Текст книги "Подвези меня до счастья"

– Это с работы. – зачем-то пояснил Юрий.

Совсем необязательно было это делать! Я ответила понимающей улыбкой.

– Но это на самом деле с работы! – воскликнул он.

Я аж задохнулась. Да мне-то что? Да ради бога!

– Только не надо, Люда, делать вид, что тебе это безразлично. – заявил он.

– Делать вид?.. Да с чего Вы…Да мне-то…И, интересно, в честь чего опять на «ты»?

– В честь того, что ты мне нравишься. Впрочем, я это уже говорил.

– И этого достаточно, чтобы перейти на «ты»?

– Как правило – нет. Но в данном конкретном случае по причине внезапно возникшей обоюдной симпатии это вполне естественно.

Я аж рот раскрыла. Ну и наглец.

– И вот не нужно опять делать вид, что это всё не так! Люда, я тебя умоляю… Давай… Вот сейчас мы устроим небольшой ланч и все обсудим. Не возражаешь?

– Какой ленч? – не на шутку испугалась я.

– Легкий. Вон, видишь, шашлычная? Там всегда отличное мясо и восхитительные пирожки. Честное слово! Я сейчас вернусь.

Он затормозил и вышел из машины.

Я посмотрела ему в спину. Что это со мной, да в конце-то концов!? С той самой минуты, как я увидела этого нахала меня не покидает простая, бесстыдная, грубо сформулированная мысль: «Этот мужик сделан специально для меня». И хоть я с самого начала старалась развенчать ее, она фокусировалась в моем мозгу и ждала своего часа. И вот я ее озвучила. Даже вслух. Он сделан специально для меня. Хорошо, что он это не слышит.

Он ни красив, ни уродлив, он как раз такой, какому хочется положить ладони на плечи, хочется погладить этот ежик волос, хочется.… И чтобы он этим своим голосом говорил мне.… И чтобы вволю, до самого донышка, насмотреться в его глаза…

Довольно! А как же Игорь? А как же мой сын? Ведь наконец-то у Вани сложилось нормальное представление о семье: он, я и Игорь. И я не имею права разрушать эту детскую иллюзию. Ваня, он почти взрослый, но именно сейчас ему нужен рядом если не отец, то кто-то исполняющий эту роль. Да и не способна я на предательство. А что это, если не предательство? Мысль материальна, я верю в это.

Из дверей придорожной забегаловки показался Юрий. В руках у него был пакет. Возникшая откуда-то колонна автомашин не дала ему возможности сразу перейти дорогу, а я зато получила лишнюю пару минут на беззастенчивое рассматривание объекта, так смутившего мое спокойствие. Какая у него хорошая голова! Мне не нравится слово «Залысина». А вот голова такая очень даже нравится. И когда он вот так смотрит в сторону, то похож.… Не знаю на кого, но, точно, на кого-то похож…Что-то в этом такое родное…

Все! Он уже рядом.

– Если бы ты знала, какие там ароматы! Что-что, а мясо тут готовить умеют. Но за столиками одни мужики, поэтому я тебя туда не приглашаю. Мне кажется, приличная женщина чувствовала бы там себя не очень комфортно.

– Спасибо!

– За что?

– За «Приличную женщину».

– А! Пожалуйста. Ну, так что? Я голоден, как черт. А ты? Давай перекусим. Может, отъедем и поляну накроем? Смотри, солнце…

Он положил руку на спинку моего сиденья. Его лицо приблизилось на опасное расстояние. Единственно, чем можно обезопасить себя – это не смотреть в его глаза. Там можно утонуть и не выплыть.

– Нет, я не хочу есть.

– Понятно. Ты просто меня боишься. Ну, хорошо, давай прямо здесь, в машине пожуем чего-нибудь.

– Юра, спасибо, я, действительно, не голодна. И если вы на самом деле считаете меня приличной женщиной, то прошу вас, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «Вы». Мы знакомы всего лишь час.

Он, не глядя, закинул пакет на заднее сиденье. С минуту молча рассматривал мой замороженный профиль. Затем стал говорить.

– Ты это серьезно? То есть я хотел сказать: ты, действительно, говоришь то, что думаешь? Это правда? Неужели я ошибся… Мне показалось, что ты.… Ведь как только ты села ко мне в машину, они все летают и летают… Ну что ты так смотришь? Я похож на сумасшедшего? Впрочем, наверное, похож.

– Кто? Кто летает? – шепотом спросила я.

– Флюиды! Или как их там! Кто же еще? Ты не могла этого не заметить. Я вообще еле вел машину, хотелось бросить руль и… Люда, я не очень умею говорить… И, знаешь, я совсем не умею рисовать. Но если бы умел, и мне бы дали задание нарисовать образ, женщину, которую я хочу… Которую я хотел бы назвать своей, понимаешь, в высшем смысле… То это был бы твой портрет. Я и сам не знал, что так бывает.

Он замолчал, словно вмиг выдохся. И снова стал, молча смотреть на меня. Я взглянула на него и опять отвернулась. Невозможно видеть его глаза. Там можно растаять, раствориться, я не должна…

Это всего лишь дорожное приключение. Разве можно верить словам? Да он о них забудет, как только приедет домой к любимой жене…

– Ты женат?

Теперь я смотрела прямо на него. А он отвел взгляд.

– Я не могу тебе солгать. Да. Но это не имеет значения…

Я расхохоталась.

– Ты не поняла. Мы просто живем в одном доме, но давно уже чужие люди. И как только она купит квартиру…Она, видишь ли, выбирает. Просто ей нравится процесс. Если бы ты ее знала…

– Увольте! Мне совсем необязательно знать Вашу жену. И тем более, выслушивать гадости в ее адрес, – холодно сказала я.

– Какие гадости? Ты не так поняла. – потерянно возразил он.

– Юрий, если вы сейчас не тронетесь, то я выйду из машины и стану ловить попутку.

С видом поверженного гладиатора он завел мотор.

Пасмурный пейзаж опять поплыл мимо.

– Сколько еще ехать? – спросила я.

– Мало.

– А именно?

– Полчаса.

– Юра, Вы меня высадите на любой автобусной остановке, ладно?

– Я могу и до дома довезти. Или хотя бы до метро.

– Спасибо, не нужно.

– Как прикажете.

Повисло молчание. Он коснулся автомагнитолы, и вновь в салон полилась спасительная музыка. Не важно, какая. Ее можно просто слушать и прекратить, наконец, выпускать на воздух лживые, фальшивые слова. Я, по крайней мере за последние пару часов столько фальши из себя исторгла! А почему? Наверное, потому, что не верю в чужую искренность. А. Может, все наоборот: не верю, потому что сама не искренна?

Слова, слова, слова.… Это все понятия эфемерные. Почему же я сама – понятие очень даже материальное – сижу, словно под пыткой? И мне все труднее держать этот независимый вид. Дышу я почему-то часто, у меня мелко дрожат колени, а внизу живота разливается невыносимая истома. Со мной этого никогда прежде не было. Никогда. Что это?

– Люда, а Вы не думали о том, что все это – не случайно? И то, что Вы стояли там в ожидании автобуса? И что мне понадобилось купить сигареты не где-нибудь, а именно там, в этом захудалом ларьке?

– Я не знаю… Я не хочу об этом думать. Извините.

– Но что-то ты должна обо всем этом думать! Ты же не кукла тряпичная, черт побери! А живой человек!

– Юра, я Вас очень прошу прекратить это!

Он обреченно умолк.

Уже начались новостройки преддверья Москвы. Еще несколько минут – и наши траектории навсегда разойдутся. И это хорошо. Бунт внезапно проснувшейся плоти будет благополучно подавлен. Разумеется, это в том случае, если он не дотронется до меня. Иначе я просто растаю, растворюсь, меня не будет. Но, похоже, к счастью, Юра не из тех, кто позволяет себе лишние движения без высочайшего женского позволения. Как я сказала? К счастью? А я ничего не напутала?

А вот и решение проблемы – автобусная остановка.

– Юра, остановите здесь. Пожалуйста.

– Хорошо. Знаешь, я ведь понимаю, что ты могла обо мне подумать. Действительно, я не прав. Так напролом, сразу… Извини, но ты неправильно все поняла. Я могу подождать. У тебя будет время, чтобы разобраться. Телефон дашь?

– Это ни к чему.

– Даже телефон? – он удивленно посмотрел на меня. – Я что, тебя чем-то обидел?

– Нет, конечно.

– Тогда почему? Ведь это наши жизни…

– Вот именно! У каждого своя жизнь. Я ничего не хочу менять в своей. Даже теоретически.

Я посмотрела ему в лицо. И то, что я увидела, смутило меня. В его взгляде была жалость.

Я коснулась замка на своей сумочке.

– Люда, Вы что, хотите мне заплатить?

Я не знала, куда себя деть от неловкости.

– Ну… – неопределенно протянула я.

– Ни в коем случае! Впрочем… Поцелуй в щечку я, надеюсь, заработал?

– Конечно!

В моем голосе – сама вежливость. Я шутливо вытянула шею, подставляя щеку.

И в тот же миг ощутила на своих губах его рот. Или мой рот ощутил его губы. Я не помню. Я только помню, что это было так, как никогда раньше. И это было трудно, просто невозможно прервать. Но я все-таки сумела. Вылетела из машины и пулей понеслась по какой – то дорожке вглубь новоиспеченного квартала. Там, покружив немного среди домов – близнецов и остудив пылающее лицо, я вернулась на остановку.

Конечно, его уже не было.

А разве я не этого хотела?

Села на первый же подошедший автобус. Очень хотелось посидеть вот так, уткнувшись лбом в холодной стекло, наедине с собой среди толпы. И незаметно поплакать. О чем? Не знаю. Наверное, о том, что такая вот я дура непутевая.

Ленка вышла на улицу. Хоть покурить спокойно! Надоело! Достали все: и больные, и врачи, и весь этот больничный людоворот!

И зачем только она согласилась пойти в санитарки? Словно в ее годы больше и устроиться-то некуда. Ну, подумаешь, продавцом не получилось. Так это разве она виновата? Все мать: то пожрать принеси, то выпить.… А касса-то не резиновая. И так нахомутала долгов – еле расплатилась. Ну не к станку же на завод, в самом деле! Конечно, можно зарабатывать известным способом… Но противно. Чтобы всякая мразь тебя своими лапами хватала! Как пьяный отчим когда-то… Брр! Ладно, пока пусть так, хоть ради трудовой книжки, а дальше – видно будет.

Из дверей вышла незнакомая девица в белом халате и деловито направилась к другому корпусу. Практикантка? Или новенькая медсестра? Увидев Ленку, новенькая притормозила и, оглянувшись на окна терапевтического корпуса, спросила:

– Сигаретки лишней не найдется?

Ленка кивнула и полезла в карман.

– Прикинь, что у нас устроили! – глубоко затянувшись, начала девица. – Ведь реанимация все-таки! Нас же в училище учили.… Не дай бог, если кто посторонний войдет! А тут устроили сборище целое.… Это в реанимации-то! Нотариуса еще пригласили…

– На кой он там нужен, нотариус-то? – равнодушно спросила Ленка.

– Завещание писать!

– Завещание? Прямо в палате? А так бывает, да?

– Да все бывает. В больнице все бывает. Но ведь это реанимация! Ну конечно, за деньги тебя хоть куда пустят…

– Да ладно, чего ты, не заморачивайся. Расскажи лучше про завещание!

– Ну привезли сегодня одну бабу, еле живая. Престарелая такая, иностранка.

– Да? И кто по нации?

– Вроде, англичанка, но по-русски говорит, как мы с тобой. Плохо ей стало, упала где-то.… Ну, еще бы! Вообще удивляюсь, как она еще жива…

– А что у нее?

– Ой, там такой букет! Ничего хорошего. Не в этом дело… И как только пришла в себя, сразу потребовала нотариуса. А они и рады стараться…

– И что? Много у нее богатства что ли?

– Да в том и дело! Я только в кино такое слышала: вилла – там, вилла – сям, квартира в Лондоне, еще что-то…

– Везет же людям! – Ленка мечтательно сощурила глаза.

– Опомнись, какое там «везет»! Говорю тебе, ей жить осталось два понедельника. Чего уж тут завидовать!

– Да я не о ней. Кому-то ж все это достанется!

– Ну, это да! Сюрприз так сюрприз. Хотя, может, и не сюрприз. Может, у них там все заранее обговорено, и никаких сюрпризов. Или все в долгах. Да ну их всех! Не про нас это…

– Погоди, не убегай! А ты все это сама слышала? – Ленка схватила девицу за рукав.

– Конечно. Да тебе-то что?

– А кому она все завещала-то? Фамилию называла?

– Ну конечно! Какой-то Рыжовой. Точно, Рыжовой Людмиле Олеговне, проживающей.… Не помню я. Москвичка, в общем. Ну, все, побежала я, спасибо за сигаретку!

Медсестра рванула с места. Ленка пару секунд сосредоточенно морщила свой лоб, а затем крикнула в спину убегающей:

– А сколько она еще протянет?

– Кто знает! Может, месяц, может, два…Ее, вроде, на днях за границу увезут, а там…, – девчонка сделала неопределенный жест рукой, и вскоре ее белый халат скрылся за углом.

Ленка достала вторую сигарету, закурила, сделала пару затяжек и бросила сигарету в траву. Только зря добро перевела! Но как унять взбудораженный мозг не могла. А он, точно, был не на месте. Ни о какой работе она сегодня больше думать не будет.

Пошли они все!.. Вокруг – такая жизнь! Невидимыми потоками вокруг текут реки денег! А она никак не может найти тропку к такой вот речонке, чтобы почерпнуть из нее пару хороших пригоршней.… Значит, надо думать и искать. Искать и думать. Может быть, этот разговор и есть отправная точка для поиска нужной тропинки? И уж тогда она, Ленка, не будет распускать сопли, если придется делать резкие движения. Как говорится, цель оправдывает средства! Почему кому-то в этой жизни – все, а ей – фиг с маслом? Чем она хуже этой, как ее там… Рыжовой Людмилы Олеговны? Интересно, кстати, что за дамочка… Правда, с таким именем в Москве, может, их сотня. Но ничего. Курочка по зернышку клюет. Почесать языком с одним, с другим – вот и нарисуется нужная картинка. А потом – прощайте, ведро и тряпка! Пора тебе, ленка, и головой поработать! Да-да, представьте себе, голова-то у Ленки имеется! А вы как думали?

Я не помню, когда еще шла домой с такой неохотой. Хоть бы Игоря не оказалось дома! И тут же корила себя за эту мысль. Да, мне почему-то очень худо, но он-то чем виноват? Словно потеряла что-то. И поправить нельзя.

А если разобраться – что, собственно, случилось? Абсолютно ничего! А быть может, то и случилось, что не случилось то, что по всем законам жизни должно было случиться. Может быть, все эти банальные стишки и песенки о двух половинках – не просто красивый бред? Возможно, сегодня я встретила свою половинку и не поняла этого, оттолкнула ее от себя. Почему? Потому что должна – какое скучное слово «должна» – хранить верность тому, кто, как ты ни крути, а единое целое вкупе со мной никак составить не может. Да, не может. Или я не могу.

Словно с веригами на ногах поднялась на свой второй этаж. Холодно. Вот сейчас войду, сниму все с себя, потом под горячий душ – и спать. Закутаться с головой и провалиться в теплую сладкую дрему. И ни о чем, абсолютно ни о чем не думать.

И пора вспомнить о своем лице. У меня все хорошо! Но, похоже, установка не сработала – взгляд Игоря, открывшего мне дверь, был растерянный и немного испуганный. Неужели его так поразил мой потерянный вид?

– Привет! – сказала я, растянув при этом губы и приподняв брови. Может, сойдет за улыбку?

– Привет. Ты почему не позвонила? Я за тобой завтра собирался ехать…

– Да так получилось…

Я с облегчением сбросила мокрые туфли. Игорь помог снять плащ. Предупредителен, как всегда. И что мне, дуре неблагодарной, еще надо?

– Я тебе сегодня, вчера звонил. У тебя мобильник был недоступен.

– Представляешь, я зарядку дома забыла…Вот такие дела… Ну, как ты тут? Ваня не звонил?

– Нет. Загостился твой сынок.

– Почему-то это «твой» меня кольнуло. Похоже, я не смогла это скрыть, так как Игорь торопливо добавил:

– Да позвонит наше чадо пропащее, куда денется. Не волнуйся!

– Я не волнуюсь. Игорь, поставь, пожалуйста, чайник. Я пока переоденусь.

Он прошел на кухню, а я в комнату. Все, как всегда. Но что-то меня смутило…Сама не знаю. Ах да! Впервые Игорь не поцеловал меня при встрече. Не то, чтобы мне это было надо, а просто, это ритуал. Я так привыкла. Неужели я принесла в дом такую волну отторжения? Нет, так нельзя. Я – семейный человек, и незачем нести в дом эти никому не нужные, просто смехотворные страдания, и пугать мученическим лицом близких людей. На днях вернется Ваня. Я уже почти месяц не видела сына. И он должен попасть в нормальный благополучный дом, где никаких разладов нет и быть не должно.

Сейчас Ваня у Виктора, своего родного отца. Вот уже семь лет, как мы с Витей разошлись. И мне по этому поводу грустить нечего. У нас хорошие дружеские отношения. Впрочем, они такими были всегда. Единственное, что тревожит – это то, что мы оба слишком любим сына. Я изо всех сил стараюсь сохранять приличия и не показывать, как я боюсь отцовской любви Виктора, как ревную своего ребенка к бабушке и дедушке. Они – хорошие люди, их не в чем упрекнуть. А кроме того, семья моего бывшего мужа занимает довольно высокое общественное положение, и соответственно, располагает огромными, в моем понимании, материальными средствами. А при существующем у нас, простите, бардаке, когда за деньги можно купить все, этому святому семейству ничего не стоит нанять престижных адвокатов, и те найдут основания для того, чтобы лишить меня родительских прав. Вернее, поскольку таковых не существует в реальности, тогда они очень профессионально высосут эти самые основания из пальца. Вот этого я очень боюсь. Просто так боюсь, без причин и без повода. Гипертрофированное материнское воображение.

А Игорь в последнее время, наконец-то подобрал ключик к моему ребенку. Не знаю, почему Ваня несколько лет просто игнорировал Игоря. И всего лишь полгода как я, к моей радости, вижу, что они нормально общаются. Возможно, Ваня просто вырос и отбросил свой жестоковатый мальчишеский максимализм. А быть может, это заслуга Игоря. В любом случае – я этому рада. И именно это обстоятельство заставило меня, наконец, согласиться выйти за Игоря замуж.

– Чай вскипел. Тебе налить? – донеслось из кухни.

– Спасибо, я сама.

– Ну сама, так сама. – бодро сказал он и добавил. – Может, тебе нарезать чего? Колбаска твердая, сыр – не хочешь? Проголодалась, поди.

– Да, сделай бутербродик с чем-нибудь, все равно с чем. Давай и того и другого.

– И можно без хлеба. – закончил крылатую фразу Игорь.

Улыбнулись. Я не спеша, соблюдая свой привычный ритм, налила себе чай, долго и медленно размешивала сахар и, стараясь держать лицо, пыталась отбросить от себя бредовую мысль о том, что оба мы играем сейчас хорошо выученные роли. Роли мужа и жены.

– Ну, рассказывай, как съездила? Как мама? – он сел напротив.

– Да знаешь, все нормально. Просто у нее тогда подскочило давление, такой голос у нее в телефоне был, что я… Все обошлось. Еще до моего приезда. Да, представляешь, я Степановых видела, такие важные, что ты! А Лариска Иванова опять развелась… А Марат, ты не представляешь, себе такой дом отгрохал…

Я тараторила обо всем, что придет на память из увиденного в родном селе, а он в тон моему рассказу поднимал брови, кивал головой, улыбался, но глаза при этом не меняли своего выражения и последовательно изучали мое лицо, сантиметр за сантиметром. Я понимала, прелюдией чего является этот взгляд. Но, ни за что не дам знать о своей догадливости. Но не тут-то было. Игорь протянул через стол руку и с силой накрыл мою кисть.

– Игорь, ну ты что, мне же больно, – я с улыбкой высвободила руку. – У меня чай совсем остыл, заболталась я с тобой.

Я потянулась за бутербродом, и тут позвонили в дверь.

– Сиди, я открою, – метнулась я в прихожую и отворила входную дверь.

Моя подружка Нина почему-то уставилась на меня удивленными широко раскрытыми глазами.

– Ну что, так и будешь стоять? – с улыбкой сказала я, Мой вид вызывает столбняк? Неужели мои дела так плохи?

– Ой! – опомнилась подруга. – Так, что-то показалось. Ну, вообще-то да, у тебя такие тени под глазами… Ночью-то что делала? Хи-хи-хи, шучу. А я вот увидала в окно, что приехала. Дай, думаю, зайду, может, чаю дадут, не пожалеют. У меня и пирог как раз!

– Нина, ты без подарков можешь хоть когда-нибудь? Всю жизнь как Дед Мороз, честное слово. Ну давай проходи. Мы как раз на кухне…

– О! Я как угадала!

– Давай садись, догадливая. Тебе сладкий? – спросила я и взяла из рук Нины пирог.

– Ага. Привет, сосед! – звонко сказала подруга.

– Привет. – Ответил Игорь и стал открывать дверь на балкон.

– Игорь, кури здесь, если хочешь. Вани же нет, так что…, – предложила я.

– Я лучше на балконе.

– Как хочешь, сказала я, присаживаясь за стол, за которым уже устроилась соседка.

Вот за что люблю свою подругу, так это за ее оптимизм. У нее всегда хорошее настроение. И как здорово она смеется: кудряшки трясутся в такт каждого ее «ха-ха». Вот и сейчас она нашла что-то ужасно смешное в этой заштатной ситуации: пошел мужик на балкон курить. И заливается. Вот чудачка.

– Хватит хохотать, давай пей, остынет, – сказала я и подала чашку. – С чем пирог-то?

– С вареньем. Клубничным. Обожаю клубнику, – сощурила глазки Нина, – А ты?

– Что? Да, клубника – это прелесть.

– Вот именно! – почему-то опять засмеялась подруга. – Прелесть! Ой, ты не представляешь, какие я сапоги купила на распродаже! Я на них всю зиму облизывалась, но они столько стоили! А теперь прямо жалко, что зима кончилась.

– Другая придет, не задолит.

– Не задолит? Чудно звучит, по-деревенски так.

– Ну а куда денешься? Корни…

– Ой, перестань, не похожа ты на деревенскую. И Игорь твой не похож. Или они там у вас все такие? Если да, то я бы не против… А он, кстати, не любит, когда я к вам прихожу.

– Кто? Игорь? Да перестань! Выдумываешь.

– Ничего я не выдумываю. Сразу куда-то отдаляется. Да ничего, я не обижаюсь, ты не думай.

И тут Нина опять засмеялась. Да что такое с ней сегодня? Смешинка в рот попала? Я обожаю Нинулю и ее веселость, но, по-моему, бывает и перебор.

– Ну и отчего? – сделала я шутливое лицо.

А Нина, напротив, вдруг стала очень серьезной и тихо сказала:

– Оттого, что он тебя очень любит. И по натуре очень верный человек.

Я не знала, что ответить. Улыбнулась, пожала плечами. А она в очередной раз залилась смехом, но тут же умолкла под моим вопросительным взглядом.

– Не обращай внимания, – сказала она, – Это нервное, на работе сегодня ревизия была, вся аптека на ушах стояла. Чего накопали!

Сквозь неприкрытую балконную дверь послышался звонок мобильного. Было слышно, как Игорь с кем-то разговаривает.

– Это с работы. Срочно надо подъехать, – сообщил он мне минуту спустя.

– Надолго? – по привычке спросила я.

– Как получится, – ответил он и стал собираться.

– Ну, пора и честь знать, – заявила Нина и встала из-за стола.

– Да брось, посиди еще, поболтаем, – возразила я.

– Нет-нет. У меня там…Дела, вообще. Да и тебе надо отдохнуть. С дороги все-таки.

– Ну тогда ладно, – охотно согласилась я.

– Пока!

– Давай! Ты заходи!

– Игорь, до свидания! – громко и весело сказала Нина, заглядывая в комнату.

– До свидания. – Буркнул тот, застегивая манжеты рубашки.

Обменявшись прощальными улыбками, мы, наконец, расстались. Я закрыла за подругой дверь. И уже в который раз за последнее время стала выговаривать: – Ну, Игорь! Неужели нельзя быть вежливей? Ну что она тебе сделала? Мне просто неудобно перед ней. Все-таки, она – моя подруга!

Игорь как-то странно посмотрел на меня.

Как я устала сегодня от этих шифрованных взглядов! И даже голову ломать не буду. Я устала.

Я подошла к окну. Солнце уже садится. Какая красота – это вечернее закатное небо! А по проезжей части снуют машины. И в основном, черные, черные… И у него такая же…Интересно, где она сейчас? И что, в ней сейчас тоже кто-то слушает «Белль»? Юра-Юра-Юра…

Сильные руки Игоря сначала обхватили меня, затем развернули к себе. Я уткнулась носом в его плечо. Какой знакомый родной запах. А я? Ну как же мне не стыдно! Стыдно. Даже в носу защипало.

– Ты чего? – Игорь приподнял мое лицо. – Ты плачешь?

– Нет.

– Ну я же вижу. Что-нибудь случилось?

– Нет.

– Ну а чего же тогда?

– Я не знаю. – Уже по-настоящему заплакала я.

Игорь сжал меня еще крепче и тихо выдохнул:

– Как же я тебя люблю…

Он ушел, а я сделала то, о чем мечтала еще час назад. С упоением, потеряв счет минутам, нежилась я под душем, затем нырнула в постель и накрылась одеялом с головой.

Ну, хватит! – Ленка резко отбросила блудливую руку и встала с постели.

– Не понял. – Приподнялся на локте парень, обладающий мощным торсом, длинными светлыми волосами и красивыми чертами лица. Именно так: красивыми чертами лица. Назвать это лицо красивым – значит погрешить против истины. Впечатление портило выражение данного лица, чуждого понятию какой-либо одухотворенности.

– Я тебе что, напрашивался? Сама вчера набилась. А теперь решила динамо включить?

Ленка запахнула халат и возмущенно парировала:

– Какое динамо? Вообще обозрел! Да я тут уже два часа с тобой кувыркаюсь. Надоело!

– Да пошла ты! У меня таких…

– Парень встал, ничуть не стесняясь своей обнаженной, по всем законам античности скроенной фигуры. Прошелся по комнате, глянул в окно и лишь затем стал одеваться.

Ленка поняла, что перегнула палку.

– Андрей, ну не сердись…

Не успела она закончить фразу, как наткнулась на его злой взгляд. Черт! Она опять забыла!

– Артур! Я хотела сказать Артур. Да ладно, брось ты! Не в этом же дело. У меня к тебе предложение.

– Неужели? – Артур сменил гнев на милость и расположился в ветхом кресле с сигаретой в руке.

– Что же ты мне еще можешь предложить, детка? Кроме тебя самой ничего приличного я здесь не наблюдаю.

Он беззастенчиво оглядел убогую комнату.

– И как только ты тут можешь жить? Могла бы устроиться и получше, данные у тебя неплохие. Могу посодействовать. Ну как?

– Отстань. Он может посодействовать! Он будет содействовать, а я ноги раздвигать. Не подходит мне это!

Артур с наигранным интересом подался вперед.

– Что? Не позволяет воспитание? Мы такие моральные, да? Помнится, твой папа бутылки собирал и тем счастлив был. Ты перед кем тут выпендриваешься-то?

– Да не выпендриваюсь я! – закричала Ленка. – Пойми, вы мне все противны, все мужики!

Ленка закурила, а Артур удивленно поднял брови:

– Ты это серьезно? Интересные дела…А ты часом, не голубая? О, черт, не розовая? К девочкам тянет?

– Не твое дело.

– О! Как тут все запущено…Ну, знаешь ли, мне пора. – поднялся парень из кресла.

– Стой! Я же тебе сказала, дело есть. Садись!

– Не думаю, что мне это будет интересно.

– Это почему?

– Действительно, почему? Ну ладно, колись, слушаю. – Артур опять уселся в кресло.

– Можно без особых хлопот получить очень хорошие бабки.

– Сколько?

– Ну точно не знаю.

– Что ты мне впариваешь? Я что, по-твоему, так бедствую, что буду напрягаться из-за каких-то…

– Сколько денег на счету, я не знаю. Но есть недвижимость. За границей. И получить все это – раз плюнуть.

– Да? Ну что ж ты не плюнула? Плевать разучилась? Если все так просто, так давай, действуй! И делиться ни с кем не придется. Я-то тебе зачем?

– Без тебя мне не обойтись. Там надо одну бабу охомутать. Ты же у нас по этому делу большой специалист.

Артур убрал с лица насмешливое выражение.

– И что, я ее обработаю, а она мне за это так все и отвалит, да?

– Нет, не так. Одна баба при смерти. И уже написала завещание. Твоя работа – жениться на той. Кому все завещано. Сделать это надо до того, как старушенция концы не отдаст. Но, судя по всему, ждать недолго.

– Ты соображаешь, что говоришь! По-твоему: трахнуть и жениться – это одно и то же? Или я невесту на аркане в загс потащу?

Ленка загадочно сощурила глазки.

– Тащить не придется, Артурчик. Сама пойдет. Под ручку с тобой.

– Да почему?

– Да потому что невестой буду я!

– То есть? Не понял…

– Я все узнала про нее. Даже видела. Кстати, сдается мне, что она даже не подозревает о скором наследстве…Ну это к лучшему. Баба эта моего роста, моей комплекции. Возраст немного не совпадает, но это незаметно…Я немного загримируюсь – и сойдет. Потом в загс пойду с тобой, с ее паспортом. Подадим заявление, потом распишемся…

– Где ты возьмешь ее паспорт?

– Это технический вопрос, мы его решим. Так вот. Для всего ее окружения должно быть ясно, что дамочка эта просто решила скрыть ото всех свое тайное замужество, потому что… Ну не знаю, такая загадочная, может…И до похода в ЗАГС ты должен засветиться рядом с ней. Где угодно, но как можно больше.

В глазах Артура начали появляться, наконец, проблески понимания. Он поднялся с кресла, стал шагать по комнате. Ленка напряженно следила за ним.

– Ну, допустим. Я понял. Это все реально. Ты же знаешь: все, что касается обработки женского пола, тут я не промахнусь.

– Еще бы! Именно поэтому я и разговариваю с тобой, а не с кем-то другим.

– Но потом…

– Что потом? – с невинным лицом переспросила Ленка.

Артур остановился перед ней и сказал ей в лицо:

– Потом, когда посвечусь с этой бабой, и у нас все выгорит в загсе… Она ведь… Она же узнает, когда новый паспорт будет делать.… И что потом?

– А она может об этом и не узнать. Зачем ей лишние переживания?

– Но как?

– Ну, например, так. Она посылает на работу заявление за свой счет в связи с бракосочетанием. Скажем, на недельку или на две. Подруге и родне какой-нибудь можно даже отослать свадебное фото. Ну что ты глаза пялишь? В свадебный костюм нарядиться трудно? Она? Напялит и она, куда денется. Тебе сколько годиков, Артурчик? Двадцать пять? О! Большой мальчик. И что, ты никогда не слышал слово «наркотики»? Слышал? Да-да-да. Они творят чудеса. При умелой подаче она не только в свадебное платье нарядится, а и голая позировать будет. А свадебное путешествие она чудесно проведет в деревенском доме, на природе, посреди лесов и полей. Жаль только, что она их не увидит, так как из погреба обзор не позволяет. Но что делать! Судьба! И когда придет пора возвращаться из свадебного-то путешествия, то тут, как на грех, беда случится: попадет наша молодая под машину…Ой, горе-то какое! Неутешный вдовец.… Но не переживай, придет время получать за жену наследство – утешишься. Ну как тебе такой план?

Артур во все глаза смотрел на девицу, спокойно произносящую всю эту тираду и в такт словам помахивающую сигаретой.

– Я на убийство не пойду, – сказал он раздельно.

– Я что-то говорила про убийство?

– Поищи кого другого. «Пока», – сказал Артур и направился к двери.

Но лишь только он взялся за дверную ручку, как до него донесся истеричный голос.

– Ну и катись! Черт с тобой! Чего ты тут изображал? Сам-то ты что можешь? «Могу посодействовать»! Только и всего! Ты что, думаешь до старости красавцем остаться и своим прибором себе навек безбедную жизнь обеспечить? Да твои причиндалы через десять лет износятся. Что, будешь задницу подставлять? Да мы с тобой оба одного болота…Что мне, что тебе папа с мамой до хрена добра накопили, по вагону пустых бутылок… Да и те сами же сдали…

Артур медленно подошел к окну, закурил.

Ленка уставилась ему в спину. Как же она обманулась в этом идиоте! Ни на кого нельзя надеяться в этой дерьмовой жизни! Никогда!

Вдруг перед ее глазами поплыли детские воспоминания… Андрей был старше ее на два года. С девчонками он всегда находил общий язык, многим даже нравился, но не Ленке. Она никогда не любила трусов. А он был трус. Мальчишки не жаловали его. И как только во дворе появлялась компания пацанов, Андрей вмиг исчезал: то мать зовет, то надо уроки делать, то еще чего…Друзей у него не было. Зато Ленка нередко слышала сетования взрослых: «Какой красивый мальчик, смирный, жаль только, что так плохо одет». А спустя несколько лет, когда его семьи и след простыл в их дворе, Ленка его встретила как-то на улице. Он услужливо открывал дверцу автомобиля перед фривольно одетой стареющей особой.