Текст книги "Своя чужая жизнь"

Глава 5

– Суррогатная мать – это наш единственный шанс иметь ребенка? – переспросил Вениамин у доктора и пристально посмотрел на него, словно все еще надеясь услышать другой ответ.

– Я практикую тридцать лет, – откинувшись в большом кожаном кресле, ответил седовласый врач, – и, поверьте мне, бывают необъяснимые случаи. По медицинским показаниям женщина не может иметь детей, а природа говорит: «Может!» Как это происходит и почему, никто не знает. В вашей ситуации я не могу дать однозначного ответа. У вас есть шанс, но довольно мизерный. К тому же с каждым прожитым днем он уменьшается. Было бы женщине двадцать лет…

– Спасибо, доктор, – перебила его Надя. По тому, как подрагивали ее губы и дрожали пальцы, было заметно, что она сильно взволнована. – Мне далеко не двадцать, и давайте не будем себя обманывать. Тем более что мне природа сказала «нет».

Она поднялась, схватила сумочку и уже на ходу тихо произнесла:

– Спасибо. До свиданья.

– Дорогая, подожди меня в коридоре, – донеслись до Нади слова мужа, когда она закрывала за собой дверь.

Женщина вышла в коридор и обессиленно опустилась в глубокое кожаное кресло, которое словно проглотило ее тоненькую фигурку. Надя почувствовала, как горят огнем ее щеки, и приложила к ним прохладные ладони. Стало немного легче. Доктор в очередной раз подтвердил, что она не может иметь детей, и именно это ей хотелось услышать. Надя уже давно смирилась со своей бездетностью. Ей ничего не хотелось менять в этой жизни. Покончив раз и навсегда с прошлым, она начала жизнь с чистой страницы, выйдя замуж за Вениамина. Много лет Надя плыла по течению, стараясь не думать о детях. Она избегала контактов с ними, не ездила на отдых в компании, если там были малыши, обходила стороной магазины детских игрушек и даже отказалась крестить ребенка своих знакомых. Она панически боялась прикоснуться к детской ручке и старалась, чтобы этого не заметил муж…

Наконец дыхание Нади стало ровным, а щеки перестали гореть. Она была уверена, что Вениамин не захочет искать суррогатную мать и уже через несколько дней у них в доме снова станет тихо и спокойно. Жизнь войдет в прежнее русло, и она опять поплывет по течению, не сопротивляясь и ничего не меняя.

– Надюша, – услышала она рядом голос мужа и невольно вздрогнула. – Заждалась меня?

– Все в порядке. Поедем домой? – спросила она тихо, и, как ни пыталась совладать с собой, ее голос дрогнул, и Надя посмотрела на Вениамина взглядом провинившегося ребенка.

– Доктор хочет поговорить с тобой тет-а-тет.

– О чем?

– Не знаю, но он попросил тебя зайти к нему в кабинет.

– Мне казалось, он все сказал. Может, не стоит?

– Да ты не волнуйся. – Вениамин бросил на жену ласковый взгляд, но Надя от этого лишь еще больше насторожилась.

– Если он хочет поговорить о суррогатной матери… Мы можем обсудить это дома?

– Конечно же, милая, мы обо всем поговорим на семейном совете, а сейчас мне надо срочно отлучиться на полчаса. Я заеду за тобой. Идет?

– Я доберусь домой на такси, – сказала Надя и постучала в дверь кабинета. – Можно?

– Проходите. – Доктор приветливо, но устало улыбнулся, не спеша снял очки и внимательно посмотрел на молодую женщину.

– Если вы хотите поговорить со мной о… женщине, которая родит моему мужу ребенка…

– Вашего ребенка, – поправил доктор. – Я понимаю, что это очень серьезный шаг и к нему должны быть готовы оба супруга. Решение принимать вам, но я хотел поговорить с вами не об этом.

В голове у Нади пронеслась страшная догадка, и она почувствовала, как опять предательски вспыхнули щеки, а по спине пробежал холодок.

– Я… я серьезно больна? – со страхом спросила она. Ей показалось, что сердце перестало биться в груди.

– Спешу вас успокоить: вы совершенно здоровы, милая. Даже больше, чем другие.

– То есть?

– Вы знали, что у вас три почки?

– Три почки?!

– Представьте себе! К тому же все три полноценные, здоровые и функционируют нормально. Я могу показать вам снимок, на котором вы сами сможете увидеть три почки и три мочеточника.

– Не стоит. Но что это значит? Это хорошо или плохо?

– Это замечательно.

– И эту новость вы хотели сообщить мне в отсутствие мужа?

– Видите ли, Надежда… – Доктор протер очки, а затем с важным видом посадил их на кончик носа, так, чтобы смотреть поверх них на пациентку. – Я не имею права вам что-либо советовать, но хочу добавить, что у вас редкая группа крови.

– Я знаю, третья отрицательная. Не говорите загадками, прошу вас.

– В почке нуждаются многие больные…

– Вы хотите сказать, что я могу стать для кого-то донором? – Надя иронически улыбнулась. – Разве я говорила, что собираюсь продать свои органы?

– Нет. Да я вас и не заставляю это делать. Мне хочется, чтобы вы осознали: у вас есть лишний, можно сказать, запасной орган, который способен спасти чью-то жизнь. Возможно, в этот момент чей-то ребенок умирает. Он смотрит с надеждой в глаза матери, а той нечего сказать. Что она может ответить? Что ты, мой мальчик, родился с редкой группой крови? Что донора для тебя найти практически невозможно?

– Зачем вы мне все это говорите? – четко проговаривая каждое слово, спросила Надя.

– Потому что вы сами пережили потерю и теперь не можете иметь детей, но природа преподнесла вам подарок в виде третьей почки. Может быть, это неспроста? Ничего случайного в этой жизни не бывает…

– Доктор, вам не кажется, что вы говорите странные вещи?

– Такова жизнь, моя дорогая. Я вас не тороплю. Это ваш орган, и вы его законная хозяйка.

– Я не хочу удалять почку.

– И не надо. Пока не надо. Но в жизни бывают непредвиденные ситуации.

– Например?

– Что-то не срослось, и человеку срочно нужна большая сумма, а почка, заметьте, стоит недешево.

– У нас в семье достаточно денег.

– В семье или у мужа?

Надя задумалась.

– Вы хотите предложить мне что-то конкретное? – спросила она после затянувшейся паузы.

– Я могу занести ваше имя в банк данных. Это ни к чему вас не обязывает, но… Как я уже сказал, мы никогда не знаем, что ждет нас завтра. Так ведь?

– Вы правы, – задумчиво протянула Надя. – Сегодня ты имеешь все, а завтра… Впрочем, это не важно. Можете занести меня в банк данных, но при одном условии.

Надя опять задумалась, словно взвешивая все «за» и «против». Доктор ее не торопил. Он знал, что она должна принять решение, которое может изменить ее судьбу и, возможно, спасти жизнь неизвестного ему пациента.

– Вы можете оставить наш разговор в тайне? – Надя внимательно посмотрела на врача.

У нее были выразительные глаза, и доктор понял, о чем она хотела спросить.

– Вы хотите знать, можно ли мне доверять? – сказал он и улыбнулся. – Отвечу: можете полностью на меня положиться – я умею хранить тайны. Не поверите, но зачастую я знаю то, о чем не догадывается муж.

– О чем же?

– О том, что его сын очень похож на друга семьи.

Надя рассмеялась.

– Доктор, я не могу дать вам ответ сейчас, – сказала она. – Но на досуге подумаю над вашим предложением.

– Ради бога, никогда не принимайте решения второпях! Никто не говорит, что вы должны расстаться со своей почкой как можно скорее.

– Я все взвешу и, если сочту нужным, сама сообщу вам о своем решении.

– Разумно. Надеюсь, вы тоже понимаете, что наш разговор не должен выйти за пределы этого кабинета? Я ведь неспроста решил поговорить с вами наедине. Можете сказать супругу, что мы беседовали о суррогатной матери. Кстати, он надеется, что вы согласитесь на этот шаг.

– Вениамин Сергеевич уже принял решение? Без меня? – спросила Надя, и на миг ей показалось, что земля уходит из-под ног. – Как он мог?!

– Он еще ничего не предпринимал, только…

– Не забудьте занести меня в банк данных, – напомнила Надя сухо, но твердо, и, попрощавшись, быстро покинула кабинет.

Глава 6

Вера еле переставляла ноги. Казалось, на них висели пудовые гири и дотащить их до дома у нее не хватит сил. Она была уже не рада, что взяла на выходные эту подработку. Заказчик оказался извергом. Если бы он сразу сказал, что за два дня нужно будет положить тридцать квадратов плитки, она бы не согласилась. Теперь оказалось, что выходных у нее не было, отдыха тоже, и с Аленкой они увидятся только перед сном.

Женщина зашла в супермаркет, чтобы купить что-нибудь на ужин. Усталость брала свое: не только ныли ноги и спина, но и голова отказывалась соображать. Вера долго бродила между длинными рядами полок с аккуратно выложенными товарами. Машинально положила в корзину полуфабрикаты, вареную колбасу, яблоки для дочери и буханку хлеба. У кассы была очередь, и Вера, стоя позади толстого потного мужчины, чтобы отвлечься от неприятного запаха, начала думать о том, все ли она купила.

– Вот дура! – стукнула она себя ладонью по лбу, и господин Вонючка медленно повернулся и с нескрываемым любопытством посмотрел на Веру.

Она уловила стойкий запах перегара и выскочила из очереди, пока ее не стошнило.

Завтра у ее подруги и соседки по общежитию Лили день рожденья, а Вера вспомнила об этом только сейчас. Нужно купить ей подарок сегодня – завтра будет некогда. Рано утром Вера побежит на автобус, который отвозит рабочих, и допоздна будет трудиться на объекте за городом. Опять устанет и вернется домой, когда уже зажгутся вечерние огни. Да, подарок надо купить сегодня. Но где? Все, кроме продуктовых супермаркетов и уличных киосков, уже закрыто. И тут Вере пришло в голову зайти в отдел «сопутствующих товаров». Пройдя вдоль стеллажей с шампунями, электрическими лампочками и салфетками, она увидела две полки с книгами.

– Уже теплее, – сказала она себе и принялась просматривать корешки.

Лиле было за тридцать, но она ни разу не была замужем и не имела детей. А все потому, что обожала читать любовные романы и жила не в реальной, а в вымышленной жизни. Вера не раз говорила ей, что герои романов – плод авторского воображения и принцев на белых конях не существует. Лиля вздыхала, соглашалась и упрямо продолжала ждать. Книги о любви она читала запоем, не высыпаясь по ночам, а утром заходила к Вере с таким загадочным и счастливым лицом, словно не героиня литературного произведения, а она сама окунулась в мир безумной страсти.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросила Веру подошедшая девушка-продавец в красной униформе.

– Хочу подарить подруге интересную книгу о любви, – ответила Вера.

Девушка-продавец скользнула взглядом по стеллажу и протянула руку к одному из томиков, но тут же вспомнила, что ей надо продать не те книги, что читатели разметают в день поступления, а те, что месяцами пылятся на полках. Такие произведения у них имелись. Их было не много, в основном они принадлежали перу новых, неизвестных авторов.

– Могу предложить вот эту. – Продавец торопливо протянула руку в дальний угол полки, где томились в ожидании читателя несколько десятков одинаковых книг в ярком переплете. – Уверена, вашей подруге понравится. Мы уже второй раз получаем произведения этого автора… Дубровиной Надежды, и, поверьте мне, их моментально раскупают, – не моргнув глазом солгала она и вручила Вере залежавшийся товар.

– «Незабываемое жаркое лето», – прочла женщина и автоматически положила томик в тележку с продуктами. – Спасибо вам, – сказала она довольной продавщице и устало поплелась к кассе.

Хорошо, что у нее такая добрая соседка. Что бы Вера без нее делала? На столе стояла миска с жареной картошкой, и от ее запаха у женщины заурчало в животе. Только сейчас она вспомнила, что с утра ничего не ела. Вера подошла к столу, схватила пальцами несколько ломтиков еще теплого картофеля и с удовольствием отправила их в рот. Затем подошла к кроватке, над которой тускло горел огонек ночника. Аленка уже спала. В мягком свете она была похожа на ангелочка. Светлые волосы ореолом лежали на подушке вокруг личика, щеки порозовели, полные яркие губы слегка приоткрылись, а длинные черные ресницы едва заметно подрагивали.

– Спи, мое солнышко, – прошептала Вера и легонько, чтобы не потревожить сладкий сон дочери, коснулась губами мягкой теплой щечки.

Прошли еще одни выходные, а они с Аленкой почти не виделись. Женщина тяжело вздохнула и, бросив еще один нежный взгляд на посапывающего во сне ребенка, пошла на кухню – разбирать сумку с продуктами.

Выкладывая продукты в холодильник, Вера подумала о том, что не о такой жизни она мечтала, когда поняла, что ждет ребенка. Ей тогда было под тридцать, и она еще ни разу не была замужем. Вера была счастлива, что забеременела, и наивно полагала, что ее избранник тоже будет на десятом небе. Увидев, что он не разделяет ее восторга, она все еще надеялась, что ему надо время, чтобы свыкнуться с мыслями о будущем отцовстве. Как потом оказалось, ее любимый испугался. По мере того как у Веры увеличивался живот, мужчина появлялся все реже и реже, пока в один прекрасный день не заявил, что совершенно не готов стать отцом. Наверное, это была единственная правда, которую он сказал в своей жизни. Вера решила, что лучше уж у ее ребенка не будет никакого отца, чем такой. Поплакав в подушку, она переключилась на вскоре родившуюся девочку. Вера не привыкла хныкать, да и жалеть ее было некому. Близких родственников у нее не было, впрочем, как и дальних. Бывший возлюбленный исчез из ее жизни восемь лет назад, да так ни разу и не появился.

Вера захлопнула дверцу холодильника и положила на стол купленную для Лили книгу. Чувствуя, что засыпает, женщина без аппетита пожевала уже остывший картофель. Включив электрочайник, Вера побрела в ванную. Теплый душ придал ей немного сил, и она налила в чашку кипятка и опустила туда чайный пакетик «Липтон». С первым глотком Вера почувствовала, как по ее телу растеклось приятное тепло.

«Завтра будет все как обычно, – подумала она и сладко зевнула. – Утром нужно встать, одеть Аленку, накормить ее завтраком и вручить Лиле, чтобы та забрала ее с собой в школу. Себе в сумку – кусок колбасы с хлебом – и опять работа допоздна. А как хочется хоть немного отдохнуть!»

Вера думала о том, что если бы у нее был нормальный, работящий муж, то ничего этого не было бы. Она часто мечтала о мужчине, который любил бы детей – она родила бы их ему много-много. Вере хотелось не таскать ведра с цементом, а стирать детишкам носочки, мазать зеленкой разбитые коленки, заплетать по утрам косички, на ночь читать книжки. И ждать мужа с работы, усталого, но счастливого оттого, что в доме порядок, дети спят, на пороге его встречает верная красавица жена, а на столе ждет горячий ужин.

Это были мечты, которыми напичканы женские романы. Вера отодвинула в сторону пустую чашку. Мыть ее уже не было сил, и она решила, что сегодня сделает исключение, оставив грязную посуду на столе. Женщина взяла книгу и отнесла ее в комнату. Вера скользнула взглядом по последней странице обложки, и ее сердце на миг замерло в груди. Женщина не поверила своим глазам. Забыв об усталости, она быстро вернулась в кухню и зажгла свет. Сомнений не было: с обложки на нее смотрела ее сестра Надя!

– Не может быть! Этого не может быть! – шептали губы Веры. В висках громко стучало.

Мощной волной на нее нахлынули воспоминания о бесследно исчезнувшей сестре. С тех пор прошло девятнадцать лет, и Вера уже не надеялась ее найти. Но она не ошиблась: на фотографии была ее сестра-близнец! В отличие от Веры, у Нади были длинные светлые локоны. Вере пришлось сделать короткую стрижку, потому что с длинными волосами было неудобно работать. Приходилось прятать их под платок, но цементная пыль все равно оседала на волосах, и вечером женщина подолгу приводила их в порядок. У Веры и так было мало свободного времени, поэтому она уже давно с сожалением остригла косы, которыми когда-то очень гордилась.

Если не обращать внимания на прическу, на нее с фотографии смотрело собственное отражение. От волнения Веру бросало то в жар, то в холод. Неужели она сможет наконец найти сестру? Встретиться с ней, обнять, узнать, куда и почему та исчезла на столько лет. Но как это сделать? Вера посмотрела на титульный лист. Сестра носила другую фамилию. Значит, она замужем. Наде повезло больше, чем ей.

Вера больше не могла оставаться в одиночестве. Взяв книгу в руки, она тихонько вышла из комнаты.

– Кто? – услышала женщина за дверью соседки.

– Лилечка, это я, Вера, – ответила она вполголоса. – Открывай!

Дверь открыла заспанная Лиля.

– Что-то с Аленкой? – встревоженно спросила она.

– Тут такое! – сказала Вера взволнованно, вошла к соседке и закрыла за собой дверь. – Помнишь, я тебе рассказывала о своей пропавшей сестре?

– Которая ушла из дому и не вернулась?

– Что-то вроде того. Посмотри. – Вера протянула книгу подруге. – Мы похожи?

Лиле моментально расхотелось спать.

– Как две капли воды! Надо же! Она стала писателем?

– Как видишь. По иронии или капризу судьбы я купила эту книгу тебе в подарок. Представляешь?!

– Ну ты даешь! И бывает же такое!

– Лиля, мне вот что пришло в голову: только ты сможешь мне подсказать, как узнать ее адрес.

– Адрес? – переспросила Лиля и задумалась. – Действительно, нужно ведь ее найти…

– Может быть, написать письмо в издательство и попросить сообщить адрес автора этой книги?

– И ты полагаешь, тебе его дадут?

– Я вышлю им свою фотографию и напишу, что она – моя пропавшая сестра.

– Ты будешь ждать ответа целый год.

– А что тогда делать?

– Завтра на работе я напишу письмо от твоего имени и отправлю его по электронной почте. Идет?

– Хорошо. Только не завтра, а сейчас и со мной!

– Ну Вера! – взмолилась Лиля. – Мне же завтра на работу!

– Ты понимаешь, что я ждала этого дня почти два десятка лет?

– Понимаю, – вздохнула Лиля и направилась к компьютеру.

Глава 7

Надя выехала на «лексусе» мужа со двора, закрыла ворота, потом, немного подумав, вернулась во двор и направилась к Асе. Домработница в это время поливала газонную траву, разбрызгивая фонтанчиками воду из шланга.

– Асечка, я немного прокачусь. Вениамин сказал, что сегодня ему машина не понадобится, – произнесла Надя, подойдя ближе.

– Ты надолго?

– К вечеру буду дома.

– С Элей едешь? – спросила Ася, сморщив нос от одного упоминания об этой женщине.

– Представь себе, нет! Я хочу побыть одна.

– Не иначе как будешь сидеть в кафешке и пить кофе декалитрами, что, заметь, не сделает тебя здоровее.

– Не угадала, – улыбнулась Надя. – Я хочу пообщаться с природой один на один.

– Это что-то новое, – заметила Ася. – Перекусить что-нибудь взяла или не догадалась? На природе аппетит просто волчий!

– Я об этом не подумала, – призналась Надя.

– Тогда подожди пять минут, – попросила Ася и метнулась в кухню.

Вскоре она вернулась с плетенной из лозы корзинкой.

– Вот, бери! Там и бутерброды, и только что сваренный компот.

– Спасибо. – Надя взяла увесистую корзинку в руки. – И ты считаешь, что я все это съем? – Она засмеялась. – Этим целую роту накормить можно!

– Ну ты же не на себе все это будешь тащить! – Ася недовольно надула губы.

Надя чмокнула ее в щеку:

– Ты у меня самая лучшая!

От этих слов широкое лицо женщины расплылось в довольной улыбке. Как же она любила эту семью! Ася и представить себе не могла, что было бы, если бы их с Герасимом не приютил Вениамин. Со временем она так привыкла к этому дому, что уже не чувствовала себя прислугой. Женщина по праву считала себя членом этой семьи. Только об одном она мечтала тайком: понянчить детишек.

Надя послала Асе воздушный поцелуй, и вскоре та услышала, как отъезжает машина.

Уверенно лавируя, Надя мчалась в потоке автомобилей. Их становилось все меньше и меньше, и женщина с облегчением вздохнула, выехав на загородную трассу. Здесь было менее интенсивное движение, и Надя прибавила газу. Навстречу ей неслись стройные тополя, выстроившиеся шеренгой по обе стороны шоссе. Эту дорогу она знала плохо, но по карте видела, что небольшой городок под названием Липки будет через пятьдесят километров.

Надя сама не знала, зачем она отправилась в эту поездку. Она считала, что навсегда перечеркнула прошлое жирной чертой. Надя не хотела о нем вспоминать – она не любила пилить опилки. В тот день, когда ее полуживую спас Вениамин, она дала себе слово никогда не рассказывать о том, что с ней произошло. Надо было очистить память, избавиться от воспоминаний, как от мусора: выбросить в урну и забыть. Но, как оказалось, прошлое то исчезало за горизонтом, то опять появлялось у нее в голове и жужжало, как надоедливая муха. Особенно тяжело было последнее время. По ночам Наде снились кошмары из ее прежней жизни. Они были настолько отчетливыми, что потом она целый день не находила себе места. А тут еще Вениамин стал надоедать расспросами. Что она могла ему рассказать? Что у нее внутри все замерло, а то, что было снаружи, – фальшивое, наигранное? Настоящей Нади давно уже не было в живых. Осталась холодная и красивая, как кукла Барби, обеспеченная, избалованная женщина в расцвете сил, которая жила в свое удовольствие. Прошлого у нее не было, а о будущем она мечтать не любила, просто плавно плыла по течению, не заглядывая далеко вперед.

Она неоднократно слышала, что преступников тянет на место преступления. Надя не была преступницей, но последний год ее не покидало желание поехать туда, где дождливой осенней ночью ее нашел Вениамин. С каждым днем эта мысль становилась все настойчивее, затмевая остальные. Чтобы избавиться от нее, Надя решила написать роман. На некоторое время ей удалось отвлечься, а потом эта идея стала еще более навязчивой.

Надя посмотрела в зеркало заднего вида. Кажется, «хвоста» не было. Иногда она видела людей, следящих за ней. Сомнений не было: Вениамин ее проверял. Надя не обижалась на мужа. По крайней мере, ей не приходилось перед ним оправдываться, ведь она никогда ему не изменяла.

Вот и знак с надписью «Липки». Надя повернула направо и сбавила скорость. Этот город был ей немного знаком: когда-то она снимала квартиру в старенькой хрущевке на втором этаже. В комнате стояли древний скрипучий диван с выпиравшими пружинами, два стула, стол, у которого часто отваливалась ножка, и старый, постоянно тарахтевший холодильник. Но именно в этой квартире Надя испытала огромное счастье. Ей не хотелось вспоминать, где находится этот дом, но руки самовольно повернули руль влево, и вскоре женщина оказалась возле здания, где, как ей тогда казалось, начиналась ее взрослая, независимая и такая красивая жизнь. Надя опустила стекло и посмотрела на знакомые окна. Это длилось всего несколько минут. Ей вдруг показалось, что соседи сейчас узнают ее и начнут приставать с расспросами. А этого Наде хотелось меньше всего. Снова подняв стекло, она рванула с места так, что у машины взвизгнули колеса. Вскоре маленький городок остался позади. Надя с облегчением вздохнула.

«Лексус» свернул на лесную грунтовую дорогу. Повеяло влагой и сыростью. Надя знала, что сейчас будет место, где подобрал ее Вениамин. Сердцу стало тесно в груди. Женщина уже пожалела о том, что затеяла это путешествие, но в то же время она понимала, что если вернется с полпути, то потом станет жалеть и ее опять будут мучить кошмары. Сегодняшняя поездка должна поставить точку на ее проклятом прошлом!

Даже летом в этом месте была лужа. Осенью она становилась такой большой, что ее невозможно было объехать. Именно ее когда-то Надя не смогла перейти, поскользнулась и упала. Женщина изо всех сил нажала на педаль газа и пролетела через эту лужу, словно перечеркнув ее колесами. Поскорее уехать от этого неприятного места! Но набрать скорость не удавалось. Скорее всего, по этой дороге мало кто ездил, поэтому она не была накатана. От лужи надо было проехать еще километров пять.

Надя остановилась, вышла из автомобиля. Вокруг был дремучий лиственный лес с зарослями кустов и метровой крапивой. Он казался зловещим, чужим. Подул ветер. Он нагнал тучи на еще недавно безоблачное небо, зашумел верхушками деревьев и начал безжалостно их раскачивать. Надя испугалась, что сейчас начнется гроза и она навсегда застрянет в этой глуши, которая когда-то была ей так близка. Женщина быстро села в машину и захлопнула дверцу.

За тремя большими елями, там, где начиналось Икино, Надя снова затормозила. Эти огромные деревья были визитной карточкой отдаленного, мало кому известного небольшого хуторка. Они и теперь упирались верхушками в потемневшее небо. Дальше Надя пошла пешком. Ее уже не терзали сомнения. Об этой поездке она подумывала уже давно, просто скрывала эту мысль даже от себя.

Женщина прошла мимо развалившегося домика бабы Любы. Конечно, ее уже нет в живых. Она и тогда была старенькой, ходила с клюкой. От нее пахло брагой – в доме у бабы Любы всегда было полно самогона, который она продавала. Дальше стоял дом, где когда-то жила Надя, Найденыш, как ласково называл ее отец. Заборчик от времени покосился, со всех сторон зарос лопухами и крапивой. Надя с трудом нашла калитку. Запустение говорило о том, что жильцы давно покинули этот дом. Раздвигая руками заросли бузины, Надя вошла во двор и отсюда увидела, что дверь распахнута настежь, а сам деревянный домик покосился и вот-вот развалится.

Дрожа всем телом, женщина переступила порог. Страх сковал ее по рукам и ногам, не давал ей дышать. Собрав оставшиеся силы, Надя посмотрела на большой кухонный стол без ножки. Рядом с ним, на том же месте, что и два десятка лет назад, стоял массивный деревянный стул. Надя отчетливо представила тучное тело матери, восседавшей на этом стуле, и ее окутал саван ужаса. Сколько Надя себя помнила, мать сидела с дымящейся папиросой «Беломора» за столом, на котором всегда стояли бутылка самогона и граненый стакан. Отсюда, со своего «трона» она давала указания домашним. У нее был грубый, хриплый голос. Изо рта матери постоянно сыпалась матерщина и проклятия, словно несчастья из ящика Пандоры. Мать кляла всех подряд: мужа (называя его тюфяком и тряпкой), Надю и ее сестру (за медлительность), соседку бабу Любу (за вонючий самогон), курей (за то, что мало несли яиц), дождь (за то, что шел не тогда, когда ей хотелось). Окружающие были виноваты во всех ее бедах. Надя не любила мать, она ее боялась.

Однажды их курица, которая исчезла несколько недель назад, вернулась домой с маленьким цыпленком. Наде пришлось кормить его из рук, поскольку наседке за неповиновение мать сразу же отрубила голову. Цыпленок привязался к девочке и ходил за ней следом… Осенью мать отрубила подросшему цыпленку голову. Надя плакала и просила не делать этого, но жестокая женщина потребовала, чтобы она присутствовала во время «казни». Девочка убежала в дом, но мать вытащила ее во двор и привязала веревкой к дереву.

– Не будь тряпкой! – сказала она и пошла за топором.

Плача, Надя зажмурилась, но мать сорвала пучок крапивы.

– Закроешь глаза – буду стегать по ногам крапивой! – пригрозила она.

Надя плакала, но смотрела. Она видела, как цыпленок доверчиво подошел к женщине, а когда она положила его на бревно, даже не вырывался. Взмах топора – и голова цыпленка отлетела, а тело, брызгая кровью во все стороны, забилось на земле в конвульсиях. Надя потеряла сознание. Очнулась она от того, что мать стегала ее крапивой.

– Я ненавижу тебя! – закричала девочка, впервые выразив протест.

Мать не осталась в долгу. Вечером она положила на тарелку Наде вареное крылышко несчастного цыпленка и заставила его съесть. Как только девочка брала мясо в рот, ее начинало тошнить. Мать стегала ее лозиной и снова запихивала мясо дочери в рот. Надю рвало, мать ее била. Возможно, эта экзекуция продолжалась бы еще долго, но тут с работы пришел отец. Получив от жены лозиной по плечам, он взял Надю на руки и отнес ее в спальню.

– Не надо плакать, моя маленькая графиня, – сказал он, вытирая шершавыми, мозолистыми руками ее слезы. – Скоро ты вырастешь и уедешь отсюда.

Его скупые ласковые слова успокаивали Надю – других она не слышала.

Только отец мог утешить девочку в минуты отчаяния. Пожалев дочку, он доставал деньги и давал их Наде.

– Сбегай к бабе Любе за чекушкой, – просил отец.

– Чтобы мама не видела? – переспрашивала Надя. Не потому что не знала. Она любила смотреть, как отец заговорщически ей подмигивает.

Он подсаживал дочь в окно, и та через кусты мчалась к соседке за самогоном.

Отец выпивал тайком и не закусывая. Потом начинал плакать и рассказывать Наде и Вере о том, что их прабабушка была графиней и что в жилах девочек течет благородная кровь.

– Вы мне не верите? – спрашивал он и доставал из кармана завернутую в бумагу старинную фотографию. – Вот, смотрите сами! Вы так на нее похожи…

Девочки, притихнув, слушали бормотание отца, до тех пор пока не врывалась мать и, вылив поток матерщины и проклятий на их головы, не начинала орать:

– Ты опять забиваешь этим дурочкам головы всякой ерундой?! Никакой графини в вашем роду не было!

– Ты ничего не знаешь! – не сдавался отец. – Вот снимок моей бабушки. Девочки – ее копия! Разве это не доказательство?

– Нашел где-то фотографию и носишься с ней, как дурень с писаной торбой! В вашем роду были зеки – это я точно знаю! – Мать тыкала пальцем в сторону отца.

– Я-то хоть за драку по молодости сидел, а ты – за убийство собственного мужа! – парировал отец. – В моих девочках течет благородная кровь!

– Сопли у них текут, а не благородная кровь! – смеялась мать.

Чаще всего такие перепалки заканчивались тем, что девочки забивались в угол от страха, а мать с отцом на повышенных тонах начинали выяснять отношения. Финал всегда был одинаков: мать, надавав отцу тумаков, швыряла его, обессиленного и пьяного, на пол.

После того как мать зарубила цыпленка, Надя возненавидела ее еще больше. К тому же после этого случая девочка ночью обмочилась. Утром мать заставила ее постирать трусики, а других не дала. Наказание продолжалось три дня. Все это время Надя ходила в школу без трусов. Ей казалось, что о ее позоре знает вся школа. Девочка ужасно боялась, что кто-нибудь из мальчишек это увидит, и тогда от насмешек не будет спасения. Поэтому все переменки она сидела за партой, боясь пошевелиться. Через некоторое время ночная беда повторилась. И опять Надю отправили в школу без нижнего белья. Позже девочка научилась хитрить: она заранее прятала трусики в сарае и, когда мать отправляла ее в школу без нижнего белья, пробиралась туда сама или просила об этом Веру. Затем засовывала трусики в портфель и по пути в школу, спрятавшись в кустах, надевала их…

Надя с замиранием сердца прошла в другую комнату. Интересно, почему эта комната кажется ей теперь такой маленькой? Кровати, на которой спали они с сестрой, не было. Скорее всего, кто-то не поленился сдать ее в металлолом. В спальне было сыро и пусто, и у Нади закружилась голова. Она поспешила выйти отсюда. Вдруг женщина заметила, что ящик стола приоткрыт, а в нем лежит фотография. Надя достала ее и перевернула. Это был снимок, который так бережно хранил ее отец. На нее смотрело ее отражение: красивая большеглазая графиня со светлыми волосами и нежной улыбкой. Надя спрятала фотографию в сумочку и вышла на свежий воздух, чтобы не задохнуться.