Текст книги "«Не живи»: как переписать сценарий жизни за 5 шагов. Реальная история"

Глава 3. Шесть основных проявлений моего сценария «Не живи»

Людей, которые росли в алкогольной семье, в психологии называют ВДА (взрослые дети алкоголиков). У каждого такого человека свой опыт и история, но в то же время у нас есть схожие черты:

• негативное или нестабильное представление о себе и такая же самооценка

• инфантильность

• незнание своих потребностей, да и в целом незнание и непринятие себя

• ощущение «со мной что-то не так»

• повышенная (фоновая) тревожность

• недоверие к себе и людям

• агрессивность, в том числе вспышки агрессии

• противоречивость, особенно эмоциональная

• аутоагрессия и установка на саморазрушение

• изоляция и страх близости

• страх критики и поиск одобрения

• гиперответственность

• хроническое чувство вины

В человеке может проявиться весь набор черт или некоторые из них. Мне пришлось иметь дело со всем перечисленным.

Алекситимия – как я превратилась в Спока

Я действительно запретил себе любые чувства, осознав, что моя жизнь конечна. Когда умирал адмирал Пайк, я слился с его сознанием и почувствовал то, что чувствовал он в момент ухода. Ярость. Замешательство. Одиночество. Страх. Я испытывал схожие чувства, только сила их была экспоненциально больше в тот день, когда была уничтожена моя планета. Я решил, что больше не хочу их испытывать никогда.

Спок, герой фильма «Стартрек: Возмездие»

Небольшое предисловие-сказка о том, кто же такой Спок, и почему я его вспомнила.

Спок – наполовину человек (его мама с Земли), наполовину вулканец (его Отец с планеты Вулкан). Вулканцы славятся своей безэмоциональностью, способностью всегда мыслить рационально и логично. Люди для вулканцев – несовершенная раса, потому что склонны поддаваться эмоциям.

Так получилось, что Спок унаследовал от мамы способность чувствовать. Большую часть фильма мы видим, как зарождается, а потом разворачивается его внутренний конфликт: Спок пытается подавить в себе эту способность, отрицает эмоции, старается быть невозмутимым. Он то дает волю чувствам, то снова запрещает себе испытывать их. Например, Спок с новой силой захотел избавиться от эмоций, когда его планета и близкие люди на ней были уничтожены. Тем не менее, ближе к концу фильма мы видим, что Спок принимает и признает свою эмоциональную часть, например, это отражают его слова: «Я никогда раньше так не смотрел на облака. Или на радугу… знаешь, я могу рассказать тебе, почему она появляется в небе, но просто любоваться ее красотой мне не приходило в голову».

Когда я смотрела фильм, в Споке видела себя. В какой-то момент в подростковом возрасте я перестала справляться с чувствами, которые навалились, и решила заблокировать эмоциональную сферу. Это была необходимость, чтобы не сойти с ума.

Как сейчас помню вечер, когда мы с подругой гуляли, и я ей сказала: «Хочу быть бесчувственной, как кукла». Скоро желание исполнилось. Само собой, я продолжала испытывать чувства, но пыталась убедить себя, что их нет: подавляла, отрицала, рационализировала. И в итоге разучилась понимать свои эмоции, а они стали накапливаться еще интенсивнее. Правда, в тот момент я не осознавала этого, а думала, что действительно перестала чувствовать. Примерно в 20 лет я начала понимать, что превращению в «куклу» было хорошим решением тогда, а сейчас мне это мешает.

В психологии неспособность распознавать свои эмоции и проговаривать их называют алекситимией. При определенных условиях это может принимать форму самостоятельного расстройства, у меня она включилась в качестве защитного механизма. Ожить получилось в 26 лет при помощи психотерапии и самостоятельной работы.

Психолог: «Что ты чувствуешь?».

Я: «Не знаю. Мне кажется…», «Я хочу сделать то-то», «Ну, я вот делаю…», «Это похоже на…», «Как будто…».

Психолог: «Это ты думаешь, а чувствуешь-то что?».

А я на самом деле не знала. Совсем не понимала своих чувств, не умела их проговаривать.

Алекситимия – это не только неспособность понимать и выражать свои эмоции, но также:

• неспособность отличить эмоцию от физического ощущения (например, человек путает скуку с голодом);

• низкий уровень эмпатии, слабая способность к сочувствию и состраданию (в том числе и часто в первую очередь по отношению к самому себе);

• опора на внешние события, а не на внутренние переживания.

Желание не чувствовать – это, скорее, следствие того, что у меня не был развит навык контейнирования эмоций. Так в психологии называют способ переработки сложных чувств в простые – те, которые можно выдержать и прожить. Обычно люди усваивают этот прием в детстве при помощи родителя, который выступает «контейнером»: вбирает в себе эмоции ребенка, раскладывает их по полочкам и возвращает в простой форме с предложением поискать способы решения трудной ситуации.

Пример контейнирования от родителей. «Я понимаю. Ты рассержен, потому что я не смогла пойти с тобой сегодня гулять. Мне очень жаль, что так получилось. Я тоже расстроилась, потому что хотела провести время с тобой. Как ты смотришь на то, чтобы мы погуляли в выходные? А сегодня мы займемся чем-то другим – тем, что ты хочешь».

Этот прием подходит для любых ситуаций, например, если ребенок поссорился с другом, расстроился из-за двойки или у него случилось что-то еще. Постепенно у ребенка формируется внутренняя способность контейнировать эмоции. Он идет с ней во взрослую жизнь и может в трудной ситуации поддержать себя и другого человека.

У меня не было таких родителей. Они со своими-то эмоциями не могли разобраться, что уж говорить о контейнировании. Тем более гиперопека и алкоголизм в принципе плохо связаны с развитием в ребенке эмоционального интеллекта. Таким образом, мое желание и решение не чувствовать было следствием того, что внутри накопилось слишком много эмоций. Я не знала тогда, что есть контейнирование и другие способы их экологичного проживания, поэтому увидела один выход: отказаться от чувств.

Термин «алекситимия» дословно переводится как «нет слов для эмоций». Алекситимик продолжает чувствовать, но не может распознать и безопасно прожить свои чувства. Они или просто копятся внутри, или прорываются наружу токсичным способом, например, в виде эмоциональных вспышек и психосоматики (мышечные зажимы, боль в разных частях тела).

Если вам знакома проблема распознавания своих чувств, я рекомендую на первых порах пользоваться подобными шпаргалками (можно еще в интернете поискать материал по запросу «таблица эмоций и чувств»):

Когда испытываете какое-то чувство, опишите его (как получится), а потом подумайте, каким словом из этой таблицы его можно назвать.

Когда научитесь распознавать чувства, полезно исследовать их. В психологии есть разные теории о том, сколько же у нас базовых эмоций. Большинство экспертов сходятся во мнении, что шесть: радость, злость, страх, отвращение, грусть, удивление. Их сочетание и разная степень интенсивности может давать другие, более сложные чувства. Например, обида – это часто злость, страх и грусть. Разочарование – удивление и грусть. В ненависти много страха и злости. Когда вы видите перед собой более простую и понятную эмоцию или несколько эмоций, то можно быстрее найти ответ на вопрос: «Как я могу сейчас помочь себе? Что мне сделать, чтобы почувствовать себя лучше?».

При этом стоит стараться выражать чувства от первого лица. Например, говорить: «Я злюсь, потому что…», а не «Он / ты / это разозлило меня».

Еще полезно вести дневник чувств вроде такого:

Суть в том, что сначала ты письменно разбираешь отдельные ситуации, а потом становится все проще определять чувства сразу в процессе их переживания.

Для работы с эмоциями полезно подключать зрение, слух, обоняние, осязание и проживать, отлавливать состояние на разных уровнях. Но главное – практика. Нужно как можно чаще заглядывать вглубь себя (хотя бы пытаться) и проговаривать то, что чувствуешь. Если сложно сразу назвать эмоцию, пусть сначала это будет абстрактное «меня аж выворачивает» или «кошки на душе скребут». Потом это приобретет более конкретные очертания.

И, конечно, полезно прорабатывать то, что заставляло и заставляет вытеснять эмоции, то есть не только убирать «симптом», но и «лечить» причину.

Алекситимию нельзя оставлять без внимания, потому что она приводит к токсичному выходу чувств. Один из них – аутоагрессия. Также часто алекситимики пытаются справиться с накопившимся эмоциональным напряжением через компульсивное поведение: покупки, переедание, употребление алкоголя. Научно доказана связь между алекситимией и расстройством пищевого поведения (https://www.probl-endojournals.ru/jour/article/view/12416), алекситимией и алкогольной зависимостью (https://www.researchgate.net/publication/348928997_Are_Alcohol_

Dependence_Alexithymia_And_Emotional_Intelligence_Connected).

Аутоагрессия – как я убивала и ненавидела себя

Психолог: «Закрой глаза и представь свою жизнь, свою семью. Что ты видишь?» (имеет в виду родителей и предыдущие поколения)

Я: «Кладбище. Много старых могил и одна свежая, пустая».

Психолог: «Чья это могила?».

Я: «Моя».

Психолог: «И что ты хочешь сделать, стоя там?».

Я: «Прыгнуть в эту могилу. Меня тянет туда».

Психолог: «То есть это твой выбор? Ты так решила?».

Я: «Получается, что так. С одной стороны, меня туда тянет, но, с другой стороны, я не хочу туда прыгать».

Аутоагрессия – это агрессия, которую человек направляет сам на себя. В большинстве случаев она возникает на основе подавленной злости в адрес кого-то другого, то есть человек перенаправляет ее.

У меня аутоагрессия трансформировалась из обиды и злости на родителей. Детская психика так устроена, что ребенку проще убедить себя в том, что он плохой, чем признать, что родитель причиняет ему боль. Вот и мне, как и любому ребенку, было проще направить это чувство на себя.

Если есть злость на кого-то, но ты не можешь прожить ее экологично, то вымещаешь на других и/или на себе. Поэтому часто дети, которых обижают дома, потом отыгрываются на других детях или животных. Поэтому я уничтожала себя.

В психотерапии мы с психологом много работали над этим. На одном из сеансов в процессе погружения в бессознательное выскочил образ гири. Тяжелая, черная. Суть эмоционально-образной терапии (один из подходов, в котором мы работали) в том, что нужно «войти» в этот образ, прочувствовать его и понять, к чему же он на самом деле относится. Когда я была в роли гири, психолог спросила, что я чувствую по отношению к маленькой девочке (себе в детстве). У меня была только одна мысль: «Хочу на нее сверху плюхнуться и раздавить».

Потом я вышла из роли гири и была собой, но продолжила контакт с образом. Я поняла, что гиря – это моя часть, изолированная и заблокированная злость. Она адресована родителям, но я направляла ее на себя («плюхалась»).

Психолог предложила высвободить агрессию – представить то, что захочется. Я представила: сначала наблюдала как рушатся здания (подрыв, снос), затем мысленно сожгла на костре мать и закидала ножами отца. После этого мне стало легче, гиря превратилась в вазу с цветами, а желание «плюхаться» на себя сменилось желанием заботиться о себе.

Я стала учиться выражать свои эмоции и принимать любые свои чувства. Сейчас у меня это получается. Выразить – значит просто сказать, а не терпеть. Например, если что-то злит, то сказать: «Я злюсь, потому что…». И принять это.

Аутоагрессия стоит на трех китах: неадекватная самооценка, непринятие себя, подавленные эмоции. Чтобы избавиться от аутоагрессии, нужно восстановить самооценку, полюбить себя и научиться экологично выражать чувства.

Популярно мнение, что аутоагрессия – это физические самоповреждения, но она заключается не только в этом. Как и любая агрессия, она бывает словесной и физической, прямой и косвенной. Это любое жестокое, грубое обращение с собой. Эмоциональное, физическое, психологическое насилие над собой. У меня вся жизнь превратилась в аутоагрессию – я запрещала себе жить и чувствовать, была запрограммирована на смерть и саморазрушение. Расскажу чуть подробнее о тех вариантах аутоагрессии, которые были особенно выражены.

Алкогольная зависимость

Когда я стала подозревать, что есть проблема? Наверное, когда начала похмеляться. Но ни это, ни другое меня не останавливало.

Ни тогда, когда начала пить до состояния «упала – значит хватит». А просыпаться в синяках, ссадинах и отчаянных попытках вспомнить вчерашний день.

Ни тогда, когда начала терять работоспособность. Жить по принципу «Надо неделю отмотать, а в выходные можно напиться». И устраивать себе внеплановые выходные.

Ни тогда, когда организм молил о пощаде. Меня трясло, как стиральную машинку при отжиме, голова разрывалась, желудок сводило жгучей болью, а панические атаки и тревожность стали обычными спутниками «отходняков».

Ни тогда, когда я пила каждую неделю, а иногда и несколько раз на неделе или 2—3 дня подряд. И ни тогда, когда происходила другая ерунда, от которой было страшно или стыдно… Правда, далеко не всегда мне.

Ни тогда, когда я чуть не угодила под машину. Мы с подругой возвращались из клуба. Будучи в невменяемом состоянии, я решила, что мы идем по пешеходному переходу, который на самом деле был метрах в трехстах от нас. Машину я видела, но решила, что она далеко (в состоянии алкогольного опьянения людям свойственно неадекватно оценивать реальность). Короче говоря, стали мы переходить дорогу… Спасибо водителю, который заметил два тела и додумался посигналить, чем спас как минимум три жизни. И спасибо моей реакции «замри», которая так удачно включилась в тот момент. Поддавшись ей, я остановилась сама и одернула подругу.

Ни тогда, когда, «отрубившись», я чуть не захлебнулась рвотой. Я этого не видела, не чувствовала и не помню, но очевидец говорит, что я лежала на спине, хрипела и булькала. Возможно, если бы он пришел на несколько минут позже, то спасать было бы уже некого или дело не обошлось бы домашними мерами помощи. Очнулась я в ванной от попыток мужа привести меня в сознание. Утром, узнав, что он вылил весь алкоголь, который оставался в доме, я удивилась: «Как вылил?!». То есть даже толком не оклемавшись тогда, я уже собиралась снова пить. Это выглядит так, словно кто-то внутри меня говорит: «Эх, в этот раз не получилось умереть. Но ничего – попробуем еще, в следующий раз точно получится».

Помню другую ночь. Я в сознании, но мне очень плохо. Очень холодно, дыхание поверхностное и редкое, сердцебиение такое же. Уже не трясет и не тошнит, а просто кажется, что я медленно проваливаюсь в вечный сон. Отметив все вышеперечисленное, я подумала: «Ага, значит, сегодня, сейчас. Неплохо в принципе: просто усну и не проснусь». Я действительно тогда думала, что не проснусь, но меня это не беспокоило. Скорее, наоборот…

Вы представляете, насколько сильным должно быть желание «не жить», если все, что со мной происходило, не останавливало от употребления?

Раньше я думала: «Почему отец выпивает? Ладно, у него болезнь, после первой стопки не может остановиться. Но, зная это, почему выпивает ее?». А потом поняла: ты выпиваешь первую стопку, потому что надеешься, что будет по-другому. Но по-другому не бывает. Каждый раз одно и то же, поэтому у тебя только два варианта: или не пить совсем или и дальше пить, убивать себя, причинять боль близким.

Здоровый человек может выпить немного и остановиться. Зависимый – не может. При зависимости ты способен контролировать ситуацию только до того, как выпил, например, не покупать алкоголь, не соглашаться на предложение выпить, не вливать в себя первую стопку.

С 30 ноября 2020 года я не пью. Совсем: ни по праздникам, ни по выходным, ни капли для веселья или расслабления. Первым перестал пить муж, а я за компанию. У него одним днем «как отрезало», у меня было не так. Первое время часто хотелось выпить. Я в прямом смысле не понимала как жить по-другому:

• «В выходной и не выпить?»

• «В смысле, я встречаюсь с подругой и не выпью?»

• «А как мне вообще с людьми трезвой знакомиться и общаться?»

• «Как расслабляться и веселиться без алкоголя?»

Дальше я начала подробнее разбираться в сути зависимости и нарабатывать опыт трезвого взаимодействия с миром. Становилось легче, появились новые увлечения, я научилась радоваться, отдыхать и развлекаться без алкоголя. Был период, когда желание выпить совсем не возникало, но потом нет-нет да стало появляться.

Можно предположить, что оно приходит, например, во время застолий, но нет. Опасны другие ситуации, для каждого человека свои. Мои главные триггеры – усталость и нехватка позитивных впечатлений (если застреваешь в режиме «дом-работа»). У других людей будут свои триггеры, которые можно понять через анализ моментов, когда появляется желание выпить.

В моменты, когда я ловила себя на этой мысли, бросала все, что делала, и начинала разговор с собой: «Так, дружок, и чем ты снова себе не угодила? От чего хочешь сбежать?». Психологическая основа алкоголизма – желание сбежать от реальности, склонность к саморазрушению, неудовлетворенные потребности и неспособность переварить какие-то эмоции.

Дальше ты думаешь, что же триггернуло. Например: «Я взяла слишком много заказов, переутомилась и вогнала себя в стресс». Потом превращаешь это в потребность: «Я хочу отдохнуть и восстановить силы». Думаешь, как сделать это без алкоголя, например: «Взять выходной и проспать столько, сколько смогу, а потом уехать отдыхать на природу».

В дальнейшем делаешь какие-то «зарубки» на будущее, например: «Не брать больше N заказов на день», «Не брать такие-то заказы», «Не нарушать рабочий график и не лишать себя выходных».

То есть схема такая: ищешь триггер на «выпить» → анализируешь его, чувства и потребности, которые за ним стоят, → ищешь другие пути удовлетворения потребности и работы с чувствами.

В некоторых случаях не обойтись без медикаментозного лечения, которое назначает нарколог или психиатр. Алкоголизм не всегда имеет только психологическую основу.

Главное – не винить себя за возникшее желание выпить и не убегать от него. Иначе точно придешь к срыву, как и бывает, если при алкоголизме пытаться выехать на силе воли. Нужно разбираться с тем, что заставляет тебя хотеть напиться. Кстати, иногда я так и говорила: «Хочу напиться до отключки». Но не задавалась тогда вопросом: «Что стоит за этим желанием?».

Еще важно разрушить устойчивые ассоциативные связи. И смешно, и грустно: с некоторыми людьми я пьяная общалась чаще, чем трезвая. Долгое время при виде этих людей у меня, как у собаки Павлова, возникал рефлекс. Только у собаки он был на «поесть», а у меня на «выпить». Аналогично могут работать схемы с местами, какими-то занятиями. Например, такой же устойчивой для меня была связь между отдыхом на природе и алкоголем. Если вы хотите оставить в своей жизни частички подобной цепочки, например, отдых на природе, но перестать испытывать ассоциативное влечение к алкоголю, то нужно максимально нарабатывать новый опыт, то есть в этом случае отдыхать без алкоголя. Постепенно мозг примет новую цепочку ассоциаций. Если вы не хотите сохранять никакие элементы былой цепи, то стоит исключить всю ее, заменить чем-то более приятным и эффективным для вас.

За последний год желание выпить не возникало, но трезвая жизнь иногда все еще кажется непривычной. Правда, теперь я чаще думаю о том, как приятно жить трезво. Например, недавно на концерте любимой группы я осознала, что без алкоголя провожу время намного лучше. Радость не покидала меня весь вечер и следующий день. Я думала о том, как здорово отдавать отчет своим действиям, контролировать свое тело, танцевать без смущения на трезвую голову, не мучиться похмельем после пробуждения и помнить вчерашний день.

Как-то один человек спросил меня: «Свет, а зачем ты вообще пьешь?». Потом сам перевел это в шутку и сменил тему, а я с облегчением выдохнула: «Ура! Мне не придется отвечать». Тогда я и не знала ответа, но мне стало очень грустно, а этот вопрос, изначально брошенный вскользь и в полушутку, засел в моей голове. Спустя несколько лет я могу на него ответить: я пила по тем же причинам, по которым пьют все алкоголики. Потому что не переносила себя. Потому что алкоголь помогает сбежать от себя и реальности. Временно, конечно… Но мне очень нравились иллюзии, которые он дает:

• уходят страхи, тревога и желание контролировать все вокруг себя – ты наконец-то можешь просто плыть по течению (якобы жить);

• затихают комплексы – ты становишься уверенной в себе (как будто принимаешь себя);

• становится проще взаимодействовать с людьми – ты уже не боишься их и отвержения, с некоторыми даже как будто близка;

• мир не кажется страшным и непонятным – ты наконец-то чувствуешь себя своей в нем.

Когда я выпивала, мир в прямом смысле становился ярче, а я наконец-то расслаблялась физически и психологически. Ненадолго, естественно, потом накрывало больше прежнего, а мир казался еще отвратительнее. Впрочем, чего я хотела? За иллюзии рано или поздно приходится платить.

Уход в алкоголь – это неэффективная попытка совладать со стрессом. Говоря простыми словами, в любой непонятной ситуации – пей. Тревожно? Пей! Страшно? Пей! Устала? Пей! Снова пожирает ощущение внутренней пустоты, бессмысленности и бесперспективности твоей жизни? Обязательно пей! Не хватает уверенности? Выпей для храбрости! Хочешь чего-то, но, пока ты трезвая, внутренний контроль не дает этого сделать? Пей! Я могу перечислять примеры бесконечно… Но суть в том, что ты не умеешь трезвым взаимодействовать с собой, другими людьми и миром. Не умеешь проживать эмоции и противостоять стрессу, не хочешь разбираться с внутренними «тараканами», боишься признаться, что, возможно, нынешняя жизнь тебя чем-то не устраивает, но еще больше боишься что-либо менять, отказываться от привычного. И поэтому предпочитаешь прятаться в бутылке.

Забудьте о мифе, что алкоголики – это те, кто на помойках живут и покупают «фанфурики». Так выглядит крайняя степень, с которой назад уже невозможно вернуться. Но у алкоголизма бывают разные стадии, и алкоголик может выглядеть по-разному, быть любого пола и возраста.

Трудоголизм

О трудоголизме не говорят столько же, сколько об алкоголизме, но поверьте, названия созвучны не просто так. И то, и другое – зависимость, инструмент бегства от реальности и саморазрушения. Только трудоголизм относится к социально приемлемым формам, даже поощряемым обществом.

Трудоголизм – это зависимость от работы. У него могут быть разные причины, например, скрытые выгоды и трагичный сценарий жизни: при «помощи» регулярных перегрузок можно довести себя до истощения, смерти от инфаркта или инсульта. Еще трудоголизм часто развивается у людей, которые не умеют отдыхать и развлекаться, чувствуют себя виноватыми за это (привет родительским предписаниям и посланиям вроде «не радуйся»). Также в работу удобно убегать от жизни, личных и семейных проблем, тревожных мыслей.

Трудоголизм – это не желание заработать много денег, хотя такой элемент тоже может быть среди причин, но обычно это все-таки про иное: страх быть хуже других, страх остаться наедине с собой или со своей семьей, чувство стыда за отдых. Это в свою очередь может быть связано с родительскими наставлениями и личными убеждениями человека, например:

• «Делу – время, а потехе час»

• «Нужно много учиться / работать»

• «Я должен много работать, чтобы быть лучше других»

• «Я должен много работать, чтобы быть лучшим во всем»

Также в основе трудоголизма может лежать пример родителей (они много работали).

Еще, думаю, влияет мода нашего общества на достигаторство. Часто это принимает форму токсичной продуктивности, при которой человек боится оказаться за бортом жизни, быть не лучшим, не в тренде. Отсюда мысли: «Даже отдых должен быть продуктивным», «Нужно все время идти вперед», «Нужно развиваться». В итоге человек перестает понимать свои истинные потребности и цели, хватается за все подряд, бежит за навязанными идеалами и мечтами, следует чужим ценностям. Ему кажется, что если он не гонится за «успешным успехом», то с ним что-то не так. Все вокруг молодцы, а он – лентяй.

Опять же это может быть связано еще и с детским опытом. Помните истории про дочерей и сыновей маминых подруг? Вроде этого: «А вот смотри, как Петя хорошо учится, а ты что?», «Ой, Машенька у тети Зины какая молодец. Не то что ты!».

Согласно исследованию российских психологов Евгении Николаевны Рядинской и Вахтанга Вячеславовича Волобуева, в большинстве случаев трудоголизм связан с такими личностными особенностям как стремление к общественному одобрению, тревожность и потребность в чувстве собственной значимости

(https://www.researchgate.net/publication/369810301_Socio-psychological_and_personal_characteristics_of_the_manifestation

_of_workaholism).

Также трудоголизм может быть связан со следующими характеристиками личности:

• неумением сказать «нет» (отказаться от навязываемых задач)

• страхом отвержения («Если я откажу – меня уволят / не будут со мной дружить»)

• синдромом отличника

• гиперответственностью

• неспособностью делегировать задачи, просить о помощи, доверять другим («Кто, если не я?», «Хочешь сделать хорошо – сделай сам»)

Все это мне знакомо. Мой трудоголизм был связан и с этими, и с другими причинами: неспособностью расслабиться, отсутствием интересов в жизни. К тому же в работе я видела легальный способ убить себя. Кроме этого, кажется, я чувствовала себя ценной и достойной жизни и уважения, если только достигала чего-то в работе. А саму по себе считала никчемной.

Еще в моем трудоголизме был элемент психологической игры: как алкоголики любят играть в «Кто больше выпьет», так трудоголики любят играть в «Кто больше выполнит задач и не умрет». А это уже похоже на привычку страдать и мериться страданиями с другими.

Согласно исследованию психолога Стивена Сассмана, главная опасность трудоголизма – выгорание и истощение (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC3835604/). С чем я в итоге и столкнулась. У меня пострадало физическое и психическое здоровье: сильный авитаминоз, выпадение волос, проблемы с позвоночником и сосудами шеи, нервные тики, панические атаки, частые простуды, нарушения сна и другие симптомы.

Кстати, в исследовании С. Сассмана, на которое я ссылаюсь выше, указаны очень похожие последствия трудоголизма:

• проблемы со сном;

• психофизическое истощение;

• увеличение веса;

• ухудшение социальных и ролевых функций;

• уход на больничный;

• гипертония;

• тревога и депрессия;

• физическая боль в разных частях тела.

В какой-то момент я стала разваливаться «по всем фронтам». Моя шея и спина вопили о пощаде, панические атаки намекали на потребность в отдыхе, впалые щеки и глаза говорили: «Что-то не так». Но мне было все равно (вот оно желание наказывать и разрушать саму себя).

Казалось бы, что проблемы со здоровьем – это именно то, к чему я шла… Но в какой-то момент мне это все не понравилось, и я решила изменить отношение к работе. Пересмотрела график, отказалась от переработок в выходные, стала уделять больше внимания тренировкам для здоровья спины, но главное – разрешила себе быть не идеальной, не лучшей, ленивой. Научилась отдыхать и наслаждаться отдыхом, в том числе «ничегонеделанием». Осознала, что я ценная и достойная любви и уважения всегда, а не только за рабочие заслуги. Чего и всем желаю! Вы тоже достойные люди просто так, в любой момент времени, даже когда ничего не делаете.

Если человек много работает, но чувствует себя хорошо, заряжается от того, что делает, то это не трудоголизм. О нем речь идет тогда, когда человек чувствует себя плохо, из-за чрезмерной работы у него возникли проблемы в других сферах, например, испортились отношения с близкими, но он продолжает много работать и уставать еще больше.

В России, согласно исследованию, много вынужденных трудоголиков: переработки связаны с объективной необходимостью заработать. Такая форма не считается зависимостью

(https://www.researchgate.net/publication/369810301_Socio-

psychological_and_personal_characteristics_of_the_manifestation_

of_workaholism).

Диеты и изнуряющий спорт

Сейчас мои основные тренировки – это пилатес, йога, «здоровая спина» и тому подобное, до этого я мучила себя почти ежедневными силовыми тренировками. Сейчас занимаюсь спортом для настроения и здоровья тела, а раньше – в одержимости похудеть и из ненависти к своему телу. Но спорт – это не самое страшное, куда страшнее были диеты.

Я никогда не была довольна своим телом и комплексовала по поводу лишнего веса. Не помню, кто впервые сказал, что у меня есть лишние килограммы, скорее всего, кто-то из сверстников, а дополнительно повлияла пропаганда модельных тел в обществе. Основное влияние оказывала школа, кажется, в этот период я поверила в то, что со мной что-то не так. Я не знакома с жестким буллингом, но обычно меня высмеивали, оскорбляли, намекали на мою полноту и давали понять, что я непривлекательная. Иногда я верила им, а иногда нет и не понимала: «Есть же дети крупнее меня. Почему тогда их не травят?». Кстати, лишний вес был у меня не всегда, но мышление «дурнушки» и непринятие себя сопровождали почти всю жизнь.

То, что я не была довольна своим телом, – это полбеды. Главная проблема в том, что я не знала, когда буду довольна им. Так и выглядит непринятие: ты не нравишься себе в любом виде, просто хочешь постоянно перекраивать себя. Мне кажется, это первый тревожный звонок, на который нужно обратить внимание, когда девушка, молодой человек, мужчина или женщина говорит, что хочет похудеть, подкачаться либо еще как-то изменить свою внешность. Есть ли у этого желания конечная точка, цель? Если ее нет, или, достигнув ее, человек понял, что все равно не нравится себе, это проблема.

У меня все начиналось обыденно и вроде безобидно. Ведь многие подростки недовольны своим телом и садятся на диеты, верно? Вот и я начала с них, а дошла до первых признаков анорексии и булимии. Так получилось, что примерно за 10 лет я прошла 6 кругов пищевого ада:

1. Диеты («Любимая», «Питьевая», «Магги» и другие) – от очень строгих до более адекватных, но все же подрывающих психическое и физическое здоровье.

2. Голод. В какой-то момент похудение превратилось в игру, появился азарт, а я решила, что могу вообще не есть. Мечтала о костях и увлекалась пабликами об анорексии. Дошла до рациона из пары яблок в день и «разгрузочных» дней на воде.

3. Срывы. А чего я хотела? После голода всегда так. Компульсивные переедания до боли в животе и тошноты, а потом чувство стыда и вины, снова голод и снова срыв.

4. Зарождающаяся булимия. Переедания, попытки вызвать рвоту, очищение через прием слабительного, «отработка» съеденного спортом, наказание голодом. Еще большее чувство вины и стыда. К счастью, на этой стадии я была совсем недолго.