Текст книги "Нам американцы объявляли санкции…"

Русины многострадальные

Есть на свете народы, которые на протяжении всей своей истории претерпевают бесчисленные и кажущиеся бесконечными страдания и притеснения от алчных и беспокойных соседей или снедаемых завистью и ненавистью братьев. Прочие соседи и братья, хоть и вмешиваются порой, возмущённые несправедливостью и жестокостью, но большей частью предпочитают оставаться в положении любопытных, а то и равнодушных зрителей.

Сколько слышим мы сегодня о так называемом голодоморе, учинённом якобы злыми москалями ради не имеющего никакого смысла истребления «великого украинского народа»! Однако, приходя в умиление от этих беспримерных страданий, украинские СМИ с иезуитской расчётливостью ни словом не поминают о том, что довелось претерпеть от «мазепинцев» (одержимых москвофобией малороссов) угроруссам или русинам, населяющим Подкарпатскую Русь. Что ж, это в очередной раз подтверждает, что разговоры о «голодоморе» являются не попыткой восстановить историческую справедливость и не желанием обрести затерявшуюся в хаосе времён правду, но стремлением во что бы то ни стало расколоть окончательно русский мир, разобщить славянские народы с целью бесповоротно обескровить Россию. Говорить же при этом о неразборчивости в средствах представляется и вовсе смешным – настолько стало общепринятым в этих самых средствах не разбираться. И вот за трескотнёй и сотрясанием воздуха остаётся сокрытой и замалчиваемой настоящая трагедия, подлинные страдания.

Оказавшиеся в XVI столетии под гнётом Австрии русины – эта ветвь русского народа, получившая своё прозвание уже от австрийцев – если и не подвергались всегда прямому физическому уничтожению, то уж во всяком случае, на многие годы оказались в условиях выживания. Галицкие газеты конца XIX – начала XX вв. так и пестрят сообщениями об истязаниях русинов. Вот учитель из поляков забивает до смерти мальчика за нежелание читать по-польски «Отче Наш». Вот ксёндз расточает пощёчины тем, кто молится по-русски. А вот народный учитель вырывает клок волос у шестилетнего мальчика за плохо прочитанный текст на польском языке. И вытворяют всё это не башибузуки над сербами или болгарами, но подданные Австро-Венгрии над другими её подданными – русинами.

Свод австрийских законов от 1867 г. подразумевал признание равноправными всех языков, распространённых в Империи: «Все племена населения государства равноправны и каждое племя имеет неотъемлемое право беречь и развивать свою национальность и свой язык. Государство признаёт все, употребляемые в крае языки равноправными в школе, управлении и общественной жизни». Однако министр внутренних дел, а впоследствии глава кабинета министров Австрии барон Бинерт не раз выказывал свою неприязнь и враждебность по отношению к русскому языку и открыто призывал подавлять его распространение. И вот в 1910 г. появился циркуляр Министерства внутренних дел, запрещающий гражданам Австро-Венгрии называть родным языком русский.

Австро-Венгрия, подобно гоголевской Коробочке, объявила своим подданным: «Нет такого языка!» И русский язык, на котором говорили в Империи 4 миллиона человек, не был признан краевым и таким образом исключён не только из системы образования, но и из государственного делопроизводства. Понятно, что опыт австро-венгерских чиновников не прошёл даром – новая украинская власть начала свою работу именно с отмены регионального статуса русского языка. Что ж, посмотрим, чем ещё баловала Австро-Венгрия своих подданных. Быть может, это подскажет нам, что предпримет в дальнейшем киевская хунта…

Немедленно затем стали закрываться школы, в которых обучали русскому языку. Русины, не скрывающие своего происхождения, не принимались в учебные заведения или же изгонялись из них. У крестьян отбирали книги, в деревнях запрещали петь русские песни, а использование отчества расценивалось как признак неблагонадёжности.

А между тем, никакой из законов Австро-Венгрии не говорил о том, что принадлежность гражданина к той или иной национальности и выбор гражданином языка в качестве родного определяет государство. Не было закона, который запрещал бы говорить на том или ином языке. Конечно, ни у одного из народов, проживавших на территории Империи, не имелось по соседству такого могущественного собрата, как у русинов. И австрийские власти, опасаясь влияния и вмешательства России, уж и русский язык сочли – пользуясь современной терминологией – угрозой своей национальной безопасности. Русины, как, впрочем, и сегодня, упорно не желавшие отказываться ни от языка своего, ни от веры – другими словами, от того, на чём основывалось их национальное самостояние – стали заложниками политического противоборства Империй, с одной стороны, и притязаний «мазепинцев», с другой. Последние, оторвавшиеся от России да так и не ставшие ни поляками или мадьярами, ни католиками в полном смысле этого слова, являлись выразителями «всеукраинской идеи», в основе которой – признание малороссов самостоятельным, ничем не связанным с русскими, народом и принадлежность к греко-католической или православной, но непременно автокефальной, церкви. Другими же словами, отмежевание от России и Москвы всеми возможными способами. Кстати, нынешняя ситуация на Украине не представляет собой ничего нового или оригинального. Политтехнологи Австро-Венгрии были нисколько не глупее заокеанских, которые лишь используют опыт и наработки своих европейских коллег прошлого столетия.

«Всеукраинская идея» представляла собой не что иное, как нежелание отречься от Киева и наследия святого Владимира, дабы не утратить корни, собственную историю и самоидентификацию. А Россию, чтобы не иметь с ней ничего общего, проще всего объявить воровкой – мы-то, дескать, знаем, «кто мы и откуда пришли», а вот Россия пусть сама разбирается со своим сомнительным происхождением. Но в то же самое время «всеукраинская идея» – это непреодолимая тяга к «цивилизованному» католическому Западу, но тяга с оглядкой, сопровождаемая отчего-то лютой ненавистью к России и русофилам.

В 1909 г. во Львове прошёл так называемый всеукраинский съезд. Именно тогда Австро-Венгрия и Ватикан занялись измышлением новой идеологии, истории и даже этнографии для малороссов. И всё для того, чтобы с полным основанием и как можно полнее отторгнуть от России юго-западные области, объявив их национально независимыми, ничем с Россией не связанными и до времени угнетавшимися. Между тем, ни Галицкая, ни Подкарпатская Русь никогда не были частью Украины. Но чтобы связать Галицию, Малороссию и Угорскую Русь одной идеей, распространилось довольно бессмысленное для галичан и угроруссов название «украинцы», отвергнутое, к слову, простым народом, заявившим: «Мы ничего не украли!» Глух и большей частью равнодушен оставался простой народ и ко «всеукраинским идеям». А если и поддавался москвофобским настроениям, если и вовлекался в антирусское движение, то не иначе, как посредством обмана. Так, например, прикарпатских крестьян обманом втягивали в униатскую церковь, уверяя, что они продолжают оставаться православными. Тех же, кто, обнаружив обман, пытался вернуться в лоно Православия, подвергали настоящим издевательствам: под разными надуманными предлогами арестовывали и держали в тюрьмах, облагали незаконными штрафами, обвиняли в государственной измене и прочее в том же роде.

Планомерно и последовательно европейское государство добивалось уничтожения неудобного народа. Лишение возможности говорить на родном языке, исповедовать веру отцов – другими словами, пользоваться элементарными гражданскими правами, предусмотренными законами Империи – это далеко не всё, чем могла «осчастливить» Австро-Венгрия русинов.

Насаждение домов терпимости, умышленное доведение крестьян до нищеты посредством надуманных штрафов и солдатских постоев, поощрение эмигрантских компаний, вербовавших мужчин в чернорабочие в Америку, а после объявления России войны – аресты и подлинное глумление.

В первые же дни войны близ Граца специально для русинов был создан концентрационный лагерь Талергоф. Едва ли стоит приводить примеры бесчинств и зверств, имевших место в его застенках. Одно стоит сказать: Талергоф не просто не уступал печально известным ныне концентрационным лагерям Второй Мировой войны, но в чём-то, пожалуй, и превосходил их. Так, например, первая партия русинов, пригнанных в Талергоф в сентябре 1914 г., до зимы 1915 г. размещалась на сырой земле под открытым небом – в лагере не было бараков. Голод, болезни, пытки… Но не так возмущает, не так поражает рассудок бездушие и бессердечие австрийцев, как тупая, сладострастная жестокость «мазепинцев», служивших в Талергофе охранниками и палачами. Один из талергофских узников Н. Марко писал впоследствии: «Жутко и больно вспоминать о том тяжёлом периоде близкой ещё истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только всецело на стороне физических мучителей своего народа, но даже больше – требовал этих мучений, настаивал на них. Прикарпатские „украинцы“ были одними из главных виновников нашей народной мартирологии».

По самым приблизительным подсчётам в лагере Талергоф в период с 4 сентября 1914 г. по 10 мая 1917 г. сгинуло шестьдесят тысяч русинов.

Но прежде чем отправить арестованных в Талергоф, австрийские власти не могли отказать себе ещё в одном удовольствии. Газета «Прикарпатская Русь» живописует, как закованных в кандалы русинов, среди которых были женщины, дети, старики, священники, нарочно водили по улицам городов, позволяя толпе издеваться над беднягами. Причиной ареста русинов всегда называлось «русофильство». То есть за одну только симпатию к русскому образу жизни и мысли русинов бросали в тюрьмы, отправляли в концентрационный лагерь, отдавали на растерзание толпы. А толпа, состоявшая из «мазепинцев», евреев, поляков набрасывалась на арестованных, в буквальном смысле слова побивая камнями и оплёвывая. Уж если нельзя дотянуться до России, то хотя бы пнуть её верных и беззащитных сыновей и дочерей! Эту маленькую радость, это проявление беспримерного благородства власти «цивилизованной» Австро-Венгрии позволяли и себе, и черни, наводнявшей города Империи.

Бывали случаи, когда побои толпы заканчивались смертью несчастных. Наиболее же активно и злобно и здесь проявляли себя именно «мазепинцы». Доходило до того, что даже польские газеты стали возмущаться жестокостями, чинимыми на улицах городов, и требовать у власти наведения порядка и прекращения бесчеловечных расправ на глазах у горожан. На что, впрочем, австрийские власти отвечали всякий раз благоразумным молчанием.

В отличие от польских, газеты «украинские» призывали вешать всех русофилов, а это, в первую очередь, были русины. Так, например, «Газета вечорна» писала: «Всех русофилов следует придать суду! Всех их следует перевешать!» Когда же призывы воплощались в жизнь, те же самые газеты с неподдельной радостью и смакованием живописали о расправах над русинами.

Очевидно, физическая расправа в период войны с Россией оказалась наиболее приемлемой и дешёвой формой искоренения вредного русофильства, так что банальные аресты, к вящей радости «мазепинцев», австрийские власти заменили расстрелом. После первых же побед русской армии, верноподданные Австро-Венгрии и вовсе потеряли контроль над собой. Газета «Прикарпатская Русь» приводила свидетельства очевидцев: «…Австрийцы, отступая под натиском русской армии, просто метили свой путь повешенными крестьянами». Жгли и грабили дома, насиловали поголовно женщин, увечили, вешали, расстреливали. «Так прощалась Австрия со своими подданными», – писал профессор П.Е. Казанский.

Но и с распадом Австро-Венгрии мытарства русинов не прекратились. России было в ту пору не до русинов, и по Сен-Жерменскому мирному договору, подписанному в 1919 г., Подкарпатская Русь вошла в состав Чехословацкой республики. Но ни обещанного самоуправления, ни собственного законодательного сейма, ни ответственного перед сеймом правительства, русины так и не увидели. Зато часть Подкарпатской Руси отошла Словакии. На территории же остальной части, точно в насмешку, был введён запрет на русский язык и запущена искусственная украинизация. Но русины выстояли и в этой схватке, добившись в 1938 г. провозглашения автономии.

Увы! Не прошло и месяца, как, в результате переворота, во главе правительства оказался ставленник гитлеровской Германии Августин Волошин. Подкарпатская Русь немедленно была переименована в Карпатскую Украину, что означало воскрешение духа «всеукраинского съезда», проходившего в 1909 г. во Львове. Но мечтам этим не суждено было осуществиться – в 1939 г. Подкарпатскую Русь оккупировала Венгрия, с какой-то жадностью бросившаяся уничтожать всё, что напоминало о России – русский язык в который раз оказался под запретом, русские школы закрывались, русские библиотеки горели, памятники русским деятелям уничтожались. Для самих русинов был создан концентрационный лагерь в Рахове, где охранниками и палачами служили… «мазепинцы».

После окончания Второй Мировой Войны Подкарпатская Русь оказалась в составе УССР. И надежды на избавление от морока под названием «украинизация» рухнули. Русинов записали украинцами и обязали учить украинский язык. Когда же Советский Союз распался, большинство русинов высказалось за автономию в составе Украины. В ответ правительством этой страны был принят «План мероприятий по решению проблемы украинцев-русинов». Вот отрывок из этого Плана: «…Создать учебники и произведения, интерпретирующие историю украинцев-русинов Закарпатья как неотъемлемую часть истории украинского этноса….Расширить подачу в СМИ материалов по Закарпатью, акцентирующих внимание на том, что этот регион является исконно украинской территорией, а местные украинцы – неотъемлемая часть украинской нации…»

Можно много говорить о так называемых сталинских зверствах в тюрьмах и лагерях, мотивируя интерес к теме алчбой исторической правды. Но правда не бывает однобокой. И те, кто бросает сегодня России обвинения в «голодоморе», «оккупации» и прочих нелепостях, должны и сами дать ответ если не в организации, то уж во всяком случае, в участии в чудовищных по жестокости и масштабу преступлениях против народа, волею истории оторванного от большой семьи, но никогда этой семьи не забывавшего и ни разу её не предавшего!

Возможно, державный обыватель конца XIX – начала XX вв. так же мало знал о своих собратьях, принимающих муки за родной язык и отцовскую веру где-то на окраинах соседней империи, как и сегодняшний российский обыватель мало знает о русинах, по-прежнему зажатых в кольцо москвофобии и по-прежнему верно берегущих язык и веру и не отрекающихся от самоё себя ради неясных, щекочущих тщеславие иллюзий. Тех самых русинов, что, возможно, не вполне осознанно в массе, но здоровым национальным инстинктом понимают, что переписывание истории в пользу идеологических вымыслов, переоценка героев, гонение подлинного исторического языка и замена его измышленным жаргоном, сфабрикованным из разноязыких слов – всё это только утверждает неполноценность, всё это неизбежно превращает народ в массу злобных, непомнящих родства существ.

Прощевай, Украïно!

Великую обиду нанёс мне сей человек: предал своего брата, как Иуда…

Н.В. Гоголь. «Страшная месть».

Интернет полнится шутками о том, как Крым, буквально восприняв гневные окрики свидомых украинцев по поводу чемодана и вокзала, так вместе с вокзалом и отправился по предписанному адресу. Но, кажется, и Россия вняла горделивым воззваниям всё той же свидомой братии о том, что «Украина – не Россия».

Что же такое Украина? Прежде всего, это наиболее трагикомическое общественное движение в истории человечества. Ничего подобного по феерической бессмысленности ещё не существовало и, пожалуй, не будет существовать. Во всяком случае, «не пытайтесь повторить». Всё происходящее на Украине свидетельствует лишь о том, что проект «Украина» состоялся, и плод его окончательно вызрел. Именно состоялся. А это значит, что народ, населяющий эту развесёлую страну, разделился не по линии симпатий и антипатий к России. Граница пролегла глубже и дальше: на Украине проживают сегодня люди, отрекшиеся от своего русского имени и те, кто остался этому имени верен. Причём отрекшиеся совершенно не обязательно ходят по улицам в масках и напевают про Бандеру и Шухевича, воевавших-де «за нашу свободу». Киевляне, полтавчане и черкассцы не хуже галичан научились презирать русское имя. Сто лет назад львовский профессор М.С. Грушевский сетовал, что «в преобладающей части населения национальное является у нас не более как пережитком старины». Другими словами, украинцы времён Грушевского не знали, что они украинцы. Их отличия от москалей казались не более чем местным колоритом. И таково было естественное положение вещей, а проект «Украина» ещё только зарождался тогда. Но прошло не так уж много времени, и национальное – рубахи с вышитым воротом, которыми, правда, могут похвалиться чуть ли не все народы Европы, венки из маков с яркими лентами, сало, горилка – превратилось на Украине в основу всех основ. Прибавим сюда курс родной истории в стиле фэнтази, выдуманный язык, ненависть к России – и вот вам, готова Украина, которая, в отличие от панночки, «ще не вмерла». Когда же весь этот нехитрый набор удалось спрессовать и вложить в головы как можно большего числа малороссов, проект «Украина» состоялся, а вся эта компания в маковых венках и с пробудившимся самосознанием оказалась с Россией в контрах.

Лучше и лаконичнее других суть проекта «Украина» сформулировал Л.Д. Кучма в названии своей книги: «Украина – не Россия». Тут, как говорится, ни прибавить, ни убавить, поскольку противопоставление и есть залог существования Украины. Убери украинствующую русофобию – и нет Украины. Хохол, отказавшийся от ненависти к кацапу, вынужден будет признать, что и он, и кацап оба два – русские. И тогда не то, что в украинском языке, но и в украинском государстве отпадёт всякая необходимость. Потому что государство Украина необходимо тем русским, что позволили убедить себя, что они не-русские.

С конца XIX в. галицкие националисты стали активно подменять слова «Малороссия» и «малорусский» словами «Украина» и «украинский». Цель преследовалась вполне определённая – отрезать по живому, провести жирную черту между так называемыми «украинцами» и русскими. Этот географический, а лучше сказать, геополитический термин не имел широкого хождения до 1863 г., когда польскому революционеру Павлину Стахурскому-Свенцицкому вздумалось морочить головы галицкой молодёжи. Впрочем, ещё и раньше австрийское правительство внушало галичанам, что если они не перестанут называться русскими, то на поддержку правительства пусть не рассчитывают. А ещё раньше – в 1795 г. – польский граф Потоцкий высказывался об отдельности «украинского» народа, проживающего между Польшей и Россией. Но полякам такие выходки простительны – они-то уж точно никогда русскими не были. Кроме того, Россия участвовала в разделе Польши, что же тут удивительного, что поляки взалкали раздела России. Но с тех русских, что запели вдруг с польского голоса и принялись кромсать единый народ – иной спрос.

Что же получается? Примерно полтораста лет назад Запад активно начинает внушать галичанам, что они – не русские и даже не малороссы. И мало-помалу галичане соглашаются. Сначала, как это обычно бывает, узок круг этих людей, страшно далеки они от народа. Но их дело, как водится, не пропало. Галичане подхватили, расширили, укрепили, закалили украинскую пропаганду и потащили её в Киев. И если ещё сто лет назад среди самих галичан раздавались голоса Добрянского и Мончаловского, Зубрицкого и Вергуна, утверждавших единство русского языка и русского народа, то сегодня в Киеве орут, что русский язык – это «собачья мова». Если ещё сто лет назад книги, газеты и журналы, издававшиеся паном Грушевским на «украинском» языке, некому было читать, и пан профессор не мог покрыть расходов на издание, то сегодня в Киеве переводят с русского не только книги, но даже имена и фамилии, вызывая этой патологической любовью к просторечию в лучшем случае недоумение или улыбку. Словом, галицкая дурь окончательно захлестнула Малороссию. Даже русский язык вытеснен не песенно-поэтическим диалектом малороссиян, а галицким жаргоном, смесью всех известных в округе наречий. А именем львовского профессора-русофоба М.С. Грушевского, зачинателя нового жанра в исторической науке, основанного на вольном и своекорыстном истолковании любых событий, названа центральная и печально известная ныне улица Киева. К слову, всем поклонникам ясновельможного пана Грушевского стоило бы напомнить о приснопамятном его сочинении под названием «Освобождение России и украинский вопрос». Там, в частности, говорится, что «верные заветам украинского освободительного движения, выдвинувшего федеративный принцип как основание будущего устроения отношений политических и национальных ‹…›, мы признаём федеративные формы наиболее совершенным способом сочетания государственного союза с интересами свободного и нестеснённого развития национальной жизни…» Не пора ли господам временно исполняющим обязанности вспомнить заветы основоположника? Или не такие уж эти господа щирые и свидомые? Впрочем, то, что называется «двойные стандарты», на Украине сегодня в ходу не меньше, чем на Западе. И если речь идёт об освобождении России и украинском вопросе – тут одни предпочтения. А если об освобождении Украины и русском вопросе – совсем другие. Точно так же, как «Правый сектор» с тротуарной плиткой в одной руке и коктейлем Молотова в другой – мирные протестующие. А доведённые издевательствами до белого каления жители Юго-Востока – террористы и сепаратисты.

И всё же, если панове временно исполняющие обязанности обладают хоть каплей порядочности, им стоит открыто признать, что либо львовский профессор нагородил вздора, либо федеративная форма есть наиболее совершенный способ государственного устройства. Ведь часть Украины видит своё будущее с Россией. И вовсе не потому, что Россия, как утверждает французский историк Эммануэль Тодд, становится привлекательной страной для проживания. В то же время другая часть граждан Украины устремлена в Европу, с которой как раз-таки связаны представления об улучшении благосостояния. Европа до сих пор видится многим эдакой дохомяковской «страной святых чудес», где светила прежние не бледнеют и звёзды лучшие с небес не срываются. Европа – это устойчивый образ, символизирующий для многих достоинство, почтенность и уважение всех ко всем. Бессмысленно оспаривать эти хилиастические представления – они существовали и будут существовать. Это воззрение религиозное, вера в страну обетованную, в Царство Божие на земле.

Вполне естественно, что для европоцентричных украинцев любые телодвижения, связанные со стремлением в Европу выглядят благородно и даже благостно. А всякий погибший со словами «Украина це Европа» немедленно будет причислен к небесной сотне, воздушной тысяче или даже к райской громаде.

А что же такое Россия для украинских европоцентристов? Само собой, пьяная тварь – ведь собственно так видят и показывают Россию украинские СМИ. Для полноты картины эта тварь изъясняется исключительно матом, она злая, вонючая, с гнилыми зубами. Именно поэтому для Западной и Центральной Украины пророссийски настроенные соотечественники – это быдло, гопота или, как их ещё называют, унтеры (от немецкого der Untermensch – недочеловек).

Конечно, любые предпочтения имеют право на существование. Но откуда столько презрения, столько ненависти к тем, кто живёт рядом? Только ли дело в пропаганде? И почему лишь часть малороссов, не очень-то сопротивляясь, позволили сделать из себя «украинцев» с заплечной торбой эрзац-истории, комплексов и ненависти? До недавнего времени на Украине велось вещание российских телеканалов, которые ни в коей мере не несут «родниковую правду», но хотя бы предлагают другой взгляд. Кроме того, всем и всегда были доступны самые разные книги, а теперь ещё и интернет. И узнать, что происхождением своим древние укры обязаны вовсе не Адаму и Еве Голопупенко, что украинского летоисчисления никогда не существовало и что русские, наконец, вовсе не финно-угорские татары, не составило бы труда. Кстати, если уж заняться выяснением «чей нос лучше» или в ком больше славянского, то хохлы, к недоумению своему, окажутся в сравнении с кацапами, в явном проигрыше. То, что называется ныне Украиной, сложилось отнюдь не в славянской среде. И не надо путать Киев, Киевскую Русь с Украиной. Достаточно указать на местоположение Киева, граничащего со степью, чтобы многое в этническом составе «великого украинского народа» стало понятно. Торки и берендеи, ковуи, шельбиры, татары и т. д. и т. п. – вот основа того народа, который сегодня, инда горло пересохло, кричит о недославянстве русских. Русский историк и писатель Н.М. Павлов призывал не смешивать малороссов и полян – это не одно и то же. В отличие от русских, украинцы, как известно, не хранят в своей песенной памяти данных о Киеве и Владимире-Красно Солнышко. Дальше гетмана Хмельницкого их думы не думают. Другими словами, народ, называющийся ныне украинцами, помнит себя, начиная с XVII в. В то время как русские былины и летописи окунаются куда как глубже в историю.

Но даже таких, неизвестно откуда взявшихся и из какого теста замешанных мы считали своими! За что, очевидно, и сподобились их ненависти и презрения.

Да, не стоит путать вопросы этнические и государственные. Но утверждение, будто государство Украина населено особым, отличным от русских народом – более славянским и более полноценным – и есть такого рода путаница. Россия и Украина стали разными государствами. Что ж, случается. И все приняли разделение как данность. Но примитивная русофобия, но призывы вешать и резать москалей – это уже совершенно другое. Есть ещё и третье: с какой стати и долго ли ещё Россия должна содержать компанию, изрыгающую в её адрес проклятия и угрозы? Будет ли конец этому братолюбивому мазохизму?

Так кто же нам Украина? Братский народ? Добрый сосед? Партнёр? Так ли уж велика наша нужда в Украине? И почему дедушку Бжезинского наравне с канцлером Бисмарком следует непременно почитать за пророков? Да так, что чихнул Бжезинский: «Не бывать России великой без Украины!», и все у нас заполошились: «Ой, не бывать, не бывать!..» А ну как, бывать?..

Много лет бродит по Малороссии призрак незалежности, распространяя нелепые, ни на чём не основанные идеи о том, что украинцы – это особый народ с особым языком и особой миссией, а кацапы – мразь и финно-угорские татары. И всё это время Россия помогает, уговаривает, увещевает, доказывает. Да к тому же, как говорят, мало увещевает – проиграла информационную войну. Выходит, что надо вести войну, чтобы заставить человека оставаться самим собой. Не пора ли задаться простейшим вопросом – зачем? Может, стоит признать украинский народ особым, а украинский язык – ещё более особым? К тому же, как только Россия это сделает, Украина и в самом деле превратится в нечто особенное.

Для нас важны те русские, что ещё остались на Украине. И федерализация этой страны может стать первым шагом к тому, чтобы установить и поддерживать крепкие связи с соплеменниками. Кстати, во избежание дальнейших недоразумений пора наконец отказаться от этого фальшивого и искусственного названия – «украинец».

Но следует признать, что вся остальная Украина должна перестать существовать для нас на особых правах. Это такое же чуждое нам государство, как Польша или Эстония. Стоит напомнить, что ничего нового по сути на Украине не происходит. Весь этот спектакль-миракль мы видели сотни раз. И во времена Смуты, когда «братский народ» осаждал с Сапегой и Лисовским Троицкую обитель, и в эпоху Северной войны, когда Мазепа, предав царя Петра, сговорился с Карлом XII и Станиславом Лещинским, и в годы гитлеровской оккупации, когда щирые украинцы сбивались в карательные отряды. Ну и сколько ещё нужно любоваться этими проявлениями дружбы и добрососедства?

Да, в XVII столетии, когда А.Л. Ордин-Нащокин, возненавидевший казаков за постоянные измены, призывал лишить их русского подданства, царь Алексей Михайлович не хотел оставлять православный народ на растерзание магометанам и католикам. Но всё изменилось. И если сегодня Украине нравится ходить с протянутой рукой под окнами европейского дома, куда её, по понятным причинам, не пустят даже в людскую, пусть ходит. Если Украине так милы сектанты и раскольники – пожалуйста! Если Украина предпочитает русскому языку и даже южному его диалекту галицкий жаргон – ради Бога! Почему Россия должна убеждать Украину, что переход на латиницу – это преступление против самих себя? Украина может перейти хоть на клинопись – нас более не должен интересовать этот сам себя не понимающий и ничего не помнящий народ.

Нас так долго убеждали, что Украина – не Россия. Ну что ж, убедили. Только осторожно, двери закрываются. Россия – тоже больше не Украина. Не так давно В.В. Шульгин взывал к малороссам: «Ни при каких случаях, ни по каким важным или мелочным соображениям не называйте себя украинцами ‹…› Вы имеете и неоспоримое право, и святую обязанность ваше русское имя не только сохранить и беречь, но ярко, сочно, красочно выявлять и утверждать во внешнем мире – именно сейчас, в мутную эпоху, когда украинствующие воры обкрадывают вас на каждом международном перекрёстке…» Не вняли малороссы. Позволили и обокрасть, и обмануть себя.

Было время, когда земля от Львова до Владивостока считалась родной и для русских, и для, если угодно, украинцев. Было. Но прошло. Всё это теперь заказано для «великого украинского народа», отдавшего предпочтение мытью полов в Европе. Это, кстати, называется на Украине «жить с достоинством». Не будем мешать.

Украина состоялась. Сегодняшние украинцы – это русские, которые не хотят быть русскими, но не могут стать кем-то ещё. Из Малороссии – пространного и цветущего когда-то юга России – алчные и тщеславные фантазёры умудрились устроить резервацию для неприкаянных. Подогреваемые комплексами, разъедаемые ненавистью, украинцы не в состоянии разобраться в самих себе. И в этом корень многих бед незалежной.

Но это их право. Они сделали свой выбор, покинув наш общий когда-то дом и плюнув напоследок в глаза хозяину. И двери этого дома должны закрыться для них.