Текст книги "Письма к разным лицам"

25. Третье письмо в Санкт-Петербург

Будем с тобой продолжать обозрение присланных тобой пунктов учения вашего новшака.

О первом впечатлении по прочтении их я тебе писал – именно о том, что в них ни слова не говорится о благодати Святаго Духа, тогда как она есть ближайшая к нам содетельная спасения нашего сила Божия. Теперь берусь за второе – именно то, что слишком льготным представляется путь спасения. Уверовал, и все тут: и грехи прощены, и вечное наказание отменено, и падения не бойся, и добродетели все сами собой пошли из сердца, и Христос в тебе, и уж, невзирая ни на что, не покинет тебя, рай и Царство Небесное твое, и т. п. Остается только ликовать: ни трудов, ни опасений, ни борений, – дорога гладкая и превеселая. И нечего дивиться, что многие льнут к нему. Это очень привлекательно. Но истины тут нет, а одна прелесть.

В лице Христа Спасителя точно все уже спасены – спасение, Им совершенное, довлетельно для всех. Но для того чтобы и каждый частно соделался спасенным чрез Него, надлежит прийти к Нему определенным путем и получить сие спасение. Всякому спасение готово; но сам приди и возьми его. Вот тут и труды, и труды не малые, и скорби, и опасения, и борения. Посему, смотри, как изображается в слове Божием путь спасения.

Спаситель говорит: Внидите узкими враты: яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящии им. Что узкая врата и тесный путь вводяй в живот, и мало их есть, иже обретают его (Мф. 7: 13–14). То же повторил Он еще сильнее и в другой раз, в других обстоятельствах: Подвизайтеся внити сквозь тесная врата, яко мнози, глаголю вам, взыщут внити (помимо их) и не внидут (Лк. 13: 24). Эта теснота пути спасения не от внешних только лишений и прискорбностей, но паче от необходимости стеснять внутренние движения душевные, противные требованиям спасения. Почему вступающему на сей путь Господь говорит: Аще кто хощет по Мне ити (т. е. путем спасения), да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти (т. е. кто будет жалеть себя и поблажать требованиям самоугодия), погубит ю: и иже аще погубит душу свою (будет подавлять сии позывы и порывы) Мене ради, обрящет ю (Мф. 16: 24–25). И иже не приимет креста своего и в след Мене грядет (т. е. разделить), несть Мене достоин (Мф. 10: 38). Вследствие сего, по слову Господа, – Царствие Божие нудится (с самопринуждением и усиленным трудом ищется), и нуждницы (нудящие себя на труды для сего без саможаления) восхищают е (Мф. 11: 12). То правда, что Царствие Божие благовествуется, – возвещается, как предмет обрадывающий; но услышавшие и понимающие, в чем дело, не ликованиям и льготностям предаются, а что делают? Всяк в не нудится, т. е. притрудно протесняется в него (см. Лк. 16: 16). Почему, хотя Он обещает упокоить труждающихся и обремененных, но наперед повелевает им взять иго на себя, которое, как ни будь легко, все же есть иго, которое и легким названо не по отсутствию притрудностей и чувствительных жертв, но по всегда готовой помощи при подъятии и несении его, и по утешению, сопровождающему его и последующему за ним (см. Мф. 11: 28–30). А что шествие вслед Господа небезопасно, об этом Он не раз напоминал, говоря: Бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26: 41); блюдите, бдите и молитеся (Мк. 13: 33); бдите убо на всяко время молящеся (Лк. 21: 36); да будут чресла ваши препоясана и светильницы горящии (Лк. 12: 35).

И это все говорит Сам Господь, все совершивший ради нашего спасения. Следовательно, и сомневаться нечего, что приступающих к Нему не льготы ожидают, а труды, и труды без отдыха, как видно из притчи о работнике, который целый день работал, но воротясь к вечеру домой, не услышал от господина: «Ложись, отдыхай», – а что? «Собери-ка мне поужинать, да постой и послужи мне; потом отдохнешь, если не встретится еще дела какого-либо» (см. Лк. 17: 7–8). Господь обещает покой, но в будущем веке, а здесь требует усиленного труда в исполнении Его заповедей с очищением сердца, и притом как? Наисовершеннейшим образом: аще не избуди правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 5: 20). Кто же, окружив себя льготностями, бегает здесь всякого труда и самостеснения, тот на том свете может очутиться в положении юродивых дев, которые мечтали, что попадут в чертог женихов, и были пред ним, но попасть в него не попали. Недоставало чего-то существенного в строе их жизни, хотя они не были порочны. Вероятно, в льготностях и саможалении жили, бегая всего, что мало-мало трудновато, в той мысли, что за них Господь уже подъял все болезни и труды. Вот и остались вне Женихова чертога.

Что особенно требует строгого к себе внимания, самопринуждения и труда – так это остатки живущего в нас греха. Господь приступающего к Нему с покаянием и верой милостиво приемлет, прощает ему все прежние грехи и, освящая таинствами, снабжает силой препобеждать живущий в нем грех, самого же греха не изгоняет, возлагая на самого человека изгнать его, с помощью даруемой ему для сего благодати. А тут сколько потребно внимания и бдительности, сколько приемов вооружения и брани?! Столько, что взявшийся за сие дело как следует минуты не может найти свободной от напряжения сил и забот о сем. Надо обходить сети скрытные, но сильные опутать; надо отражать и делать безвредными стрелы поминутно приражающиеся, но невидимо пускаемые и подлетающие; надо разглядывать ямы, прикрытые цветами, привлекательные приманки, ведущие в пагубу, сладкоречивые призывы, наводящие на вражеские засады. Какой все это требует осмотрительности, бодренности и напряжения сил? Где тут до ликований, хоть бы и духовных?! Мало-мало что просмотрит кто, глядь – уж и запутался, уж уранен, уж в руках врагов.

Посмотри также, как строги требования Спасителя? Не смей допустить и легкого движения неудовольствия и гнева на брата своего; мало-мало погрешишь в сем – и уж суд тебе, и геенна (см. Мф. 5: 22). Между тем, у нас то и дело столкновения. И при всем напряжении внимания не избежать преткновений, а при ликованиях и льготах куда уж? Опять относительно женщин как строго? Мало-мало засмотрелся на какую, вот уж и блуд, и опять геенна (см. Мф. 5: 28–29). А осуждение как осудительно? Кто осуждает – в тот самый момент, как осуждает, и за это одно действие, хоть бы других не было, уже осужден бывает, и судом не кое-каким, пустым, каково его осуждение, но судом Божиим, непреложным и вечным (см. Мф. 7: 1). И за праздное слово положен ответ (см. Мф. 12: 36); а с языком легко ли ладить? (см. Иак. 3: 3 и далее). Видишь посему, какое строгое потребно внимание к себе, какой бдительный труд над собою? А у ликующих потому самому, что ликуют, ничто такое невозможно. Стало быть, и грехи по всем показанным пунктам неизбежны. С грехами же ликовать и льготничать смысла нет.

Если теперь такие малости, которые у нас и грехами не считаются, встречают такой строгий суд и приговор, то что сказать о больших грехах и страстях? О них и помина не должно быть между христианами – так они противны духу Христову. А они в сердце, и желающий чистым быть от них, должен изгнать их оттуда. Это же каких требует трудов и какой борьбы с собою?! Возьми ты блудную страсть, возьми гордость или тщеславие, возьми скупость, возьми зависть, разгульность, своенравие и непослушливость, да какую вообще ни возьми страсть – искоренение ее требует кровавых потов и трудов. Оттого смотри, как вынуждены бывают мучить себя те, которые опутаны какой-либо страстью и взялись искоренить ее. И совершенно справедливо, ибо иначе и успеха никакого ожидать нельзя; а не успеешь – и ступай в ад. Тем одним, что приступающему к Господу с верой, ради крестной смерти Его, все грехи прощаются, обнадеживать себя нельзя. Кто этим себя обнадеживает и небрежет об очищении сердца от страстей, тот сам себя прельщает. Крещением и покаянием действительно все грехи прежние заглаждаются совершенно, и уже не помянутся более. Но за то получивший эту милость после того должен уже всенепременно до положения живота блюсти себя от всякого греха и от всех страстных, не увлечений только, но и сочувствий и помыслов. Для этого ему в то же время, как изрекается прощение прежних грехов, дается сила противостоять страстям, от коих грехи, и препобеждать их, – дается сила побеждать страсти, а не искореняются они. Это искоренение должно быть плодом собственных его трудов. Оттого, вслед за обращением к Господу, у всех тотчас начинается борьба – и борьба на жизнь и смерть. И вот что сретает приступающего с верой к Господу, а не ликование и льготы. При ликованиях и льготах можно еще выдержать добропорядочное поведение, но никак строгое к себе внимание и борьбу со страстями. Да она и не начнется у того, кто таков. А не начнется, страсти будут в сердце у него, и сделают из него гроб повапленный: снаружи красивый, а внутри полный костей смрадных. И будет он таким образом сам себя ублажать: Христос меня спас, Христос грехи мои снял с меня, Христос рай мне дал; между тем как Христос, смотря на него, праведно осуждает его и присуждает к геенне. Вот к чему ведет ликование и льготность! Христос – не поблажник. Досмотрим теперь, как апостолы изображают жизнь христианина и чего требуют от него? Вот читай: Со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Фил. 2: 12); со страхом жития вашего время жительствуйте. Почему же? Потому что именуете отцем Того, Кто имеет нелицемерно судить вас по делам; а Он требует, чтоб вы были святы, как и Он свят (см. 1 Пет. 1: 16–17). Святость же сия соблюдется вами, когда сердца ваши будут непорочны и непоколебимы в чистоте пред Богом и Отцем вашим (см. 1 Сол. 1: 3). Почему первым вашим делом да будет: умертвите уды ваша, яже на земли (Кол. 3: 5), или, что то же, очистите себе от всякия скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии (2 Кор. 7: 1). Если хотите быть настоящими христианами, подражайте тем, кои Христовы суть; а они свою распяша плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5: 24). Сие-то и есть истина о Христе Иисусе – отложити вам… ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных… и облещися в новаго человека, созданного по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4: 22–24). И только кто очистит себя от всего страстного и греховного, будет для дома Божия сосуд в честь… благопотребен Владыце (2 Тим. 2: 21). Сего ради, не льститеся: Бог поругаем не бывает: еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет: яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление, а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный (Гал. 6: 7–8).

Итак, видишь, что как кто хочет, а должен стать чистым, если не желает лишен быть Царствия и попасть в ад; и чистым вполне, не в словах только и делах, но и в помыслах, чувствах и стремлениях. А это легко ли? Внутри нас живет грех, который недремленно и при всяком деле не забывает предлагать и себя (см. Рим. 7: 21–23). Мало-мало оплошность – тотчас задымится и закурится похоть, похоть же, заченши, родит грех, а грех содеян родит смерть (см. Иак. 1: 15). Вот и беда! Почему мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1 Кор. 10: 12). Похоть эта и сама по себе хитра на прелести; а тут при ней всегда стоит помощник ее, враг наш, который лишь только заметил хоть малое движение этой своей другини, тотчас подбегает и своими уловками спешит раздуть ее в пламень. Допусти только оплошность – и пропадешь. Блюдите убо, како опасно ходите (Еф. 5: 15). Трезвитеся и бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1 Пет. 5: 8). Облецытеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским (Еф. 6: 11). Видишь, в каком мы положении?! Как же тут ликовать-то: «Мы спасены; рай нам. Как я рада, как я рад?» Когда услышишь такую речь, говори: «Подождите, подождите, други мои! Только что услышали вы о Спасителе и спасении в Нем, как уж и крылышки распростерли лететь прямо в рай. Между раем и настоящим нашим положением еще большое расстояние. То несомненно, что кто уверовал в Господа Спасителя и пошел вслед Его в полной покорности воле Его святой, тот достигнет Царствия Небесного, непременно достигнет». Но до него надо дойти, и чтоб дойти, идти бодро, неутомимо, нимало не уклоняясь от Богом положенного к нему пути. А тут сколько возможно случайностей, могущих помешать дойти до конца пути и достигнуть цели? Почему смотреть надо не на конец пути, не на то, что в конце его, а на то, что под ногами. Конец пути уж дело решенное – получишь, что там, но что под ногами, об то, если просмотришь, можешь поткнуться, и притом так бедственно, что после уже перестанешь двигаться по тому пути. Мы в сем отношении похожи на состязающихся на ристалищах. Призы уж определены и лежат наготове. Вступающий в состязание, конечно, имеет в виду получить приз и думает об этом. Но когда вступает в самое состязание, тогда у него все уже выходит из головы, одним занят – как бы скорее всех достигнуть определенного знака. Так и в деле спасения. Как не иметь в мысли Царствия Небесного? И к вере привлекает что другое, как не желание получить его? Но когда уверовав, вступишь на путь к нему, не его уже одно имей в мысли, не на одно его устремляй очи ума и сердца (хоть и это уместно), но паче на знак впереди, которого, если достигнешь, всеконечно получишь Царствие, а не достигнешь – не получишь. Что это за знак? Чистота сердца от всего страстного и греховного. В это и вперь умные очи свои, сюда и направляй бег, на это обрати все усилия и труды. Потому что если не очистишься, не видать тебе Царствия Божия, хоть бы ты целый век свой мечтал о нем и не переставал кричать: «Мой рай, я спасен!»

С состязающимися на играх сравнивает наше дело содевания спасения святой Павел. На играх, говорит, бег начинают многие, но почесть получает один, прежде всех добежавший до меты. Посему, говорит, и вы так теките, да постигнете; а для этого воздерживайтесь от всего, мешающего успешности вашего течения, как делают и вступающие в состязание на играх. И я, говорит, теку. Как? Умерщвляя тело мое и порабощая его (см. 1 Кор. 9: 24–27). Я еще не достиг, еще не совершился, гоню же, аще и постигну… Братие, аз себе не упомышляю достигша, едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню, к почести вышняго звания (Флп. 3: 12–14). Если такой апостол говорит, что он еще не достиг, а стремится и бежит, чтобы достигнуть, то как же нам-то говорить: «Как я рад, как я рада! Христос меня спас: рай мой»?!

Рай, несоменно, будет наш; но если будем тещи, и тещи прямой дорогой, т. е. если потрудимся над очищением сердца без саможаления. Слушай, что говорит святой Павел: Бог положил нас во спасение (или, что то же, в получение славы (2 Сол. 2: 14), Господом нашим Иисусом Христом, умершим за нас (1 Сол. 5: 9–10). Когда Бог так положил, то несомненно так и будет. Нам же теперь что? Сложил руки и сиди?! Нет, не это, а вот что: вся искушающе, добрая держите, от всякия злыя вещи огребайтеся, – и всячески заботьтесь, да ваш дух, душа и тело непорочными сохранятся в пришествие Господа нашего Иисуса Христа (1 Сол. 20–23). Терпения бо имате потребу, да волю Божию сотворше, приимете обетование (Евр. 10: 36). Святой Петр весь путь до Царствия так изображает: все, говорит, нам божественные силы, яже к животу и благочестию поданы. Теперь за нами стоит привнесть к сему дарованию благодати все тщание и с помощью ее насадить в сердце всякие добродетели, вытеснив, разумеется, оттуда все страсти. Только сии добродетели множась в вас соделают вас не праздными и не бесплодными в познании Господа нашего Иисуса Христа, т. е. покажут, что вы не напрасно уверовали. Итак, потщитеся сим образом известно ваше звание и избрание творити… Сице бо обильно преподастся вам вход в вечное Царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2 Пет. 1: 10–11).

Так видишь, что стоит между царством и призванием к вере, в чем сущность дела спасения, куда надо обратить все свое внимание. Царствие Божие стоит позади всего, начальная точка движения к нему есть призвание к вере и приятие благодати, средина – насаждение в сердце добродетелей с искоренением из него страстей, ревность к чему почерпается из веры и сила на что подается благодатью. О царствии нечего беспокоиться; оно не уйдет; беспокойся и хлопочи об одном том, чтобы достойным его явиться. А ваш новшак отводит ваши глаза от сего ближайшего нам дела и устремляет их на дальнейшее. В прошлом письме я писал тебе, что в изображении устроения нашего спасения он покривил дело, отводя внимание от благодати Святаго Духа, которой благоволит действовать во спасение наше Сам Господь; а теперь, как видишь, и в нашем содевании спасения он тоже покривил дело, отводя внимание наше от очищения сердца. Таким образом он решительно закрывает путь ко спасению и наследию Царствия. Путь сей – очищение сердца помощью благодати по вере в Господа; а он и от благодати и от очищения сердца отклоняет внимание, держа его только на начальном пункте веры и последнем наследии Царствия. Не имея сего во внимании, увлеченные им, конечно, и не действуют в сих видах; не действуя, не идут туда, куда идущими себя воображают, и мняся быть обладателями Царствия, сами себе заграждают в него путь. Это и имел я в мысли, говоря прошлый раз в начале письма, что у него все призрачно, неверно и ненадежно. Он сам в самопрельщении и других туда же ведет.

Третья кривда в учении вашего новшака есть, что спасение дается даром. Если бы то, что я написал выше, прочитал ваш новшак, то не утерпел бы, чтоб не закричать: «А! Так ты заслужить хочешь спасение и царство?! Ничем этого заслужить нельзя; то и другое дается даром». Это любимая фраза подобных мудрователей; и они считают ее победоносной.

Ты же смотри, услыша это, не сробей, будто захваченный на месте преступления; а помолчав немножко, обратись к нему с такой речью: «На это я отвечу тебе после; а теперь попрошу сказать мне, в деле спасения имеют ли место собственные наши усилия и труды или нет?».

Полагаю, что этим нечаянным вопросом ты поразишь его более, нежели сколько он тебя победоносной своей фразою. Потому что набив себе в голову это даром и заслужить нельзя, он и подобные ему до того отуманивают себя, что им и на мысль не приходят собственные усилия и труды в деле спасения; о них они и думать не думают и заботы никакой не имеют. Почему сразу тебе ничего и сказать не могут. Оттого и в числе присланных тобой пунктов и намека на них нет.

В Церкви Божией об этих даром и заслужить нельзя почти не поминается. Слышим только отвсюду понукания: работай и трудись; вот-вот смерть, – с чем явишься на тот свет? Ревнующие о спасении и работают, не о заслугах мечтая, а считая себя обязанными трудиться как рабы. Выдумали эти фразы родоначальники по учению вашего новшака, потому что они очень подходят к их мудрованию о вседовлетельности веры. Но ими они извращают весь строй образа нашего спасения.

И ваш новшак туда же. Отчего? Оттого, что не умеет различать в деле нашего спасения, того, что совершено и устроено Господом для нашего спасения, и того, что должны мы сами делать для своего спасения. У него не раз повторяется: спасение даровано нам туне, а дары Божии нераскаянны и отняты быть не могут. И выходит, что спасение наше, и наше даром. Выпало у него из головы, – если было там, – что приступающий ко Господу Спасителю с верой во спасение свое в завет с ним вступает. В завете же так бывает, что одно Бог обещает, а другое человек обязуется исполнить. В Новом нашем Завете Господь обещает все то даровать и усвоить человеку, что Им совершено для нашего спасения, главнейше – оправдание в силу крестной смерти Своей и дарование благодати Святаго Духа, а потом и Царство Небесное; а человек обязуется, отвергши все греховное и страстное, служить Господу неуклонно точным исполнением заповедей Его, что и есть взять крест и идти вслед Господу, или взять на себя благое иго Его. Этот последний пункт и требует с нашей стороны усилий и трудов всевозможных. И надо сказать, что это-то и есть главное, на что должно быть преимущественно устремлено все внимание ищущего спасения. Что от Господа, то уже несомненно будет исполнено, и нечего томить себя беспокойством о том. А что лежит на нас, о том нельзя не беспокоиться, потому что исполнение этого подлежит большой опасности по причине нашей изменчивости и многих встречаемых при сем затруднений. А не будь оно исполнено – и Господь не исполнит Своего обетования; спасение и не состоится, и Царство Небесное не получится.

Таким образом, если даром означает отсутствие собственных наших забот, трудов и усилий в деле спасения (а другого значения оно иметь не может); то учение такое есть разорение спасения и путь в пагубу. К тому, что в деле спасения от Господа, совершенно справедливо прилагается это даром; а к тому, что от нас, оно неприложимо: никто за тебя делать не станет того, что на тебе лежит; сам потрудись и исполни. То, что Сын Божий пришел, воплотился, пострадал, умер, воскрес и вознесся на небеса, чтоб сидеть одесную Отца и ходатайствовать о нас, что послал от Отца Духа Святаго, Который чрез апостолов собрал Церковь Святую и в нее вложил все потребное для спасения, чтоб, имея пребыть нерушимой до конца веков, она для всех всегда служила домом спасения, – все это даром, все это есть дело беспредельной благости Божией. С нашей стороны ничего при сем не требовалось и ничего не могло быть представлено. Спасаемые входят в Церковь для содевания своего спасения – и для сего призываются к спасению. И это даром – как в начале христианства, так и доселе. Но сим призыванием к спасению даром кончается. С сего момента начинается содевание спасения, которое без собственного нашего участия, без деятельности нашего произволения и свободы, немыслимо. Внять призванию или не внять, последовать или не следовать, и, последовавши, исполнить все требуемое или не исполнить – все сие в нашей воле. Почему с сего момента ничего уже не бывает даром; но возжелай, взыщи, потрудись – и получишь.

О сих двух моментах в деле спасения я уже поминал тебе, но не каюсь, что завел речь опять о том же. Различие их очень важно в занимающем нас предмете. Почему чем лучше ты уяснишь его себе и затвердишь, тем безопаснее будешь от увлечения новшаком. Остановлю и еще немного на этом твое внимание.

Смотри, что пишется у Премудрого о премудрости. Премудрость, говорит, создала себе дом и утвердила столпов седмь; потом заклала своя жертвенная, растворила в чаше вино и уготовала трапезу; наконец, послала своих рабов с высоким проповеданием созывать к себе на чашу всех желающих умудриться. Это первый момент. Которые из званых, сознав оное невежество, возжелали премудрости, те, вняв призванию, пришли и напоились мудростью у Премудрости. Это второй момент (см. Притч. 9: 1–6). Первый есть предызображение того, что Господь соделал и делает нашего ради спасения даром; а второй изображает то, что мы сами должны делать, чтоб получить спасение.

Читай также притчу Спасителя о брачном пире, устроенном для сына своего царем. Смотри, как дело шло. Сначала царь заклал юнцы и упитанная и приготовил обед и все потребное; потом послал рабов звать на трапезу. Которые вняли зову, убрались и пришли, и трапеза наполнилась возлежащих. И здесь приготовление трапезы со всем потребным и звание на нее есть образ того, что в деле спасения нашего совершено и совершается Господом даром; а внятие званию, принаряжение, приход и возлежание званых есть образ того, что должны делать мы для своего спасения. Слуги в обоих этих приточных историях никого не неволят, никого связанным не тащут, но внявшие зову сами уж и пришли, и исполнили все, что требовалось исполнить. Вон на брачном пире один не исполнил того, что следовало, и за это тотчас отправлен в более достойное его место. И праведно. Должен был сделать подобающее, мог сделать и не сделал – и понес, что заслужил. Так и в нашем спасении. Все потребное для него устроено и все зовутся к получению его; но никто не неволится, а всякому оставляется на свободу, вняв зову, прийти и получить спасение под одним условием исполнения всего потребного к тому. Кто исполняет, получает спасение. Кто не исполняет, подвергается тому же, чему подвергся и оказавшийся не в должном порядке на брачном пире.

Чтоб тебе не путаться в помышлениях о том, что от нас и как от нас, покажу тебе, как идет в нас дело спасения.

Вообрази себе человека, в первый раз слышащего призвание ко спасению. Приходит посланный от Бога апостол и говорит: «Все мы созданы, чтобы служить Богу в преподобии и правде; но исполнить этого – не исполнили. Жизнь наша полна неправд и беззаконий, прогневляющих Бога. Почему нас ждет неотложно праведный суд и осуждение на вечные муки. Ныне, завтра, а может быть, и сейчас – смерть, за смертью – суд, и участь наша решится безвозвратно не на радость нам». Слышит сие душа, и сознает правду всего сказанного; потому что истины сии написаны в сердце, только не всегда помнятся, или и совсем заглушены бывают суетой и грехами, при напоминании, однако ж, предстают сознанию во всей силе. Сознавши правду сказанного, душа приемлет то в чувство и задумывается о вечной участи своей: берет ее тревожная забота, как же быть? Бог прогневан, чем умилостивлю Его? Благ Он, но и праведен. Да если б и помиловал Он по неисповедимым судьбам Своим и простил мне все прошедшее, что пользы? Опутан я страстями и греховными привычками – и никак не надеюсь устоять против них. Опять будут они увлекать меня к худому – и опять грехи и прогневание Бога. Нет мне исхода; погибла я!

Между тем апостол продолжает речь свою и, кончив изображение крайности, в коей находится грешник, благовествует и спасение. Погибать бы нам всем; но человеколюбивый Бог умилосердился над ними и послал на землю единородного Сына Своего, Который пришедши к нам, воплотился, пострадал за нас и, крестной смертью удовлетворив правде Божией, исходатайствовал нам всепрощение. Затем, воскресши и вознесшись на небеса, послал от Отца Духа Святаго, чтобы Он возжелавшим спастися в Нем, Сыне, пособствовал содевать свое спасение, т. е. чтобы тем, кои, покаявшись и уверовав в Него, положат твердое намерение прочее не прогневлять Бога грехами, давал силу противостоять греху и ходить неуклонно в воле Божией.

Внемлет сему душа, глубоко обеспокоенная крайностью своего положения, что и Бога умилостивить не имеет чем, и что, если б Бог как-нибудь Сам простил ее, то не надеется так жить, чтоб снова не прогневлять Бога, – внемлет и возникает к благонадежию спасения. Слава Тебе, Господи! Вот и Бога умилостивление, и грехов прощение, и силы на добро дарование. Внемлет, возникает к благонадеянию и порывается желанием как бы сподобиться сих благ и прощение грехов получить, и силой на добро облечься.

Но се опять слышится благовестительное слово апостола. Сей Дух, Сыном Божиим посланный от Отца, нисшел на нас, апостолов, и, просветив умы наши ведением таин Царствия Божия и облекши силой знамений, соделал нас довольными к верному исполнению заповеданного нам Господом Спасителем пред вознесением: Шедше научите вся языки. И вот мы с того часа ходим всюду от лица Божия и благовествуем, призывая всех ко спасению. Покайтеся убо и веруйте во Евангелие, – да крестится кийждо вас, и приимете дар Святаго Духа (Мк. 1: 15, Деян. 2: 38).

Выслушав это, душа радуется, окрыляется надеждой получения спасения и воодушевляется готовностью следовать предложенному пути. Но возникает вопрос: правду ли говорит этот проповедник? «Покайтеся», – говорит. – Я уже каюсь, скорблю, что нагрешила, и сильно желаю сбросить это бремя грехов и не отягчать себя более ими. «Но, – говорит, – веруйте». – Конечно веровать надо; как без веры следовать ему? Правда, благовестие очень утешительно, и я готова верить; но ведь и обманутой можно оказаться, – дело возвещается крайне великое. Сын Божий воплотился, умер на кресте, воскрес, вознесся и ниспослал от Отца равночестного Себе Духа Святаго, Который и нисшел, и готов датися всем. Все сие не описанно высоко и благообильно. Но тем горше будет, если окажется в этом неверность. Речь апостола искренна, жизнь безукоризненна, добросовестность сияет в очах его; но он может и сам быть в заблуждении и других вводить в него, не думая, что говорит ложь. Как же удостовериться? Когда б удостоверилась, сейчас бы пошла исполнять, что он говорит.

Эти колебания и недоумения совершенно в порядке вещей, и всякую почти встречают душу на переходе к решительному уверованию и действованию по вере. И пока они не будут устранены, никакие добрые решения в душе положены быть и установиться не могут. Кто может решиться тещи, не будучи уверен, что потечет на верное? Вот почему видим, что благовестие апостольское всюду было сопровождаемо осязательными свидетельствами и удостоверениями, что оно от Бога идет, именно – знамениями. Святой Марк написал об апостолах: Они же изшедше, проповедаша всюду, Господу поспешествующу и слово утверждающу последствующими знаменьми (Мк. 16: 20). А книга Деяний передает и опыты того. Там хромой от чрева матерня стал ходить, по слову апостолов (см. Деян. 3: 2–7, 14, 10); там расслабленный поставлен на ноги (см. Деян. 9: 34); там мертвый воскрешен (Деян. 9: 41; 20: 12); там противник Евангелия наказан слепотою (см. Деян. 13: 11); там бес изгнан (см. Деян. 16: 18). И всюду всякого рода недуги были исцеляемы даже тенью мимо проходившего апостола (см. Деян. 5: 15) или главотяжами и убрусами, бывавшими на теле его и потом полагавшимися на больных (см. Деян. 19: 12).

Поелику так всюду было и всюду о том слышалось, то вопрос, верно ли благовестие, вместе с порождением своим находил и решение. Сам по себе он не мешал образованию веры, а напротив, пособствовал ей, побуждая слышащего и готового уверовать, прояснить для себя основания веры, чтоб она была разумнейшая и нерушимо твердая. Как основания сияли во очию всех, то дело сие совершалось скоро. Бери теперь такую душу, которую слух и зрение (т. е. знамение пред очами или услышанное) совершенно удостоверили в истине окрыливших ее благонадежием спасения обетований и верности предложенных к получению их средств. Что она? Тогда она всей мыслию, всем чувством и всей силой восприяв благовестие, произносит решение всю себя всецело посвятить на благоугождение Богу, Которого прежде так прогневляла, только да изречет Он ей всепрощение и да облечет силой препобеждать грех и ходить в воле Его.

Заметь содержание сего решения. Не веровать решается: вера уже принята; но по вере благоугождать Богу. Это главное.