Текст книги "Письма к разным лицам"

При этом сделаю еще одно наведение. В духе и житейские должны быть отрешены от всего, как видите из всего сказанного. А вот и апостольское о том внушение, которое говорит: Да и имущии жены, якоже не имущии будут, и плачущиися, якоже не плачущии: и радующиися, якоже не радующеся, и купующии, яко не содержаще: и требующии мира сего, яко не требующе (1 Кор. 7: 29–31). То есть житейские по положению не должны быть житейскими по духу, или не должны иметь ничего житейского в духе. Между тем, состоя под таким обязательством, они всесторонне связаны узами, вяжущими их с житейским. Это делает их положение крайне тяжелым и болезненным, если они принимают к сердцу требование духа Христова. Избранный же вами род жизни делает вас совершенно свободными от всяких подобных связностей. В этом преимущество вашего положения.

Больше этого не нахожу, что сказать вдобавок к собственным вашим о сем предмете мыслям.

20. Борьба с позывами на льготы

«Часто страдаю разленением и подпадаю позывам на льготы». – Трудись; трудящемуся же натурально желать отдыха. Однако ж и поблажать себе не должно. Извольте восставлять всегда радетельный о спасении, бодренный и внимательный помысл. Этот помысл и внутри, и вне все у человека поставляет в должный строй и научает его неленостно держаться в сем строе. Рождается он вместе со страхом Божиим, вместе с ним растет и им поддерживается. Чем выше жизнь, тем и он сильнее. Но за то тем опаснее потерять. И минутное послабление его опасно, тем более продолжительное. Потому-то и Господь сказал: Всем глаголю: бдите (Мк. 13: 37). Помысл этот радетельный размножает труды и подвиги, с которыми соединено всегда большее или меньшее утомление. К чувству утомления всегда и прицепляется враг, чтобы подсечь ревность, внушая: «Видишь, сколько потрудился; дай себе льготу». О нас печется, а между тем роет яму.

Желание льгот – первый враг трудов во спасение: оно охватывает и душу, и тело. Только склонись на него, как тысячи голосов подымутся из души и тела с предъявлениями прав на льготы и послабления, что поставляет человека-труженика в состояние искушения, из которого не выйдет он без борьбы. И надо бороться и поборать, иначе расстроятся все заведенные порядки в содевании спасения, внесется смятение в мысли и чувства, придет охлаждение – и течение духовной жизни остановится. Затем пойдут позывы страстные, от которых и до дел недалеко.

Основа труженическому во спасение житью есть терпение. Терпение, в истинном своем виде, не колеблющееся ни о едином же от сопротивных (Флп. 1: 28). Подобие ему – железо закаленное, адамант, утес среди волн. Но чтоб оно стало таким, ему должна предшествовать смерть внутренняя, или умертвие себе и всему, кроме Бога и божественного. В ком это произошло, того что может поколебать? Как мертвый ничего не чувствует, так и он ничем не трогается из того, что поражает его совне. Однако ж, это не вдруг дается.

Начало сему умертвию полагается в самом обращении грешника от греха к добродетели и от себя к Богу. Как новорожденное дитя, оно слабо вначале и растет вместе с возрастанием исправного нрава. Вместе с его ростом растут труды, растет и терпение, и, уже выросши, становится оно адамантовым. Этот период возрастания бывает более или менее продолжителен, смотря по большей или меньшей неуступчивости или уступчивости позывам на льготы.

Позыв на льготы подсекает терпение, и сам посекается воодушевлением терпения. Чтоб легче совершалось последнее, не надо браться вдруг за тяжелые подвиги, а начинать с малых мер и восходить к большим по примеру того, как сделал святой Дорофей с учеником своим Досифеем. Но есть предел, выше которого заходить нельзя. Это говорится об удовлетворении потребностей тела. Закон подвига здесь таков: дойдя до возможной меньшей меры, установись в ней так, чтоб с этой стороны не быть уже обеспокоиваемым, и затем все внимание и труд обрати на внутреннее.

Вот я сказал вам кое-что и в воодушевление вас не поблажать позывам на льготы, и в указание, как сделать, чтоб они меньше беспокоили.

21. Мысли на Благовещение

«Нынешний день (Благовещение) мне все пелось: Днесь спасения нашего главизна. И праздник на душе от этого был не только радостнее, но и торжественнее».

– Это Ангел Божий Хранитель ваш пел сие в уши души вашей и сердца вашего, а оттуда исходя, то же повторялось и на мысленном языке вашем. В тот день точно главизна положена всего, что потом раскрылось, что теперь раскрывается и что имеет раскрыться по сих и паче в будущем веке. Все стоит и все действуется на основании сего таинства. Благовещение есть праздник воплощения Сына Божия от Приснодевы. Таинство сие было сокровенно в тайне Пресвятой Троицы, ныне же оно начало открываться не словом, а тем, что стало входить в дело жизни всего мира. Надлежало принести жертву правде Божией. Чтобы иметь, что принести, Сын Божий приемлет человеческое естество, чтоб принесши его в жертву от Своего лица, сообщить сей жертве бесконечную цену, сильную, простертись на все веки, от начала мира до конца, и на всех людей, во все времена на всем пространстве земли живших, живущих и имеющих жить.

Кровная жертва таинственно потом совершаться должна была бескровно в силу того же таинства устроения спасения всех жертвою. И вот что ныне совершается на всех святых христианских жертвенниках – возможность быть тому положена в акте воплощения в Благовещение. Ибо и здесь приносятся те же самые Тело и Кровь, кои тогда восприняты Господом. И самое восприятие их было началом жертвоприношения.

Господь воплотился не Себя ради, а ради нас, чтоб и нам всем перерождаться подобно Ему. В крещении облекаемся мы во Христа Господа, Бога воплощенна, чтобы быть по образу Его. Воплощение в Благовещение есть потому семя всех, имевших восприять верой в таинствах богочеловечный образ Спасителя. Все они, как прививки к древу, прививаются к Господу чрез плоть и кровь Его.

Тело и Кровь Господа, став жертвой, очищает грехи, и чрез себя сочетавая с Господом приступающих к Нему с верой в таинствах, питает их потом таинственно богочеловечной жизнью, как ветви, привитые к древу, питаются соками древа. В Благовещение положено начало Таинству Евхаристии. Плоть и кровь Господа Спасителя истканы, как боголепная одежда, из кровей Приснодевы. Как во святом Причастии мы питаемся теми же Плотью и Кровью, и Господь удостаивает назвать нас братией Своей, то посему Владычица Богородица есть и нам Матерь не мысленно, а существенно.

Все с Господом сочетавающиеся, в Него облекающиеся, Его плотью и кровью питающиеся суть едино с Ним, тело Его составляя. Тело же Его составляют потому, что суть от плоти Его и от костей Его. Следовательно, совершившееся в Благовещение есть семя имевшего образоваться потом тела Церкви – теперь уже образовавшегося, небо и землю наполняющего и имеющего раскрыться во славе в конце веков. Полнота тела Церкви, завершившись, укажет момент, когда кончится настоящее течение вещей и откроется новый мир. Сей новый мир будет организован по образцу тела Богочеловечного. Оно даст норму и руководительный шнур для его преобразования. Начало же и основа сему положены чрез воплощение Сына Божия в Благовещение.

Се воистину Благовещение есть спасения нашего главизна и еже от века таинства явление. А Приснодева – смотрения Зиждителева исполнение.

22. О нечувствии сердца

«При смерти была и, сознав неминуемую опасность, исповедалась и причастилась Святых Христовых Таин. И в эти-то великие минуты была каменная – каменная не от недостатка сознания, но от недостатка чувства. Больно мне это, больно, больно. Была во мне одна животная жизнь. Где-то скользила мысль: ныне-завтра позовут; и предстану Ему! Но и тут ни умиления, ни даже страха. Горе это страшное для меня. И теперь обдает ужасом при одном воспоминании о прошедшем бесчувствии. Приходя теперь в нормальное состояние, одну в уме и сердце стараюсь иметь молитву: Господи! Сподоби умереть сознательной христианкой! Хоть бы только суметь полной верой и преданной грудью вздохнуть при словах: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!»

– Вы напрасно смущаетесь тем, что не было чувств на сердце, когда причащались, в час тяжелой болезни. Это было прямым следствием телесного изнеможения, и ничего укорного и опасного не имеет. Нечувстие то опасно и укорно, которое бывает постоянным состоянием сердца; а то, которое по временам находит, не опасно. Хоть не следует его пропускать без внимания, но и трепетать за себя и смущаться тем не следует. И это даже в здоровом состоянии, а не только в болезни, и притом такой тяжелой, как была у вас. Чувства сердца не в нашей воле; святые же чувства сверх того от милости Божией. Можно их раздражать и собственным размышлением, но это только подготовка и преддверие. Настоящие святые чувства только благодать Божия порождает. А благодать Божия, если что дает кому, дает поколику хочет, сколько хочет и когда хочет. Следовательно, относительно их надлежит себя держать в положении чающего, ожидающего и надеющегося принять, а не в положении властного распорядителя. Наше дело напрягаться на чувства и расшевеливать их размышлением, отвращая все охлаждающее их, самое же восприятие их ожидать от Господа, предавая Ему сие дело. Даст – слава Богу! и не даст – слава Богу! Небрежно однако ж к сему не следует относиться. Ибо чувства – великое дело в жизни и свидетельствуют о немалом. Ревновать и искать их надо, но предаваясь Господу. Пусть будут находящими, а не самодельно выбиваемыми из сердца, как огонь выбивается из кремня огнивом. При всем том скорбь ваша о нечувствии совершенно уместна – и молитва ваша вследствие того принятия – дело есть. Благослови, Господи, так вам и мыслить, и чувствовать, как бы вы имели тотчас предстать Господу. За вашу скорбь о нечувствии Господь утешение вам послал, навеяв умиленные чувства, при слушании в церкви песни: На реках Вавилонских… «Десятки лет, – пишете, – слушала я эту песнь, но никогда так не слышала ее, как в нынешний год». – Се – милость Божия! Свидетельство, что сердце ваше не каменное, а временно явилось окамененным.

23. Первые благовестницы о воскресении Господа

«В светлые дни праздника Воскресения Христова, пришло мне желание перечитать повнимательнее евангельские сказания о Воскресении Господа, а самое чтение привело к желанию привести в порядок и соглашение сии сказания. Но взявшись за это дело, я запутался, и не нахожу исхода. Помогите. Не все меня путает, а только сказания о первых часах дня Воскресения Господня, именно о хождениях святых жен на гроб, их видениях и свидетельствах о виденном и слышанном. Мне думается, что нельзя обойтись без предположения, что святые жены мироносицы приходили ко гробу Господню не все зараз, и не в одно время. Скажите, можно ли это допустить. Кстати не найдете ли возможным, вместо красного яичка подарить меня изложением ваших соображений относительно соглашения евангельских сказаний и самого сего соглашения?»

– С удовольствием готов исполнить ваше желание. Путание, которое вы испытываете, не есть ваша исключительно участь. Его испытывали и испытывают почти все. Которые посмелее, брались и берутся приводить в порядок и соглашение евангельские сказания. Это породило множество к тому приемов, сколько-нибудь удовлетворяющих пытливые умы; но вполне успокаивающих совопросничество приемов, сколько помнится, еще не найдено. Брался и я не раз за такое соглашение и держался то одного, то другого приема в нем, чувствуя в то же время, что и то, и другое, и третье соглашение, и все, сколько их приходило в голову и приходилось встречать, не могут быть признаны вполне удовлетворительными.

Возьмемся вместе снова за это дело; и не поможет ли нам воскресший Господь славы ради имени Своего придумать что-либо более удовлетворительное. Вы дали мне руководительную нить, сказавши: «Мне думается, что нельзя обойтись без предположения, что святые жены приходили ко гробу Господню не все разом, а группами, и не в одно время». Взявшись за эту мысль, я стал всматриваться в сказания евангельские и, к утешению вашему и своему, нашел, что так думать не есть предположение, а долг. К этому обязывают сами сказания, ясно обозначая разности и во времени прихода святых жен ко гробу, и в том, что они при сем видели и слышали и что с ними было потом.

Чтоб мне удобнее было показать эту истину, а вам и другим увидеть ее, нахожу нужным пересказать наперед, что написано о сем у каждого евангелиста, с некоторыми замечаниями, необходимыми для уразумения текста.

В Евангелии от Матфея читаем (Мф. 28: 1–10): В вечер же субботный, свитающи во едину от суббот, прииде Мария Магдалина и другая Мария, видети гроб (ст. 1).

Остановимся немножко на этих словах. В вечер субботный, – oje sabatоn? – ничего другого не означает, как то, что дают разуметь слова, – в вечер субботы, когда кончился требуемый законом покой и открылась позволительная возможность всяких движений и дел. Соблазняло давать иное значение слову oje, в вечер, следующее за сим слово – thepijwskoush, – свитающи, указывающее будто на рассвет. Но epijwskw, когда говорится о дне и ночи, означает: начинаться; и свитающи будет: начинающуюся, или когда начинался первый день недельный. Что так следует понимать, на это дает нам смелость святой Лука, который, говоря о положении Господа во гроб, написал: день бе пяток, и суббота светаше (Лк. 23: 54), epijwske, – начиналась, наступала, как и по-русски переведено. Итак, в вечер субботный свитающи будет: вечером в субботу, когда наступал или начинался первый день недели. У евреев день один кончался, а другой начинался в шесть часов вечера. Суббота, как видим у святого Луки, началась в пятницу вечером, а первый день недельный начался в субботу вечером, как в настоящем месте дает видеть святой Матфей.

После сего как же понять: прииде видети гроб? – То же в прямом значении слов: ходили посмотреть гроб. Неудержимое желание осведомиться, не произошло ли там, на Голгофе, около гроба Господня, где были их мысли и сердца, что-либо особенное, влекло их туда. И они сходили туда. Увидев, что там все было в том же положении, как было оставлено в пятницу, они спокойно воротились в город и стали готовиться к помазанию тела Господня утром, по обычаю, ароматами, которые они в этот же вечер по возвращении с Голгофы и купили, как пишет святой Марк.

Спросите, но как же можно было им быть на Голгофе? Там стража. – Стража была приставлена не с утра, а тоже по прошествии субботы. Когда жены были при гробе, власти иудейские ходили к Пилату для испрошения позволения приставить стражу, которую и привели и поставили на место уже по удалении жен с Голгофы. Третий день начинался, когда, по предсказанию Господа, должно было совершиться Его воскресение. До вечера они не видели нужды нарушать свою субботу; а теперь когда суббота прошла и настал страшный для них третий день, они поспешили принять меры предосторожности, опасаясь, как бы ученики не украли тела своего учителя в эту ночь и не сказали, что учитель их воскрес.

Так святые жены готовятся намастить тело Господа ароматами, не подозревая, что гроб окружен стражей и что тело Господа в руках врагов Его. Но Господь не попустил им быть устрашенными этой грозной стражей и неведомо для них устранил эту препону, могущую лишить их свободного доступа ко гробу Господню и к пречистому телу Его. Сошел с небес Ангел Господень и, отвалив камень от двери гроба, сел на нем. Сотрясение от падения камня, усиленное намеренным действием Божиим, и светло-блестящий зрак Ангела в трепет привели стражу, и она разбежалась. Гроб стал отверст и доступ к нему свободен.

Когда это случилось? Надо полагать, незадолго до появления жен на Голгофе, однако ж еще сущей тьме, которая не была еще рассеяна светом утра, когда приходила туда Мария Магдалина. Это действие Божие не было потребностью или следствием воскресения Господня, которое совершилось независимо от всяких внешних ограничений, незримо и неведомо ни для кого. Оно было нужно для очищения доступа к гробу любящим Господа и для удостоверения их, что Он уже несть зде, но воста.

(Наступило утро. Жены, как приготовились с вечера, пошли на Голгофу к Господу. Какие именно это были жены, святой Матфей не обозначает при сем.) Приближаясь к месту гроба, они увидели Ангела (сидящего на камне вне гроба, как надо полагать по сказанному пред сим) – и ужаснулись. Ангел ободрил их, говоря: «Не бойтесь! Вы ищете Иисуса распятого; нет Его здесь; Он воскрес, как сказал. Подите посмотрите место, где лежал Господь». (Они вошли во гроб и посмотрели.) – Ангел сказал им: «Теперь бегите скорее сказать ученикам Его, что Он воскрес из мертвых, и се предваряет вас в Галилеи. Там Его увидите». – И жены, вышедши из гроба, поспешно побежали со страхом и радостью великою возвестить о виденном и слышанном св. апостолам. Когда же они таким образом спешно текли к апостолам, Сам Господь встретил их со словом: «Радуйтеся!» И они, падши к ногам Его, обняли их и поклонились Ему. Были, однако ж, притрепетны. И Господь ободрил их, говоря: «Не бойтеся! Идите, скажите братии Моей, чтоб шли скорее в Галилею. Там они Меня увидят» (ст. 5–10).

Таково сказание святого Матфея! Оно очень сжато и усеченно. Первый стих стоит особо, сказывая, что было вечером в субботу. Особо стоят и стихи 2–4, повествуя о бывшем пред утром. Главное же сказание о приходе жен на гроб начинается с узрения уже Ангела; а о том, как они поднялись с места и как дошли до Ангела, не говорится. Это требуется дополнить. Требуется также дополнить и то, что жены входили во гроб, по слову Ангела: «Подите, посмотрите место, где лежал Господь», – хотя об этом не говорится в тексте, ибо вслед за сим пишется, что они вышли из гроба и побежали к апостолам. Но как бы они вышли из гроба, если б не вошли в него? Я то и другое дополнил своей речью. Но сейчас увидим, что их дополняет святого Марк. У святого Марка читаем (Мк. 16: 1–11): Минувшей субботе, Мария Магдалина и Мария Иаковля и Саломия, купиша ароматы, да пришедше помажут Иисуса (ст. 1).

Минувшей субботе – то же, что у святого Матфея – в вечер субботный, – когда суббота, или день покоя кончился и начался первый день недели, означенные жены купили ароматы, чтоб утром пойти на гроб и помазать тело Господа Иисуса. Этот первый стих совершенно одинаков по содержанию с первым стихом сказания святого Матфея, и его дополняет, сказывая, что жены, Мария Магдалина и Мария Иаковля, сходивши посмотреть гроб, тем же вечером сошлись с Саломией и все втроем купили ароматов для намащения тела Господня.

Это было субботним вечером; а когда прошла ночь, они зело заутра во едину от суббот, т. е. в первый день недельный, приидоша на гроб, возсиявшу солнцу (ст. 2). Приидоша, – ercontai, – идут. Идя же, говорят между собою: «Кто отвалит нам камень от двери гроба?» Камень был велик очень, и им не под силу было бы отвалить его. Но подошедши к месту гроба, они взглянули и увидели, что камень уже отвален (ст. 3–4).

Отвалился и у них камень затруднения, давивший их сердце; почему они, не обратив особого внимания на необычайность дела сего, поспешили внутрь гроба. Но, увидев юношу в одежду белу одеяна, седяща в десных, ужаснулись, – exeqaumbhqhsan, – поражены были удивлением и изумлением. То был Ангел Господень, который, видя их смущение, ободрил их, говоря: «Не ужасайтесь, Иисуса ищете Назарянина распятого? Он воскрес: Его нет здесь. Вот место, где положили Его. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилеи; там Его увидите, как Он сказал вам» (ст. 5–7).

И они, вышедши, побежали от гроба. Их обнимал трепет и ужас, и они никому ничего не сказали (конечно, на пути), будучи одержимы страхом (ст. 8).

Сопоставляя это сказание со сказанием святого Матфея, не можем не видеть, что они взаимно дополняют друг друга. Святой Марк дополняет святого Матфея, сказывая, что святые жены, вечером, побывши на Голгофе, успели еще купить ароматов, взяв в содружество с собой и Саломию, а утром рано пошли ко гробу и пришли туда возсиявшу солнцу, пред восходом солнца, когда свет солнца уже сиял, но солнца еще не было видно на горизонте. А святой Матфей пополняет святого Марка, сказывая о вечернем хождении некиих жен на гроб и о том, как камень отвален от гроба.

Святой Марк пополняет еще святого Матфея, сказывая, как жены вошли во гроб, о чем не пишется у святого Матфея, хотя говорится, что они побежали к апостолам, вышедши из гроба; а святой Матфей дополняет святого Марка, сказывая, что прежде входа во гроб они видели Ангела и во гроб вошли по его указанию.

Святой Матфей дополняет святого Марка, сказывая, что на пути, когда жены бежали к апостолам, явился им Сам Господь; святой Марк дополняет святого Матфея, сказывая далее (ст. 9), что это не было первое Его явление. Первого явления удостоилась Мария Магдалина, которая, сподобившись сего благодеяния, шедши возвести о том и апостолам (ст. 10).

Какое общее сказание составится из обоих евангелистов, очевидно само собою. Заметим только, что у обоих их речь идет об одном и том же приходе на Голгофу, одних и тех же жен, в одно и то же время. Следовательно, это сказание представляет достаточно черт, по коим его следует счесть особным. Оно законченно и не требует более заимствования из других Евангелий для пополнения своего.

Один вопрос предлежит, какие именно тут действовали жены. Святой Марк, как и святой Матфей, не переименовывает их утром после наименования вечером. Хотя это наводит на мысль, что и утром действовали те же жены; но с того времени прошло семь-восемь часов, в которые могли повстречаться случайности, заставившие разлучиться тех жен. Посему мы можем иметь законное позволение, какую-либо из сонма сих жен отчислить, если какие-либо евангельские указания того потребуют. И за этим недалеко приходится нам ходить. Тут же у святого Марка и встречаем такое указание – именно в его сказании о явлении Господа прежде всех Марии Магдалине. Прежде всех, следовательно, прежде явления Его женам, о коем говорится у святого Матфея. Если так, то значит, что в это же утро, прежде воссияния солнца, зело рано, Марии Магдалины не было с Марией Иаковлевой и Саломией. Она отделилась от них и действовала сама по себе, и в этом хождении на Голгофу означенных жен не участвовала, не была свидетельницей и явления им Господа. Сего блага она сподобилась особо и прежде их. Таким образом святой Марк, поименовавший жен в вечерних обстоятельствах, ходом сказания своего об утренних событиях заставляет из сонма тех жен отчислить Марию Магдалину, и действующими в его сказании признать только Марию Иаковлю и Саломию. Как отлучилась от них Мария Магдалина и как действовала особо от них, об этом пишет св. Иоанн.

У святого Луки читаем (Лк. 24: 1–12): Последовавшие за Господом из Галилеи жены (непоименованные), вечером в Пятницу смотрели, как полагалось тело Господа во гроб. Возвратившись с Голгофы, они в тот же вечер купили ароматы и миро для намащения тела Господня, и в субботу оставались в покое по заповеди (Лк. 23: 55–56).

В первый же день недели, утру глубоку, они пошли на гроб, неся уготованные ароматы. Они нашли камень отваленным и прямо вошли во гроб. Тела Господня не оказалось, что привело их в крайнее недоумение. Когда они таким образом недомышлялись, что бы это значило, предстали им два мужа в одеждах блестящих. Святые жены в страхе и смущении потупили очи в землю; но мужи успокоили их, сказав им: «Что ищете живого с мертвыми? Его нет здесь; Он воскрес. Помяните, как Он говорил вам еще и Галилее, что Сыну Человеческому надлежит быть предану в руки человек грешник и пропяту быти и в третий день воскреснуть». Они вспомнили такие слова и, возвратившись от гроба, возвестили о виденном и слышанном одиннадцати апостолам и всем прочим. Но глаголы их явились, яко лжа, и им не поверили. Петр, впрочем, восстав, тече ко гробу и взглянув внутрь, увидел пелены лежащие, и отыде, в себе дивясь бывшему.

Сразу видно, что тут рассказывается об особом приходе на гроб, отличном от того, о коем сказывают святой Матфей и святой Марк. Ароматы готовятся в пятницу вечером; идут на гроб жены утру глубоку, – orqrou baqeov; во гробе встречают двух Ангелов в виде мужей; слышат от них слова не те, что слышали жены у святого Матфея и святого Марка, хотя сила их одна и та же – удостоверение в воскресении Господа; в конце не получают повеления поскорее сказать апостолам, но делают это будто сами от себя; почему возвращаются неспешно, и можно предположить, что сначала они зашли к себе, чтобы освободиться им от ноши аромат, а потом отправились к апостолам.

Признавая же особым это хождение на гроб Господень, надо будет признать, что и жены тут были особые. Какие же? Святой Лука не перечисляет имен жен ни там, где говорит об их наблюдении, как полагали Господа во гроб, ни там, где говорится о заготовлении ими ароматов, в пятницу вечером, ни здесь утром в первый день недельный, когда сказывается об их хождении ко гробу. Хотя он в конце сказания пишет: Бяше же Мария Магдалина, и Иоанна, и Мария Иаковля, и прочия с ними, яже глаголаху к апостолам сия (ст. 10); но это относится, как увидим к тому времени, когда к апостолам собрались все жены, как бы с отчетом о виденном и слышанном ими порознь и тут нельзя видеть решительное указание на тех жен, о коих говорит выше святой Лука. Всяко, однако ж, слова сии дают возможность определить, о каких женах пишется у святого Луки. Отчислим из означенного перечня имен Марию Магдалину для сказания святого Иоанна, а Марию Иаковлю с Саломией, которая, вероятно, значится под общим: и прочия с ними, – для сказания святого Матфея и святого Марка, и для сказания святого Луки останется Иоанна, жена Хузаня, с прочими (кроме Саломии). У святого Иоанна читаем (Ин. 20: 1–18): У святого Иоанна и еще особое сказание об особом хождении ко гробу Господа, где из жен действующей является одна Магдалина, но с участием и двух высших учеников. Он повествует, что святая Магдалина в первый день недели, еще сущей тьме, пришла на гроб и увидела камень отваленным от гроба. Взглянула ли она во гроб или нет, но у ней тотчас образовалось решение: взяли Господа. Взяли Господа, и не знаю, где положили Его. С этой мыслию она поспешно бежит к святому Петру и святому Иоанну и говорит: «Взяли Господа, и не вем, где положили Его». Святой Петр со святым Иоанном вышли из дома и пошли на гроб. Они оба шли поспешно, но Иоанн тек скорее Петра и пришел ко гробу первый, однако ж не вошел внутрь, а только взглянул туда и увидел пелены лежащие. Пришел святой Петр и вошел внутрь. И он увидел тоже пелены лежащие и еще сударь, бывший на голове Господа, не с пеленами лежащ, но особь свит на одном месте. Тогда вошел и святой Иоанн, прежде пришедший, и виде и верова, кажется, только тому, что говорила Магдалина. Осмотревши все, они возвратились домой. Но святая Магдалина, с ними возвратившаяся опять ко гробу, осталась и, стоя у гроба, плакала. Поплакавши, она взглянула внутрь и увидела двух Ангелов в белых ризах, – один сидел в головах, а другой в ногах, где лежало тело Иисусово. Они спросили ее: «Жено, что плачеши?» Она ответила: «Взяли Господа моего, и не вем, где положили Его». Сказав это, она обратилась и увидела Господа Иисуса, но не узнала Его. Господь говорит ей: «Жено, что плачеши? Кого ищеши?» Она, думая, что то был вертоградарь, сказала: «Государь мой! Если ты взял Его, скажи мне, где положил Его, и я возьму Его». Тогда Господь сказал голосом ей знакомым: «Мария!» Она, услышав этот голос, воззвала: «Раввуни!» – и бросилась было к ногам Его, чтобы обнять их. Но Господь остановил ее, говоря: «Не прикасайся Мне, ибо Я еще не взошел ко Отцу Моему (еще успеешь); но иди к братии Моей и скажи им: Восхожду ко Отцу Моему и Отцу вашему и Богу Моему и Богу вашему». Она пошла и сказала ученикам, что видела Господа, и что Он сказал ей такие слова.

Это сказание не требует никаких пояснений. Сразу видно, что оно говорит об особом хождении на Голгофу, где и лица особые, и обстоятельства особые, ни одной чертой не повторяющиеся в сказаниях других евангелистов.

Я позволяю себе сделать по поводу его только одно-другое наведение. Первое – если у святого Иоанна особое сказание об особом хождении ко гробу – и это бесспорно; то ничто не мешает допустить особность сказания и у других евангелистов, коль скоро черты сказания вынуждают такое допущение. Как уже видели мы, такой особности нельзя не допустить в сказании святого Луки, и в сказаниях святого Матфея и святого Марка вместе.

Второе – Мария Магдалина приходит на гроб еще сущей тьме. Как она вслед за тем ходила к апостолам, с ними возвращалась на Голгофу, после них побыла здесь одна, потом опять пошла к апостолам; то ей невозможно было быть в числе жен, приходивших с Иоанной, утру глубоку, как значится у святого Луки, – некогда было ей присоединиться и к Марии Иаковлевой с Саломией, приходившим к гробу возсиявшу солнцу, и нужды в том уже никакой не настояло. Однажды отлучившись от святых жен, она уже не встречалась с ними, пока все они не собрались у апостолов, как увидим при общем своде сказаний.

Таким образом, из пересмотра всех сказаний о движениях, видениях и свидетельствах жен сами собою выходят такие заключения:

1. Жены не все разом приходили на гроб, но группами и в разное время. Таких прихождений обозначается три: первое – Марии Магдалины, по Евангелию святого Иоанна; второе – Иоанны с прочими, по Евангелию святого Луки; третье – Марии Иаковлевой и Саломии, по Евангелиям Матфея и Марка вместе. Обозначается это чертами всякого сказания, ясно выдающимися. Приложим к сему показание еммаусских учеников, которые говорят, что некоторые жены из бывших на гробе возвестили апостолам, что видели Ангелов, сказавших им, что Господь воскрес (см. Лк. 24: 22–23). Но это может относиться только к Иоанне с прочими, как значится тоже у святого Луки. Ибо они только видели одних Ангелов, а другие жены видели не Ангелов только, но и Господа. Следовательно, этим показанием они резко обособляют хождение на Голгофу Иоанны с прочими от хождения туда других святых жен, между коими то же хождение Марии Магдалины обособляется само собой и оставляет потому обособленным хождение Марии Иаковлевой с Саломией. Это показание тем особенно важно и подает в настоящем деле решающий голос, что была часть учеников, которые знали только о том, что было с Иоанной, ничего не слыхав о других женах.

2. Время прихода святых жен ко гробу означается так: Марии Магдалины – еще сущей тме; Иоанны с другими – утру глубоку; Марии Иаковлевой с Саломией – возсиявшу солнцу. Видна постепенность. И вся эта история обнимает время в несколько часов; от чуть брежжется до восхода солнца.