Текст книги "Греховный соблазн"

Глава 3

Кристина нашла мужа и Джину слившимися в страстных объятиях едва ли не под дверью гостиной.

– Я была бы крайне благодарна, Ганс, если бы ты, прежде чем совокупляться с… этой особой, отодвинулся от гостиной далее чем на пять футов.

Муж отпустил леди Фейн и быстро отскочил.

– А вы, Джина, вероятно, предпочли бы постель? – ехидно осведомилась Кристина.

Дверь гостиной неожиданно распахнулась, и в коридоре появилось сразу несколько человек.

– Ганс! – вскричал один из них. – Пойдем сыграем партию в бильярд! Тедди хвастает, будто отыграет все, что проиграл прошлой ночью!

– Прошу меня простить, – процедил князь, поклонился Джине и, окатив жену негодующим взглядом, отошел.

– Теперь вам придется ждать, Джина. Какая жалость! – пробормотала княгиня, поражаясь степени своего гнева. В конце концов, она давно знает, что представляет собой Ганс. – Правда, в гостиной еще достаточно мужчин, чтобы удовлетворить все ваши нужды.

– Ах, откуда вам об этом знать!

– Как спят с чужими мужьями? Тут вы совершенно правы: откуда мне об этом знать?

– Как вообще спят с мужчинами, – съязвила Джина. – Включая собственного мужа.

– Не всем быть столь щедрыми, как вы… и ваш муж, – парировала Кристина, игнорируя укол. – Насколько я поняла, лорд Фейн больше чем готов поделиться вами со своими приятелями.

– Сомневаюсь, что Ганс откажется поделиться вашими милостями. Да вот только найдется ли охотник?

– Его желания и стремления меня не касаются. Главное, что сказала бы на это я. А я в отличие от вас не продаюсь. Доброй вам охоты сегодня ночью, дорогая. Впрочем, ведь вы доступны любому, не так ли?

– Я не единственная, кого имеет Ганс, – огрызнулась Джина.

– Зато я – единственная, на ком он женился, – мягко ответила Кристина и, повернувшись, отошла.

Ганс вернулся в спальню очень поздно, но Кристина еще не спала. Не смогла уснуть после безобразной сцены в коридоре. Столкновение с Гансом и Джиной было последней каплей в долгой череде измен и предательств. Безвыходным тупиком.

Лежа в темноте, она решила, что больше не намерена терпеть его неприкрытое вероломство. Их брак превратился в фарс, и нужно решать, что теперь делать. От их отношений веет ледяным холодом.

Заслышав шаги, она села и спокойно объявила:

– Ганс, я больше не могу так жить.

Понимая, что история с Джиной не пройдет ему даром, князь заранее отпустил камердинера и принялся раздеваться сам. Прошло несколько минут, прежде чем он, продолжая расстегивать запонки, поднял глаза и равнодушно оглядел жену.

– Не читай мне мораль, Кристина. Я не в настроении выслушивать лекции.

– Придется настроиться соответственно, потому что я не твоя служанка и не потерплю подобных отповедей. Итак, я устала от твоего непристойного поведения и желаю, чтобы это прекратилось.

– Ты серьезно? – удивился муж и, отложив бриллиантовые запонки, стал снимать фрак.

– Абсолютно.

Бросив фрак на стул, Ганс стянул с плеч вышитые подтяжки.

– И какого же дьявола все это значит? – бросил он без особого запала, словно ответ его не интересовал.

– Это означает, что тебе придется забыть о своем распутстве.

Ганс развязал галстук и недоуменно уставился на жену.

– И не подумаю.

Сердце Кристины гулко забилось.

– Тогда я разведусь с тобой.

– Это еще что за выдумки? Ты потеряешь детей, – раздраженно буркнул муж, снимая туфли.

– А может, и нет.

– Дорогая, – с ледяным пренебрежением пояснил он, – у тебя в кармане ни пенни, а развод и адвокаты дорого стоят, не говоря уже о том, что в нашем брачном контракте есть пункт, касающийся детей. Они в любом случае останутся со мной. Буду весьма рад, если мы прекратим эту бесполезную дискуссию. – Он сбросил рубашку и выпрямился.

– Что бы ты сказал, если бы я спала с каждым приглянувшимся мне мужчиной?

– Иисусе, Кристина, перестань вести себя как капризный ребенок! – крикнул он.

Кристина так и не поняла, было ли его безразличие истинным или основанным на убежденности в том, что она просто не способна на адюльтер. Проще говоря, он от нее отмахнулся. Его брюки скользнули на пол рядом с рубашкой, и князь остался в шелковом белье. Кристина вспомнила, как ее неизменно завораживали его высокое мускулистое тело и белокурая нордическая красота. Теперь же это чувство казалось таким нереальным, что она не могла припомнить, когда презрение вытеснило любовь.

– А что, если и я начну менять любовников? Если можно тебе, почему нельзя мне?

Ганс снисходительно усмехнулся:

– Вероятно, потому, что твоя матушка вряд ли одобрит подобное поведение, а ведь ты всегда была послушной дочерью, не так ли?

– А твоя мать? Одобряет тебя?

– Во всяком случае, понимает прерогативы княжеского титула, – резко возразил он. – Все! С меня хватит!

– Желаю тебе всяческого счастья с Джиной, – отрезала княгиня, вскакивая. Опять он загнал ее в угол, пригрозив отнять детей! – Впрочем, боюсь, для нее все мужчины на одно лицо!

– Я не претендую на исключительность в ее глазах, милая, – насмешливо заметил он, – и вполне готов довольствоваться ее прелестями. Что ни говори, а она – законченная шлюха, а только этого мне и надо.

– Что же, каждый выбирает по себе, – съязвила Кристина, направляясь в гардеробную. Захлопнув за собой дверь, она подлетела к шезлонгу и рассерженно ткнула кулаком в подголовник – жест настолько для нее нехарактерный, что только сейчас стало понятно: чаша ее терпения переполнилась. Этого оскорбления ей не вынести. Может, Лулу права и единственный способ отомстить – ответить тем же?

Но, лежа на узком шезлонге в темноте, такой же черной, как ее мысли, она поняла, что не знает, способна ли на подобное возмездие. Как подступить к такому непривычному делу, как адюльтер? С чего начать? И не принесет ли супружеская измена ничего, кроме невыносимой горечи в душе? Не оскорбит ли она прежде всего себя? Или непрерывные поиски самоудовлетворения действительно дают Лулу некую возможность обретения счастья? Счастье и запретная любовь… весьма зыбкая надежда… Хотя в ее жизни так мало этого счастья, если, разумеется, не считать мальчиков. Они – ее единственная радость.

Гнев и ярость терзали ее, а сон бежал прочь. Кристину трясло как в лихорадке. Мысли путались, потребность действовать не давала покоя. Она впервые серьезно отнеслась к увещеваниям Лулу. Что подруга говорила о сожалении? И что почувствует Кристина двадцать лет спустя, осознав, как мало дала ей жизнь? Дети вырастут, отдалятся от нее, и сумеет ли она сохранить рассудок? И будут ли они с Гансом по-прежнему вести подобное существование? Жить, редко видясь, почти не разговаривая, относясь друг к другу, как незнакомые люди?

Маркиз Вейл говорил с ней о сыновьях.

Неожиданное воспоминание кольнуло Кристину, ворвалось в сумятицу, царившую в ее мозгу.

Она улыбнулась. Они даже обменивались рассказами о детских проделках. До чего же он мил!

И тут совершенно неожиданно в воображении снова встал он, полуголый, мощный, ублажающий Лулу.

Кристина ощутила, как горячо стало щекам. И это в тот момент, когда ей следует подумать о своей неудавшейся жизни! А вместо этого она размышляет о Вейле и сексе или о Лулу и сексе!

Но видимо, эмоциями не так легко управлять, как ей казалось. Кроме того, она вдруг вспомнила, что у маркиза и ее младшего сына Фрица одинаковые вторые имена. Можно подумать, такая мелочь имеет некий скрытый смысл и значение для того позора, в который превратился ее брак! Как-то повлияет на ее судьбу! Правда, они оба посмеялись над таким совпадением.

Кристина даже сейчас улыбнулась, ругая себя за столь неуместные химеры. И все же на ум отчего-то пришло, что маркиз пригласил мальчиков покататься в Минстер-Хилле, когда те в следующий раз приедут в Англию.

А его подвиги в постели? Неужели это правда?

Господи!

Шокированная, пристыженная своими извращенными фантазиями, Кристина покачала головой, словно отвергая столь непристойные измышления. И строго напомнила себе, что маркиз мало чем отличается от ее мужа. Точно так же использует женщин. И вообще ей лучше еще раз перечислить, какие дела назначены на следующую неделю.

Но, несмотря на все попытки, соблазнительный образ красавца маркиза постоянно всплывал перед глазами. Потрясенная и сбитая с толку своими неуправляемыми грезами, княгиня решила отменить завтрашнюю прогулку. Мужчины, подобные Вейлу, не для нее!

Но едва она сказала себе, что никуда не поедет, как в ушах зазвучало надменное заявление мужа о княжеских прерогативах. Так вот каково ее будущее? Измена за изменой и бесконечное терпение? И так – много-много лет пока она не состарится и не потеряет способности страдать.

Поэтому княгиня снова передумала.

Возможно, маркиз окажется идеальным противоядием ее нерешительности и смятению… а заодно и способом наказать чересчур любвеобильного мужа.

Кристина глубоко вздохнула.

Найдет ли она в себе дерзость и отвагу вступить в непознанный мир мимолетных связей?

Глава 4

Очередным толчком к ее предполагаемому падению послужил вид пустой кровати. Когда Кристина в поисках перчаток вошла в спальню, там уже никого не было.

Она и не представляла себе, что способна на такой гнев после стольких измен. Но сердце отчаянно забилось, а руки затряслись. Какое наглое оскорбление! У Ганса даже не хватило порядочности провести здесь единственную ночь! И так будет всю жизнь, если только…

Вернувшись в гардеробную, она непослушными пальцами дернула за бант ночной сорочки, вытащила из шкафа амазонку. Из головы мигом вылетели все чопорные рассуждения о добре и зле, морали и адюльтерах. В комнату вошла горничная, но Кристина отослала ее, не желая, чтобы отсутствие Ганса дало слугам повод лишний раз посплетничать. В конце концов, она вполне способна одеться сама.

Но после ухода Рози она несколько минут неподвижно стояла в центре комнаты, потрясенная чудовищностью собственных намерений.

Сможет ли она заставить себя пойти на это?

Невзирая на вызов, брошенный Гансом, невзирая на ее муки и терзания… способна ли она на такой расчетливый поступок?

Но в мозгу вновь зазвенели слова Лулу о сожалении, пустая кровать бросилась в глаза, и, подстегнутая всей этой несправедливостью, она ринулась к бюро и рывком выдвинула ящичек.

Смелость города берет. И если благоразумие и чувство долга – верный путь к счастью, она не провела бы в слезах всю прошлую ночь.

Поэтому… Кристина в нерешительности остановилась перед аккуратно сложенными шелковыми и батистовыми вещицами, готовая пуститься в опасный неведомый путь самопознания. Стоит ли надеть обычное простенькое белье для прогулки верхом или что-нибудь более подобающее свиданию? Правда, их сегодняшнюю встречу вряд ли можно назвать свиданием, поскольку маркиз находится в блаженном неведении относительно своей роли.

Порывшись в груде белья, Кристина наконец решительно отвергла батист и полотно, выбрав сорочку и панталоны из светло-желтого шелка, чтобы оттенить любимую амазонку из темно-зеленого бархата. Запретная любовь, вне всякого сомнения, требовала соответствующих чувственных ароматов. Надушившись везде, где было можно, и даже в совершенно невероятных местах на случай, если эти самые места, можно сказать, вступят в игру еще до того, как кончится утро, Кристина одновременно ощутила дрожь страха и предвкушения, едва воздух наполнился благоуханием ландыша.

Впрочем, может быть, ее старания напрасны? Недаром она так и не поняла, каким образом можно изменить мужу на верховой прогулке.

Сбитая с толку, княгиня подошла к зеркалу. Как они займутся любовью? На земле или стоя? Будет ли он держать ее на весу, как Лулу? Или отвезет в ближайшую гостиницу? Ах, как противно чувствовать себя новичком в подобных делах! Не будь сейчас половина шестого, Кристина непременно разбудила бы Лулу и попросила совета. Но сейчас половина шестого, и она, в свои тридцать, должна сама решать подобные проблемы, без руководств и чужих наставлений.

В любом случае она скоро обнаружит, каким именно способом предпочитает заниматься любовью маркиз Вейл во время прогулок верхом. Он достаточно опытен в вопросах плотской любви, так что она, по-видимому, зря теряется в догадках.

Натянув кружевные панталоны, Кристина постаралась сосредоточиться на своем туалете, отбросив мысли о неведомом, и вскоре, полностью одетая, уже шла к порогу. Шагая по длинному коридору, она лениво гадала, кто с кем провел эту ночь… за исключением, разумеется, мужа, который достаточно ясно определил свои склонности. Но сегодня утром она тоже впервые за всю свою жизнь сделала выбор. Правда, еще неизвестно, сумеет ли она взять штурмом волшебный мир адюльтера и хватит ли у нее на это уверенности в себе.

Исполненная решимости испробовать запретных удовольствий или хотя бы попытаться, Кристина гордо вздернула подбородок и пересекла просторный вестибюль. Ночной портье вежливо распахнул перед ней дверь. Выйдя на яркое солнце, она глубоко вдохнула пряный осенний воздух и улыбнулась.

Не так ли пахнет свобода?!

Не в силах заснуть, Макс спустился в конюшню куда раньше условленного времени. Приказав конюху оседлать и вывести лошадей, он принялся нетерпеливо мерить шагами дорожку, словно никогда раньше не ждал женщину, словно превратился в зеленого неопытного юнца, которому предстоит первое свидание. Морщась от назойливого хруста гравия под сапогами, он снова и снова напоминал себе, что это всего лишь утренняя прогулка, что княгиня Цейс – всего лишь очередная женщина, что он уже давно вышел из того возраста, когда с трепетом относишься к подобным вещам, и что сейчас ведет себя как последний дурак.

Но никакие самобичевания и логические доводы не помогали успокоить его разбушевавшиеся эмоции.

Не стало легче и тогда, когда в конце дорожки появилась княгиня, настоящая стройная, гибкая Диана, богиня охоты, в одеянии цвета лесной листвы. Солнце зажгло переливчатым огнем светлое золото ее волос. Изгибы ее бедер казались особенно соблазнительными под облегающей юбкой амазонки, а вызывающе торчавшие холмики роскошных грудей, натянувшие ткань жакета, невольно притягивали взоры.

И что теперь делать, черт возьми?!

Ощутив, как вздыбилась его плоть, маркиз скрипнул зубами и вынудил себя отвести глаза. Куда угодно, только не на эти полные колышущиеся груди и не на манящую развилку бедер, так ясно выделяющуюся при каждом шаге.

Он почти резко поздоровался с ней, и она, заикаясь, что-то пробормотала в ответ упавшим голосом. Сияющая улыбка померкла.

– Простите, – поспешно извинился он, до глубины души тронутый ее детской обидой. – Видите ли, я проснулся несколько минут назад, поэтому и голос у меня такой охрипший. Похоже, я показался вам чересчур грубым, но, поверьте, это не со зла.

Он лгал без зазрения совести, потому что всю ночь провел, думая о ней.

Каким же неотразимым красавцем он казался, несмотря на резкий тон и сведенные брови! Высокий, могучий, как древнеримский солдат-преторианец, которых выбирали когда-то за силу и стать. И темный – черные глаза и волосы, смуглая кожа… хорошо, что он не похож на ее мужа!

– Сейчас и вправду рановато, – согласилась она, чувствуя себя не в своей тарелке. – Надеюсь, вы ничего не имеете против прогулки со мной.

Голос ее слегка дрожал, а взгляд казался таким нерешительным, что у него не хватило духу быть честным. Улыбаясь, он решительно подавил свои сладострастные порывы.

– Ну что вы, разумеется.

До чего же сдавленно звучит его голос!

Оба неловко замолчали. Напряжение становилось почти непереносимым, и поэтому птичья трель показалась неестественно громкой в наступившей тишине.

Макс лихорадочно размышлял: стоит держаться от нее подальше или под каким-то предлогом отказаться от прогулки?

– Вы овладеете мной? – неожиданно выпалила она и тут же покраснела до корней волос.

Застигнутый врасплох, Макс онемел. Руки инстинктивно протянулись, чтобы подхватить ее и унести в спальню, но здравый смысл возобладал, и Макс поспешно огляделся, чтобы проверить, не слышал ли чего конюх. К счастью, поблизости никого не оказалось.

– Видите ли, Лулу… вы ее знаете…

Щеки Кристины густо побагровели, когда она подумала о том, насколько хорошо Макс знает Лулу.

– То есть, – поправилась она, – мы оба ее знаем… она моя лучшая подруга… и вчера сказала… О Боже, мне еще в жизни не было так стыдно, и если вы посчитали меня сумасшедшей, возможно, недалеко ушли от истины.

Она прерывисто вздохнула, поняв, что притворяться, будто это всего лишь светская болтовня, попросту нет смысла и если она действительно намерена узнать вкус свободы или хотя бы вдохнуть ее аромат, значит, не имеет права удрать в кусты.

– Видите ли, – затараторила Кристина, думая, что маркиз либо потрясен до глубины души, либо слишком вежлив, чтобы перебить ее, – я никогда не спала ни с одним мужчиной, кроме мужа. И пришла к выводу, что пора мне выйти из кокона. Если вы пойдете мне навстречу, моя благодарность будет безмерной.

Она робко улыбнулась, перевела дух и взглянула на него с такой надеждой, что он едва не кивнул. Не сказал, что готов пойти навстречу ее и своим желаниям.

Но маркиз был далеко не новичком в делах любви и никогда не бесчестил женщин лишь для того, чтобы пойти кому-то навстречу.

– Не придавайте значения Джине. И не обращайте на нее внимания. Она того не стоит, – сочувственно посоветовал он.

– Откуда вы знаете?

Он не ответил.

– Ну разумеется, – пробормотала она, униженная собственным невежеством и наивностью, подавленная и задетая его отказом.

– Джина, можно сказать, на короткой ноге со многими людьми, – мягко пояснил он, стараясь действовать как можно тактичнее в ситуации, которая его не касалась. – Но это не означает, что вы должны менять свои взгляды.

– А что, если мне этого хочется?

– Все они ничтожества, – настаивал он, пытаясь облегчить ее душевные муки. – Поверьте мне.

– Вы знакомы с моим мужем? – вдруг спросила она.

– Состязались прошлым летом в Европе, на чемпионате по стипль-чезу.

– И он не заслуживает даже моей ненависти?

Макс покачал головой.

– Вы видите, что он собой представляет, и все же советуете исполнять свой долг? Похоже, вам виднее. Поистине мужская точка зрения.

Глаза Макса чуть сузились.

– Я последний мужчина, кому близка чисто мужская точка зрения. Я люблю женщин.

– Судя по слухам, это именно так.

– Я не собираюсь извиняться за свой образ жизни, раз и навсегда запомните это. Кроме того, сейчас вы рассержены и сами не знаете, что делаете. Но советую сто раз подумать, прежде чем очертя голову решиться на то, о чем вы позже пожалеете.

– А вот это еще неизвестно.

Макс тяжело вздохнул:

– Какой удар для моей столь редко пробуждающейся совести!

Ей сразу стало легче.

– Значит, вы отвергаете меня не потому, что я совсем не нравлюсь вам?

– Скорее наоборот.

– Я рада, – улыбнулась княгиня.

Ему внезапно показалось, что она стоит чересчур близко; в ноздри ударил ее запах, взору открылись невинность и красота, столь сладостные, что захотелось испить мед ее уст.

– В таком случае соглашайтесь хотя бы на прогулку, – тихо попросила она.

«Таким голосом, должно быть, упрашивала Адама Ева», – подумал он, из последних сил пытаясь сопротивляться.

– Нам не следовало бы…

– Не обязательно забираться далеко.

Она сама не знает, что говорит! И это в то время, как его терзает единственная мысль – забраться как можно дальше…

– Мое общество довольно опасно, – проворчал он.

– Возьмем моего грума.

Любовь втроем?

Господи, о чем он только думает!

– Для соблюдения приличий? – осведомился Макс.

Кристина чуть подняла брови.

– Если вам так уж необходимо.

Ах, ему необходимо совсем иное!

– Вы чертовски соблазнительны, и знаете это.

– Ошибаетесь. Не знаю. Никогда не думала о мужчинах… с этой точки зрения.

– Весьма польщен.

– И все же отказались.

– Душевная чистота всегда устрашала меня, – шутливо пояснил он.

– Возможно, мне следует постараться быть не столь чистой духом.

– Пожалуйста, не надо! – воскликнул он, протестующе вскинув руки.

– Ясно.

– Сомневаюсь хотя бы потому, что никак не могу разобраться во всем, что происходит.

– Насладимся по крайней мере утренней прогулкой. Не возражаете, если я позову Дитера?

– Ничуть, – медленно протянул он и мысленно добавил: «Не повредит, если ее грум будет держаться рядом». – Жаль зря тратить такой прекрасный день.

– Тем более что мы оба уже встали и оделись, – добавила она, любуясь игрой солнечного света, зажегшего синеватые отблески в его черных как смоль волосах.

– Так зачем создавать лишние трудности? – усмехнулся он.

Ответная улыбка Кристины ослепляла.

– Совершенно согласна.

И на этой гармоничной ноте Макс велел привести лошадей, позвать грума, и вскоре они уже мчались галопом по покрытым инеем полям.