Книга: Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд

Я на день припозднилась, но уже как по канону читаю в конце месяца что-нибудь о преступниках. На этот раз выбор внезапно пал не на очередного маньяка, а на тему, которую привыкла обходить стороной. Не то, чтобы мне не было интересно узнать больше о людях, живущих во время второй мировой, скорее, читать такое всегда слишком страшно. Но эта книга была выбрана, скорее, потому, что читать про женщин, совершающих преступления, всегда было куда интереснее, чем о мужчинах. А тут ещё и такая неоднозначная женщина. Пришлось забросить все начатые романы и полностью сосредоточиться на этом. И что же, это решение было лучшим выбором, потому что я наконец-то ощутила, как выбираюсь из месячного нечитуна. Казалось бы, ну это совсем неподходящая книга, но оторваться от неё было практически невозможно.

Если честно, то я мало, что знаю о том времени, помимо сухих фактов и естественно, что о людях и того меньше. Интерес никуда не девается, но "знакомство" постоянно откладывается. Эта книга хороша тем, что авторка не пытается дать действиям Марии ни эмоциональной окраски, ни собственной оценки. Она просто описывает, как росла героиня и куда по итогам это привело. Это подкупает в жанре сильнее всего, ведь очень легко оценивать чьи-то поступки, если человек уже не может ответить. Особенно в случае с Марией, которая и при жизни не была красноречива и до самого конца не признавала своих поступков, выбрав путь наименьшего сопротивления, а именно бесконечную фразу: "я просто исполняла приказы".

Но при этом в тексте очень явно прослеживается одна мысль. "Желание стать хоть кем-то порой доводит до крайности, а вседозволенность полностью разрушает моральную сторону". И это, наверное, самое пугающее в книгах о второй мировой. Да, вовсе не весь тот ужас, который происходил, а люди, чьи поступки превозносились, ведь когда ты живёшь по принципу: "эти жизни важнее других", сложно понять, когда грань дозволенного пройдена. Понятно, что это знание автоматически не обеляет человека и не делает его заложниками системы, которому также нужно сочувствовать, но оно даёт понять, почему некоторые люди полностью изменились и перешли на сторону "зла".

Мария Мандель была обычной деревенской девушкой, росшей в семье, которая не поддерживала сторонников возникшего режима. Она потеряла работу из-за этого, впала в отчаяние и ощутила собственную неполноценность, но вместо того, чтобы вернуться домой к отцу, выбрала иной путь, который и привёл её к казне. Неизвестно чувствовала ли она вину за то, что сделала, как неизвестно и то призналась ли она, хотя бы, перед собой, что была злодейкой во многих судьбах людей, которых собственноручно отправила на смерть. К сожалению, она не вела дневников, а в последние свои годы редко с кем-то разговаривала на данные темы, поэтому остаётся только предполагать. Ближе к концу авторка вставляет рассказ одной из узниц концлагеря, которая говорила, что Мария просила у неё прощение, но если честно, то верится в это с большим трудом. Действительно ли такое происходило или этот рассказ вымысел, который помогал бывшей узнице хоть как-то существовать дальше?

Книга очень хорошо раскрывает, как ломаются личности людей под новым режимом. В одной из глав, авторка разговаривает ещё с одной бывшей узницей и та задает ей вопрос: "Кто ты такая?" На что авторка отвечает: "Надеюсь, что я тот человек, который бы скрывал евреев в своём доме". Этот ответ довольно красноречивый, ведь ты никогда не знаешь, как поведёшь себя, оказавшись в ситуации, которая кардинально отличает от привычной тебе. Будешь ли ты храбрым и честным, рискнёшь ли своей собственной жизнью ради жизни других или присоединишься к режиму? На этот вопрос каждый человек сможет ответить только столкнувшись с чем-то ужасным, поэтому я надеюсь, что таких людей со временем будет всё меньше и меньше. Надежда довольно жалкая, но это тот вид мира, в который хочется верить до последнего.

Очень большая часть книги посвящена рассказам женщины, сидящей в одной камере с Марией. Она не знала героиню до того, как закончилась война и познакомилась с ней уже после. Их дружба возникла в момент, когда режим был полностью сломлен и вовсе неудивительно, что та женщина не верила в большинство обвинений, ведь для неё Мария была другой. Она помогала ей, шила для неё одежду, разделяла её одиночество и всячески поддерживала. Показывает ли это то, что героиня поменялась после падения режима или всё куда проще и ответ в том, что они обе австрийки без грамма еврейской крови? В любом случае, это просто никому ненужное рассуждение и авторка делает упор на другое.

Закончить хочется цитатой из самой книги:

В конце концов, как заключил главный обвинитель лорд Хартли Шоукросс на Нюрнбергском процессе, «наступает момент, когда человек должен отказаться отвечать перед своим лидером, если он также должен отвечать перед своей совестью». Марии еще предстояло достичь этой точки. Почти в самом начале процесса прокурор Гацкий прямо спросил Марию: – В целом обвиняемая чувствует себя виновной или нет? Та просто ответила: – Нет. Секретарь Кристина Шиманская вспоминает, что во время предварительного допроса Мандель в ответ на одно замечание та ответила, что не хотела совершать эти поступки, но ей приказали, она была обязана. Тогда судья Зен спросил ее: – Тогда, возможно, вы могли бы отказаться от этой работы? Мария прикрыла глаза рукой, задумалась на мгновение и ответила: – Могла бы, будь у меня ребенок. – Тогда почему вы так не поступили? – спросил Зен. Мандель опустила глаза и тихим голосом ответила: – Я пыталась, но впустую.

p.s. божечки, издатели, начните вы уже вставлять фотографии в подобные книги. не просто рассказывайте о том, что они существуют, а реально вставляйте, чтобы я не гуглила каждые две минуты. это единственная претензия к изданию.

Мария пошла в СС, чтобы... просто хорошо зарабатывать. Вот так из-за простой идеи устроиться в жизни, она прошла карьерный путь до высокой должности и завершила его в 36 лет. Просто попала в мясорубную систему, выйти из которой не представилось возможности. "Могли ли вы отказаться от этой работы? - Да, если бы у меня были дети". Цитата, возможно, не точная, но зацепила. Я пошестрила сеть - действительно, выйти из системы можно было по состоянию физического или психического здоровья, получив выговор или дезертировать (преследования не исключались, я думаю). Личные мотивы не особо поощрялись. Лично у меня возникает вопрос - Мария изначально не понимала, во что ввязывалась, или намеренно осталась на месте и просто адаптировалась, став тем, кем стала? Мне правда в какой-то момент показалось, что она была сломлена и просто смирилась со своим положением, и при этом - продвигалась по карьерой лестнице. И это вообще никак не оправдывает ее поступков.

Еще эта история напомнила мне историю Дамера. "Я все понимаю, но сделать с собой ничего не могу". Мне сложно оценивать этих людей, да и не имею такого морального права. Историки и психологи до сих пор спорят, были ли осознанными действия Мандель или она просто поддалась идеологии. Вот несколько объяснений:

1. Мандель активно принимала решения и, по свидетельствам, проявляла инициативу. Это указывает на осознанность её действий. Она понимала, что участвует в массовых убийствах, и зачастую проявляла садистское удовольствие от насилия. Такие черты свидетельствуют о том, что её жестокость была не только системной, но и личной.

2. Мандель была частью системы, где нацистская идеология оправдывала и даже возвышала жестокость по отношению к "низшим расам". Возможно, она была убеждена в "правильности" своих действий, потому что нацистская пропаганда представляла их как служение Родине.

3. Нацистская система систематически дегуманизировала заключенных, превращая их в "номера". Такое обезличивание могло помочь ей и другим исполнителям подавить естественное сочувствие. Это не оправдывает её действий, но объясняет, как человек мог психологически адаптироваться к массовым убийствам.

4. Многие свидетели отмечали, что Мандель проявляла садистские наклонности, наслаждаясь унижением и болью других. Это указывает на то, что жестокость была не только частью системы, но и её личным выбором.

По всему выходит, что ее "сочувствие" и попытки сгладить ситуацию были просто актерской игрой и вызваны осознанием ответственности. Просто на фоне того, как смотришь добрые истории о том, как поездами спасают детей (посмотрите трогательный фильм "Одна жизнь" с Хопкинсом), читаешь историю медсестер, которые также выносят детей в сумках, спасая их от газовых камер, история Мандель смотрится дикостью, простите. Но такие истории тоже имели место, к великому сожалению.

Местами кажется, что описания всяких преступлений героини (или объекта?) исследования занимают излишне много места и как будто даже выкручены поярче - что в целом дополняет сходство с трукраймом, где описаниям уделяется довольно много внимания, ведь это самое главное (как мне кажется).

Язык ровный, почти беспристрастный, все эмоционально окрашенные моменты идут из интервью, голос автора почти не звучит. Это не публицистика, это именно что биографическая литература.

Но во вступлении автор пишет, что хотела бы разобраться в причинах, почему все эти нацистские преступники делали именно то, что делали. Как мне кажется, на протяжении книги подобной аналитики довольно мало, как будто возможность сделать свои выводы о причинах предоставляется читателю. Но мне кажется, это некоторое лукавство. Исторический контекст даётся не очень подробно, предпосылки толком не раскрываются (но, может, и хорошо, ведь их иначе, наверное, пришлось бы выдумывать). Не обладая соответствующим образованием или начитанностью, читатель не может сделать никаких выводов, только жадно (или с отвращением или ещё как) вчитываться в бесконечные подробные свидетельства.

Чего мне ещё не хватило в этой книге - иллюстраций. Почти в каждой главе есть описание какой-нибудь фотографии, которую автор видела в ходе своих изысканий, или человека, у которого она брала интервью. Жаль, что к описаниям не прилагаются картинки, тут они были бы весьма уместны.

В целом это книга и для любителей трукрайма, и для любителей поразмыслить о природе человеческой души.

В этом отношении я снимаю перед автором шляпу, потому что в биографии нет абсолютно никакого эмоционального окраса (и мне остается задаваться вопросом, чего это ей стоило). Автор обращается исключительно к фактам/архивам/рассказам свидетелей, более того, она не сгущает краски, не пытается обелить, а просто рассказывает все как есть.

Биография довольно подробная, но ответа на вопрос "почему" я так и не нашла. Была предрасположенность? Расстройство личности? Был подходящий контекст? В таком случае, чем отличается Мария от неких абстрактных "остальных" и есть ли вообще это отличие?

Подобными вопросами я задавалась первую половину книги, причем задавалась безуспешно, потому как на мой личный взгляд, здесь не хватает исходных данных. По мне, очень много всего осталось за кадром. Мы не знаем, как сама Мария вспоминала о своем детстве, не знаем, какие отношения были в семье, было ли насилие, как она восприняла размолвку с женихом, увольнение с работы и бесконечное прочее.

Мне не столь интересно, как много раз она избивала заключенных ногами, но интересно, что было потом: она уходила к себе в комнату, чистила сапоги и ложилась спать? Желание избить кого-то ногами вынашивалось ею в течение всего дня (и Мария ждала этой минуты как торта на дне рождения), или же оно возникало у нее спонтанно, в моменте? Она предпочитала бить руками, ногами или каким-то предметом? Или это было ей безразлично?

Каким именно образом у нее согласовывалось в голове желание стать матерью и ее насилие в отношении детей/младенцев, которых она запросто могла выкинуть на мороз? Чувствовала ли сама Мария это противоречие?

Вторая половина книги подсказывает, что как будто бы чувствовала. Потому что на суде Мария лгала, пыталась себя обелить и сгладить углы (т.е она понимала, что делала "нехорошие" вещи). Порой это выглядело жалко, порой вызывало жгучую ярость. Но, как я упоминала в начале рецензии, эта книга может послужить для личного опыта и исследования себя самого. Интересно задаться вопросом о том, что если я желала (пусть и в моменте) Марии всевозможных мучений, значит ли это, что мы с ней смотрим на мир через одинаковую оптику, смотрим на мир, где у насилия все-таки есть оправдание? "Ведь она совершила то-то и то-то... А значит теперь мы можем..."

В случае, если бы суд назначил казнь не через повешение, а через закидывание камнями - я бы стояла в этой толпе яростных и ненавидящих с камнем в руках? Не ставит ли это толпу (и меня) на одну ступень с Марией?

Мне действительно хотелось бы в этом всем разобраться, хотелось бы влезть ей в голову, а может и спросить напрямую. Это то, чего не хватило (не в книге, но в жизни) - попытки понять.

Потому как сразу после окончания войны всех, кого можно осудить, осудили, а некоторых очень быстро казнили, не успев получить в должном объеме какие-либо показания. На мой взгляд, это упущение. Понятно, что первая реакция - это сделать вид, что ничего не было, замести мусор под коврик, и жить дальше. Нам всем бы хотелось "просто жить дальше", без этого отвратительного опыта за плечами. Но раз уж "это" произошло, то хорошо было бы разобраться.

Дать "этому" название - геноцид, проанализировать случившееся, попытаться понять "почему", с тем чтобы минимизировать риск повторения подобного. Мне кажется это важным. Я не говорю об оправдании или прощении, ни в коем случае (слава богу, оправдывать и прощать (впрочем, как и судить) вообще не мне). Но мне действительно хотелось бы понять. Сталкиваясь с подобными историями, я безусловно обращаюсь к мысли - ведь я не такая. Но "я не такая" - это константа, или же "я не такая, до тех пока не..."?

Знаю, как сложно отыскать у себя в сердце милосердие и как легко упасть в эту ненависть к другому. Знаю, как нелегко жить в мире, где человечность нужно отстаивать (даже когда... особенно когда происходит такое). Но я стараюсь обращаться к следующей мудрости: "ненависть - это яд, который ты пьешь в надежде, что умрет кто-то другой".

Я нигде не могла обрести покой, я чувствовала себя ореховой скорлупкой, плывущей по волнам большого океана.

Так Мария, заинтересованная благами, которые предлагает должность надзирательницы, устраивается работать в концентрационный лагерь. Что стало катализатором расцвета жестокости Марии - нехватка материнского тепла, отверженность возлюбленным, смерть любимого племянника, невозможность иметь детей или что-то ещё? Думаю, мы никогда не узнаем. Однако факт остается фактом, бессердечность Марии начинает проявляться уже в Ревенсбрюке и помогает ей подняться по карьерной лестнице до ауберинфюрер - старшей надзирательницы. Не хочется приводить в рецензии все те издевательства, которые Мандель учиняла над заключёнными.

Крепкое мускулистое тело и всё более порочный нрав вылились в женщину, которую боялись во всём лагере. Её считали воплощением Сатаны.

Мандель часто выбирала себе любимчиков среди заключённых детей, играла с ними, но затем когда игрушка ей надоедала - отправляла несчастных детей в газовые камеры.

При том, что Мандель была одной из самых жестоких надзирательниц, она периодически совершала поступки, которые в целом можно охарактеризовать как неплохие - например инициатива по созданию женского оркестра из пленниц. Женщинам, состоящим в оркестре, обеспечивались чуть более сносные условия существования. Также интересен эпизод, когда Мандель запросила у начальства перчатки для защиты рук при переносе кирпичей пленницами. Однако здесь, скорее всего, сыграла роль нацеленность Мандель на выполнение нормы заданной начальством.

Каждый, кто там находился, в какой-то момент сделал что-то хорошее, и это было самым страшным. Если бы эсэсовцы в Аушвице всегда творили только зло, я бы сказала себе, что они прирожденные садисты и не могут действовать иначе. Однако эти люди знали разницу между добром и злом. Элла Лингенс-Райнер

Таким образом, одним заключенным они казались жестокими чудовищами, другим – вполне приличными людьми, а на самом деле правдой было и то и другое. Элла Лингенс-Райнер

Но что заставляет человека совершить убийство? Как происходит переход той самой черты, после которой наступает точка невозврата и человек становится хладнокровным убийцей?

Коллега Марии Мендель, Оскар Грёнинг, говорил об этом так:

Запреты, чтобы предотвратить что-то подобное, исчезают в тот момент, когда они остаются безнаказанными. Опасность в том, что человек поддаётся этому желанию, и оно возрастает, если он обретает власть и его потребность в признании выделяет его из массы остальных.

В записях многих офицеров СС и надзирателей концентрационных лагерей часто прослеживается мысль, что убийства в концентрационных лагерях были оправданы тем, что совершались ради достижения конечной цели, были частью борьбы за существование немецкого народа. Тот же Рудольф Хесс, начальник Марии Мандель, в своих записях упоминает, что выполнял приказы, при этом периодически испытывая жалость к пленникам. Могут ли такие слова оправдать чудовищ, которые издевались над людьми, проводили изощрённые пытки и медицинские эксперименты? Жалкие попытки обелить себя в записях и на допросах лишний раз показывают трусость и низость этих существ.

На допросах Мария Мандель пыталась отрицать ужасные вещи, в которых принимала участие, такие как отбраковка людей в газовые камеры и экспериментальные операции с ужасными издевательствами над людьми. Любопытен также тот факт, что некоторые заключённые отрицали виновность Мандель в издевательствах над людьми. Как бы то ни было, существовало множество свидетелей преступлений Марии Мандель и поэтому исход был очевиден.

Данная книга заставляет задуматься о природе человека, понятиях добра и зла. Никогда нельзя забывать о том, каким чудовищем может стать человек.

Американский невролог Джеймс Фэллон, исследовавший мозг самых жестоких психопатов и убийц с помощью МРТ, пришел к выводу о том, что у психопатов в отличие от здоровых людей менее активна орбитофронтальная кора (участки в сером веществе прямо надглазными дугами, отвечающие за навыки общественной жизни, усвоение этики, морали, принятие решений, контроль над импульсивностью и агрессией). Также он пришел к выводу, что не эта особенность делает из человека серийного убийцу.

Книга «Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица», написанная Сьюзен Эйшейд, рассказывает о Марии Мандель – одной из самых жестоких надзирательниц концлагеря.

Мария Мандель родилась 10 января 1912 года в городке Мюнцкирхен, Верхняя Австрия, в семье сапожника. Семья была уважаемая, многодетная, среднего достатка. Мария получила хорошее образование, после чего поступила на службу в почтовое отделение в Австрии. Из почтового отделения ее уволили в связи с ее политическими взглядами (а точнее их отсутствием), а ее жених сообщил о разрыве отношений, поскольку ее репутация может отбросить на него тень.

С работой в то время было тяжело, поэтому в сентябре 1938 года Мандель переехала в Мюнхен, где проживал ее дядя, и устроилась охранницей в концентрационный лагерь Лихтенбург в провинции Саксония.

Мария быстро произвела хорошее впечатление на руководство, поэтому в 1939 году ее перевели в Равенсбрюк, где позже она стала старшим надзирателем.

В 1941 году Мандель вступила в нацистскую партию, после чего ее карьера "пошла в гору", а в 1942 году Марию Мандель назначают на пост начальницы женских лагерей Аушвиц-Биркенау, более известных как Освенцим.

Мария Мандель за период работы в концлагере Аушвиц погубила около пятисот тысяч женщин, применяла к ним пытки, травила их собаками. Верхом садизма было встречать и провожать в газовые камеры заключенных музыкой, производимой созданным ею оркестром.

24 января 1948 года Мария Мандель была приговорена к смертной казни через повешенье, а ее последней фразой была «Да здравствует Польша!».

Книга пытается раскрыть личность Мандель, ответить на основной вопрос «Что сделало ее убийцей?» - время, общество, менее активная орбитофронтальная кора,  неудачная любовь, несостоявшийся материнский инстинкт, детская травма или насилие? Но полагаю, что ни одна книга не ответит на данный вопрос, думаю, даже Мария Мандель не смогла бы ответить, в какой момент она преступила через мораль и стала убийцей.

Невысокую оценку книге я ставлю из собственного убеждения, что такие люди должны быть забыты, стерты из истории и памяти людей, они не достойны ни одной буквы на листке.

Книга Сьюзен Эйшейд написана (в основном) беспристрастно, без особенного драматизма и эмоциональности, словно летопись. Автор просто фиксирует факты из жизни Марии Мандель, не пытаясь глубоко анализировать её поступки и как-то их оправдывать (часто бывает наоборот), хотя в финале будет неожиданный поворот, связанный с одним из бывших заключённых.

"Госпожа Смерть" выходит привычно-шокирующим рассказом о персонализированном зле, у которого есть лицо, рассматривая надзирательницу с разных сторон. Есть лишь вопросы к структуре (рваный ритм, больше 100 глав, каждая на несколько страниц – зачем?) и балансу: слишком много места уделено судебному процессу в пику главной теме, многие детали этого периода жизни можно было опустить. Но в целом Сьюзен Эйшейд доходчиво напоминает нам, во что может превратиться человек, поставленный в определённые условия, а классический аргумент "я просто выполнял приказ" по сути вершит историю до сих пор.