Текст книги "Спичка"

Пейджи была абсолютно уверена, что Сюзанна еще девственница. Девственница в двадцать пять лет! Курам на смех. В ее воображении возникла картина жениха с невестой, забирающихся в постель в брачную ночь. Она представила, как Кэл Терокс поднимает ночную рубашку Сюзанны ровно настолько, чтобы открыть ее бедра.

«Пардон, дорогая, это не займет и минуты!» Пейджи представила себе, как Сюзанна берет с прикроватного столика очки для чтения и последний выпуск «Таун энд кантри» и произносит своим спокойным, хорошо поставленным голосом:

– Ну конечно, дорогой. Только похлопай меня по плечу, когда закончишь!

Сюзанна заметила циничную улыбку на лице сестры, но решила не обращать на это внимания.

– Вечер начнется в восемь, – сказала она Пейджи. – Соберутся все его старые друзья, и я знаю, им покажется странным, если тебя там не будет.

– Вот упрямое дерьмо! – фыркнула Пейджи. – Да пошла ты в задницу, ясно тебе?

– Пейджи…

– Послушай, ты мне не мать, так что хватит меня воспитывать!

Сюзанна заколебалась.

– Я знаю, тебе все еще не хватает ее. Я не хотела тебя расстраивать.

– Он даже не заметит, что меня нет! – Пейджи бросила недоеденный гамбургер и встала. – Послушай, мне надо идти. Встретимся когда-нибудь. – Она подняла свой рюкзак и пошла через зал ресторана. Ее развевающиеся светлые волосы и плотно облегающие джинсы привлекли внимание большинства обедающих мужчин. Она одарила нескольких из них обольстительной улыбкой и вышла.

Наблюдая за уходом Пейджи, Сюзанна в тысячный раз пожелала, чтобы у них когда-нибудь наладились отношения, как у других сестер. Как было бы замечательно иметь возможность кому-нибудь довериться или просто вместе подурачиться!

Ведь Сюзанна никогда ни с кем не дурачилась. Ее жизнь, как каждодневный бизнес, требовала огромной серьезности. Когда она платила по счету, то вспомнила, как часто ей приходилось слушать хихиканье Пейджи с подружками, и опять почувствовала укол зависти к своей непокорной сестре.

– Надеюсь, все было в порядке, мисс Фальконер?

– Все, как всегда, великолепно, Поль. Спасибо, Сюзанна положила кредитную карточку обратно в кошелек и поднялась со стула. Когда она выходила из ресторана, ее осанка была идеальна, движения сдержанны и изящны. В ней не было ни грана сходства с той маленькой девочкой, которая когда-то была так очарована связкой трепещущих воздушных шаров, что распахнула двери своего дома и – ради нескольких чудных мгновений – убежала на свободу.

Глава 3

Фалькон-Хилл был построен в стиле богатой французской загородной резиденции. Кроме мраморных ванных и тиковых полов, в нем были пять каминов с облицовкой в стиле Людовика XV, овальная туалетная комната и винный погреб с хорошим запасом европейских вин. Сюзанна задержалась в сводчатом проходе в столовую, чтобы еще раз проверить, все ли готово к празднованию дня рождения отца. Обои ручной росписи мягко освещались двумя старинными люстрами, сиявшими сквозь водопад хрустальных призм. В низких серебряных вазах – белая пена цветов. Старинная льняная скатерть и двенадцать салфеток были куплены на аукционе в Лондоне десять лет назад. На каждом предмете золотом вышита монограмма царя Николая Первого.

Сюзанна закончила расставлять цветы, когда в прихожей раздался голос Кэла. Она вышла поздороваться с ним и поправить ему галстук, как незадолго до этого она поправляла галстук отцу. Кэл и ее отец были во многом очень похожи. У обоих – внешность лидера, и оба крайне самоуверенны.

– Ты прекрасно выглядишь, дорогая, – сказал Кэл, откровенно восхищаясь ее черным вечерним платьем.

Глубокое декольте было отделано широким рюшем из белого органди. Сюзанне казалось, что пенящийся вырез платья и обнаженные плечи придают ей вид человека, только что голышом вылезшего из бочки ванильной нуги.

Кэл похлопал ее по подбородку.

– Ты похожа на красивого грациозного лебедя!

«Мне повезло», – подумала Сюзанна. Кэл ел ванильную нугу, но она еще никогда не видела, как он ест лебедей.

Сюзанна резко отпрянула и повела его в гостиную. Он поцеловал ее – аккуратный поцелуй, прямо в цель. Такой же аккуратный, как складка на его брюках; такой же прямой, как пробор в его волосах.

– Ты помнишь, я рассказывал тебе о проблемах, которые возникли у меня с районом Гаррисона?

Он понизил голос, как будто боялся, что его кто-нибудь подслушает, и, не дожидаясь ее ответа, принялся в деталях расписывать свои последние достижения на работе. Сюзанне нужно было пойти поговорить с поваром, но она терпеливо слушала. Она ничего не имела против того, чтобы служить Кэлу благодарной аудиторией. В обществе ее жених был скромен и держал язык за зубами, и только с ней он оставлял свою обычную осторожность. Иногда Сюзанна думала, что он не может по-настоящему насладиться своими победами, пока не распишет их перед ней.

Вскоре прибыли гости, и обед успешно начался. Она посадила Кэла рядом с отцом. В свои сорок два года Кэл был уже первым вице-президентом, и знающие люди рассматривали его как возможного преемника Джоэла, особенно учитывая его скорую женитьбу на Сюзанне.

Она отметила, как симпатичны двое этих мужчин, сидящих за другим концом стола. В пятьдесят восемь лет Джоэл был почти так же строен и крепок, как ее жених, и взгляд его холодных голубых глаз не потерял остроты. С годами черты его лица стали более выразительными, чем когда он вытаскивал ее из бабушкиного шкафа. Ямочка на подбородке углубилась, и челюсть стала более тяжелой. Его светлые волосы потемнели на макушке и поседели на висках, но не поредели, и он все еще гордился ими.

Треугольное лицо Кэла было гораздо уже, чем у отца, – широкое вверху, оно сужалось к подбородку. Глубокая бороздка, как зигзаг молнии, пересекала подбородок. Он сильно загорел, проводя много времени за штурвалом своего французского гоночного катера, и у него всегда имелась наготове белозубая улыбка, в которой отражалась уверенность в себе.

– Прекрасный обед, Сюзанна! – сказал Джоэл, поднимая бокал. – Ты превзошла самое себя!

Он улыбнулся ей, и Сюзанна почувствовала себя так, будто кто-то окатил ее золотым дождем. Отец был тяжелым, авторитарным человеком, и иногда ей приходилось очень туго, но она глубоко любила его.

Полная пожилая итальянская графиня, сидевшая рядом с ней, закончила поединок с солидным куском шоколадно-трюфельного торта.

– Вы, стройные девушки, такие счастливые, – сказала она с сильным итальянским акцентом, уставившись на едва начатый кусок торта на тарелке Сюзанны. – А мне приходится думать, прежде чем положить в рот любой кусочек!

– Никогда бы не подумала, – великодушно ответила Сюзанна. – У вас прекрасная фигура. Расскажите мне о вашем платье. Оно ведь из Италии?

Искусным маневром она отвлекла гостью от заботы о ширине талии и позволила ей пуститься в увлекательное описание последней коллекции Валентино.

С другого конца стола до Сюзанны донесся смех отца. Чуть наклонив голову, она увидела, как Джоэл и Кэлобмениваются шутками. Она согласно кивала в ответ на описание обеденного ансамбля из двух предметов и одновременно видела руку Кэла, державшую бокал вина: сильные пальцы покрыты загаром, из-под рукава пиджака виден накрахмаленный манжет рубашки. Кэл носил подаренные ею золотые запонки с монограммой, его пальцы скользили вверх и вниз по ножке бокала. Сюзанна почувствовала горячую волну сексуального возбуждения.

– Вы абсолютно правы, графиня, – сказала она, – в этом году итальянские модельеры оказались на высоте.

Сюзанна вспомнила, как они с Кэлом впервые оказались в постели. Она была так возбуждена, так благодарна, что наконец-то нашла мужчину, который сможет избавить ее от бремени девственности. Однако все закончилось очень быстро и оказалось далеко не столь захватывающим, как она себе представляла. После ее необузданных сексуальных фантазий слишком деликатные прикосновения Кэла показались ей несколько пресноватыми и механическими.

Она помнила свое легкое замешательство, когда все кончилось.

– Ты почти выбила мне глаз, дорогая, – сказал он. – Я представить себе не мог, что ты столь… атлетична! – Он улыбнулся, как будто улыбка могла снять боль, причиненную его словами. – Я не жалуюсь, не подумай. Я просто удивлен, вот и все.

Он дал ей понять, что ее страсть была нарушением приличии, и с тех пор она вела себя более сдержанно. Теперь спальня стала еще одним местом, где ей приходилось следить за своими манерами.

Сюзанна взяла немного трюфельного торта и кивнула графине. Жуя торт, она представила себе, что проводит языком от ямочки у основания шеи Кэла вниз, по груди и через его мускулистый живот. Она воображала, как кончик ее языка превращается в тонкое, острое жало, оставляющее маленькие укусы на его коже, а потом ее язык снова становится мягким и липким.

– Еще шерри, графиня? – спросила она.

– Это было бы прекрасно, милая.

Чуть наклонив голову, Сюзанна разглядывала одного из официантов, которых наняла на этот вечер дополнительно к обычному штату прислуги. Блики от пламени свечей мерцали в ее прекрасных каштановых волосах, окрашивая локоны золотом, – так в этом свете блистали грациозные головки женщин, привыкших к благосостоянию и привилегиям в течение столетий.

Со стороны главы стола раздался еще один взрыв смеха, и Км позвал ее:

– Сюзанна, твой отец рассказывает про тебя небылицы!

Она улыбнулась:

– Мой отец никогда не рассказывает небылиц. Он просто расцвечивает правду так, чтобы она лучше подходила для его целей.

Джоэл усмехнулся и ласково посмотрел на нее.

– Но только не в этот раз, Сюзанна. Я рассказывал Кэлу про то время, когда ты увлекалась хиппи.

Она с силой сжала свое колено, но ни в голосе, ни в спокойной гладкой линии ее бровей не промелькнуло и тени волнения.

– Не слишком увлекайся, папа. Ты спугнешь бедного Кэла до того, как мы отведем его к алтарю.

– Он сделан не из такого теста. Его не испугает капелька дурацкого либерализма.

Сюзанна отпила немного из бокала, сохраняя холодную деланную улыбку, хотя тема не доставляла ей ни малейшего удовольствия.

– Не могу представить себе Сюзанну в образе хиппи! – сказал Поль Клеменс. Он был вице-президентом правления ФБТ и старинным другом Кэла.

– Сюзанна не носила четки и не жила в коммуне, – быстро перебил его Джоэл, – но, когда ей стукнуло двадцать, она пришла ко мне и заявила – весьма торжественно, как вы понимаете, – что подумывает о вступлении в Корпус мира.

Настала мгновенная тишина, и раздалось несколько смешков.

«Папа, ну пожалуйста, не делай этого, – беззвучно молила Сюзанна. – Пожалуйста, не делай мои тайны предметом обеденной болтовни!»

Она вытерла уголки губ салфеткой, оставив пятно помады на монограмме Николая Первого.

– Я думаю, никому не интересно слушать про мою глупую юность, – ответила она.

По лицу Джоэла пробежала тень неудовольствия, и Сюзанна поняла, что ее вмешательство ему не понравилось. Джоэл страшно не любил, когда кто-либо перебивал его истории.

К Сюзанне повернулась Мэдж Клеменс, жена Поля Клеменса:

– Боже мой, и как тебе в голову пришло пойти в Корпус мира? Это ведь что-то – я точно не помню – бактериальное или нечто в этом роде.

– Я была молода, – ответила Сюзанна с легкой улыбкой, небрежно пожимая плечами. – Молода и идеалистична.

Ее пальцы сильнее впились в колено.

– Ах ты, маленькая бунтарка. – Кэл снисходительно посмотрел на нее, словно Сюзанна была шаловливой десятилетней девчонкой.

Джоэл откинулся в кресле – умудренный жизнью патриций, защищающий недалеких женщин от последствий их глупых маленьких ошибок.

– Конечно, нелицеприятная лекция о политическом устройстве жизни, прочитанная старым папочкой, положила конец детским мечтаниям. Но иногда я поддразниваю ее этим.

С лица Сюзанны не сходила улыбка. Посмотрев на нее, никто и не догадывался об испытываемом ею унижении.

– Если все закончили с обедом, – непринужденно сказала она, – давайте перейдем в гостиную!

С обедом было покончено, и вечер продолжался.

Час спустя Сюзанна вела светскую беседу с женами сотрудников ФБТ на фоне ненавязчивой музыки струнного квартета филармонии Сан-Франциско. В это время подошел один из официантов и, встав у нее за спиной, прошептал:

– Там какой-то человек хочет поговорить с мистером Фальконером. Он не желает уходить, и мы провели его в библиотеку.

«Что случилось?» – подумала Сюзанна. Она извинилась перед гостями и, не желая посвящать отца в эту проблему, отправилась в библиотеку.

Первое, что бросилось в глаза, когда Сюзанна открыла дверь, были потертые подошвы мотоциклетных ботинок на массивном столе орехового дерева, столе, за которым обычно работал Джоэл Фальконер.

– Ни черта себе, разрази меня гром, – пробормотал мужской голос.

Долю секунды Сюзанна думала, что замечание относится к ней, но потом сообразила, что мужчина, подняв голову, рассматривает медный потолок библиотеки с ручной чеканкой, вывезенный из старой французской таверны.

– Чем могу служить? – холодно спросила Сюзанна, ее голос не сулил ничего хорошего.

К ее удивлению, мужчина вовсе не подпрыгнул в смущении, услышав ее вопрос. Он сбросил ноги на ковер, но продолжал сидеть, рассматривая ее.

Незнакомец казался столь явным чужаком в ее мире, что Сюзанна почувствовала странное сочетание неловкости и симпатии. Поверх черной футболки на нем была надета старая кожаная мотоциклетная куртка. У него были длинные волосы, как у индейца-апачи, которые падали прямо, как лезвие ножа, на плечи кожаной куртки. Он был примерно на год моложе ее, но гораздо нахальнее – она сразу это поняла. У гостя были высокие и плоские скулы и тонкие губы. Но больше всего Сюзанну поразили глаза незнакомца – цвета черного мрамора с янтарными крапинками. Невероятно вульгарные глаза.

Это была не распутная вульгарность. Он не пытался раздевать ее взглядом или оценивающе оглядывать с головы до ног. Ей показалось вульгарным смотреть на незнакомого человека столь выразительно.

– Я попросила бы вас удалиться, – сказала Сюзанна.

– Я хочу видеть Джоэла Фальконера.

– Его нет.

– Я не верю вам.

Почему он смотрит на нее так, будто Сюзанна какое-то экзотическое животное в зоопарке?

– Если вы хотите его увидеть, я бы порекомендовала вам организовать встречу через его офис.

– Это я уже делал. Та стерва, что сидит на его телефоне, отшила меня!

– Извините, я ничем не могу вам помочь, – ответила Сюзанна ледяным тоном.

– Как это все дерьмово!

Он медленно поднялся с кресла, и Сюзанна почувствовала, как у нее на шее начала пульсировать какая-то жилка. Она могла позвать на помощь, но страшно устала от разговоров с толстыми графинями и подагрическими вице-президентами. Ничего не случится страшного, не говоря уже об опасном, если она подождет еще несколько минут и попытается понять, что на уме у этого странника, вторгшегося в библиотеку отца.

– Как же это нехорошо с вашей стороны – говорить, что вы ничего не можете сделать! – повторил он.

– Прошу вас выйти!

– Вы кто – его жена, дочь? Вы же можете сделать все, что захотите! – Он щелкнул пальцами в воздухе перед ее глазами. – Вот так же просто вы можете устроить мне встречу с ним.

Она слегка подняла голову, глядя на него чуть свысока с подчеркнуто враждебным выражением, – прием, которым так эффективно пользовался отец.

– Я его дочь Сюзанна, и у него сегодня вечером праздник.

Зачем она сказала ему свое имя? Что на нее нашло?

– Отлично, тогда завтра! Я встречусь с ним завтра.

– Боюсь, ничего не получится.

– Боже! – Он посмотрел на нее с отвращением и тряхнул головой. – Когда я впервые вас увидел – в те первые несколько секунд, – именно тогда у меня сложилось это впечатление о вас.

Он замолчал.

Как будто сыграл первые семь нот Пятой симфонии Бетховена и остановился на восьмой. Сюзанна ждала. Белое органди поднималось и опускалось на ее груди. Она была так испугана, что у нее вспотели ладони. И не только испугана, но и возбуждена, и это не нравилось ей еще больше. Уж она-то знала, что катастрофа может возникнуть из ничего – в солнечный июньский день, из маски клоуна. И все же она не могла собраться с силами, оторваться от этого человека и пойти за помощью. Может, на нее продолжала влиять встреча с Пейджи, а может, она просто слишком много вечеров провела с людьми гораздо старше себя.

– Какое впечатление?

Казалось, слова вырвались помимо воли – и это у нее, никогда не говорившей импульсивно!

Незнакомец обошел вокруг стола, не сводя с Сюзанны своих глаз в янтарную крапинку. Когда он заговорил, его голос был низким и напряженным, чуть громче шепота.

– Впечатление, что, может быть, вы поймете.

Она слышала звуки струнного квартета, игравшего где-то в другом мире. У Сюзанны пересохло во рту.

– Что пойму?

А сейчас его глаза блуждали по ее телу беззастенчиво, беспардонно, как будто только он смог увидеть потрясающую распутницу, скрытую под этим элегантным платьем. У нее в голове промелькнул эротический образ – его рука легла на лиф ее платья и спустила его вниз. Этот кадр длился лишь мгновение, но результат был почти невыносимым – сначала по ее телу разлилось тепло, а потом Сюзанна почувствовала отвращение к себе.

Он усмехнулся, словно прочитав ее мысли, и его молодые наглые губы раскрылись. Сюзанна услышала легкий стук н осмотрелась, не понимая, откуда идет звук. Незнакомец постукивал носком одного из мотоциклетных ботинок по старому кожаному кейсу, прислоненному к боковой стенке отцовского письменного стола.

– Вы знаете, что у меня там? – напряженно спросил он, все еще ударяя носком по кейсу. Глаза его сверкали, как у воина-апачи, готовящегося снять скальп. Не в силах оторвать от него глаз, Сюзанна отрицательно покачала головой.

– У меня здесь ключи к новому обществу.

– Я… я не понимаю.

Она опять начала заикаться! Как будто подсознание посылало ей сигналы об опасности.

Неожиданно на его лице появилась другая улыбка – очаровательная, мальчишеская и совершенно обезоруживающая. Он схватил с пола кейс и швырнул его на полированную поверхность письменного стола Джоэла, не обращая ни малейшего внимания на разлетающиеся бумаги, которые были сложены в аккуратные стопки. Незнакомец похлопал по кейсу рукой.

– Здесь – изобретение колеса. Открытие огня. Первая паровая машина. Хлопковое волокно. У меня здесь – гений Эдисона и братьев Райт, Эйнштейна и Галилея. У меня здесь все затраханное будущее этого мира!

Сюзанна не обратила внимания на случайно вырвавшуюся непристойность, жар незнакомца мистическим образом передался и ей.

– Это последний барьер, – негромко сказал он. – Мы построили кооперативы на Аляске и «Макдоналдсы» в Африке. Китай покупает пепси. Пожилые леди с голубыми волосами покупают воскресные путешествия в Антарктику. Остался последний барьер, и он преодолен. Здесь!

Сюзанна постаралась сохранить холодное и безучастное выражение – не выказать ничего, о чем думала, но впервые за все время, как она себя помнила, ей не удалось с собой справиться.

Незнакомец подошел ближе, и вот они уже стоят лицом к лицу. Сюзанна ощущает на щеке его дыхание; ей хочется хоть на несколько мгновений поймать его в свои легкие, чтобы понять, на что похожа энергия этого человека.

– Барьеры в умах, – прошептал он. – Ничего больше не осталось. Вот что у меня в этом кейсе!

Мгновение Сюзанна не двигалась, а потом слова постепенно достигли холодной, логичной части ее сознания. Тут она наконец поняла, что он считает ее дурочкой, и почувствовала себя и обманутой, и рассерженной.

– Вы просто торговец, – сказала она, охваченная необъяснимым чувством сожаления, словно из рук выскользнула яркая, сияющая звезда. Он всего лишь торговец! Все это время она стояла здесь и выслушивала бредни торговца из «Электролюкса»!

Он рассмеялся. Это был юношеский смех, богатый и звучный, так непохожий на сухие мужские смешки, к которым она привыкла.

– Я был уверен, что вы так скажете. Но в действительности я продаю грезы, приключений, целый новый образ жизни!

– Моему отцу не нужен новый страховой полис.

Сюзанне с трудом удалось вложить в эту фразу достаточно сарказма. Отец бы ее не одобрил.

Незнакомец оперся бедром о письменный стол, скрестив ноги в лодыжках, и улыбнулся.

– А вы замужем?

Вопрос удивил Сюзанну.

– Нет, я… я помолвлена. Но это уж и вовсе не ваше дело, не так ли?

Нечего ей было так заикаться. Сколько Сюзанна себя помнила, она постоянно справлялась с трудными житейскими ситуациями, и эта неловкость ее огорчила. Она спрятала чувство неудобства за холодной враждебностью.

– Позвольте мне дать вам совет, мистер э-э…

– Гэмбл. Сэм Гэмбл.

«Идеальная фамилия для артиста, играющего жуликов[3]3
  Gamble – рискованное предприятие, авантюра (англ.).


[Закрыть]», – подумала Сюзанна.

– Вам будет практически невозможно встретиться с моим отцом. Он ведет весьма замкнутый образ жизни. Однако можно обратиться к другим людям в ФБТ…

– Я уже видел их. Они ослы! Настоящие тупицы в костюмах-тройках. Поэтому и решил вломиться сегодня на вашу вечеринку, чтобы поговорить с вашим стариком.

– Он занят с гостями.

– Ну, тогда как насчет того, чтобы устроить мне встречу с ним в понедельник? Сделаете вы мне это?

– Нет, конечно. Он будет страшно рассержен…

– Знаете, а вы начинаете меня доставать. Он раздраженно сжал губы и хлопнул рукой по своему кожаному кейсу.

– Не знаю, стоит ли мне так говорить, особенно если учесть, что вы можете оказаться единственной возможностью связаться с вашим папашей. Но мне противно с такими, как вы!

Сюзанну просто ошарашила такая наглость.

– Вам противно с такими, как я?

– Я имею в виду, что это все-таки достаточно глупо – прийти со шляпой в руках в такую замшелую компанию, как ФБТ!

В библиотеке Джоэла Фальконера запахло ересью. Сюзанна должна была бы воспылать праведным гневом, но вместо этого почему-то почувствовала странный прилив возбуждения. Она отбросила эмоции и наложила на себя епитимью за нелояльность.

– ФБТ – одна из самых прогрессивных и влиятельных компаний мира, – заявила она почти столь же помпезно, как и отец.

– Если она такая прогрессивная, почему же мне не удалось найти ни одного человека в этой дурацкой организации, который выслушал бы меня?

– Мистер Гэмбл, ваши трудности вполне объяснимы очевидным отсутствием рекомендаций.

«А также твоей кожаной курткой, – подумала она. – И твоими мотоциклетными ботинками, и длинными волосами. И этими джинсами, которые слишком о многом говорят».

– Рекомендации – чушь собачья.

Он поднял кейс и с раздражением провел рукой по волосам.

– Послушайте, давайте на этом закончим! От вас идут какие-то противоречивые сигналы, я в этом еще не разобрался. Вот что я вам скажу. Если я решу, что вы подходите, то буду ждать вас завтра в ротонде около Дворца изящных искусств в полдень. Если я не появлюсь, значит, мое мнение о вас изменилось.

С этим незнакомец направился к дверям библиотеки.

Сюзанна в изумлении уставилась в его спину:

– А я и не собираюсь с вами встречаться!

Он остановился, медленно повернулся к ней, и угол его рта приподнялся в приветливой улыбке.

– Конечно, собираетесь, Сьюзи. Вы не пропустите этой встречи ни за что на свете. И знаете почему? Потому что, несмотря на эту вашу маску девушки из высшего общества, вы думаете, что я сексуален как дьявол. И знаете что? Я о вас думаю то же самое!

Она стояла неподвижно, пока за ним не захлопнулась дверь. Ее бросило в жар. Никто еще не говорил ей, что она сексуальна. Никто, даже Кэл, ее любовник.

А потом Сюзанне стало стыдно, что она позволила обмануть себя, пусть даже на минуту, этому агрессивному самцу. Неужели Сэм Гэмбл действительно вообразил, что она встретится с ним завтра? Сюзанна почувствовала острое чувство удовольствия, представив, как Сэм появляется у Дворца изящных искусств лишь затем, чтобы убедиться, что никто к нему не пришел.

Она возвратилась к гостям, прямая, будто затянутая в корсет из китового уса, который носили в прошлом веке. И весь остаток вечера старалась заглушить слабое эхо призыва, звеневшего в ее голове.

Кому бесплатные шары? Выходи и ступай за мной!

Вернувшись домой, Сэм Гэмбл увидел, что в гараже все еще горит свет. Это его не удивило. Иногда свет не потухал здесь до пяти-шести часов утра. Он положил кейс на кухонный стол. Это был старый серый стол фирмы «Формика» с гнутыми хромовыми ножками. На окне, наводя тоску, висела паутина. На рабочей тумбе стола пустая жестянка из-под «Принглз», а рядом – уродливая керамическая кухонная банка. Он поднял крышку банки и вложил в нее небольшой электронный прибор, с помощью которого открыл эти фантастические железные ворота в Фалькон-Хилле. Сюзанна была настолько взбудоражена, что даже не спросила, как ему удалось проникнуть в имение.

Подойдя к холодильнику, он открыл дверцу и нагнулся, вглядываясь внутрь.

– Ах, дьявол! Спагетти нам улыбнулись.

Он вытащил банку кока-колы и открыл. Сделав глоток, взял кейс и направился в гараж.

За освещенным верстаком спиной к двери стоял человек. Он не обернулся, когда вошел Сэм.

– Я только что встретился с самой невероятной женщиной в моей жизни. – Сэм развалился на грязном диване в цветочек. – Видел бы ты ее. Она выглядит как та актриса, о которой я тебе рассказывал пару недель назад – Мэри Стрип или что-то в этом роде, – только красивее. И как холодна! Боже, как она холодна! И высокомерна на первый взгляд. Высший класс! Но было что-то такое в ее глазах… Не знаю. Она тянула эту проклятую резину, и я понял, что бесполезно показывать это ей прямо там. Но мне хотелось бы. Черт побери, мне действительно хочется ее расшевелить!

Вдыхая приятный запах горячей канифоли, Сэм растянулся на диване, поставив банку коки себе на грудь.

– Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так двигался. Она спокойна, ты понимаешь, что я имею в виду? Спокойная особа, даже когда двигается. Невозможно представить себе, чтобы она повысила голос, хотя то, что я там плел, явно задевало ее.

Он отпил коки, поднялся и подошел к верстаку.

– Я должен поговорить с одним боссом – показать ему, что у нас есть, но каждый раз, когда я пытаюсь добраться до него, что-то встает на моем пути. Думаю, что, если удастся ее заинтересовать – перетянуть на нашу сторону, – она может устроить эту встречу. Меня тошнит от идеи продаться ФБТ, но, похоже, у нас нет выбора. Не знаю… она может и не клюнуть. Надо подумать об этом.

Он смотрел на руки человека у верстака – на их точные и уверенные движения – ив восхищении потряс головой.

– Знаешь, Янк, ты гений! Честный до безобразия гений.

Он обнял приятеля за плечи и с чувством поцеловал в щеку. Мужчина, которого звали Янк, негодующе дернулся, оставив на верстаке дорожку припоя.

– Что это на тебя нашло? – Он приподнял плечо, стирая след поцелуя. – Какого дьявола ты это сделал?

– Потому что я люблю тебя, – ответил Сэм, улыбаясь. – Потому что ты – чертов гений.

– Ну ладно, но не лезь ко мне целоваться.

Янк снова повел плечом, стирая со щеки поцелуй. Наконец, успокоившись, посмотрел вокруг, оглядывая гараж, словно очень долго был в отъезде.

– Ты когда вернулся? Я не слышал, когда ты пришел.

Улыбка Сэма стала еще шире.

– Я только что вошел, Янк. Секунду назад.