Текст книги "Спичка"

Его дядюшка, Льюис Фальконер, вечно щеголявший в блестящих костюмах, двухцветных туфлях и не выпускавший изо рта гаванскую сигару, отверг все предложения племянника.

– Послушай, приятель, мы с твоим отцом уже стали миллионерами дважды или трижды. Зачем нам еще деньги?

– Чтобы стать самыми лучшими, – отвечал Джоэл, поджимая губы и весь кипя от отчаяния. – Чтобы заставить Уотсона с его ИБМ побегать за своими денежками!

Льюис скользнул взглядом по коротко подстриженной голове Джоэла и его кольцу выпускника Стэнфорда.

– Все это ерунда, мой мальчик. У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты уже поучаешь нас с отцом, как управлять нами же основанной компанией.

Бен Фальконер, приобретший с годами больше светского лоска, нежели его брат, заинтересовался идеями Джоэла, но пока воздерживался от решительных перемен, которых, по утверждению сына, требовала послевоенная экономика страны. И все же Джоэл был убежден, что сможет повлиять на отца, если только найдет способ избавиться от дядюшки Льюиса.

В порыве, который, как выяснилось позже, оказался провидческим, Джоэл стал прихватывать патенты, имеющие отношение к зарождающейся компьютерной индустрии. Тогда же он начал систематически обхаживать крупных чинов компании «Фалькон тайпрайтер», и посредством незначительных усилий ему удалось вынудить своего дядю совершать один за другим все более грубые промахи. На все эти маневры ушло два года, но в конце концов ему удалось избавиться от Льюиса Фальконера.

В последний день своего пребывания в созданной с его помощью компании Льюис схлестнулся с Беном в удобном, отделанном панелями офисе брата.

– Бенни, ты запускаешь лису в курятник, – предостерег он заплетающимся языком – никаких причин, чтобы дожидаться полудня для первой за день рюмки, уже не было. – Береги свою задницу, парень, потому как сейчас он начнет охоту на тебя.

Что за чушь, подумал про себя Бен, втайне гордясь сыном, сумевшим избавить компанию от человека, ставшего обузой.

Сама мысль о том, что нужно опасаться за безопасность собственного положения, казалась ему совершенно нелепой. Он как-никак президент компании, лицо, можно сказать, неприкосновенное. Да и потом, ведь Джоэл-то его родной сын!

Годом позже, в возрасте тридцати лет, Джоэл Фальконер вынудил своего отца досрочно уйти в отставку, а сам перенял у него бразды правления фирмой, незадолго до этого переименованной в «Фалькон бизнес текнолоджиз», или, как ее стали называть, ФБТ. Эта компания тотчас начала процветать сверх всяких ожиданий.

Две недели спустя после прибытия Сюзанны в Калифорнию в ФБТ торжественно отмечали восьмую годовщину восшествия Джоэла на пост президента и одновременно открытие новой штаб-квартиры вблизи Пало-Альто. Ее официальное название было Центр корпоративной деятельности ФБТ, но вскоре она стала называться просто – Замок. В глубине души Джоэлу льстило такое название. В конце концов, где и жить-то королю, как не в замке?

Нельзя сказать, что он всерьез сравнивал себя с королем. Но в королевстве, именуемом «Фалькон бизнес текнолоджиз», он определенно обладал неограниченной властью. И если президент Соединенных Штатов отвечал перед своим народом, то Джоэл был подотчетен только самому себе да тщательно подобранному совету директоров. Он был горд, что ему удалось сделать так много в столь молодом возрасте. В свои тридцать восемь он был одним из самых влиятельных людей в кругах американских промышленников. Вот бы ему еще столько же умения в управлении домашними делами!

Вставив в манжеты запонки с ониксом, он нетерпеливо посмотрел на жену. Сидя за туалетным столиком, она красила губы, еще совсем недавно с необычайным умением обслужившие его тело. В свои тридцать три года Кэй только входила в пору расцвета своей красоты. Каждый раз, когда она наклонялась к зеркалу, ее грудь соблазнительно оттягивала лиф комбинации. Жена занималась подкрашиванием губ с полной сосредоточенностью, словно эта простая операция требовала напряжения всех клеточек ее серого вещества, – что не так уж далеко от истины, подумал Джоэл.

– Кэй, ты опять опаздываешь, – проворчал он. – Ведь знаешь, какое важное сегодня мероприятие. Ты же обещала собраться вовремя.

– Разве? – невнятно откликнулась она и поискала глазами украшенный камнями колпачок от помады. Пряди каштановых волос ее короткой итальянской стрижки, словно перья, обрамляли скулы, смягчая черты, которые она уже успела оттенить макияжем. Ее губы были слишком полными, чтобы считаться модными, но ему они всегда нравились. Может быть, даже слишком. Ее рот подходил скорее проститутке, чем жене влиятельного человека.

– Дорогой, не надо сердиться, – сказала она. – С тех пор как ты вернулся из Нью-Йорка, ты постоянно сердишься на меня.

– И ты еще упрекаешь меня? Я всегда знал, что ты глупа, но даже и представить не мог, что до такой степени!

Кэй потянулась за сигаретой и попутно подправила мизинцем тонкую дугу брови.

– Только не надо опять начинать на меня кричать, Джоэл! Я уже объясняла, что это не моя вина. Когда бы я ни навещала Сюзанну, она всегда была хорошо одета. Откуда же мне было знать, что там все так плохо?

Джоэл проглотил возражение, понимая, что в противном случае его женушка не будет готова еще долго. Что за кошмарный брак он на себя навьючил! Правда, он предпочитал не слишком критично рассматривать чувственную сторону своей натуры, которая влекла его к таким женщинам, как Кэй, – к эдаким соблазнительным кошечкам из знатных семей, вытворяющим чудеса в постели, но совершенно не приспособленным к повседневной жизни. В конце концов, могущественным людям позволительно иметь некоторые слабости, касающиеся плотских утех. Некоторое время он тешил себя мыслью о разводе, однако такого рода скандалы были опасны для человека его положения. И ему не оставалось ничего другого, как упрекать ее за то, что она никак не желала приблизиться к тому типу положительной во всех отношениях женщины, которая нужна мужчине с его статусом.

– Дорогой, тебе не попадались мои сережки? С сапфирами.

Она пошарила на туалетном столике, среди царившего там беспорядка, в тщетной надежде, что ее дорогие сережки, возможно, завалились между бутылочками «Макс Фактор» и кубиками диетических леденцов «Аидс».

– Господи, Кэй, если ты опять засунула эти сапфиры не туда, куда надо, мне придется отобрать их у тебя. Ты хоть представляешь, сколько они стоят?

Она рассеянно вновь взяла губную помаду.

– Уверена, что целое состояние. Вспомнила! Я сняла их в гостиной и положила в ящик секретера, так что я их не потеряла. Будь паинькой, принеси их мне!

Он вышел из спальни и спустился по лестнице вниз. Пройдя в гостиную, он не заметил Сюзанну, маленькой тихой мышкой сидевшую на стуле в углу, подогнув ноги под подол своей новой хлопковой ночной рубашки; она увидела Джоэла, и ее глаза засветились обожанием.

– Проклятие! – Ящики секретера орехового дерева, как обычно, таили сваленные в беспорядке безделушки Кэй, но сережек там не было. – Черт бы все это побрал! Куда она могла их забросить?

– Могу я вам чем-нибудь помочь, отец? – почтительно осведомилась Сюзанна, соскользнув со стула и подойдя к нему. Джоэл запретил заплетать ей косички, и теперь ее волосы свободно свисали прямыми прядями. Приблизившись, она с таким беспокойством посмотрела на Джоэла, что у того сердце сжалось в груди. Обладая громадным могуществом, он еще острее ощущал ее абсолютную беспомощность и зависимость от него. Она была так серьезна, так тиха, так чрезмерно учтива со своим старомодным словарем и отчаянным подобострастием.

Он не мог вспомнить, чтобы когда-либо в такой же степени ощущал свое покровительство в отношении другого человеческого существа – даже в отношении своей дочери. У малютки Пейджи была целая армия нянек, следивших за ее самочувствием. А у этой маленькой реликтовой девочки не было никого, кроме самой себя.

– Твоя мама где-то здесь оставляла сережки.

– Сережки? Может, синенькие?

– Да, в них сапфиры. Откуда ты знаешь? Ты что, видела их?

– Вчера я видела, как мама положила какие-то сережки в ту вазу на камине.

Подойдя к вазе, Джоэл действительно извлек из нее сережки. Он улыбнулся Сюзанне. Ее губы скривились в ответ. Это была пусть слабая, неуверенная, но все же улыбка.

– Ты хорошая девочка, – мягко произнес он. – Ты очень хорошая девочка! – И притянул ее к себе.

Никто из них двоих и представить не мог, что в этот момент шестилетняя Сюзанна сделала первый шаг к тому, чтобы стать такой положительной во всех отношениях женой, в которой так отчаянно нуждался Джоэл.

Глава 2

Следующий год начался как в сказке. Джоэл удочерил ее официально, и она стала его настоящей дочерью – уже не Сюзанной Лидиард, а Сюзанной Фальконер. Девочка впервые пошла в школу, и учителя хвалили ее, поскольку она была самой способной ученицей в классе. Сюзанна перестала мочиться в постель и стала больше улыбаться. Казалось, ее полюбили все, кроме матери.

Сюзанна изо всех сил старалась угодить матери, но ничего не помогало. Девочка всегда была чистенькой и аккуратной, словно блестящий новый пенни, и делала все, что ей скажут, но Кэй продолжала ворчать.

– Да перестань ты так юлить передо мной, – вспыхивала Кэй по крайней мере один раз в день. – Я тебе сто раз повторяла! Меня прямо в дрожь бросает от твоего вида!

Когда мать оказывалась поблизости, Сюзанна не забывала тихонечко кашлянуть, чтобы Кэй знала о ее присутствии.

Кэй любила Пейджи гораздо больше, чем старшую дочь, и Сюзанна не винила ее в этом. Пейджи была таким очаровательным ребенком, что Сюзанна сразу же превратила себя в добровольную рабыню своей крохотной сводной сестрички. Она приносила ей игрушки, играла с малышкой или успокаивала ее, когда та начинала плакать. Для Сюзанны было невыносимо видеть, как пухлое розовое личико Пейджи морщится и по нему текут слезы.

– Ты ее разбалуешь, – заявила однажды Кэй, глядя поверх газетных страниц со светской хроникой и стряхивая пепел с сигареты. – Нельзя ей давать все, что она захочет!

Сюзанна с сожалением забрала свою новую куклу Барби из цепких ручек Пейджи. Голубые глазки малышки потемнели, и она в знак протеста заплакала. Все попытки Сюзанны отвлечь сестричку другими игрушками были безуспешны, и рев становился все сильнее. Наконец мать с шумом сложила газету.

– Ради Бога! – раздраженно закричала Кай. – Да пусть она поиграет с твоей Барби! Если она сломает ее, я куплю тебе новую.

Только отец не поддавался чарам Пейджи.

– Пейджи должна понять, что она не может получать все, что захочет, – сказал он Сюзанне своим самым строгим голосом, понаблюдав несколько раз за взаимоотношениями своих дочерей. – Тебе надо начать приучать ее к справедливости. На маму здесь слабая надежда.

Сюзанна пообещала отцу, что постарается, и уже на следующий день, когда Пейджи стала капризничать, девочка молча вышла из комнаты, хотя ее сердце при этом почти разрывалось.

Ко времени окончания первого класса душевные раны Сюзанны начали заживать. По иронии судьбы критическое отношение Кэй действовало здесь не менее благотворно, чем любовь Джоэла. Общаясь с Кэй, девочка узнала, что ее не посадят в шкаф только из-за того, что мать ее не любит. Когда этим летом мир стал для Сюзанны более безопасным, девочка начала меньше следить за своим поведением и стала вести себя как нормальный ребенок.

Это было ужасной ошибкой.

Фалькон-Хилл располагался в конце длинной, обсаженной деревьями подъездной дороги, оканчивавшейся железными воротами. Во второй половине дня, когда взрослые собирались на террасе перед домом выпить по бокалу мартини, девочка любила спускаться по дороге к воротам, играя там с куклой или взбираясь на узорные железные ворота и осматривая окрестности. Многие годы ей разрешали гулять только в строго отведенных местах возле дома, и теперь Сюзанна наслаждалась новообретенной свободой.

В один из июньских дней она прыгала через скакалку в конце подъездной дороги и не сразу заметила, что за воротами появился продавец надувных шаров. Хотя Сюзанне и было уже семь лет, прыгать через скакалку было для нее новым занятием, требовавшим полного внимания. Подошвы кожаных сандалий ритмично опускались на землю, когда девочка, стараясь не сбить дыхание, считала прыжки. Ее прекрасные золотисто-каштановые волосы, убранные с лица с помощью закалок в форме спаниелей, падали на плечи одновременно с ударом скакалки о землю.

Присутствие на узкой подъездной дороге продавца шаров девочку совершенно не удивило. Ведь на день рождения Пейджи приходил волшебник, а на Пасху корзины с подарками принес сам Пасхальный кролик, ведь Калифорния – замечательное место, здесь могут происходить всевозможные чудеса!

Бросив на землю скакалку, Сюзанна взобралась на нижнюю перекладину ворот и стала наблюдать за приближением незнакомца.

– Бесплатные шары! – прокричал, подойдя поближе, мужчина.

На нем были пыльные коричневые башмаки, серые рабочие брюки и серая рубашка. Но это был не рабочий, потому что лицо его закрывала забавная клоунская маска с вишневым носом и пушистыми пурпурными волосами.

– Бесплатные шары! Никогда не лопаются и летят без остановки. Лучшие шары в мире!

Нелопающиеся шары? Глаза девочки округлились от изумления. Сюзанна ненавидела громкие хлопки, издаваемые лопающимися шарами, и ей страшно захотелось получить шарик, который ее никогда не напугает.

Когда мужчина приблизился, Сюзанна просунула маленькую ручку сквозь ограду и, собрав всю свою отвагу, произнесла:

– Не можете ли вы дать мне один из своих бесплатных шаров, сэр?

Незнакомец, казалось, ее не слышал.

– Бесплатные шары! Никогда не лопаются и летят без остановки. Все мои шары бесплатные!

– Простите, – вежливо повторила девочка, – можно мне взять шарик?

Но мужчина по-прежнему не смотрел на нее. Наверное, ему ничего не видно через клоунскую маску, подумала девочка.

– Кому бесплатные шары? – распевал продавец. – Выходи и ступай за мной!

Идти за ним? Хотя никто и никогда ей об этом ничего не говорил, Сюзанна не была уверена, что ей можно выходить за ворота. Она не отрываясь смотрела на разноцветные, пляшущие на нитях шары, и от этого прекрасного зрелища у нее начала кружиться голова.

– Кому бесплатные шары? Выходи и ступай за мной!

Слова продавца шаров звучали в сердце прекрасной музыкой. Родители пили сейчас на террасе мартини, и, пока она сбегает спросить у них разрешения, продавец шаров уйдет. Ей показалось глупым упустить такой шанс получить один из волшебных шаров, тем более что папа, конечно, возражать не будет. Он все время говорил ей, что нужно почаще веселиться и ни о чем сильно не переживать.

– Кому бесплатные шары? Выходи и ступай за мной!

Сюзанна достала ключ от ворот, спрятанный в жестяной коробочке в одной из каменных урн. Прошло несколько секунд, пока ей удалось вставить ключ в замок.

– Подождите! – закричала девочка, опасаясь, что продавец шаров исчезнет. Она прикусила нижнюю губу, изо всех сил стараясь отпереть замок. Ключ повернулся. Упираясь обутыми в сандалии ножками в землю, Сюзанна приотворила ворота и выскользнула наружу.

Необыкновенно довольная собой, девочка побежала вдоль живой изгороди, посаженной около ограды, чтобы усадьбу не было видно с дороги.

– Пожалуйста, подождите меня! – кричала она. Был теплый июньский день. Оборки ярко-желтого летнего платья хлопали Сюзанну по ногам, волосы развевались. Вдалеке веселыми разноцветными каплями на голубом небе прыгали на своих нитях шары. Все радовало ее и заставляло смеяться – и красота шаров, и отдаленная музыка выкриков продавца, и удовольствие от бега. Звуки своего смеха были для ее слуха чем-то новым и чудесным. Сюзанна была слишком мала, чтобы выразить это словами, но груз прошлого казался ей уже не таким тяжелым. Ее охватило ощущение счастья, безопасности и замечательной беззаботности.

Когда из зарослей сикоморы выскочил незнакомый мужчина и схватил ее, она еще смеялась.

Как только пальцы незнакомца впились в руку Сюзанны, страх комком застрял в ее горле и она издала полный животного ужаса звук. У нападавшего был большой мясистый нос, и от него отвратительно пахло. Девочка попыталась закричать и позвать на помощь отца, но, прежде чем она успела что-то произнести, подскочил другой мужчина – продавец шаров – и зажал ей рот рукой. Перед тем как набросить на девочку одеяло, он стащил маску, и Сюзанна мельком увидела его лицо – тощее и хитрое, словно лисья морда.

Похитители запихнули ее в обшитый фанерой фургончик и бросили на пол. Один из них пнул девочку ногой и приказал ей вести себя тихо. Тяжелое одеяло сломало обе заколки в форме спаниелей и с корнем вырвало клок волос. Сюзанна прикусила губу, стараясь не заплакать. Под одеялом была страшная духота, и от неловкого положения заболело все тело. Но страх был сильнее физических мук, и именно от страха девочка вскоре потеряла сознание.

Через несколько часов Сюзанна пришла в себя от ужасной тряски. Она ощутила во рту привкус запекшейся крови и поняла, что может умереть, но не издала ни звука. Фургон остановился. Ее тело стала бить дрожь. Сюзанна сжалась в комочек, инстинктивно пытаясь защитить хрупкое тело. Петли открывающихся дверей фургона завизжали, как раненое животное. С девочки сорвали одеяло, и она зажмурила глаза, не отваживаясь посмотреть на тех, кого боялась.

Похитители вытащили Сюзанну из фургона. Поеживаясь от холодного ночного воздуха, она беспомощно оглядела пустынную ровную местность. Было темно, словно в шкафу у бабушки. Густую черноту ночи нарушали лишь мерцание далекой россыпи звезд и свет из фургона.

Хитромордый продавец шаров крепко прижимал девочку к себе. Когда он понес ее к деревянной лачуге, инстинкт самосохранения одержал верх и она попыталась освободиться. Сюзанна несколько раз крикнула, но безмолвное пространство поглотило ее слабый голос, как шорох перекатываемых ветром песчинок.

Мужчина с мясистым носом отпер висячий замок на двери лачуги и толкнул девочку внутрь. В лачуге пахло пылью, ржавчиной и бензином. Оба похитителя молчали. Тишину нарушали лишь всхлипывания Сюзанны. Они надели ей на шею тяжелую цепь, словно на собаку, и прикрепили другой конец цепи к стене. Прежде чем ее оставили одну, хитромордый запихнул в лачугу связку шаров. Продавец шаров солгал – на другой день все шары полопались от жары.

Новость о похищении маленькой Сюзанны Фальконер была напечатана в газетах по всей стране. Полицейские обнаружили в почтовом ящике требование о выкупе в миллион долларов. Кэй вместе с Пейджи спряталась в спальне и боялась даже проходить около окон, хотя они были плотно закрыты шторами. Джоэл не находил себе места от страха за свою маленькую серьезную падчерицу, которую успел так полюбить. Шагая по комнатам Фалькон-Хилла, он спрашивал себя, как вообще подобное могло случиться. Он был влиятельным человеком. Сильным человеком. Что же он сделал неправильно? Сюзанна значила для него больше всех на свете, но он оказался недостаточно сильным, недостаточно бдительным, чтобы ее защитить.

На третий день после похищения в ФБР получили анонимное письмо, приведшее его агентов в лачугу на краю пустыни Мохаве. Там и нашли Сюзанну, прикованную цепью к стене. Девочка лежала свернувшись на полу в своем перепачканном желтом летнем платье, не в силах поднять голову, чтобы увидеть: пришли друзья, а не враги. Ее руки и ноги были расцарапаны до крови, а вокруг грязных пальчиков были намотаны нити от дюжины лопнувших шаров.

Организм Сюзанны был настолько обезвожен, что некоторое время врачи опасались нарушения функций мозга.

– Она боец, – вновь и вновь повторял Джоэл, словно от частых повторений слова могли обернуться заклинанием. – Она выстоит. Она боец. – Он держал руку Сюзанны, желая, чтобы его сила перетекала в ее маленькое тельце.

Похитителей Сюзанны выдал их бывший сокамерник, и не прошло и недели после освобождения девочки, как бандиты попались в засаду на дороге. Продавец шаров выхватил револьвер и был убит на месте. Его напарник повесился в камере на скрученной из простыни веревке.

К радости Джоэла и облегчению Кэй, тело Сюзанны постепенно окрепло. Но излечить душу оказалось не так-то просто. Слишком много зла выпало на ее долю, слишком много ударов пришлось ей выдержать. Прошло несколько недель, пока девочка вновь заговорила, еще месяц, прежде чем Джоэлу удалось вызвать на ее губах улыбку. Если бы Сюзанну похитили, когда она жила со своей бабушкой, то, возможно, последствия были бы не столь тяжелыми. Но она только-только почувствовала себя наконец счастливой и беззаботной, поэтому похищение оставило в душе девочки незаживающую рану. В последующие десять лет в учебные дни Сюзанну каждым утром отвозили в закрытом лимузине из Фалькон-Хилла к подъезду одной из самых привилегированных женских школ Сан-Франциско. Она превратилась в высокую и подвижную девушку. Сюзанну любили одноклассницы, поскольку она всегда была готова помочь выпутаться из самых неприятных ситуаций и никогда ни о ком не говорила плохо. Но для легких дружеских отношений она была настолько серьезна и замкнута, что иногда некстати напоминала приятельницам их матерей. Несуетливая расторопность и невозмутимое спокойствие Сюзанны раздражали Кэй, но дочь освободила ее от стольких утомительных обязанностей, что в конце концов она искренне привязалась к ней. И все-таки Кэй так и не смогла понять Джоэла, полюбившего приемную дочь больше, чем свою плоть и кровь. К сожалению, чем больше отец критиковал Пейджи, тем более непокорной она становилась. Кэй знала, что без защиты Сюзанны ее любимица постоянно рискует вызвать раздражение и недовольство отца.

К семнадцати годам Сюзанна стала для Джоэла незаменимым помощником. Она следила за графиком общественных мероприятий отца, разбиралась с его слугами и была отличной хозяйкой, никогда не повторявшей ошибок матери, которая вечно путала имена гостей во время приемов. Передав домашние обязанности в умелые руки Сюзанны, Джоэл мог не опасаться тяжелых последствий некомпетентности Кэй.

По мере роста могущества Джоэла характер его портился. Даже Сюзанна испытывала на себе холодок недовольства отца, когда что-то его не устраивало. Но это лишь заставляло ее больше стараться. К радости Джоэла, она стала самой успешной дебютанткой Сан-Франциско за многие годы – по крайней мере в глазах матрон общества, устраивавших различные мероприятия. Женщины были в восторге от ее сдержанной грации. Они соглашались, что старые традиции не умрут, если факел лидерства примут такие молодые женщины, как Сюзанна Фальконер.

Сюзанне нравилась математика, и ее блестящие успехи в учебе гарантировали поступление в любой из университетов страны. Но она поступила в местный колледж, чтобы по-прежнему вести дела в Фалькон-Хилле. С самого начала ее учеба страдала, поскольку Сюзанне приходилось пропускать занятия во время совместных с отцом деловых поездок, да и домашние обязанности требовали все большего внимания. Но она была обязана Джоэлу Фальконеру всем, так что искренняя благодарность и признательность отца с лихвой компенсировали утрату смутных надежд на обретение независимости.

Когда Сюзанне исполнилось двадцать, она влюбилась в тридцатилетнего эксперта по инвестициям и они начали обсуждать возможности женитьбы. В начале семидесятых свободная любовь так же естественно парила в воздухе, как и молекулы кислорода, но ее возлюбленный настолько боялся Джоэла, что не позволял себе большего, чем невинные поцелуи. Когда, собравшись с духом, Сюзанна сказала ему, что не будет против углубления их взаимоотношений, тот ответил, что слишком уважает ее, чтобы спать с ней, и что сама она будет ненавидеть себя после этого. Несколько месяцев спустя Сюзанна обнаружила, что ее избранник спит с одной из подружек Пейджи, и Прекратила их взаимоотношения.

Сюзанна пыталась смириться с фактом, что принадлежит к тем женщинам, которые вызывают уважение, а не страсть, но ночью в постели она погружалась в сексуальные фантазии. Не те романтические фантазии о встречах при свечах под тихие звуки музыки – она погружалась в непристойные буйные мечты, в которых действовали и смуглые шейхи, и вызывающе прекрасные белые работорговцы.

А затем у Кэй обнаружили рак легких и все остальное потеряло смысл. Сюзанна бросила колледж, чтобы ухаживать за матерью и выполнять все возрастающие требования отца. Кэй умерла в семьдесят втором году – Сюзанне был двадцать один год. Когда она смотрела на опускающийся в могилу гроб, у нее было тяжелое предчувствие, что молодость ее закончилась вместе с жизнью матери.

Солнечным апрельским днем семьдесят шестого года, за два месяца до ее свадьбы с Кальвином Тероксом, Сюзанна встретилась со своей сестрой Пейджи в неприметном ресторанчике, укрывшемся от городских туристов на одном из рыболовных пирсов Сан-Франциско. У Сюзанны был необыкновенно тяжелый день, но на ее внешности это никак не отразилось. Ее серо-зеленый костюм выглядел так, словно его надели не в семь часов утра, а минуту назад. В ушах были незамысловатые золотые клипсы, а каштановые волосы собраны сзади в легкую французскую косичку, выглядевшую чересчур строго для женщины, которой месяц назад исполнилось двадцать пять.

Хотя Пейджи опаздывала уже минут на десять, Сюзанна не проявляла нетерпения. Остановив взгляд на видневшемся вдали Рашн-Хилле, девушка в уме корректировала свой график.

Ее мысли прервал голос Пейджи:

– У меня сегодня еще миллион дел, так что я не могу долго задерживаться.

Сюзанна, посмотрев на сестру, решительно подавила раздражение. Пейджи и в лучшие времена вспыхивала как спичка, так что не стоило обострять отношения, пока они даже не начали разговор. Сюзанна вдруг вспомнила, как она тайком приносила Пейджи маленькие игрушки и вишни в шоколаде после того, как Джоэл ее наказывал. Но однажды Пейджи рассказала об этом отцу и тот прекратил всю эту благотворительность. Сюзанна до сих пор не могла понять, зачем сестра проболталась.

Пейджи бросила свой рюкзак на пол и заняла стул напротив. Пока сестра усаживалась, Сюзанна внимательно рассматривала ее. Даже в своих поношенных джинсах и выгоревшей хлопчатобумажной мексиканской майке Пейджи выглядела необыкновенно красивой. У нее были маленький носик и пухлые, как у Кай, губы. От Джоэла ей достались голубые глаза и светлые волосы до середины спины, выглядевшие всегда так, словно какой-то темпераментный молодой человек разметал их мгновение назад в неистовом любовном действе.

В свои двадцать два Пейджи была столь же современной, сколь Сюзанна – старомодной. Младшая сестра была упрямой и дерзкой, у нее были лексикон портового грузчика и поистине безграничная уверенность в себе. Сюзанна подавила привычный приступ зависти, которую она ощущала всегда, находясь рядом с сестрой. Она кивнула на меню.

– Морское ухо здесь готовят просто здорово. А можно и авокадо заказать с крабовым мясом.

– Я буду гамбургер, – равнодушно ответила Пейджи.

Сюзанна заказала себе маги-маги – рыбу, полюбившуюся ей во время частых поездок на Гавайи вместе с Джоэлом. Когда официант отошел, она заговорила о том, ради чего, собственно, и пригласила Пейджи:

– Ты обдумала мое предложение? Сегодня у нас вечер по случаю пятидесятивосьмилетия отца. Знаю, он будет рад, если ты придешь.

– Король Джоэл тебе сам это сказал?

– В этом не было необходимости. Я в этом и так уверена.

Сюзанна ни в чем таком не была уверена, но должна же она положить конец затянувшемуся отчуждению. Как раз сейчас ее сестра обитала в убогой квартире с неким Конти Довом, претендующим на звание рок-певца.

Пейджи нетерпеливо убрала с лица прядь волос.

– И как тебе не надоест бегать вокруг и разыгрывать из себя эдакую добропорядочную тетушку? Пошла ты… Ясно?

По невозмутимому лицу Сюзанны никто бы не догадался, насколько ей неприятно слышать эту наглую матерщину, вылетающую из очаровательного ротика. И в то же время она подумала, как было бы здорово хотя бы раз в жизни бросить в лицо кому-нибудь такие грубые слова. Какие ощущения может принести подобная свобода? Что чувствуешь, когда твое не отягощенное планами будущее словно чистый холст, который можно покрывать смелыми пьянящими мазками своей собственной кисти?

– Он твой отец, – рассудительно произнесла Сюзанна. – И ваш разрыв длится слишком долго.

– Ровно двадцать два года.

– Я не это имела в виду. Я говорю о твоем уходе из дома.

– Я не уходила, Сюзанна. Его величество вышвырнул меня вон. Конечно, я и сама уже была готова смыться, так что можешь не смотреть на меня с такой жалостью. Лучшим событием в моей жизни был уход из этого мавзолея!

Пейджи достала сигарету из пачки, которую бросила на стол, и прикурила от дешевой пластиковой зажигалки. Сюзанна отвела взгляд в сторону. Сигареты убили их мать, и она не могла смотреть, как Пейджи курит.

– Слушай, ты можешь оставаться там и разыгрывать Королеву Замка для Папочки Короля, если тебе это так нравится. Сдувай с него каждую пылинку, устраивай дни рождения, выноси после него дерьмо – но это не для меня!

«Конечно, не для тебя», – подумала Сюзанна. За восемнадцать месяцев Пейджи успела вылететь из колледжа и сделать аборт. Джоэл наконец потерял терпение и заявил, что она не переступит порог его дома, пока не сможет вести себя как отвечающий за свои поступки взрослый человек.

Официант принес заказ – отварную маги-маги для Сюзанны и бургер с жареным картофелем для Пейджи. Пейджи сразу же навалилась на свой гамбургер, стараясь не смотреть на рыбу под соусом со сливками и миндалем на тарелке Сюзанны и не думать о том, какой у маги-маги замечательный вкус. С тех пор как отец приказал ей покинуть Фалькон-Хилл, Пейджи не позволяла себе ничего более экзотичного, чем пицца с анчоусами. Проглоченный кусок гамбургера камнем опустился в желудок в довершение ко всем тем многолетним обидам, которые она испытывала, находясь в тени своей идеальной сестры, занявшей ее место в сердце ее собственного отца, когда она была еще слишком маленькой, чтобы защитить себя.

Пейджи наблюдала, как Сюзанна ловко управляется с рыбой. Сестра вдруг напомнила ей те портреты девятнадцатого века, которые она изучала по истории искусства, пока ее не отчислили из колледжа, – портреты тонких худосочных женщин, проводящих в шезлонгах остаток жизни после рождения маленьких инфантов с синюшными губами. Но Пейджи тут же призналась себе в обманчивости этого образа, поскольку Сюзанна, казалось, обладала неистощимой энергией – особенно по части совершения добрых дел, вроде спасения своей сестры, погрязшей в рок-н-ролле и сексуальной распущенности.

Пейджи с трудом сдержала желание протянуть руку над столом и взъерошить эти вечно аккуратно уложенные золотисто-каштановые волосы, разорвать этот безупречно сшитый костюм. Если б Сюзанна хотя бы раз завизжала или вскрикнула, Пейджи было бы с ней проще. Но Сюзанна никогда не теряла самообладания. Она всегда была спокойна и холодна – папочкин образец дочери. Сюзанна всегда говорила правильные вещи, всегда поступала правильно и теперь совершала один из своих самых правильных поступков, выходя замуж за абсолютно правильного человека – мистера Кэльвина Прилепи-Его-Себе-На-Задницу Терокса.