Текст книги "Темная королева"

Глава седьмая

Арианн вывела пони из монастыря. Шарбонн заперла за ней ворота. Девушка сомневалась, что Мари Клэр была бы довольна, если бы узнала, что она обошлась без сопровождения Шарбонн, но было уже поздно, и женщине, которую утром ожидало много дел, следовало поспать.

Арианн и сама устала до смерти. Хотелось вскочить в седло и скорее попасть домой. Но с Орешком это было вряд ли возможно. Мири права: пони старел. Арианн надо бы его пожалеть, даже если это означало, что придется вести его по улицам в поводу, пока они не дойдут до дороги, которая вилась из гавани в глубь острова.

Она вряд ли доберется домой до раннего утра, но Арианн не впервые приходилось бывать вне дома так поздно. Она часто ездила после захода солнца, торопясь к постели тяжелобольных. Здесь, на своем острове, она всегда чувствовала себя в безопасности.

По крайней мере, до сегодняшней ночи.

Ведя Орешка вниз под залитую лунным светом гору, она тесно прижималась к пони, помня о висевшем на боку тайном грузе – кожаном кошельке капитана Реми с его смертельно опасным содержимым.

Когда она всего несколько часов назад ехала в монастырь, остров Фэр казался самым спокойным местом на свете. Теперь даже сад лекарственных растений у лавки аптекаря приобрел зловещие очертания: в нем слишком много закоулков, в которых кто-то мог затаиться, слишком много кустов, под которыми можно прятаться.

«Говорят, что у Темной Королевы глаза повсюду».

На ум пришли слова Мари Клэр. Арианн невольно скользнула рукой по шее и нервно затеребила цепочку с кольцом Ренара. Она со страхом почувствовала, что в темноте кто-то есть, кто-то следит… выжидает. Арианн с трудом удерживалась от того, чтобы не броситься обратно под надежное укрытие монастыря.

Хватит! Она не позволит Екатерине запугать себя, бросить тень на окружающий мир, на ее остров.

Орешек остановился, оперся на нее, собираясь уснуть прямо на дороге. Арианн шлепнула его и, грустно улыбнувшись, прошептала:

– Правильно. Давай обопрись о меня. Все опираются. Как хотелось бы и мне опереться на чье-нибудь плечо.

– Я не сгожусь? – прогремел из темноты низкий голос.

У Арианн сердце ушло в пятки, она бросила поводья. К ней приближалась массивная фигура. Огромные плечи, могучие руки. Арианн открыла рот, собираясь закричать, но мозолистая ладонь плотно закрыла ей рот.

– Все нормально, милочка. Это всего лишь я.

С бешено бьющимся сердцем она смотрела на графа де Ренара. Лунный свет высвечивал резкие черты его лица. Он медленно отнял руку от ее рта, как бы нежно погладив губы. Откуда, черт возьми, он взялся? Словно по колдовству возник из-под земли.

Арианн пораженно раскрыла глаза при мысли, что, выражая свои чувства, теребила металлическую цепочку. Неужели она непроизвольно… Нет, это абсурдно, невозможно…

Она, споткнувшись, изумленно отшатнулась от Ренара.

– М-месье граф! Откуда вы? Я… я вас не вызывала. – Потом нерешительно добавила: – Или вызвала?

– На этот раз нет, – с еле заметной усмешкой ответил Ренар.

– Но в таком случае, что вы здесь делаете?

– Ищу вас, – спокойно произнес он, словно оба находились на какой-нибудь летней ярмарке и потеряли друг друга в толпе.

Испуг Арианн уступил место злости за страх, который она пережила из-за него.

– Значит, это вы, как я чувствовала, следили за мной. Вы меня преследовали.

Ренар пожал широкими плечами:

– А что мне оставалось делать, когда я решил, что моим видам на вас угрожает соперник?

– Соперник? О чем, в конце концов, вы говорите?

– Мой друг Туссен сообщил мне, что видел вас ехавшей с другим мужчиной, и я испугался, что вы, может быть, назначили ему свидание под луной.

Такая фантазия была до того нелепой, что Арианн невольно расхохоталась.

– Это была Шарбонн, женщина, которая работает в монастыре. Верно, она довольно крепкая и рослая, но если бы она узнала, что ваш друг принял ее за мужчину, то расквасила бы ему нос. Она часто сопровождает меня, когда я хожу в монастырь Святой Анны.

– Теперь понимаю. Я видел, э-э… как молодая женщина выпускала вас из ворот.

– И вы все это время были там, выслеживая меня? Ренар сконфуженно потер шею:

– Боюсь, что вел себя как ревнивый дурак.

– Само собой, – угрюмо подтвердила Арианн. – И к тому же бессмысленно. Чтобы ревновать, надо быть влюбленным.

– Нет, лишь очень сильно желать кого-то и быть исполненным решимости защитить то, что мое.

Арианн только оставалось покачать головой, находя это неотрывное преследование все более непостижимым.

– Но я не ваша, – возразила она. – И вы не имеете права шпионить за мной. Что бы вы сделали, если бы я была на свидании с другим поклонником?

– Отбил бы у него охоту. Вы не ожидаете, что я буду за вас драться?

– Разумеется, нет. Я не из тех женщин, из-за которых дерутся мужчины.

– Так из каких же вы?

– Из благоразумных, кто латает головы, когда драка кончается.

– Вы недооцениваете свои прелести, милочка.

Ренар погладил пальцами изгиб ее щек. Прикосновение было нежным, но Арианн отстранилась.

Она отвернулась и, когда Ренар своими огромными лапами обнял ее за плечи, напряглась. Он наклонился так, что она чувствовала его дыхание, и прошептал на ухо:

– Простите меня, я очень плохо себя вел.

Арианн старалась не поддаться на раскаивание в его голосе. Но это стоило большого труда, особенно когда он повернул ее лицом к себе. Его взгляд в кои-то веки был открытым и искренним.

– Извините, что обидел вас, – мрачно произнес он. – И так вас напугал. Хотя меньше всего хотел этого.

– Я не столько испугалась, сколько удивилась, – ворчливо призналась она. – Вообще-то довольно странно, но я больше пугаюсь, когда вы мечетесь по моей большой гостиной. – Она окинула взглядом его огромную фигуру, могучие плечи. – Почему-то кажетесь не совсем ручным, чтобы держать вас в помещении.

– А почему бы вам меня не приручить? – проворковал он, привлекая ее к себе.

Она, посмеиваясь, высвободилась из его объятий:

– Сомневаюсь, что мне это по силам, месье.

К ее облегчению, Ренар воспринял отказ от его ухаживаний довольно добродушно.

– Итак, если вы не направлялись украдкой на романтическое свидание, что же тогда замышляли? Не думаю, что монастыри запросто принимают посетителей, особенно в такое время.

Арианн с наигранной скромностью потупила глаза:

– Видите ли, поскольку у меня такой неотступный поклонник, я подумала накинуть вуаль.

– Арианн. – Хотя Ренар фыркнул на ее игривый ответ, в его голосе прозвучала нотка, свидетельствующая о том, что он не удовлетворен этим уклончивым объяснением.

Чтобы выиграть время на обдумывание, она ускользнула от Ренара и сделала вид, что хочет взглянуть на пони, хотя Орешек вряд ли пошевелился, с тех пор как она его оставила. Она погладила его морду, как бы успокаивая. «Глупо», – подумала Арианн. Пони почти спал.

Услышав позади себя скрип сапог Ренара, она напряглась. Но он бережно повернул ее к себе и тихо спросил:

– Дорогая, у вас неприятности?

Мягкость и деликатность, с какими это было сказано, обезоружили ее. В его взгляде было столько доброты и тепла, что у Арианн перехватило дыхание от слез.

– Скажите, что случилось, – уговаривал он. – Позвольте мне помочь.

Арианн еле удержалась от сумасшедшей мысли рассказать все ему. В грубых чертах Ренара чувствовалось, что он повидал жизнь и хорошо ее знал. Вряд ли что могло устрашить этого человека, даже Темная Королева.

Арианн пришлось заставить себя вспомнить, как мало она, по существу, знает о графе де Ренаре. Она не имела представления о его политических и религиозных представлениях или даже об отношении к черной магии. Больше всего вынуждала к молчанию мысль об этом перстне, о том, что за любую помощь Ренара придется платить.

Избегая его требовательного взгляда, она сказала:

– Ничего не случилось. Меня часто просят прийти в монастырь, даже по ночам. Мари Клэр, мать-аббатиса, предоставляет изолятор всем, кто нуждается в помощи. Один проезжий в пути получил повреждение, и я ездила оказать ему помощь.

В известной мере это было правдой. Арианн осмелилась взглянуть на Ренара. Не поняла, поверил он ей или нет, но он явно остался недоволен сказанным, ибо нахмурился.

– Вам не следует бежать на помощь всякому пострадавшему встречному. Это, черт возьми, слишком безрассудно, Арианн.

– Большинство людей обычно считают меня благоразумной и осмотрительной. А вы считаете безрассудным постараться вылечить кого-либо?

– Может быть… для женщины. Часто между признанием женщины святой или ведьмой лежит слишком тонкая грань. Вы должны научиться быть более осторожной. Когда станете моей женой, я буду на этом настаивать.

– Но я не собираюсь быть вашей женой, месье.

Глаза его потемнели, на лице было написано такое отчаяние и нетерпение, что даже у Арианн дрогнуло сердце. Но он заставил себя улыбнуться, черты его лица разгладились, приняв обычную маску невозмутимости.

– Ах, да, – протянул он. – Кажется, постоянно об этом забываю.

– Похоже, что вы к тому же забыли об условиях нашего соглашения. Вы же обещали вернуться к себе в замок.

– Я не помню, что обещал именно так.

– Обещали. Или что-то очень близкое к тому. Заверяли, что оставите меня в покое, если я буду носить ваше кольцо.

– И вы его еще носите?

Арианн потянула книзу накидку и показала кольцо на цепочке.

Ренар вздохнул.

– Прекрасно. Я буду соблюдать свою часть нашей договоренности. То есть, как только благополучно доставлю вас домой.

– В этом нет необходимости, месье.

Но Ренар, рассмеявшись, прервал ее. Он указал на Орешка – опустив голову, закрыв глаза, пони тихонько похрапывал.

– Похоже, моя госпожа, ваш надежный боевой конь заснул.

Дорога к Бель-Хейвен вилась между деревьями, словно серебряная лента, небрежно брошенная беспечной юной красавицей. Тишину ночи нарушал лишь размеренный стук копыт Геркулеса.

Сколько бы хлопот ни испытывал Ренар со своим конем раньше, теперь, кажется, тот подчинился хозяину. Одной рукой Ренар крепко держал поводья, другой поддерживал сидевшую перед ним в седле Арианн. Девушка никогда не могла так удобно чувствовать себя на лошади, как это получалось у Мири. Ей было бы спокойнее ехать на Орешке, но, к сожалению, выдохшегося пони пришлось оставить в гостиничной конюшне.

Теперь, когда они достигли самого темного и заброшенного участка дороги между гаванью и ее домом, Арианн невольно радовалась, что согласилась с предложением Ренара, с благодарностью думала о том, что он, такой сильный, рядом, пусть даже чуть похоже на то, что она укрыта под крылом могучего дракона.

Арианн переменила положение и украдкой взглянула на Ренара. В голове не укладывалось, что он ночью следил за ней, до того исполненный решимости владеть ею, что готов силой вырвать из рук другого мужчины.

Она понимала, что она не из тех женщин, кто побуждает на такие поступки или вызывает ревность. Преследование ее Ренаром можно было объяснить лишь странной решимостью взять ее в жены.

Но зачем? Она слышала немало чудовищных историй о его деде, о множестве крестьянских девушек, которых против их воли тащили в постель старика. Говорили, что чем сильнее женщина сопротивлялась, тем больше удовольствия получал старый граф. И, тем не менее, она не могла не вспомнить наставление Мари Клэр. «Ты уж чересчур рассудительна, приписывая человеку грехи его деда».

Арианн надеялась, что аббатиса права, но попытки Ренара принудить ее к супружеству слишком напоминали ей старого графа. Правда, она находила в Ренаре такие черточки характера, как доброта и чувство юмора, которыми старик не обладал. Но за добродушными улыбками часто могло скрываться что-то дурное. Если бы она знала о Ренаре побольше… если бы могла прочитать по его глазам.

Дорога впереди сужалась, и Ренар натянул поводья, пустив коня шагом. При этом он, должно быть, уловил испытующий взгляд Арианн, потому что удивленно глянул на нее из-под тяжелых век:

– Не волнуйтесь, душенька. Я действительно везу вас домой и не пытаюсь вас украсть. По крайней мере, сегодня.

– Откуда мне знать? – ответила она. – У вас, Довиллей, не самая лучшая репутация, когда дело касается женщин. Ваш дед потащил к алтарю последнюю беднягу-невесту, после того как уже ее обесчестил.

Ренар натянуто улыбнулся:

– Милочка, я не люблю, когда меня сравнивают с моим дедом. Между мною и стариком не было большой привязанности.

Арианн ждала, надеясь, что он, возможно, скажет что-нибудь еще. Иногда лучше всего дать человеку выговориться, если помолчать. Но на Ренара это не действовало. Он лишь откинулся в седле, вернув на место привычную маску. Молчание затянулось, и Арианн была вынуждена продолжить разговор.

– Я слыхала… что… то есть на материке говорят… говорят, что ваш дед прогнал вас, потому что вы… вы…

– Совершил некое тяжкое, ужасное преступление? – закончил он за нее. – Сам факт моего существования в глазах старика был преступлением. Он осуждал, что я появился на свет, осуждал все, что я делал.

Ренар говорил, как всегда, высокомерно растягивая слова, но Арианн улавливала в них нотку горечи.

– Он вряд ли бы одобрил ваше желание жениться на мне, – заметила она.

– Ни капли не сомневаюсь, – с мрачным удовлетворением согласился Ренар.

Тогда не по этой ли причине он так упорно добивается ее руки? Арианн, к своему удивлению, почувствовала, что разочарована.

– Если бы я стремился ублажить старика, – продолжал Ренар, – то выбрал бы одну из дам, которых собрал у себя в замке.

– А почему не выбрали? Что стало с вашим судом Париса?

– С этим покончено. В конце концов, именно вы говорили, что выбирать жену таким путем глупо.

– Что до меня, то ненамного разумнее выбирать женщину, которую видел лишь раз, заблудившись и лесу.

– Но я всегда знал с первого взгляда, чего хочу.

– Особенно если это нечто такое, что могло бы привести в ярость вашего деда?

Ренар бросил на нее проницательный взгляд:

– А-а, значит, вас волнует, что я выбрал вас себе в невесты, только чтобы лишний раз досадить теперь уже покойнику. Я бы, возможно, поступил так, когда мне было восемнадцать, но думаю, что с годами я немного поумнел.

– Тогда почему, Ренар? И больше не надо того вздора, что скажете об этом в брачную ночь.

Ренар с непроницаемым видом погрузился в молчание. Потом пожал плечами:

– Не знаю. В нашей встрече в тот день было что-то… необычное. Вроде того, что найти вас оказалось делом судьбы.

Арианн разглядывала его с неподдельным разочарованием. Неужели он вправду верит в такие вещи, как магические кольца и судьба? Даже если верит, это не имеет значения, потому что она сама решительно этому не верила.

– Наши судьбы, кажется, не совпадают, месье, – возразила она. – Я уже склонна считать, что стара для замужества.

– Да вы сущий младенец.

– В таком случае позвольте мне познакомить вас с некоторыми богатыми вдовушками постарше, из тех, кого я знаю.

Ренар лишь рассмеялся.

– Нет, я уже нашел свою невесту. По крайней мере, если вы решили остаться незамужней, я могу быть спокоен, что мне не надо волноваться из-за поклонников?

Он пытался придать вопросу шутливый тон, но Арианн почувствовала, что ему не совсем безразличен ее ответ.

Арианн хотела сказать, что у нее куча поклонников, красивых и напористых, но ответила со свойственной ей откровенностью:

– Да, к сожалению, есть и другие претенденты на руку. Есть месье Леклу, страдающий подагрой и влюбленный в мои припарки. Потом месье Бонэр, настоятель, который хотел бы повысить свой социальный статус, женившись на дочери рыцаря. И, наконец, имеется месье Тайлебуа, банкир из Сан-Мало, которому мой отец должен кучу денег и который был бы рад погасить долг, получив взамен меня.

– И эти люди портят вам жизнь? – пристально глядя на нее, мягко спросил Ренар.

Месье Тайлебуа, конечно, портил, он был до того настойчив что Арианн не отваживалась бывать на материке. Это стало одной из причин, по которым она почти перестала бывать в имении отца.

Арианн небрежно полсала плечами:

– Сама с ними справлюсь.

Наклонившись, Ренар проговорил ей на ухо:

– Не надо, милочка. Достаточно прибегнуть к кольцу, и я избавлю вас от всех трех ничтожеств. Поверьте мне.

Его дыхание щекотало шею, вызывая ощущение тепла, близости, соблазняя еще теснее прильнуть к нему. Интересно, что она почувствовала бы, если бы он коснулся губами?..

Смутившись собственных своевольных мыслей, она ответила с легким смешком:

– Месье, благодарю вас за предложение, но я могу постоять за себя. Я не из тех беспомощных дамочек, которым нужно, чтобы рыцарь скакал им на помощь всякий раз, когда они роняют платок.

– Увы, я начинаю это понимать, мадемуазель.

От его исполненного приятного удивления и в то же время восхищенного взгляда у Арианн запылали щеки. Она испугалась мысли, что такое взаимное поддразнивание доставляет ей удовольствие.

Оставшуюся часть поездки она скромно молчала и почувствовала облегчение, когда за поворотом дороги на фоне неба возникли очертания квадратной башни Бель-Хейвен.

Ворота были открыты, как всегда бывало, когда Арианн поздно возвращалась домой. Ренар въехал во двор, но, вместо того чтобы направить Геркулеса к конюшне, подъехал к фасаду дома.

В окнах зала светились свечи, Агнес или одна из горничных, несомненно, ждали ее. «Так же, как они ожидали маму», – с болью подумала Арианн.

Ренар остановил Геркулеса и соскочил с седла. Протянув руки, легко поднял Арианн, словно она весила не больше ребенка. Встав на землю, девушка чуть пошатнулась, сохраняя устойчивость на твердой земле. Но когда Ренар крепкими руками придержал ее за талию, мягко отстранилась.

– Благодарю вас, месье, что доставили меня домой, но уже поздно, и я не могу пригласить вас в…

– Я на это и не рассчитывал. Хотел только с вами попрощаться.

Он взял ее руку, намереваясь поднести к губам.

– Мне хорошо знакомы ваши штучки, месье, – сказала она, отдергивая пальцы, прекрасно помня о том, что было в прошлый раз, о смятении, которое вызвал первый в ее жизни бесцеремонный поцелуй.

Сверля ее глазами, Ренар нахмурил брови.

– О, дорогая, – с неподдельным раскаянием прошептал он. – Ваш первый поцелуй? Я жажду испросить у вас прощения. Я был грубой скотиной. Если бы знал, то был бы нежнее. Так позвольте мне исправиться.

Прежде чем она успела увернуться, Ренар заключил ее в объятия.

– Не надо, Ренар, – слабо запротестовала она, так что даже сама еле слышала собственный голос.

Не отрывая глаз, он наклонился к ней. Она почувствовала на лице его дыхание, но не было сил отвернуться. Его глаза, как и руки, влекли ее к себе. Исходящий из самой глубины прикрытых тяжелыми веками зеленых глаз неотрывный взгляд почти гипнотизировал.

Он, к ее удивлению, поразительно нежно коснулся губами ее губ, так нежно, будто они были из тончайшего полотна.

Его руки такие сильные и надежные. Позади остался ужасный день, – ссоры с сестрами, волнения по поводу растущего долга и теперь это вызывающее тревогу дело, связанное с капитаном Реми и Темной Королевой. Теплые губы Ренара искушали забыть обо всех заботах.

Он терпеливо раскрывал ее губы, пока она не почувствовала сладостное тепло его губ и ее дыхание не смешалось с его. Он теснее привлек ее к себе, по телу пробежала волнующая дрожь, казалось, что ее мягкое податливое тело идеально слилось с его мускулистой фигурой. Она обвила руками его шею и сначала робко, а потом страстно прижалась губами к его губам, ошеломленная разливающимися по телу новыми неведомыми ощущениями. Сердце бешено билось в одном ритме с его сердцем.

Губы Ренара становились все требовательнее, его страсть, казалось, овладела ею без остатка: то нежно, то более требовательно, то дразняще отступая назад, то, сливаясь с ее языком в пламенном танце. Как будто… как будто он занимался с ней любовью не более как посредством поцелуя.

Щеки пылали, кровь кипела, она еще теснее прильнула к нему, словно ей было мало его твердого тела. Наконец-то Арианн поняла, как можно соблазнить женщину.

Неуверенно оторвала от него свои губы. Но пока еще не было сил оторваться от Ренара. Все еще не отдышавшись, она, трепеща, оставалась в его руках.

Ренар, глядя сверху вниз, улыбнулся:

– Как, на этот раз лучше?

Арианн, не зная, что ответить, смогла только пристально посмотреть не него. Он снова наклонился к ней, и у нее дрогнуло сердце. Она не поняла, была ли разочарована или почувствовала облегчение, когда он только легко коснулся губами ее лба.

– У вас довольно… измученный вид, милочка. День был очень длинным. Ступайте-ка лучше домой. Ложитесь спать.

Она полубессознательно кивнула и заковыляла прочь, почти не слыша его тихое «Спокойной ночи». Войдя в парадную дверь, плотно ее закрыла.

Ожидавшая ее Агнес задремала и тихо похрапывала в мамином кресле. Арианн обрадовалась этому. Это давало возможность прийти в себя, дать остыть пылающим щекам.

Глубоко вздохнув, она оперлась спиной о дверь. Только теперь до нее полностью дошел смысл поразивших ее слов Ренара. «О, дорогая. Ваш первый поцелуй? Я жажду испросить у вас прощения. Я был грубой скотиной».

Ее первый поцелуй? Откуда Ренар вообще узнал? Как будто… как будто читал ее мысли, читал ее глаза.

Невероятно. Она не знала никого на свете, кроме Дочерей Земли, кто бы обладал этим умением. И, уж конечно, ни одного мужчины.

С тревожно стучащим сердцем Арианн приоткрыла дверь и выглянула наружу. Но Ренара уже не было, и коня и всадника поглотила ночь.

Арианн потрогала пальцем висевшее на шее кольцо, разглядывая его с новым предчувствием беды.

– Что же ты, черт возьми, за человек, Ренар? – прошептала она.

В «Чужеземном путнике» было темно и тихо. Хозяин, прислуга и постояльцы давно спали. Все, за исключением одного. В окне спальни на втором этаже мерцал свет.

Для такой скромной гостиницы комната была хорошо обставлена. Удобная кровать с толстым перьевым матрацем выглядела соблазнительно, но Ренар не проявлял желания забраться под одеяло. Льющийся в окно лунный свет освещал его крупную фигуру, вычерчивая напряженные черты склонившегося над столом лица. Он одну за одной зажигал пять свечей. Четыре светящихся фитилька, дабы призвать четыре стихии – огонь, воздух, землю и воду. Пятый представлял человеческую душу.

«Пять свечей, расположенных в виде пентаграммы под луной, усилят любой заговор, – всегда повторяла старая Люси. – Пять свечей рассеют тьму… или привлекут ее».

Тьму обольщения.

Губы Ренара растянулись в мрачной улыбке. Поколебавшись, он зажег последнюю свечу, как загипнотизированный, уставился на крошечные язычки пламени.

Виделись ему не только свечи, но и широко раскрытые после поцелуя глаза Арианн. Говоря по правде, он был потрясен. Ренар не помнил, чтобы всего лишь в поцелуе было столько страсти.

Когда он прочел в глазах Арианн, как неуклюже вел себя при первом поцелуе и тем испортил дело, то твердо решил исправиться. И никак не ожидал, что получит такое наслаждение, вкусив ее губы и впервые возбудив в своей благоразумной колдунье вкус желания, а в себе такой неутолимый голод.

Он страстно желал провести с ней ночь, держать в своих руках, научить целоваться, тело было готово научить и большему. Он собрал в кулак всю волю, чтобы отпустить ее, но ясно видел, что для начала дал подходящий урок.

Он поступил как порядочный человек, позволил ей убежать в дом, о чем теперь жалел, потому что не только Арианн усвоила урок. Этот поцелуй научил и его некоторым вещам: он понял, что его колдунья была не такой строгой, как казалось, но и не такой открытой.

Арианн была глубоким кладезем страсти, которую ему очень хотелось познать. Кроме того, она обладала неожиданной способностью утаивания, что расстраивало его планы. У этой женщины был от него секрет, который он никак не мог прочитать по глазам.

«К счастью, есть и другие способы, Жюстис», – казалось, лукаво нашептывал ему на ухо голос Люси.

Ренар вытряс на ладонь часть содержимого небольшого кожаного мешочка. Сухие лепестки жасмина, душистые, нежные, безобидные сами по себе, но если соединить их с определенными компонентами…

Гостиничная дверь с шумом распахнулась, оборвав тайные мысли Ренара. Когда Туссен, тяжело топая, вошел в комнату, Ренар бросил мешочек, повернулся и двинулся навстречу, стараясь закрыть собой выложенную на столе пентаграмму из свечей.

По Ренар мог бы устроить в комнате шабаш ведьм, и Туссен вряд ли заметил бы. Старик был не в настроении. Прежде чем хлопнуть за собой дверью, он, тихо ворча, бросил на Ренара сердитый взгляд.

– Хорошенькое дело для моих лет просидеть полночи в конюшне.

– Сам напросился, – напомнил ему Ренар. – Я вытер Геркулеса, напоил. Нечего было больше с ним нянчиться.

– Но я в жизни не видал, чтобы бедняга был так взмылен. Не думаю, что ему нравится, когда в соседнем стойле стоит пони. Ему было явно не по себе.

– Пони уберут, утром вернут госпоже Шене. Осмелюсь сказать, что этот дьявол был расстроен, потому что на этот раз ему не удалось снова сбросить меня, отбить мне задницу. Мы довольно жарко повздорили, куда ехать, после того как я оставил Арианн в Бель-Хейвен.

Что бы ни толкнуло Геркулеса на послушное поведение, оно осталось позади. Старая Люси всегда говорила, что четвероногие твари куда умнее и чувствительнее, чем думают о них люди.

Ренар нахмурился:

– Знаю, покажется смешным, но я почти уверен, что конь подумал, что я возвращаю его сестренке Арианн. Пока не пришло время уезжать из Бель-Хейвен, не было никаких проблем. А тут затряс головой и заржал, словно звал к себе девочку.

– Это потому, что оба вы заколдованы этими сестрами Шене. – Туссен тяжело опустился на складную скамейку и сдернул один сапог. – Только у тебя, парень, должно быть больше здравого смысла, чем у животного. Невзирая на часы, мотаться по городу, гоняясь за…

Старик внезапно остановился и сощурился, разглядев за спиной Ренара расставленные на столе свечи. Он перестал стягивать сапог.

– Чем… чем, черт возьми, ты здесь занимался, парень?

Ренар притворно зевнул:

– Ждал тебя, чтобы, наконец лечь спать.

Туссен в одном сапоге поднялся со скамейки и заковылял к столу. Ренар, чувствуя за собой вину, хотел, было преградить ему путь, но потом ему самому стало неприятно.

Пожимая плечами, Ренар отошел в сторону. Туссен, уставившись на аккуратно расставленные свечи, вздохнул:

– Пресвятая Богородица! Как… как ты мог? Проклятие, Жюстис. Ты же клялся, что оставишь это занятие.

Туссен бросил на него укоризненный взгляд. Трясущимися руками он затушил все свечи, кроме одной. Потом рука упала на кожаный мешочек, на рассыпанные по столу сухие лепестки.

– Ж… жасмин, – дрожащим голосом произнес он.

– Подушить комнату. Воздух здесь довольно затхлый.

– Не держи меня за дурака, парень, – проворчал Туссен. – Я знаю, для чего можно использовать жасмин. Для приготовления средства, усиливающего влечение. Люси часто его делала.

– А-а, моя бабка угощала тебя, верно?

Туссен покраснел до ушей.

– Нет, но иногда обменивала в деревне на какую-нибудь живность или лишний мешок картошки. Продавала это зелье бессовестным мужикам, которые ни перед чем не останавливались, лишь бы овладеть девичьим целомудрием.

– Женщины были не лучше, тоже добивались у Люси зелья, чтобы соблазнять несчастных парней, – отметил Ренар.

– Возможно, и так, но я никогда не думал, что ты тоже прибегнешь к такому грязному обману. – Глаза Туссена больше не пылали гневом, он лишь глядел на Ренара с таким разочарованием, что тот не знал, куда деваться от стыда.

– Черт подери, Туссен. Не смотри на меня так. Это средство лишь усиливает страсть, если она уже существует. Если женщина презирает мужчину, оно не подействует. Но если она чувствует взаимное влечение, что там ни говори, зелье лишь…

Туссен резко оборвал Ренара:

– Согласие плоти не всегда то же самое, что согласие души. Божья истина, парень. Ты что, собираешься завоевать ее таким путем?

Ренар какое-то мгновение смотрел на него с вызовом, потом почувствовал, что краснеет со стыда.

– Приготовление снадобья просто так пришло на ум. Вообще-то я не собирался его делать.

Он, по крайней мере, надеялся, что дело обстоит именно так. Иногда на Ренара находили такие темные мысли, он чувствовал себя чужим даже самому себе, и это его пугало. Он подошел к столу, смел сухой жасмин обратно в мешочек и потуже затянул ремешки, словно можно было наглухо запрятать соблазн.

Ренар одарил Туссена грустной улыбкой:

– Извини. К сожалению, меня всегда увлекала темная сторона магии.

– Знаю, – печально отметил Туссен. – Поэтому и хочу, чтобы ты оставил в покое госпожу Шене и запасы спрятанных у нее книг.

– Давай оставим этот спор. Я тебе уже говорил, Туссен. Она – моя судьба. Арианн будет моей женой.

Пока старик снова усаживался на скамейку, чтобы закончить с сапогами, Ренар продолжал:

– У меня тоже есть причины для тревог. Возможно, у меня нет серьезного соперника, что касается Арианн, но назревает что-то еще. Я не думаю, что она сказала мне правду, почему была вынуждена посреди ночи отправиться в монастырь.

– А не мог бы ты попробовать то, чему тебя учила Люси? – спросил Туссен. – Я никогда не видел вреда в чтении по глазам.

– Я тоже, но, увы, оно не всегда действует. Обычно я проделывал это с Арианн весьма успешно, но не сегодня ночью. Она что-то от меня скрывает.

– Ну, тогда можно прибегнуть к способу, который используем мы, простые смертные. Можно просто спросить у нее, что не так.

– Арианн Шене никогда не поделится со мной. Она мне не доверяет.

– Поразительно! Интересно, почему? – Туссен поскреб седой подбородок. – Если хочешь моего совета, парень…

– Нет, если собираешься портить мне настроение.

Туссен бросил на него сердитый взгляд, но продолжал:

– Если тебе так уж надо, чтобы у твоей дамы было это дьявольское кольцо, по крайней мере, откажись от всяких условий. Завоюй ее доверие. Расскажи о себе всю правду.

– Даже о старой Люси? – бросил Ренар.

Туссен хладнокровно выдержал его пристальный взгляд.

– Особенно о Люси.

Ренар покачал головой:

– Не сказал бы, что это умная мысль. Я имел возможность убедиться, что в отношениях между мужчиной и женщиной правдивость может крайне переоцениваться.

– Ей-богу, такие настроения действительно достойны твоего покойного деда.

Ренар зло прикусил губу. Он знал, что если разговор продолжится в том же духе, то закончится очередной ссорой.

Он погасил свечу и повалился на постель. Туссен долго стоял не двигаясь. Потом, невесело вздохнув, улегся на свое ложе.

Еще долгое время, после того как Туссен стал похрапывать, Ренар лежал с открытыми глазами, раздраженно размышляя над словами старика.

Что бы там ни говорил старик, он, Ренар, не был похож на своего деда и не собирался тащить Арианн за косы. Возможно, он несколько переборщил, когда вздумал воспользоваться тем снадобьем, но если мужчину вешать за дурные мысли, то пришлось бы перевешать все мужское население земли.