Текст книги "Сердце, полное любви"

Глава 2

Когда Уитни и ее отец вышли из офиса, к ним тут же подбежала обеспокоенная Синтия: – Мистер Росс, вы срочно нужны в конференц-зале.

– Но я пока еще работаю с братьями Андреас.

– Роджер сказал: «Как только Герри выйдет из кабинета, он должен прийти к нам, иначе дело Махони развалится по швам».

Отец обернулся к Уитни с беспомощной улыбкой:

– У вас все будет в порядке?

– Конечно, иди и ни о чем не беспокойся. Если мне понадобится помощь, я отправлю тебе сообщение.

– Спасибо. – Герард поцеловал дочь в щеку, подхватил документы и вышел.

Войдя в свой кабинет, Уитни посмотрела на Джи-но. Он лежал в сумке-переноске, посасывая зеленую соску. Взгляд больших темных глаз встретился с ее собственным, и грудь Уитни сдавила боль. Светло-голубые глаза Лайлы были комбинацией ее серо-голубых и небесно-голубых глаз ее мужа, ее золотистые волосы ложились на плечи пушистыми волнами. Уитни обожала заплетать их в косы и украшать разноцветными бантиками.

Боже, она отдала бы все, что имела, каждый день своей оставшейся жизни и каждый вздох, за то, чтобы снова прикоснуться к золотистым кудрям дочери.

Джино заворочался в своей сумке и начал плакать.

– Не плачь, моя радость, – тут же заворковала Уитни, осторожно ставя сумку-переноску на диван и садясь рядом.

Видимо, забота о ребенке похожа на плавание: раз научившись, ты никогда не забудешь, как это делать. Но, к сожалению, эти навыки вызывали к жизни воспоминания о Лайле: ее ночные колики, первый день рождения, когда она очень испугалась, увидев столько незнакомых людей одновременно, то как она купала ее, укладывала спать, любила ее…

Была ее мамой.

– Не плачь, не плачь, моя радость…

Она прикрыла глаза, стараясь взять себя в руки.

Джино плакал все громче, поэтому Уитни осторожно достала малыша из сумки и прижала к груди. Он пах детским лосьоном и был мягким, словно пух из крыльев ангела. Уитни закрыла глаза, вспоминая свою маленькую дочку, планы на будущее, которые она строила. Она попыталась думать о чем-то другом, но разрывающие сердце картины продолжали возникать в ее памяти, сопровождаемые звуками, которые когда-то наполняли ее сердце радостью: смех, детское гуление, первые слова – «папа», «мама», «деда», «киса».

Маленький мальчик внимательно смотрел на ее лицо.

– Наверное, тебе сейчас очень страшно? Я уверена, тебе понравилось жить у моей мамы, но ты наверняка скучаешь по своей собственной… – Произнеся эти слова, она поняла, как фальшиво они звучат. Разве можно словом «скучаешь» выразить чувство потери самого близкого человека? Хотя он еще не понимает, что его родители погибли, ее сердце разрывалось, потому что она прекрасно знала, каково это. Ты остался совсем один. Ты напуган. Ты хочешь к маме или к тому, рядом с кем почувствуешь себя в безопасности.

За последние три года Уитни ни разу не чувствовала себя в безопасности. Когда ее муж покончил жизнь самоубийством, прихватив с собой на тот свет их маленькую дочь, все, во что она верила, рассыпалось в прах.

Она снова стояла лицом к лицу со своим худшим кошмаром, со всепоглощающим чувством вины. Сколько бы ее психолог ни повторял ей, что она ни в чем не виновата, Уитни не слушала. Она не смогла защитить свою дочь – какие могут быть оправдания?

Никто не знал, специально ли Берн посадил Лайлу в машину, заполненную угарным газом, в тот роковой вечер, когда он решил покончить с собой. Предполагали, что он усадил Лайлу в детское кресло, собираясь куда-то отвезти, но потом, уже находясь в помутненном состоянии рассудка, забыл об этом.

Это объяснение устраивало всех, кроме Уитни. Если все признавали, что Берн, все глубже погружаясь в темные воды депрессии, начал сходить с ума и поэтому забыл, что с ним в наполненной газом машине находится невинный ребенок, то почему она раньше не поняла, что он слишком болен, чтобы заботиться об их дочери? Что было настолько важным в те последние месяцы, что интересовало ее больше, чем безопасность собственного ребенка и признаки того, что ее муж перешел черту?

Требовательный крик Джино вернул Уитни к реальности. Она правда хотела заботиться о нем, любить его, но каждое прикосновение к этому ребенку будило воспоминания о Лайле и ужасающее чувство вины, с которым она не могла справиться.

Уитни быстро поменяла Джино подгузник, но вместо того чтобы взять малыша на руки, положила его обратно в сумку-переноску. Она очень надеялась, что ее неспособность прикасаться к Джино – временное явление и скоро она сможет преодолеть его, ведь он не виноват в смерти ее близких. И Мисси хотела, чтобы она позаботилась о ее маленьком сыне…

Она достала из кармана пиджака чуть помявшийся синий конверт, распечатала его и начала читать:

«Дорогая Уитни!

Так странно сейчас писать эти строки. Надеюсь, тебе никогда не придется прочесть это письмо, но сегодня мы со Стефаном составляем завещания. У нас есть маленький сын. Мы должны были решить, кто будет заботиться о Джино, если нас не станет. Стефан сказал, что он хочет, чтобы опекуном стал Дариус, но мне эта идея не кажется слишком хорошей. Я сомневаюсь, что Дариус когда-нибудь захочет жениться, а это значит, что у Джино никогда не будет матери. Но отговорить Стефана от назначения опекуном именно Дариуса я не смогла. Все, чего я добилась, – это сделать тебя соопекуном Джино. Так что, если со мной и Стефаном что-то случится, Дариус станет новым папой Джино, а ты – мамой.

Прошу, люби его, Уитни, потому что я не уверена, что Дариус догадывается о существовании этого чувства.

Мисси».

Уитни вздохнула и стерла текущие по щекам слезы. Записка была короткой и содержала простую материнскую просьбу – любить ее ребенка.

Она взглянула на Джино. Этот малыш сначала переехал из семейного особняка в Греции в дом ее родителей, а теперь должен снова переехать. Наверняка происходящее пугало его, ведь его передавали от одних незнакомцев к другим, а его любимая мамочка все не приходила. И никогда больше не придет. Его жизнь должна как можно быстрее войти в нормальное русло, а окружение должно стать стабильным. И только она может позаботиться об этом, иначе велика вероятность того, что Джино будут воспитывать няни и гувернантки, а потом преподаватели какой-нибудь отдаленной школы-интерната. Никто, кроме нее, не сможет заставить Дариуса видеть в брате нечто большее, чем голос на совете директоров.

Она должна стать частью жизни этого малыша, должна заботиться о нем, любить его.

– У тебя были сложные дни, но теперь все будет хорошо, – прошептала она, ласково погладив Джино по голове. – Я обещаю позаботиться о тебе.

Сердце Уитни снова болезненно сжалось. Как она может обещать что-либо этому ребенку, если не смогла защитить собственную дочь?

* * *

Дариус позволил себе еще пару минут просто сидеть, закрыв глаза и собираясь с мыслями, а затем вышел из кабинета и попросил секретаршу позвать Россов.

Через пару минут дверь открылась, но в кабинет вошла только Уитни Росс. В руках она несла сумку-переноску с Джино, а через плечо у нее была перекинута объемная сумка с детскими вещами.

– Я сказала, что смогу начать работать в вашей компании уже сегодня, но сейчас я поняла, что тогда некому будет позаботиться о Джино. Кроме того, у меня дома нет ничего из того, что необходимо маленькому ребенку: ни колыбельки, ни коляски, ни детского стульчика… Мне нужно срочно сделать заказ, чтобы к вечеру все необходимое уже доставили.

– Конечно, – кивнул Дариус.

Увидев ее, он вновь почувствовал возбуждение и сейчас был готов сделать все, что она скажет. Но если он позволит влечению руководить своими поступками, то Уитни сделает так, как удобно ей, не беря в расчет его интересы. Он ведь хочет, чтобы Джино стал частью его жизни, и Уитни должна научить его, как стать для него хорошим отцом. Осталось придумать, как это организовать.

Дариус видел только один выход: какое-то время они должны пожить вместе, хотя бы пару недель.

– Я много думал о нашей совместной опеке над Джино, и мне не кажется хорошей идея передавать его друг другу, как эстафетную палочку.

– И что вы предлагаете? Оставить его в отеле?

– Нет, конечно, но нам нужен план.

– Мы обязательно разработаем его в ближайшее время, но сегодня Джино нужно где-то ночевать, а ни у одного из нас нет детской кроватки. Кроме того, нужно как можно скорее нанять для него няню. Если, конечно, у вас нет скрытого опыта общения с маленькими детьми, о котором мне ничего не известно.

– Напротив, мне придется попросить вас научить меня заботиться о Джино. Может быть, мы могли бы некоторое пожить вместе? – собравшись с духом, предложил Дариус.

– Что?

– Понимаете, я унаследовал поместье Монток. Это настолько большой дом, что, живя вместе, мы с вами не будем мешать друг другу, но при этом сможем заботиться о Джино и обсуждать по ходу все возникающие вопросы.

Уитни молчала. Дариус не знал, то ли его предложение застало ее врасплох, то ли оно показалось ей смешным и она из вежливости не хотела его комментировать. Желая подтолкнуть ее к решению, он продолжал:

– Естественно, это не будет продолжаться вечно, только в эти выходные. За это время малыш сможет познакомиться с нами обоими. Кроме того, в поместье есть слуги, которые смогут помочь ухаживать за Джино.

Выражение ее лица стало задумчивым, а затем, решив что-то для себя, она кивнула. Дариус радостно улыбнулся этой маленькой победе, но битва была еще не закончена. Ему нужно было полностью перетянуть мисс Росс на свою сторону.

Повинуясь внезапному внутреннему импульсу, он шагнул к ней и заглянул в сумку-переноску, где лежал его маленький братик. Его темные глаза внимательно изучали лицо Дариуса поверх зеленой соски.

– Какой он хорошенький, – невольно улыбнулся он.

– Да, он очень милый. Хотите его подержать?

– Да, конечно.

Соглашаясь, Дариус не просто хотел понравиться Уитни. Он должен стать хорошим отцом для Джино, и начать учиться этому он может прямо сейчас.

Уитни поставила сумку на диван, расстегнула защитные ремни и осторожно вытащила ребенка.

– Джино, сейчас я передам тебя твоему старшему брату, – серьезно сообщила она ему.

Дариус рассмеялся, глядя на эту сцену:

– Вы представляете меня ему?

– Да. И готовлю его к тому, что сейчас он попадет на руки к незнакомцу.

– А он поймет это?

– Конечно, – кивнула Уитни.

– Ух, какой тяжелый! – выдохнул Дариус, когда малыш оказался у него на руках.

– Да, большинство шестимесячных младенцев довольно пухлые.

Дариус нервно рассмеялся:

– Мужчины в нашей семье всегда славились хорошим аппетитом.

Уитни отвела взгляд, не зная, что ответить.

Пристроив Джуно поудобнее, Дариус продолжил:

– Хоть мой отец и Мисси бывали в Монтоке лишь наездами, они должны были оборудовать детскую для Джино, так что нам не придется волноваться о том, где он будет спать. А вы сможете осмотреться в поместье, убедиться, что дом достаточно большой, чтобы мы могли жить там, практически не встречаясь друг с другом.

Уитни старалась не показывать, каким облегчением стало для нее неожиданное предложение Дариуса. Ей было страшно представить, как бы прошла сегодняшняя ночь, если бы она осталась наедине с Джино: плачущий в кроватке малыш, и она, парализованная страхом, не способная даже прикоснуться к нему.

Нужно срочно нанять няню, а это тоже непросто, ведь не каждая согласится раз в несколько дней мотаться между поместьем Монток и Сохо. Но как иначе она сможет скрыть факт, что боится прикасаться к Джино. Держать его на руках. Чувствовать его запах. Даже находиться с ним в одной комнате. Слава богу, что она не одна является опекуном Джино, а значит, будет кому позаботиться о нем, пока она не преодолеет свой страх. Не важно, что он не умеет обращаться с детьми, она воспитает из Дариуса образцового отца.

Словно в подтверждение этой идеи, Дариус пощекотал Джино животик, и он весело загулил и засмеялся в ответ. Они определенно нравились друг другу. А значит, она сможет переложить на широкие плечи Дариуса большую часть дел, включающих в себя прикосновения к малышу. Кроме того, у него есть слуги. Джино такой очаровательный, что никто из них не сможет устоять перед его обаянием. Каждая горничная, повар или садовник будут рады присмотреть за ним, покормить его или искупать.

– Хорошо, Дариус, – с улыбкой кивнула она. – Мы проведем эти выходные в вашем поместье.

Его победная улыбка напомнила ей о еще одной мелочи, которую она не приняла в расчет, – их тянет друг к другу, а она добровольно согласилась жить с ним.

К счастью, у него большой дом. Будет проще держать себя в руках и не наделать глупостей.

Глава 3

Подъезжая к Монтоку, Дариус позвонил в поместье, чтобы предупредить служащих об их скором приезде. Закончив говорить, он повернулся к Уитни:

– Там есть детская.

– Правда? Это замечательно.

– Да. Мой отец и Мисси переехали туда за пару недель до несчастного случая.

Печаль сдавила грудь Уитни – она все еще тосковала по подруге.

– Значит, возможно, там есть и няня?

– Нет, их няня была гречанкой и сразу после похорон вернулась домой.

– Жаль.

– Не страшно. Уверен, будет не слишком сложно найти другую, – беспечно улыбнулся Дариус, держащий на коленях сумку-переноску с мирно посапывающим Джино.

Уитни планировала начать уроки обращения с ребенком прямо в лимузине, но Джино, похоже, не собирался в ближайшее время просыпаться, а значит, занятия придется отложить. Ничего, главное, что Дариус выразил желание помогать ей.

Лимузин подъехал к воротам огромного особняка, окруженного облетевшими деревьями, сгибающимися под порывами холодного январского ветра.

Уитни передала вышедшему из машины Дариусу сумку-переноску и последовала за ним к главному входу. Они вошли в большой, отделанный белым мрамором холл, где их уже встречала улыбчивая пожилая женщина в аккуратном черном костюме.

– Уитни, знакомьтесь, это миссис Такер, наша экономка, – с теплой улыбкой представил ее Дари-ус. – Миссис Ти, это Уитни, дочь Герарда Росса.

– Приятно с вами познакомиться, дорогая, – кивнула она.

Уитни мягко улыбнулась в ответ:

– Мне тоже очень приятно, миссис Такер.

– Мы подготовили для вас комнату для гостей в правом крыле. Жофре заберет из лимузина ваши вещи и отнесет их туда.

– Спасибо, – кивнула Уитни. – А где детская?

– В левом крыле, недалеко от спальни мистера Андреаса.

– Няня тоже будет жить рядом с детской?

– Да, для нее там есть специальная комната.

Все это было неправильно. Не только из-за неожиданного прилива ревности при мысли о том, что какая-то женщина будет жить всего в паре шагов от спальни Дариуса, но и потому, что сама Уитни почувствовала себя отделенной от Джино. Пока они ехали в Монток, она ни о чем не спрашивала Дариуса, но теперь, когда он отселил ее в другое крыло, в комнату, которая находилась далеко от комнаты Джино, она не могла молчать.

– Почему моя спальня так далеко от детской?

– Я просто предположил, что вы захотите немного отдохнуть в уединении, особенно учитывая, что миссис Такер любезно согласилась помогать нам с Джино, пока мы не найдем постоянную няню, – обезоруживающе улыбнулся Дариус. – На это время она переедет в комнату няни.

Казалось, он говорил искренне, но Уитни не должна была забывать, что перед ней успешный бизнесмен и опытный манипулятор. Без умения виртуозно лгать он не смог бы преуспеть в своем деле.

– Есть ли еще свободные комнаты рядом с детской?

– Да, конечно.

– Тогда я хотела бы, чтобы мои вещи перенесли в одну из них.

Дариус внимательно посмотрел на нее, и в его ониксовых глазах заплясали бесенята. Уитни почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Дариус Андреас был не только успешным бизнесменом, но и сногсшибательно красивым и сексуальным мужчиной. Она чувствовала, что его влечет к ней, а что может быть лучшим афродизиаком для женщины, чем осознание того, что ее хочет такой сильный, властный и привлекательный мужчина?

И она, в своем беспокойстве за Джино, упустила одну важную деталь: она только что потребовала, чтобы ее поселили в двух шагах от его спальни.

Уитни заставила себя вежливо улыбнуться, делая вид, что не замечает пылающего взгляда ониксовых глаз, скользящего по ее телу.

– Я серьезно отношусь к своим обязанностям, Дариус. Я рада, что Джино будет находиться рядом с няней, которую мы наймем для него, но я тоже хочу быть рядом с ним. Не забывайте, что по завещанию мы оба являемся его опекунами.

– Значит, вы хотите жить в комнате рядом… с моей? – Его темные глаза вспыхнули, когда он произносил последние слова.

Сердце Уитни стучало как барабан, но она заставила себя безмятежно улыбнуться и кивнуть:

– Да.

– Что ж, как скажете. Миссис Такер попросит Жофрея перенести туда ваши вещи.

С этими словами он зашагал к лестнице, аккуратно неся сумку-переноску, в которой мирно посапывал Джино. Уитни на негнущихся ногах последовала за ним, молясь, чтобы он не заметил ее смятения.

Войдя в детскую, она застыла, словно парализованная охватившими ее чувствами. Если бы не цвет обоев, она могла бы подумать, что оказалась в спальне Лайлы – там были точно такие же мебель и игрушки. И запах был тот же.

Дариус растерянно огляделся и посмотрел на Уитни в поисках совета:

– По-моему, Джино нужно сменить подгузник. Я готов сделать это сам, но только под вашим чутким руководством.

Захваченная водоворотом воспоминаний, Уитни не сразу осознала, что он обращается к ней. Она снова видела Лайлу, стоящую в ее кроватке, зовущую свою мамочку, вспоминала, как прятала в глубине шкафа рождественские подарки так, словно едва научившаяся ползать дочка могла попытаться их разыскать.

С трудом заставив себя вернуться к реальности, Уитни с улыбкой кивнула Дариусу:

– Я с удовольствием помогу вам. – Она была рада, что он проявил инициативу, потому что сама она сейчас совершенно не была готова прикасаться к Джино.

Оглядевшись, она увидела пеленальный столик.

– Отнесите его туда. Ой, кажется, мы оставили сумку с подгузниками в машине, – нахмурилась она.

– Жофрей сейчас ее принесет. Но здесь тоже должна быть пачка. Перед приездом я приказал купить все необходимое для ребенка. – Одной рукой удерживая завертевшегося Джино, Дариус с сомнением открыл ящик под столешницей. – А вот и они! Что теперь?

– Снимите с него ползунки.

Дариус быстро расстегнул пуговки, но замешкался, пытаясь выпутать из рукава маленькую ручку Джино.

– Осторожнее, будьте с ним нежнее.

– Хорошо, – кивнул он и глуповато улыбнулся. – У него такая шелковистая кожа.

Уитни с тоской подумала, что именно эта мысль пришла ей в голову, когда она в первый раз держала на руках новорожденную Лайлу.

– Я знаю. Теперь расстегните липучки на памперсе и снимите его.

Дариус быстро справился с этой задачей, с ощутимым облегчением заметив:

– Просто мокрый.

– Хорошо, – рассмеялась Уитни. – Выбросите подгузник в контейнер слева от стола, теперь наденьте на Джино новый памперс и чистую пижамку.

Дариус с успехом следовал ее инструкциям, отвечая на все замечания обаятельной улыбкой. В душу Уитни вновь закрались сомнения: он был слишком милым, слишком сильно хотел позаботиться о Джи-но и произвести на нее впечатление.

– Удивительно, что вы хотите научиться это делать, – осторожно заметила она.

Он ответил ей прямым, открытым взглядом ониксовых глаз.

– Джино теперь член моей семьи.

– И в вас проснулся отцовский инстинкт? – Уитни не смогла скрыть сарказма в голосе, но ее можно было понять: одинокий богатый мужчина, вдруг загоревшийся желанием позаботиться о чужом, в сущности, ребенке, – это аномалия.

– Мой отец никогда не уделял мне и моим братьям внимания, и я не хочу, чтобы и Джино прошел через подобное. Если я должен заменить ему отца, я сделаю все от меня зависящее, чтобы он был счастлив.

– Значит, вы собираетесь научиться делать все?

– Эй, я только что поменял подгузник. Разве это не говорит о серьезности моих намерений? – рассмеялся Дариус.

Но Уитни все равно не оставляло беспокойство. Возможно, он действительно не хотел, чтобы Джино рос без отца, но она была уверена, что им двигали и другие мотивы, о которых он предпочел умолчать, – об этом кричали все ее инстинкты профессионального адвоката.

– Хорошо, тогда с завтрашнего утра начнем интенсивный курс обучения, – пообещала она.

Дариус рассмеялся в ответ, но Уитни не шутила. Она хотела заставить его провести с ребенком максимальное количество времени, чтобы он в полной мере осознал, с чем ему предстоит столкнуться в скором будущем.

Дариус тем временем поднял Джино на руки и ласково поцеловал его в пухлую щечку.

– Спокойной ночи, малыш, – сказал он и передал его Уитни.

В то же мгновение, как пахнущий детским мылом малыш в мягкой зеленой пижамке оказался в ее объятиях, прошлое вихрем образов закружилось вокруг нее. Ощущение прижавшегося к ее груди маленького тельца разрывало ей душу. Смех Лайлы эхом звенел в ее ушах. Смех, который она никогда больше не услышит.

– Спокойной ночи, Джино, – чуть хрипло сказала она, надеясь, что Дариус не заметит дрожи в ее голосе, и осторожно положила засыпающего мальчика в кроватку.

Она хотела плакать. Ей так не хватает ее малютки – разве это сложно понять?

Нет, несложно, и наиболее разумным выходом из сложившейся ситуации будет рассказать Дариусу о том, что произошло с Берном и Лайлой. Ей не нужна его жалость, но уже сейчас очевидно, что ей непросто будет заботиться о ребенке. Так или иначе, скоро Дариус узнает обо всем.

Но сейчас не время начинать подобный разговор. Она до сих пор не уверена в том, какие мотивы им движут. Прежде чем открыть ему душу, Уитни должна была присмотреться к Дариусу, понять, что он за человек. Если он хочет разлучить ее с Джино, она не собирается преподносить ему такую возможность на блюдечке. Лучше дождаться, когда он сделает ошибку или, наоборот, убедит ее в том, что его забота о малыше исходит от чистого сердца.

Джино начал засыпать, и Дариус кивнул в сторону двери:

– Уже поздно, давайте я покажу вам вашу комнату, а потом мы пойдем ужинать.

– Простите, но я слишком устала, чтобы что-то есть, – покачала головой Уитни, следуя за ним.

– Да? – явно расстроился Дариус. – А я попросил повара приготовить фаршированного цыпленка.

– Фаршированного цыпленка? – изумленно переспросила она. Как он узнал, что это ее любимое блюдо?

– Пока вы собирали вещи, я позвонил мистеру Россу и уточнил, что вы любите. Это меньшее, что я мог сделать как джентльмен, ведь вы согласились провести здесь выходные со мной и Джино.

– Спасибо, надеюсь, я смогу получить кусочек завтра? – растерянно улыбнулась она.

– Конечно. А вот и ваша комната. – Дариус повернулся к ней, и уголки его губ поползли вверх в медленной сексуальной улыбке.

В это мгновение Уитни почувствовала себя школьницей, вернувшейся после свидания и застывшей на пороге родительского дома в ожидании прощального поцелуя. Предвкушение этого сладостного момента стучало у нее в висках и пылало в крови, постепенно перерастая в более страстное, взрослое желание. Очень давно ее тело не реагировало на мужчину подобным образом, и Уитни совсем забыла это приятное томление.

Но Дариус не пошел дальше улыбки. Сбросив внезапно охватившее его оцепенение, он нажал на ручку двери и первым вошел в отделанную в теплых зеленых и желтых тонах гостиную, по центру которой стояла уютная зеленая софа в окружении кресел и столик из вишневого дерева. В проеме двери виднелась спальня с поистине королевских размеров кроватью под золотистым балдахином.

Эти уютные комнаты настолько отличались от ее серебристо-голубой спальни в Сохо, что на секунду Уитни показалось, что она попала в другой мир.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Дариус.

– Нет, все замечательно, – улыбнулась она. – Уверена, мне здесь будет хорошо.

– Позвольте убедиться, прежде чем я вас покину, что все действительно в порядке.

Он прошел по гостиной, внимательно оглядываясь по сторонам, миновал ее и вошел в спальню. Было видно, что служащие приложили максимум усилий, чтобы сделать пребывание Уитни в поместье приятным, предугадать ее желания.

Уитни почувствовала себя немного неловко, когда Дариус шагнул в комнату, где она проведет эту ночь. Это было так странно – стоять рядом с мужчиной, к которому испытываешь непреодолимое сексуальное влечение, когда он вдруг решил проверить, правильно ли заправлена твоя постель. Кожу Уитни чуть покалывало от желания почувствовать прикосновение его сильных рук.

Наверное, все дело в том, что она уже очень давно не была наедине с настолько привлекательным мужчиной.

Но его лицо оставалось серьезным, а внимательный взгляд скользил по огромной кровати, изящным столикам, книжным полкам, небольшому диванчику у окна в поисках изъянов.

Осмотрев спальню, Дариус заглянул в ванную, и тут на его лице появилось смущенное, растерянное выражение, которое Уитни никак не ожидала увидеть. Ванная была, несомненно, великолепна. Отделанная белым мрамором с Калькутты, она сияла в свете позолоченных ламп, а глубокая, похожая скорее на бассейн ванна обещала Уитни долгий отдых в пушистой пене после этого долгого, безумного дня.

Дариус посмотрел на нее и тут же отвел взгляд, но она успела заметить странное выражение в его глазах. Оглядев ванную еще раз, она почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Женщина видит в этом великолепии идеальное место для релаксации и отдыха, а мужчине в голову приходят мысли о совсем других занятиях.

Их взгляды встретились, и Уитни показалось, что у нее внутри началось извержение вулкана – жаркие потоки лавы заструились по ее телу, наполняя огнем каждую клеточку. Тот же огонь она видела в ониксовых глазах Дариуса.

Она попыталась напомнить себе о том, что это нормальная реакция женского организма на такого яркого и привлекательного мужчину, даже поздравила себя с тем, что вновь, после трех лет одиночества, может испытывать подобные чувства.

Но все это не имело значения. Уитни давно решила, что больше никогда не позволит себе влюбиться, не даст другому человеку такую власть над собой.

Кроме того, все это сексуальное притяжение могло быть лишь изощренной игрой. Возможно, Дариус притворяется, что она интересна ему, чтобы усыпить ее бдительность, перетянуть на свою сторону.

– Что ж… Раз вы устали, я, пожалуй, пойду, у меня еще много дел.

– М-м-м… – Разве человек, который хочет воспользоваться своей привлекательностью, не попытался бы остаться и пофлиртовать? Но Дариусу, похоже, не терпелось уйти. Неожиданно для себя Уитни почувствовала острое разочарование. – Да, конечно, – ответила она, растянув губы в улыбке.

Вслед за ним она вернулась в гостиную. У самой двери Дариус обернулся. Они стояли так близко, что Уитни могла рассмотреть золотистые точки в его темных глазах и черные волоски отросшей за день щетины. Он смотрел сверху вниз в ее серо-голубые глаза. Ощущение, что за этой сценой должен последовать прощальный поцелуй, не покидало Уитни. Напряжение между ними нарастало.

В первый раз после самоубийства мужа Уитни не думала о собственной разбитой на куски жизни. Подобные мысли вообще не возникали сейчас в ее сознании, которым полностью овладели эти пылающие ониксовые глаза.

Но Дариус не поцеловал ее. Даже не попытался этого сделать. Резко отстранившись, он прерывисто вздохнул и быстро вышел, закрыв за собой дверь.

Что ж, из этой ситуации Уитни сделала два вывода: во-первых, Дариуса Андреаса, несомненно, влечет к ней так же, как и ее к нему, а во-вторых, по тому, как он практически убежал из ее комнаты, можно смело утверждать, что он активно сопротивляется этому.

И это хорошо!

Или нет?

Она с отвращением поморщилась, проклиная свою глупость. Эти выходные должны быть посвящены Джи-но, а не неподобающим мыслям о хозяине поместья Монток. Они вместе должны заботиться о Джино, растить его…

Уитни охватило беспокойство. Она не могла сказать Дариусу о том, что произошло с ее мужем и дочерью, не выставив себя несчастной, опустошенной, разочарованной в жизни неудачницей, не способной растить Джино, даже прикасаться к нему. И хотя часть ее осознавала, что все это горькая правда, другая, более осторожная, утверждала, что это признание может стать весьма опрометчивым поступком. Дариус Андреас – богатый, успешный бизнесмен, который во всем ищет выгоду для себя. Если она покажет ему свою слабость, он может попытаться через суд лишить ее опекунства, чтобы самому растить Джино. И тогда она не сможет выполнить последнюю просьбу Мисси, а бедняжку Джино уже скоро отправят в школу-интернат. Нет, она будет бороться за его будущее. Похоже, ей предстоит много споров с Дариусом о том, как растить его младшего брата.

Внезапно шокирующая мысль пришла Уитни в голову, и она обессиленно опустилась на софу. Этот день был слишком утомительным, и у нее не было времени обдумать ее новое положение. Что бы ни случилось в будущем, опекунство неразрывно связало их с Дариусом судьбы.

Они словно были женаты.

Или разведены.

О господи, во что Мисси ее втянула?

Сегодня вечером, как и каждую пятницу, Уитни собиралась заняться стиркой. Вместо этого она согласилась провести выходные в поместье сказочно богатого, потрясающе красивого незнакомца, к которому испытывала непреодолимое влечение. Более того, вместе с ним всю дальнейшую жизнь она должна будет заботиться об их вдруг появившемся общем ребенке.

Да поможет ей Бог пережить все это!