Текст книги "Прими день грядущий"

Пиггот кивнул лысеющей головой:

– Все это так. Но, кроме этого, мне поручено найти для мистера Калпепера жену. Он уже давно безуспешно пытается сделать это, но в западной части Вирджинии женщины – редкость.

– Да что ты говоришь?

Пиггот снова кивнул:

– Раньше женщин привозили туда на кораблях: шестьдесят-семьдесят за рейс. Все, что нужно было сделать, чтобы получить жену, – это оплатить ее проезд, который равнялся ста двадцати фунтам табака. Сейчас это не принято, а у нас в некоторых округах на четырех мужчин приходится только одна женщина. Сами понимаете, это не слишком много для таких молодцов, как колонисты. У меня на руках есть приличная сумма, но я до сих пор никого не нашел. Те, которые подходят, не соглашаются, а те, кто готовы ехать, вряд ли окупят стоимость дороги.

Мужчины от души посмеялись над таким затруднением Пиггота и снова вернулись к игре.

Женевьева собрала осколки и вышла, чтобы выбросить их в мусорное ведро. Когда она вернулась, Рурк все еще стоял в дверях, наблюдая за картежниками.

– Ты не можешь играть, раз тебе нечего больше ставить на кон, – заявил Пиггот Элиоту.

У остальных уже не осталось карт, поэтому игра шла только между ними.

– Я найду что-нибудь, – настаивал Уотни, прижимая свою колоду к груди.

– Так на что же? – неожиданно деловым тоном спросил Пиггот.

Налитые кровью глаза Элиота лихорадочно блестели: он искал выход из этой ситуации. Ему отчаянно хотелось продолжить игру. По выражению его лица было видно, что он уверен в выигрыше.

Женевьева недовольно поджала губы. Она слышала подобный спор уже бесчисленное множество раз. Интересно, что же отец поставит на кон сегодня? Ночную выручку? Или новую железную печку? Девушка так расстроилась, что уронила совок для мусора, который держала в руке.

Уотни Элиот тут же взорвался:

– Чертова девка! Мне нужно подумать, а я никак не могу сосредоточиться из-за всего этого шума, – он дернул дочь за руку. – Убирайся!

Женевьева бросилась к двери, вся пылая от обиды и унижения. Однако чья-то сильная рука преградила ей дорогу.

– Минуточку, – голос Рурка заглушил ругательства Элиота. Молодой человек стоял в дверях, как изваяние, не давая Женевьеве выйти из комнаты. – Я знаю, как решить вашу проблему, мистер Элиот, – он презрительно посмотрел на Уотни.

Тот сощурил глаза:

– И как же?

Рурк прошел в комнату, едва не касаясь головой потолка.

– Насколько я понял, у мистера Пиггота есть с собой деньги, на которые он должен купить жену для своего клиента.

Пиггот решительно покачал головой:

– Может быть и есть, но в долг я не дам!

– Я имел в виду не это. Скажи мне, сколько она стоит? – неожиданно спросил Рурк, кивнув в сторону Женевьевы.

Пиггот, судя по всему, начал что-то понимать, и идея ему явно понравилась. Действительно, если ему удастся выиграть кон, деньги Корнелиуса Калпепера станут его собственными, и окажется, что он не только получит жену для плантатора, но еще и заработает на этом. Пиггот оценивающе посмотрел на Женевьеву, которая в ужасе стояла у стены.

– Слишком молода, – с сомнением произнес он. Уотни довольно улыбался, словно идея принадлежала ему самому.

– Полных семнадцать лет, Генри. Может содержать дом, выполнять всю грязную работу. Кроме того, здесь любой готов поручиться за ее непорочность: всех ухажеров разогнала.

Мужчины рассмеялись, а Женевьева снова залилась краской стыда.

Пиггот с минуту колебался, все еще разглядывая девушку, затем едва заметно кивнул:

– Хорошо. Она подойдет. А теперь покажи карты.

По-прежнему широко улыбаясь, Уотни с явным облегчением открыл свои карты. Это оказались одни трефи. От радости у Женевьевы даже закружилась голова. Все-таки есть польза от того, что отец умеет так ловко передергивать карты. Девушка с ненавистью посмотрела на Рурка.

Пиггот озадаченно погладил свой небритый подбородок.

– Очень хорошо, Уотни, очень хорошо, – он театрально пожал плечами и закатил глаза, а затем почти игриво показал полную руку червей и бубей, которые начисто били трефи. – На этом я кончаю, джентльмены, – добродушно произнес Пиггот. – Утром я появлюсь здесь, чтобы отдать необходимые распоряжения. Девушка должна выйти замуж в Лондоне, по доверенности, – при этом он строго посмотрел на Элиота. – И даже не думай нарушить слово. Девушка моя. У меня есть небольшая компания знакомых матросов с «Благословения», которая, в случае чего, не откажется помочь мне.

Элиот просто не находил себе места от бешенства: он проиграл, и уже ничего нельзя исправить. Игру объявили законной, и все медленно поплелись в пивную. Никто не произнес ни слова, но даже приятели Элиота были поражены низостью того, что только что произошло.

Женевьева находилась в состоянии шока, но, взглянув на резкий профиль Рурка Эдера, сразу пришла в себя.

– Какое вы имели право? – зеленые глаза девушки сверкали ненавистью. – Зачем вы еще торчите здесь?

Рурк казался слегка ошарашенным.

– Я ведь просто предложил. Это твой отец проиграл тебя.

– Что вы за человек, если думаете, что женщину можно вот так запросто продать или купить, как вещь?!

Юноша вдруг стал серьезным:

– Я долго наблюдал за тобой, Дженни, и меня поразила твоя необычность. Поверь, тебе не место в этой грязной таверне, где ты вынуждена прислуживать пьяницам и терпеть отцовские оскорбления. Ты пропадешь здесь. Вирджиния – вот там тебе будет хорошо.

– А кто вы такой, чтобы решать, будет ли мне хорошо замужем за каким-то колонистом, которого я и в глаза не видела?!

Рурк немного помедлил и поправил шляпу; он выглядел вполне довольным собой.

– Поживем – увидим, Дженни, – многозначительно проговорил молодой человек и вышел из таверны.

Между тем Уотни продолжал в одиночестве сидеть за столом и потягивать пиво. Мысль о том, что десять минут назад он проиграл дочь, не так расстраивала его, как перспектива потери ее помощи в кабаке. Когда Уотни посмотрел на Дженни, в его пьяных глазах не было ни раскаяния, ни просьбы о прощении.

– Я всегда знала, что ты – дрянь, – как можно спокойнее сказала Женевьева, изо всех сил стараясь скрыть свой ужас и отчаяние. – Теперь же я вижу, что у тебя нет ни малейшего понятия о приличии.

– Ну-у, девочка, так с отцом не разговаривают, – попытался урезонить ее Уотни.

Но Женевьева была уже не в силах сдержаться и, наконец, дала волю своему гневу. Ее глаза сверкали от бешенства, голос дрожал.

– Не называй себя моим отцом! Что я видела от тебя, кроме ругани и оплеух? Да ты ни разу не сказал мне ласкового слова! Я ничуть не удивлена, что ты проиграл меня! Я с радостью поеду в Вирджинию, если это означает, что больше я тебя никогда не увижу!

Она оставила Уотни с открытым от изумления ртом и побежала по «черной» лестнице наверх, где ее ждала мать.

– Женевьева, ты сама не знаешь, что говоришь!

Девушка в смятении остановилась. Бедная мама… В своей жизни она не знала ничего другого, кроме как подчиняться мужу-тирану и рожать для него одного за другим детей. Ее грехом был грех невежества: женщина не представляла, чего еще можно хотеть от жизни.

– Я знаю, тебе будет трудно без меня, мамочка, – сказала Женевьева, взяв себя в руки. – Но, возможно, это и к лучшему. Без меня мальчики снова пойдут работать в порт.

Она с презрением подумала о братьях, которые за месяц не сумели заработать и дневной зарплаты.

– Неужели ты обязательно должна ехать? – робко спросила мать.

Женевьева стиснула зубы. Но почему мать проявила слабость, почему не остановила эту дикую игру? Напротив, она восприняла события со свойственной ей апатией, равнодушием и показала свою полную беспомощность.

Девушка вздохнула:

– Я ложусь спать.

Женевьева оставила мать и направилась в свой закуток, чтобы остаться наедине с невеселыми мыслями: завтра она по доверенности выйдет замуж за человека, которого ни разу в жизни не видела.

ГЛАВА 2

Анжела Бримсби поставила на стол чашку и как можно приветливее улыбнулась Рурку. Ей даже не приходило в голову, что они встретятся вновь: ведь она высмеяла идею кузена предъявить права на землю в Вирджинии и практически выгнала его из своего дома. Но теперь обстоятельства изменились, и Рурк оказался как нельзя кстати.

Анжела поздравила себя с этой блестящей идеей, а также с тем, что таким образом ей удастся избежать косых взглядов той ветви семьи, к которой принадлежал Рурк: ведь она поможет ему. Сидевший перед ней молодой человек, с копной рыжих волос и глазами, напоминавшими море в шторм, выглядел таким же грубым и первобытным, как та суровая земля, которой он мечтал завладеть.

Анжела терпеливо ожидала реакции кузена на только что сделанное предложение. Однако Рурк молчал, небрежно развалившись в дорогом французском кресле. Улыбка Анжелы несколько поблекла, но женщина упорно пыталась сохранить на лице приятное выражение.

– Звучит несколько рассудочно даже для тебя, Анжела, – наконец мягко заметил Рурк.

– Это абсолютно логичное решение. Если ты в самом деле собираешься стать настоящим фермером, тебе обязательно нужна жена, – Анжела взяла с подноса леденец. – Я уверена, что лучше девушки, чем мисс Мун, тебе не найти. Конечно, ей несколько не хватает стиля, но зато она образована и знает свое место. Мисс Мун вполне подойдет в качестве жены.

– А что скажет об этом Эдмунд?

Лицо Анжелы напряглось:

– У Эдмунда нет на этот счет своего мнения. Но он не станет возражать.

– Все-таки я не могу понять, почему ты так хочешь избавиться от девушки, Анжела? Если она настолько хороша, как ты говоришь…

– Просто мы с мисс Мун несколько не сходимся характерами, – перебила его Анжела. – Итак, каково же твое решение, Рурк? Ты откажешь мне и вернешься в Ист-Энд или согласишься с моим планом? В этом случае я дам тебе возможность честь по чести уехать в Вирджинию, вместе с женой. У тебя будет хорошее начало. Что же тут странного?

Рурк недоверчиво прищурил глаза.

– Не знаю, – медленно произнес он. – Однако чувствую, что здесь не все гладко. Почему твое отношение ко мне так резко изменилось?

Анжела нахмурилась:

– Ты ставишь под сомнение очень щедрое предложение, Рурк. Скажем просто: неожиданно для себя я вдруг поняла, что являюсь твоей единственной родственницей, поэтому я и решила помочь тебе.

Рурк долго сидел молча, прекрасно сознавая, что кузина говорит ему далеко не все. Но также понимал, что другого шанса у него не будет.

– Хорошо, я поговорю с мисс Мун, – наконец сказал он. – Если она согласна, мы сразу решим все вопросы.

Рурк посмотрел на часы в гостиной Бримсби, которые с леденящей душу мерностью отсчитали двадцать минут. Их тиканье болью отозвалось в сердце юноши, напомнив о часах матери. Оказывается, не было необходимости продавать их. Но теперь квитанция находилась у Анжелы, и ему никогда не удастся вернуть семейную реликвию.

Рурк так глубоко задумался, что не заметил, как в комнату бесшумно вошла Пруденс Мун. Она остановилась перед ним, опустив глаза, бледная, одетая во все темное. Рука, которую девушка протянула для приветствия, оказалась холодна, как лед.

– Добрый день, мистер Эдер. Миссис Бримсби рассказала мне о вашем предложении.

– В таком случае, привыкайте называть меня по имени.

– Как вам угодно, – Пруденс скованно присела на краешек стула.

Рурк нахмурился. Поведение девушки заставило его чувствовать себя скорее палачом, чем человеком, явившимся делать предложение.

– Пруденс, – произнес Рурк, стараясь не хмуриться. – Я понимаю, что обстоятельства моего ухаживания, если это можно так назвать, несколько необычны, но надеюсь, что вам понравится Вирджиния. Все говорят, что это истинный рай.

Рурк заметил, что руки девушки нервно теребят платок, и удивленно спросил:

– В чем дело, Пруденс? Анжела уверяла меня, что вы хотите ехать: здесь у вас нет ни родственников, ни средств к существованию.

– Я поеду, мистер… Рурк. Поеду с вами в Вирджинию.

Она выглядела маленькой и хрупкой, но голубые глаза сверкали решимостью.

– Я не хочу обманывать вас, Пруденс. Жизнь в Вирджинии не будет легкой.

– Тяжелее, чем здесь, быть не может, – спокойно и печально возразила девушка. – Давайте поженимся, Рурк.

Юноша широко улыбнулся, и Пруденс поняла, что не пожалеет о своем решении. Несмотря на то, что Эдмунд Бримсби разбил ее сердце, она могла поклясться, что и не вспомнит об этом, если выйдет замуж за такого красавца, как Рурк Эдер.

– Я слышал, что весной морское путешествие переносится гораздо легче, – сказал Рурк Пруденс, когда наемный экипаж вез их в мэрию.

Пруденс равнодушно взглянула на него и ничего не ответила. Несмотря на то, что она искренне хотела выйти замуж за этого человека, ее терзала меланхолия, которая угадывалась и в выражении глаз, и в движениях руки, бессознательно поправлявшей кружева на плечах.

Рурк нахмурился, но тут же улыбнулся, явно что-то вспомнив:

– Кстати, на «Благословении» у тебя будет попутчица: еще одна молодая женщина. Ее зовут Женевьева Элиот.

В глазах Пруденс впервые зажглась искра интереса.

– Женевьева?!

Надо сказать, Рурк поразился, услышав о неправдоподобно близкой дружбе между гувернанткой из Вест-Энда и прачкой из бедных кварталов. Он даже почувствовал, как понемногу отступает раскаяние за то, что произошло вчера вечером в таверне.

– Но как тебе это удалось, Рурк? – спросила Пруденс.

Опустив голову, юноша принялся сосредоточенно рассматривать свои руки.

– Честно говоря, – наконец произнес он, – я не очень горжусь этим. Даже не знаю, что на меня нашло, но я предложил ее отцу сыграть на девушку в карты с человеком по имени Генри Пиггот. Пиггот приехал сюда, чтобы найти жену плантатору из Вирджинии.

Глаза Пиггот округлились от ужаса:

– Как ты мог? О Боже, бедная Женевьева! Зачем, Рурк?!

Он неопределенно пожал плечами:

– Мне ничего неизвестно о твоей подруге, кроме того, что она совершенно чужая на Фартинг-Лэйн. Эта девушка явно не создана для того, чтобы прислуживать грязным бездельникам, которые к тому же смеются над ней да похотливо разглядывают ее. Внезапно у меня промелькнула мысль, что Женевьеве будет гораздо лучше в Вирджинии.

– Но ведь это тебя совершенно не касается.

Рурк на минуту задумался, вспомнив гнев девушки и ненависть, светившуюся в ее изумрудных глазах.

– Боюсь, что раскаяние пришло ко мне слишком поздно, – тяжело вздохнул он. – Но если Женевьеве, отвратительна сама мысль о Вирджинии, я сегодня же встречусь с Пигготом и все улажу.

Пруденс довольно кивнула.

– Так-то лучше, – она пристально посмотрела на своего жениха. – Ты поступил очень глупо, Рурк Эдер, но, по-моему, ты хороший человек.

Молодой человек сначала растерялся от неожиданности, но потом на его лице появилась улыбка.

– А сейчас самое время оформить наши отношения, мисс Мун, – проговорил он, помогая девушке выйти из экипажа.

Женевьева покинула пропитанную канцелярскими запахами контору в глубокой задумчивости. Впереди шествовал страшно довольный свершившимся Генри Пиггот. Для Женевьевы все осталось по-прежнему, но после того, как были подписаны все бумаги и поставлены печати, она превратилась в замужнюю даму – миссис Корнелиус Калпепер из колонии Вирджиния.

– Завтра мы уезжаем в Саутгемптон, – заявил Пиггот, когда они снова оказались на Фартинг-Лэйн. – «Благословение» отходит послезавтра.

– Я буду готова.

Пиггот посмотрел на девушку маленькими проницательными глазками:

– Да уж, постарайся. Кстати, вещей бери с собой как можно меньше. «Благословение» – грузовой корабль, и на нем мало места для пассажиров, – отметав про себя, как бедно одета Женевьева, Пиггот сунул ей в руку несколько банкнот: – Купи все, что нужно для поездки.

Женевьева едва сумела скрыть свое изумление: Пиггот и не подозревал, что дал ей столько денег, сколько у девушки в жизни не было – пять фунтов. Она аккуратно сложила банкноты и положила их в карман фартука.

Неожиданно ее рука наткнулась на забытую там бумажку. Озабоченно нахмурившись, Женевьева достала листок и стала читать. Похожим на паутину почерком, со множеством ошибок описывались какие-то часы в футляре, которые были заложены в ломбард. Теперь Женевьева вспомнила, что Анжела Бримсби приказала ей отнести эту квитанцию Пемброку. Однако в разразившейся потом ссоре про бумажку совсем забыли.

Женевьева поспешила в ломбард, где и предъявила ростовщику злополучную квитанцию. Когда он передал ей часы, девушка принялась их внимательно рассматривать, пытаясь понять, почему Анжела Бримсби так хотела вернуть эту вещь. Часам, судя по всему, было уже несколько десятков лет, но они хорошо сохранились. Особенно была мила луна с полпенни величиной, выглядывавшая в окошко на циферблате. Надпись под циферблатом гласила:

 
Посмотри на эти стрелки,
Проследи за их движеньем:
Ускользает жизнь, и полон
Каждый миг к концу стремленьем.
 

Внезапно лицо Женевьевы озарила улыбка: теперь девушка точно знала, что взять с собой в Вирджинию.

Когда она вышла из ломбарда, часы лежали в укромном месте, в ее корзинке под бельем. Пусть это была совсем маленькая победа над Анжелой Бримсби, но девушка нашла в ней странное удовлетворение. По дороге к отцовской таверне Женевьева вдруг осознала, что она будет работать там последнюю ночь. Неважно, что в Вирджинии ее ожидает судьба иного рода: ничто не могло быть таким унизительным, как существование на Фартинг-Лэйн.

Честно говоря, Женевьева не имела ни малейшего понятия о том, что ее ждет за пределами тесного и дымного Лондона, но при мысли о возможных приключениях девушку охватывало радостное волнение. Мечтательно улыбаясь, Женевьева представила обширные зеленые поля, простирающиеся до самого горизонта, огромный дом плантатора, залитый солнцем сад, где она могла бы наслаждаться тишиной и покоем…

Женевьева так задумалась, что не сразу заметила, что она уже не одна. Чья-то длинная тень пересекла ей дорогу, и девушка услышала свое имя:

– Мисс Элиот!

Она резко повернулась, с удивлением почувствовав, что ее сердце неожиданно и необъяснимо забилось быстрее обычного: прямо перед ней стоял Рурк Эдер. Его волосы в лучах заходящего солнца казались бронзовыми.

– Вы рано пришли, мистер Эдер. Пивная еще не работает.

Лицо юноши было серьезным.

– Я уже достаточно выпил и пришел только для того, чтобы увидеть тебя.

– Зачем? – резко спросила Женевьева. – Проверить, выполнила ли я отцовские обязательства?

– Если бы ты только могла простить меня, я бы извинился. Но поскольку это невозможно, я просто найду Пиггота, заплачу ему то, что должен твой отец, и все будет улажено.

Женевьева изучающе посмотрела на Рурка:

– Это действительно так?

– Да. Знаешь, я, правда, уверен, что в Вирджинии тебе будет гораздо лучше, чем здесь, но решать, конечно, должна ты сама. Нельзя ставить на карты судьбу человека.

– Ваша мудрость несколько запоздала, – с иронией заметила Женевьева.

– Мисс Элиот, послушайте…

Девушка натянуто улыбнулась:

– Больше нет мисс Элиот. Теперь я – миссис Корнелиус Калпепер.

Рурк застыл от неожиданности, не в силах оторвать взгляд от лица девушки, потом еле слышно прошептал:

– Я должен был знать, что Пиггот не станет терять время. Но ведь это всего лишь брак по доверенности. Его можно аннулировать.

– Завтра мистер Пиггот увозит меня в Саутгемптон. Рурк озабоченно нахмурился:

– Остается совсем немного времени…

Негодование Женевьевы все возрастало. Этот человек опять лез не в свое дело.

– Благодарю вас, – холодно сказала она. – Вы уже и так достаточно вмешались в мою жизнь. Кроме того, если бы я сама не хотела уехать из Англии, меня бы никто не заставил это сделать. Возможно, в Вирджинии мне будет лучше. Вы были правы: я ненавижу эти трущобы. Поэтому дайте мне пройти.

Рурк посмотрел на девушку долгим взглядом:

– Ты уверена в этом, Дженни?

Нежность, прозвучавшая в его голосе, поразила Женевьеву, но она тут же гордо вскинула голову и твердо сказала:

– Абсолютно уверена, мистер Эдер. Но не считайте себя благодетелем. Я совершенно не чувствую себя обязанной вам.

– Я и не прошу благодарности, как не смею просить, чтобы ты простила меня. Но я надеюсь, что ты будешь терпеть меня ради Пруденс.

Женевьева остановилась:

– Пруденс? Откуда вы знаете Пруденс?

– Ну, я знаком с ней не настолько близко, насколько человек должен знать свою жену, – просто ответил Рурк.

Лоб Женевьевы покрылся испариной. Чтобы не упасть, она даже прислонилась спиной к стене дома. Тем временем Рурк сбивчиво объяснял, как это произошло. Все ясно: Анжела Бримсби… Эта гадюка, кузина Рурка… Она обманом уговорила его жениться на Пруденс.

– Дженни, с тобой все в порядке? – донесся до девушки голос Рурка.

Женевьева быстро выпрямилась, надеясь, что он не уловил мыслей, промелькнувших у нее в голове, и, глубоко вздохнув, произнесла:

– Просто Пруденс – моя единственная подруга. Я очень рада, что мы вместе поедем в Вирджинию. Но запомните, Рурк Эдер, если вы когда-нибудь хоть чем-то обидите ее, я обязательно узнаю об этом и безжалостно отомщу вам.

К удивлению девушки, Рурк широко улыбнулся:

– Надеюсь, тебе не придется этого делать. Не стоит волноваться. Конечно, у тебя нет причин доверять мне, но, поверь, я буду добр к Пруденс.

– Смотрите же, – натянуто произнесла Женевьева и почти бегом бросилась к таверне.