Текст книги "Джеймисон Майлз"

Глава 5

– Ответь же, ответь! – вопит Эрин.

– Что мне делать? – Всплеснув руками, я впадаю в панику.

– Проклятье! Ответь ему, – требует Молли, хватая трубку.

– Не отвечай! – заикаясь, возражаю я и пытаюсь забрать телефон из ее рук. Молли вцепляется в мобильник и размахивает им в воздухе.

– Отвечай же, женщина! – требует подруга.

Наконец я выхватываю у нее телефон и замираю, глядя на экран, – он все еще трезвонит.

– Я не буду отвечать.

Но тут Эрин вырывает у меня мобильник и нажимает кнопку «Ответить».

– Привет! – говорит она, имитируя мой голос, и сразу передает трубку мне.

– Какого черта! – возмущаюсь я сквозь зубы.

– Привет, Эмили! – слышу я мурлыкающий бархатный голос Джеймисона.

Вытаращив глаза, смотрю в благоговеющие лица подруг. Эрин крестится, словно в церкви, и складывает руки в молящем жесте.

– Привет!

– Ты где? – спрашивает Майлз.

– В баре. – Бросаю взгляд по сторонам, а рукой прижимаю телефон к уху, чтобы лучше слышать Джима. Вот фигня, я же не собиралась говорить ему о своем местонахождении. Вот опять вляпалась как дура! Затаив дыхание, слушаю, что он скажет.

– Я хочу тебя увидеть.

Кусаю нижнюю губу, а Молли шлепает меня по руке, чтобы вывести из нервного ступора.

– Говорю тебе, у меня есть парень, – выпаливаю в трубку. – И я не могу с тобой встречаться.

– Ну что за фигня! – Эрин сквозь зубы жалуется на меня Молли, а она пытается успокоить ее, расчесывая рукой волосы.

– Я же сказал тебе – избавься от него.

– Да что ты о себе воображаешь?!

Молли и Эрин напряженно слушают.

– Выйди на улицу. Мне тебя не слышно, – рявкает Майлз.

Я встаю и иду через весь бар на выход, встаю на тротуаре. Вокруг меня наконец тихо.

– Так-то лучше, – комментирует голос в трубке.

Я рассматриваю вытянувшиеся в ряд машины.

– Что ты от меня хочешь, Джеймисон?

– Я знаю, чего хочу.

– У меня есть парень.

– И я тебе сказал, что надо сделать.

– Это не так-то просто.

– Нет, просто. Дай мне его номер. Я все сделаю за тебя.

Я хмыкаю – ну и нахал!

– Знаешь, от твоего высокомерия просто тошнит.

А вот это уже наглая ложь – не тошнит ни капельки.

– Ты та еще штучка! У меня от тебя весь день стоит. Давай приходи сюда и избавь меня от мучений.

Кровь стучит в висках. Я не сплю? Это все происходит в реальности?!

Пьяная парочка, шатаясь, дефилирует прямо на меня. Приходится отойти в сторону, чтобы они не врезались.

– Извините, – подают они голос.

– Утром я улетаю.

– Повидаться с ним?

– Да.

– Он что, не переехал с тобой в Нью-Йорк?

Делаю непроницаемое лицо. «Проклятье! Зачем я все ему рассказала?»

– Да.

– Когда вы увидитесь, прошу тебя, сделай кое-что для меня.

– Что?

– Спроси его, умрет ли он, если не сможет коснуться тебя снова.

Я хмурюсь.

– Зачем мне его об этом спрашивать? – тихонько говорю я в трубку.

– Потому что есть один мужчина, который чувствует себя именно так. – В трубке раздается щелчок – Майлз отключается.

Я стою, сосредоточенно уставившись в мобильник, и дрожу всем телом.

«Ну, черт возьми, что ж такое!»

Закрываю рот рукой. Поверить не могу, что все это происходит со мной наяву.

Тащусь назад в бар, где две мои новые подруги по-прежнему сидят за столиком. Обе уже просто извелись, ожидая, когда я вернусь.

– Ну что там? – Они почти кричат на меня хором.

Обессиленно валюсь на стул и запускаю руку в волосы.

– Он хотел, чтобы я приехала к нему домой и спасла его от страданий.

– Ни хрена ж себе! – восклицает Эрин. – Можно мне твой автограф?

– Ты же пойдешь? – робко спрашивает Молли. – Прошу-умоляю, скажи, что пойдешь!

Я качаю головой.

– Нет. – И, подумав мгновение, продолжаю: – Джеймисон сказал спросить моего бойфренда, умрет ли он, если не коснется меня снова.

Молли и Эрин слушают очень серьезно.

– Потому, сказал Майлз, что есть такой мужчина, который умрет, если не дотронется до меня снова.

– Чтооо?! – взвизгивает Молли. – О черт возьми, нам срочно нужна текила!

Она встает и исчезает, направляясь к барной стойке.

– Он позвал тебя к себе домой? – верещит Эрин.

Я киваю.

– А ты знаешь, где он живет?

– На Парк-авеню. С видом на Централ-парк.

– Откуда тебе известно?

– «Гугл» в помощь. Раньше он жил в небоскребе One57 – высотке миллиардеров. Но потом переехал оттуда в здание на Парк-авеню. Его квартира стоит миллионов пятьдесят.

– Пятьдесят миллионов?! – ахаю я. – Ты что, серьезно? Как вообще что-то может стоить пятьдесят миллионов долларов? Это же просто фигня какая-то.

Эрин пожимает плечами.

– Да откуда я знаю! Наверное, у него там унитазы золотые или еще что-нибудь.

Я хихикаю, представляя человека, сидящего на золотом унитазе.

Молли возвращается на место и передает мне текилу.

– Выпей-ка это, а потом иди и трахни его хорошенько.

– Не пойду, – отвечаю я резко.

– Ну хорошо, а как ты собираешься завоевать его? – продолжает давить Молли. – Разыгрываешь недотрогу?

– Никакого «завоевать». Утром еду домой и встречаюсь с Робби. – Я тяжело вздыхаю. – Мне надо разобраться с нашими отношениями, и, надеюсь, сюда мы вернемся уже вместе.

Эрин разочарованно округляет глаза.

– Неужели ты не можешь хотя бы порадоваться истории с Джеймисоном Майлзом, как мы с Молли?

– Нет, не могу. И помните – никому ни слова. – Я делаю глоток текилы. – Точно знаю, что случится в истории с Джеймисоном Майлзом. Я разок пересплю с ним, а потом он начнет гоняться за новой жертвой, и меня аккуратненько уволят, чтобы не мешалась под ногами. – С отвращением трясу головой. – Я слишком много вкалывала, чтобы заполучить работу в «Майлз Медиа», а этот тип даже номера моего не попросил, когда мы переспали.

– Господи, ну почему ты такая рациональная? – пренебрежительно вопрошает Эрин.

– Понимаю, это бесит, – вздыхаю я в ответ.

У Молли звонит телефон.

– Прошу, пусть это будет Джеймисон Майлз с его планом Б! – раздраженно фыркает Молли, закатив глаза. – Алло!

Она сосредоточенно слушает, нахмурив брови.

– А, привет, Маргарет! Да, я помню, кто вы. Вы мама Шанель.

Молли улыбается, слушая собеседницу, но вдруг ее лицо вытягивается.

– Что?! – округляет глаза подруга. – Вы серьезно?! – Молли судорожно трет переносицу. – Да, – пытается вставить она, пока собеседница на том конце провода что-то настойчиво твердит в трубку. – Я понимаю, почему вы расстроены.

Молли прищуривается и кивает головой в нашу сторону: «Простите!»

Мы с Эрин хмуро смотрим друг на друга.

– Что случилось? – сдавленно спрашиваю я.

– Насколько я могу быть откровенной с вами? – задает вопрос Молли. Ее глаза расширяются: – О боже, простите меня! – Она слушает и снова произносит: – Нет, прошу вас, не надо идти к директору. Я очень благодарна, что вы позвонили сначала мне.

Молли закрывает глаза.

– Еще раз спасибо, я вам искренне благодарна! Большое спасибо! Я сейчас же с этим разберусь, конечно, да. До свидания!

– Что там? – спрашиваю я Молли.

Она бессильно опускает лицо, схватившись руками за голову.

– Боже ж мой! Это была мама Шанель, той самой девчонки, в которую втрескался сын. Мать порылась в телефоне дочери и обнаружила их переписку довольно откровенного характера.

Я кусаю губы, чтобы не улыбнуться из-за того, что услышала.

– В наше время это же нормально для их возраста? Скажи? – пытаюсь я утешить Молли. – Мне кажется, они все что-то подобное делают.

– Сколько лет девочке? – вклинивается Эрин.

– Пятнадцать, – всхлипывает Молли.

Услышав, я невольно хихикаю. Боже, представить не могу, каково иметь сына-подростка.

Молли набирает номер бывшего мужа.

– Привет, – резко начинает она. – Пойди в спальню сына, возьми его телефон и выброси чертов мобильник в унитаз! Брэд наказан! Навсегда!

Молли слушает в трубку.

Мы с Эрин начинаем хихикать, не в силах удержаться.

– Майкл, – начинает Молли, пытаясь успокоиться, делая глубокие вдохи-выдохи. – Я знаю, что он с ней встречается, и понимаю, что она ему, скорее всего, нравится. Но ему пятнадцать! – злобно шипит Молли. – Возьми этот поганый телефон или готовься, что я сейчас приду и разобью его к чертовой матери! – С такими словами она судорожно бросает трубку и падает головой на стол, изображая, что бьется головой о столешницу.

Мы с Эрин разражаемся хохотом, и я глажу Молли по спине.

– Хочешь еще текилы, Молл? – мягко спрашиваю подругу.

– Да… Хочу. Закажи двойную, – бросает она сердито.

Я стою у барной стойки, смотрю издалека на наш столик и вижу, как Эрин зажимает рот рукой, пытаясь сдержать приступ неконтролируемого смеха.

Опускаю голову, чтобы спрятать дурацкую улыбку на лице.

Все это дико смешно… Потому что происходит не со мной.

– Приветики! – Я улыбаюсь Робби, когда он отпирает мне дверь.

– Приветики! – Он тоже улыбается, обнимая меня. – Вот так сюрприз.

– Знаю. Я соскучилась по тебе, вот и прилетела сегодня домой на один день.

– Заходи. – И он втягивает меня в свой переделанный под жилую студию гараж.

Прошлой ночью я не могла заснуть. Пыталась разобраться в чувствах, не могла перестать думать об этом придурке Джеймисоне Майлзе. А утром проснулась, тут же отправилась прямиком в аэропорт и села на ближайший рейс до дома.

Я стою в крохотной студии Робби и оглядываюсь по сторонам. Кругом валяются пустые коробки из-под пиццы и грязные стаканы.

– Чем ты занимался все это время? – спрашиваю я у своего парня.

– Да ничем особенным. – Робби лежит на постели и приглашающе постукивает ладонью рядом с собой. Я ложусь рядом. Он чуть приподнимается, просовывает руку мне под топ и смотрит на меня сверху вниз.

– У тебя были на этой неделе собеседования?

– Не-а, мне пока что ничего не подходит.

– Любая работа лучше, чем ее отсутствие?.. – хмуро спрашиваю я. – Как думаешь? – уточняю с надеждой.

– Я жду, когда подвернется что-то стоящее. – Робби мягко целует меня.

Пристально разглядываю его и чувствую, как его член твердеет и растет, упираясь мне в ногу.

– Робби, поехали со мной в Нью-Йорк. Там так много разной работы. Полно! Ты начнешь новую жизнь. Мы будем вместе изучать этот город.

Робби резко отдергивает руку от моей груди и отодвигается.

– Ну, не начинай всю эту фигню снова! Я же сказал тебе, что не поеду в Нью-Йорк!

Я резко сажусь на кровати.

– Что тебе мешает?! У тебя здесь нет работы. Что тебя держит? Объясни!

– Мне нравится тут жить. Я не плачу за аренду квартиры, мама готовит. У меня тут все схвачено. С чего вдруг уезжать отсюда?

– Тебе уже двадцать пять лет, Робби.

– Что ты имеешь в виду? – огрызается он.

– Разве ты не хочешь себя обеспечивать, жить самостоятельно и попробовать что-то новое в жизни?

– Нет. Мне и тут хорошо.

– Тебе пора вырасти, – не выдерживаю я, и мы оба резко вскакиваем.

– А тебе пора спуститься на нашу грешную землю, черт побери! Мир не вертится вокруг тебя, Эмили!

– Я хочу жить в Нью-Йорке. – Беру Робби за руку, пытаясь до него достучаться. – Тебе следует увидеть этот город хоть раз. Ты бы его понял и полюбил. Там потрясающая атмосфера – нигде такой не встречала!

– Нью-Йорк – твоя мечта, Эмили, не моя. Я никогда туда не перееду.

Проклятье! Мы с ним словно на разных планетах.

– Как, по-твоему, мы можем быть вместе, если живем в разных концах страны? – решаюсь спросить я.

Робби пожимает плечами.

– Тебе надо было раньше об этом думать. До того как подавала заявление на эту идиотскую вакансию.

– Она не идиотская, Робби! Неужели ты не хочешь поддержать меня в достижении моей мечты? Ты вообще не собираешься съездить со мной в Нью-Йорк? Даже чтобы навестить меня?!

– Я же говорил тебе – не люблю большие города.

– То есть ты говоришь, что если я не буду прилетать сюда, в Калифорнию, то никогда больше тебя не увижу?

Робби пожимает плечами, снова садится и берет в руки пульт от «ПлейСтейшен».

– Серьезно?! – я начинаю закипать. – Я лечу сюда хрен знает из какой дали, чтобы поговорить о нашем совместном будущем, а ты садишься и играешь на своем чертовом «ПлейСтейшен»?!

– Давай заканчивай со своим нытьем. – Робби закатывает глаза. И невозмутимо начинает играть в «Фортнайт».

– «Заканчивай со своим нытьем»?! – уже не выдерживаю я. – Не желаю жить с твоими родителями, Робби! В твоем проклятом гараже!

– Не живи.

– Что с тобой не так, Робби?! – ору я от возмущения. – Почему ты тратишь впустую свою жизнь? Тебе ведь уже двадцать пять. Пора повзрослеть!

Он снова закатывает глаза.

– Если ты летела в такую даль, чтобы вести себя как последняя сучка, то не стоило беспокоиться.

У меня уже пар валит из ушей от злости.

– Если я выйду сейчас за дверь, Робби, между нами все кончено!

Он поднимает на меня глаза и смотрит в упор.

– Серьезно, – говорю я тихонько. – Хочу, чтобы ты оставался в моей жизни, но не желаю жертвовать своим счастьем, потому что ты из-за какой-то идиотской лени не можешь даже задницу поднять и заняться своей жизнью, своим будущим.

Робби стискивает зубы и поворачивается к игре. И начинает жать на кнопки.

Я слежу за ним сквозь слезы. У меня звенит в ушах. Кровь стучит в висках.

– Робби, ну пожалуйста! – шепчу я. – Поедем со мной.

Он не отрывает глаза от экрана, где в этот момент начинает расстреливать персонажей игры.

– Не забудь закрыть дверь, когда будешь уходить. – Он надевает наушники, чтобы больше меня не слышать.

К горлу подкатывает комок: наконец-то у меня открылись глаза на наши отношения.

Все ложь. Подделка.

Напоследок я окидываю студию долгим взглядом, а Робби продолжает играть на «ПлейСтейшен».

Понимаю: это тот самый момент, когда я решаю для себя, чего стою и чего достойна. И чего на самом деле хочу от жизни.

Я не могу спасти Робби… если он сам не захочет спасти себя.

Мне нужно, чтобы рядом был человек, который готов расти вместе со мной. Хотя я пока не знаю, к чему иду. Но точно не желаю застрять здесь, в гараже его родителей.

Больше не понимаю, что за человек рядом со мной. Ясно одно: я не та женщина, которая ему нужна.

Я та женщина, что хочет жить в Нью-Йорке и делать работу своей мечты.

Меня переполняет печаль. Однако я понимаю, как сейчас поступлю.

Подхожу к Робби и снимаю с его головы наушники.

– Я ухожу.

Он пристально смотрит на меня.

– Ты лучше, чем пытаешься сейчас казаться, – говорю я тихонько.

Робби сжимает челюсти так, что ходят желваки от напряжения.

– Робби, – шепчу я. – Ты можешь больше, чем просто быть бывшей звездой футбола. Тебе надо поверить в себя.

Его глаза ищут моего взгляда.

– Пойди и обратись за помощью к психологу. – Я оглядываю его студию. – Не для нас. Нам уже ничего не поправить, но это нужно тебе самому.

Опустив голову, Робби сидит, уставившись в пол. Я беру его руку в ладони.

– Поехали со мной, – шепчу я в последний раз. – Прошу же, Робби, давай выбираться отсюда… Если не ради меня, то хотя бы ради себя.

– Не могу, Эм.

Мои глаза наполняются слезами, я наклоняюсь к нему и мягко целую. Провожу пальцами по его щетине на подбородке и смотрю прямо в глаза.

– Пойди и найди то, что сделает тебя действительно счастливым, – шепчу я ему.

– Ты тоже, – тихонько отвечает мне Робби. Голос у него грустный. Я понимаю, что он даже не в силах со всем этим бороться. Он осознает, что наше расставание – к лучшему. Оно полно какой-то сладкой горечи. Я улыбаюсь и нежно целую Робби в последний раз. Слезы катятся по моим щекам.

Сажусь в мамину машину и еще некоторое время смотрю на дом, где живет Робби.

Все прошло намного легче и намного тяжелее, чем я себе представляла.

Я медленно жму на газ и выезжаю на дорогу. Не отпуская руль, на ходу вытираю слезы плечом и понимаю, что очередная глава жизни закрыта.

Еду вниз по дороге и долой от Робби Макинтайра.

– Прощай, Робби, – произношу я громким шепотом. – Когда-то нам было хорошо.

Утро понедельника

– А как вы думаете, что случилось бы, если бы вы сообщили в полицию о своих подозрениях? – спрашиваю я.

– Ничего. Совершенно ничего, – отвечает хрупкая старушка. Ей, должно быть, лет под девяносто. Ее седые волосы уложены идеальными горизонтальными волнами в стиле ретро, а платье – восхитительного лилового оттенка. – От полицейских толку нет.

Я прилежно записываю ее ответы в блокнотик. Сегодня работаю «в поле», причем по теме, которую выбрала сама. Недавно на фасадах нескольких домов в этом районе вандалы рисовали сатанинские граффити, а когда их закрашивали или стирали, рисовали снова и снова. Дом этой женщины подвергался их налетам трижды. Когда ее окончательно достало то, что полиция ничем не помогает, она связалась с «Майлз Медиа», и именно мне повезло взять трубку.

– Итак… Расскажите, когда все это началось, – продолжаю я расспросы.

– Еще в ноябре. – Старушка делает паузу, пытаясь вспомнить точнее. – Первый раз это произошло шестнадцатого ноября. Огромный мурал с изображением дьявола.

– Так. – Я просматриваю свои записи. – На что это было похоже?

– На воплощение зла, – отвечает она с отстраненным взглядом. – Чистого зла. Такого настоящего, живого. С огромными клыками и каплями крови вокруг него.

– Это, наверное, вас очень напугало.

– Да, сильно. В ту ночь как раз ограбили ювелирный магазин за углом, поэтому я помню очень отчетливо.

– Ах вот оно что. – Нахмурившись, я делаю заметку в блокноте. Прежде женщина об этом не упоминала. – Считаете, эти два события связаны?

Старушка непонимающе смотрит на меня и молчит.

– Я имею в виду граффити и ограбление, – поясняю ей свой вопрос.

– Не знаю. – Она на мгновение делает паузу, и ее лицо искажается, словно от боли. – Я никогда не думала об этом раньше, но теперь все становится ясно. Полицейские явно в сговоре с бандитами. – Размышляя, женщина начинает расхаживать из стороны в сторону. – Да, да, конечно, теперь ясно, – приговаривает она и хлопает себя по голове.

Гм. Здесь что-то не так. Эта женщина вообще в себе?

– А что вы сделали, когда увидели то граффити на фасаде своего дома?

– Я позвонила в полицию, и мне сказали, что им некогда приезжать на вызовы по всяким там граффити. Что мне надо сделать фото испорченной стены и прислать им по имейлу.

– Вы так и сделали?

– Да.

– Что случилось потом?

– Мой сын отмыл стену кислотой и уничтожил мурал, но через три ночи все повторилось – картинка появилась снова. Только на этот раз другая – с изображением убийства. Какую-то женщину закололи ножом. Это было искусное и сложное граффити, больше похожее на настоящую масляную живопись.

– Ого! – Я продолжаю делать заметки в блокноте. – Как вы поступили?

– Отправилась в полицейский участок и потребовала, чтобы кто-то пошел со мной и посмотрел, как теперь выглядит мой дом. Дом соседа вандалы тоже испортили.

– Так, понятно. – Моя рука едва успевает за ее словами. – Как зовут вашего соседа?

– Роберт Дей Дэниэлз.

Я отрываю взгляд от записей и с удивлением уточняю.

– Его зовут Роберт Дей Дэниэлз?

– Или, может, Дэниэл Дей Робертс? – Ее голос слабеет, она погружается в размышления. – Хм.

Я внимательно смотрю на старушку и жду, пока она решит, как же все-таки зовут соседа.

– Забыла. – Женщина в отчаянии запускает руки в волосы, словно готова вот-вот запаниковать.

– Все хорошо, все хорошо. Я просто пока запишу Роберт Дей Дэниэлз, а чуть позже мы к этому вернемся.

– Да, конечно. – Она улыбается, довольная, что не заставляю ее вспомнить точное имя соседа.

– Что нарисовали на его доме? – продолжаю я.

– Одну из ужасных дьявольских звезд.

– Понятно. А скажите, что полиция сделала на этот раз?

– Ничего. Они даже не приехали посмотреть.

– Они очень заняты, – заверяю я женщину, продолжая записывать. – Расскажите, что произошло, когда появилось последнее граффити.

– Весь дом размалевали красным.

Я отрываюсь от записей и удивленно гляжу на старушку.

– Весь дом был красным?

– Вся улица, все дома на нашей улице.

Меня охватывает смутное беспокойство.

– Это очень странно. – Я хмурю брови.

Женщина наклоняется ко мне как можно ближе, чтобы я одна могла ее слышать.

– Думаете, это проделки самого дьявола? – шепчет она.

– Что? – улыбаюсь я. – Нет, скорее всего, просто дети хулиганят. Вы кому-нибудь еще об этом рассказывали?

– Нет, только вам – «Майлз Медиа». Хочу, чтобы вы опубликовали мой рассказ: пусть полиция наконец обратит на нас хоть какое-то внимание. Боюсь, что дело гораздо страшнее, чем кажется на первый взгляд.

Я медленно беру ладонь старушки в руки, чтобы успокоить.

– Конечно, думаю, у нас достаточно материала; начнем готовить статью.

– Ах, спасибо, моя дорогая. – Женщина крепко жмет мне руку.

– Может, вы еще хотели что-нибудь добавить?

– Только одно: я каждую ночь живу в страхе, что дьявол вернется. Соседи просили, чтобы вы тоже к ним зашли и поговорили об этом.

– Конечно. Отлично! – Я вручаю ей свою визитку. – Если вдруг что-то вспомните, пожалуйста, наберите мне.

– Хорошо, обязательно. – Старушка сжимает в руках карточку.

Потом я иду вниз по улице, опрашиваю еще семерых человек, и их рассказы совпадают. Определенно у меня достаточно материала, чтобы продвинуть статью. Я возвращаюсь в офис и печатаю все, что удалось собрать, а потом передаю информацию Хейдену. Похоже, это отличный материал для выпуска «Горячие новости».

Сижу за рабочим столом, уставившись в экран компьютера. Сейчас четыре часа дня понедельника, и я в полном раздрае. С тех пор как я вчера поздно ночью вернулась в Нью-Йорк, меня мучают приступы чувства вины. И хотя я прекрасно понимала, что наш роман с Робби уже подходил к концу, кажется, мне удалось ускорить этот конец, и наше расставание не стало естественным. Но, с другой стороны, мы уже месяцами топтались на месте. Если я согласилась на эту работу, зная, что Робби со мной не поедет… значит, подсознательно догадывалась, что скоро все закончится.

– Явление Бога, – шепчет Эрин.

Я поднимаю глаза от компьютера.

– Кто?

– Тристан Майлз, – тихонько отвечает соседка.

Я осторожно выглядываю из-за экрана компа и вижу, как брат Джеймисона беседует с менеджером нашего этажа Ребеккой.

На нем темно-синий костюм в тонкую полоску, каштановые волнистые волосы идеально уложены, а на лице во время разговора расплывается какая-то божественная улыбка. У него белоснежные зубы, на щеках и подбородке играют сексуальные ямочки.

– Она хихикает, как школьница, – сердится Эрин на менеджера.

– Тристан никогда не заходит на сороковой этаж, – удивляется Молли.

– Как думаете, зачем его сюда занесло? – шепотом спрашивает Эрин, а ее глаза просто прикованы к этому идеальному представителю рода человеческого.

– По работе, – безапелляционно заявляю я в ответ. – Он здесь работает, как вам известно.

Чем больше размышляю об этой истории, тем сильнее убеждаюсь, что сама напридумывала всякой романтики про Джеймисона Майлза. Ничего я ему не нравлюсь, он просто кобель, любитель потрахаться. А это совсем другое дело. С вечера пятницы, когда мы в последний раз с ним разговаривали, он небось уже штук пять девиц отымел. Он с того раза не объявлялся, вот и хорошо.

Я рассталась с Робби не из-за Джеймисона. Просто Робби перестал прилагать хоть какие-то усилия, чтобы мы были вместе. Если Джеймисон вдруг узнает о нашем разрыве, то тут же решит, что я хочу с ним переспать. А я не хочу.

Правда, не хочу. Ну его, тупой какой-то.

Я не рассказываю коллегам о нас с Робби. Не хочу трезвонить об этом направо и налево. Мне нужно время, чтобы все переварить.

Тристан Майлз что-то говорит Ребекке и заливается смехом. Потом он скрывается в лифте, а мы возвращаемся к работе.

Я тащусь под дождем по мокрому асфальту и воюю со своим зонтиком. В сырую погоду Нью-Йорк вовсе не город мечты. Пока я жду, когда на перекрестке загорится зеленый, хватаю бесплатную нью-йоркскую газетку «Газетт» и кидаю в сумку. Почитаю в очереди за кофе.

И тут звонит мобильник.

– Алло! Эмили Фостер слушает, – говорю я в трубку, проталкиваясь сквозь толпу.

– Привет, Эмили, – раздается в ответ знакомый голос.

Я хмурюсь, не понимая, кто это.

– Простите, кто говорит?

– Марджори. Мы вчера с вами разговаривали.

«О черт-черт-черт! Старушка с граффити!»

– Ах да! Здравствуйте, Марджори! У меня что-то на линии барахлит, и я плохо расслышала, – вру я женщине.

– Дэнни Руперт, – сообщает она в ответ.

– Простите, кто? – беспокойно переспрашиваю я.

– Моего соседа зовут Дэнни Руперт. Вчера я не могла вспомнить его имя.

Меня всю передергивает от ужаса. Господиии! Надеюсь, ошибка не ушла в печать. Я совершенно забыла проверить имя. Паника начинает скручивать меня где-то в районе живота.

«Вот блин!»

– Думаю, история уже ушла в печать, Марджори. Простите, что не перезвонила, чтобы проверить имя!

– Ничего-ничего, дорогая! Ничего страшного, это неважно. Просто я чувствовала себя глупо оттого, что забыла его имя, и просто хотела сообщить вам, когда наконец вспомнила.

Нет, очень важно! Важно не ошибаться в именах и названиях в статье. Это основа основ, азы репортерской работы.

«Блин!»

От расстройства втягиваю щеки, и меня охватывает полное разочарование в себе. Проклятье! Я допустила крупную ошибку.

– Спасибо за звонок, Марджори. Перезвоню вам, как только доберусь до офиса, и сообщу, когда новость пойдет в эфир.

Если сильно повезет, то ее не должны выпустить раньше завтрашнего утра, и у меня еще есть время исправить имя.

Я отключаюсь и изо всех сил начинаю колотить себя изнутри. «Ну его, к черту! Сосредоточься, Эмили!»

Захожу в кафе напротив здания «Майлз Медиа» и заказываю кофе. Достаю из сумки газету и швыряю на стол.

С такими жуткими ошибками, как эта, я, пожалуй, долго не удержусь на работе в «Майлз Медиа». Дико злюсь на себя за подобную небрежность.

Я пролистываю газетку. Вдруг один заголовок цепляет мой взгляд.

«Сатанинские граффити в Нью-Йорке

Жители Вест-Вилледж до смерти напуганы зверскими граффити на фронтонах их домов. Например, дом Марджори Бишоп подвергался нападению авторов этих агрессивных граффити трижды. Полиция отказывается хоть что-нибудь предпринять. Пострадал и другой житель микрорайона – Роберт Дей Дэниэлз».

С каждым прочитанным словом я хмурюсь все больше и больше. «Что?!»

Марджори сказала, что никому, кроме меня, не рассказывала историю с граффити. Перечитываю заметку снова и снова. Она почти слово в слово повторяет мою статью, и я сильнее запутываюсь в этом деле.

Она что, назвала другому репортеру такую же неправильную фамилию? Я достаю телефон и набираю номер Марджори. Женщина отвечает после первого же гудка.

– Добрый день, Марджори! Это Эмили Фостер.

– А, добрый, дорогая! Как ты быстро.

– Марджори, вы еще кому-нибудь рассказывали историю с граффити?

– Нет, дорогая.

– Точно никому? – переспрашиваю я строго.

– Ни единой живой душе. Мы на нашей улице приняли коллективное решение, что хотим сообщить все только в «Майлз Медиа». Это единственный способ заставить полицию прислушаться к нам.

У меня кровь начинает стучать в ушах. Что, черт возьми, тут происходит?

– Кофе для Эмили! – зовут меня на кассу.

– Благодарю! – Я хватаю кофе и выбегаю в дождь, окончательно запутавшись в истории с граффити.

Время час дня. У меня перерыв на ланч. Я поднимаюсь на последний этаж и прохожу на ресепшен.

– Здравствуйте! – Я нервно улыбаюсь. – Мне нужно увидеть мистера Майлза. По срочному делу.

Весь день ломала голову над загадкой публикации в «Газетт», и единственное объяснение, которое приходит на ум, меня совсем не радует. Мне надо поговорить об этом с Джеймисоном.

Блондинка на ресепшене улыбается.

– Минутку, пожалуйста. Вас зовут…

– Эмили Фостер.

Девушка нажимает кнопку интеркома.

– Мистер Майлз, у меня тут Эмили Фостер, она хочет с вами поговорить.

– Впустите ее. – В его бархатном мурлыкающем голосе нет ни грамма сомнения.

От нервов у меня в желудке все сворачивается. Я иду следом за блондинкой по мраморному коридору к офису Майлза. Проклятье, так до сих пор и не купила туфли на резиновой подошве. Пытаюсь идти на цыпочках, чтобы не цокать каблуками.

– Просто постучите в дверь в конце коридора, – дает инструкции секретарша.

«Вот черт!» Сердце стучит как бешеное, я выдавливаю из себя улыбку.

– Спасибо.

Блондинка исчезает, а я остаюсь у двери в офис Майлза. Закрываю глаза, чтобы взять себя в руки. «Окей, поехали!»

Тук, тук, тук.

– Войдите, – слышу я голос Джеймисона. Крепко зажмурившись, чувствую, как нервы у меня в животе устраивают шабаш.

Я открываю дверь, и вот он передо мной – сидит в своем темно-синем костюме с этой его вечной белоснежной рубашкой. Все те же темные волосы и пронизывающие синие глаза. Он выглядит как божий дар для всего женского племени. Может, он такой и есть.

– Привет, Эмили! – говорит босс тихонько, не отрывая от меня сексуального взгляда.

– Привет.

Джеймисон встает и пристально смотрит на меня. Наши взгляды прикованы друг к другу, и воздух между нами снова искрит.

– Прошу, присаживайся.

Я падаю на стул, а Майлз садится за стол и откидывается назад в кресле. Его глаза неотрывно смотрят на меня.

– Хотела повидаться с тобой по одному делу, – начинаю я, бросая взгляд на бутылку виски у него на столе. Уж не знаю, какая работа требует участия спиртного, но где, в конце концов, стакан для меня?

Я бы сейчас с удовольствием выпила стаканчик, а то и все десять.

Джим так и сидит, откинувшись назад, и довольно посмеивается.

– Ммм. – Делаю паузу, пытаясь сглотнуть, словно песок застрял у меня в горле. – Кое-что произошло. Понимаю, что в связи с этим у меня могут быть проблемы, но мне кажется, тебе нужно все знать, – выпаливаю я одним махом.

– О чем именно?

– Я ошиблась и неправильно написала имя человека в статье.

Глаза Джеймисона остаются безучастными, и он по-прежнему смотрит на меня не отрываясь.

– Но что самое странное, – начинаю я, заикаясь, – в сегодняшней «Газетт» появилась та же история… с той же ошибкой.

– Что?! – Джеймисон хмурится.

– Послушай, не знаю, может, я не права и даже не понимаю, зачем тебе об этом рассказываю, однако думаю… – я замолкаю.

– Думаешь что? – резко спрашивает Майлз.

– «Газетт» не могла добыть эту новость самостоятельно и уж точно не сделала бы ту же ошибку, что я. Старушка с граффити обратилась ко мне напрямую. Они там все договорились, что будут разговаривать только с «Майлз Медиа». – Я кладу ему на стол тот самый номер «Газетт». Майлз читает заметку и пару мгновений смотрит на меня, словно переваривает мои слова.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я лично перепутала имя одного из героев заметки. – Указываю ему на неточность в статье «Газетт». – Вот, видишь, это моя ошибка.

Глубоко задумавшись, Джеймисон водит из стороны в сторону большим пальцем по нижней губе и рассматривает газету.

– Спасибо, Эмили. Мы обсудим случившееся с Тристаном и вернемся с тобой к данному вопросу.

– Хорошо. – Поднимаюсь, чтобы уйти. – Извини за ошибку. Я поступила непрофессионально, такого больше не повторится.

Смотрю на Джеймисона в надежде, что он ответит. Но он молчит.

– До свидания, Эмили, – решительно закрывает тему Майлз.

Ага, отправляет меня восвояси.

– До свидания. – Я поворачиваюсь, чувствуя себя совершенно подавленной, и ухожу. Не уверена, что поступила правильно, поделившись с ним своими сомнениями. Может, теперь все обернется против меня.