Текст книги "Мы – драконы"

Глава 7

Ивейна в жизни так не боялась. Да она и народу столько в своей жизни не видела, причем все с нее глаз не сводят, а главное, Эйнар, чтоб ему провалиться. Ивейна чувствовала себя голышом в этом туго затянутом корсете, она привыкла к своим удобным мешковатым платьям, хотя то, что сейчас было надето на ней – подарок королевы Эллирии – выглядело просто божественно.

Жемчужного цвета, отделанное тончайшими гицианскими кружевами, платье смело могло сойти за подвенечное, по крайней мере, так казалось самой Ив. Ее тщательно уложенные волосы были закреплены шпильками, и Ивейна опасалась лишний раз шевельнуться, чтобы шпильки не выпали, и прическа не рассыпалась.

Их светлости оба, конечно, смотрят на нее так ласково, будто она все та же маленькая смешная Иви, но их светлости всегда были добры к ней, особенно король Сагидар, может, потому что у них с королевой Эллирией одни сыновья?

Два царственных брата геронского наследника тоже здесь. Десятилетний Илтас и четырехлетний Тамилан похожи между собой, белокурые и сероглазые, оба в ее светлость пошли. А Эйнар не такой. Он особенный. Такой красивый сейчас сидит по правую руку от отца, восседающего на троне, что у нее дух захватывает. А каким невзрачным и щуплым мальчишкой был, и как с эдаких невзрачных такие красавцы вырастают, кто бы ее научил? Что ж у нее все не как у людей?..

«Ты красавица. Ты заколдованная красавица, так матушка сказала!» – одернула себя Ивейна и еще больше приуныла. Она даже прикоснулась к амулету, который Тона заставила ее повесить себе на шею, а вдруг иллама, которую девин сегодня распалит в ней, заставит и амулет пробудиться?

Но сомнения грызли душу Ив не меньше, чем тоска по принцу, что как раз слушал отца и склонил к нему голову, отчего темные пряди нависали на его лицо, и он отбрасывал их со лба с детства знакомым движением руки. От этого жеста у нее тут же заболело под сердцем.

Поначалу Иви поверила матушке – вечер, темень за окном, тусклый огонек лампы рисовали ей картины одна за другой: темная река, звезды, корзина на воде и… вороны. Почему-то ей все время представлялись вороны, а не ее Арчи, Лерр и Севи. Видать, совсем разыгралось воображение. Даже девочку светловолосую с синими глазами она себе представила. И назавтра целый день чувствовала себя королевой. Пока не прибыла во дворец.

Такого количества красивых женщин Ив себе и представить не могла, потому и совсем упала духом. Никогда не стать ей такой же прекрасной, как они – статные, с роскошными гривами волос, лучистыми дивными глазами. А как они умеют смотреть, надменно, и в то же время с поволокой, словно маня и отвергая одновременно.

И как здесь мужчины вообще ногами ходят, да они должны ползать перед ними на коленях, перед всеми этими восхитительными леди! Была бы Ив мужчиной, точно бы не устояла на ногах. А двоих из них она узнала, и словно ножом внутри полоснуло – те две девушки с портретов, невесты Эйнара…

Нет. Не Эйнара. Наследного принца Геронской короны и ленника Андалурского трона его высокородия Эйнара Астурийского. Вот кто он теперь для Ив.

И откуда, интересно, в Леарне взялся такой криворукий портретист, как ему могли доверить портреты избранных принца? Гнать его надо в три шеи со двора его светлости, как можно было так испоганить образы этих чудных воздушных созданий? В жизни девушки были во сто крат прелестнее, не умеешь запечатлевать – не берись.

Молоденькие сенарины находились каждая в окружении своего рода, и у Ив снова сжалось сердце при виде матушки Тоны, что сейчас одиноко стояла в сторонке, ей наверняка было так же не по себе в этом роскошном и огромном тронном зале.

И снова душу Ивейны начали грызть сомнения, тут же вспомнилось, как в детстве услышала она от двух противных соседских сенор, что матушка ее ни разу не рожавшая, а сама Ив – незаконнорожденная дочь Абидала Верона.

Как раз в то время исчезла из селения дочь сенора Штивца, Гела, вот она мол и родила Абидалу дочку, ее саму увезли прочь, чтобы скрыть грех, а Верон упал жене в ноги, и та приняла девочку. Потому что никто в селении и близко не видел Тону тяжелой, а уж как она сказки сочинять может, так все здесь об этом знают.

Соседки громко смаковали подробности, стоя у колодца, Иви тогда подговорила своих орланов, и они знатно обгадили мерзких бабищ. Те вопили и швырялись в птиц камнями, но само собой, не попали, а маленькая Ивейна, мстительно сжав кулачки, праздновала победу, ни на минуту не усомнившись в своих родителях.

Теперь же воспоминания нахлынули с новой силой, и ее происхождение виделось ей совсем не так, как описывала матушка. А что если это правда, и отец обманул жену? Приволок незаконнорожденного ребенка в корзине, а сам сказал, что девочку принесло рекой?

А что до морока, так на недолгое время любой, даже самый захудалый магистр может сотворить его прям из воздуха. Ну подумаешь, вырвется капелюшечка тьмы, так сколько там ее будет, и жмени не наберется с такой ерунды.

Матушка и поверила, она ведь такая добрая и красивая, если бы ее одеть в нарядное платье да волосы ее, убранные под обруч с платом, распустить, так может и не хуже она была бы здешних красавиц. И даже лучше, глаза у нее не такие льдистые, как у них, и улыбается матушка Тона так, что тепло-тепло делается…

Ивейна чуть слезу не уронила от жалости к Тоне и в который раз за этот вечер прикоснулась к амулету. Если все так, как она надумала, то это просто обычный камень, какой и выбросить в первую попавшуюся канаву не жалко. И тут ей вспомнилась ведунья Эзара, седая, косматая, маленькая Иви боялась ее до икоты.

Тона ходила к ней, что ж, выходит ей ведунья тоже солгала? Она ведь жизнь должна была взять в обмен на магию, значит, отец Эзару тоже подговорил? В это и вовсе верилось с трудом. С Эзарой невозможно было ни договориться, ни упросить ее, ни на коленях умолить. Ей можно было только заплатить. Жизнью. Минутами, днями или годами, другой платы Эзара не признавала.

Неизвестно до чего додумалась бы Ивейна, но тут в центр зала вышли главный девин Аласар и главный магистр Зора, поклонились их светлостям и начали церемонию.

Сегодня девушек было двадцать три, их отобрали со всей Героны и пригласили пройти обряд сияния в королевском дворце в Леарне. Всем девушкам весной исполнилось шестнадцать, и все они удостоились этой особой милости.

Первой объявили леди Лестрейю Гассон. Ивейна увидела, как по широкой дорожке, усыпанной белыми цветами шатрана, к девину подошла девушка и присела в низком поклоне сначала перед их светлостями, затем перед уважаемыми мэтрами. Иви уже поднадоело восторгаться всеми этими прелестными сенаринами, она просто отметила для себя, что девушка ко всему прочему еще и достаточно мила.

Девин Аласар и Лестрейя встали друг напротив друга, девин вытянул руки ладонями вперед, и девушка с трепетом приложила к его ладоням свои. Магистр перевязал им руки красными лентами и отошел в сторону. Он шептал заклинания, Лестрейя от волнения закрыла глаза, и тут мэтр Аласар вытянулся струной, его руки засветились, как будто изнутри, до самых плеч неярким мягким светом, а затем свет накрыл и плечи, и словно шар свернулся у девина в груди.

Все вокруг ахнули, а Ивейна заметила, как закусила свои прелестные алые губки избранная принца Тальяна, окружающая ее родня забеспокоилась и начала перешептываться между собой. То же самое она увидала, переведя взгляд на Амарилию, вот только теперь обе девушки не бросали ревностные взгляды друг на друга, а устремили их, полные ненависти, на испуганную девицу Гассон.

– Леди Лестрейя Гассон, окажите мне любезность, позвольте назвать вас своей избранной, – раздался голос Эйнара, и дрожащая от волнения девушка склонилась перед принцем чуть ли не до натертого до блеска пола.

Ив тоже дрожала и наблюдала исподлобья, как Эйнар встает, подходит к своей избранной, целует ей руку и проводит в круг ее семьи, а в спины им впиваются сочащиеся ядом взгляды потесненных в своих правах невест геронского наследника.

«Наверное, у девушки иллама сильнее, чем у этих двух хабр», – подумалось Ивейне, и она чуть слышно вздохнула. Ей уже и не хотелось, чтобы ее иллама хоть как-то проявилась – Эйнар никогда не назовет ее избранной, он сам сказал Дастиану, а если назовет, то она точно не выдержит такой натиск ненависти. Пусть она лучше людей дальше лечит.

Кстати, о Дастиане. В пути он был мил и обходителен, они втроем с мэтром Северином так занятно проболтали всю дорогу, что Ивейна даже не заметила, как долетели до Леарны. А теперь принц Дастиан сидит в почетной гостевой ложе, и она уже несколько раз ловила на себе его задумчивые взгляды.

Конечно, он нравился Иви, его высочество Дастиан Эрзасский, но ей не стоило ни на секунду забывать, кто она такая. И конечно, с его высокородием Эйнаром никто не мог состязаться по красоте, уж как минимум в ее глазах. А на ее сердце не претендовали ни один, ни второй принцы, и Ивейна старалась помнить об этом, поймав очередной задумчивый взгляд сириданского наследника.

Вскоре утомленного девина Аласара сменил другой седовласый девин, чье имя Ив не знала. Обряд отнимал много сил, вот уже и магистра Зора сменил магистр Ивлон – высокий, смуглый мужчина с пронзительными, черными как ночь глазами.

Девушки тоже менялись, у двух иллама совсем не проявилась, так, только пальцы у девина заискрились, у одной сияние дошло до его плеч, а у остальных – ни шатко, ни валко, вспыхивало слабое сияние у ладоней, поднималось к локтям девина да там и затухало.

Когда Ивейну пригласили в круг, она поначалу не услышала и даже принялась с любопытством оглядываться по сторонам – что, совсем оглохла следующая претендентка? – пока не увидела, как седовласого девина сменяет мэтр Северин, вот тут-то у нее душа нырнула не то, что в пятки, а ниже надраенного пола.

Матушка стояла бледная как мел, когда магистр Ивлон – сильный он маг, долго держится! – нетерпеливо повторил ее имя, и Ивейна в растерянности оглянулась.

– Что же вы, сенарина Верон, – услышала она мягкий голос короля Сагидара, – не надо так волноваться. Сделайте милость, подойдите к мэтрам.

Ивейна уставилась на Эйнара, ища поддержки, но тот даже не смотрел на нее, а увлеченно разглядывал лепнину на высоченных потолках зала. Она скользнула глазами по гостевой ложе. Дастиан, поймав ее взгляд, распахнул глаза, а потом сдвинул брови и зажмурился. И она вспомнила!

Он шутил тогда, в пути, что если Ивейна во дворце испугается, Дастиан непременно рассердится и прикажет ей раньше идти спать и тогда она не увидит праздничный фейерверк в честь избранниц принца. А Ивейна заливалась смехом и просила его высочество оказать ей любезность, если она вдруг правда испугается, напомнить о своем обещании. Эйнар тогда еще отчего-то кривился и поглядывал недовольно в их сторону.

Ив прижала ладонь к губам, чтобы не рассмеяться, и так и подошла к обоим мэтрам, а затем убрала руку и склонилась перед королевской четой. Сагидар тепло улыбнулся, и она совсем успокоилась, а Эйнар напротив, нахмурился и почему-то уставился теперь на Дастиана.

Рассел Северин протянул ей руки, она смело прижала к его ладоням свои, и мягкие ленты обвились вокруг их запястий. Мэтр Северин казался бледным, точь-в-точь как матушка Тона. Магистр Ивлон зашептал заклинание, в пальцах девина начало разгораться свечение, но внезапно он поднялся на носках, выгнулся дугой со страшным хрипом, вырвал руки из шелковых пут и… загорелся.

Его одежда запылала, вспыхнули волосы, в зале закричали, а Ивейна закрыла ладонями лицо. На девина набросились сразу несколько человек, стараясь сбить пламя, а Иви в ужасе смотрела на свои ладони. Они сияли. Она сияла вся, от пальцев на ногах до кончиков волос, что рассыпались по плечам. И это не был искрящийся приглушенный свет, это было самое настоящее свечение цвета оранжевого пламени. Огненное.

Магистр Ивлон опомнился и выкрикнул запрещающее заклинание, свечение погасло, Ивейна тут же бросилась к лежащему на полу Расселу, но ее уже опередил принц Эйнар, с другого конца зала спешили другие девины. Огонь потушили вовремя, но все же Северин успел получить ожоги и сейчас лежал в беспамятстве.

– Рас, – принц чуть не плакал и окидывал беспомощным взглядом бездыханного девина, – очнись, Рас. Ну что же ты.

– Он жив, Эйнар, не волнуйся, я вылечу его, – Ивейна внимательно осматривала раны, – кожа не обуглена, а значит ожоги поверхностные, он быстро поправится.

– Что это было, Ив, – чуть слышно спросил ее Эйнар, наклоняясь над Расселом.

– Не знаю, – так же тихо ответила Ивейна, тоже наклоняясь поближе. Теперь прядь его волос коснулась лица Ив, и она на миг замерла, боясь шелохнуться.

– Зато я знаю, – Эйнар поднялся с колен и потянул ее за руку. – Сенарина Ивейна Верон, окажите мне любезность, позвольте назвать вас своей избранной, – он спохватился, отпустил ее руку и вновь протянул свою.

Рассела Северина в это время бережно переложили на холщовое покрывало и с большими предосторожностями унесли во врачебные покои. Ивейна посмотрела на Эйнара, окинула взглядом гостевую ложу, затем перевела взгляд на королевскую чету, застывшую на троне и, заведя за ухо густую прядь, сунула принцу руку.

– Отведи меня к Расселу, Эйнар, – одними губами проговорила Ивейна и покосилась на свою ладонь, грязную от копоти, – я что, вся такая?

– Хуже, Ив, – также беззвучно ответил Эйнар, – ты вылитый трубочист.

Только сейчас она сообразила, что не склонилась до пола перед принцем, а тот не поцеловал ей руку, но он сам тянул ее в сторону врачебных покоев. И перед самым выходом услышала, как ей в спину метнулось шипящее:

– Уродина!

Ивейна вздрогнула, ее рука в руке Эйнара тоже дрогнула, ей вдруг захотелось, чтобы он сжал ее пальцы, чтобы подбодрил, и это хоть немного утешило бы ее, но тот продолжал безучастно вышагивать рядом, и она схватилась другой рукой за амулет.

– Да, кстати, – покосился принц на камень, – хотел спросить, зачем ты навесила на себя этот булыжник, Ив? Да еще и на такой потрепанной веревке? Ты бы сняла его, ты же все-таки теперь моя избранная.

Ей показалось или он произнес это слово через силу? Но они уже дошли до врачебных покоев, Иви отобрала у Эйнара руку и первой вбежала внутрь.

Глава 8

Матушка Тона уже была здесь, она быстро выпроводила принца назад в тронный зал – обряд еще не закончился, там оставались девушки и гости, а сама потащила Ивейну туда, где лежал Рас. С него уже сняли обгоревшую одежду, невысокий полноватый девин расчертил над Северином заклинание защиты от боли, но тут заговорила Тона:

– Почтенный мэтр, позвольте помочь вам, вы должны идти, обряд сияния еще не закончен. Мы с дочерью почистим раны и наложим повязки, не сомневайтесь в нас, его светлость меня хорошо знает.

– Мы все вас хорошо знаем, сенора Верон, – проворчал тот. – Что ж, если вы так любезны и вызвались помочь, то от помощи я не откажусь.

И, оставив кучу распоряжений, отправился в тронный зал.

– Ты видела, что случилось, дочка, – зашептала Тона, когда за ним закрылась дверь, – твоя иллама чуть не сожгла мэтра Рассела.

– Но вы же говорили, что она у нас одинаковая, матушка, почему тогда он вспыхнул, как сухая ветка?

– Не знаю, – покачала головой Тона, – может здесь дело в самом обряде? Ну да некогда рассуждать, надо успеть помочь Расселу. Для начала поди-ка сама умойся, а то чистый тебе трубочист.

Они вдвоем почистили раны, вынув оттуда клочки обгорелой одежды, а потом Тона отошла в сторону и сложила руки за спиной.

– Теперь давай ты, доченька.

– Что я должна делать? – растерялась Ив. – Как я могу вылечить мэтра девина?

– Ты что, до сих пор не догадалась? Твои руки, Иви! – матушка взяла ее руки в свои и развернула ладошками вверх. – Ты прикасалась ними к болячкам наших посетителей, и все проходило, а они думали, это так мои снадобья действуют.

– А если он снова загорится? Я боюсь! – Ивейна недоверчиво рассматривала ладони.

– Не бойся. Он без сознания, так что он не управляет твоей илламой, ты сама должна попытаться ее вызвать. Просто вспомни, как ты это делала, когда врачевала больных.

– Но я ничего особенного не делала, – Ивейна едва не плакала, – мне просто очень хотелось им всем помочь…

Тона ободряюще улыбнулась и снова отступила к стене. Иви нерешительно подошла к Расу и вгляделась в его лицо. Еще достаточно молодое, чуть вытянутое у подбородка, а здесь на щеке у него впадинка, и оттого, когда он улыбается, выражение лица его делается совершенно мальчишеским.

Ивейна вспомнила, как дружелюбно вел себя с ней Рас, когда они прибыли вчера в Леарну, как старался поддержать и помочь. И вообще он очень добрый и замечательный. Ей вдруг стало нестерпимо жаль этого обездвиженного, беспомощного мужчину, она протянула руки к его самой большой ране и с изумлением увидела, как от пальцев отделилось едва различимое искрящееся облачко, словно огненная пыльца заскользила над обожженной плотью, а затем нырнула внутрь раны.

Дальше прямо на глазах стали выравниваться края раны, стягиваться кожа, нарастать новая, совсем тонкая, а поврежденная плоть словно растворялась под ней. Через несколько минут вместо ожогов на теле Рассела Северина красовались большие красные пятна, словно и не сгорал он заживо в первородном огне какие-то полчаса назад.

Вот только волосы почти обгорели, но здесь Ивейна ему не помощник, нужен хороший цирюльник, время, и мэтр Северин будет краше прежнего. Ив отняла руки и уставилась на них, словно впервые их видела.

– Матушка, – прошептала она, – получилось! Вы говорили правду! Но почему я раньше ничего не видела, ничего не замечала? И никто из больных не замечал?

– Разве ты не поняла, что не лечила его сейчас, Иви? – Тона внимательно осматривала пятна на теле Раса, оставшиеся от ожогов. – Тогда бы мы тоже ничего не увидели, хватило было бы твоих прикосновений. Твоя иллама перетекла к нему, дочка, а потом уже сама изнутри исцелила девина.

Ивейна продолжала ошарашенно рассматривать свои руки.

– Нам бы разузнать с тобой побольше об илламе, девочка, – задумчиво сказала Тона, – да как это сделать, если самый знающий здесь как раз сам мэтр Северин? В любом случае тебе уже пора. Ты должна успеть на фейерверк, ты же избранная принца, он и в твою честь. А я посижу, подожду пока Рассел очнется. И снадобьем его намажу, чтобы красноту снять, пусть наши девины потом от злости полопаются, головы себе сломают, где я таких трав чудодейственных набрала, что ожоги как рукой сняло.

И Тона хитро улыбнулась. Ивейна согласно кивнула и отправилась в выделенные ей покои. Для начала следовало сменить платье, а то она и правда, как трубочист. Ив заглянула в одно из многочисленных зеркал, натыканных по всему королевскому дворцу, чтобы в этом убедиться.

Хоть бы не заблудиться во всех этих хитросплетениях коридоров. Но отсюда она вроде бы дорогу запомнила, мэтр Рассел вчера был так добр, что лично показал ей, где располагаются королевские девины, а потом сам провел к ее покоям. Она свернула в одну из арок.

– Мерзкая выскочка, – раздалось вдруг за спиной, словно кипятка на холодный камень плеснули. Ивейна обернулась, там стояла одна из невест принца, кажется, Амарилия. – Все равно он не женится на тебе. Посмотри на себя, уродка! Эйнар красив, и жена должна быть ему под стать!

– Если наш принц дракон, это не значит, что он выберет себе в жены ядовитую хабру, – ответила Ивейна, гордо вскинула голову и пошла дальше, но лишь только скрылась из виду, тут же припустила бегом, всхлипывая и с трудом сдерживая рыдание.

Ей показалось или в одном из зеркал мелькнуло встревоженное лицо сириданского принца? Не хватало еще, чтобы Дастиан это слышал! Рука сама нащупала амулет. Ничего не произошло, какой бы силы у нее ни была иллама, ничего не изменилось. Все так, как она и думала. Не было никакой тайны и никакой синеглазой девочки.

Ее отец Абидал Верон, а родная мать – простая селянка Гела. Бедная матушка Тона! Ивейна ничего ей не скажет, но и верить в эти бредни не станет. И носить этот камень тоже не будет. Она на бегу рванула веревку, ветхие нити легко поддались, и теперь амулет – да какой там амулет, обычный булыжник! – лежал в ее ладони почему-то очень холодный.

Ноги сами вынесли ее к лестнице, а обида, разрывающая грудь, погнала вверх. Ладонь уже потихоньку стало сводить от холода, но Ивейна не обращала внимания. Сама не понимая как, она оказалась на самом верху одной из зубчатых башен замка, венчающих дворец. Иви подошла к самому краю, размахнулась и с силой швырнула камень вниз.

…Знакомый шум крыльев привел ее в чувство, она обнаружила, что сидит на холодном камне и уже вся покрылась мурашками от холода.

– Арчи, Лерр, – Ивейна поднялась, припадая на затекшую ногу, и протянула руку к орланам, которые уселись на зубце и смотрели на нее ну как-то очень сердито. Ив даже захотелось втянуть голову в плечи, как в детстве. – Что вы здесь делаете?

Над башней взметнулся белый силуэт, и на соседний зубец опустился еще один орлан, он что-то держал в клюве и так же сердито смотрел на Ивейну.

– Севи? – она подошла ближе. – Что это такое?

А увидев, в ужасе отдернула руку. В клюве орлана был зажат серый дорожный камень на старой веревке, который она недавно выбросила вон. Орлан смотрел на нее, нетерпеливо косясь, и по-прежнему все трое выглядели очень недовольными.

Значит Тона говорила правду? Ивейне стало страшно. Она медленно протянула руку, камень скользнул в ладонь, теперь он был совсем теплым, словно орлан не в клюве его принес, а держал под своим опереньем. А еще веревка. Она была целой.

Иви молча надела амулет на шею, и ей показалось, что птицы смотрят уже не так сердито. Она накрыла амулет ладонью, а потом сползла по краю зубца и разрыдалась, прижавшись лбом к прохладному камню.

Что-то мягкое и теплое обернуло как одеялом, это орланы слетелись и обвили ее своими белыми крыльями, и она чувствовала себя так, словно находилась в крепких человеческих объятиях.

Ивейна прислонилась головой к мощной груди Арчи, а сама притянула к себе Севи, который по обыкновению ластился к ней и заглядывал в глаза.

– Кто мы? – шептала Иви, глотая душившие ее слезы. – Кто же мы такие?

* * *

Дастиан на чем свет ругал себя, что упустил из виду Ивейну, а ведь и замешкался-то на самую малость. Хоть она и дала достойный отпор этой безмозглой белобрысой Амарилии – и впрямь ядовитая хабра! – по всему было видно, что девушка еле сдерживает слезы.

Куда же она подевалась? Дастиан трижды пробежался от того места, где потерял Ив до ее покоев и даже следа ее не нашел. Тут его взгляд упал на лестницу, ведущую на верх дворцовой башни. Неужели ей взбрело в голову одной подняться на такую высоту?

Сириданский принц сам не знал, почему так запала ему в голову эта невзрачная маленькая девчушка. Может потому, что он на дух не переносит белокурых дур? В этом свете Ивейна с ее темными густыми волосами и черными блестящими глазами смотрелась намного выгоднее, тем более ему всегда больше нравились темноволосые девушки. А когда он увидел ее сегодня на церемонии, и подавно чуть дара речи не лишился.

Она оказалась удивительно изящной и хрупкой, платье выгодно подчеркивало плавность линий миниатюрной девичьей фигурки, что невозможно было разглядеть под широкой селянской одеждой, в которых она больше напоминала Дастиану куль с мукой.

Контраст был так заметен, что даже Эйнар привстал со своего места с вытаращенными глазами. А потом, устыдившись минутного порыва, вдруг чрезвычайно озаботился дивной лепниной по кромке потолка тронного зала, будто и не родился в этом дворце, и сейчас видел эту лепнину впервые в жизни.

Дастиан мигом взлетел по ступенькам и оторопел, увидев девушку, прислонившуюся к стене в окружении белых орланов. Принц невольно засмотрелся на птиц, обнимавших Ивейну крыльями, и на какой-то миг ему даже почудилось, что это не крылья, а человеческие руки.

Увидев его, девушка смутилась и поспешно поднялась, орланы взлетели, но тут же присели на соседние зубцы и, как ни в чем не бывало, принялись чистить перья.

– Ваше высочество… – начала было Ивейна, но Дастиан ее перебил.

– Иви, я тебя повсюду искал, ты почему здесь прячешься? Скоро начнется праздничный бал, тебе обязательно нужно там быть, ведь ты избранная Эйнара.

– Мне совсем не хочется на бал, ваше высочество, – призналась Ивейна, – я как подумаю, что нужно туда возвращаться… И не думаю, что кто-то заметит мое отсутствие.

От Дастиана не укрылась та грусть, что проскользнула в ее словах.

– Чего бы тебе хотелось, Ив? – негромко спросил он, склоняясь к девушке.

– Домой, – честно ответила та, чуть отстранившись. – Если бы можно было сейчас улететь домой, я не раздумывала бы ни секунды. А они здесь все пусть хоть глотки друг другу перегрызут.

– Они? Это те две леарнские дурехи? Ты серьезно, Ив, серьезно? – Дастиан заглядывал ей в глаза, а она старательно отворачивалась.

– Вы сами все слышали, ваше высочество. Я видела вас в одном из зеркал.

– Во-первых, называй меня Дастиан, когда рядом больше никого нет, я уже тебя просил об этом, – принц нетерпеливо тряхнул головой. – А, во-вторых, не вздумай обращать внимание на этих хабр, уж как ты верно подметила, невеста дракона не должна брызгать ядом.

– Но Эйнар так не считает, – возразила Ив и, не удержавшись, прыснула, вспомнив разъяренное лицо Амарилии. Ну вот точь-в-точь хабра ядовитая!

Сириданский наследник, глядя на нее, не удержался и тоже рассмеялся, довольный тем, что получилось отвлечь девушку.

– Да Эйнар их тоже терпеть не может, Иви, я же знаю, я его друг. Он все время засыпает, когда ему приходится вести с ними беседы. Они трещат о чем-то, а он спит. Просто Эйнару приходится выбирать, осталось два года, а до сегодняшнего дня у них сильнее всех проявилась иллама.

– Лестрейя сильнее, Дастиан, почему бы Эйнару не выбрать ее?

– Не знаю, Иви, может он ее и выберет. Зато я точно знаю, кого бы выбрал, будь я на его месте, – твердо ответил Дастиан, беря Ивейну за руку. Та осторожно отняла ладонь и завела руки за спину.

– А почему вы… ты, – она поправилась под насупленным взглядом принца, – не выбираешь себе невесту? Тебе ведь тоже нужно жениться через два года.

– Мне повезло больше, чем Эйнару, Ив, – Дастиан закинул голову и задумчиво рассматривал вечернее небо, на котором то тут, то там уже начинали зажигаться первые огоньки. – Мой дядя, великий амир, не торопит меня, а я хочу найти жену, не оглядываясь ни на какую илламу. Я женюсь на той, на которую мне укажет мое сердце, и пусть в ней будет совсем мало первородного огня, мне все равно. Любовь для меня важнее.

– Ты веришь в любовь? – запнувшись, спросила Ив и покраснела под пристальным взглядом, что не сводил с нее сириданский принц.

– Конечно верю. Посмотри на нашего амира, он был так счастлив со своей женой, а когда она умерла женился на ее сестре ради своих детей. И теперь они с амирой Алентайной друг друга на дух не переносят, а женщина, которую он любит…

Здесь Дастиан сам умолк, словно спохватился, чтобы не сболтнуть лишнего.

– Дастиан, пожалуйста, давай не будем больше об этом говорить, – взмолилась Ивейна, – ничего хорошего в том, что мы обсуждаем нашего амира. Наверное, мне пора. Я должна переодеться, мое платье выглядит так, будто я уголья мешками таскала.

Наследник рассмеялся и с сожалением кивнул.

– Да, пожалуй, и правда пора. Если честно, мне жуть как не хочется отсюда уходить. Может, побудем еще немного?

– Я бы вообще отсюда не уходила, – Ивейна, соглашаясь, подошла к краю зубца и мечтательно всмотрелась в даль. – Здесь так красиво! Леарна как на ладони!

– Разве отсюда можно что-то разглядеть, Ив? – встал у нее за спиной Дастиан. – Ты даже не представляешь, какая красивая Леарна с настоящей высоты.

– Да. Надо будет упросить Арчи и Лерра, чтобы они как-нибудь полетали со мной над Леарной, – Ивейна посмотрела на птиц, но все трое дружно отвернулись, словно давали понять, что не приветствуют такое намерение.

– Похоже, твое пернатые друзья не горят желанием носиться с тобой над столицей, Ивейна, – со смехом сказал Дастиан.

– Они не птицы, они туроны, – громко сказала Ивейна, в упор глядя на орланов. Те продолжали делать вид, что речь идет не о них и спрятали головы под крылья. – Толстые и ленивые туроны.

– Погоди набрасываться на них, Ив, – продолжал смеяться Дастиан, а потом вдруг перестал и развернулся к ней, в его глазах сверкнули озорные огоньки. – Слушай, у меня идея. До бала еще есть время, наши дамы меняют наряды, а это как правило занимает несколько часов. Давай сейчас полетаем?

– Что ты, Дастиан, – возразила Ивейна, удивленно глядя на принца, – кто же нам позволит сейчас взять моравов?

– А я и не говорю, что мы полетим на моравах, – тот воспользовался замешательством девушки и вновь завладел ее рукой. – Как насчет того, чтобы прокатиться на драконе?