Текст книги "Зов мечты. Сказки и легенды"

Зов Мечты

Наконец, Лео увидел вдали Синие горы. Прекрасные вершины полыхали чарующей синевой. Как долго он искал их! С детства этот свет манил к себе. Он шёл к нему, преодолевая все преграды.

Впервые от деда Лео услышал легенду о Синегорье. С тех пор она стала его путеводной звездой. От зари до поздних сумерек работал он в поле, отдавая земле всё тепло души. И она кормила его, возвращая ему любовь обильными урожаями. В редкие минуты отдыха он ложился на пряную землю, и сквозь дремоту и усталость возникали перед ним волшебные образы Синих гор.

Когда дети выросли, а жена ушла в мир иной, ничто больше не удерживало его дома. Он всё раздал людям, став свободным как птица. И с радостью устремился к тому сияющему свету, который в трудные минуты был маяком на его жизненном пути.

Он пробирался через непроходимые леса, проходил безводные пустыни. Яростный ветер сбивал его с ног, но он поднимался и шёл вперёд. И ветер, сострадая упрямцу, стал помогать ему в пути. Переплывая глубокие реки, Лео просил воду стать ему сестрой. И вода несла его легко и свободно, наполняя силой и мощью.

Ещё немного, и он дойдёт до Синих гор. Лео надеялся обрести там покой и счастье, но первая гора, к подножию которой он подошёл и которая издали манила синевой, вовсе не была такой. Значит, Синие горы впереди, за этой горой, которая преграждала ему путь. Отдыхая после трудного пути, он чувствовал себя песчинкой перед величием этой горы.

– Господи, кто я? Каково моё место в Божественном океане жизни? – вырвалось из его груди.

Вдруг он увидел седого Старца. Какая-то неведомая сила чувствовалась в нём.

– Я услышал твой вопрос, странник. Ты один из тех, кто пошёл навстречу мечте, с радостью преодолевая все трудности. И теперь ты стоишь здесь, почти у цели, у подножия этой величественной горы. Если преодолеешь её, станешь вровень с солнцем и будешь ему братом. Но помни: ты вечный странник в беспредельной жизни, и нет конца пути, потому что там, где закончится этот путь, начнётся новая дорога.

– Благослови, отец, – попросил Лео Старца.

– Сын мой, иди с миром и радостью в сердце, как ты проходил свой путь раньше. Но только никуда не сворачивай с тропы. Это самая короткая дорога к вершине. И если ты всегда будешь хранить в сердце радость, то у тебя хватит сил преодолеть все трудности пути.

Поднимаясь по горной тропе, Лео заметил в одной из пещер огонёк и путника, отдыхающего у костра. Сердце его ликующе забилось. Теперь он не будет одинок на этом трудном пути.

– Мир тебе, путник, – обратился Лео к сидящему у костра человеку. На изрезанном глубокими морщинами лице незнакомца плясали ночные тени. – Разреши мне величать тебя братом, – обратился к нему с почтением Лео. – Как зовут тебя, брат?

– Зови меня Жаном. Садись к костру, места всем хватит, – ответил незнакомец. – Теперь мы с тобой разделим все трудности пополам.

Рано утром они отправились в путь, помогая друг другу, проходя там, где, казалось, пройти невозможно.

Но вот однажды, в полдень, Лео сорвался со скалы. Он зацепился одеждой за куст, и это спасло ему жизнь. Жан протянул ему руку и вытащил из расщелины.

– Брат, я не могу ступать на ногу, – с досадой сказал Лео.

– Ничего, давай отдохнём, – сказал Жан. Он донёс его до пещеры. – Ложись, утро вечера мудренее.

К вечеру нога опухла, и Лео понял, что не сможет идти дальше сам.

«Ничего, вместе с братом мне не страшна любая беда», – думал Лео.

Проснувшись утром, он не увидел рядом Жана. Не было и сумки с едой. И тогда он понял, что остался один, без еды и воды, с распухшей больной ногой. «Господи, зачем ты меня оставил?» Острая боль пронзила его, и он потерял сознание. Очнувшись, он почувствовал, как давит одиночество.

– Нельзя поддаваться яду страха и отчаяния. Я столько прошёл, столько вынес, – шептал он пересохшими губами. – И теперь, когда вершина совсем рядом, я не имею права сдаваться! Я должен подняться наверх, даже если мне придётся проползти весь путь!

Лео прислушался. Откуда-то доносился шум воды. Медленно, превозмогая боль, он стал ползти по узкой тропе, цепляясь за кусты, метр за метром отвоёвывая пространство, стараясь не смотреть вниз, где зияла огромная пропасть. Лео потерял счёт времени. Солнце уже клонилось к закату, когда он услышал шум падающей воды. Это придало ему сил. Вскоре он увидел широкий выступ, на который падали струи водопада.

– Вода! – радостно прошептал он.

Лео из последних сил дополз до холодных живительных струй, которые, попадая на тело, оживляли каждую его клеточку. Сколько он так пролежал? Лео не помнил, а когда очнулся, то нога совсем не болела, а он был полон сил и энергии.

– Иди вперёд, сын мой, – услышал он голос Старца.

Восторженный и устремлённый, Лео пошёл по крутой тропе. Через некоторое время он увидел Жана, лежащего на выступе скалы. Подбежав к нему, понял, что тот сорвался с горного серпантина.

– Как жалко, брат, что ты не дошёл. Вместе мы бы обязательно дошли.

Лео нашёл в скале нишу, опустил в неё тело и заложил камнями.

– Прощай, брат. Твой путь закончен, а я должен идти дальше.

Ещё долго шёл Лео по крутой тропе над пропастью, твёрдо зная, что дойдёт до цели. Ранним утром, едва луч солнца осветил вершину, он достиг её. Прямо перед ним возвышались горы, но и они не были синими. Зато справа, далеко от них, виднелась величественная и прекрасная гряда Синегорья.

Лео стоял на самой вершине горы, и облака проплывали у ног. Солнце было так близко. Но оно не жгло и не ослепляло, потому что стало ему братом.

Неизведанная ранее мощная сила и радость наполнили всё его существо. Лео понял, что нет большего счастья, чем счастье осознания себя, своего места в этом мире.

И тогда стали понятны слова старца о бесконечности пути, о том, что, когда человек достигнет вершины, где-то далеко впереди будет ещё ярче сиять манящий свет новых горных вершин Синегорья.

Милурия – город будущего

Я даже не могу назвать городом то, что мысленно представляю. Это новый вид поселения на Земле. Я много думала о нём. Этот город всегда оживал в моих мечтах. Город Света – так назвала я его. И жила в нём потому, что очень хотела там жить.

Но это была уже не я сегодняшняя, это была совсем другая моя личность. Сколько жизней на Земле мне пришлось прожить, чтобы пелены, опутывающие меня, спали, и мой дух, такой свободный, смог достичь города будущего.

Я попала в этот город совершенно случайно. Однажды тёплым летним днём я следила за движением солнечных бликов, сверкающих сквозь кроны деревьев. Мои мысли перескочили через повседневные заботы, и быстро понеслись чередующиеся картины событий. Вдруг сердце радостно защемило, завеса прошлого и настоящего спала, и картины прекрасного будущего унесли меня в светлую даль.

Пространство раздвинулось, и я оказалась на поляне, вблизи виноградника. Большие янтарные кисти винограда манили к себе гармонией совершенства, созданного природой.

Я ощущала полное блаженство от этой красоты. Вдали, над горизонтом, тянулось ввысь золотисто-фиолетовое зарево, которое таяло в искрящихся солнечных лучах. Будучи маленькой, я всегда искала глазами это сияние и, найдя его, замирала на руках матери, успокоенная и умиротворённая. Это светился Главный Храм города Света.

Очнулась я, когда рядом со мной остановился серебристый светоплан, и я услышала родной голос Мóриса:

– Рада, я не хотел тебе мешать. Ты всегда очаровательна, когда медитируешь. Твои мыслеобразы так прекрасны, что притянули к тебе светоплан.

Светопланы – чудо человеческой мысли. Бесшумные, использующие новый вид энергии, они предназначались для сообщения между городами и могли пролетать огромные расстояния. Созданные из лёгкого прозрачного материала, они меняли свою конструкцию в зависимости от их использования. Светоплан легко изменял угол поворота. Он мог мгновенно садиться, взлетать с любой поверхности, не оставляя никаких следов, свободно зависать в воздухе рядом с нужным объектом.

Со светоплана опустились к моим ногам три лёгкие ступеньки. Морис подал мне руку и сказал:

– Рада, поднимайся, Мади давно ждёт нас. Мы сначала полетим за ней в горы, а потом вместе спустимся на поляну.

Через несколько минут светоплан плавно опустился на большое горное плато.

– Рада, – засмеялась Мади, – Морис сумел отыскать тебя даже среди виноградника. Его мысли так быстро притягивают твои в пространстве, что спрятаться от него будет трудно. Ты вся сияешь. Нужно немного расслабиться и привести себя в равновесие. Я думаю, что два часа тебе хватит, чтобы собраться с мыслями.

Светоплан через минуту скрылся вдали.

Я любила этот красивый горный уголок, где провела много счастливых дней. Я села в позу «лотоса», но никак не могла настроиться на медитацию. Впервые мысли не слушались меня. Почему-то стала вспоминать детство.

Вот мы с братом, Радосветом, и родителями летим на горное плато, покрытое густым кедровым лесом.

– Мы едем жить в сказку, – сказал мне отец. – Там ты познакомишься с девочкой, которую зовут Мади.

Нам было по семь лет. Я тогда ещё не знала, кем станет эта девочка в будущем, что ещё с момента рождения ей уготовлена миссия войти в Совет Великих Наставников, сменив Учителя Талиóна. До семи лет она должна была жить вместе со своей семьёй среди природы, высоко в горах.

Великие Наставники готовили Мади к большой работе. Девочка с младенчества училась слушать и понимать звуки музыки, чувствовать ритм природы, понимать язык птиц и зверей. Она впитывала любовь и теплоту солнца, воды, ветра и земли.

Здесь, в этом сказочном уголке, воспитывалось не одно поколение будущих Наставников.

Совет состоял из двенадцати высоко духовных общинников. Возглавляла его Великая Мать, которую выбирали из членов Совета.

Отец на следующий день улетал. Мы с Радосветом должны были провести здесь целый год.

Радосвету было десять лет, и кроме общения с нами он должен был заниматься пением с матерью Мади. У него был очень красивый редкий голос. Отец привёз его, как он образно выразился, «слушать пение гор».

Когда я увидела Мади, то в первые минуты она мне показалась маленькой светловолосой феей. Её пышные белокурые волосы свободно закручивались колечками и ниспадали до локтей. Перехваченные лёгкой розовой лентой, они падали на плечи и казались воздушным покрывалом. Сине-зелёные глаза притягивали к себе, светясь, словно морская вода в ярких лучах солнца. Мади протянула мне обе руки: «Рада, я ждала вас с нетерпением».

– Это она правильно сказала, – заулыбалась мама Мади. – Ей не хватало общения со сверстниками. Она всегда мечтала о подруге. А сегодня даже ослушалась нас с дедушкой. Весь день кружила хороводы с зайцами и белками. Совсем замучила зверей. Они её любят и балуют.

Целый год, который мы провели здесь, показался мне действительно сказкой. Мади любили все. Она была маленькой повелительницей птиц и зверей, хорошо понимала их язык. Ей доставляло удовольствие показывать нам игры с ними. Когда Мади пела, то на поляне собирались все лесные жители. Хотя мы в городе тоже много играли с животными в «Парке Радости», но такого понимания и любви я никогда не ощущала. Может быть, потому, что там было много людей и животные делили свою любовь со всеми. Только маленькая косуля Дин, которую я чаще других ласкала, всё больше привязывалась ко мне.

Мади поражала своими способностями. Она мгновенно просчитывала множество вариантов решения математических задач, прекрасно знала древнюю и современную поэзию, писала стихи и музыку, много рисовала. Природа словно оживала на её картинах.

Мы с Радосветом тоже свободно говорили на девяти планетных языках. Знали три древних языка, математику, геометрию, физику и химию. Так обучали всех детей в городе. Вообще, я не представляю, как в прошлом люди учились в школах. Я читала, что школьники целыми днями сидели за партами. Их обучало много учителей по специальной методике. Мне было не понятно, как в их каменных домах можно было учить природоведение. Папа говорил, что они рассматривали искусственные цветы и пытались понять их строение и красоту.

Человек, создав миллионы счётных машин, забыл, что он сам способен считать быстрее и лучше машины. Люди построили различные передатчики: зрительные и звуковые, хотя сами могли читать мысли в пространстве. И не только читать, но и творить мыслью! Они так отдалились от Божественного пути развития, что переложили всё на бездушные механизмы.

Поэтому у людей постепенно зачерствело сердце и атрофировался мозг. Вот к чему привела жизнь человека в каменных джунглях.

Это длилось столетиями, пока однажды в начале XIX века не совершилось Великое Действо. Именно через женщину планеты Великими Учителями было передано людям Учение Живой Этики, которое коренным образом стало расширять сознание людей, старавшихся жить по Основам этой Этики. Великая Правозвестница по Их Решению названа Матерью Агни Йоги.

Люди стали возвращать себе всё то, что утеряли в технократическом прошлом. У нас нет ни школ, ни учителей в их прямом представлении. Нас обучают родители, старшие братья и сёстры, соседи из Дальних миров. Слово «вызубрить» исчезло из нашего языка. Никто никого не поучает и не ставит отметок, но есть испытания в преодолении инертности материи. В процессе сотрудничества возникают свободные, открытые взаимоотношения. Люди понимают друг друга с полуслова, потому что научились читать мысли друг друга и посредством мысли передавать информацию на любые расстояния. Каждый из нас одновременно и ученик, и учитель.

Каким странным казалось мне теперь прошлое.

Люди боялись смерти, думая, что живут на Земле только один раз. Пока во втором тысячелетии все представители религий мира не признали, что человек бессмертен. Мы приходим на эту Землю не один раз. Проживаем множество жизней, чтобы нанизать на ожерелье нашей Индивидуальности жемчужины качеств духа – приобретённые нашими личностями, проживавшими в прошлых воплощениях. Живём в разных странах, в разных народах, воплощаемся мужчинами или женщинами, меняются наши профессии, наши родственные связи. Мы страдаем, болеем, воюем, плачем, смеёмся, постепенно собирая в сердце совершенные жемчужины для нашего ожерелья жизни. Только прекрасные чувства, образы и жизненный опыт накапливаются в нём. Собирает их Божественная Душа человека – его Высшее «Я».

Наше физическое тело, словно изношенная одежда, остаётся на Земле и истлевает, когда дух человека заканчивает здесь все свои дела и ничего больше не может почерпнуть для своей Индивидуальности. Он уходит в Иной мир, продолжая жить в тонких телах, и только некоторое время ему можно творить во всю мощь в Мире Огненном. А всё, что не отработал в себе человек за свою жизнь, все его отрицательные качества, его дела и поступки остаются в пространстве и ждут своего хозяина, чтобы вновь притянуться к нему, когда Господь пошлёт его снова на Землю для отработки кармических долгов и накопления нового опыта. Его новая личность снова воплотится на нашей пока мало просвещённой Земле. Это будет продолжаться до тех пор, пока человек не станет близок «образу и подобию Божьему». А впереди его ждёт Беспредельность. Ибо нет конца Совершенствованию.

Как долго шло человечество к этому! Неверие, самомнение и невежество не позволяли людям создать новую прекрасную духовную жизнь, ту, в которой мы сейчас живём. Но даже когда материальное сильно притягивало человека к земле, когда он грешил, каялся и снова грешил, были и такие, кто мечтал о городе Солнца. Тех, кто тянулся к звёздному небу над головой, кто приносил на землю Знание Вечной Истины, распинали на крестах, сжигали на кострах. Оклеветанные и непризнанные, они приходили вновь и вновь, чтобы отодвинуть человека от мира материального, вернуть его к духовным первоистокам, показать ему прекрасные миры Беспредельного Космоса и открыть глаза на Мир Тонкий.

Часто вечерами, перед сном, мать Мади рассказывала нам о Великих Учителях. Каждый из них был Звёздным Путником в Беспредельности, проходил самые трудные участки пути жизни, нёс тяжёлый крест на Голгофу, чтобы показать человечеству тропу, ведущую к узким Вратам Истины. И постепенно всё больше и больше людей шло по этому пути. И каждый нёс собственный крест для Воскрешения духа. Они продвигались в прекрасное Будущее, в котором мы теперь живём. И наша встреча с Морисом – только одна из ступеней беспредельной лестницы Бытия.

Целый год, что я провела с Мади, показался мне одним днём. Перед отъездом, ранним утром, я подошла к краю плато, чтобы ещё раз насладиться восхитительным видом, открывавшимся оттуда. Я любила свой город: прекрасные проспекты, Храм Знаний, парк Радости. С горного плато город смотрелся во всём великолепии красок и света. Он располагался в центре большой равнины. Вокруг него вырисовывался живописный ландшафт: ухоженные поля, виноградники, сады, луга, кедровые леса. Это зелёное царство природы в своём сердце хранило дивное дитя – цветок милурии. Сверху дома своей игрой цветов создавали иллюзию города-цветника, который прекрасно вписывался в окружающий ландшафт.

С одиннадцати лет мы с Мади стали посещать лекции-беседы в Храме Знаний по Живой Этике. Изучали новые предметы по Психической энергии, Древней мудрости по Астрогеографии, Антропо– и Космогенезису.

Имеющий форму многогранника Храм Знаний был построен из нового материала. «Живые кристаллы», созданные в творческой лаборатории Великими Наставниками, позволяли создавать лёгкие, воздушные, но в то же время чрезвычайно прочные конструкции.

Издали казалось, что здание дышит. Такой эффект появлялся от постоянно меняющейся окраски стен: от молочно-белого до голубовато-серебристого, слегка лилового. Работая как накопители, материалы принимали высокие вибрации окружающего пространства и космические Лучи Дальних миров, не пропуская внутрь здания грубые излучения. Вокруг здания, словно золотистый ореол, светилась едва уловимая обычным человеческим глазом голубовато-белая дымка. Она искрилась в солнечном свете и излучала голубовато-серебристое сияние ночью. С горного плато хорошо было видно, как далеко в ввысь уходило светящееся зарево, поднимающееся над Храмом.

В Храме Знаний, в Большой палате, заседал Совет Великих Наставников. Кроме Совета, никаких городских органов управления в городе не было. В здании располагалось множество комнат для лекций, лаборатории, концертные залы, большое хранилище древних книг и манускриптов. Имелась большая космотека о культуре и цивилизациях всех планет Солнечной системы. С каждой из планет Великий Совет поддерживал постоянную связь.

В Храме на одной из лекций-бесед я впервые встретила Мориса.

Однажды, ещё будучи студентами, мы с Мади поднимались по лестнице. В холле я увидела Великую Мать Мирославу, рядом с которой стоял высокий светловолосый юноша.

– Мади, Рада, – подозвала она нас, – позвольте вам представить молодого человека. Это Морис. Он приехал к нам из Тирской общины и примет участие в беседах. Я поручаю его тебе, Рада. Познакомь его с городом, покажи вашу милурию, которая уже раскрыла миру сияющую жемчужину.

Во время лекции-беседы я хорошо рассмотрела лицо Мориса. Оно напоминало мне лица древних викингов, которых я видела на экранах космотеки. Отражение какой-то решительности, даже суровости было на нём и только за лёгкой, едва заметной улыбкой угадывался добродушный весельчак. Его глаза загорались каким-то особым огнём, когда он читал стихи древних поэтов.

– Рада, – прошептала Мади, – не отклоняйся от темы. Учитель Талион рассказывает о Древней Спарте, а ты думаешь о Севере и о викингах.

Так в мою жизнь вошло большое, ещё неизвестное мне чувство – любовь. Я помню, как впервые пригласила Мориса к нам домой, чтобы он посмотрел на милурию – цветок, который вырастил отец. Полдня мы с ним гуляли по проспекту Белых Роз, где я жила. Весь центр проспекта был засажен различными видами роз. Мы проходили мимо удивительных домов. Дома-пирамиды, дома-раковины, дома-цветы различных оттенков привлекали к себе внимание изяществом форм. Словно на маленьких полянах вырастали прекрасные большие цветы или невиданное лесное диво. Все они идеально вписывались в окружающий зелёный массив садов и палисадников.

Новый строительный материал – «живые кристаллы» – имел ту же основу, что и материал, из которого было создано здание Храма Знаний. Отец построил наш дом в виде тора, верхнюю часть которого венчала прозрачная полусфера.

Я видела, как он вырастил эту красивую форму, созданную его мыслеобразом. Материал легко поддавался различным изменениям. Из него можно было построить любую конструкцию, свернуть трубочкой или сжать в гармошку, создавать любые формы в зависимости от фантазии зодчих, от чистоты их мыслей и умения человека представлять прекрасные образы. Этот живой прозрачный материал с серебристым блеском окрашивался в любой задуманный цвет. Работая как мембрана живой клетки, он обладал односторонней пропускной способностью. Днём этот живой кристалл накапливал лучистую энергию и по мере необходимости отдавал её светом, теплом или прохладой.

Ночью в тёплую погоду подвижные крыши домов раздвигались, и люди могли мысленно путешествовать по бескрайнему звёздному океану. Каждый человек уже с пелёнок знал о Дальних мирах. Я представляю, что должен был испытывать человек, отгороженный от Вечного мощными крышами и десятками этажей над своей головой. Теперь дома больше не несли смысловую нагрузку прошлого: «Мой дом – моя крепость». Воздвигнутые среди естественной природы, они великолепно вписывались в окружающую среду. Проспекты и улицы постоянно меняли свой облик, отчего город казался подвижным калейдоскопом.

Особенно красивым был город в праздники. Весной отмечали День Великих Учителей, летом отмечали День Творчества, осенью – День Земли, а зимой – Новый год, праздник, дошедший до нас из далёкого прошлого.

Зимы всегда были снежные, но наше тело стало менее чувствительным к холоду, чем прежде. Люди свободно переносили минусовую температуру, не кутаясь в зимние одежды. Само тело поддерживало нужный баланс в организме. Прежних гардеробов, как в старину, у нас не было.

Я многое рассказала Морису о городе, показала свои любимые уголки. И только к обеду, уставшие и счастливые, мы попали ко мне домой.

– Мама, познакомься, пожалуйста, это Морис.

– Ксения. Проходите, молодые люди, – пригласила она нас.

– Мама, мы быстро пообедаем, и я хочу попросить отца, чтобы он показал Морису милурию.

По прозрачной винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж, где были гостиная и мамин розарий. Мама раздвинула стенку гостиной, чтобы мы могли насладиться запахом роз, и принесла сочные фрукты. Никакой мебели у нас не было, кроме мягких кресел и круглого вертящегося стола. Комнату украшали картины, написанные мамой после командировки на Венеру, а также живые ползучие лианы в большой стеклянной вазе в виде удлинённой морской раковины. Лианы цвели большими сине-голубыми цветами, похожими на цветок мака.

Мы сели за обеденный стол. Большие гроздья винограда по девять-двенадцать ягод величиной с куриное яйцо, без косточек переливались на блюде, призывая нас полакомиться этими сладкими душистыми плодами. Напиток из них хорошо утолял жажду, был вкусным и питательным.

Я постучала двумя орешками, и тут же на балкон запрыгнули две белочки – Ди и Ми. За несколько минут они натащили нам целую чашку кедровых орехов.

– Спасибо, милые, – заулыбался Морис и погладил обеих.

Пока мы сидели и разговаривали, мама «вырастила» – создала – из прозрачного живого стекла блюдо в форме старинной ладьи и принесла в нём ягоды клубники и смородины. Выращенные с любовью овощи, фрукты и ягоды давали по два урожая в год. Я любила пору, когда созревали фрукты. Ветки деревьев и кустов сами предлагали свои плоды, наклоняясь к каждому, кто находился под ними. Новые виды деревьев чутко воспринимали близость человека.

Посуду создавали по мере необходимости. «Живое стекло», как и «живые кристаллы», принимало форму любого заданного предмета для украшения комнат или для предметов кухонного обихода. После использования этот «живой» материал возвращался в первоначальное состояние, сворачиваясь в небольшой прозрачный шарик. Из него потом можно было сделать ёлочные игрушки, лёгкие по форме ноги сандалии и многое другое.

– Ксения, – раздался из палисадника голос отца, – Рада вернулась?

– Да, Алексей, они с Морисом давно ждут тебя.

– Добрый день, Морис! Рад видеть тебя. Давай присядем, и я расскажу тебе историю цветка. Этот волшебный цветок, – начал рассказ отец, – называют двенадцатым чудом света. Милурию вывела в начале нынешнего века Великая Мать Мария. Однажды, держа в руке одно маленькое семечко обычного садового растения, Мать Мария создала дивный мыслеобраз сказочного цветка, в котором воплотила свою любовь и мечту. Первая милурия была посажена Матерью Марией у Храма Знаний. А когда распустилась седьмая, последняя, чаша цветка, милурия раскрыла миру дивный плод и три маленьких зёрнышка в нём. Все зёрна Великая Матерь отдала людям. Так появился этот волшебный цветок. С тех пор каждый человек стремится вырастить хотя бы один такой цветок. Но для этого должны быть чисты его помыслы, радостью и любовью гореть сердце. Чтобы не нарушить до поры до времени покоя цветущей милурии – плод, который ещё слаб, – я постараюсь словами передать тебе её великолепие. Думаю, что мой рассказ покажет всю утончённую красоту этого изумительного цветка.

– Представь себе, – продолжил отец, – что по земле, раскинув в разные стороны свои ветки, стелется чудесный темно-зелёный куст с мелкими бархатистыми листиками, отчего куст становится похожим на пушистый ковёр. Лёгкий ветерок колышет маленькие пушинки, и едва заметные волны пробегают по ним. Затем в центре куста распускаются белые овальные лепестки, которые образуют красивую чашу диаметром не больше семидесяти сантиметров. Овальные листья лепестков покрыты мельчайшими блестящими чешуйками, похожими на крохотные кристаллики. Словно маленькие светлячки, вспыхивают и переливаются яркими огнями чешуйки. И вот в центре чаши, расширяясь в объёме, тянется вверх на витом подвижном стебле белоснежный бутон, словно кто-то невидимый зажигает белое пламя свечи. Каждый год, весной, бутон, распускаясь, открывает миру дивную чашу – своего «ребёнка», – окрашиваясь разными цветами: от багряного до сиреневого. На её лепестках, едва проступая дивным узором, постепенно начинает проявляться снизу вся цветовая гамма. Нежные верхние края лепестков напоминают перья жар-птицы. Они трепещут и колыхаются под дуновением ветерка. В зимние месяцы при низкой температуре белая чешуйчатая чаша, словно мать, укрывает своими лепестками чашу от холода, создавая высокое мерцающее пламя свечи. А с наступлением тепла раскрывает своего «ребёнка» навстречу солнечным лучам.

Каждый год, когда распускается новый бутон, всё ярче окрашиваются лепестки внизу чаши, создавая каждый свою симфонию цвета. Весной на шестой год раскрываются лепестки чаши, мерцающие синим цветом. По ним также переливается волшебный узор, расписанный всеми красками цветового спектра. Словно маленький ребёнок, милурия с каждым годом постепенно превращается в прекрасную грациозную красавицу. Живописные огоньки, мерцающие по кромке лепестков, создают нежную, неповторимую россыпь. От напряжения энергии, поднимающей Божественный плод всё выше и выше, лепестки издают нежные звуки, хорошо слышимые в тихую ночь. Благоухающий, едва уловимый аромат растения с годами становится всё более тонким и лёгким. И как апофеоз этого божественного творения на седьмой год цветок окрашивается нежным фиолетовым цветом. Милурия раскрывает солнцу последнюю чашу и выпускает своё Божественное дитя, упругий прозрачный плод – сияющую полиэфирную жемчужину. В какой-то момент, отделившись от лепестков, светящаяся капелька парит в воздухе, повиснув над цветком на тоненькой серебряной нити-стебельке, и через время опускается в центр чаши вместе с семенами. Все семь лет цветок отдавал ей свою энергию, и она копила этот дар, чтобы проявиться на свет наполненной чудесным нектаром. Это венец жизни цветка. Разноцветная чаша сияет, окрашенная всей палитрой радуги от багряного до сиреневого. Всю любовь, которую вкладывает человек, вырастивший милурию, цветок собирает в этой жемчужине. Думаю, ты теперь хорошо представляешь милурию, – закончил рассказ отец. – Идём, я покажу тебе её наяву.

Когда мы обходили кусты лимонника, какой-то тонкий летучий аромат, витающий вокруг, заглушил его запах. А через секунду перед нами предстало такое великолепие, утончённость и изящество, что, казалось, ничто не могло превзойти это грациозное чудо. Казалось, время остановилось, чтобы мы смогли запечатлеть этот миг.

– Мой образ был таким прекрасным, – сказал Морис, – но явь превзошла все ожидания.

Это была сияющая сказка переливающегося света. Словно жар-птицы распустили свои крылья над белой чашей на зелёном пушистом ковре. Вверху, над пылающими огненными лепестками, парил шар-капелька. Он излучал животворящий фосфорический свет, который усилился, когда мы подошли к цветку. Чувство полной гармонии и радости исходило от этой капельки. Казалось, что не плод, а сам дух витает над плотью цветка.

Цветок словно обрадовался, когда подошёл отец. Он вспыхнул лучезарным светом и, грациозно покачиваясь, наклонил чашу в нашу сторону. Милурия, как человек, умела радоваться и любить. Всё это создавало неописуемое зрелище. Лёгкая, едва уловимая музыка цветка, сплетаясь с переливающимся сиянием чаши, создавала Божественную Симфонию – синтез света, музыки и аромата.

Мы долго стояли, наслаждаясь этим дивным цветком, думая о красоте и совершенстве природы, о возможностях человеческой мысли творить Красоту.

Показавшийся вдали, словно бело-серебристый голубь, светоплан прервал мои воспоминания. Через несколько секунд он приземлился рядом со мной.

– Рада, милурия цвела огромным огненным цветком над горами, – улыбаясь сказал Морис. – Но я вижу, что ты не выполнила указания Мади. Ты должна была застыть в позе лотоса, как неподвижная статуя, в её гармонии и красоте, и раствориться в безмолвном покое. Поднимайся, Учитель и Мади ждут нас.

Через несколько минут светоплан плавно опустился неподалёку от Большой поляны. Здесь нас ожидала Мади. Большую поляну называли поляной Благодарения. Она была окружена высокими кедрами, посаженными здесь Великими Наставниками. В центре возвышался Большой Кедр, посаженный Великой Матерью.

Я никогда не была на этой поляне. Хотя знала, что здесь, у Большого Кедра, принимали посвящение ученики, чьё сердце было свободно от всяких привязанностей на Земле. Они уходили из Города Света, добровольно принимая на себя великую миссию служения человечеству, которое нуждалось в Наставниках и Учителях.