Текст книги "Сказки. Том 5"

Сказки
Том 5
Тамара Филатова

© Тамара Филатова, 2023

ISBN 978-5-0060-1405-3 (т. 5)

ISBN 978-5-4498-2728-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мужик и орёл

 
В стародавние года
В одном царстве мышь жила.
И вот уговорилась с воробьём
В её норе пожить вдвоём.
 
 
Чтобы корм туда носить,
С запасом зиму пережить.
Воробей стал воровать —
Благо есть куда таскать.
 
 
Теперь мышиная нора
Полна различного зерна.
Да и мышка не зевает:
Что найдёт – в нору таскает.
 
 
«Знатный на зиму запас,
Он поможет в трудный час.
Вот теперь я заживу,
От хлопот уж отдохну».
 
 
Но вот зима и наступает,
А воробья мышь не пускает.
Усердно гонит от норы
И щиплет перья до дыры.
 
 
Так воробей ни с чем ушёл,
Жилья себе он не нашёл.
Ночами стало холодать,
Воробей же – голодать.
 
 
«Знаю, мышь, куда пойду,
Управу на тебя найду!»
Выход воробей нашёл —
Он к птичьему царю пошёл.
«Здравствуй, батюшка, наш царь!
Здравствуй, славный государь!
Не вели меня казнить,
А вели мне говорить!
 
 
Может, государь, я вор,
Но был с мышью уговор:
В одной норе нам вместе жить,
Запасы на зиму носить.
 
 
Но зима лишь наступила,
Меня в нору мышь не пустила.
Да ещё в насмешку, царь,
Перья стала мои драть.
 
 
С этим, царь, уж разберись!
За меня ты заступись!
Чтобы мне не голодать
И птенцов не потерять!»
Воробью царь отвечает:
«В жизни всякое бывает.
Ладно, дело разберу
И, возможно, помогу».
 
 
Птичий царь не ждал зарю,
Пошёл к звериному царю.
Рассказать ему о том,
Как обошлась мышь с воробьём.
 
 
«Прикажи, любезный царь,
Твоей мыши долг отдать.
За бесчестье заплатить,
А воробью в норе пожить».
 
 
Говорит звериный царь:
«Ну-ка, мышь ко мне позвать!»
Тут же мышь к царю явилась
И смиренной притворилась.
Такие лясы развела…
Во всём винила воробья.
Получалось, хоть убей,
Виноват лишь воробей.
 
 
«Царь! Скажу тебе сейчас,
Уговора не было у нас.
Ведь хотел сей воробей
Без спроса жить в норе моей!
 
 
А как стала не пускать,
Начал крылья распускать.
Тут в него вселился бес,
В драку он со мной полез.
 
 
И кричала, и звала!
Решила: смерть моя пришла».
Звериный царь пока молчал,
Потом он птичьему сказал:
«Ну, государь! Скажу о том,
Что мышь моя чиста кругом.
Нет пути у нас назад —
Воробей твой виноват!»
 
 
«Звериный царь, уж коли так, —
Говорит тут птичий царь, —
Пора войска нам собирать,
Начинаем воевать!
 
 
Войску своему вели
В поле чистое идти.
Где одна трава растёт,
Будет там у нас расчёт».
 
 
Царь звериный отвечал:
«Ладно, будем воевать!»
Только утро занялось,
В поле войско собралось.
Звери держатся все бойко,
Собралось и птичье войско.
Крик поднялся, дикий вой,
Начался смертельный бой.
 
 
Народ звериный был силён
И отваги не лишён.
Кого зубами цапанёт,
Кого когтями разорвёт.
 
 
То одного порвёт, то двух,
То третий испускает дух.
Да и птицы не сдаются —
Все отчаянно дерутся!
 
 
Скажите мне, из-за чего
Зверей так много полегло?
Да, судьба, конечно, зла,
В бою том ранило орла.
Он в небеса хотел взлететь,
На сосну пришлось лишь сесть.
На верхушке он сидит —
На побоище глядит.
 
 
Битва кончилась, друзья.
Разбрелись все кто куда —
По лесам и по болотам,
По берлогам и по норам.
 
 
В леса птицы полетели,
По своим местам все сели.
Орёл лишь на сосне сидит,
Пригорюнившись, молчит.
 
 
А в ту пору напрямик
На охоту шёл мужик.
Идёт, по сторонам глядит,
На сосне орёл сидит.
Подумал: «Дай его убью!
Накормлю свою семью».
Начал целиться в орла,
Мужик слышит тут слова:
 
 
«Слушай, добрый человек!
Благодарен буду век!
Ты меня не убивай,
Домой к себе и забирай.
 
 
Три года ты меня корми,
Сил наберусь, ты подожди.
И как водится потом —
Отплачу тебе добром».
 
 
Мужик затылок почесал:
«Что он мне сейчас сказал?
И какого же добра
Можно ждать мне от орла?»
В орла прицелился опять.
«Добычу мне зачем терять?»
А орёл скорей просить:
«Не стоит ведь меня губить!»
 
 
Снова целится мужик,
А орёл совсем поник:
«Сжалься, добрый человек!
Благодарен буду век!
 
 
Ты меня не убивай,
А с собою забирай!
Как окрепну, так потом,
Отплачу тебе добром!»
 
 
Жалко стало: «Не жилец».
На сосну за ним полез.
Орла на руку посадил
И домой с ним поспешил.
Смирно на руке сидит,
Мужику он говорит:
«В поле чистое иди,
Острый нож с собой возьми.
 
 
Страшный бой у нас там был.
Зверь на птицу – кусал, бил.
Там много разного зверья,
Есть пожива для тебя».
 
 
Острый нож мужик берёт,
В поле чистое идёт.
Там зверья полно набито,
Конца, края-то не видно.
 
 
Счёта нет там и куницам,
И медведям, и лисицам.
Шкуры тут же мужик снял,
Повёз в город да продал.
Много денег получил,
На них хлеба накупил.
Зерно засыпал в закрома,
Не страшна теперь зима.
 
 
Хорошо с запасом жить,
Стал мужик орла кормить.
Год прошёл, орёл всё съел.
Один за́кром уж опустел.
 
 
Обещал орёл, что одарит,
Мужику он говорит:
«В поле ты меня неси,
На то место посади,
 
 
Где как будто на парад
Дубы высокие стоят».
В поле наш мужик идёт,
На плече орла несёт.
В облака орёл тут взвился
И с разлёту грудью бился.
В самый ствол удар пришёлся,
Дуб на части раскололся.
 
 
«Нет, – орёл тогда сказал, —
Я прежней силы не набрал.
Не избежать тебе невзгод,
Меня корми ещё ты год.
 
 
Быстро этот год проходит,
А орёл как прежде просит:
«К дубам высоким отнеси
И меня там отпусти».
 
 
Мужик принёс орла к дубам,
А тот взмывает к облакам.
В ствол удар опять пришёлся.
По частям дуб раскололся.
«Нет, – орёл тогда сказал, —
Я прежней силы не набрал.
Правильно меня пойми,
Третий год уж покорми».
 
 
Вот три года пролетело,
В закромах всё опустело.
Орёл просит: «Не тужи!
Ты к дубам меня неси».
 
 
Принёс к дубам и удивился:
Орёл над облаками взвился,
Сверху камнем он ударил,
Самый старый дуб поранил.
 
 
Не оставил и ветвей,
Летели щепки до корней.
Тут же грохот, треск раздался.
Лес затих и зашатался.
«Что сказать тебе, друг мой?
Сила прежняя со мной!
Спасибо, добрый человек!
Благодарен буду век!
 
 
Пришлось тебе меня кормить,
Но вот пора добром платить.
К себе на крылья посажу,
В свою сторонку отнесу».
 
 
Орлу мужик на крылья сел,
В поднебесье полетел.
Орёл забрался высоко,
Оттуда видно далеко.
 
 
«Ты, мужик, вниз посмотри
И тогда уж мне скажи:
Видишь море? Как оно?
И насколько велико?»
«Как ответить? Каково?
Да как будто с колесо».
Над морем тут орёл завис
И мужика бросает вниз.
 
 
Но до воды не допустил —
Его на крылья подхватил.
Мужик клянёт свою судьбу.
Орла ругает, высоту.
 
 
«Видишь море? Как оно?
И насколько велико?»
«Ни с монету, ни с кольцо,
А с куриное яйцо».
 
 
Вот орёл опять завис,
Мужика бросает вниз.
Но до воды не допустил —
Его на крылья подхватил.
У мужика темно в глазах,
Они летят уж в небесах.
«Видишь море? Как оно?
И насколько велико?»
 
 
«Очень уж оно мало,
Будто маково зерно!»
И вот орёл опять завис,
Мужика бросает вниз.
 
 
Но до воды не допустил,
Его на крылья подхватил.
Тут орёл вопрос задал:
«Что ж? Теперь ты опознал?
 
 
Вижу я в твоих глазах.
Ну как тебе смертельный страх?»
Мужик от страха еле жив:
«О да! Познал», – он говорит.
«Таково и мне там было.
От страха всё внутри заныло.
И случилось ведь тогда
Три раза целил из ружья».
 
 
Орёл за море полетел,
А мужик всё вниз смотрел.
Путь в царство тридевятое,
Государство тридесятое.
 
 
«Мы летим к моей стране,
К моей старшенькой сестре.
Станет золото давать,
Серебром не обижать.
 
 
Каменья самоцветные,
Сверкают, очень ценные.
Ты на всё, мужик, смотри,
Но ничего уж не бери.
Медный ларчик попроси,
С медным ключиком бери».
Долго ль, коротко ль, не знаю,
В царство медное-то прилетают.
 
 
Их старшая сестра встречает,
Радостно к ним выбегает.
Стала брата целовать,
К сердцу крепко прижимать.
 
 
«Тебя, любезный, не узнать,
Чем же брата угощать?»
«Не меня ты привечай,
Не меня ты угощай!
 
 
В красный угол посади,
Человека угости.
Три года он меня кормил,
Три года он меня поил.
В своём доме приютил,
Раны он мои лечил».
Угощала, чем смогла,
Позже в кладовые повела:
 
 
«Бери что требует душа —
Камни, злато, серебра».
Ей мужик сказал тогда:
«Не надо злата, серебра.
 
 
Медный ларчик мне отдай,
С ним и медный ключик дай.
Рассердилась тут сестра,
Закричала вдруг она:
 
 
«Тягаться вздумал ты со мной?
Ларчик нужен мне самой!
Не о чем тут толковать!»
Орёл: «Пора, сестра, нам улетать».
Мужик орлу на крылья сел,
В серебряное царство полетел.
«Держим путь к другой стране,
К средней полетим сестре».
 
 
Орёл снова говорит:
«Золото сестра начнёт дарить,
Серебро и самоцветы,
Не бери подарки эти.
 
 
Ларец из серебра проси,
С серебряным ключом бери».
У средней так же всё случилось.
И с ларчиком не получилось.
 
 
«Сестра, о чём тут толковать?
Теперь пора нам улетать».
Мужик к орлу на крылья сел,
В золотое царство полетел.
«Летим ещё к одной стране,
К младшенькой моей сестре.
Её подарки не бери,
Ларчик золотой проси.
 
 
Да проси её о том,
Чтоб был он с золотым ключом».
В златое царство прилетают,
Сестра навстречу выбегает.
 
 
Стала брата целовать,
Обнимать и миловать:
«Как давно не появлялся!
И откуда же ты взялся?
 
 
Где три года пропадал?
В каких краях, мой брат, бывал?
Чем велишь тебя кормить?
Необычным угостить?»
«Не меня ты привечай,
Не меня ты угощай!
В красный угол посади,
Человека угости.
 
 
Три года он меня кормил,
Три года он меня поил,
В своём доме приютил,
Раны он мои лечил».
 
 
С большой радостью она
Усадила мужика.
За столы дубовые,
За скатерти то новые.
 
 
Угощала, чем могла,
И в кладовые повела:
«Бери что требует душа —
Камни, злато, серебра».
Ей мужик сказал тогда:
«Не надо злата, серебра.
Ларчик золотой мне дай,
С ним ключик золотой отдай».
 
 
Сестра с любовью отвечала:
«Всегда я брата привечала.
Ему не жалко ничего,
Можешь забирать его!
 
 
Чтобы не было несчастья,
Забирай его на счастье!» —
Ларчик золотой даёт,
С ним и ключик отдаёт.
 
 
Вволю наш мужик пожил,
В царстве золотом гостил.
Нельзя вечно наслаждаться,
Пришло время возвращаться.
Орёл тогда сказал: «Прощай!
Лихом ты не поминай!
Слова мои запоминай:
Ларчик ты не открывай!
 
 
Не нарушай наказ уж мой,
Покуда не придёшь домой!»
Долгой, трудною тропой
Мужик торопится домой.
 
 
Тернист и бесконечен путь,
Мужик устал, сел отдохнуть.
У моря синего сидит,
На волны сильные глядит.
 
 
Вот он начал рассуждать:
«Зачем ларец не открывать?
Может, в ларчике-то пусто?
И тогда мне будет грустно.
Что теперь на жизнь роптать?
За что было хлопотать?»
На ларчик долго он смотрел,
Крепился, трогать не хотел.
 
 
Любопытство подвело.
Взял ларчик и открыл его.
Ах ты, батюшки, ты светы!
Это, вам скажу, сюжеты!
 
 
Из ларца как на подбор
Идут стада быков, коров.
Бараны, овцы всё быстрей,
Идёт табун и лошадей.
 
 
Вышел и широкий двор
С хоромами как на подбор,
С просторными амбарами,
С добротными сараями.
Сад зелёный зашумел,
Тут же птичий хор запел.
Слуг выскакивало много:
«Что хотите? Что угодно»?
 
 
Как увидел всё мужик,
Тут он сильно затужил.
Начал плакать, горевать,
На судьбу свою пенять:
 
 
«Что наделал! Вот беда!
Не послушал я орла!
Как задачу я решу?
Добро в ларчик-то верну?»
 
 
Тут на море шум возник,
К мужику идёт старик.
К мужику старик подходит,
Разговор такой заводит:
«Ты чего мужик сидишь?
Слёзы льёшь и всё молчишь?»
«Как не плакать мне, скажи?
Ты на это посмотри!
 
 
Кто мне будет помогать?
Стада такие собирать?
Да и всё моё добро —
Как в ларчик уместить его?»
 
 
За добром старик следит,
Мужику он говорит:
«А пожалуй, я смогу!
Горю быстро помогу.
 
 
Всю скотину соберу,
С добром в ларчик уложу.
У меня есть разговор —
Между нами уговор:
Мне отдашь и забываешь,
Чего дома ты не знаешь!»
Мужик затылок почесал:
«Чего бы дома я не знал?
 
 
Что за вопрос? Не понимаю!
Чего ж такого я не знаю?»
И, подумав, согласился,
Старику он поклонился.
 
 
«Собери! Я всё отдам,
О чём не знаю в доме сам».
Тот человек, хоть был и стар,
Быстро всё добро собрал:
 
 
Быков, коров – не сосчитать,
Овец, баранов смог убрать.
Лошадей табун убрал,
Двор с хоромами собрал.
Амбары и сараи затолкал,
Многих слуг назад загнал.
Забирает ларчик свой
И мужик пошёл домой.
 
 
Долго, коротко ли шёл,
Наконец домой пришёл.
Там его жена встречает
И целует, обнимает:
 
 
«Здравствуй, милый! Знать, устал!
Где ты был? Где пропадал?»
«Где пропадал, и где я был —
Там меня уж след простыл!»
 
 
«Пока по свету ты носился,
Тут без тебя сынок родился!»
И счастливая жена
Ему младенца принесла.
Тут мужик и спохватился,
Он за голову схватился.
Вспомнил, что пообещал.
«Отдаст он то, о чём не знал».
 
 
Мужик сразу приуныл,
Низко голову склонил.
Рассказал жене про всё,
Что с ним на днях произошло.
 
 
Поплакали, погоревали,
Вместе слёзы проливали.
Но не век же горевать?
Пошёл он ларчик открывать.
 
 
Из ларца как на подбор
Идут стада быков, коров.
Бараны, овцы всё быстрей,
Идёт табун и лошадей.
Вышел и широкий двор
С хоромами как на подбор,
С просторными амбарами,
С добротными сараями.
 
 
Сад зелёный зашумел,
Тут же птичий хор запел.
Слуг выскакивало много:
«Что хотите? Что угодно»?
 
 
Стали жить да поживать,
Добра больше наживать.
Хорошо им вместе жить,
Сыночка Ванечку растить.
 
 
Растёт он только не по дням,
А, скажу вам, по часам.
Вырос умным и большим.
А пригожим-то каким!
Не один уж год прошёл.
Раз мужик косить пошёл.
К зениту солнышко походит,
Вдруг из реки старик выходит.
 
 
Он на берегу стоит,
Грозно, грозно говорит:
«А скажи мне, мужичок,
Помнишь? За тобой должок!
 
 
Вижу, ты забывчив стал!
Не помнишь, что мне обещал?»
Мужик смурной пришёл домой,
Вдвоём заплакали с женой.
 
 
Сын Иван к ним подошёл,
Разговор такой завёл:
«Расскажите, в чём беда?
Таких не видел никогда».
«Как же нам, скажи, не плакать?
Как от ужаса не ахать?»
«На вас смотрю и не пойму,
На счастье дан иль на беду?»
 
 
Ему мужик тут рассказал,
В какую он беду попал.
«Уговор у нас с ним был,
Старик меня и подловил».
 
 
Сын перед отцом стоит
И серьёзно говорит:
«Так тому уже и быть,
Раз обещал – не воротить.
 
 
Знать, назначено судьбой.
Попрощаюсь я с тобой».
Благословенья попросил,
В путь-дорогу поспешил.
Идёт Иван дорогою,
Идёт Иван широкою.
Да по чистым-то полям,
По зелёным-то лугам.
 
 
Никаких пока чудес,
Впереди дремучий лес.
В том лесу стоит изба —
На курьей ножке-то она.
 
 
Иван подумал: «Дай зайду.
Кто живёт там, посмотрю».
В избе Баба-Яга сидит
И кудельку теребит.
 
 
Она Ивана увидала
И вопросы задавала:
«Ты зачем в мой лес пришёл?
И зачем в избу вошёл?
Может, долю ты пытаешь?
Иль от дела всё ж лытаешь?»
А Иван уже устал,
И Яге он отвечал:
 
 
«Ты сначала напои
Да с дороги накорми,
А потом уж и пытай,
Свои вопросы задавай».
 
 
Яга Ивана напоила,
Хорошенько накормила.
Тогда Иван всё рассказал,
Куда, зачем он ей сказал.
 
 
«Вот что я скажу тебе:
Неспроста зашёл ко мне.
Это счастье для тебя,
Сначала встретил ты меня.
Могу одно сейчас сказать:
Тебе живому не бывать.
Тот старик – он враг серьёзный,
Царь морской и очень грозный.
 
 
На троне он своём сидит
И очень на тебя сердит.
На берег моря ты иди
И терпеливо, Иван, жди.
 
 
Только крылья зашумят,
Двенадцать утиц прилетят.
Не поймёшь, что здесь такого?
То – дочери царя морского.
 
 
Начнут об землю ударятся,
В девиц красивых превращаться.
В море все они войдут,
Купаться там они начнут.
Сорочку младшей ты хватай —
И держи, не отдавай.
Будет плакать и браниться,
Но выйти замуж согласится.
 
 
От тебя, Вань, не убудет.
Хорошо тогда всё будет».
Ягу Иван благодарит,
К морю синему спешит.
 
 
Много времени проходит,
На берег моря он приходит.
Чтоб ему в живых остаться,
За кустом сел дожидаться.
 
 
Иван долго поджидает,
Двенадцать утиц прилетает.
О землю ударяются,
В красавиц превращаются.
У всех небесные черты
Несказанной красоты.
Стали тут они купаться,
Песни петь, играть, плескаться.
 
 
Вспомнил наш Иван наказ
И подкрался в тот же час.
Платье младшей он нашёл
И скорее прочь пошёл.
 
 
А девицы искупались
И на берег возвращались.
Свои платья надевают,
Но одной лишь не хватает.
 
 
Те, кто платья-то надели,
Они быстро улетели.
Младшая тут поняла,
Что без платья лишь она.
Стала плакать и рыдать,
Просит платье ей отдать:
«Моё платье отдай мне,
Скоро пригожусь тебе».
 
 
Про наказ он забывал,
Платье девице отдал.
И пошёл к царю на двор,
Чтоб исполнить уговор.
 
 
А царь морской уже узнал,
Кто платье дочери украл.
На Ивана он глядит,
Недовольно говорит:
 
 
«Ты, Иван, скажу, храбрец!
И, по сути, молодец!
Узнаёшь меньшую дочь,
Так уйдёшь живым ты прочь.
Ну а если, не узнаешь,
На себя, Иван, пеняешь!»
Только вышел из дворца,
Изменился аж с лица.
 
 
К нему царевна подошла,
Речь такую завела:
– Пожалел, Иван, меня,
Скоро выручу тебя!
 
 
Мой отец, скажу, хитёр —
Тебе покажет всех сестёр.
Тяжело из всех узнать,
Меня придётся угадать.
 
 
Открою тайну я такую:
Одна похожа на другую.
Но ты внимательно смотри,
Глаза, Иван, не отводи!
На левом ухе чуть видна,
Мошка поползёт одна».
Наутро солнце лишь встаёт,
Ивана царь к себе зовёт:
 
 
«Пришли двенадцать дочерей.
Ну, что ж? Угадывай скорей!
Отгадаешь – отпущу,
Нет – шкуру я с тебя спущу».
 
 
«Как же выбрать мне младшу́ю?
Одна похожа на другую!»
Глядит – на ухе чуть видна
Мошка ползает одна.
 
 
Тут же он её узнал,
На царевну показал.
Царь истошно закричал
И ногами застучал:
«Не игрушки! Здесь обман!
Найти не мог её, Иван!
Не могу тебе поверить.
Ещё раз хочу проверить!
 
 
Хочешь ли в живых остаться?
Тогда нужно постараться!
Ты до завтра, дорогой!
Палаты каменны построй.
 
 
Палаты в срок построишь сам,
В жёны дочь свою отдам».
«Я такого, царь, не ждал!»
Но тут царевну повстречал:
 
 
«Не кручинься, помолись,
Да скорее спать ложись.
Для тебя всё это ново,
Завтра будет всё готово!»
Лёг Иван, конечно, спать.
А наутро в окно глядь…
Он от ужаса молчит.
Новый там дворец стоит.
 
 
Что же царь? Раз слово дал —
За Ивана дочь отдал.
Но злость свою не мог унять,
Царь решил их наказать.
 
 
Как-то дочь к отцу пошла,
Тихо к двери подошла.
Слышит: «Матушка! Как быть?
Как дочь с зятем погубить?»
 
 
Она к Ивану побежала,
Что беда ждёт, рассказала.
Стал он сизым голубком,
Она – голубкою при нём.
«Полетели потихоньку
На родимую сторонку».
Злости царь не смог унять,
Приказал он их догнать.
 
 
В погоню мчали и скакали,
Никого так не догнали.
Сидят на дереве одном
Лишь голубка с голубком.
 
 
«Что же делать? – говорят.
И вернулись все назад. —
Никого мы не догнали», —
Так они царю сказали.
 
 
Лишь на дереве одном
Сидят голубка с голубком.
Царь рассердился, закричал,
Других догонщиков послал.
Тоже мчались и скакали,
К речке тихой прискакали.
Дерево стоит в тиши,
А в округе – ни души.
 
 
Посмотрели, обернулись.
И ни с чем к царю вернулись.
Про речку, дерево сказали.
«Больше, царь, мы не видали».
 
 
«Службу вы свою забыли?
Это ведь они и были!»
Распыхтелся, раскричался,
Но теперь он сам погнался.
 
 
Долго ехал и устал,
Божью церковь увидал.
В церкви старичок стоит,
Ставит свечи и молчит.
В эту церковь царь заходит,
Разговор такой заводит:
«Здравствуй, старец! Нас не ждал?
Беглецов здесь не видал?»
 
 
Тот спокойно отвечал:
«Да, я здесь двоих встречал.
И скажу тебе одно —
Они ушли уже давно.
 
 
В город золотой пошли,
На сто вёрст от нас пути».
Царь вздохнул и рассердился
И в обратный путь пустился.
 
 
Но картина тут пропала,
Церковь та царевной стала,
Старичок Иваном стал,
Он жену поцеловал.
В город золотой пошли,
Впереди сто вёрст пути.
Стали жить там, поживать,
Добра и счастья наживать.
 
 
Но вот и сказке тут конец,
Кто дослушал – молодец!
Сказка – ложь, но есть намёк.
И какой же здесь урок?
 
 
Мышиный маленький обман
Породил войны дурман.
Из-за этого, поверь,
Вышло множество потерь.
 
 
Невинно звери пострадали,
Жизни ни за что отдали.
Те, кто ранен, но живой,
Все к себе пошли домой.
Но если делаешь добро,
Добром вернётся всё равно.
Если добрым будешь ты,
Счастья расцветут цветы.
 

Петух и жерновки

 
Жили-были, поживали,
В бедности век коротали
Со старухою старик,
Вместе век их был велик.
 
 
Хлеб им не на что купить.
Что же делать? Как им быть?
За желудями в лес пошли,
Домой много принесли.
 
 
Не о том они мечтали,
Кушать жёлуди уж стали.
У старухи не та сила,
Она жёлудь уронила.
 
 
Он по полу покатился
И в подполье провалился.
Очень долго там лежал,
Прорастать вдруг жёлудь стал.
 
 
Старуха на росток глядит,
Старику тут говорит:
«Как теперь нам, старый, быть?
Пол ведь надо прорубить!»
 
 
«А пускай дуб так растёт,
Желудей нам принесёт!
То-то будет благодать,
В избе их будем собирать!»
 
 
Много времени проходит.
Что же дальше происходит?
Так и рос дубок, пока
Не дорос до потолка.
Старуха на него глядит,
Старику вновь говорит:
«Чтобы жёлуди собрать,
Потолок бы разобрать».
 
 
Потолок дед разбирает,
Крышу нехотя снимает.
Ну а дуб всё рос да рос,
До неба самого дорос.
 
 
Время трудное настало,
Желудей у них не стало.
Взял мешок старик, полез.
Долго по стволу он лез.
 
 
Вот на небо он забрался
И ничуть не испугался.
По сторонам старик глядит —
Избушка перед ним стоит.
Любопытно – хоть куда!
Смело дед зашёл туда.
Сидит в избушке петушок,
Золотой-то гребешок.
 
 
Смотрят оба и молчат,
Рядом жерновки лежат.
Тут старик недолго думал,
Жерновки в мешок засунул.
 
 
Прихватил и петушка,
Вниз полез он не спеша.
Наконец старик спустился
И к старухе обратился:
 
 
«На дубу изба стоит,
Петушок в избе сидит.
Дело делать не с руки,
Взял петушка да жерновки».
«Какой славный петушок!
Посажу-ка на шесток».
Старуха жерновки берёт,
Всё подряд давай молоть.
 
 
Только повернёт разок —
То блин готовый, то пирог.
Блин да пирог – лишь повернёт!
Что происходит – не поймёт.
 
 
Только их уж много стало,
Молоть старуха подустала.
И старика-то накормила,
Про себя-то не забыла.
 
 
Припеваючи жить стали,
Петушка не обижали.
Рядом с ними барин жил.
Ох! И завистливым он был!
Обо всех всё барин знал
И про жерновки прознал.
Вот барин к старикам идёт,
С ними разговор ведёт:
 
 
«Где у вас тут можно сесть?
Не дадите что поесть?»
Старуха барину в ответ:
«У нас еды особо нет.
 
 
Чего ж тебе, скажи, подать?
Блины да пироги могу я дать».
Старуха жерновки берёт,
Молит много – наперёд.
 
 
И блины, и пироги —
Долго падали они.
Барин ел и всё хвалил,
А потом заговорил:
«Слышь, бабусь! Не прогадай!
Жерновки ты мне продай».
«Говоришь ты это зря.
Продавать, родной, нельзя!»
 
 
Дело к ночи. На кровать
Старики легли уж спать.
А барин им визит нанёс —
Тихонько жерновки унёс.
 
 
Утром только пробудились,
Старики тут удивились.
Пред глазами меркнет свет —
Жерновков на месте нет!
 
 
Стали плакать, горевать:
Но кого на помощь звать?
Смирно петушок сидит,
Им серьёзно говорит:
«Не горюйте, помогу!
Жерновки я вам верну.
Старым надо помогать,
Жерновки пойду искать!»
 
 
По дороге он бежит,
Перед ним лиса стоит:
«Петушок! Ты петушок!
Золотой твой гребешок!
 
 
Почему ты так бежишь?
И куда, скажи, спешишь?»
«К барину, лиса, бегу.
За жерновками я спешу».
 
 
«Давай и я с тобой пойду,
Может, чем и помогу!»
«Будет трудно! Так и знай!
В зоб ко мне ты полезай».
Быстро тут лиса исчезла —
В зоб к петуху она залезла.
Дальше так они пошли,
Волк попался на пути:
 
 
«Петушок! Ты петушок!
Золотой твой гребешок!
Почему ты так бежишь?
И куда, скажи, спешишь?»
 
 
«К барину я, волк, бегу.
За жерновками так спешу».
«Давай и я с тобой пойду,
Может, чем и помогу!»
 
 
«Будет трудно! Так и знай!
В зоб скорее полезай».
Долго думать он не стал,
К петушку в зоб залезал.
Дальше вместе так пошли,
Стоит медведь на их пути:
«Петушок! Ты петушок!
Золотой твой гребешок!
 
 
Почему ты так бежишь?
И куда, скажи, спешишь?»
«К барину, медведь, бегу.
За жерновками так спешу».
 
 
«Давай и я с тобой пойду,
Может, чем и помогу!»
«Будет трудно! Так и знай!
В зоб скорее полезай».
 
 
Долго думать он не стал,
К петушку в зоб залезал.
Дальше так они пошли,
К дому барина пришли.
У ворот петух стоит,
Да как грозно закричит:
«Кукареку, барин! Поспешай!
Жерновки мне отдавай!»
 
 
Барин это услыхал,
Петушка он увидал.
Только барин не спешит,
А слуге он говорит:
 
 
«Петуха поймай пойди!
В хлев гусиный посади!
Защиплют гуси там его,
Избавимся мы от него!»
 
 
Слуги петушка схватили,
В хлев гусиный посадили.
Смирно петушок сидит
И тихонько говорит:
«Лиса, из зоба вылезай,
Гонять гусей ты помогай!»
Лиса из зоба вылезала,
Всех гусей тут распугала.
 
 
Лису гуси испугались,
В рассыпную разбежались.
Снова у ворот петух стоит,
Очень грозно он кричит:
 
 
«Кукареку, барин! Поспешай!
Жерновки мне отдавай!»
Барин сильно рассердился,
Он слуге распорядился:
 
 
«Петуха поймай пойди!
И к коровам посади.
Они тогда замнут его,
Избавимся мы от него».
Слуги петушка схватили
И к коровам посадили.
Смирно петушок сидит
И тихонько говорит:
 
 
«Волк, из зоба вылезай!
Коров пугать мне помогай!»
Волк из зоба вылезал,
Всех коров он распугал.
 
 
Они тут же разбежались,
Волк и петух одни остались.
Снова у ворот петух стоит,
Очень грозно он кричит:
 
 
«Кукареку, барин! Поспешай!
Жерновки мне отдавай!»
Барин пуще рассердился,
В зверя словно превратился:
«Петуха поймай пойди!
К коням его ты посади!
Затопчут пусть они его,
Избавимся мы от него».
 
 
Тут же петушка схватили,
С конями рядом посадили.
Смирно петушок сидит
И тихонько говорит:
 
 
«Медведь, из зоба вылезай!
И коней ты разгоняй!»
Медведь из зоба вылезал
И коней всех разгонял.
 
 
Себе работу не нашёл
И спокойно в лес пошёл.
Снова у ворот петух стоит,
Очень грозно он кричит:
«Кукареку, барин! Поспешай!
Жерновки мне отдавай!»
Барин петушку кричит,
Кулаками он стучит:
 
 
«Надоел ты мне, петух!
Выпускайте ему дух!
Разорил он нас в разор!
Всю скотину перевёл!»
 
 
Тут же петушка схватили,
Голову ему скрутили.
Барин сам же ощипал,
Петуха он жарить стал.
 
 
Приготовил, да и съел,
Тут же спать он захотел.
Только барин задремал,
Голос петушок подал:
«Кукареку, барин! Поспешай!
Жерновки мне отдавай!»
Барин очень испугался:
«Что мне делать?» Растерялся.
 
 
Саблю острую схватил
И в живот себе вонзил.
Тут же распорол живот.
Вот нежданный поворот!
 
 
И вылетает петушок
Золотой наш гребешок.
Жерновка скорей хватать,
Без оглядки убегать.
 
 
Старикам он их принёс
И с порога произнёс:
«Хорошо всё обернулось,
Вот пропажа к вам вернулась!»
И тогда без лишних слов
Намололи и блинов, и пирогов.
С тех пор вместе не скучают.
Беды-горести не знают.
 
 
Живёт с ними петушок
Золотой-то гребешок.
Подошла к концу и сказка.
Разберёмся, в чём подсказка.
 
 
Зависть – не простой порок,
Заставит перейти порог.
Она рождает воровство,
Но будет наказание за то.
 
 
Беда с любым случиться может,
А петушок всегда поможет.
Старым надо помогать,
Из беды их выручать.