Текст книги "Проклятие любви"

Глава 2

Райна испуганно вскочила, но спрятаться в темнице или тем более убежать было не куда.

– Что вам нужно? – спросила она, вжимаясь в стену. Темная фигура в плотную приблизилась к ней.

Шумно дыша, стражник схватил ее за руку и вытащил на свет. Девушка отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться и барабаня маленькими кулачками по спине здоровяка. Силы были неравны – такая хрупкая девушка не могла совладать с верзилой, но все же не сдавалась без борьбы. Тому ничего не оставалось делать, как взвалить ее па плечо и вынести.

Ругаясь, сыпля проклятиями, отчаянно молотя кулачками по спине стражника, Райна сквозь густую свесь белокурых волос смотрела, как удаляется темница и приближается широкий неосвещенный коридор.

Она закрыла глаза и открыла их только тогда, когда ее довольно бесцеремонно усадили на стул.

Схватившись за сиденье, чтобы сохранить равновесие, она, откинув голову, взглянула в каменное лицо стражника.

– Что… – начала было саксонка, но не закончила фразу – рыцарь шагнул в сторону. Девушка сидела посреди тускло освещенной комнаты, а прямо перед ней стояла темная фигура с неразличимым лицом.

Человек провел рукой по лицу. Райна сначала не поняла смысл его жеста, но потом догадалась, когда стражник попытался завязать ей глаза.

– Нет! – протестующе воскликнула саксонка.

Она хотела видеть, что будет дальше, но в конце концов смирилась: ничего не поделаешь! Бормоча ругательства, стражник схватил ее руки и связал их тонкой веревкой, и только тогда смог завязать глаза.

«Значит, это конец?» – в отчаянии Райна пыталась освободить руки и едва удержалась на стуле. Хотя она и убеждала себя, что так и должно быть, что ничего другого убийца не заслуживает, но чувство самосохранения брало верх. Усилием воли она заставила себя успокоиться и ждать.

Девушка услышала удаляющиеся шаги – уходил, несомненно, стражник. Затаив дыхание, она ждала, чем же все это закончится.

В комнате стояла тишина – тяжелая, напряженная, нарушаемая лишь шагами, гулко отдававшимися под высокими каменными сводами.

Когда человек подошел ближе, Райна ощутила, как дрожь пробежала по телу – так велика была мощь, исходившая от него.

– Хорошо себя чувствуете? – спросил он на французском, и его хриплый голос больно резанул слух.

Запрокинув голову, Райна увидела слегка заросший щетиной подбородок.

– Кто вы? – выдавила из себя узница.

– А кем вы хотите, чтобы я был, Райна?

Почувствовав, что незнакомца душит ярость, девушка попыталась справиться с нараставшим страхом.

– Какая разница, чего я хочу, – произнесла она, моля Бога, чтобы не была слышна дрожь в ее голосе, – вы норманн, а потому – мой враг.

– Норманн или нет, но я обладаю властью стать вашим судьей или вашим покровителем.

Райна решила, что, очевидно, ранение в горло было причиной его хриплого голоса:

– Кем бы вы предпочли стать?

Девушка внутренне напряглась – этот человек очевидно что-то хотел от нее. Очевидно, того же, что и сэр Ансель: Эдвина. Чувствуя себя как мышь, загнанная котом в угол, она ждала.

Незнакомец приподнял ее подбородок:

– Я хочу знать, где ваш любовник.

Итак, второй сэр Ансель. Сердце девушки учащенно забилось. Она вся сжалась, ожидая побоев, которые, бесспорно, последуют за допросом. Рожер приходил сюда каждый день, оставляя на ее теле синяки.

– У меня нет любовника. И я не знаю, о ком вы говорите.

Райна притворилась, что не понимает вопроса. Она опять напряглась, ожидая удара.

– Я говорю об Эдвине, – пробормотал норманн, сжимая пальцами ее подбородок.

Девушка, несколько удивленная его благодушием, помедлила с ответом.

– Я не знаю, где он, – солгала она.

На своем лице Райна ощутила тяжелое дыхание, отдающее вином.

– Неужели?

Она покачала головой:

– Если вы ищите убийцу Томаса, то вам не нужен Эдвин.

– Правда? – насмешливо проговорил он. – Тогда кто?

Отшатнувшись, саксонка вырвалась из его цепких пальцев и едва не упала со стула. Схватив ее за руку, незнакомец нажал на болезненный огромный синяк, поставленный сэром Анселем вчера. Райна вздрогнула, но усилием воли подавила крик.

– Я убила его, – сказала она, отодвигаясь и убирая руку. – Я.

Непродолжительное молчание сменилось громким смехом:

– Слабая саксонка сразила могучего рыцаря короля Вильгельма! Вы оскорбляете память Томаса такими смешными речами, Райна.

«Да, конечно, – подумала она, – но ведь в противном случае начнут убивать всех подряд моих соплеменников».

– Ясно, что это дело рук Эдвина, – продолжал ее мучитель.

– Он не мог, – с жаром возразила она, – Томас серьезно ранил его в правую руку. И уже готов был добить его, когда… когда я всадила в него кинжал.

– Вы считаете меня болваном?

– Почему вы завязали мне глаза? – попыталась она перевести разговор на другое.

Незнакомец молчал.

– Неужели вы так безобразны, что боитесь показать свое лицо, – продолжала девушка, уже не заботясь о том, что будет.

И снова – молчание.

– Вы отец Томаса?

Молчание становилось невыносимым. Но тут незнакомец наклонился и, коснувшись губами ее уха, прошептал:

– Нет, Райна, я его брат.

– Не может быть! Остался же один Кристоф!

Запустив пальцы в роскошные белокурые волосы, он запрокинул голову пленницы:

– Конечно, вы хотели, чтобы это так и было, но есть еще Максен Пендери, кто держит вашу жизнь в руках.

«Почему же, – размышляла девушка, – ни Томас, ни Кристоф ни словом не обмолвились о том, что у них есть еще брат, и говорили только о сестре».

Внезапно Райна вспомнила гневные слова Томаса, произнесенные им в смертный час: «Отомсти за меня, брат». Сперва ей казалось, что речь идет о Кристофе, но теперь эти слова приобрели другой, зловещий смысл. Умирающий обращался к Максену, и вот тот пришел.

– Даю вам шанс, Райна. Отдайте мне убийцу брата или испытаете гнев собственного народа.

В этом случае норманн выследит и уничтожит саксов, нашедших убежище в Эндердесвольде, но ведь именно этого она старалась избежать, взяв вину за убийство Томаса на себя. Слова Максена сулили ей большую беду, чем требования сэра Анселя. Тем не менее бесполезно говорить правду, рассказывая, что некто невидимый метнул кинжал и скрылся в густой чаще, ибо тогда месть норманнов падет на головы саксов.

– Я выслежу их, – продолжал Максен, еще сильнее оттянув волосы Райны, – и не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, где человек, виновный в гибели брата.

Райна ощутила холод, словно рядом прошла смерть. Ее пробирала дрожь. Жаль, что руки связаны – можно было бы хоть немного согреться, обхватив себя руками:

– Если так, то на вашей совести окажется много невинных.

Сказав это, она вспомнила о нелепой смерти матери, погибшей во время набега норманнов на деревню.

– Но такой невинной была и душа Томаса, – напомнил ей Максен.

Он говорил правду. Его брат погиб не в бою. Рыцарь расстался с жизнью по одной причине – из-за любви к Райне.

– Да, Томас, – печально произнесла девушка, – он не должен был умереть.

Максен отошел. Его шаги глухим эхом раздавались в тишине комнаты, и Райна вздохнула с облегчением. Он едва сдерживался, чтобы не ударить ее, но где-то в глубине души гнездилось что-то человеческое, чего начисто был лишен Сэр Ансель. И все-таки девушка боялась его больше, чем Рожера. Почему?

– Максен! – позвала она его.

Хотя тот не отозвался, Райна почувствовала, что он обернулся.

– Я повторяю: если вы ищите виноватого, то ваша месть должна пасть на меня.

Эту фразу девушка произнесла на англо-саксонском, от волнения перейдя на свой язык:

– Я повинна в гибели Томаса, а не мой народ.

В комнате повисла такая напряженная тишина, словно в ней никого не было. Но, видимо, Максен находился где-то рядом.

Наконец он нарушил молчание:

– Вы будете говорить на моем языке или вообще молчать, – произнес Максен по-французски, – ваш язык мертв.

Впервые Райна удивилась его акценту. Кристоф и Томас говорили намного лучше:

– Разве вы не знаете нашего языка? – поинтересовалась она.

Максен вновь приблизился к ней:

– В отличие от своих братьев я вырос в Нормандии, поэтому не понимаю вашего варварского наречия.

Девушка вспомнила прошлое; До того, как Томас Пендери появился в Этчевери, она плохо знала французский и предпочла бы не знать его вовсе. Тем не менее Томас заставил ее выучить язык, поскольку ей пришлось жить среди норманнов, которые не знали ни слова по англо-саксонски.

– Значит, вы не поняли меня?

– Зачем мне это нужно?

– Нет, вы все прекрасно поняли.

Райна была готова к тому, что к ней применят силу, но все равно вздрогнула, когда его рука сомкнулась на ее горле.

– Да, – пробормотал он, сжимая и разжимая пальцы, – вы виноваты, Райна, но мне нужен еще тот, кто поставил точку в этом кровавом деле.

– Вы видите его перед собой, – повторяла саксонка.

Шумное дыхание норманна шевелило завитки волос на ее висках:

– Вы все равно скажете, а я рано или поздно узнаю имя того, кого вы покрываете.

«Ну тогда Максен совсем меня не знает», – подумала девушка. Не зря же считают ее самой несговорчивой и упрямой. Она твердо решила стоять на своем:

– Никого я не покрываю, даже себя.

– Именно это и беспокоит меня. Вам, должно быть, очень жаль этого Эдвина.

Не желая искушать судьбу, Райна только стиснула зубы, но все же не сдержалась:

– Он не мой любовник!

Максен Пендери рассмеялся:

– Стало быть, вы не очень будете сожалеть, если я лишу его жизни, как он лишил жизни Томаса.

Внезапно девушка ощутила острое желание поставить на место этого дерзкого человека:

– Смотрите, чтобы он первый не убил вас, норманнская свинья.

– Он умрет или я – это мы еще посмотрим!

Стиснув зубы, Райна молчала.

– И еще одно, – задумчиво проговорил Максен, проводя пальцами по ее горлу, что более походило на ласку, – прежде всего по вашей милости я теперь лорд Этчевери и потому требую уважения к своей персоне.

Отодвинув ткань, он положил руку на ее обнаженное плечо. Сердце Райны забилось сильнее, и по телу пробежала дрожь. Она старалась убедить себя, что это только из-за страха.

– Вы будете отныне называть меня «милорд» и с этих пор не употреблять моего христианского имени. Это понятно, Райна?

Девушка не смогла скрыть насмешливой улыбки:

– Может, это вам следует понять, что я никогда не признаю норманнского мерзавца своим господином.

Максен крепко сжал ее плечо, но не ударил:

– Нет, станете, – прорычал он, – это я обещаю.

Потом, к ее удивлению, рыцарь прикрыл ей плечо тканью и отошел в сторону. Прислушавшись, Райна поняла, что он уходит. Все оказалось напрасным: никто, не поверил, что она убила Томаса. Она станет орудием мести в грязных норманнских лапах. Она повела себя глупо, и теперь ее народ заплатит за эту глупость жизнями. Звук приближающихся шагов заставил ее вновь поднять голову. Это был стражник:

– Пошли, горемычная!

Сейчас Райна была такой усталой, что уже не могла сопротивляться:

– Куда вы ведете меня?

– Там видно будет.

– И все-таки?

Стражник рассмеялся:

– Все зависит от того, любите вы общество или нет.

С этими словами он положил руку ей на бедро. Вздрогнув, Райна отшатнулась и ударилась спиной о стену:

– Лучше я останусь в обществе крыс, – огрызнулась она.

Стражник схватил ее за руку, а потом толкнул девушку вперед. «Болван», – подумал Максен, наблюдая, как стражник обходится с пленницей. В душе его шевельнулось что-то похожее на чувство сострадания, и он едва сдержался, чтобы не броситься ей на выручку. Но этого нельзя делать, ибо тогда саксонка поймет его слабинку. Ему не следует забывать, кто она и что сделала.

Однако норманн помнил об ужасных синяках и царапинах, покрывающих ее с ног до головы. Странно, но Максен почувствовал и боль, словно та передалась ему, когда он дотронулся до нее. Избивал Райну сэр Ансель? Максен сам знал ответ на свой вопрос. Сэр Ансель даже не пытался скрыть своего недовольства, когда Пендери старший приехал в Этчевери. Он полностью подчинил себе Кристофа, управлял землями от его имени. С приездом старшего брата его положение пошатнулось.

Мысли Максена вернулись к Райне. Она оказалась совсем не такой, какую он предполагал увидеть. Он ожидал встретить соблазнительную, лживую и коварную прелестницу, привыкшую пользоваться своей красотой для достижения целей. Вместо этого она пустила в ход острый язычок – и весьма успешно. Максен еле сдерживался. От женских достоинств Райны любой бы мужчина пришел в восторг: гибкое тело, совершенные формы, нежное лицо, полные губы, белокурые волосы, спадающие ниже пояса. Когда его рука коснулась ее плеча, Максен почувствовал, что это тело принадлежало Томасу. Интересно, спала она с ним? Теперь рыцарь понимал пылкую страсть брата, но Райна по-прежнему оставалась загадкой. От нее исходило какое-то божественное сияние. Брат, должно быть, испытывал то же самое.

Злясь на себя за эти грешные мысли, Максен подумал, что саксонка заслуживает того наказания, которое назначил ей сэр Ансель. Кроме того, что значат синяки и царапины рядом с убийством. Томас мертв, а его убийца жива. Он видел темно-красную полосу на ее платье – ясное дело, кровь, и, конечно, Томаса.

Не в силах больше сдерживаться, норманн ударил кулаком по ладони. Пробыв два года в монастыре, он понял, что месть не его стихия, однако не хватало и терпения ждать, пока Бог воздаст должное виновным. Орудием мести станет Райна. Она непременно выведет его на человека, убившего Томаса. И вот тогда Эдвин и его родственники узнают всю силу ярости Пендери.

Ритмичный осторожный стук заставил Райну поднять голову. Прищурившись, она вглядывалась в темноту, пытаясь определить, откуда доносился звук. В небольшом оконце, вырезанном в дверях, появилось мальчишеское лицо Кристофа.

– Леди Райна! – тихо окликнул он пленницу. Девушка поднялась с подстилки:

– Кристоф? Зачем вы пришли?

– Я хочу вам помочь.

Морщась от боли, Райна с трудом поднялась и подошла к двери:

– Хотите помочь? – переспросила она, став на цыпочки, чтобы увидеть его.

Юноша разжал пальцы, и в его руке блеснул ключ:

– Я хочу освободить вас.

Первой к ней пришла мысль о ловушке, но, поразмыслив, она отбросила ее. Кристоф с его чистой и наивной душой не способен на предательство. Райна схватила руками решетку:

– Почему? Я же убила Томаса. Неужели вы забыли?

Он покачал головой:

– Нет, я не считаю вас виновной, как…

Не закончив фразу, он опустил голову, закусив нижнюю губу.

– Как Максен, – подсказала она ему.

Кристоф широко открыл глаза:

– Он ведь не ударил вас?

– Нет, он не причинил мне никакого вреда.

Однако это было не совсем верно, но девушка и сама не могла определить, что именно сотворил с нею Максен.

Юноша сдвинул брови:

– Но обязательно причинит. Может, он показался вам мягким, но в душе мой брат были остался не знающим пощады воином.

– Очевидно, Максен и понятия не имеет, что вы делаете?

Кристоф покачал головой:

– Как и сэр Ансель. Он запретил мне видеться с вами.

Райна взглянула на ключ и подумала о свободе, которая маняще сияла впереди. Свобода – это голубое или серое с тучами небо, солнце и дождь, луна и звезды, свежий воздух и запах утреннего луга… Девушка не без усилий отогнала такие романтические мысли. Пока в Англии хозяйничают норманны, свобода состоит только в том, чтобы выжить. Для нее же свобода – это возможность предупредить Эдвина и его сподвижников о приезде Максена Пендери и о его намерении.

– А когда ваш брат узнает о моем бегстве, что ждет вас?

– Максен не узнает, что я дал вам ключ.

– А если все-таки узнает?

В глазах Кристофа мелькнул страх, но юноша беспечно пожал плечами:

– Я сам позабочусь о себе.

Райна подумала, что она все равно убежит от Максена, но не с помощью его младшего брата. Отвернувшись, девушка обхватила себя руками, пытаясь согреться:

– Не могу…

– Но вы должны. Максен пылает местью. Готовы ли вы к тому, что он может сделать с вами?

– Если выбирать между тем, что ожидает вас и меня, то я выбираю второе. Я остаюсь!

Кристоф ничего ей не ответил, а потом послышалось тихое металлическое поскрипывание ключ поворачивался в замке. Войдя в темницу, юноша осторожно опустил на пол небольшой узел рядом с девушкой:

– Это одежда…

Подняв узел, Райна протянула ему:

– Нет, Кристоф, отдай это тому, у кого взял.

Юноша скрестил руки на груди:

– Вам понадобятся эти вещи, чтобы выйти из замка.

Удивленная упрямством, которое он проявил впервые, Райна положила узел на пол:

– Возьмите его и уходите. И больше не пытайтесь спасать меня. Я убегу от Максена, но без вашей помощи.

Кристоф положил ей на плечо руку:

– Нет, миледи, вы не сможете. В битве при Гастингсе Максен рубил людей налево и направо, а сейчас никаких признаков смягчения души незаметно. Пощады не ждите.

– Я все равно убегу.

– Вы помните баллады, сложенные в честь кровожадного воина времен Гастингса?

Твердо помнила их Райна – эти хвалебные гимны, что горланили люди Томаса. В них с ужасными подробностями воспевались ратные подвиги норманнского воина, который убивал одного сакса за другим, завоевывая себе славу, покоряя и народы, и земли для короля Вильгельма. Девушка кивнула:

– Помню.

– Эти баллады о Максене.

От этих слов Райна похолодела:

– Но это же только песни!

– Нет, вы ошибаетесь. Разве вы не понимаете? Теперь, с появлением Максена, Эдвин приобрел себе опасного противника.

Саксонка поняла, что если сейчас она не убежит, то другого такого случая ей не представится.

– Покончите с враждой, уносящей столько жизней, – взмолился Кристоф, – как только вы вернетесь к Эдвину, он увезет вас подальше от этих мест.

«Едва ли сакс так сделает, – размышляла девушка, – захочет ли он видеть меня среди соплеменников?» Когда она отказалась бежать с ним после убийства Томаса, Эдвин, с трудом сев в седло, назвал ее изменницей, обвинил в том, что она покорилась норманнам и проклял ее, как и Томас.

– Вы сделаете это? – тихо спросил юноша.

Независимо от того, какие чувства к ней испытывает Эдвин, он должен быть предупрежден, хоть и сомнительно, что оскорбленный сакс прислушается к ее словам:

– Хорошо, я попробую:

С видимым облегчением взглянул на нее Кристоф:

– Бегите не мешкая, пока Максен беседует с управляющим.

– А стражник?

– Он крепко спит.

– Спит?

– При моем содействии, – смущенно улыбнулся юноша.

Ясно, что Кристоф опять занялся травами, но на сей раз не с целебной, а с иной целью. Если бы она была не в темнице, то сумела бы по достоинству оценить юмор Кристофа.

– Я спрятал лошадь, на которой вы поедете, – продолжал он.

Став на колени, девушка развязала узел с одеждой, завернутой в темную накидку. Это было крестьянское платье.

– Я знаю, оно велико, – виновато заметил Кристоф, – но это все, что мне удалось достать.

Она попыталась улыбнуться:

– Как на маскараде…

– Если хотите, я принесу вам что-нибудь из вашей собственной одежды. Как только уедете замка…

– Я еду в лес, Кристоф, а не в замок, – перебила его девушка.

– Вы еще попадете туда.

– Пока норманны правят Англией, – печально вздохнула Райна, – это маловероятно.

– И все же вы получите их. Ведь та одежда была сшита для вас.

– Я никогда не забуду вас, Кристоф. Вы были мне хорошим другом, – она взяла его за руку.

Юноша вспыхнул, его глаза подозрительно заблестели. Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Уходя, Кристоф в дверях обернулся:

– Это сделал ваш жених, миледи. Я говорю об Эдвине.

– Нет, Кристоф, это не он.

Юноша кивнул и пошел.

– Да хранит тебя Бог, – прошептала вслед она ему, чудесному мальчику с золотым сердцем.

Затем, сдерживая слезы, Райна начала готовиться к побегу.

Глава 3

Все дальше и дальше, углубляясь в спасительные дебри Эндердесвольда, Райна все время чувствовала, что за нею неотступно наблюдают. Натянув поводья, она прислушалась – тихо. Закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться, девушка вслушивалась в доносившиеся до нее звуки: стрекотали насекомые, ветер шелестел в кронах деревьев, шумно дышала лошадь. Но чувство опасности не покидало беглянку. Открыв глаза и запрокинув голову, Райна внимательно вглядывалась в кроны деревьев, надеясь увидеть дозорного. Да разве его разглядишь, если он надежно спрячется? Ударив пятками в бока лошади, она поскакала дальше, держась одной рукой за поводья, а другой – водя по спутанным, немытым волосам. Узнает ли ее Эдвин? По пути, взглянув на свое отражение в ручье, Райна с ужасом отшатнулась. Лицо, смотревшее на нее, не принадлежало ей: темные круги под печальными, потухшими глазами; впалые щеки, делавшие лицо длинным и изможденным; бледные губы с уныло опущенными уголками; волосы, что когда-то были белокурыми, теперь потемнели и свалялись от грязи. Похоже, ей было за тридцать, а не восемнадцать.

Если бы она так выглядела, когда Томас ее впервые увидел, ему бы никогда не пришла в голову мысль возжелать ее. Он был бы жив, а Максен остался бы там, откуда пришел. Райна не слышала свиста до тех пор, пока что-то не ударило ей в шею и сбросило с седла. Она с гулким стуком шмякнулась о землю, замерев от боли. Потом еще что-то, скорее всего лошадиное копыто, жахнуло ее под ребра. Собрав остатки сил, девушка попыталась подняться, но тут же потеряла сознание.

Сначала она услышала голоса – отдаленные, глухие, говорившие на англо-саксонском. «Люди Эдвина», – подумала Райна, и надежда забрезжила в ее сердце. Увидев приближающиеся к ней ноги, она попыталась разглядеть того, кто, видимо, нанес ей удар, но перед глазами все расплывалось. Нога в кожаном сапоге пнула ее под ребра раз, еще раз, потом грубые руки повернули ее на спину. Она молчала.

– Знакомая, – прозвучал голос.

Веки, казалось, налились тяжестью, но Райна все-таки открыла глаза и увидела бородатое лицо:

– Этель? – неуверенно спросила она.

– Райна…

Его голос вызвал радостную улыбку на ее лице. Этель – друг ее отца. Конечно, это он бросил камень и попал туда, куда метил. Лучше бы промахнулся! Как хорошо, как чудесно снова слышать родную речь!

– Изменница! – рявкнул второй сакс, которого звали Питер. – Норманнская шлюха.

Этель круто повернулся и схватил своего товарища за рубашку:

– Ну-ка, парень, придержи язык, а то я вырву его из твоего поганого рта.

Питер пробурчал что-то нечленораздельное, а Этель спросил Райну:

– Ты одна пришла?

Девушка кивнула и поморщилась – даже легкое движение причиняло ей жуткую боль:

– Убежала.

Этель хмыкнул и протянул руку, нащупал шишку на ее шее, оставленную камнем:

– Если бы я знал, что это ты, я бы принял тебя гостеприимнее.

– Мне больно, – прошептала она.

– Я думаю.

– Эдвин… ему надо знать, – проговорила Райна, но не закончила фразу, потому что острая боль пронзила ее тело, когда сильные руки подняли ее. Она закусила губу, но все равно крик вырвался из ее уст.

– Я только дотронулся до тебя, малышка, – смутился Этель, выпрямившись и прижимая ее к груди.

– Мои ребра, – вздохнула девушка, – они сломаны!

– Может быть, но пусть посмотрит Дора.

Дора. Старая седая женщина, она появилась года два назад в разрушенной норманнами деревне Этчевери. Все уцелевшие саксы боялись ее, но все-таки надеялись на то, что колдунья вернет к жизни сына их тана. Хотя израненный, искалеченный Эдвин стоял одной ногой в могиле, Дора пообещала совершить чудо. Она вернет его к жизни, и он поведет саксов против ненавистных норманнов.

Никто ей не поверил: ведь даже если раны затянутся, то дух все равно останется мертвым, ибо по саксонским обычаям придворный должен умереть на поле боя, если его король погиб. Жизнь в этом случае – вечное бесчестие. И все же Дора настаивала на своем и каждую ночь уносила Эдвина из деревни, не позволяя никому следовать за собой. Как и обещала колдунья, сакс остался в живых, хотя и не хотел этого.

Размеренная походка Этеля вернула Райне покой, похожий на сон. Она слышала, как он разговаривал, спорил со своим товарищем, но смысл слов не доходил до нее. Теплые солнечные лучи, изредка пробивавшиеся сквозь густые облака, согревали ее. Время от времени открывая глаза, девушка видела седую бороду Этеля, ветви деревьев, качающиеся над головой…

Из забытья Райну вывел голос Эдвина. Повернув голову, она уставила взгляд на фигуру бывшего своего жениха, стоявшего в окружении сподвижников. Прежде красивый мужчина, сейчас Эдвин мало походил на себя – настолько изменилось его лицо. Оно стало каким-то зловещим и было наполовину скрыто темными волосами, спускавшимися до плеч, и бородой – запущенной, неухоженной. Черты лица искажал ярый гнев. Губы вытянулись струной, крылья ястребиного носа раздувались, глаза горели зеленым огнем.

Догадывалась Райна, какой прием ее ожидает, но все же надеялась, что за эти несколько недель Эдвин понял, почему она не пошла с ним: было бы бесчеловечно оставить Томаса умирать в одиночестве. Но, похоже, он не понял и даже не попытался понять этого.

– Райна, – позвал он.

Девушка так страдала от нестерпимой боли, что с трудом произнесла:

– Эдвин.

Тот перевел взгляд на Этеля:

– Как вы нашли ее?

Чувствуя, что Райна боится, Этель крепче прижал девушку к груди:

– Это она нашла нас. Говорит, что убежала от норманнов.

– Поставь ее.

– Ей плохо, Эдвин. Я попал в нее камнем.

– Пусть стоит, а не сможет – пускай падает, – бросил предводитель.

Этель повиновался и шепнул ей:

– Держись!

Зная, что на нее будут смотреть с презрением, если она упадет, Райна, собрав остатки сил, встала. Когда Этель опустил руки, она пошатнулась, но удержалась на ногах. Чувствуя на себе взгляд Эдвина, Райна подняла голову. Рука у него, раненная Томасом, висела на перевязи, но он все-таки выглядел здоровым. Нельзя было сказать, что еще совсем недавно этот человек одной ногой стоял в могиле. С чувством независимости девушка подняла повыше подбородок.

– Как вы узнали, где меня найти? – спросил предводитель.

– Догадалась, – уклончиво ответила Райна, прилагая все силы к тому, чтобы голос не дрожал, – я бы тоже укрылась здесь.

Тут они когда-то в детстве играли и купались в теплых ручьях. Эдвин подошел и схватил ее за руку:

– Вы снова предали меня, Райна? Вы привели с собой норманнов?

– Нет, вы знаете, я никогда не сделаю этого.

– Как же я могу знать об этом?

Как ни старалась Райна, но сдержать слезы не могла:

– Я никогда не причиню вреда ни вам, ни своему народу.

Предводитель усмехнулся:

– Что-то я не пойму, о ком вы ведете речь – о саксах или норманнах?

Как хотелось сейчас возмущенной Райне бить и бить кулаками по этой широкой груди!

– Конечно, я говорю саксах, – выдавила она, – и меня украли норманны, но я была и остаюсь саксонкой.

– Это вам придется доказать, – Эдвин оттолкнул ее от себя. Хорошо, что рядом оказался Этель, поддержавший девушку.

– Я это и собираюсь сделать, – ответила она.

В глазах Эдвина ничего не было, кроме презрения:

– Что изменилось в Этчевери после смерти Томаса?

– Свои права на замок заявил еще один Пендери. Его зовут Максен, и он очень опасен.

Эдвин неожиданно оживился:

– Стало быть, слухи верны.

Странно, что предводитель не очень-то встревожился! Ведь если до лагеря дошли вести о Максене, то, конечно, тут узнали и о его репутации.

– Что вам известно о нем? – продолжал выспрашивать Эдвин.

Райна попыталась сказать коротко и самую суть:

– Он ищет убийцу Томаса и говорит, что не успокоится, пока не найдет. Максен сказал мне…

– Значит, норманн говорил с вами.

– Да, он приходил ко мне в день побега.

– Зачем?

– Хотел узнать, где находится ваш отряд.

– Выходит, Пендери считает меня убийцей брата.

– Я безуспешно пыталась убедить его, что это дело моих рук.

Эдвин хрипло хохотнул:

– О, какое у вас храброе сердце, Райна!

– Я боялась, что он будет…

– Он поверил вам?

Плечи девушки уныло опустились:

– Нет.

– Похоже, есть чего бояться, не так ли?

– Но мы можем спастись, если покинем Эндердесвольд. Может, на север…

– Бежать?! – возмутился Эдвин и повернулся к воинам. – Слышите, рыцари? Леди считает нас трусами.

– Нет, Эдвин, не говорите так. Я хочу мира и спокойствия. Если война продлится, то поглотит много людей с обеих сторон.

– Я думаю только о том, как изгнать норманнов с нашей земли, как отомстить за смерть наших…

Он имел в виду не Гастингс, а деревню, где его воскресили из мертвых. Почти все дома там были сожжены, а жители – убиты. И все из-за того, что они отказались снабдить провиантом отряд рыцарей-фуражиров, посланных Вильгельмом. Словно стараясь забыть об этих ужасных событиях, Райна пылко продолжала:

– Говорят, этот Максен убил много народа при Гастингсе. Он…

– А я – нет? – крикнул Эдвин. – Земля была залита кровью, мертвые лежали грудами.

– Послушайте, – умоляла она. – Максена Пендери прозвали кровожадным воином. Он рубил направо и налево, как мясник. Разве вы не понимаете? Этому надо положить конец.

Эдвин взял ее руки, сложил ее ладони, словно для молитвы:

– Это закончится, – как-то без выражения сказал он, – когда все норманны сдохнут.

Он опять толкнул девушку к Этелю, потом с явным подозрением спросил:

– Как вам удалось бежать?

Отчаяние охватило Райну, но она все же нашла в себе мужество признаться:

– Кристоф принес мне ключ…

Предводитель, поразмыслив над ее словами, пробормотал:

– Это может быть ловушкой.

– Нет, юноша не способен на такое коварство.

Эдвин презрительно скривил губы:

– Безвольный дурень. Его глупость когда-нибудь погубит Пендери.

Сделав знак рукой своим сподвижникам, предводитель ушел. Райна не прочь была вновь оказаться сейчас в крепких руках Этеля. Она стояла, расправив плечи, смело глядя в глаза людей, среди которых выросла. Они молчали – высокие, крепкие, бородатые и длинноволосые. Ненавидя норманнов и презирая их обычаи, саксы отказывались брить усы и бороды и подстригать волосы. Одни смотрели на нее с неприязнью, другие – с подозрением, и лишь немногие отводили в сторону глаза. И все из-за того, что она не бросила умирающего человека, который был не из этого племени.

Глядя в лица окружающих ее людей, Райна гадала, есть ли среди них убийца Томаса. Или Эдвин уже позаботился о том, чтобы спрятать виновного. Ей нужно узнать об этом.

Первой с ней заговорила Дора. Бормоча что-то, она растолкала саксов и, немного помешкав, подошла к девушке. Старуха была сгорблена годами и напоминала крючок, однако двигалась с удивительной быстротой.

– Значит, ты вернулась к нам, дитя, – бурчала она, прищуриваясь и вглядываясь в лицо Райны из-под плотно надвинутого на глаза капюшона, прикрывающего от света ее красные глаза.

– Она ушиблась при падении, – вмешался Этель.

– Гм, – хмыкнула колдунья. – Мне кажется, Райна вполне здорова и ей надо только помыться и поесть.

– Я попал камнем ей в шею, и девушка говорит, что ее ребра…

Дора взмахом руки заставила Этеля замолчать:

– Что-то я не слышала, чтобы Райна жаловалась. Пусть сама мне скажет.

Райна хотела скрыть свою слабость и сделать вид, что чувствует себя хорошо. Однако тело отказывалось повиноваться, и ноги подкашивались. Слава Богу, что Этель был наготове, и его медвежьи лапы вовремя подхватили девушку, не дав ей вновь приложиться к земле.