Текст книги "Внутри женщины"

– Я решила рассказать это тебе, потому что не согласна. Не согласна с местом женщины в этом конкретном мире. Ее место в спальне и в культуре. Но только не в бизнесе. Зачем это придумали люди: женщины-адвокаты, женщины – генеральные директора, женщины – аккаунт-менеджеры?

– Но есть же примеры выдающихся женщин-врачей, которые спасли сотни жизней.

– Таких – единицы, а в современном бизнесе работают тысячи женщин, которым объективно никогда не стать выдающимися в этой сфере. Более того: большинство из них ненавидят свою работу и выполняют лишь бы как.

– Но рук не хватает. Представь себе, если все эти тысячи женщин завтра займутся семьей или искусством, – огромное количество компаний придется закрыть.

– И правильно. Огромное количество компаний – это клоны, они создают товары и услуги, без которых общество вполне могло бы прожить. Ты вообще в курсе, сколько всего ежедневно вываливается на свалки? В то время как африканские дети играют углями и головешками, многие европейские дети отрывают головы своим сто тринадцатым куклам с одной и той же прической на этой самой голове. Товаров и услуг слишком много, но нам их все равно навязывают – потому что деньги. А вот в искусстве рук действительно не хватает. И не путай сейчас шоу-бизнес с искусством.

– Ты предлагаешь полностью переформатировать общество?

– Я высказываю свое мнение. Разве не об этом твой проект – услышать голос разных женщин? И я не предлагаю переформатировать. Я предлагаю хотя бы задуматься об этом. О смысле женщины.

Я сделала глоток. Дождь стучал по асфальту совсем рядом, было прохладно. Мы слишком много думаем про смысл жизни, почти никогда – про смысл человека. Антилогика. Потому что смысл жизни – это абстракция, а смысл человека – это его действия. Это такой хитрый тест: ты ищешь или делаешь?

– И в чем, по-твоему, смысл женщины? Ты наверняка об этом думала.

– Созидать. Гармонизировать. Улучшать. Сострадать. Работа в бизнесе уничтожает эти свойства на корню. Офисные разговоры, клиенты и законы продаж съедят тебя. И хоть ты тысячу раз наряжайся в юбку-карандаш и туфли-«лодочки», выходи замуж и рожай детей – твой смысл будет утрачен.

– Что, помимо мужского удовольствия, созидаешь ты?

Яна молча взяла в руки мобильный телефон и углубилась в него. Через пару минут я увидела на дисплее несколько девушек на холстах. Одна из них была с тонким носом и хрупкими запястьями, другая – неспокойными волосами, третья – очень спешила, это было видно по глазам.

– Это кто?

– Преимущественно мое альтер-эго. Но есть и реальные женщины, которых я случайно встретила на улице или где-то еще.

– Это ты рисовала?

– Да. Насмотрелась разного во время обучения в университете, а потом и сама, когда путешествовала по странам со своими любовниками. Решила, что тоже что-то могу.

– Определенно что-то можешь, – я кивнула. Это не были гениальные полотна, от которых захватывало дух, но на них точно хотелось остановить свой взгляд. Может, это и были шедевры. А может, и просто мазня. Творчество – это всегда чувства автора, и кто я такая, чтобы судить об их качестве? – Ты прямо Фрида Кало.[14]14
  Фри́да Ка́ло де Риве́ра (исп. Frida Kahlo de Rivera) Койоакан, Мехико, 6 июля 1907 – 13 июля 1954), – мексиканская художница, наиболее известная автопортретами.


[Закрыть] Альтер-эго на картинах.

– Ну, нет. Мне же не больно. У нее были стальные спицы в спине, и с семнадцати лет она почти не двигалась. И вместо того, чтобы отпустить с миром этого мудака Диего Риверу[15]15
  Дие́го Ривера (исп. Diego María de la Concepción Juan Nepomuceno Estanislao de la Rivera y Barrientos Acosta y Rodríguez (8 декабря 1886 – 24 ноября 1957) – мексиканский живописец, муралист, политический деятель левого толка, муж Фриды Кало.


[Закрыть] на все четыре стороны, она любила его до потери жизни. Впрочем, он пережил ее всего на три года. Так что, возможно, он был не таким уж и мудаком.

– Ты кому-то показываешь эти картины?

– Только друзьям. Иногда дарю кое-что тем из них, кому нравится этот стиль.

– А как насчет выставки?

– Благотворительной или социальной – да. Иначе это превратится в бизнес. А мое отношение к женщине в бизнесе ты знаешь.

Я снова всмотрелась в картины Яны. Некоммерческое творчество – слишком тонкое для многих удовольствие, и еще меньше людей смогли вообще испытать его при жизни.

– Думаю, многие, послушав нас, скажут, что большинство женщин и так являются содержанками.

– Вот и прекрасно. Плохо то, что эти женщины стыдятся этого и пытаются скрыть под маской успешного офисного работника. К чему эти прятки? Люди считают, что неработающая женщина – это плохо, потому что рассматривают только одну сторону – финансовую. Мол, она не приносит в дом денег, но потребляет. Никто не заходит дальше: сколько женщина при этом отдает в культуру, уют, воспитание детей, то есть в благоустройство мира. Работа съедает часть качества этих усилий, и в итоге проигрывает кто? Не отдельный мужчина, не отдельная женщина. Общество. Весь мир.

Официант поспешил обновить наши бокалы. Возможно, Яна была против гендерной эволюции. А возможно, нам просто и вовсе не нужна эта эволюция. Но если в конечном итоге выигрывает мир, я готова рассмотреть каждую страницу предложенного манифеста.

– Яна, а ты когда-нибудь любила?

– Нет. Возможно, именно поэтому мне так легко рассуждать на все эти вопросы. Поживем – увидим, – Яна откинула челку с глаз и, в очередной раз блеснув глазами, подняла бокал. – За то, чтобы в нашей с тобой жизни всегда был смысл.

Глава 5
Дать себе шанс

ДОСЬЕ

Имя / Наталья

Возраст / 38

Профессия / экономист

Семейное положение / любима и люблю

Материальное положение / заслуженное

Жилищные условия / двухкомнатная квартира

Дополнительные бонусы / блеск в глазах

Наташа, конечно, не сразу согласилась рассказать о себе для моей книги. Потом она все же кивнула, но нам никак не удавалось синхронизировать кривую наших графиков. Я совсем отчаялась, когда вдруг зазвонил мой мобильный. Наташа звала меня в гости на яблочный пирог и побеседовать. Я быстро надела свое любимое бело-синее платье и накинула коричневое пальто.

Я немного волновалась. Я действительно очень хотела услышать ее историю. Потому что она здорово рискнула, имея уже взрослую дочь, но, похоже, не напрасно.

– Я почти отчаялась. Это очень приятный сюрприз. Особенно учитывая то, что за окном – ноябрь.

Наташа улыбнулась и провела меня в гостиную. В комнате пахло цветами и было довольно тепло. Большой угловой диван, фотографии на комоде, стол с четырьмя стульями и занавески на больших окнах. Мы были на шестнадцатом этаже, и настроение у меня было приподнятое.

– Я не собиралась, если честно. Это ведь так интимно – говорить о своих отношениях на диктофон. Но потом решила, что стоит. Потому что ты мне нравишься. И потому что говорить я буду больше не о нас, а о предрассудках.

Ухоженная, с неизменным французским маникюром на ногтях и всегда в платье, Наташа три года живет с мужчиной, с которым ее разделяет двенадцать лет. Ей – тридцать восемь, а ему – двадцать шесть. Из этой истории можно было бы снять неплохое кино, но пока получалась лишь одна глава для моей будущей книги.

– О чем угодно, Наташа. Предрассудки – просто отличная тема. Но начни с того, как вы познакомились.

– О господи! Я так и знала. Ты же журналист. Тебе нужны детали.

На столе уже стоял яблочный пирог и две чашки. Конечно, меня интересовали отдельные пункты истории. Не каждый день встречаются люди, готовые забыть про общественное мнение. Их пример может стать чем-то наподобие методички, и в этом плане детали играют главную роль.

– Хорошо, я расскажу. Тогда мы сначала выпьем чаю, а на потом – у меня есть чудесное вино. Чтобы быть готовой ко всем твоим вопросам.

У нее были темные волосы и светящиеся глаза. Меня всегда это интересовало – как можно сохранить радость взгляда после всего, что происходит вокруг? Гадость людей и усталость способны высосать любой свет. И обычно все происходит наоборот: светящиеся волосы и темные глаза. Я не знаю, насколько они являются зеркалом души, но вот отражением качества жизни – определенно.

– Ты, кажется, вполне довольна происходящим. Как это у тебя получается?

– Так, Тамрико, давай по порядку. Сначала мой фирменный пирог, потом, как мы с ним познакомились, а потом – разберемся со всем происходящим.

– Отличный план.

Я взяла в руки приборы и приготовилась слушать.

– Это случилось три года назад. Я поехала вместе с подругой отдыхать на море. Все стандартно: август, все планы по работе на осень очерчены, самое время искупаться. Дочка поступила в колледж и была в лагере. Мое любимое время в году.

– Август?

– Да. Он для меня как Новый год: надо подвести итоги, открыть бутылку шампанского и загадать желание. В общем, мы поехали в Грецию. Номер был комфортный, с видом на море. Закат солнца, пляж… После городского асфальта и машин – это просто счастье какое-то. Рай, упавший с небес на землю.

Пирог был очень яблочный и вкусный, а Наташа – нежной. Я поймала себя на мысли, что хотела бы быть похожей на нее. Женщина-шаль, женщина-рассвет, женщина-облако. Легкость и возраст, оказывается, все-таки совместимы.

– Все понравилось: и местная еда, и погода. Для гармонии не хватало только курортного романа. Чтобы поцеловать утром, а потом еще раз поцеловать вечером, а потом еще раз – глубокой ночью. В общем, чтобы целоваться постоянно. Для этого нужно так мало усилий, но это делает день совершенно другим. Ума не приложу, почему люди так мало используют этот прием.

– Иногда людям просто некого поцеловать.

– Это неправда. Поцеловать всегда есть кого. Да вот консьержку хотя бы.

– Не все из них будут в восторге от этого.

– Сначала – нет, а потом привыкнут. Ну, если к грубости привыкают, то и к нежности – тоже? Что за мания сразу рассматривать только негативный вариант? Мне кажется, мы совсем перестали быть тактильными. А ведь на самом деле мы помним только те прикосновения, которые случились вне постели. Они более четкие.

Вероятнее всего, Наташа хотела сказать об искренности. Чем искреннее человек, тем легче ему прикасаться. Потому что открытость не предполагает фидбэка. Трогаешь другого человека, а приятно – тебе. Все равно что прикасаешься к самому себе. Мы так только и жили, когда были младенцами: весь мир исключительно на ощупь. Так и повелось: на кончиках пальцев хранится все, что хотят сказать глаза. Но вместо того, чтобы обнять, мы начинаем говорить, и часто – не те слова. В любой непонятной ситуации – обнимай человека. Обнимай до тех пор, пока все в жизни не станет понятым.

– Каким был твой первый муж?

– Занятым. Я не знаю, как у нас получилось зачать ребенка, – Наташа хохотнула. – Он был хорошим человеком, но адски занятым. Крик Лолы его раздражал, он никак не мог сосредоточиться на работе. Поэтому он однажды решил, что будет лучшим вариантом жить отдельно от нас.

– Ты так спокойно об этом говоришь.

– Всякое бывает. В конце концов, он оставил нам эту квартиру, а сейчас без напоминаний оплачивает учебу Лолы в университете.

– Это был достаточный аргумент, чтобы ты простила его?

– Это был достаточный аргумент, чтобы я понимала, что все могло быть гораздо хуже. Он был моей первой любовью, мне тогда было двадцать два года – когда мы разошлись окончательно. Я была абсолютно уверена, что встречу кого-то еще лучше. Я только не думала, что это произойдет через десять с лишним лет.

Если бы мы знали, сколько нам предстоит ждать, – сохраняли бы мы решимость? Сколько времени уйдет на то, чтобы возглавить компанию, написать книгу, достроить дом, выучить язык, встретить своего человека? Ждать исполнения своего желания – самое тоскливое в мире занятие, убивающее всякий стимул. А потом и вовсе выясняется, что вся суть заключалась не в достижении цели, а в событиях и чувствах на пути к ней. Потому что желаний на самом деле не существует. Есть планы.

– Ты ждала новых отношений?

– Очень. Никто не хочет быть один. А я еще и спешила: у меня маленький ребенок на руках, никакого опыта работы. Но я скажу тебе, что спешить в любом деле – самое антиэффективное занятие. Я уже через год после развода съехалась с мужчиной. Ему было тридцать шесть лет. Мне казалось, что это очень благородный и ответственный возраст. Я с ума сходила от его седины на висках и умных разговоров. А еще он был очень начитанным. Я была честно уверена, что вытянула счастливый билет.

– Влюбилась?

– Да. Без любви у меня не получается. Я не могу без этого ощущения, когда все кажется красивым и лучше, чем часто есть на самом деле. Мне очень нравится чувство влюбленности, и я стараюсь не забывать его и находиться в нем почти постоянно.

– Это и есть твой секрет? Ты отлично выглядишь. Этот блеск в глазах.

– Наверное… Не знаю. Только всякий раз, когда оканчивался мой роман, я находила, во что влюбляться. В фильм, в какую-то музыку, в ремонт в квартире…

– Влюбляться в ремонт?

– А почему бы и нет? Выбирать плитку, обои, занавески, наблюдать, как все преображается. Ругаться иногда с работниками, это да. Но результат!

– Отсыпь мне чуть-чуть своей любви к жизни.

Наташа засмеялась и откинула челку со лба.

– Набирай полные карманы. А если серьезно – это очень легко. Есть секрет. Надо просто не думать о плохом.

– Ах, вот оно в чем дело, – я обронила в воздух свой сарказм и тут же спрятала его обратно, да поглубже. Так уж повелось у людей: все рецепты счастья очевидны и оттого почти не используются. Как потертые книги, которые годами стоят на самом видном месте в витрине, теряют свой цвет на солнце, а их никто не берет. Быть простым – не модно.

– С ним не сложилось?

– С тридцатишестилетним? Нет. Он хоть и не был таким занятым, зато любил критиковать. Упреки вылетали из него так же просто, как слово «привет». Я не так готовила, не так сидела на стуле, не с теми подругами общалась, не так гладила его рубашки. Я не знаю, как он вообще мог ложиться в постель с женщиной, которая, в его понимании, делала буквально все в этой жизни неправильно. Впрочем, ситуация в нашей постели его как раз, наоборот, похоже, очень даже устраивала, – Наташа кокетливо дотронулась до сережки в виде маленькой звездочки, а потом отрезала еще один кусочек пирога и положила его мне в тарелку. Видимо, спешила сменить тему. – Мы, конечно, расстались. А потом был Владислав – красавец слегка за сорок. С двумя детьми от первого брака и достойным банковским счетом. Еще один «идеальный» вариант. Но отчего-то ему совершенно не нужен был секс. Я могла по пальцам пересчитать моменты нашей близости, а мне было только двадцать шесть.

– Ты его просто не любила.

– И это верно. Я усердно продолжала обращать внимание на мужчин, которые казались мне подходящими. Подгоняла их под какие-то надежные критерии вроде стабильной работы. У меня же дочь, и я хотела еще детей. Но у каждого человека есть свой подвох. Мы думаем, что точно знаем, кто нам нужен в пару, а на самом деле – ничего не знаем.

Я тоже всегда выбирала не тех. Считайте это моим хобби. Я находила среди мужчин отличных собеседников, крутых любовников и харизматичных бизнес-лидеров, а потом лепила на них пометку «мой будущий муж». Только потому, что он хорошо говорил, умел заниматься сексом или зарабатывать деньги. А ведь человек должен нравиться в собранном состоянии, а не его отдельные части. Люди – не конструктор с гарантией.

– Ты, по крайней мере, пыталась.

– Я тоже себя этим успокаивала. А потом решила расслабиться: встречу – значит, встречу. В конце концов, у меня есть дочь и квартира – это больше, чем у многих людей, которых я знала. Слушай, а ведь прозвучало как тост. Приступим к вину?

Наташа подмигнула мне и вышла из комнаты. Это, конечно, было ее преимущество: обезоруживающий оптимизм. Много ли людей предпочитают верить, что им и так повезло, когда никак не получается достичь желаемого? Нам всегда мало, даже когда много.

Наташа поставила на стол два бокала на тонких ножках.

– И сколько ты расслаблялась?

– Несколько лет. До, собственно, поездки в Грецию. Там я и встретила его. Он был в белой рубашке и спросил, который час.

– Это была любовь с первого взгляда?

– Боже упаси. Это был студент, приехавший отдыхать с друзьями. А может быть, и с родителями. Я ответила ему и направилась в свой домик. В следующий раз мы встретились уже глубокой ночью, в почти пустом баре. Мне не спалось, и мы поговорили. О разном, друг о друге. Его звали Игорь, ему было двадцать три года. Оказалось, что мы живем в одном городе, это сблизило общение. И у него была родинка над губой – не знаю, почему я запомнила это. А еще он постоянно говорил «what ever». У него был отличный английский, и разные словечки постоянно проскальзывали, но это – чаще всего. Такой он был, молодой и современный.

– А ты разве нет?

– У меня дочь поступила в колледж. Я по вечерам разбирала ее душевные драмы. Мне казалось, что мои романы уже в позапрошлой жизни. Серьезные романы, я имею в виду.

– Тебе было всего тридцать пять.

– Дело не в возрасте. Постепенно привыкаешь. Начинаешь делать множество вещей самостоятельно и ощущаешь себя очень взрослой. Женщине нельзя давать слишком много самостоятельности, иначе она начинает считать себя чересчур умной и глубокой, – Наташа хохотнула.

– Он казался тебе глупым?

– Скорее наивным. Из серии «все еще впереди». Мы встретились через пару месяцев уже в городе, совершенно случайно, на выходе из супермаркета. Он взял у меня мой номер телефона, сказал, что нам нужно обязательно снова поговорить. Я без задней мысли дала. А он взял и действительно позвонил. Сумасшедший. И гораздо умнее, чем я, – Наташа умела быть простой. Мне кажется, ей это даже нравилось. Никакого надрыва, она была как песчаный пляж у моря, по которому можно идти всю жизнь.

– То есть тогда у вас ничего не было?

– Нет, конечно. Ничего. Он пригласил меня в ресторан в центре города. Мы опять много говорили. Я совершенно не рассматривала его как потенциального кандидата, и, видимо, поэтому мне удалось увидеть в нем человека, а не комплект удачных качеств.

Я выпила. Хорошее вино можно научиться выбирать, а человека – никогда. Любой фасад может обвалиться, а за любым забором может оказаться сад. Нельзя выбрать человека, можно его только найти. Не держите двери запертыми слишком долго.

– Я все жду вашего первого поцелуя.

– А я вот не ждала. Я как-то вдруг даже испугалась, что он может случиться. Но после третьего бокала вина мне показалось, что это может произойти. Он, конечно, был молодым, но все равно мужчиной. И я все время смотрела на эту его родинку. С ума сойти. А потом он сказал мне, что ему очень неловко, но он очень хочет меня поцеловать. А потом спросил, хочу ли я этого. И я, знаешь, опешила. Уже две жизни никто из мужчин не спрашивал меня о том, чего хочу я. Кажется, никому раньше не приходило в голову, что я тоже живая.

Я невольно улыбнулась. Конечно, да. Чтобы удивить даже самое снобское сердце, достаточно всего лишь первым сделать то, что никто не делал прежде. То, о чем ты уже и сам забыл мечтать.

– Ты ему разрешила? – спросила я, хотя ответ был очевиден.

– Я ему все разрешила. Это было сильно неосмотрительно – так быстро разрешать все. Но я не строила никаких планов на следующий день, на следующую встречу. Я хотела целый вечер ощущать себя женщиной. Это было приятно, и мне не хотелось останавливаться. Но я, правда, не строила никаких планов.

– Еще бы. Обжигаясь, начинаешь видеть в каждом и всех оборотня, который после твоего согласия из вполне человека превращается в обычного хищника.

– А он, представляешь, опять позвонил. И мы стали видеться несколько раз в неделю. Он выглядит старше своего возраста, но люди все равно замечают разницу. Что я старше. Смотрят.

– Когда ты поняла, что «да»?

– Наверное, когда он утром попросил меня помочь ему вечером выбрать в магазине рубашку к костюму. Я его тогда серьезно переспросила: «Ты действительно хочешь, чтобы я тебе в этом помогла?» А он ответил: «Я бы очень хотел, чтобы ты помогала мне всю оставшуюся жизнь».

Наташа опустила глаза. Она была немного старомодна в своем романтизме. Хотя и еще довольно молода. Это было так мило: с одной стороны, она смущалась, подходя к самому интимному, а с другой – не побоялась рискнуть и пойти против собственных стереотипов.

– И как – помогаешь?

– Надеюсь, что да. Он сейчас в командировке в Германии, а я ухаживаю за его аквариумом. Вместе с собой он перевез ко мне в комнату огромный планктон подводного мира. Мои родители и Лола сильно удивились моему выбору. Но им хватило воспитания молчать, хотя бы в его присутствии. А позже – просто привыкли. Ко всему же привыкаешь, поэтому нет никакого смысла обращать внимание на чужое мнение. Привыкнут. А если не привыкнут, то ты начнешь спокойнее носиться к негативу.

– «Главное – вообще не думать о плохом».

– Точно! А вот его родители оказались крепким орешком. Мама, конечно, особенно. Она звонила мне и уговаривала оставить его в покое. Оскорбляла, пугала плохой кармой. Но я все терпела. Мне было важно, что я была уверена в своем решении быть с Игорем. Я себе это разрешила. Я не чувствовала себя униженной, старой или какой угодно. Мне хоть и было страшно, но я решила попробовать раз в жизни поступить не так, как раньше. И теперь мне кажется, что если в важных ситуациях поступать не так, как обычно, то всегда получается удачно.

– Ты об этом хотела поговорить, когда в самом начале говорила про предрассудки?

– Да. Не нужно бояться, если твои желания не совпадают с желаниями окружающих. Не нужно бояться, если ты вдруг полюбишь не самого красивого, или не самого богатого, или не самого подходящего по возрасту мужчину. Это не от отчаяния. Это от умения слышать себя. Жизнь пройдет, надо, чтобы в ней была настоящая близость. В конце концов, это и есть самое важное: чтобы обязательно было кому помочь выбрать рубашку и кого-то интересовало, чего хочешь ты. А ты будешь отвечать, что у тебя уже и так все есть. Даже аквариум в спальне. Игорь и правда дал мне больше, чем я ожидала. Так случается, если пойти на свидание с мужчиной, в которого ты совсем не влюблена. И я до сих пор помню, как впервые увидела его родинку над губой.

Я захотела запомнить Наташу, даже если мы с ней никогда больше не увидимся. Люди приходят и уходят из нашей жизни. Никто никому ничего не должен и у каждого свой жизненный опыт. Но если у этого человека искренне горят глаза, почему бы не вспоминать их всю оставшуюся жизнь?