Текст книги "Пиратика"

– Сдавайся, – воскликнула Артия. – Стерва кровожадная!

Ее лицо побледнело, как полотно, серые глаза стали почти черными. Голди уставилась на нее и отступила на шаг, совсем как Черный Хват несколько минут назад.

– Но… мисс Стреллби…

– Сдавайтесь, леди. Или встаньте передо мной со шпагой в руке. Пора преподать вам урок настоящего фехтования.

Голди бросила быстрый взгляд на свою команду. Только мистер Зверь попытался вмешаться, и это для него кончилось плохо. Теперь Артия была слишком близко, и они не осмеливались стрелять, боясь попасть в свою предводительницу.

– А ну, подвиньтесь, а то развернуться негде, – сказала Голди и откинула полу плаща. В тот же миг из ножен со свистом вылетел маленький кинжал; его хищное жало было нацелено в горло Артии. Та уклонилась и лезвием шпаги отбила нож. Он тоже упал на траву.

– Ох, милочка, вижу, придется убивать тебя долго и мучительно, – с сожалением вздохнула Малышка Голди.

И вытащила кортик. Зеленоватое солнце зловеще блеснуло на его лезвии.

Обе команды отступили, освобождая площадку для боя (люди Артии тащили за собой тяжелый сундук). Вскоре под ногами бойцов эта площадка расширится еще больше.

Никто из мужчин не произнес ни слова. Все сосредоточенно наблюдали за битвой.

Феликс стоял среди команды «Незваного гостя», скрестив за спиной связанные руки, и с тяжелым чувством смотрел на дерущихся. Голди казалась более проворной, вполне способной противостоять искусству Артии. И кроме того, ей уже доводилось убивать – убивать без всяких колебаний и жалости, как она только что убила Черного Хвата. Но станет ли Артия нарушать свой обет – обет, данный еще ее матерью? Готова ли она пойти на убийство?

В голове у Артии не было ни одной мысли. Ужас, отвращение, леденящий душу гнев – она без трепета отринула их. Всё это – лишь игра. Забудь о себе, впусти в душу свою роль – другого человека. Чтобы этот другой стал тобой.

На этот раз Артия сражалась не только для того, чтобы разоружить противника. Нет! У нее была другая цель.

Легкий кортик Голди грациозно летал взад и вперед, вверх и вниз – но всякий раз Артия ловко уклонялась от нападения. Ее собственный стиль фехтования не отличался изяществом. Она рубила клинком, словно траву косила, и Голди всякий раз приходилось отскакивать подальше.

Так прошло добрых пять минут, и ни одна из сражающихся не могла похвастаться успехами. Поле битвы неуклонно расширялось, и две группы мужчин расступались, освобождая всё большее пространство.

В пылу боя Малышка Голди время от времени тихонько вскрикивала от злости – или, быть может, от раздражения, когда ее клинок проходил мимо цели. Но тут в ее крике послышалась торжествующая нотка. Артия, размахивая своей шпагой, как косой, подошла слишком близко к Голди. и острие кортика коснулось ее левого плеча. На белой рубахе распустился алый цветок.

Но Артия, казалось, даже не заметила царапины. Трудно было сказать, легко она ранена или тяжело. Голди же, донельзя довольная собой, забыла об осторожности, и один из разящих взмахов Артии зацепил темноволосую красотку по правой руке. Зрители громко ахнули, но, по-видимому, от удара пострадала только плотная ткань камзола. Чертыхнувшись, Голди оторвала рукав и швырнула его в лицо Артии, но та походя увернулась от зеленой тряпки и продолжила атаку. На этот раз ее клинок плашмя ударил Голди по запястью.

Голди пошатнулась, но удержалась на ногах. Однако не успела она прийти в себя, как шпага Артии хлестнула ее по ногам, прямо под коленями.

С пронзительным криком Голди упала в траву. Она стояла на коленях, и Артия, замахнувшись, нанесла последний удар.

Замах был страшный. Уолтер, Питер и все остальные, увидев этот удар, решили, что Артия снесет противнице голову. Что-то определенно упало с ее плеч – но это была лишь густая прядь длинных черных волос.

Голди вскочила на ноги, выхватила откуда-то еще один кинжал и швырнула его в лицо Артии. На этот раз Артия не успела увернуться. Клинок скользнул по ее правой щеке.

Но и у Голди, как все теперь видели, кровоточил висок там, где шпага Артии, срезая волосы, коснулась кожи.

Малышка Голди отскочила на несколько шагов и теперь стояла, обзывая Артию последними словами. Однако Артия не собиралась прекращать боя, и Голди пришлось прекратить ругаться, чтобы снова перейти к защите.

«Артия не собирается ее убивать», – подумал Феликс. У него кружилась голова, к горлу подкатывалась тошнота – от отвращения? От страха?

Два клинка свистели в воздухе, с лязгом сталкивались, высекали искры.

Как ни странно, ветер стих. Сверху, с боков, со всех сторон на дерущихся навалилась темно-зеленая мгла – будто матерчатый задник над театральной сценой.

Вжик! Лезвие Голди рассекло левый рукав Артии. Вжик! Клинок Артии ударил Голди по правому плечу, зацепил совсем несильно, однако рубашка тут же окрасилась ярко-красным.

Теперь уже обе девушки были испещрены красными пятнами. Кровь текла по рукам, заливала лица – у Артии кровоточила царапина на правой скуле, у Голди на левом виске.

Но все уже видели – Голди понемногу отступает. Под взмахами неудержимого клинка Артии она начала уставать. Вжик! – с головы Голди взметнулся еще один фонтан черных волос. Вжик! – снова взлетели волосы. Щелк-щелк-щелк – с уже изрезанного зеленого шелкового камзола посыпались золотые пуговицы.

Малышка Голди пронзительно закричала. Она сама хотела быть кошкой, хотела играть со своей добычей…

– Значит, ты любила его… Черного Хвата! Всё это – из-за него!

Артия ответила. Голос ее был тих – однако его услышали все:

– Он был в моей команде.

Голди издала еще один вопль, на этот раз без слов. Она прыгнула вперед, ее клинок описал плавную дугу. Артия отскочила, но кончик жалящей стали всё же успел коснуться ее бедра…

Артия не издала ни звука. Только отступила на шаг, прижимая ладонь к боку. Между пальцами струилась кровь. Даже не взглянув на рану, она отвела руку…

…и ринулась на Голди.

Артия и до этого действовала быстро, но сейчас ее движения стали молниеносными – не уследишь, пока не увидишь конечного результата.

Ее шпага вертелась, как крылья обезумевшей мельницы. Артия орудовала ею так быстро, что казалось, у нее в руках не один клинок, а четыре.

Из этого вихря то и дело вылетали пряди черных волос, клочки зеленого шелка с золотой вышивкой.

А внутри него визжала Голди – но теперь крик был уже не яростный, а отчаянный.

Ее кортик взметнулся вверх – и вдруг исчез.

В очередной раз обезоруженная Артией Стреллби, Малышка Голди без сил опустилась на землю.

Артия стояла над ней, тяжело дыша, но ее глаза и лицо оставались неподвижными, как у статуи.

– Подними!

Голди тихо всхлипнула.

– Возьми свой кортик, Малышка Голди, подними свой быстрый клинок. Мы еще не закончили.

Малышка Голди подняла голову. Лицо у нее было бледное, окровавленное, глаза полны слез. Его обрамляли неровные космы спутанных черных волос. Она повернулась к своим людям:

– Ах вы, ленивые свиньи! А ну, подойдите сюда и помогите мне прикончить эту дрянь!

Артия не удостоила Голдиных пиратов даже взглядом. Но команда «Незваного» взорвалась праведным гневом. Эбаду даже пришлось прикрикнуть на них:

– А ну, стойте! Смотрите, разве кто-нибудь из них достал оружие?

И действительно, ни один человек из команды «Врага» не шелохнулся.

Они смотрели на свою капитаншу, скорчившуюся на земле среди обрывков платья и волос, побежденную, поверженную, – и никто из них не сделал ни шагу.

– Я из вас потроха выну, – завизжала Малышка Голди. – Протащу вас под килем! Натру солью ваши гнойные раны! – Неуловимым движением она схватила кортик, вскочила и снова бросилась на Артию.

А Артия отступила в сторону на один шаг, как в танце, и ударила Голди по правому запястью.

Клинок выпал из онемевшей руки черноволосой пиратки.

– Подними!

– Ах ты… ах ты, стерва! – Голди заплакала, громко всхлипывая и утирая сопли.

Артия взмахнула шпагой и срезала еще одну прядь с головы Голди. Та заплакала еще громче.

– Прости, – сказала Артия. – Но всё-таки подними кортик. Давай продолжим.

Голди растирала онемевшую руку. Неожиданно из ее правого рукава выскользнул еще один кинжал. Она попыталась вонзить его в Артию, но та парировала удар рукоятью шпаги.

Голди, вся в слезах, стояла, согнувшись пополам.

Артия подошла к ней, подняла с земли кортик и ласково вложила его в руку Голди.

Та выронила клинок.

– Ах, Боже ж мой, – вздохнула Артия.

И терпеливо подняла кортик. Едва она выпрямилась, как Голди попыталась ударить ее кулаком, но Артия легко отвела ее руку и снова протянула ей кортик.

Голди вцепилась в него и сделала глубокий выпад.

На этот раз Артия отбила клинок с такой силой, что кортик взметнулся вверх и, описав широкую дугу, полетел вниз с обрыва. Голди отпрянула назад и, потеряв равновесие, рухнула на поросшие травой камни у ног Артии.

– Хватит, – простонала она.

– Прости, не расслышала.

– Хватит! – завизжала Голди. – Сдаюсь! Больше не могу! Не могу!! Не могу!!!

– Вот оно что, – Артия посмотрела на Голди сверху вниз. – Сдаешься. Насколько я помню, твой отец, Золотой Голиаф, не признавал поражений. И пленных не брал…

Уничтоженная Голди смотрела снизу вверх на лицо Артии – бледное, залитое кровью, с черными глазами, неподвижное, как у статуи.

Артия склонилась над ней.

Окаменев от ужаса, команды обоих кораблей смотрели, как серебристый клинок дважды порхнул перед лицом Малышки Голди.

Артия выпрямилась.

Потом до зрителей донеслось рыдание Голди:

– Что ты наделала?!

– Оставила тебе кое-что на память. Считай, тебе повезло. Ты будешь до конца жизни носить на себе метку Пиратики.

Голди потрогала щеку, возле верхней губы. И снова завизжала:

– Она меня изуродовала! Нарисовала на лице скрещенные кости! На моем красивом лице! Прикончите ее, гнусные свиньи!

Но пираты Голди по-прежнему хранили молчание, лишь сплевывали на траву. Первым заговорил мистер Зверь, всё еще держась за покрасневший нос. Но обращался он не к Голди, а к Артии:

– Капитан Пиратика, вы победили. Больше она не пуленепробиваемый капитан. И, стало быть, приносит несчастье. Ее отец покоится на дне морском. Возьмите нас к себе, капитан Артия. Мы будем служить вам верой и правдой. – И команда «Врага» во всё горло закричала: «Да, да!» – Мы пойдем за вами до конца.

Артия подняла голову и зловеще расхохоталась. И в этот миг небо и море слились воедино.

* * *

Страшный металлический гул заставил всех повернуть головы.

Из первого моря встало второе. Оно надвигалось широкой, бурлящей стеной пенистых волн. Эта волна не была ни синей, ни коричневой, она напоминала цветом темную патоку, а на вершине ее искрились белоснежные гребни. Волна оглушительно ревела, приближаясь.

За спинами у людей, над обрывом, загалдели попугаи. Планкветт уселся на плечо к Эбаду и издал пронзительный вопль.

– Ну и высокая же волна!

– Не меньше мили…

– Выше утеса! На нас движется потоп!

Стремительно надвигающаяся катастрофа объединила обе команды. Люди – в том числе и Артия – стояли и с ужасом смотрели на вздыбившееся море. Только Голди сидела в стороне на травке, спиной ко всему миру, и прижимала платок к изуродованному лицу.

Громадная волна начала складываться пополам. Она распространялась по поверхности моря, и оно спешило вверх, ей навстречу. К острову приближалась стена воды.

Сверкнула молния, прогрохотал гром. Небо потемнело, будто поздним вечером.

– Назад! – закричала Артия. – Лягте и прижмитесь к земле. Все до одного!

– Да, – согласился Эбад. – В лучшем случае волна ударит в утес…

Скала у них под ногами загудела. Всё еще волоча за собой сундук, который и привел их сюда, люди отступили назад, под защиту деревьев. На ветвях расселись сотни нахохлившихся попугаев. Они молчали.

Вода с грохотом ударилась в отвесную стену утеса. В небо белым фейерверком взметнулись брызги, и на людей обрушилась пелена соленого, жгучего дождя. Он налетал тремя порывами, но второй и третий были уже не такими жестокими.

Потом были и другие волны – люди слышали, как они бьются о стену утеса, но уже ничего не видели, не чувствовали вихрей пены и дождя.

– Этот остров проклят, – всхлипнула Голди. Никто не обратил на нее внимания.

В траве журчали соленые ручейки.

Артия посмотрела на Феликса. Он стоял среди деревьев, руки всё еще связаны за спиной. Потом она подошла к краю утеса.

Остров Сокровищ скрылся под водой, как, вероятно, не раз случалось в прошлом. Вода стояла почти у самых ног – всего футах в пятнадцати под обрывом. Она была темна, как небо, и покрывала всё – и пляж, и лес, где начинался Подъем Десетмилла. Даже верхушки самых высоких деревьев скрылись в морской пучине.

– Где-то там покоится наш Черный.

– И наши шлюпки.

– И корабль тоже. «Незваный» пошел ко дну!

Чуть в отдалении над водой поднималась одна-единственная точка – лесистая вершина холма. Над ней летали тучи попугаев. Холм, как и их утес, стал всего лишь одним из крохотных островков Восточного Янтарного моря.

– Конец, – сказал Эйри. – Мы лишились корабля и навеки застряли на этой скале. Тут мы погибнем от голода и жажды.

– Нет, ребята! – завопил мистер Зверь. – Смотрите – вон ваш корабль! А это еще что? Черт возьми – да и наш тоже!

Эбад достал подзорную трубу и долго всматривался в высокое темное море. Потом молча передал трубу Артии. В течение нескольких долгих минут Артия обозревала океан.

В море было не два корабля, а целых четыре. В подзорную трубу они были хорошо видны, хотя находились еще за много миль. Хорошо были видны и их флаги.

– Неужели это наш «Незваный гость», капитан?! Неужели мы спасены?!

– Увы, мистер Катберт, нет. На одном флаге нарисован слон с кофейником, три других корабля идут под флагами Ангелийского военного флота.

Раздался дружный стон. Он исходил изо всех глоток, кроме четырех (Артии, Эбада, Феликса и Голди). Последнее слово осталось за мистером Зверем.

– Значит, попались. Нам конец. По всей нашей братии плачет веревка.

Глава третья

1. Возвращение

Феликс Феникс находил капитана военного рейдера «Несравненный» очень приятным человеком. Каждый вечер Феликс ужинал с ним и его офицерами, и все они были одеты в синие мундиры с латунными пуговицами и золотыми медалями на груди. Феликс же надел выданную ему гражданскую одежду – по их словам, ее берегли для гостей.

Итак, Феликс снова превратился в гостя. И всё шло в точности по плану. По тому плану, который он придумал еще мальчиком в работном доме, после того как умер его преждевременно поседевший отец. Команды двух пиратских судов направлялись в Свободную Ангелию, чтобы предстать там перед правосудием, и одной из них была команда «Врага» – точной копии корабля Золотого Голиафа. Ведь не кто иной, как три корабля этого страшного разбойника много лет назад потопили «Странник» – торговое судно Феликсова отца – и погубили его богатство, счастье и жизнь.

Эту часть своей истории – о Голиафе – Феликс не рассказывал никому. Ни Артии, ни ее спутникам. Они не знали, что самым ненавистным из пиратов для Феликса является Голиаф. А его дочь, Голди, была для Феликса самой желанной добычей – он охотно отправил бы ее за решетку вместо покойного Голиафа. Когда Феликс говорил Артии, что ушел бы к Голди, потому что всю жизнь искал ее, он имел в виду не любовь, а ненависть. Он с радостью помог бы заковать ее в кандалы.

Ему было интересно, поняла ли это Артия. И еще он задумывался, действительно ли хочет отправить Голди на виселицу. О том, желает ли он такой же судьбы для Артии и ее спутников, он себя даже не спрашивал. Не желает!

Однако одно дело – мечтать о возмездии, готовить его, постоянно лелеять в мыслях эту мечту, казавшуюся несбыточной, – ведь раньше он и помыслить не мог о том, чтобы отправиться в море, – и совсем другое – столкнуться с желанным возмездием лицом к лицу. Феликс понял, что изменился. Он никогда, сколько ни старался, не испытывал неприязни к пиратам Артии. Теперь он чувствовал себя предателем – таким же, как Черный Хват и Хэркон Бир, потому что он тоже, по-своему, предал своих друзей с «Незваного». А привязавшись к ним всем сердцем, предал память своего отца.

Поначалу Феликса Феникса чуть было не заключили под стражу заодно с остальными пиратами. Это произошло потому, что толстый Кофейный Работодатель и капитан Болт на своем кораблике под идиотским флагом, изображающим слона с кофейником в хоботе, потребовали, чтобы их доставили на берег вместе с военными моряками.

– Там есть еще один преступник! Печально знаменитый разбойник, Джентльмен Джек Кукушка!

Но офицеры лишь расхохотались.

– Не говорите глупостей! Всем известно, что Джентльмен Джек на самом деле женщина – блондинка по имени Долли Муслин.

– Опять женщина?! – взревел капитан Болт. – Да неужели больше ни одно преступление в доброй старой Ангелии не совершается порядочными мужскими руками?

– Кстати, о руках, – у этого молодого человека руки связаны, – заметил один из моряков, спеша на помощь Феликсу.

(Феликсу вспомнилось, что в этот самый миг Артия вышла вперед и заявила: «Он не из наших. Просто невинная жертва. Я взяла его в плен, джентльмены, чтобы получить выкуп. Ради бога, заберите его себе. От него всю дорогу была одна головная боль».)

Артия, как всегда, держала марку, была великодушной до самого конца. Но конец ее еще не настал.

Феликс задумался, что он может сделать, чтобы спасти ее от виселицы. Выходило – ничего. Совсем ничего! Но разве не этого он хотел?

Корабли, направляясь к мысу Доброй Надежды, держались в непосредственной видимости друг от друга. Всего кораблей было шесть, и это тоже оказалось неожиданностью. Ни «Незваный гость», ни «Враг» не затонули. Взбесившееся море вышвырнуло их в открытый океан, где на них и наткнулись корабли ангелийцев – оба судна лежали в дрейфе с оборванными якорными цепями. Ангелийские моряки тут же объявили их собственностью республики. И вот теперь под управлением верных закону военных они возвращались на родину. (Капитан Болт пытался оспорить это решение – ведь когда-то «Незваный гость», называвшийся «Слоном», принадлежал ему. «Вашу жалобу рассмотрят в суде», – ответили ему офицеры.)

Иногда корабли сходились совсем близко. В один из таких дней Феликс Феникс увидел пленников, прогуливавшихся по палубе. Видимо, военные моряки хотели доставить пиратов на расправу ангелийскому правосудию живыми и здоровыми.

Две пиратские команды разместили на разных кораблях. Феликс заметил, что Голди успела подружиться с капитаном «Бесстрашного». Она – со свободными руками! – прогуливалась по палубе и очаровательно смеялась его остроумным шуткам. Ее хрустальный смех далеко разносился над водой. Остальная команда «Врага» была далеко не так весела – их всех заковали в кандалы.

Актеры-пираты, по наблюдениям Феликса, тоже содержались под стражей, но их связали веревками, а не заковали в железо.

А еще Феликс видел Свина и Планкветта. Пес стал любимцем всей команды, а попугай восседал на снастях, будто разноцветный флаг.

Курочек-несушек с «Незваного гостя» военные тоже забрали себе.

Артию он видел лишь изредка, мельком.

Запястья у нее были стянуты веревкой, но в остальном она была свободна и расхаживала по палубе «Неуязвимого», гордо подняв голову. Она улыбалась и раскланивалась со своей командой и с попадавшимися ей навстречу морскими офицерами, будто королевская особа, принимающая комплименты. Они весело смеялись над ее шутками.

У Феликса заныло сердце.

Оно болело так сильно, что он потерял сон, и вкусный обед за капитанским столом не лез ему в горло, так что офицеры встревожились за него и стали носить ему из кладовой всяческие вкусности.

Сердце болело так же, как после смерти отца. Хотя – не совсем так.

* * *

По правде говоря, с ней обращались совсем неплохо. Капитан военного фрегата «Неуязвимый» в первую же минуту поговорил с Артией:

– Приветствую вас, мадемуазель. Поскольку вы женщина, я не стану запирать вас в трюме с вашими людьми. Можете занять свободную каюту под полубаком. Вас будут содержать под замком, но в помещении не станут связывать руки.

Артия поблагодарила его. Точно так же, как поблагодарила бы Молли (в спектакле). Потом сказала:

– Но, кроме того, сэр, я прошу вас обращаться с моими людьми вежливо.

– Они пираты, мадемуазель! Вы пиратская команда! Известия о ваших бесчинствах в Дальних Морях гремят по всей Ангелии!

– Моя команда не убила ни одного человека, не потопила ни одного корабля!

Капитан удивленно взглянул на нее. Он был немолод, обветренное лицо не лишено привлекательности.

– Гм, – с сомнением протянул он.

– Сэр, хочу также напомнить вам, что я и вся моя команда являемся актерами. – Она решила не исключать из этого списка и Глэда Катберта. – Мы сделали себе имя много лет назад в популярном спектакле. Моей матерью, сэр, была Молли Фейт… – Артия хотела пояснить, кто такая Молли, но тут же поняла, что в этом нет нужды:

– О, тысяча дельфинов!… Ваша мать – знаменитая Молли Фейт?!

–  Да, капитан. Пиратика.

– Да-да, конечно, Пиратика! – прошептал капитан, сияя. – Я видел этот спектакль много раз. У меня дома, в Ангелии, хранится афиша, подписанная собственной рукой Молли Фейт. Ваша мать была замечательной актрисой!

– Благодарю вас. Моя мать, сэр, и вправду была великолепна. Но если вы видели ее в роли Пиратики, то не могли не видеть и всех нас – меня и моих людей, за исключением, может быть, двоих или троих…

Капитан встал и пожал Артии руку.

– Да, видел. Теперь я вспомнил. И еще я узнаю Молли Фейт в вас, капитан Стреллби. Теперь слушайте. Мне ничего другого не остается, кроме как отобрать у вас оружие и связывать руки, когда вы гуляете по палубе. С вашей командой будут обращаться так же. Но веревки будут достаточно длинными, чтобы не мешать вам. А внизу есть просторное помещение с койками, и ваши коллеги могут поселиться там. Обедать будете на палубе, вместе с остальными. А если мои офицеры станут возражать, пусть катятся ко всем чертям. Может быть… – Он неуверенно взглянул на Артию, и его глаза наполнились романтическими воспоминаниями. – Может быть, вы с вашими людьми поставите для нас небольшой спектакль? Путь домой долог…

Артия улыбнулась.

– С удовольствием, капитан. Хотя, чем дольше затянется путь домой, тем лучше… для нас.

Произнеся эти слова – на театральный манер, как сделала бы Молли, – Артия, сама ставшая Пиратикой, снова и снова повторяла их про себя.

Да, ей и ее команде спешить в Ангелию было незачем. Там их отдадут под суд – и вздернут.

Некоторое время Артия взвешивала эту мысль в голове, потом решительно отринула ее прочь. Нет! Она уже решила – никто из них не умрет. Она и так уже потеряла двоих: Черного Хвата – хоть тот и был гнусной тварью, но всё же смерти ему она не желала, – и Хэркона Бира. Он тоже оказался предателем – причем двойным. Несколько дней назад она (впрочем, без особого удивления) кое-что о нём узнала.

В тот день они обедали на палубе. Люди Артии поднялись на полубак и репетировали монологи, развлекая команду «Неуязвимого». (Все актеры до единого выглядели глубоко несчастными, но за едой и репетициями приободрялись. Даже Эбад шутил и держался развязно, чего она за ним раньше никогда не замечала. Ей ни разу не выпадало случая поговорить с ним наедине – рядом всё время оказывались то стражники, то зрители.)

Артия сидела рядом с капитаном, не без охоты беседуя с ним о своей матери.

Когда разговор перешел к пиратским деяниям самой Артии, она рассказала ему всё. Скрывать ей было нечего. Капитан кивнул и спросил:

– Но почему вы пошли в море? Почему не остались на сцене?

И тогда Артия процитировала, потому что иначе всё равно не смогла бы ничего объяснить:

– Весь мир театр, сэр, в нём женщины, мужчины – все актеры.

Далеко по левому борту плыл белый – будто лебедь – летящий силуэт. Это «Незваный гость» в чужих руках возвращался в Ангелию, и розово-черный флаг исчез с верхушки бизань-мачты.

Капитан дал Артии полюбоваться на корабль.

Потом она спросила:

– Кто рассказал вам, куда мы пошли и как найти Остров Сокровищ?

Как она и ожидала, капитан ответил:

– Хэркон Бир, пират с Мад-Агаша. Губернатор, как он сам себя величает. Он довольно точно указал нам местоположение острова. Но у самого пороху не хватило пойти туда с нами. Он любит повернуть дело так, чтобы всю работу за него сделали другие. Вы или Малышка Голди… Но в конце концов правосудие добралось и до него. Он струсил и выдал нам всех. И море, я бы сказал, тоже нам помогло. Та приливная волна вела нас, будто маяк.

– Значит, Хэркон подыгрывает и нашим, и вашим. Работает доносчиком и для пиратов, и для властей.

– Да. Вот почему правительства Ангелии и Амер-Рики оставили его в покое. Он знает многое и поэтому полезен. Ему хорошо платят. Лично я охотно взял бы флот и разгромил это осиное гнездо. Но не выходит…

Потом она узнала еще одну новость.

– А вам известно, что Хэркон Бир ходил с Золотым Голиафом, самым злобным пиратом и убийцей Семи Морей?

Настала очередь Артии изумленно вытаращить глаза.

– С Голиафом?! Вы хотите сказать, в качестве пленника?

– Нет. Эти двое всегда неплохо ладили. А когда они нашли карту Острова Сокровищ – настоящую, с настоящими ключами, – это еще больше сблизило их. Но их дружба началась задолго до карты.

– Вы хотите сказать, сэр, даже когда Хэркон играл в труппе у Молли…

– Похоже, он познакомился с Голиафом задолго до этого.

Больше Артия ничего не говорила. Кровь застыла у нее в жилах. Где-то на самом краю ее сознания маячило что-то огромное и страшное, но она никак не могла понять, что это такое.

Капитан сказал:

– И чем всё в результате закончилось? Ничем! Даже сокровища – и того не оказалось. Только пустой сундук, который вы нам показали. Сначала я было подумал, что вы его перепрятали – но куда и как? Больше на утесе ни одного следа от лопаты не было. И на ваших людях тоже ничего не нашли. Кто-то вас опередил, верно? Пришел с настоящей картой и сумел разгадать шифр.

– Совершенно верно, капитан. Это был болезненный удар для всех нас…

* * *

Сокровище…

Ох уж это сокровище!

Артия зажмурилась, вспоминая, как команды обоих пиратских кораблей – и «Врага», и «Незваного» – чертыхались, кричали и вопили.

Они всё еще стояли на краю утеса и смотрели, как к ним медленно и неотвратимо приближаются три военных корабля. А между ними стоял сундук, наполненный сотнями карт, указывающих путь к величайшим на земле сокровищам. (К тому времени все успели понять, в чём заключается найденное сокровище.)

Только Голди и Феникс не принимали участия в галдеже. Она всё еще сидела, опустив голову. Он же, отвернувшись, смотрел в другую сторону.

– У нас еще есть время, – вскричал Катберт. – Они доберутся до нас через час, не раньше. Мы успеем снова закопать сундук…

– Нет, мистер Катберт, – возразила Артия. – Если они догадались прийти сюда, то наверняка знают, что это за место. И, заковав нас в кандалы, первым делом обшарят весь утес в поисках свежих следов.

– Тогда что же мы… отдадим всё это… в руки ангелийским властям?

На Артию уставилась тридцать одна перепуганная физиономия. Даже Эбад – впрочем, он был не столько напуган, сколько зол. А ее актеры, теперь окончательно ставшие пиратами, и команда Голди, перешедшая на сторону Артии, глядели жалобно и беспомощно. «Так смотрят на свою мать мальчишки, попавшие в беду, – подумала она. – Так они смотрели и на Молли».

– Сделаем вот что, – сказала Артия. – Бумага провощена. Мы свернем из карт маленькие кораблики и пустим их в море.

Всеобщее негодование. Она его переждала.

– Слушайте. Если спрятать карты здесь, они их найдут. Если спрячем их на себе, тоже найдут. Но в море – смотрите! – плавает уйма всякой дряни, поднятой приливом – щепки, водоросли, листья, медузы. Когда корабли приблизятся, маленькие бумажные кораблики будут уже унесены прочь, затеряются среди прочего мусора. А военные не станут искать бумагу…

– Но, капитан Пиратика, – уважительно обратился к ней Татуированный с «Врага». – Если пустить карты в море, мы никогда не найдем их снова. Их найдут другие…

– Дурак, – прорычал мистер Зверь. – Мы сюда всё равно уже не вернемся. Сделаем, как она говорит. Пусть мы потеряем карты – но так и они, дармоеды проклятые, не доберутся до нашей добычи!

Все лица вытянулись – и преисполнились решимости. Эбад сказал твердо и спокойно:

– Сделаем, как велит наш капитан.

Все уселись в кружок на краю обрыва, как примерные школьники за домашним заданием, и свернули из провощенных карт сотню с лишним бумажных корабликов.

Пираты Артии, которые сворачивали такие кораблики из театральных афиш в Гренвиче, в рождественскую ночь, в память о древнем индейском обычае, научили этому искусству людей с «Врага». Однако у тех кораблики получались не такими аккуратными.

Потом они сбросили свои поделки в море. По одному, парами, десятками, по двадцать штук кряду…

И они поплыли прочь, жалкие бумажные лодочки, то кружась на волнах, то переворачиваясь, а некоторые и вовсе пошли ко дну. Воздух наполнился стонами.

И вскоре, как и предсказала Артия, кораблики затерялись среди прочего плавающего мусора.

Когда к острову подошли военные корабли с расчехленными пушками и к берегу двинулись ощетинившиеся пистолетами шлюпки (некоторые из них проплыли мимо карт, даже не заметив их), на утесе не осталось ни одного сокровища.

Артия вспоминала об этом, прогуливаясь по палубе «Неуязвимого». Если бы она посмотрела налево, то увидела бы Феликса Феникса, стоящего у поручней военного корабля «Несравненный». Его неподвижный взгляд был прикован к «Неуязвимому». К ней? Может быть. Злорадствует, наверно… Теперь судьям даже не понадобятся рисунки, хотя они, возможно, и рады будут выслушать его свидетельства. Она на него не смотрела.

Она понимала, что не должна больше никогда смотреть на него. Потому что стоит только взглянуть – и она сломается. А этого допустить было нельзя.

* * *

А на палубе третьего военного фрегата, «Бесстрашного», Малышка Голди сидела рядом с капитаном под брезентовым тентом.

Ей разрешили подстричь волосы, и она соорудила себе элегантную прическу – хоть и короткую, но в самом модном стиле, а после недавнего мытья локоны ее стали блестящими и курчавыми. Они обрамляли ее лицо, как пышное черное облако. Ей, по ее собственному требованию, подыскали женскую одежду. Небольшой крест, оставленный Артией Стреллби на ее миловидном личике, быстро заживал. От него останется только крохотный шрам – но в памяти у Голди эта рана будет кровоточить вечно.

– Ах, капитан, – ворковала Малышка Голди. – Я не перестаю благодарить Бога за то, что вы спасли меня от неминуемой смерти!

Капитан не был до конца в этом уверен. Но Голди очаровала его. Ему с трудом верилось, что она настоящая преступница; ее рассказ о том, что к пиратским злодеяниям ее вынуждал злой отец, а потом – злая команда, гораздо больше походил на правду.