Текст книги "Поток. Поэтический сборник"

Поток
Поэтический сборник
Таня Бессонова

© Таня Бессонова, 2017

ISBN 978-5-4485-3969-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Влюблён, но…

 
Разъедает тучи прозрачный луч.
– Я влюблён, но всё же пока один.
Этот запах терпкий совсем тягуч…
Он – посланник ада и слуга трясин.
 
 
Задыхаясь, машет первобытный мир.
Извиваясь, пляшут языки огня.
В беспросветном залпе одичавших лир,
В хороводе смыслов потерял себя…
 
 
– Не проси остаться. Я уйду к утру.
Можно вечно помнить и рубить с плеча.
– Извини за глупость, что сейчас плету..
И уходит молча, возродив печаль.
 
 
Льётся песней звонкой стон больной души.
Позабытый кем-то, плачет граммофон.
– Ты влюблён, но лучше с этим не спеши…
Всё, возможно, будет, как кошмарный сон…
 

2/07/2011

В этом и есть…

 
В этом и есть красота природы, летящей вниз.
Шаг нереален – вперёд нельзя! там не ждут…
Вот он – обрыв, в нём со смертью смешалась жизнь.
Вот те цветы, как и раньше ещё цветут…
 
 
Тянется ветер, трётся о бока этих скал…
Где-то там солнце встречает последний дождь…
Всё превосходно! но в сердце зачем металл?..
Вместо синиц – мартыны. Навевают дрожь…
– Я в этом мире нечастый, ты знаешь, гость…
Мрак у реки собирает остатки «вечных».
Пав на колени, сгребал весь песок в горсть.
Воду целуя, смеялся, дурак, беспечно…
 
 
В этом и есть красота природы, летящей вниз.
Всё будет так, чтобы нам не пришлось каяться…
– Я ухожу, завещая тебе любить жизнь!
Падать не бойся! о небо не разбиваются.
 

30 июля 2011 года

Остановка у сердца случается крайне редко

 
Остановка у сердца случается крайне редко.
Замирает оно на мгновенье – и снова в скачку!
Я в такие минуты хватаюсь за что-то крепко,
А потом, пережив, очень тихо и долго  плачу…
 
 
Закрываю глаза и ложусь на усталый коврик.
Вся квартира в закате, как чья-то большая клетка…
На полу телефон и любимых стихов томик…
Остановка у сердца случается крайне редко.
 
 
Прекращаю дышать. Стук часов напрягает нервы.
Остановка у сердца случается крайне редко.
Я совсем не боюсь! Просто плачу. – Это во-первых.
Во-вторых – всё пройдёт. Надо только выпить таблетки.
 

17.11.11.

Я зиме поклоняюсь, но я ей не друг

 
 Я зиме поклоняюсь,
 Но я ей не друг.
 Я потерян в коварстве беснующих вьюг.
 Мои взгляды темны,
 Я прошу у зимы…
 Войны.
 
 
 Чтоб схлестнулась душа,
 Всё на свете круша.
 Чтоб терзали и били ветры!
 И её воспевали поэты,
 Как волшебную бестию света!..
 
 
 Всё бело.
 Я забыт.
 Моё тело?
 Болит.
 Мои нравы —
 На «нет».
 Мне противен весь свет…
 
 
 Я запомню тропу,
 По которой зову
 Зиму…
 Я спою ей о нас,
 Брызнут слёзы из глаз…
 Я несчастен сейчас…
 Увы…
 
 
 Мне не нужно дряной войны!
 Ведь я жду! Я же жду…
 Весны!
 
 
 Восхищённо взлечу,
 Поклонившись чуть-чуть…
 Поцелую прозрачную руку…
 И погибнет зима…
 Мне она не нужна!
 Это я подтверждаю стуком..,
 
 
 Что в груди так бастует,
 Отчего же тоскует
 Душа?
 Она, жить поспешив,
 рвётся ввысь, не дыша…
 
 
 Потому мне зима – подруга?
 

4—5. 12. 11.

Про пса и его девочку

Представим себе такую ситуацию: маленькой девочке на день рождения подарили щеночка. Они росли вместе, любили друг друга очень и были лучшими друзьями. В тяжелые моменты помогали друг другу, и не было ничего действенней одному в моменты тоски, как обнять и почувствовать второго рядом.

Девочка росла, сдавала какие-нибудь банальные экзамены, мечтала о… ну, допустим, Гарварде. В общем, хотелось ей выбраться из своей родной деревеньки в большой мир. И получилось! Она, счастливая и беспокойная, собрала чемоданы, попрощалась с родными… И уже билет куплен. А она смотрит в тоскливые глаза своего мохнатого друга и…

 
Открыл глаза и взглядом наткнулся на мрак.
Вчера был октябрь, сегодня, наверное, март.
Заснул под окном, как какой-нибудь глупый пес…
Внутри – пустота, ты с собой ее долго нес…
Что ж… Надо вставать и, конечно, идти назад.
 
 
В пустую квартиру, где все еще аромат
От той, что, бывало, ругалась и поучала.
Но чаще, конечно, она в тишине молчала…
И ты (о, как стыдно!) молчанью ее был рад.
 
 
Сейчас бы вернуть ее голос, глаза и душу.
И вновь попросить почитать перед сном о чем-то…
С улыбкой смотреть и, конечно, глумливо слушать,
Как вместо «алло» говорит она в трубку «пронто».
 
 
Она поднималась, когда еще солнца не было,
Толкала тебя, извинялась и громко топала.
Порой замирала – в окне изучала небо ли?
И ночью, во сне, одеяло ногами комкала…
 
 
Теперь ее нет. Двадцать пятый, четвертое место.
Уехала прочь, попращалась слезами и шутками.
Домой возвращаться тебе почему-то жутко и…
И просто совсем, абсолютно не интересно.
 
 
Отец тебя звал, ну а мать кормить обещала…
Ты был, провожал, и смотрел, как увозит поезд
Ее в совершенно другой часовой пояс…
Ты вспомнил, как было, о чем при тебе мечтала…
 
 
Мечты ведь сбываются, только теперь там, с нею,
Германия, Франция?.. Бог его знает, кто.
Пустая душа – и она тяжело болеет…
В прихожей висит ее старенькое пальто.
 
 
Она поклялась, что позже возьмет с собою.
Ты вряд ли запомнил, какой это был месяц…
Тошнит от перил, от весны и от башни лестниц…
Ты понял, как это – убитым бывать любовью…
 
 
С тоской всемогущей, рвущей тебя на части,
Идешь, наконец, в старый дом. И болят лапы.
Она подарила тебе целый мир счастья.
И ты б отплатил, если б не был таким слабым…
 

26 апр.2012

Я с недавних пор никому не…

 
Я с недавних пор никому не друг.
У меня внутри – пустота и мрак.
Может быть, ступлю я на адский круг
И несмело сделаю еще шаг.
 
 
Берег тих и пуст, волны шелестят.
Я один сижу на сыром песке.
Я с недавних пор никому не рад.
Говорить сейчас не хочу ни с кем.
 
 
Существует взгляд: наша жизнь – кино.
Но билетов нет. На двери – аншлаг.
Я забыл обиды. Мне все равно.
Я с недавних пор никому не враг.
 

21/07/12

В лунном свете на фоне луны…

 
– Сделай приятное.
– Ты про кофе?
– Я про объятия и весну.
 
 
Часто обратное
Видно в профиль.
Если на фон поместить луну.
 
 
Сон не приходит.
Стараюсь слишком.
Мысли – две сотни – четыре лишних.
Тают, рождаются, «прям как люди»!
 
 
Губит и будит —
Гремит в посуде.
 
 
– Кофе со сливками?
– Можно просто…
Чувства истлели, как папироса.
Длинная осень ночами шепчет:
– Сделай приятное. Станет легче.
 
 
Грызу карандаш,
Лист наивно-бледен.
Ждет вдохновенья, как смертой казни.
– Ты меня слышишь? Я в лунном свете
Просто космически безобразна.
 
 
Ладно, рисуем, луну – штрихами.
Профиль – почетче и потемней.
Что-то сегодня не так с руками, —
Хочется думать.
Но не о ней.
 
 
– Сделай погромче, хочу послушать.
Громче. И – прочь.
– Ты куда?
– Курить.
Кто-то, однажды проникнув в душу,
Даже не думает уходить.
 
 
Темный подъезд, сигарета, память.
От никотина горчит во рту.
 
 
– Эту картину надо исправить!
Дым выдыхаю. Шепчу: «Учту».
Разве возможно, что, сделав выбор,
В душу впустил всё равно не ту?..
 

 
В окна в пролете струится тонкий
Сияющий, светлый, прекрасный свет.
 
 
Кофе молочный.
Но очень горький.
 
 
– Ты меня любишь?
Не знаю.
Нет.
 

28/10/12

Над Питером солнце…

 
Над Питером солнце заходит мгновенно,
Лучами лаская прибрежный гранит.
Тоска – внутримышечно и внутривенно.
И сердце болит.
 
 
Холодное утро холодные ночи
Встречает с завидным и нежным теплом.
В ответном письме между солнечных строчек
Больное – «потом».
 
 
Высокие стены и пышные арки.
Притоки Невы, влажный ветер весь день.
На белом конверте – нерусские марки.
Ты где?..
 

6/11/12

Надписи вровень линиям острых скул…

 
Пятнадцатый стих за неделю. И ни о чем.
В серую стену подъезда упрусь плечом,
В который раз сердце сводит параличом…
Выдохну и заскулю.
 
 
Время опять в третий раз повторяет час.
Шелк постаревших век скроет старость глаз,
Я никому не рассказывала про нас.
Так я тебя люблю.
 
 
Мечется кровь по жилам, с ума сойти,
По автобану, где встречные все пути.
Сердце надрывно пляшет в моей груди,
Сильно меня ломает.
 
 
Надписи вровень линиям острых скул.
В голову взрывом врывается стритный гул.
В сердце по центру стоит опустевший стул,
Никто его не занимает.
 

31/01/13

Где-то, в одном из шумных городов

 
грязный город мерно тонет
в свете солнечных лучей.
друг за другом, как в погоне,
толпы бегают людей.
время еле успевает,
циферблатами звеня…
 
 
и никто не замечает
одинокого меня.
 
 
я стою на тротуаре
в светло-бежевом пальто,
представляя, что едва ли
что-то значу. я никто.
суетиться не выходит,
телефоны не звонят…
и не знаю, что в народе
о валюте говорят.
я Коэльо не читаю,
чтобы, сидя у метро,
говорить о нем. Не знаю,
где находится бистро.
 
 
я вообще – то здесь впервые.
с городом я не знаком.
у меня в моей квартире
дверь избита сквозняком,
шумный кран и два соседа,
кухня где-то пять на пять.
я остался без обеда,
мол: «старайся успевать!»
я плечами пожимаю,
ухожу гулять «на свет».
 
 
ничего не понимаю
в восемнадцать с лишним лет.
 
 
что такое я? откуда?
 
 
и куда все так спешат?
 
 
где-то есть Великий Будда,
а во мне – моя Душа.
она в Космос письма пишет,
в ней – Святая Тишина.
 
 
в шуме уличном я слышу,
как бежит на брег волна…
 
 
грязный город мерно тонет
в спелой облачной тени…
поразительно спокойно
протекают мои дни.
 
 
я тебя однажды встречу,
покажу тебе луну.
 
 
мир любить гораздо легче
вместе, а не одному.
 
 
будем сонными ночами
пальцем тыкать в млечный путь,
и, касаясь чуть плечами,
думать, как когда-нибудь
 
 
встретим мы вдвоем с тобою
потрясающий рассвет
под волшебный шум прибоя
на закате долгих лет…
 
 
в шумном городе об этом
помышляю, как в бреду…
знай: я существую где-то.
приходи. я тебя жду.
 

18/02/13

Я тебя помню

 
Я тебя помню. Каждую прожитую минуту времени,
Каждый задержанный вздох спазматический.
Каждый неудавшийся стих.
 
 
Я тебя помню. Каждую линию лица практически,
Каждый золотистый взгляд электрический,
Каждый отведенный из них.
 
 
Я тебя слышу. В спокойный час – пик на улицах,
В брызгах дождливых капель по подоконнику,
В июне и в феврале.
 
 
Я тебя слышу. В строчках, давно предсказанных сонником,
В милом кафе с чашкой кофе за столиком,
Будто бы в голове.
 
 
Плыву в воздушном шаре загадочном,
С длинным шарфом на шее,
Словно с петлей.
 
 
Это обратное «Я» – так сказочно,
Снизу «Я помню» лежит – плоскошее,
Слилось с землей.
 
 
Я тебя… Слышу? Проклятые обещания отражениям,
Мысли бессвязные и пустые, как я сама,
Как все, к чему прикасаюсь.
 
 
Я тебя… Помню? Так остро, словно глаза застелил туман,
Воображаю, будто схожу с ума,
Но забыть не пытаюсь.
 

5/02/13 и 9/02/13

Иногда мне становится просто тихо

Elton John – Blessed (I Promise You That)

 
иногда мне становится просто тихо.
я сажусь на песок и смотрю в закат.
и, покои души возбуждая стихом,
в воспаленные веки глядится ад.
 
 
им охвачено небо, им дышит море,
им природа полна. всё красным-красно.
мне становится тихо. уходит горе,
растворяется радость. и всё – равно.
 
 
блеск волны на закате прекрасен дюже,
восхищенно вздыхает уставший бриз.
ты бы стал мне, возможно, хорошим мужем,
если б мы среди тысячи лиц нашлись.
 

6/03/13

Посейдону надоели его моря

 
Посейдону надоели его моря.
Он сидит на песке, отложив трезубец.
Он устал от того, что в его краях
Водных стылых пустынь нет красивых улиц,
 
 
Нет цветущих террас, пиццерий, пивнушек,
Нет влюбленных в закат, нет зимы и лета.
Ему нравится просто сидеть и слушать
Шум бегущей волны золотого цвета…
 
 
Он влюблен в это небо, в его границы,
Что из водных глубин разглядеть так сложно.
И играет закат на спокойных лицах,
Разбиваясь на спектры в пыли дорожной.
 
 
Посейдону его моря надоели.
Чувство жалкой тоски проникает в душу.
Он из царства воды вышел на неделю,
Чтоб увидеть закат и волну послушать.
 
 
Влажный лодоз смывает тоску. На волю
С громким криком взлетают морские птицы.
Хорошо так сбегать на неделю к морю,
Когда знаешь, что есть куда возвратиться.
 

9/03/13

Ты живешь рядом с морем

Даше

 
Ты живешь рядом с морем и даже не знаешь, как
я тебе вечерами завидую понемногу.
Когда тело усталостью сковано. Когда мрак
накрывает поля и проселочную дорогу.
 
 
Когда шорох листвы в голове, как его шаги, —
невесом и созвучен с наивной моей печалью…
Когда с морем мы так пространственно – далеки,
что тоску по нему я бессонницей возмещаю.
 
 
Ты живешь рядом с морем – я слушаю мир вокруг,
поразительной музыкой ставший для тихих мыслей,
утомленных количеством боли, точней – разлук
с половиной того, что считается смыслом жизни.
 
 
Когда лунная песнь нежным ветром в его окно
осторожно влетает, окутывая сознанье,
я скучаю по морю. Мне кажется, что оно
по мне тоже скучает.
Мотивами расстоянья
 
 
полон каждый сюжет. Но тоскливый природный мрак
восхитителен тем, что сильней, то есть ближе к Богу.
Ты живешь рядом с морем и не представляешь, как
я тебе вечерами завидую понемногу.
 

3—05—13

Мы друг другу писали безумно мало

 
Мы друг другу писали безумно мало,
беспричинно редко и малословно.
По ночам, забираясь под одеяло,
говорили о чем-то. И утром – сонно —
открывали все окна, вдыхая город.
Ты был миром, который теперь расколот.
 
 
Мы друг другу звонили не слишком часто,
бесконечно влюбляясь – впервые – снова.
Вечерами казалось, что это счастье —
выдыхать, сидя рядом. И море словно
наполнялось любовью, тоской и снами,
до тех пор, пока что-то не стало с нами.
 
 
Мы, как медленный сумрак, спускались к полу,
забирали шампанское и кассеты
с рок-н-роллом и роллами. Два укола —
потрясающей музыкой и рассветом —
в нас вселяли добро. Я всегда грустила.
И теперь понимаю, что… отпустила.
 
 
Ты меня научил не плакать о бывшем,
ни о ком не страдать, не звонить кому-то.
Говорил, что ушедшее будет лишним,
если в мыслях хранить его. Почему-то
 
 
я запомнила это. Сегодня в мире
поразительно ясно. И запах лета.
 
 
Тишина на душе, как в пустой квартире,
что тоскливо сияет в лучах рассвета.
 

28—29 / 05/ 13

мне всего восемнадцать, и я не кажусь достаточной

 
мне всего восемнадцать, и я не кажусь достаточной.
жизнь еще пару лет назад притворялась сказочной,
а потом за ударом удар нанесла по черепу,
и, казалось, уже невозможно вытерпеть череду
удушающих злобных открытий, безвкусных правд.
Заратустра внутри говорил, что не будет рад,
если в голову с вонью болотной ворвется смрад,
говорящий о необходимости становиться
взрослым и грязным. счастье – перекреститься,
плюнуть чрез оба плеча в сторону закона.
счастье, когда пистолет – а в нем нет патрона.
 
 
мне почти восемнадцать, а я уже точно знаю,
что рожденный ползать только во снах летает.
неспособность к открытиям, превосходящим нормы,
выходящим за рамки прошлого, пределы формы
общения, потрясения, бесконечных запутанных истин.
я знаю, что вдохновение не заслужило амнистий,
знаю, что каждый вечер фонари выключают из-за
экономии денег, что мир – световая призма,
что гром экономики тише, чем гром природный,
но правит. и на плакатах, где «глас народный»,
написана воля замученного бездумья,
удел чей – ползти, выходя за грань слабоумья.
 
 
мне всего восемнадцать, а я меланхолик чистый,
что мечтает о море, – забраться б на холм бугристый,
чтоб оттуда смотреть, задеваясь лишь самым главным.
этот мир быстрым людям кажется слишком плавным,
поднимать его некогда, а опускать – пожалуйста!
не доволен? – иди, идиот, дереву пожалуйся.
острием безобразия космос внутри исколотый
по утрам терпеливо разводит мне в чашке молотый.
 

14 июня 2013

Мы бросаемся в бездну

 
мы бросаемся в бездну с глупой скупой ухмылкой.
потому что мы знаем цену проклятой бездне.
жить в покорной гармонии, может быть, интересней,
но приятнее страх на тарелке надеть на вилку
и вкусить его сочность, как нищий вкушает воду,
ощутить его запах, как пес ощущает кровь.
 
 
мы бросаемся в бездну, борясь за свою свободу,
мы кидаемся в море, чтобы спасти любовь.
 
 
нас ветра истрепают, шакалы пойдут по следу,
мы изменимся очень – так, что нигде не примут.
ты однажды напишешь, и я сразу же приеду,
и ладони мои осторожно тебя обнимут.
мы замрем в ожиданьи еще одного открытья
и еще одного преступленья и новой боли.
 
 
мы бросаемся вниз, отгрызая шнуры и нитья,
вдохновляя весь мир бесконечностью силы воли.
 
 
и когда среди мрака найдем огонек уставший,
сразу встанем с колен, с облегчением скинем путы…
 
 
возрождая наш мир, совершенно прекрасным ставший,
мы бросаемся в бездну, его передав кому-то.
 

08—07—13

Ты должен всему научиться сам

Robot Koch – Nitesky

 
Ты должен всему научиться сам.
Начиная с яичницы и до истин.
Выйди ночью во двор, поклонись небесам,
и смотри, как из тени выходят леса,
это истинно верно. Вокруг – чудеса,
даже в медленном танце осенних листьев,
 
 
в бесконечном потоке ручьев весенних,
в одеяле, что мягко скрывает ноги.
В слишком быстро прошедшем, но воскресенье,
в понедельнике, вспышке внезапной лени,
в убегающей вдаль полевой дороге.
 
 
Ты давно это знаешь и разве утром
никогда не испытывал восхищенья,
наблюдая рассвет? В каждом миге – чудо,
между сном и туманностью пробужденья,
до мгновения смерти и от рожденья.
 
 
Жизнь играет вслепую, но вздох апрельский
по сравнению с холодом декабря
порождает дыхание мира, всплески
потрясающих мыслей, довольно резких
вспышек света, как если не спал три дня.
 
 
Выйди утром во двор и открой глаза.
Ощути чудо кожей. Оно бесценно.
У огромной планеты все полюса
притяжением связаны, а слеза —
это тонкой души дорогой бальзам.
И ты должен всему научиться сам,
начиная с предательства до вселенной.
 

31—07—13

Когда мы шли под проливным дождем

 
Когда мы шли под проливным дождем,
нам мир казался проще, чем монета.
Тебя касался я своим плечом,
вокруг цвело бессмысленное лето.
 
 
И счастья миг, далекий и чужой
теперь, тогда был близким и понятным.
Всё, бывшее несбыточной мечтой,
я юным телом впитывал и жадно
 
 
в глаза твои смотрел, как в забытьи,
пытаясь уловить их вдохновенье.
 
 
Твой образ, как прекрасное спасенье,
глухою болью стал в моей груди.
 

23/06/13 и 07/09/13

Я зачем-то…

 
Я зачем-то пишу, а зачем – не знаю.
И боюсь расставаний перед отъездом.
Что почувствую, снова ступив на камень
твоего бракованного подъезда?
 
 
И взлетят ли тучи воспоминаний
в небывалую проседь осенних шторок?
В перерывах между моих звучаний
остается голос, который дорог
 
 
даже больше жизни. Его окрестность
овевает ноябрьской стужей. Пламень
моих мыслей ворвется в твою подъездность
и расплавит структурную душу – камень.
 

20—10—13

Ноябрьское

 
Смешно рассвет щекочет волны пледа,
и тон лучей ванильно – недалек;
погода разгулялась до обеда,
когда погас задумчивый восток.
 
 
Люби меня, как я тебя, наверно.
Чтоб воздух в легких с болью обитал.
Безумье, как у Рембо и Верлена, —
взаимной грусти пламенный оскал.
 
 
Люби меня, я тоже тебя буду.
Мир по утрам уже грозит зимой.
 
 
С тоской смотрю на грязную посуду,
оставленную с вечера тобой.
 

начало ноября 2013 г.

Zeit

Рано или поздно

ты окажешься один, без продуктов,

без взаимных иллюзий и главное

без предупреждения.

Д. ВОДЕННИКОВ

 
Бесполезность будней рушит внутри все стены,
оставляя эмоции серой горочкой пыли.
Время душит и бьет и вскрывает тугие вены
на руках вдохновения – тонких, в которых были
 
 
крепко стиснуты пальцы твои, и их мягкий запах
до сих пор в атмосфере, застывший и незабытый.
Одиночество – кот, что крадется на мягких лапах,
привнося безразличие.
Вечер, почти убитый,
 
 
завершается морем, что падает вертикально
и врывается в окна, заполнив собой пространство.
Время гладит макушку, жалеет. И так печально
представлять, где ты есть, забывая про постоянство
 
 
расстояний и боли. Всё видится отдаленным.
В венах кровь тяжелеет.
 
 
Ты, если что, чаще смейся.
 
 
Вспоминаю июнь: мир был солнечным и зеленым.
В нем навеки осталась моя последняя песня.
 

18/11/13

Ночь

 
я, мучимый бессонницей, как тяжбой,
хожу по кругу, словно часовой,
и помышляю о своем, неважном,
практически не связанном с тобой.
 
 
мне боль моя – душистая – приятней,
чем звук Кремля и запахи весны.
так хочется прекрасного обратно
и, может быть, бессмысленного – в сны.
 
 
есть акт паденья листьев обреченных.
затем асфальт покроется зимой.
мороз красив и нежен – для влюбленных.
мы были ими, кажется, с тобой.
 
 
теперь же ночь – конечна и массивна.
бессонен разум, только для него
воспоминанья видятся не силой,
но главной первомыслящей всего.
 

24/12/13

Не падай

 
Не падай. Этот мир не многоцветен,
но многолик. И гол перед тобою,
открыт, как души только что пришедших.
 
 
На сердце много памятных отметин,
залеченных едва-едва любовью
весенних листьев, юных, неотцветших.
 
 
Не падай, дом поблизости, деревья
с тобой поговорят, тебя услышат,
когда придешь с поникшей головою.
 
 
Вопрос не в осознании доверья,
но в знании того, что тоже дышат
одним и тем же воздухом с тобою.
 
 
Не падай, я держу тебя, и вскоре
всё прочее уйдет, твоя задача
не пасть под гнётом этого удара.
 
 
Внутри тебя живет большое море,
которое, подобно чайкам плача,
спокойно дышит в сердце Занзибара.
 

28,30/12/13

Я крадусь, наступая с камня на камень

 
Я крадусь, наступая с камня на камень,
страх касания Высшего был неведом,
но теперь мной ведет; замахнусь руками,
как крылами, ступлю и разрушусь – следом.
 
 
Невозможность парения, как система,
как запрет на принятие пищи. Горько
оттого, что влюбленности энтимема
оказалась придуманной, да и только.
 
 
И покрыта неправдой, скорее – ложью,
производной больной, примитивной скуки.
Я крадусь по сибирскому бездорожью,
развожу, словно крылья, больные руки.
 

1,3/02/14

Штиль разрушения мира

 
Рухнул преданный мир, как потопленный батискаф
угодил на шершавое дно моего же моря.
Невозможно его покинуть, не расплескав,
не создав вместо штиля бушующего прибоя.
 
 
Развалившийся берег впредь должен иметь ввиду
неожиданность волн, их прохладную прыть и честность
перед морем, законы которого я блюду,
потому что я миг, но я знаю, что море – вечность.
 
 
День длиннее, чем ночь, когда солнечный свет теплей,
когда штиль и прибой существуют одновременно.
Разрушение мира, наверное, не больней,
чем нечаянно в детстве счёсанное колено.
 

12/02/14