Текст книги "Настоящие. Арт. Часть 1"

Игра в войну

…Белый песок Сахары искрился в лучах палящего солнца, которое жгучими лучами прожигало моё тело насквозь. Шум «вертушки» уже не напрягал мой слух, ибо я, расплывшись в улыбке, умилённо вспоминал первые дни младенческой жизни и видел лица своих родителей.

Айс смотрел вглубь проблемы, которая нависла над нами, и даже не думал о побеге. Мы с ним молча набирались сил. Мой учитель уже знал, что делать дальше. Я видел это по кончикам его пальцев, которыми он что-то колупал в углу стекла. Он всегда так делал, когда что-либо задумывал.

Доверившись его опыту, я закрыл глаза и ненадолго задремал, вспоминая очередную историю детства.

…– Дети! Пора вставать! Завтрак на столе! – этими мамиными словами началось очередное скучное серое утро. – Неужели вы не хотите блинчиков с клубничным вареньем? Так вкусно, ммм!..

Ну почему? Почему каждый раз мы с братом должны объяснять ей, что мы сами можем приготовить себе завтрак. Мама, блин! Мы уже не маленькие, нам шесть и десять!

До сих пор иногда да улыбнет воспоминание об этом. Мы любили маму и поэтому не хотели, чтобы ради нас она просыпалась в семь часов утра только ради того, чтобы пожарить блинчики. Ведь нам стыдно было признаться в этом, поэтому приходилось отмазываться собственной самостоятельностью. Однажды она сдалась и, обидевшись, ушла спать. С тех пор мы с братом в спокойной обстановке завтракали тем, чем хотели, и никто не совал нам свою стряпню под нос. Поэтому мы с Александром выросли независимыми и готовые к любым жизненным ситуациям. Сейчас мы стараемся заботиться о родителях – мы просто обязаны их отблагодарить за то время, что они потратили на нас.

А теперь небольшое лирическое отступление с целью ознакомить Вас с жизнью моей семьи.

Родители много работали, чтобы обеспечить нас с братом жизненно необходимыми вещами и баловать изысками, поэтому они проводили с нами мало времени и, следовательно, нас частенько оставляли бабушке, чтобы она за нами присматривала. Нет, папа и мама как-то раз отдали меня в детсад, но все же решили больше не водить, ввиду плохой моей приживаемости. Я проводил время дома под наблюдением мамы или бабушки, а позже, когда подрос и стал совершенно самостоятельным, как мне тогда казалось, исследовал все закоулки придомового двора и соседние улицы. Потому я мало что знаю о жизни в детском саду, или просто забыл о том времени, как о страшном сне, и не сильно об этом сожалею. Почему так случилось?

Скажем, предки пытались… Но это всегда заканчивалось драками, как с мальчиками, так и с девочками, и ни один воспитатель не мог со мной совладать. Родители пришли к выводу, что я слишком агрессивен для содержания меня взаперти, и решили оставить на свободе.

Я помню этих детсадовских детей за забором. Мне всегда было жалко смотреть на их тянущиеся к прохожим руки между прутьев ограды, и вечные вопросы, задаваемые ими дядям и тетям мимо бегущим. Они словно «заключенные» тянулись к свободе изнутри клетки. Для меня сад выглядел точно тюрьма за «колючей проволокой», той самой, которая окружает все детские сады, чтобы дети не убежали и не попали ненароком под машину.

Вольный, я сочувствовал малышам, упрятанным за металлическую конструкцию, бедолаги. Моя жизнь протекала иначе. Излюбленным местом для меня была булочная в двух шагах от дачного дома, где мы жили летом с бабушкой. Каждый день я покупал свежую булочку с абрикосовым или яблочным вареньем. Это были наивкуснейшие булочки на планете (нет, я не знал, что другие планеты существуют, тем более не пробовал там булочки). Более того я даже не знал, что место, где я живу – планета, что она входит в Солнечную систему, которая в свою очередь является частью Звездной системы, из которых состоит Галактика, а все они составляют Вселенную. Для меня существовала моя квартира и двор, который я знал лучше всех, потому как излазил каждый его угол и дача, на которой проводил все свободное время летом. А чтобы изведать, например, Солнечную систему не хватит даже жизни Богов.

Так, в один из солнечных дней родители были на работе, а бабушка задремала в дачном кресле, так и не разгадав кроссворды, а я улизнул на улицу, чтобы добавить в жизнь немного яблочного счастья, купить сладкий пирожок. За спиной вдруг раздался звонкий голос:

– Артём, иди сюда! – мой друг Андрей активно махал рукой. – Хочешь, покажу что-то клёвое? Оно настолько клёвое, что ты просто обязан пойти со мной и посмотреть!

– Ага! Я сейчас! Только вот булочку куплю. Бегу! – меня распирал интерес.

Мы отправились смотреть «кое-что клёвое», шагая по бетонному тротуару в обрамлении бордюров, под деревьями с сочной зеленью, опасно перебегали автодорогу перед редкими машинами, чтобы получить дозу адреналина.

Дачная жизнь кипела шумом деревообрабатывающих станков, пением птиц, криками недовольных бабушек, целый день проводящих на улице. Главный дачный проспект, по которому мы шли, превратился в покоробленную асфальтовую ленту, которая плавно сошла на грунтовую дорогу и затем сузилась до тропинки, упирающейся в густой лиственный лес на окраине дачного поселка. Глубже в зарослях затерялась ветка железнодорожных путей, которые располагались перпендикулярно дороге, по которой мы пришли. Здесь был словно «Затерянный мир». Ветка начиналась или заканчивалась там, где рос широкий дуб с увесистой кроной. На его массивных ветках была обустроена наша штаб-квартира. Когда мы играли, залезая в маленькую конуру, мы представляли, что сбитый из старых досок домик – неприступная крепость.

Домишко на дереве достался нам по наследству от кого-то еще, кто там уже давно не появлялся. Когда мы его нашли, в нём было много мусора: бутылки, баночки, пакетики, сигаретные бычки, газеты… Эх, пришлось нам повозиться с уборкой, но мы всё выгребли и вычистили за пару дней.

Как только домик был очищен от хлама и готов к заселению, мы с Андреем принесли на хранение найденные на свалках строительного мусора предметы, которое хоть чем-то были похожи, по нашему мнению, на «артефакты». Мы обожали играть в войнушку, поэтому и вещи была из разряда оружия. Мы даже нашли пару патронов и гильзу от минометной мины. Найденные нами штуки казались невероятно ценными, среди скарба имелись «Супер Шлем» и «Сокровища Предков», которые были, отгадайте чем? – старенькой пробитой строительной каской и осколками надгробий с кладбища. В нашей мини крепости было много чего интересного для нас и ничто не лежало без дела, каждая утварь имела своё предназначение. Но то «клёвое», что мне показал Андрей на этот раз, было действительно невероятно драгоценным.

Как только мы забрались на дерево, и попали в наше убежище, он развернул выцветшие тряпки и достал настоящую катану – выгнутый японский самурайский меч.

– Я представляю вашему вниманию «Меч Безмолвия Монахов»! – пафосно промолвил он. – Зацени! Что вы думаете по этому поводу, товарищ? – По его ухмылке я с легкостью прочел безграничную гордость.

– Ух-ты! Кру-уто! – тянул я слова и руку к катане. – Ты где его взял?! – Я метнул на катану искромётный взгляд, точно зная, что он был именно искрометный. Я ощутил внутреннюю силу, и видел, как все предметы в домике, словно подсветило солнце. Это был первый раз, когда я видел, что обладаю некой силой, но не придал факту большого значения, списав на прорвавшийся сквозь листву луч солнца.

Я был более заинтересован, чем испуган, наверное, потому что не первый раз в жизни ( а их у меня было предостаточно, помните?) видел оружие. Хоть мне и было шесть лет, но у меня было ощущение, что я знаю, как обращаться с холодным оружием, и для каких целей оно предназначено.

– Там! В камнях у железной дороги, – отодвинув мою протянутую руку к катане, объяснял Андрей и помахал мечом, представляя себя воином. – Если его кто-то потерял, то я – нашёл. Теперь он мой! Смотри! Я – самурай!

Его взмахи мечом были неуклюжи, конечно, ведь катана тяжела для руки подростка. Я улыбнулся:

– Осторожнее машись, а то меня заденешь! – и снова протянул руку. – Дай лучше я.

Андрей передал мне рукоять, которую я сжал в маленьком кулаке, наложив поверх вторую ладонь, и закрыл глаза, ощутив, как пульсирует клинок, как он кличет меня в бой. Я понял, что я, будто собака, хочу поиграть с ним, разрезая воздух со свистом. Я простоял недвижно несколько секунд, а потом протянул меч Андрею, испугавшись нахлынувшей ностальгии. Как будто у меня такой меч уже когда-то был, и я много чего нехорошего им сделал.

– Нет, лучше отнеси туда, где нашёл. Вдруг мы пораним кого-то, потом неприятностей не оберёшься. Надо избавиться от него. Еще увидит кто…, мамам расскажут! – это меня пугало больше всего, ведь мама умела наказывать. – А я не хочу быть наказанным.

– Успокойся, трусишка, всё будет хорошо! – он временно спрятал катану в ножны и положил её на пол.

Но желание прикоснуться к оружию, пересилило все страхи перед родителями.

Весь оставшийся день мы разглядывали новенький артефакт и играли с ним. Безупречное по всем параметрам лезвие, блестящее и притягательное, оно было идеальным убийцей, несмотря на изящность его острой линии. В холодной стали вдруг отразилось солнце. От катаны не возможно было оторвать взгляд. Меч, словно ожил и горел красным закатом, угрожая, тем, что в моих руках кровавое оружие. Я всматривался в его безупречную поверхность, и меня будто магнитом тянуло порубить ветки на дереве, на котором стоял наш домик. Любуясь бликами отраженными сталью, во мне горело желание быть воином. Вдруг, в зеркале лезвия самурая я ясно увидел, как мои зеленые глаза изменили цвет. В отражении они были изумрудного цвета. С этого дня я понял, что стал фанатом опасных боевых мечей.

Я еще не говорил, что я мастер фехтования?

Некоторые мои англоязычные друзья к моему имени «ART» добавляют в шутку «OF WAR», что в купе переводится как «Искусство войны». Особенно, когда я начинаю выделывать финты своим готическим «бастардом». Я обожаю всякие резные мечи, узорчатые кинжалы, тяжёлые булавы. Ничто не сравнится с металлическим звоном, который раздаётся в момент доставания или вкладывания лезвия в ножны.

К моменту нашего возвращения в родные сотки, на улице царила предвечерняя тишина. Ночь накрыла окрестность тёмно-синими тенями, а мы заметили, что она наступила по включенным фарам автомобилистов и светившимся окнам домов. Луна освещала наш путь до главной улицы, а затем фонари помогли без потерь добраться к дому. Мы приземлились на лавке и вполне себе безопасно у дома обсуждали самурайский день.

– Куда ты спрячешь меч? – нетерпеливо я ждал ответа.

– Пока не знаю, – Андрей пожал плечами. – Потом придумаю. А пока я рад, что он появился среди наших сокровищ.

– А сейчас эти два юных натуралиста отправятся в путешествие снов. И пополнят домашнюю сокровищницу! – голос мамы, словно катаной резанул по ушам.

Она слишком тихо подошла сзади и услышала последние слова Андрея. Схватив обоих за ухо, она сказала в приказном тоне:

– А ну-ка, марш спать!

Андрея она передала в руки взволнованных от отсутствия ребёнка в столь поздний час родителей, а меня под конвоем повела домой, объясняя, что нельзя поздно гулять одним, без взрослых. Я виновато опустил голову и послушно побрел до кровати.

В ту ночь я не мог уснуть. Я думал о лезвии, в котором искрилось солнце, разгоняя мой пульс до сотни ударов в минуту. Его поверхность была притягательной. Гладкой… Острой… Холодной… Колкой… Опасной… Блестящей. Мне почудилось, что мои глаза сверкнули, словно лезвие катаны, перед тем, как веки потяжелев, сомкнулись, и я уснул.

Наша дача это двухэтажный небольшой дом в черте города. Ничего особенного: два этажа и чердак. Без подвала. Зато рядом с домом был гараж, где папа постоянно что-то чинил, а бабушка хранила закатки. Снаружи был огород в пару соток – миленький кусочек земли с огурцами, помидорами, редиской, морковкой, капустой и прочей зеленью. Лето я, словно обезьяна, повисал то на вишне, то на яблоне или груше, объедаясь фруктами. Там ещё был туалет… эта «модель» и сейчас актуальна в деревнях. Небольшая будка с дыркой по центру и ямой (сами знаете для чего…). Вонючий запах ничем не истребить… Буквально, по нему можно найти точное расположение старого как мир строения.

Уловив момент, когда мама работала в саду, делая обрезку саду, отпиливая очередную ветку, рассуждая, что она мешает расти другим веткам, а папа, как обычно что-то мастерил в гараже: стучал молотком и крутил отверткой шурупы, мы с Сашей сбежали поиграть с нашими соседями-пацанами. Оказалось, они приехали вместе с родителями на дачу, которые хотели поработать на огороде и починить забор. А самое замечательное в наших соседях было то, что они были родителями Андрея и его старшего брата, Олега. Мы с братом Сашкой соблазнили их прогулкой по окрестностям, и они вдвоем с радостью согласились.

– И куда идём? – спросил Олег.

– Без понятия, – протянул Саша. – Может, сходим за окраину леса? Там шум поездов слышен, интересно. Да и домик у вас на дереве есть, говорят, – он повернул голову в нашу с Андреем сторону. – Посмотрим на поезда с высоты дуба. Если камнем кинуть в поезд, как думаешь – попадём?

– Да! – мы звонко в унисон согласились, от радости подпрыгивая высоко, словно мячики.

– Ну хорошо. Выдвигаемся, товаГищи! – брат спародировал великого вождя пролетариата – Ленина.

Александр был нашим вдохновителем, если хотите. Мне нравилось следовать за ним, потому что он всегда развлекал нас играми, которые придумывал со скоростью света. Итак, сегодня мы были группой, ищущей башню замка с целью выставить в ней охранный патруль и наблюдать за Смертельным Червем, пытаясь его уничтожить священными камнями.

Мы шли в направлении леса (можно было бы сказать домика, который находился в том же направлении) по пыльной просёлочной дороге, которая была единственной в округе – заблудиться было невозможно; мы вели непринуждённую беседу, поднимая камешки и швыряя их по столбам и заборам. Был полдень, и солнышко, находящееся в зените, припекало горячими лучами макушки и спины. Взглянув на раскалённое солнце, я чуть не лишился зрения, опалив сетчатку. В глазах появились тёмные круги, и я решил смотреть вниз, что ещё хуже. Пыль под ногами клубилась и оседала на слизистой глаз и носа. Я расчихался, когда мимо проехала машина. Подобно песчаной буре облако из пыли покрыло нас с ног до головы. К моменту нашего прихода в лес, мы походили на мумий, пролежавших в гробнице несколько тысячелетий. Нас, словно намочили, а потом окунули в серую муку, будто рыбу перед жаркой. Хотя мы на самом деле жарились на солнце весь день, будто на сковороде.

Наконец-то!.. Лес… Тенистый, прохладный, скрипучий, ветвистый с квакающими жабами и звенящий цикадами. Приятно окунуться в тень лиственного леса, убежав от палящего солнца. Фон ревущих моторов дачных косилок и пил сменился на пение птиц и шелест листьев на ветру. Мы раззадорились происходящим, разбавляя лесное спокойствие звонкими криками и смехом. А самое клеевое, что было в лесу – эхо. Мы кричали и аукались довольно долго.

– Тихо! Слышите? – Олег поднял указательный палец. – Поезд едет.

– Супер! Бежим, не пропустить бы его! – воскликнув, я увлёк остальных, и мы побежали на звук стучащих колёс, с криками, толкатней и догонялками.

Ленивые сытые птицы слетели с веток и, отрясая перья, приходили в сознание от устроенного нами шума. Зато нам было весело наблюдать тот хаос, который мы устроили веселой компанией.

За сотню метров сквозь листву кустов мы увидели поезд: синий змей шумно и страшно стучал по рельсам и контрастировал на фоне зеленого леса.

– Внимание! «Смертельный Червь» проник на нашу территорию! – крикнул старшой, и мы быстро сообразили, что к чему, что игра началась.

На бегу мы спешили ухватить как можно больше булыжников и набить «священными камнями» карманы. Я выбирал те камни, что круглее, чтобы они удобно улеглись в моей кисти для хорошего точного броска. По ощущению, в моих глазах происходило что-то необыкновенное, видимо они снова заискрились и зазеленели. К сожалению, мы не успели добежать до путей – поезд был уже далеко.

– А-а! – я выдохнул от расстройства, Сашка махнул рукой, а Андрей бросил в след один из камней, Олег же воздел руки к небесам и выругался:

– Все из-за вас, – он с презрением глянул на меня и Андрея, – медленно бегаете, мелюзга, зачем мы вообще с вами связались.

– Мы не мелюзга, я всегда всех догоняю, потом – огрызнувшись, я хотел показать средний палец, но из уважения удержался.

– Да ладно, не ссорьтесь, – прервал нашу ссору Александр и снисходительно потрепал рукой волосы на моей макушке. – Будут еще поезда. Они здесь часто ходят. Нужно только подождать. Тем более, что у нас есть где отсидеться, по нашему боевому плану это лучшее место для стрельбы из пушек.

Все согласились, а я сквозь обиду выдавил улыбку. Вот почему я любил брата – он всегда находил выход из самых спорных ситуаций, разрулив «Богу Богово, Кесарю Кесарево».

Мы подошли к нашей крепости. Живописная и заросшая травой железнодорожная ветка заканчивалась тупиком, в конце которого рос дуб с пятиэтажку, на нем и было построено удобное строение, в него мы и направлялись.

Когда мы забирались наверх по приколоченным к дереву старым прогнившим доскам, образ катаны мелькнул у меня в голове. Мне было интересно, показывал ли Андрей её кому-нибудь. Я оглянулся (он лез следом) и увидел, как друг взволновался, в его глазах проступил испуг или ещё что-то там. Но я отчетливо понял, что о катане знал только я. Я легко прочитал надежду в глазах товарища, что его брат не найдет наш артефакт, и не заберёт его себе.

Нам повезло, Олега не интересовало ничего, кроме следующего поезда. Его карманы распирали камни. Озадаченное лицо брата друга вдруг стало злобным, после того, как он выбрал удобную позицию возле окна для отменного броска по врагу и улыбнулся. Точно так же вел себя и Саша. И, должен заметить, нам нравилось готовится к бою. Мы были похожи на четырёх лучников, устроивших засаду в башне на «Смертельного Червя». К моменту приближения железного монстра мы были наготове.

– Червь!.. – закричал Олег, и мы, с усердием целясь, отчаянно метали священные камни в синее чудовище.

Большие и маленькие ядра пушки (камни) стремительно летели в направлении неприятеля многократным залпом, попадая в тело врага – корпус поезда. Они отскакивали, издавая «дзинь» с металлическим гласом. Азарт разгорелся, словно пир во время чумы. Я ощутил прилив сил и, похоже, снова зазеленел. Глаза вновь дали мне знать, что их цвет изменился, я учился контролировать процесс перемен в моем теле. Броски стали точнее и мощнее. Рука в плече ныла от усталости, но я не останавливался. Целились мы в колёса, так учил нас Александр. Мои камни со свистом разлетались и превращались в мелкий щебень. Это было нечто! Я ощутил себя воином, защищающим свою Родину, семью или еще что-то там. Один из моих камней попал в стекло, и прозвучало глухое «бэмц». Через четверть минуты поезд заскрипел тормозами.

А в это время…

– С Днём Рождения, Миша! – закричали хором родные малыша, и засыпали именинника фотовспышками.

Дружная семья праздновала важное событие в жизни маленького мальчика. Он был счастлив, ведь сегодня родители везут его в соседний город, где был парк с аттракционами, американскими горками, играми с водяными пистолетами и множеством других развлечений, о которых Миша всю жизнь мечтал.

– Сынок, ты уже близок к той дате, когда становятся мужчиной! С каждым годом всё короче путь. Тебе уже целых семь лет! Поздравляю! – высокопарно произнёс отец именинника. – Сегодня ты стал достаточно взрослым, и по этому случаю у меня для тебя подарок. – Отец передал сыну купюру в пятьдесят долларов. – Ты уже созрел, чтобы научиться обращаться с деньгами. Смотри, не потрать их все за один день, используй с умом. Запомни, сейчас в тебе закладываются азы бухгалтерии, поэтому как ты будешь обращаться с первыми деньгами, так же успешно ты будешь распоряжаться ими и в дальнейшем. Однажды ты станешь таким же уважаемым и богатым как я. – Он улыбнулся и слегка вытянул шею от гордости и посмотрел в потолок. – Желаю тебе успешной карьеры и долгих лет жизни!

– Спасибо, папочка! Спасибо, мамочка! Я вас обоих люблю! – закричал от радости малыш и бросился обнимать родителей.

Его глаза были полны радости и счастья. Он не находил слов благодарности, поэтому просто улыбался.

Я не думаю, что он обрадовался деньгам. Он даже не знал, что это за деньги такие (всё-таки он малыш, и малыш в советской стране), однако, он искренне благодарил родителей.

– А теперь самое время загадать желание, Мишаня! – сказала мама и кивнула взглядом на праздничный торт.

Торт стоял на столе у окна. Круглый большой шоколадный торт, украшенный кремовыми розочками и ленточками из мастики, с нетерпением ожидал ветра из алых уст Миши, который затушит пламя семи разноцветных свечей.

– Ми-ша! Ми-ша! – скандировала вся многочисленная семья, когда мальчик подходил к торту.

Малыш, глядя в окно поезда, мчавшегося на скорости мимо посадки леса, загадал желание стать таким же, как его отец, когда вырастет. Набрав много воздуха в лёгкие, Миша одним махом задул свечи. Как только дыхание коснулось первого огонька, он увидел перед собой ярко-зелёную вспышку, словно его образ запечатлел фотоаппарат за окном. Следом со свистом влетело нечто, что в дребезги разбило стекло и тысячи осколков разлетелись по купе.

Когда испуг прошел, родственники обернулись и увидели, что со стен стекает алая жидкость, а их одежду пропитала кровь, струившаяся из резаных ран. Несколько секунд длилась гробовая тишина, пока люди не вышли из шока. Родители и гости не знали, что все вокруг покрыто кровью «родной плоти», кровью их малыша, которому насквозь продырявило голову. Они не знали, как быть, когда у их ног лежал бездыханный ребенок. Мгновение спустя вагон наполнился дикими криками отца, душераздирающим рыданием матери и горестными стенаниями гостей, кому Миша был дорог.

Крик отчаяния распугал птиц близь дороги, и даже листья отчаянно зашелестели. Через минуту поезд заскрипел тормозами.

– Ух-ты! Артём, классный бросок! – воскликнул Андрей. – Ты слышал, стекло разбилось?

– Ага, – гордо ответил я.

– …надеюсь, возле окна никто не стоял, – забеспокоился брат.

– Ну ты балбес, – закричал на меня Олег, – зачем в окно камень кинул? За разбитое стекло нам всем может неслабо влететь от родителей! – Он очень сильно разозлился и напугал меня своим грозным видом. – Бежим, пока нас не арестовали!

– Бежим! – поддержал мой брат и, подмигнув, шёпотом добавил. – Отличный бросок, братец.

Мы слезли с дерева и побежали подальше от поезда, выбрасывая оставшиеся камни. Пока мы бежали, я узнал о себе такое, что и не придумаешь. Что я паразит, и что за разбитое окно буду отвечать (от Олега), о том, как я классно бросаю камни (от Андрея). Саша молчал, наверное жалел меня, глупца. Я надеялся, что маме и папе он об этом не скажет, не очень хотелось получить ремня, ведь это было очень больно, наверное. Раньше меня не били, но я дико боялся этого. У меня же из головы не выходили мысли: первое – хорошо, что никто не нашёл катану, второе – почему во время того самого броска у меня на секунду потемнело в глазах.

Наш побег окончился на какой-то заброшенной шахте или заводе, не знаю, как правильно это описать, но комплекс был здоровенным: несколько массивных зданий соединяли железнодорожные пути, которые имели транспортную развязку. Здания по периметру ограждал высокий бетонный забор с колючей проволокой. Ворота, ржавые и скрипящие, были настежь открыты, приглашая всех авантюристов ознакомиться с достопримечательностями местных руин.

Все стёкла в окнах заброшенных зданий были разбиты, дороги размыты дождями и изувечены глубокими следами «Белазов», эдакая смесь грязе-бетонного треснувшего покрытия. Тонны металлического мусора и нефункциональная техника была разобрана и разграблена «нуждающимися», и бесхозно валялась по всему периметру территории.

– Вот это я понимаю База, всем базам База! А не какой-то гнилой домик на дереве! – Саша подмигнул мне, чтобы взбодрить, заставив Олега почувствовать себя неправым в отношении меня. И я его (брата!) понял с полуслова, ведь он мой брат, и, улыбнувшись, кивнул.