Текст книги "Настоящие. Арт. Часть 1"
Автор книги: Таня Стар
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Вступление
«Наш Мир изменился. Люди больше не верят в Богов и магию. Их вера рухнула одновременно с распространением алчности и насилия, с несправедливым обогащением и необъяснимой смертью, с войнами и голодом. Господь покинул нас, он оставил наш маленький мир, ему больше не интересны наши души и защита нас. Мы обречены», – сказал в 1863 год н.э. – Ц.Б.Фредерик III, Великий Священник эры Христа. Рим, Италия.
2001 год н.э. – Джино, студент NYU, факультет древних культур и философии. Нью-Йорк, США:
«Столетиями люди были готовы ринуться в битву и умереть за своего Бога с его именем на устах. Он всегда был нашим спасителем, повелителем людских мечтаний и целей. Был… Но ушёл… Навсегда…».
2012 год н.э. – Михаил, механик. Москва, Россия:
«Бог? Конечно, он существует. Иначе, кто же вселяет в нас веру и надежду?»
Говорят, что перед смертью каждый из нас вспоминает прожитую жизнь, не упуская ни малейшей детали, дабы было, что рассказать на Небесах новым товарищам. Мы вдаёмся в сентиментальные воспоминания, словно кот, прильнувший к миске с долгожданной сметаной, слизывая всё до последней капли, а разобравшись с содержимым, точим языком мельчайшие остатки до исчезновения запаха.
Именно так сейчас происходит со мной. Меня и моего учителя Айса доставят в наше последнее место захоронения, пирамиду Рамзеса. За окном вертолёта жгучее солнце Ливии. В салоне, напротив меня, неподвижно сидит Наоми и наёмник со штурмовой винтовкой. Не смотря на то, что лететь всего несколько часов, времени у нас в обрез. Надо успеть рассказать всё, что я знаю, не упуская мельчайших подробностей.
Это моя дорога в ад или рай, как повезёт. Однако, одного я не допущу – умереть и не оставить информации о себе и происходившем… Хоть кто-нибудь должен услышать мой рассказ и узнать правду.
Пролог
Столетиями люди поклонялись и повиновались своим идолам, либо, как они сами же называли их – Богам. Кто же такие эти «Боги»? Сверхъестественные существа, как духи или призраки, или необыкновенные люди, вроде Будды, Иисуса, Иеговы? Или они просто неодушевлённые предметы, как луна либо солнце?
Что ж, эта история о нашей реальности, в которой мы живём и о Богах, которым мы привыкли молиться. Я искренне надеюсь, что никоим образом не изменю ваши религиозные верования, и ничем не обижу, однако на вашем месте я бы пересмотрел взгляды на религию в целом, изучив первоисточники. Бытуют тысячи мнений на счет «божественной истины», однако ни одно из них не является верным, ровно в той же степени, насколько они же правдивы.
Некоторые говорят, что Боги существуют, другие верят, что Бог один, есть и атеисты, которые только и делают, что обвиняют церковь во лжи и наживе на человеческой вере.
К слову, это чушь. Историю не берут с потолка и не создают религию на пустом месте. Я до сих пор здесь. Ну, в смысле мы до сих пор здесь: я, мои братья и сестры. Да, нас богов, Земляне нас так называют, целый отряд. Раньше в нашу честь строили огромные храмы, ваяли наши статуи, олицетворявшие силы природы, создавали произведения искусства, отображающие наш отдых, проводили праздничные фестивали и спортивные состязания под эмблемами богов.
Мы НАСТОЯЩИЕ, наше название или классификация, или вид, называйте как хотите – Нибируанцы. Мы так называемся благодаря нашей планете Нибѝру.
Меня зовут Арт. Наша родная планета сейчас далеко от Земли, ее нынешнее расположение находится в дальней точке орбиты от центра, то есть от Солнца.
Планета X, как определили ей название в современном мире, Солнечной системы удалена на миллиарды километров и в десять раз превышает размер Земли. Она совершает один оборот вокруг солнца за пятнадцать тысяч лет. Её «притянуло» ваше Солнце, когда Нибѝру впервые проходила сквозь Млечный Путь, странствуя миллионы световых лет между галактиками (бла-бла-бла …и так далее …не хочу обременять ваш мозг астрономическими терминами). Да, кстати, мы считаемся одиннадцатой планетой вашей Солнечной системы.
А теперь объясню проще.
На данный момент планета Нибиру находится в состоянии войны между плохими дядьками и хорошими. Почему у нас война! За что мы боремся? – За право прекращения войн во Вселенной. Но некоторые (плохие) этому мешают, обогащаясь за счет продаж высокотехнологичного оружия. Ну, вы поняли, что мы относимся к хорошим созданиям (кто бы сомневался), и у нас, богов, на Земле особая миссия.
Я и мои братья и сестры высадились на планете Земля для изучения её атмосферы, возможных форм жизни и их уровня развития, гражданского и военного… и, по секрету с вами поделюсь, мы кое-что искали. Или, я бы даже сказал, кое-кого.
Основная стратегия нашего народа планеты Нибиру – это поддержание «мира во всём мире», нечто вроде миротворческой организации (нет, не как США в Ираке, а по-настоящему). Мы отправляем отряды повсюду, где идет война и стараемся предотвращать любые конфликты во Вселенной.
Вы только подумайте, какой маразм. Воевать ради того, чтобы поддерживать мир. Бред! Так или иначе, мы наблюдаем за цивилизациями и пытаемся не дать им самим себя уничтожить, не говоря уже о нападениях на других.
Что касается лично меня, я пока не знаю, на кой меня запёрли на эту планету. Не сказал бы, что мне здесь нравится – я просто сыт по горло постоянным перерождением в новую форму.
Вы, наверное, не совсем понимаете, о чём я разглагольствую. Попробую разложить всё по полочкам.
Дело в том, что мы, Нибируанцы, немного не такие, как вы, Земляне, у нас есть м-а-аленькая разница – мы обладаем аурами, которые контролируем, вы их называете – души. Нас тут осталось только двенадцать, остальные погибли. В смысле, нас двенадцать здесь на Земле, в вашем мире. «Там, за туманами» нас триллиарды, если вы понимаете, о чём я.
Чтобы существовать в вашем мире, нам была необходима физическая оболочка из вашего мира, ведь наша, подвергаясь жесткому окислению кислородом, быстро приходила в негодность, то есть ваша атмосфера нас убивает. Да, многие из нас умерли через некоторое время после высадки на планете. Остальным повезло, они всего лишь состарились. Однако мы срочно искали выход из сложившейся ситуации, и мы его нашли – так появился первый во Вселенной Землянин, и мы назвали его Адам.
Адам был спроектирован и сконструирован как биологический носитель нашей ауры, которая работала будто батарейка, которую приходилось заряжать каждую ночь (а вы думали, зачем вы спите?). Выражаясь современной терминологией, Адам был первым роботом органического происхождения с функциями регенерации, самовосстановления и перезарядки, или биороботом. Смоделирован он был с нашего лидера, Айса (да-да, «по образу и подобию»). Но не все гладко прошло.
Наши женщины выступили против того, чтобы их оболочками стали прототипы мужского пола, поэтому они выкрали образец ДНК Адама, и спроектировали своё, кровное, женское, фигурное и «симпатичное», назвав Ева. Это, кстати, одна из причин наших постоянных конфликтов – одна малюсенькая, почти незаметная кража. «Почти», потому как существовать в биороботах без одного ребра не так уж и удобно. Надеюсь, только я помню искомую причину разногласий нибируанских женщин и мужчин, иначе этой ненависти не было бы конца и края.
Итак, возвращаясь к толкованию, скажу, что после смерти наша аура отделяется от тела и переходит в нематериальную форму, благодаря чему мы можем занять физическое тело новорожденного существа с планеты Земля. Есть один недостаток: в этих самых роботах (вернее в человеческом теле) мы не настолько сильны, как в своих родных телах на нашей планете, но есть и положительная сторона – мы можем выбрать тело для существования. И когда это тело умирает, мы выбираем новое и так далее. Самое неприятное, Нибируанцу, который завладел телом, предстоит пройти обряд возвращения памяти.
Верите мне или нет, но я ненавижу процесс возвращения памяти!.. Однако, когда ее возвращают, в твоем теле рождаются другие ощущения.
Каждый раз это один и тот же долгий процесс.
Ты снова ребёнок, снова надо ходить в школу, университет, потому как память при перерождении теряется, что происходит из-за нестабильности молодого мозга. Заново надо изучать науки, боевые искусства, владение оружием до тех пор, пока братья или сёстры тебя не найдут среди огромного земного населения в выбранном тобой теле. Как только ты доказал, что достоин вновь называться воином, и снова использовать свой мозг на сто процентов, память возвращается к тебе волей братства. Когда (не буду вдаваться в подробности механизма поиска) мы находим одного из нас, то выполняем ритуал «воспоминания», что не может не радовать, ведь после него каждому возвращается сила Бога.
Но всё равно, я больше ненавижу, чем люблю этот процесс, и скоро вы поймете почему! К сожалению, ничего поделать с этим нельзя, это единственный способ жить на Земле, иначе меня ждала бы смерть от агрессивной земной среды.
Оу-у… Да …может это прозвучит неприятно, но Земляне – это созданные нами биороботы, как бы печально это ни звучало для вас, Землян.
… Мы все еще были в вертолете и не знали, сколько продлиться полет. Наемник Сэм и Наоми внимательно слушали мою исповедь.
В этот раз я выбрал маленького мальчика, который родился во времена Советского Союза, поскольку именно это государство, наиболее развитое, должно было стать последним на планете. Я не знаю, почему я выбрал его (мальчика!), я неким образом почувствовал странную связь с ним. Может, я вспомню причину немного позже, когда мы выберемся из передряг.
Хотя, наверное, уже ничего не получится. Я устал. Айс вижу тоже изрядно покалечен вражескими пехотинцами… А Наоми… Она ведь не слышит, так?
Я не обращал внимания ни на жару, ни на пыль, ни на оглушающий в вертолёте шум. Я погрузился в воспоминания и, доставая их из памяти, методично выкладывал слушателям…
Я рассказывал им одну из историй моего перерождения.
…Всё началось очень давно, когда мой папа встретил мою маму. Они безумно любили друг друга, конечно не настолько, чтобы вместе вершить революцию, совершать совместный суицид или что-либо подобное, но безумно и искренне, чтобы я и мой брат появились в этом мире.
Они жили в маленькой стране, расположенной в географическом центре Европы – БССР. Земли богатого природными ресурсами государства покрывали бесконечные леса, зеленые луга и поля, немало было и топких болот. Эта земля, дающий надежду десяти миллионам людей достичь светлого, безоблачного и счастливого будущего, испытывала политическое давление со стороны соседей… (секундочку, чего-то меня понесло… блин! …не в ту сторону). Мой глубокий интерес к политике развился, когда я учился в университете. До сих пор голова пухнет от зомбирования науками (виноват, я исправлюсь).
Итак, мальчик…
Как я уже упоминал, мои родители любили друг друга до потери памяти и дали жизнь двум замечательным парнишкам: Александру и, спустя четыре года, Арту (это я).
Александр родился в прекрасной семье с отличными манерами и воспитывался целых четыре года в идеальных условиях, по меркам об идеальности, конечно. С родителями ему всегда было весело, они путешествовали по родным просторам, которые он уже, наверное, и забыл. Само собой, иногда он доставлял неприятности, но всё же первый ребёнок – это всегда счастье, поэтому его небольшие шалости не представляли особых хлопот семье, моей семье.
Я же родился в год «Кота» и под знаком «Рыбы»… Эта одна из причин, которая напрягает меня в этой жизни (понимаете, почему в этой?).
Интересно, не так ли?..
«Рыба» и «Кот» под одним колпаком, в ежедневной внутренней потасовке. Противоречия были моим коньком. Добавьте в эту гремучую смесь двуличность «Рыб», плывущих в разные стороны – «За и против», «Да и Нет» одновременно. Ещё и этот «Кот» под плавниками болтается. И, представьте, я с этим каждый день живу, и меня это действительно напрягает. Никогда не знаешь, чего хочешь, потому что хочешь всё и сразу, и немедля, и никогда не получаешь желаемого, потому, как другое твоё «я» хочет по-другому. Довольно сложно объяснить эти чувства и еще сложнее жить с ними.
Эй, «Рыбы», вы ведь меня понимаете? Особенно те четыре с половиной миллиона человек, появившиеся одновременно со мной на планете. Половина из них уже наверняка мертва, потому что они не родились в Европе. Явившимся на свет где-нибудь, к примеру, в Африке или в Южной Америке – странах третьего мира, выжить на самом деле сложно, где голод порождает налоговое бремя, эпидемические болезни, отсутствие… (хм… пардон… опять я о политике).
В общем, повезло мне с тем, что я «Рыба» или нет, не мне судить. Одно скажу, что я жил в стране, в которой строил наполеоновские планы для достижения заветных мечтаний, одним из которых была американская, знаете, Америка, доллары, Голливуд, все дела… Но не буду забегать вперед (там, в Америке все равно ничего не получилось).
А вторую причину, я уже озвучил: это ритуал воспоминания, что я – НАСТОЯЩИЙ.
Так что давайте знакомиться с моим детством, ибо, когда у меня получилось вернуть свою память и способности, прошло довольно много времени. Проживая в оболочке Арта, до ритуала возвращения памяти, намеков на то, что я обладаю чем-то сверхъестественным, было всего четыре, в разные периоды жизни. А теперь подробнее о каждом из них.
Глава I
Жертва обстоятельств
– Гляньте на этого миленького малыша, мамочка, поздравляю! У Вас мальчик! Светлый лучик солнца в вашей жизни, – медсестра передала младенца матери.
Всё еще ощущая фантом родовой боли, с глазами полными слёз и счастья, моя мама держала меня нежно и заботливо, как будто это был нежный росток.
– Мой малыш… Такой милый… Я люблю тебя! – она улыбнулась мне, а я улыбнулся ей, заглядывая, как оповестили маму при рождении, своими карими глазами в её синие светящиеся от счастья…
Я издал первый смех.
– Ой, он смеётся, какая прелесть! – доктор умилялся маленькому чуду. – Это так славно!
В этот самый момент и произошло моё перемещение в избранное тело. Я долгое время блуждал в темноте вокруг этого здания, чувствуя присутствие младенца, но никак не мог его отыскать. Наконец, услышав его звонкий плач, я мгновенно нашёл новую обитель.
Далее произошло самое неприятное ощущение во всём процессе реинкарнации. Вас когда-нибудь били тяжёлой арматурой по голове? Если да, то Вы меня поймёте, если нет (на что я искренне надеюсь), то в общих чертах – это то ощущение, когда, открывая глаза, ты не помнишь даже собственного имени.
Вот, как-то так, я увидел солнечный свет, глазами младенца, которым стал я, хотя и был рождён в восемнадцать часов. Это, само собой, был далеко не солнечный свет, а свет люминесцентных ламп, но всё же он был первый в моей жизни, и я улыбался. Когда я открыл глаза снова, я понял, что у меня есть мама, и она точно испугалась, когда увидела, что коричневую радужку моих глаз сменила ярко-зеленая и скорее всего подумала, что карий цвет врачам померещился из-за искусственного освещения. Она обняла меня, и я почувствовал себя очень комфортно и защищено, не знаю почему, но именно так я себя и почувствовал. Необычные ощущения в новом теле, яркое окружение, много людей, таких же, как и я, только больших, все это мне понравилось. Я улыбнулся еще раз.
Через некоторое время медсестра забрала меня у мамы, чтобы отнести в другую комнату и провести гигиенические процедуры, привести тело в эстетичный вид, чтобы познакомить меня с отцом. Знаете, мужчины не выдерживают вида крови и так далее, так что меня вымыли тёплой водой, вытерли полотенцем и одели в мягкий подгузник… Он, конечно, немного позже стал тёплым, но, в любом случае, я был готов встретиться с отцом.
Высокий здоровяк буквально ворвался в больницу, столкнувшись с парой встречных прохожих, чуть не сбив их с ног, так сильно спешил. Он что-то или кого-то искал по какой-то очень важной причине. Его лицо было недовольным, а про улыбку даже, и говорить не стоит. Рассерженный, он практически был готов убить первого попавшегося под горячую руку, а рука у него была немаленькая. Но, это был не отец, это был один из управляющих больницей, видимо, при высокой должности, раз он позволял себе оскорблять и ругать медперсонал. Он раздавал на ходу указания всем своим подчиненным. Вот он забежал в нашу с мамой палату, закричал на единственную оставшуюся рядом с нами медсестру:
– Сестра! Сюда! Немедленно! Я жду объяснений!
– Что случилось, Семён Петрович?! – сестра так занервничала, что выронила стакан с водой, испугавшись внезапного появления недоброжелательно настроенного руководства.
Тут, он заметил краем глаза мою маму и, снизив тон, обратился к ней:
– Ох, простите меня великодушно, я не хотел вас напугать. Поймите меня, с этими людьми невозможно работать. Сплошной нигилизм, – он повернулся к медсестре, возвращаясь на плюс двадцать децибел. – В кабинет, живо!
Он ушёл, громко хлопнув дверью так, что в рамах затрещали стёкла.
– Вот, невротик. И как только допускают таких нестабильных людей в роддом работать? – возмутилась мама.
– О, Господи, только не опять… – выдохнула медсестра, подметая остатки битого стакана. – Простите его, Виктория. У него просто плохое утро, или кофе слишком много, или внимания слишком мало. Не держите на него зла, он неплохой человек. Надеюсь, вы понимаете.
– Да ладно, – ответила мама, – Арт уже снаружи, могу и понервничать.
– Арт? – удивилась медсестра. – Необычное имя.
– Он так игриво улыбался сразу после рождения, что первая моя мысль была: «Ну, артист!». А потом решила, что оно ему подходит.
Вот тут она явно солгала. У неё из головы не выходило: как могут карие глаза через мгновение поменяться на зелёные. Поэтому и подумала: «Артист!».
Они дружно посмеялись, и медсестра поспешила на ковер к начальству, удалилась, шепча себе под нос молитву «хоть бы не уволили».
Мой отец уже спешил в больницу, как только закончилась его рабочая смена. Он был обыкновенным разнорабочим на металлургическом заводе, проведя сотни часов своей жизни в обществе шумящих машин и кипящих металлов, и всё ради того, чтобы обеспечить нам с братом будущее, гораздо более стабильное, чем было у него.
Чтобы увидеть меня, ему пришлось добираться с пересадками на автобусах, проехать десятки остановок, перенюхать полсотни потных тел, толкающихся в узком проходе транспорта, спешащих домой с работы. Да, советская жизнь, друзья, не тешила глаз цветами радуги. Страсти кипели, часто выкипая за рамки приличия. Толпа народу в час пик, жаждущая попасть в транспорт, могла буквально внести тебя внутрь заветного автобуса, даже если тебе туда было не надо, и могла вынести, когда тебе не требовалось выходить, и так далее. А иметь машину – было дорогое удовольствие. Безобразие было буквально во всех сферах жизни, и не было видно им ни конца ни края.
В общих чертах о советской экономике: автомобиль средней паршивости (да! «Жигули»!), на тот момент, стоил почти пять тысяч рублей. Средняя зарплата – сто двадцать рублей в лучшем случае. Минус квартплата, налоги, пенсионные отчисления, одежда и провиант, и это еще хорошо, что не было телефонов, мобильников и интернета, а то вообще разорились бы. Никакой материальной помощи, разве что талоны на молоко на вредных производствах, которые выдавались к зарплате. Ещё существовали талоны на продукты, которых не было в свободной продаже в магазинах. Своего рода «ограничитель» покупательской способности.
Например, один человек мог купить пол-литра молока в день на одного члена семьи, не более. И на семью выдавалось талонов на каждого члена помноженное на количество дней в месяце, а нас было четверо, так что представьте себе ситуацию и поставьте себя в эти условия. Надеюсь, картину обрисовал понятно.
А что касаемо приобретения личного авто, думаю, уже все посчитали, что это огромная сумма и сбор средств займёт до десяти лет. И то вряд ли вы купите его, потому что существовала длинная очередь на приобретение заветной мечты каждого мужика, а ещё вы думаете о своих детях, обучении в университете, других расходах, например, о лекарствах для родителей…
Молодёжь, не верите?! Старички, вспомнили? Не нравится? Вот и нам не нравилось. Вообще никак! Вот почему я всегда считаю деньги?! Может, бедность? Хотя, скорее, экономическое образование… я, впрямь, будто ходячий калькулятор… и ещё эта политика увязалась… ладно, проехали…
В любом случае, мой отец добрался до роддома. Он прошёл в отделение, нашёл нас с мамой, обнял, поцеловал и разделил с нами один из лучших моментов своей жизни – рождение ребенка. Почему один из лучших, а не единственный? Потому что второй самый счастливый момент – это когда у тебя рождается второй ребенок, и вторым ребенком, принесшим красивую чётную цифру четыре в нашу семью, был я. Вот, как-то так я встретил своего папу и нагрел подгузник. Крутяк!
Мы с мамой все еще были в роддоме. Уже прошла неделя. Был замечательный светлый весенний день. Птицы возвращались с юга и, выбирая укромные места для будущих птенцов, щебетали, рассказывая всем, что весна уже вступила в свои права, снег таял и ручьями сбегал по дорогам в водостоки; уже зеленела первая трава. Все эти, казалось бы, мелочи делали городские улицы живее и приятнее после серой унылой зимы. Солнце играло лучами, искрилось на еще заснеженных крышах и промёрзших стенах зданий, устилающих часть тротуаров собственной тенью; на небе не было ни облачка. Ничего не предвещало беды.
Виктория, моя мама, отлучилась из палаты на прием к врачу, а потом зашла в столовую позавтракать, оставив меня сытого в кроватке наедине со сладкими сновидениями.
Мне снились сияющие звёзды, далёкие неизвестные планеты, космические корабли, путешествующие сквозь пространство и время. Я не понимал, что я видел, но это было очень завораживающе, и я не хотел отвлекаться. Ещё я встретил много странных существ. Точнее у них были руки, ноги, голова – совсем как люди, но вот цвет тел у них был пылающий, яркий и разноцветный: одни были зелёные, другие красные, третьи синие, и жёлтых хватало. Вся эта пёстрая братия куда-то бежала по тёмному лесу, зачем-то в кого-то стреляла лазерными пушками, оборачиваясь в страхе. Я не знал, кто они такие, но очень переживал за них.
Во сне я, поневоле, переворачивался с боку на бок (хотя вы скажете, этого не могло быть… но, это так!), упираясь пяточками, я продвигался к краю кроватки для новорожденных, а мое лицо отчетливо выражало волнительные эмоции. Я кряхтел. Медсестра рядом читала газету, сёрбая чай из гранёного стакана. Естественно, до меня ей дела не было, и эмоций моих она не замечала, не говоря уже о том, чтобы хоть как-то попытаться успокоить беспокойное дитя.
В один из интригующих моментов моего сна кто-то из существ попал под луч лазера и был разрезан пополам, отчего я зажмурился, и перевернулся, но не проснулся. Одновременно с моими эмоциями окно палаты буквально раскололось. От резкого сквозняка оно распахнулось внутрь и, ударившись о стену, слетело с петель и разбилось вдребезги. Медсестра от неожиданности подпрыгнула, разорвав, зажатую в кулаки газету пополам. Дабы удержать равновесие на падающем стуле, она развела руки в стороны, но всё же громко шмякнулась на пол, ударившись затылком. Скорчив гримасу боли, она еще пару секунд повалялась на полу, поднялась и, держась за набитую шишку, осмотрела место крушения больничного окна. Откуда взялся штормовой ветер, и почему быстро образовались густые тучи, объяснить и понять она не могла. Но одно она знала твёрдо – надо срочно убрать стекло, чтобы никто не поранился, и рапортовать о неприятности начмеду. Она ушла, напрочь позабыв обо мне. Кстати, по какой причине мы с мамой до сих пор находились в больнице, я понятия не имел.
В эту самую минуту мама почувствовала нечто неприятное где-то внутри. Нет, не боль, не жар и не холод, и даже ничего из того привычного, что человек обычно может чувствовать. Чувство тошноты, но не в желудке, смешалось с ноющей болью в области сердца и страхом. Знаете ли Вы, где в человеческом теле находится душа? Немного выше пупка, прямо там, где солнечное сплетение. Душа Виктории в тот момент дала о себе знать, напомнила, что она существует, и что хочет предупредить о чем-то плохом. Слева в ухе раздался звон колокольчика, будто предупреждение об опасности. Звон его был настолько нежный, что едва слышался в гуле больничных коридоров. Эти ощущения заставили испуганную женщину встать из-за стола и, позабыв о завтраке, резво побежать в направлении палаты с новорожденным сыном.
Судорожно пробиваясь мимо зевак, которые вышли из своих покоев поглазеть на затянувшееся тучами небо и растрёпанные ветром деревья, она неслась с такой скоростью, что ей позавидовали бы олимпийские бегуны, хотя она этого даже не замечала. Миновав нескончаемый лабиринт коридоров и лестниц, она приближалась к палате, где она оставила сына.
На улице заморосил мелкий дождь, и было довольно пасмурно. Во дворе взвизгнули тормоза, едва не сбив врача, бегущего в корпус спрятаться от дождя. Ловко отпрыгнув в сторону, врач скрылся за дверью роддома.
Когда Виктория влетела уже на свой этаж, её за плечи остановил как раз тот, спешивший на дежурство врач. Она обернулась и попыталась вырваться из его цепких лап. Смахнув ударом руки медика, она толкнула его так сильно, что он отлетел на пару метров, и чуть было не врезался в стену (да уж, правду говорят, что любящая мать в страхе за своего ребёнка приобретает способность берсерка).
– Оу, оу, мамочка, помедленнее! Куда Вы так торопитесь? Что стряслось? Не стоит бегать по больнице. Вы можете кого-нибудь толкнуть или сами поскользнуться, – вежливости ему было не занимать.
– Мой ребенок!.. – вскрикнула она, – что-то не так! Я чувствую!.. Я хочу скорее увидеть его!..
«О, Господи! Еще одна…», – зло подумал доктор. А потом сказал вслух, улыбнувшись:
– Ага, хорошо. Ясно. Что ж, уверяю Вас, что не о чем беспокоиться, все новорожденные находятся в палатах и отдыхают под присмотром заботливых медсестёр, – он пытался её успокоить дружеским жестом, похлопав по плечу.
– Нет!.. Он не в порядке!.. Я чувствую это! Оставьте меня! Я побегу к нему, прошу! – она устранилась от занесенной над ней руки для похлопывания по плечу, и рука доктора, промазав, упала резко вниз. Но он успел ухватить Викторию за запястье. Она снова дернулась, и доктор по инерции чуть не влетел в нее.
– Пресвятая дева, ладно… Хо-ро-шо! – отпустил ее доктор. – Но обещайте мне, что вы успокоитесь, прямо сейчас. Как я вас пущу в таком невменяемом состоянии к ребенку. Вы всех перепугаете.
«Засранец, не смей меня успокаивать!.. – подумала мама. – Ты ни хрена не знаешь и не можешь знать, что такое материнские чувства!» – Но, улыбнувшись, ответила:
– Хорошо. Думаю, у меня нет иного выбора. Я успокоилась. Идёмте скорее.
– Я рад, что мы быстро нашли общий язык, – удовлетворённо произнёс доктор.
« Я тебе этот язык!..» – подумала Виктория.
В этот момент по лестнице спустилась медсестра, охранявшая мой сон. Доктора напугала ее нервозность и выпученные от страха глаза. Она обратилась к нему:
– Иван Аркадьевич, там это… – она заикалась, – там, ну, как бы вам сказать… – нервно теребя пальцы, она пыталась описать случившееся в палате.
– Да говори ты толком! Что там?
– Там, в общем, сквозняком сорвало с петель окно, и оно разбилось, – выстрелила сестра с максимальной скоростью и, кивая в сторону Виктории, добавила, – вон, в её палате.
Виктория застыла, глядя в пустоту, и резко, оттолкнув обоих медработников, бросилась к своему ребенку. Медперсонал поспешил вслед.
– О, Господи! – закричала она, когда увидела ужасную картину.
Слетевшее с петель окно, осколки стекла в раме и на полу, вздыбленные ветром занавески, ливень заливающий пол и край детской кроватки вселили страх в обезумевшую мать.
– Где он?! – она не увидела на кроватке дитя и, склоняясь, искала его на полу. – Вы его забрали? – волновалась Виктория.
– Нет… – удивленная медсестра переглянулась с врачом.
Виктория подошла ближе и увидела торчавшую над кроватью посиневшую голову сына, застрявшую между кроватью и стеной. Тельце, видимо, съехало и перекатилось через низкий бортик, и только голова мешала телу упасть на пол.
…Печалька. Да-да… Мне повезло испытать все прелести эшафота уже в возрасте младенца.
Мама, шокированная смертью сына, с ужасом смотрела на людей в белых халатах, ожидая помощи. Врач резко отодвинул Викторию в сторону, и быстро вернул меня в положение на спину, удобное для спасения жизни. Пощупал пульс, осмотрел мои глаза на признак реакции зрачков на свет, покрутил мне голову влево вправо и, убедившись, что я мёртв, горестно посмотрел на мать и констатировал:
– Мне очень жаль…
Виктория метнулась к кровати с криком: «Не верю!».
Она оттолкнула в сторону безучастного врача. Он ошалел от неожиданного выпада пациентки, и едва не упал, поскользнувшись на осколках стекла. Мама начала спасать меня. Она подняла мое тело над головой, потрясла словно грушу. Я помню, как болталась моя голова, будто тряпка на ветру и эти неудобные позы. Мама, не зная, что делать, с глазами полными слёз и паники, все реанимировала меня, искренне ругая всех и вся, полная скорби и проклятий, с мольбой к Богу вернуть ей дитя.
Кстати, моя мама своего рода доктор. Нет, у неё нет медицинского образования, но она профессионал традиционной народной медицины. Пока она меня «дубасила» пальцами в моё маленькое тело, чтобы запустить сердце, цвет моей головы пришел в норму, и она уже не выглядела так ужасно.
– Раз! Два! Три! Четыре! Пять! – мама шептала себе под нос, делая ритмичные толчки в крохотную грудь, не боясь сломать ребра. – Вдох! – Она выдыхала весь свой воздух из легких в мой рот (хорошо, что мой нос не закрыла пальцами! А то, порвала бы мои легкие своим объемом воздуха… а так, лишний, он выходил через нос). – Раз! Два! Три! Четыре! Пять! – Снова толчки. – Вдох!
Она совершала однотипные действия уже пять минут. Вот она сила – материнской любви – она верила, и даже ни на секунду не сомневалась, что оживит меня.
– Дыши, Артист!.. Ты меня слышишь?! – первый раз повысила она голос именно на меня. – Я тебя не отпускаю!.. Не тебя!.. Не сегодня!.. Я слишком долго тебя ждала!
Объяснить её крики можно довольно просто, но это весьма трагично. Несколько раз она теряла ребенка, будучи беременной: один раз упала с лестницы на живот; другой – перепугалась едва не сбившего её на вокзале автобуса и снова упала на живот; третий – перепарилась в бане, не подумав… Печально… Но… Вот он… Я… Долгожданный… и реанимируемый мамой.
Персонал решил не трогать расстроенную мать – мало ли что у неё в голове, того гляди, стеклом полоснёт ненароком. Поэтому они молча наблюдали в сторонке и ждали, когда она поймёт и примет неизбежную трагедию. Но не тут-то было… Я задышал… зрачки сузились после хриплого вздоха. Закашлявшись, я тихо заплакал.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
