Текст книги "Черное сердце"

Тара Пэмми
Черное сердце

The Last Prince of Dahaar

© 2014 by Tara Pammi

«Черное сердце»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Глава 1

Накачаться таблетками и провалиться в сладкое забвение? Или провести ночь в тревожных, прерывистых снах на грани помешательства?

Навредить телу или измучить разум?

Каждый вечер Айан бин Рийааз аль-Шариф, коронованный принц Дагара, стоял перед этим выбором.

Восемь месяцев одно и то же, а он до сих пор не знает, к чему склониться сегодня.

Хотя сегодня, пожалуй, к таблеткам.

Последнюю ночь он гостил в стране Сийад, соседствующей с его собственным государством – Дагаром. Да, наверное, лучше будет отключить сознание.

«Вчера же ты это сделал», – прошептал в ухо голос, сильно похожий на голос старшего брата.

Выйдя из невыносимо горячего душа, Айан вытерся полотенцем и надел черные спортивные брюки. Сегодня он пробежал три часа, мышцы ног теперь нещадно горели.

Он держался освещенной территории по периметру дворца. И каждый раз, когда видел члена королевской охраны – своей или сийадской, – чувствовал приятное облегчение.

Войдя в роскошную спальню, он бросил взгляд на прикроватный столик. Здесь стоял флакон с таблетками. Две таблетки, чтобы забыться сном мертвеца.

Серьезное искушение. Но что, если завтра в голове будет туман? Ватные ноги и сухость во рту.

Вновь стоит признать свое поражение. Бессилие в борьбе с собственным сознанием. Поражение… Он поднял пластиковый флакон, покрутил его в руке, поиграл с крышкой, предвкушая горький привкус таблеток.

Легкий бриз колыхал шелковые занавески на уходящих в пол окнах. За эти полчаса стало совсем темно. Вечерняя жара касалась его тела влажными пальцами. Он не любил тихие, спокойные ночи. Тихая, спокойная ночь означает, что он опять поведет себя как безумный, бесполезный трус.

«Ты и есть чертов трус, боящийся собственной тени».

Бессильная ярость пронзила тело. Болеутоляющие покатились по полу пустой комнаты. Флакон гулко ударил о стену и укатился под старинный шкаф. А потом ни звука… Тишина, обволакивающая своим прохладным покрывалом.

Айан схватил пульт и включил широкий плазменный телевизор на противоположной стене. Он специально просил повесить в своих покоях самый широкий телевизор. Дощелкав до футбольного матча, он включил звук так громко, что стены вокруг завибрировали. Скоро его череп взорвется от внутреннего грохота. Эхо уже звенело в ушах. Но физический дискомфорт был ему приятен. И нестрашно, что к тридцати годам он может оглохнуть.

Пройдясь по комнате, он выключил свет.

Когда глаза привыкли к темноте, он лег на кровать и сжал кулаки. Сейчас главное просто дышать. Вдох и выдох. Вдох и выдох.

Сон обрушился на него незаметно. Лживый рай, лишающий самоконтроля. Делающий тебя трусливым животным.

Зохра Катерина Наасар аль-Ахтум медленно ступала по освещенным коридорам, направляясь в покои, наиболее отдаленные от главной резиденции дворца.

Ее ступни, облаченные в легкие кожаные туфли-лодочки, не издавали ни звука на светящихся чистотой мраморных полах. Но сердце при этом учащенно билось в груди. Тело словно становилось грузнее с каждым шагом.

Уже половина двенадцатого. Она давно должна быть в постели. Не говоря уже о том, что женщинам строго запрещалось бродить по этому крылу дворца. Местные запреты ее мало волновали. Но конкретно в эту минуту находиться здесь было и впрямь опасно.

Она остановилась и выпрямила спину.

«Набраться мужества и следовать дальше».

Нигде ни одного охранника. Казалось, в ее положении этому можно порадоваться, но смутная тревога лишь сильнее сжала сердце. Подкупить одну из наложниц и узнать, какие покои отданы почетному гостю, было несложно. И вот она здесь: стоит перед гигантскими дубовыми дверями с вычурными резными рисунками. Сколько же им веков? Как будто ледяные пальцы провели вниз по спине Зохры.

За этими дверями был тот, в чьих руках окажется вся ее жизнь, если она ничего не предпримет.

Набрав в грудь воздух, она толкнула двери и ступила внутрь. В гостиной было тихо. В лунном свете серебрился балкон справа. Но что за шум в спальне. Как будто кто-то… смотрит на полную громкость футбольный матч.

Значит, пока она обливалась холодным потом в страхе, принц развлекался.

Расправив плечи, Зохра направилась к спальне. Свет луны исчезал и появлялся. Шум становился все громче, она уже не различала звуков.

Подойдя к порогу спальни, она остановилась. Включенная плазменная панель на стене привлекла ее внимание. Зохре понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что в покоях, скорее всего, нет никого. Скривившись от шума динамиков, развешанных на каждой стене, она ринулась в поисках пульта. В таком грохоте можно сойти с ума в считаные минуты.

Зохра зажала уши и огляделась по сторонам. Пульт лежал на прикроватном столике. Схватив его, она резко повернулась к телевизору. Быстрое нажатие кнопки, и от невыносимого шума осталось лишь гулкое эхо. Света экрана было достаточно, чтобы видеть очертания комнаты.

В тишине раздался звук, которого она еще не слышала. От этого звука кожа ее покрылась мурашками. Волоски на руках встали дыбом. И вот снова – низкий, приглушенный крик. Словно кто-то хочет кричать от боли, но ему зажали рот. Зохра задрожала. Глухая сила этого крика пугала.

Инстинкт подсказывал ей развернуться и бежать. Она уже повернулась, как вдруг новый звук. Он явно доносился из кровати. На этот раз крик страдания. И теперь он не был приглушен. Скорее даже не крик, а протяжный стон отчаяния. Он пронизал ее до костей. Казалось, весь воздух вокруг был теперь пропитан страданием. Ей хотелось сжаться в комок, спрятаться от него.

Истинный стон предсмертной агонии. Она не забудет его никогда.

Зохра повернулась и кинулась к кровати. Настолько стремительно, что едва не сбила тяжелый деревянный стул. Схватив пальцами шелковое покрывало, она забралась на высокую постель. В ее жилах стыла кровь. Она жадно перебирала руками белые простыни, пока не увидела его.

Какое-то время она просто смотрела, не в силах отвести взгляд. Его глаза были закрыты, лоб нахмурен, будто от тревожных мыслей; кулаки крепко сжимали белоснежные простыни.

Белые линии возле рта, дорожка одинокой слезы на щеке. И капли холодного пота по всему телу.

Скинув простыни на пол, Зохра схватила его за руки и замерла. Он был холоден, как мертвец. Еще один сдавленный стон послышался из его губ.

Осознание своей беспомощности накрыло ее волной. Не привыкшая сдаваться, Зохра потянула его за плечи, хотя прекрасно понимала, что у нее не хватит сил сдвинуть его с места. Она просунула руки ему под мышки, попыталась приподнять его. И вдруг он выбросил вперед руку.

Мускулистая рука ударила ее в челюсть с такой силой, что Зохра едва не упала с кровати. Боль нарастала с каждой секундой. Но Зохра сглотнула ее, как слюну, и вновь распрямила плечи.

Теперь она была готова. Она подползла к изголовью кровати, чтобы не попасть под случайный удар. Затем положила обе руки ему на щеки. Снова протяжный стон, а затем его пальцы сжали ей запястья.

Он схватил ее изо всех сил, но в этот раз она не реагировала на боль. Она трясла его все сильнее. Главное – разбудить его, спасти от смертельной хватки, сковавшей его тело.

Его стон ранил ей душу острым дамасским клинком. Должен же он, в конце концов, проснуться.

– Проснись же, habibi, – прошептала она. Так же она будила брата Васима, когда шесть лет назад умерла их крестная мать. – Тебе просто снится кошмар. – Она хватала руками его голые плечи, теребила высокие скулы. Повторяла одни и те же слова, а он лишь крутил головой влево и вправо. – Пожалуйста, проснись, – взмолилась она.

И вдруг он замер. А еще через мгновение открыл глаза. Никогда в жизни Зохра не видела таких красивых глаз.

Ее сердце буквально вырывалось из груди. Он все еще держал ее за запястья, а она глядела на него, не моргая. Но теперь и он глядел на нее.

Да, это были самые красивые в мире глаза. Золотые зрачки с вкраплениями меди и бронзы. И длинные черные ресницы. Но не мертвая холодность этих глаз заставила ее замереть. А боль в их мрачной глубине. Мужчина зажмурил глаза и снова открыл их, словно проверяя, реальность это или сон.

И вдруг его взгляд изменился. Настороженность в нем сменилась любопытством. Он изучил ее глаза, нос, остановился на губах. И вдруг эти глаза загорелись огнем тысячи солнц. Он отпустил ее руки, и Зохра откинулась на изголовье кровати, гулко ударившись головой.

Он сел на кровати, обхватив руками колени:

– Кто вы?

Его голос звучал хрипло, с надрывом. Было ясно, что до ее прихода он долго кричал.

Сердце в груди Зохры сжалось.

– С вами все в порядке? – спросила она, протягивая платок к его влажному лбу.

– Какое вам дело?! – прорычал он. – Я давно отпустил охрану. Мне обещали, что никто не войдет в это крыло без моего ведома. Так какого же черта вы тут делаете?

Так вот почему ее не остановили. А он сделал звук телевизора невыносимым, как будто знал, что…

Зохра нахмурилась:

– Я подумала, что вам плохо. И решила помочь.

– Я мог ударить вас.

Она машинально опустила рукава туники.

Его лицо было холодно, как цемент. Он больше походил на древнюю скульптуру бога войны. Лишь движение ноздрей и пылкая злоба в глазах свидетельствовали, что перед ней живой человек.

– Включите свет, – скомандовал он.

Зохра наклонилась к настенной лампе и нажала кнопку. Тело отказывалось повиноваться, словно было чужим. Яркая лампа осветила его лицо.

Айан бин Рийааз аль-Шариф, новый коронованный принц Дагара. Она представляла его другим. «Принц-безумец», – шептались о нем в кулуарах сийадского дворца. Но она не видела в нем признаков безумия. Наоборот, принц смотрел на нее умным, пусть и холодным взглядом.

Существовала лишь одна его фотография, да и та нечеткая. Снятая восемь месяцев назад по поводу возвращения принца в Дагар. За пять лет до этого он был объявлен мертвым, так же как его старшие брат и сестра. Жертвы подлого террористического нападения.

Больше о нем ничего не знали. Принц никогда не появлялся на публике. Даже церемония коронации прошла в закрытом режиме без посторонних гостей, что еще сильнее разожгло интерес простых граждан и голод журналистов.

Сегодня днем она встречалась с его отцом. Сраженный инфарктом, король говорил невнятно. Но все же его речь была наполнена гордостью и счастьем:

– Принц Айан согласился взять тебя в жены, Зохра. Скоро ты станешь королевой Дагара.

Тогда мысль о браке с Принцем-безумцем испугала ее. А сейчас его магнетический взгляд будоражил ей душу.

У него было продолговатое лицо, классический прямой нос, точеный подбородок и широкие скулы. Волнистые черные волосы беспорядочно падали на высокий лоб. Словно он только что специально взъерошил себе прическу. На шее выпирали жилы. Он был худощав и жилист – и впрямь как высеченная из камня скульптура. Бледный шрам тянулся от левого плеча до самых ребер, где сворачивал за спину. Откуда мог взяться этот ужасный шрам?

По спине Зохры пробежал холодок. Как он мог столько пережить и… не сойти с ума?

Задав себе этот вопрос, она вздрогнула.

– Вытяните руки, – произнес принц тоном не терпящим возражений.

Зохра затаила дыхание и сделала, как он просил. Ей хотелось продлить это мгновение – так легко и грациозно он придвинулся к ней. Изящен, как истинный сын королевского рода.

Запястья Зохры еще горели от его жесткой хватки. Тонкими пальцами принц закатал рукава ее туники. Он пристально вглядывался в темные пятна на ее запястьях. Зохра хотела высвободить руки, но принц не отпустил их.

– Сколько вы здесь пробыли до того, как я проснулся?

В нарастающем напряжении она не могла сказать ни слова. Принц говорил спокойно, но его слова отражались в ее ушах эхом, словно это был дикий крик.

– Пять или шесть минут. Я не знала, что делать.

Айан резко выпустил ее руки.

– Начнем с того, что вас не должно было быть здесь. Но, даже войдя в покои, вы должны были покинуть их, увидев меня.

Зохра покачала головой:

– Я бы возненавидела себя, если бы ушла.

Дрожащей рукой он пригладил волосы.

– Сейчас без пятнадцати двенадцать. Я уже спрашивал вас, зачем вы здесь. Если вы не ответите, я вызову охрану. В мгновение ока вас выдворят и с работы, и из города. И ради чего все это? Чтобы взглянуть на Принца-безумца? Может, сфотографировать его? Скажите, кто вас прислал, и я проявлю милосердие.

Неужели он принял ее за служанку, подосланную к нему?

– Я пришла сама, принц Айан.

Его мышцы напряглись, плечи застыли.

Нет, она не будет злить или пугать его еще сильнее. Ночной кошмар уже сделал это за нее. Если она поведет себя правильно, то никогда больше не услышит его душераздирающих криков. И не увидит его самого.

– Я пришла сюда по велению сердца. Мне нужно поговорить с вами, пока не наступило утро и вы не уехали.

В глазах принца мелькнула догадка. Зохра явственно видела, в какой момент он понял.

Его взгляд снова изменился. В нем уже не было злобы, зато читалось недоверие. Как будто она вдруг стала для него опасной.

– Конечно, вы не служанка.

Он встал с кровати так резко, будто не хотел больше дышать с ней одним воздухом. Зохра смотрела на его широкую спину, опоясанную тем же шрамом, словно тугой веревкой.

Надев футболку, он встал у подножия огромной кровати, сложив руки за спиной.

Холод разлился по ее телу. Зохра стиснула зубы.

Ей не за что стыдиться и чувствовать вину. Она схватилась за единственную возможность. Мужчина мучился страшным кошмаром, она не могла не помочь.

Зохра скользнула с кровати и встала рядом с ней. Ее ноги дрожали.

– Какую срочную весть ты принесла мне в полночь?

Вот оно, это мгновение. Ради этого она рисковала, идя в его покои. Язык Зохры, будто прилипнув к нёбу, отказывался повиноваться.

– Или мне доложить о вас королю Салиму?

Угроза в его голосе заставила ее замереть. Перед ней словно внезапно появился другой человек.

– Это касается только нас, – ответила Зохра. – Не нужно вовлекать в это моего отца.

Глава 2

Суженая?

Айан обдумывал смысл ее слов, отказываясь верить в происходящее.

Та, что, набравшись наглости, залезла к нему в постель; та, что видела его мучения в жутком кошмаре; та, что теперь не отводит от него своих дерзких глаз, и есть женщина, которую он согласился взять в жены?

Очередная галочка в списке вынужденных действий.

Ее каштановые волосы были заплетены в косу. Большие карие глаза. Прямой нос, узкие губы, волевая челюсть – достаточно, чтобы сложилось впечатление о женщине.

Поверх черных лосин свободно свисала розовая туника. Вокруг талии повязан легкий платок. Простовато для принцессы.

За последние месяцы он научился быть хладнокровным. Внешний вид женщины, ее одежда и тело не собьют его с мысли. От кого-то он слышал, что ее мать была американкой. Но Зохра была папиной дочкой. Копия король Салим. Тот же орлиный взгляд, тот же волевой подбородок, та же непреклонная решительность, иногда доводящая до безумия.

Но безумцем при этом считают его.

Если бы они знали, что сумасшествие – это счастье в сравнении с состояниями, что испытывал он.

Ну да ладно… Мало того что ему был не нужен престол Дагара. Еще меньше он хотел жениться на этой женщине. Да уж, согласие было дано опрометчиво.

«Народ Дагара жаждет знать, что вы живы и здоровы. Они хотят отпраздновать это. Пять лет было прожито ими без повода к веселью. И Сийаду нужна наша помощь. Король Салим был со мной, когда мне не на кого было положиться. Когда тяжесть Дагара едва не стерла меня в порошок.

Пришло время отплатить услугой за услугу».

Айан не был к этому готов. И никогда не будет.

Он не доверял себе; не знал, что сломает его в следующий раз. Как можно быть к чему-то готовым, когда ходишь по тонкой грани между реальностью и безумием? Но отказать отцу он не мог. После тех лишений, через которые прошел отец ради трона и защиты Дагара. После того, как он потерял стар шего сына и дочь. А младший сын, Айан, едва не лишился рассудка. В одну ночь его родители потеряли все. Но не были сломлены. Они не могли поступиться долгом. Так же как теперь он.

Внезапно пространные отговорки короля Салима за ужином обрели смысл. Отсутствие его дочери было актом неповиновения. Не то чтобы Айан жаждал ее присутствия. Наоборот, он желал максимально отсрочить встречу с названой невестой. Но теперь этот момент настал. За пять минут знакомства он узнал ее лучше, чем некоторые мужья узнают своих жен за всю жизнь. Она упряма. Смела. И что хуже всего, несговорчива.

– Я так понимаю, что вы были не в себе, когда решили прийти сюда, принцесса Зохра. – Слова прозвучали с нескрываемым презрением.

– Не зовите меня принцессой. Я никогда ею не была.

Айан был слишком зол, чтобы спрашивать почему. Холод пронизывал его до костей, как всякий раз, когда он просыпался от кошмаров.

– Чудесно. А теперь объясните, для чего вы пришли в мои покои. С какой целью вы оказались в крыле дворца, закрытом для женщин? И все это посреди ночи. Какая срочность заставила вас?..

– Вас трясло в постели, – перебила его Зохра. – Вы кричали. Я не могла спокойно смотреть на это. И не могла просто уйти, чтобы вернуться в более подходящий момент.

– Вы глухая? – Слова сами вырвались из его рта. – Или тоже не в себе? – Он стиснул зубы, стараясь взять себя в руки. Самообладание редко подводило его. – Объясните, зачем вы пришли?

Ее карие глаза прищурились, губы прошептали ругательство.

– Если вы думаете, что напугаете меня своим бегством, то знайте: это не так.

В другой ситуации он бы рассмеялся. Но этот вызов в глазах, гордо запрокинутая голова… она была принцессой, какой бы бред она ни несла.

– Были бы мы в Дагаре, я бы с радостью…

– Но мы не в Дагаре, – снова перебила его она. – И я не ваша верноподданная, чтоб зависеть от милости вашего высочества. Это Сийад. – Их взгляды соприкоснулись. Айан не говорил ни слова, зато Зохра со всей строгостью смотрела на него. – Я пришла сказать вам, что игра не стоит свеч.

В жизни Айан знал лишь одну женщину, позволявшую себе так с ним говорить. Это была Амира, его старшая сестра. Острый осколок боли пронизал его нутро. Амира имела стальное сердце от природы, а не потому, что родилась в могущественной семье.

Возможно, это распространялось и на женщину, стоящую сейчас перед ним.

– О чем вы говорите? Какая игра?

– Наша женитьба.

– Почему вы говорите это мне, а не своему отцу?

Зохра моргнула, но он успел заметить досаду в ее глазах.

– Я… Он болен. Я не хотела… расстраивать его лишний раз.

– Разве не расстроит его то, что вы пришли сюда посреди ночи? Чтобы доложить, что игра не стоит свеч.

Она пожала тонкими плечами:

– Если вы мне откажете, это расстроит… но не удивит его.

Айан нахмурился:

– Хотите переложить ответственность на меня?

Он видел, как тяжело она вздохнула. Его любопытство росло.

– Я не та женщина, что вам нужна, – сказала она. – Прожить жизнь в вашей тени мне неинтересно. И каждый год рожать вам по наследнику явно не мое призвание.

Несмотря на огонь внутренней злобы, Айан улыбнулся.

У этой женщины есть характер. И без ее слов о собственном призвании было понятно, что она не сможет следовать семейным традициям, принятым в их странах.

Тогда зачем король Салим подстрекал ее к свадьбе? Ведь он знал, что отец Айана, равно как сам Айан, будут на его стороне и без этой свадьбы.

– Если бы вы посетили ужин, то узнали бы о моем призвании, – заметил мужчина.

Зохра отрицательно покачала головой:

– Что я там не слышала? Что жены – это племенные кобылы, рожденные только за тем, чтобы производить потомство. Даже гаремные девицы живут лучше, чем жены королей. По крайней мере, с ними занимаются сексом.

Непроизвольный смех вырвался из его груди. Непривычный, хриплый, несвойственный Айану смех. Так же непроизвольно он сделал шаг в ее сторону.

Слабый румянец окрасил щеки Зохры. Она отвела взгляд, губы неслышно промолвили какие-то слова. На худых щеках залегли тени от длинных ресниц. Губы – розовые, даже без помады. Айан не любил запах цветущих роз, коим был пропитан дворец, его собственная комната, а иногда даже одежда. Однако в сочетании с ароматом ее кожи этот запах казался приятным. Более того, чарующим, дурманящим, искушающим.

– То есть вы предпочтете быть в моем гареме, нежели стать моей женой?

Глаза Зохры округлились.

– Речь идет о моей жизни.

Айан присел на кровать. Было приятно, что в ее присутствии он не испытывает привычного напряжения, как при гражданах своего государства с момента своего возвращения.

– Пока что вы не сказали ни слова, чтобы я принимал вас всерьез, принцесса. – Зохра открыла было рот, но он не дал ей сказать. – Я вижу перед собой взрослую женщину, которая закатывает подростковые истерики вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями. А если кто-то прознает о том, что вы были здесь? Поползут слухи, будет скандал. Вряд ли это пойдет на пользу вашему больному отцу.

Этого ей не хотелось. Это четко читалось в ее взгляде.

– Но ведь вы не хотите, чтобы такая истеричка, как я, впоследствии стала королевой Дагара?

– Неужто все только ради этого?

– Я никому ничего не должна. Ни в Сийаде, ни тем более в Дагаре. – Она глубоко и тяжело вздохнула. – Женившись на мне, вы лишь накличете позор на королевский дом Дагара.

Айан снова поднялся с кровати. Он знал, что она провоцирует его, но все же не мог не поддаться.

– Больше похоже на угрозу, чем на предупреждение, – тихо сказал он.

– Я говорю так, как есть. Все ваши ожидания в отношении жены пойдут прахом, если вы выберете меня.

Брови Айана нахмурились. Жаль, что он не знал ее до того, как дал свое согласие.

– Позвольте спросить, какие у вас ожидания в отношении мужа.

Зохра едва сдерживала крик, нарастающий внутри. Почему он интересуется ее мнением? Разве он не должен разразиться гневом, обличить ее в неповиновении, назвать скандальной бабой? Любой мужчина на его месте счел бы себя оскорбленным. А значит, пошел бы к отцу и забрал свое слово назад.

– Единственное, что я жду от вас, – начала Зохра, чувствуя, что переходит невидимую грань, – это то, что вы используете дарованную вам власть, чтобы не допустить этот брак.

Глаза Айана слегка сощурились.

– Если на то не будет веской причины, это станет оскорблением для вашего отца, для вас и для Сийада.

– Не достаточно ли того, что вы просто не хотите на мне жениться?

– Жениться я не хочу ни на ком. Но готов сделать это ради…

– Своей страны? Не сомневаюсь, – выпалила Зохра. Чувство одиночества, преследующее ее одиннадцать лет, проявило себя с новой силой. Она не считала Сийад своим домом и не понимала, почему должна жить в нем. – Я не так верна своей стране, как вы. Все, чего я хочу, – это жить как свободный человек. Без оглядки на эти запреты и предубеждения. А если вам и этого недостаточно, то я назову еще одну причину.

– Я весь внимание, принцесса.

Впервые за всю беседу в голосе Айана слышался надрыв.

Она облизнула губы, молясь, чтобы дрожь в теле не отразилась и в голосе.

– Я не пластилин, чтобы лепить из меня кого-то. Будь то королева, наложница или продавщица на базаре. Мне глубоко плевать на все эти представления о том, что должна или не должна делать женщина. У меня есть образование, и я достаточно умна, чтобы иметь свое личное мнение. – Она выдержала паузу, чтобы отдышаться. – Мой отец жил с моей мамой, пока мне не исполнилось семь. Но так и не женился на ней. После ее смерти он стал мне ангелом-хранителем.

Принц не повел глазом. Его реакция на слова Зохры оставалась загадкой.

– Это все? – спросил он.

«Небеса, прокляните этого человека!» Отчаяние связало нутро принцессы крепким узлом.

– Нет. Есть еще одна причина. Самая главная.

– Озвучьте же ее, – не без усмешки попросил Айан.

– Я не девственница, – выпалила она. – И предупреждаю об этом сразу. Чтобы в брачную ночь весь дворец не носился по коридорам с выпученными глазами и криками об измене.

Принц провел указательным пальцем от виска к подбородку. Выражение его лица по-прежнему не выражало эмоций. Зато сердце Зохры бешено колотилось в груди.

– По-вашему, узнав, что вы не девственница, я подниму на уши дворец? – спокойно спросил он.

Волна злости и отчаяния накрыла ее с головой. Где королевские замашки этого наследника?

– Узнав, что я любила другого мужчину. Узнав, что мы провели с ним четыре лета подряд в пустынном лагере. – Зохра тяжело сглотнула. Воспоминания о Файзале были так же болезненны.

– По-моему, это не веская причина для отмены свадьбы, – наконец заключил Айан.

Зохру снедало разочарование. Все ее планы стремительно катились под откос.

– То есть вы готовы к реакции отца, когда я озвучу ему эту причину? – спросил принц.

Внутри Зохры все будто оборвалось.

– Что вы имеете в виду?

– Я уже говорил: я не хочу расстраивать вашего отца после всего того, что он сделал для моего, – пояснил Айан. – Вы считаете, что ничего не должны своей стране. И вы можете отрицать порядки, принятые в наших странах. Но вы не можете быть столь эгоистичны, чтобы мучить своего отца. Ведь для него такое признание будет означать позор.

Зохра не верила своим ушам. Ни на секунду он не хотел уступать ей. Ее сердце сжалось в тугой комок.

– Я не хочу расстраивать отца. Я просто сказала вам правду.

Тень печали скользнула по его лицу.

– Настоящая правда в том, что нам суждено быть вместе. И не важно, чего хотите вы или хочу я. А скелеты в шкафах важны еще меньше.

Ладони Зохры стали влажными. Выйти замуж за незнакомого мужчину? Навсегда закрыть себя в клетке надуманных обязательств? Счастье ее родителей уже разбилось об эти скалы. Для себя она видела другое будущее. Но он встал у нее на пути и не думал отступать.

– Что ж, – выдохнула Зохра, осознав всю тщетность своего прихода в его покои. – Значит, у меня лишь один выход.

Она повернулась и направилась к двери. Уже на пороге Айан догнал ее и развернул лицом к себе. Тихий возглас недовольства вырвался из ее уст, когда она оказалась прижатой к стене. Он возвышался перед ней как колонна, грудь его мерно вздымалась. Кожа Зохры горела там, где он ее касался.

– У меня случился приступ жалости к вашему отцу, принцесса, – проговорил он. – Моя сестра Амира такая же упертая, как вы. Но даже она слушает, когда Азиз или я…

Тень пробежала по его лицу, и он не закончил фразу. Принц говорил о своей сестре, словно она была жива. Зохра невольно разделила эту боль.

– Ваша сестра? Та, что умерла пять лет назад?

Их взгляды встретились.

– Да.

Он обхватил руками ее лицо. Только сейчас Зохра разглядела едва заметный шрам над его левой бровью. Но в следующую секунду печаль на лице принца сняло как рукой.

– Вы сказали, что у вас один выход. Какой же?

Зохра попыталась высвободиться, но он был сильнее.

– Кто дал вам право меня трогать, принц Айан?

– А о чем вы думали, когда шли в мои покои, принцесса? – Его губы исказила кривая ухмылка. – И теперь, что бы вы ни сделали, я буду считать себя ответственным за это.

– За свою жизнь отвечаю только я.

– Я взял ответственность за вас, когда дал согласие на наш союз. И теперь я не позволю вам расстраивать отца.

Из-за бушующего внутри гнева слова давались ей с трудом.

– Именно это деспотичное поведение я и имею в виду. Этой свадьбе не место в моей жизни, как и мне в Сийаде.

– Вы готовы сбежать посреди ночи, очернив позором имя отца?

– Я ничем ему не обязана. Ничем! – воскликнула Зохра. – И речь не идет о побеге. Я лишь хочу использовать право решать свою судьбу. Ни мой отец, ни вы не можете склонить меня к браку. И никто из вас не оставит меня жить в Сийаде.

Он отпустил ее лицо. Не зная, что от него ожидать, Зохра осталась стоять у стены. Ее ноги дрожали.

– Что ж, дело ваше, – подвел черту Айан. В его глазах читалось недовольство. – Правда, покинув Сийад, вы не оставите отцу выбора. Ему придется заменить вас вашей сестрой. Насколько я помню, в этом году ей исполнится восемнадцать.

Желчь ненависти кипела в горле Зохры. Да как он смеет?!

– Моей сестре шестнадцать с половиной.

Ответом ей было молчание. Тогда она продолжила:

– Вы не можете. Я не дам отцу женить ее на вас.

Зохра до боли сжала кулаки, но… уже не могла сдерживать слезы. С самого рождения ей только и твердили про обязательства и долженствования. Никто и никогда не спросил у нее ее мнения. Не спросят и сейчас. Отец и глазом не моргнет, отдавая Саиру замуж за взбалмошного принца. Кто-кто, а Зохра знала, на что он готов пойти ради Сийада.

Словно стальные прутья рвали грудь Зохры на куски. Эти надуманные обязательства сжирают людей изнутри, словно черви.

– Саира еще подросток. Девочка, верящая в счастье и любовь до конца дней.

– А вы? – прищурился принц.

– Нет ни любви, ни счастья. По крайней мере, в этом мире. И я сделаю все, чтобы жизнь Саиры не была принесена в жертву чьим-то устаревшим принципам.

– Значит, вы не такая уж эгоистка. – Айан подошел ближе. – Что же вас не устраивает в этом мире, принцесса?

– То, что в нем даже новорожденные уже кому-то должны. Кругом одни обязательства – вычурные, все как одно. Женившись на Саире, вы разобьете иллюзии чистой девушки. Вы готовы пойти на это ради придуманных обязательств?

Принц был заметно раздражен ее словами.

– Как таковая, женитьба на юной девушке мне неинтересна. Но Сийад нуждается в союзнике. Посудите сами: сердечный приступ вашего отца, плачевное положение вашего брата, недавние столкновения на границе. За эти полгода Сийад ослаб. А свадьба подарит ему друга и союзника в лице Дагара. Для вашего отца, для жителей Сийада это единственная возможность сохранить себя как народ. Если с вашим отцом что-то случится, ваш брат будет под нашим протекторатом. Вы готовы пожертвовать жизнью отца и брата ради своей прихоти?

Зохра вжалась в стену. Сил бороться оставалось все меньше. Она ничего не должна ни отцу, ни всему Сийаду. Если бы не Саира и Вазим. Если бы не они… то все эти годы она была бы одна. Ее мать умерла, когда девочке было тринадцать. Юная Зохра осталась одна среди отцовских приспешников. Удрученная смертью матери. Подавленная осознанием того, что отец не только жив, но и является сувереном Сийада, у которого есть другая жена, шестилетний сын и дочь.

– Я не знала, что это спасет Вазима, – тихо сказала Зохра.

Айан развел руками:

– Почему-то я не удивлен.

Его сарказм бил хлестче пощечины. И бил в самое сердце. Зохра никогда не интересовалась политикой Сийада, отмахивалась от попыток отца объяснить ей что-то. Если бы она интересовалась вопросами государства, сейчас была бы более подготовлена к словесной стычке.

Дрожащей рукой Зохра провела по лбу. Было очевидно, что она угодила в собственную ловушку. Ее надежды на будущее, свободное от принципов и обязательств, утекали, как вода в песок.