Текст книги "Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе"

– Не легче было бы просто достать ему надувную куклу да приклеить ей куда надо твое лицо? – спросила я, смотря вслед уходящей с покупкой женщине и надеясь, что та не все расслышала в нашем разговоре, а потому не даст зарок не переступать больше порога моей кондитерской.

Дженни, явно жалея меня, качает головой:

– В тебе абсолютно нет чувства романтического, Клэр.

В ответ я лишь негодующе фыркаю, поскольку занята: укладываю в коробку покрытые шоколадом клубничины для заказа, который должны забрать после обеда. Романтического во мне навалом.

Вот сегодня утром я оставила возле подушки спавшего Картера коробочку его любимых конфеток, «капелек» – залитых белым шоколадом комочков толченых чипсов с крендельками, спрыснутых карамелью. По моему расчету, это смягчит его, когда он будет читать прислоненную к коробочке записку, в которой я уведомляю его, что если он еще раз оставит стульчак в туалете поднятым и моя задница в шесть часов утра примет вовсе не желательную ванну, я, когда он будет спать, вымажу ему суперклеем всю головку пениса. Я даже подписала записку парочкой сердечек.

Кто говорит, что романтика умерла?

Закрываю коробку клубники, обвязываю ее розовой ленточкой с моей росписью, закрепляю наклейкой с названием и адресом кондитерской. Отложив коробку в сторону, поворачиваюсь лицом к Дженни, а та уминает целый поддон арахисового печенья в белом шоколаде, которое я в то утро стряпала на пробу.

– Дженни, оставь шоколад в покое и отойди от поддона – медленно, – говорю я ей, как можно лучше стараясь подражать голосу киношного психолога-переговорщика. – Я хотела попросить, может, поможешь мне кое в чем, но знала, как ты занята на работе, – объясняла я, обходя ее вокруг, забирая у нее из рук поддон, пока она не натворила бед себе или другим своим обжорством на почве безработицы.

– Работа! – всхлипывает тут же Дженни, и губы у нее начинают трястись. Она тянется сразу двумя руками и опять хватается за поддон с еще не заполненными шоколадками.

– Иисусе, да дай мне хотя бы до конца доделать! – сердито бросаю я и шлепаю ее по рукам.

Она вздыхает и в конце концов отпускает поддон с шоколадками и успевает усыпать крошками арахисового печенья изо рта все оставшееся лакомство, прежде чем повернуться ко мне.

Я убираю поддон подальше от нее да и от своего прожорливого взгляда тоже, пока меня саму не начинает подташнивать.

– Как я уже сказала, здесь есть куча дел, которые ты могла бы для меня сделать. Мне нужен интернет-сайт, созданный и поддерживаемый, нужно, чтоб кто-то занялся рекламой и всем, что связано с маркетингом этого заведения, в чем я не разбираюсь вовсе. На днях мне позвонили из одного журнала, хотели условиться об интервью, а я понятия не имею, что тут к чему. Понимаю, для тебя это не идеальная работа и, наверное, я не смогу даже близко платить столько же, сколько ты заколачивала раньше, но ты не согласишься поработать у меня, временно, пока не подыщешь себе что-то другое?

Визг, что вырывается у Дженни, преодолевает звуковой барьер и заставляет мелких собачек по всей стране заскулить от ужаса. Она обхватывает меня руками и принимается скакать вверх-вниз, вновь вызвав во мне тягостные ощущения при проявлениях восторженной любви, которые люди считают нужным выказать.

– Клэр, огромнейшее тебе спасибо! Обещаю, больше я не буду кукситься. Я такую работу покажу, что тебе захочется отодрать меня за милую душу!

Подняв взгляд, вижу стоящего за спиной Дженни Папаню. Вид у него такой, будто он предпочитает, чтоб его стошнило арахисовым печеньем в белом шоколаде, чем услышать ненароком наш разговор.

– Я просто… мне надо… пса моего голод одолел, – бормочет он, поворачивается и шагает прочь.

Дженни меня отпускает и смотрит, как мой отец быстро выходит из магазина.

– У твоего отца есть собака?

Я повела головой из стороны в сторону и глубоко вздохнула:

– Боже упаси.

3. Он в «Джаред»[11]11
  Одна из крупнейших в Америке ювелирных фирм, особо славящаяся бриллиантовыми кольцами для помолвок и бракосочетаний.


[Закрыть] покупал

– Слышь, Картер, когда я тебе вчера по пьяни звонил, я, случаем, не сболтнул, куда свои ключи подевал? – спросил Дрю, когда я зашел в гостиную.

Он рылся в диванных подушках, кляня все на свете и извлекая рассыпавшиеся монетки, мелкие игрушки-сюрпризики и прочие вещицы, которые находил по щелям и расщелинам. Я подхватил с придиванного столика бейсболку, натянул ее на голову и только потом повернулся посмотреть, чем он занимается. Мы с Дрю уже несколько месяцев не жили под одной крышей, и все ж как-то так получалось, что даже сейчас, когда мы с Клэр жили вместе, мне все равно случалось то и дело натыкаться на него, лежавшего в отключке на моем диване.

– Как же ты домой-то вчера попал, если у тебя ключей не было? Надеюсь, ты сечешь, что понятие «домой» я употребляю в широком смысле. Мне, положим, приятна твоя компания и приятно смотреть, как ты шатаешься пьяным вокруг моего дома в четыре утра, когда Дженни не открывает дверь, потому как принимает тебя за убийцу с топором, только все же живешь-то ты не здесь. Даже если ты так и считаешь, раз уж я всегда открываю тебе и впускаю в дом.

Из дивана, пока Дрю в поисках ключей без устали докапывается до самого Китая, выплывает мобильный телефон. Подхожу, подхватываю его и сую в задний карман. Теперь я вспомнил, почему впустил Дрю. Он не боится соваться рукой во все щели дивана до самого донышка. Я отлично знал, где посеял свой мобильник, только попросту боялся пускаться на его поиски. Под всеми этими диванными подушками притаились вещицы жуткие, просто жуткие. В этом-то я быстро убедился: как же иначе, когда живешь в одном доме с ребенком.

– Я, наверно, такси брал. Или пехом пер. Не помню: вечерок как-то смазался после того, как я у себя на члене товарные наклейки обнаружил, когда писать пошел, – на полном серьезе произнес он в ответ, вставая с колен и поворачиваясь ко мне лицом. Помятая, вся в пятнах тишотка с надписью «Спроси меня про мой громадный член» и одним оторванным рукавом свидетельствовала: ночка была бурной.

Я даже не берусь убеждать его, что, раз уж он оказался без ключей, когда уносил ноги из клуба или еще откуда, куда прошлой ночью забрел, это вовсе не значит, будто они вырыли себе норку в моем диване. Да и мысли у меня в тот момент были другим заняты. Оставляю Дрю и ухожу на кухню, направляясь к пиджаку, висящему на одном из стульев. Лезу в карман, достаю маленькую черную бархатную коробочку, открываю крышечку, чтобы полюбоваться на содержимое – в десятитысячный раз, с тех пор как купил на прошлой неделе.

Вид полуторакаратного платинового бриллиантового кольца, угнездившегося на белой атласной подушечке, заставляет мое сердце учащенно биться. И, не собираюсь врать, от него же к горлу словно тошнота подступает. Совсем чуть-чуть. Глаз не свожу с драгоценности, на выбор которой понадобилось восемь дней и шесть поездок в ювелирный. Основной бриллиант огранки «Принцесса»[12]12
  Вид смешанной огранки бриллианта, ставшей в наше время настолько популярной, что уступает только классической круглой бриллиантовой огранке.


[Закрыть] в обрамлении двенадцати классических круглых бриллиантов в три четверти карата. Само кольцо тоже снабжено цепочкой небольших круглых бриллиантов. Элегантно и красиво.

Да, понимаю, я болтаю, будто ходячая реклама ювелирного магазина, и мужики повсюду уже мурлычут сигнал «Отбой!» и вопят про себя «МУЖИК, ЗАГЛОХНИ!», только меня слегка колбасит оттого, что Клэр сможет глянуть эдак свысока на всех своих подружек и со значением бросить: «Он в «Джаред» покупал!»

Если она скажет «да». А она точняк скажет, ха-ха! И вовсе я не нервничаю. И чесотка меня не одолевает, и яйца не потеют при мысли о том, чтоб предложение сделать, а в ответ, возможно, услышать, как она смеется и уверяет, что я малость свихнулся. Кто женится, пожив вместе всего несколько месяцев? А кто после ночки-на-раз в колледже пятью годами позже узнает, что в результате ребенок получился? Кто все эти годы проводит, обратившись в пресмыкающееся, которое ползало по всем парфюмерным лавкам всякий раз, когда туда завозили какую-нибудь новую линию лосьонов с шоколадным запахом, и у кого столбом вставал, когда на работе какой-нибудь малый, только-только родивший дочку, раздавал шоколадки в сделанной по случаю обертке с надписью: «АВОТОНА!» Малый-то этот рядом стоит. Даже не спрашивайте, как я выпутывался, объясняя и то, отчего у меня штаны спереди торчком, и то, что я НЕ растлитель малолеток, что это совершенно естественно, когда у тебя встает, если товарищ по работе заводит речь о младенце.

В голове у меня эта фраза складывалась гораздо лучше, так что давайте-ка сделаем вид, будто я ее вовсе не произносил, и пойдем дальше.

Факт, что я несколько лет провел, желая снова увидеть свою единождынощную и выяснить, была ли она на самом деле, а также в надеждах в один прекрасный день опять встретить ее и убедиться, что она все еще способна рассмешить меня и вогнать в возбуждение одним прикосновением руки или запахом кожи.

Я пытался заполнить пустоту бабой, в чьем ротике яиц уместилось бы больше, чем в пасти самого гигантского бегемота, но однажды застал ее за игрой «спрячь колбаску» с нашим соседом, что навело меня на две мысли. Первая: мне никогда не следовало пытаться вымарать память о девушке своей мечты любой другой. А под «любой другой» я имею в виду потаскуху. И вторая: у нашего соседа слоновье заболевание яйца, так или иначе требующее самого серьезного медицинского обследования. Нет-нет, я ничуть не ошибся. Речь и впрямь велась о яйце, существительном в единственном числе. У того гада было всего одно яйцо, зато размером с кокосовый орех.

Серьезно. Найдите в «Гугле» картинку кокосового ореха. Я подожду. Потому как вам и впрямь надо получить полное представление, насколько я был ошарашен, увидев то, что у него болталось. Секунд двадцать понадобилось мне, чтобы избавиться от этого мудежа в башке и накинуться с руганью на них обоих.

Все это, вызывавшее ночные кошмары, убеждает меня, что, когда я нашел Клэр, я знал: все на свете сделаю, чтобы никогда больше не потерять ее.

Может, мы и сделали все через задницу, только я бы не стал ничего менять. Весь мир для меня в Клэр и Гэвине, и я хочу оформить это официально. Хочу, чтоб она знала: ничто не в силах оторвать меня от них, и я с ними до последнего. А нервы оставим в стороне. Я улыбаюсь, любуясь на свое будущее и приличный кусок сбережений, уместившихся в маленькую бархатную коробочку. Закрываю крышку со щелчком как раз в тот миг, когда порог кухни переступает Дрю, позвякивая связкой ключей, которую он нанизал на указательный палец и старается держать как можно дальше от себя.

– Значит, ты и впрямь собираешься это сделать, а? Лучше поостеречься, чем обжечься.

Гэвину тоже приспичило именно в этот момент вбежать в комнату, и я подхватил его на руки, не успев выяснить у Дрю, чего это он уже второй раз за месяц теряет ключи в моем туалете.

– А почему дядя Дрю посуду моет? – спрашивает Гэвин, обхватывая меня руками за шею.

– Я не посуду мою. Я мою свои ключи, – объясняет Дрю, стоя к нам спиной и пытаясь выловить в воде связку. Выхватывает, наконец, ключи и поворачивается к нам, обдавая нас с Гэвином брызгами.

– Ключи не моют. Это глупо, – серьезно отзывается Гэвин.

– Ась, приветик? И ты ключи станешь мыть. Особенно если на них твои какашки, поскольку они побывали у тебя в уборной, – произносит в ответ Дрю, стряхивая капли с кольца связки.

– Я на ключи не какаю! – сердито вопит Гэвин. – Это ТЫ на ключи какаешь. Я тебя головой в туалет засуну.

Тут бы мне, наверное, стоило вмешаться, но порой такое для меня – радость бренного дня. Размыкаю руки Гэвина на шее и опускаю его на пол.

– Лады, хватит. Гэвин, иди к себе и возьми бейсболку. Уже почти пора заехать за мамочкой и идти смотреть игру.

Гэвин уносится, но прежде успевает бросить сердитый взгляд на Дрю.

– Чел, у этого ребенка проблемы с сердитками. Надеюсь, ночью ты спишь вполглаза, – бормочет Дрю, глядя вслед убегающему Гэвину. Он вновь поворачивается ко мне и складывает руки на груди. – Ты, значит, последовал моему совету и решил сделать предложение на бейсболе? Мило. Хорошее дело.

– Как ни больно мне в том признаваться, но идея и впрямь была хорошей. Один малый на работе принес кучу бесплатных билетов на сегодняшнюю игру «Индейцев», потому как его дочка работает билетершей в «Прогрессив филд»[13]13
  Спортивный комплекс в Кливленде (Огайо), где проводятся матчи по бейсболу высшей лиги. Базовый стадион профессионального бейсбольного клуба «Кливлендские индейцы».


[Закрыть]. Малый говорит, что больше не разрешается просто заплатить – и любуйся себе на табло с сообщением о твоей помолвке. Он дал мне рабочий телефон своей дочери, и та рассказала мне про весь их пакет услуг для делающих предложение. Так что за три сотни я теперь имею честь быть обладателем полного пакета «Кливлендского индейца», – горделиво разъясняю я.

– Эти три сотни долларов дадут гарантию, что в этом году они хоть одну игру выиграют? – вопрошает Дрю.

Отрицательно трясу головой:

– Наверное, нет. Зато они дадут нам места в ВИП-ложе после того, как я сделаю предложение, глянцевое фото тринадцать на восемнадцать момента предложения, каким его покажут на табло, дюжину алых роз и подарочный сертификат в ресторане клуба «Терраса», он тут же в парке находится, где мы можем устроить праздничный ужин, – говорю с улыбкой и беру свои не загаженные в туалете ключи от машины вместе с бумажником.

– Если она скажет «да», ты хочешь сказать. Иначе это будет самое гнетущее фото, когда-либо висевшее у тебя на стене, а уж ужин выйдет воистину неуклюжим, – выдает Дрю, печально покачивая головой.

– Спасибо тебе большое за этот вотум доверия, – невозмутимо говорю я.

И тут опять начинаю нервничать. Но нервам я одолеть себя не дам. Я неделями голову ломал, стараясь придумать, как неподражаемо, по-особому сделать Клэр предложение, и, когда она как-то обмолвилась, что никогда не водила Гэвина на игру «Индейцев», я понял: вот она, идеальная обстановка. На глазах тысяч людей и в присутствии нашего сына. Что может быть лучше этого? И, правду говоря, какой женщине такое не понравится?

Все это пошло прахом во время шестой подачи. А до этого, если не считать, что из-за Дрюшкиных подначек у меня слегка подводило живот, в первые пять подач все шло прекрасно. Гэвин балдел от стадиона, а «Индейцы» вели в семь очков. Коленки дрыгались от разбиравшей их дрожи, и я подавлял в себе желание усобачить еще один хот-дог, чтоб найти себе какое-то занятие, потому как на стадионе я после восьми хот-догов подвожу черту. Еще я гнал от себя мысль, что так и не попросил у отца Клэр руки его дочери, а ведь и нынче люди порой все еще так делают, верно? Не разозлится Джордж на меня за то, что мы формально не обсуждали с ним детали предстоящего бракосочетания и я не испрашивал его согласия? И вот, стоило мне мысленно произнести «формально», как я тут же представил себе Джорджа в темной тройке и широкополой шляпе, сидящим напротив над наполовину опустошенной тарелкой итальянской лапши: вот он подпирает пальцами подбородок, вот извиняется, вот встает и идет в туалет, чтобы взять припрятанный там пистолет и выстрелить мне в голову.

«Оставьте в покое пистолет. Ешьте лапшу!»

Несколько человек, сидящих на ряд ниже, оглядываются и недоуменно смотрят на меня – я только плечами пожимаю. Они меня не осуждали бы, если б знали, что мой будущий тесть – чудовище, жаждущее моей смерти, поскольку я не так, как заведено, женился на его одной-единственной дочери.

Клэр слишком увлеклась спором с Гэвином о том, что три порции сладкой ваты на деле не придадут ему способностей супермена, что бы он ни видел по телевизору, а потому она даже не замечала, что меня пробирает мелкий страх. Да и в любом случае делиться этим я с нею не стал бы. Предполагалось, что будет сюрприз – обалденный, меняющий жизнь сюрприз, способный создать или поломать наше будущее. Или мои коленные чашечки, если Джордж решит, что и вправду ненавидит меня.

Я все еще не могу унять дрожи в коленях, пока Хосе Кабрера[14]14
  Очень известный игрок высшей бейсбольной лиги, вообще-то выступающий за команду «Ланкастерских трюкачей».


[Закрыть] добирается до базы, и мысленно произношу слова, с которыми собираюсь обратиться к Клэр.

Никогда не помышлял, что вновь отыщу тебя… ты – мое сердце и моя душа, смысл моей жизни… каждое мгновение, проведенное с тобой, подобно…

Смех Клэр вывел меня из остолбенения. Перевожу на нее взгляд и вижу, что она тычет пальцем куда-то в поле и тихо ржет вместе с несколькими соседями по трибуне, восклицая:

– О, бог мой, нет, вы только гляньте на это!

Смотрю за третью базу и вижу то, что вызвало ее интерес. Когда я вижу, к чему прикованы взгляды всех вокруг, то чую, как желудок стремглав падает аж до подошв, а восемь съеденных хот-догов того и гляди вновь заявятся на белый свет в совершенно непотребном виде, что будет вовсе не так забавно, как пляшущее мясо, распевающее рекламную песенку оскар-мейеровской сосиски[15]15
  «Оскар Мейер» – название мясной компании, некогда основного производителя сосисок для хот-догов.


[Закрыть].

Там, в районе первой базы, телетранслируемый на большое табло, видное всему «Прогрессив филд», стоял, преклонив одно колено, парень и протягивал в руках коробочку с кольцом истерически рыдающей женщине, от потрясения прикрывающей ладошками рот. И во все табло чуть пониже картинки замерцали красные буквы: «Кристал, выйдешь ли ты за меня замуж? С любовью, Роб!»

Клэр фыркала и трясла головой:

– Ну и дубина же этот парень! Это ж каким убогим надо быть! Делать предложение на бейсбольном матче перед десятками тысяч незнакомцев да еще и на табло это транслировать? Более избитого способа трудно придумать.

Когда же на табло-экране женщина склонила голову в знак согласия и парочка обнялась, Клэр завопила, перекрывая хлопки и одобрительные выкрики зрителей:

– ЭЙ, ТЫ, БОЛВАН, КАК ОРИГИНАЛЬНО!

Ой, Иисусе милостивый. Матерь, бенать, милостивая, распробенать твою мать.

Меня ж сейчас удостоят премии «Болван года», если на этом экране через пяток минут, как запланировано, появится мое предложение руки и сердца. Понятия не имею, есть ли вообще такая премия – «Болван года». Должна быть. Наверное, в виде громадного золотого пениса с нацеленной в него стрелой, на которой надпись: «Это ты! Елдак-гигант! Поздравляем!» Наверное, есть даже книга лауреатов премии «Болван года», которую печатают ежегодно, вроде книги лауреатов «Премии Дарвина», которая никак не связана с присуждением почетной награды, зато полностью связана с тем, что народ тычет в тебя пальцем и смеется, потому как ты умер, пытаясь приохотить к медленному танцу страуса, который скорее глаза тебе выклюет, чем выучится «ча-ча-ча».

Клэр враз мне глаза выклюет, если я сделаю ей предложение прямо сейчас!

– Картер, с тобой все в порядке? У тебя такой вид, будто тебя вот-вот вырвет. Говорила же тебе, никак нельзя запихивать в себя больше шести хот-догов. Это ж все равно что напрашиваться на болезнь свинячьего рыла или еще там какой дряни, из которой они сосиски делают, – отчитывала, озабоченно оглядывая меня, Клэр.

– А я ел свинячье рыло?! – взбодрился Гэвин. – Что такое свинячье рыло?

Клэр поворачивается к нему лицом и пытается объяснить сыну, что вообще-то хот-доги делаются из собак, и я, улучив момент, вскакиваю со своего места, бормочу что-то такое про тошноту и мчусь по лестнице к проходной, чтобы отменить свой полный пакет услуг «Кливлендского индейца» прежде, чем умру медленной, мучительной смертью, когда мне глаза выклюют.

4. Любит – не любит

– По-моему, он собирается порвать со мной.

Вздох Лиз в телефоне был громким и отчетливым. Понимаю: она на меня злится. Я сама на себя злюсь. Доходит до того, что мне невыносим звук собственного голоса, и все ж я не могу не говорить об этом.

– Все время после того, как на прошлой неделе мы сходили на игру «Индейцев», он и впрямь ведет себя странно, – пояснила я, останавливая машину на дорожке возле дома и оставляя двигатель работать вхолостую.

– Картер не собирается порывать с тобой. Может, уже заткнешься об этом? Может, у него просто на работе какой напряг или переживает, что родители его наконец-то в гости собрались. Ты испробовала на нем то, о чем я тебе на днях говорила? Ну, когда ты берешь свои пальцы и засовываешь их ему в…

– ЛЯ-ля-ля, Я НЕ СЛУШАЮ ТЕБЯ! – завопила я, заглушая ее голос и стараясь не слышать таких слов, как «простата» и «мягкий массаж».

– Прекрасно, – говорит она как бы между прочим. – Только, уверяю тебя, это даст ему совершенный расслабон.

Я выключаю зажигание и упираюсь лбом в руль.

– Ты хотя бы попыталась… э‑э, не знаю… ну, спросить его, что стряслось? – продолжает Лиз.

– Ты ведь сейчас на меня глазки закатываешь, так? – отвечаю я. – Нет, я его не спрашивала. Я сделала то, что всякая женщина делает при новой связи, когда ее дружок весь из себя дергается и нервничает. Я совершенно не обращаю на это внимания и делаю вид, будто ничего особенного не происходит, и при этом составляю перечень возможных колких отпоров и возражений, какие могу пустить в ход, когда ему в конце концов придет охота дать мне отставку. Я НЕ собираюсь становиться одной из тех, у кого язык немеет, когда он твердит: «Дело не в тебе, а во мне», а через шесть часов, сидя в одиночестве и темноте с бутылкой водки, вопит: «А‑а, ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ И ТВОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ ПИПИРКИ!» Я намерена держать в боевой готовности отпоры на все случаи жизни, чтоб не прибегать к ним слишком поздно, когда я пьяная или одна, и они никому не принесут никакой пользы.

Откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на входную дверь дома, в котором теперь живу с Картером. Белое, на три спальни, одноэтажное ранчо с черными ставнями угнездилось в гуще роскошных сосен. Я люблю этот дом. Но куда важнее, что я люблю двух мужичков в нем. У меня буквально сердце колет при мысли о жизни без Картера.

– Между прочим, у Картера пипирка совсем не маленькая, – говорю я, нарушая молчание.

– Об этом ты мне уже говорила. Несколько раз, – невозмутимо бросает Лиз.

– Извини, что загружаю тебя всем этим.

– Не извиняйся. На то я у тебя и есть. Просто поговори с ним об этом. Можешь отблагодарить меня за мудрый совет тем, что вспомнишь, что ты, как главная невестина подружка, должна держать меня как можно дальше от устройства и проведения всякого девичника в эти выходные, – напоминает мне Лиз.

Время свадьбы Лиз и Джима накатывает быстро. Стараясь как можно меньше походить на обычную невесту, Лиз наложила вето на традиционный холостой девичник, а вместо этого решила собрать на вечерку обоеполую компашку в какой-нибудь забегаловке. Может, именно это и нужно нам с Картером: вечер с друзьями без заботы или родительских обязанностей. Еще раз благодарю Лиз и быстро отключаю телефон, чтоб поскорее пойти в дом и поприветствовать моих мужичков.

– Я дома! – кричу я, закрыв за собой входную дверь и водрузив на столик рядом с нею свою сумку.

Цветной луч метнулся в прихожую и нацелился в меня.

– Мамочка дома! – радостно вопит Гэвин, а я подхватываю его на руки и несу в комнату.

– А где папочка? – спрашиваю я, а сама глажу спинку прильнувшего ко мне сына.

– Он на работу собирается.

Вхожу в спальню и усаживаю Гэвина на кровать, плюхаясь на матрац с ним рядом. Гэвин встает и принимается скакать вверх-вниз, распевая:

– «С утря проснулся, хвать за пистолет!»

Не успела я его остановить, как из ванной выходит Картер, просовывая голову в ворот тишотки, а затем натягивая ее поверх живота.

– Привет, малютка, – с улыбкой обращается он ко мне, подходит к кровати и, наклонившись, целует. Совсем не спешит отрывать губы, трется ими о мои, прежде чем отстраниться и посмотреть мне в лицо.

– Ты сегодня опять позволил нашему сыну смотреть «Клан Сопрано»?[16]16
  Весьма популярный американский телесериал о вымышленном семействе итало-американской мафии на севере Нью-Джерси. Сериал предназначен для взрослой аудитории.


[Закрыть] – спрашиваю я, вскидывая брови.

Картер, нервно хохотнув, отрекается:

– Нет, с чегой-то ты взяла?

Гэвин перестает скакать и смотрит на Картера:

– Нет, ты разрешил, папочка. Разве не помнишь? Большой Пусси плакал, а ты назвал его хилым педиком, – честно признается он.

Я пристально смотрю на Картера:

– А еще утешь меня признанием, что ты никуда не водил его сегодня в этой тишотке.

Мы оба переводим взгляд на тишотку Гэвина, на которой бесстыдно признавалось: «Меня трясут, как грушу».

– Эти слухи я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, – говорит Картер и садится на постель рядом со мной надевать ботинки. – Скажем только, что мы пообедали с дядей Дрю, и если бы я не одел Гэвина в эту новую тишотку, которую тот ему купил, то произошла бы неприятная сцена.

– Вполне уверена, что Гэвин прекрасно себя чувствовал бы, если б ты воздержался от облачения его в эту тишотку, – говорю я.

– А я не о Гэвине говорю. Ты, надеюсь, знакома с Дрю?

Гэвин скачком спрыгивает с кровати и бежит из комнаты. Я мигом жмусь потеснее к Картеру и кладу голову ему на плечо. Подняв руку, он обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Похоже, сейчас с ним все в порядке, а потому я решаю, что ни к чему все портить и выпытывать, что с ним стряслось в последние дни и любит ли он меня по-прежнему.

– Иногда мне всамделе ненавистна твоя работа по ночам, – нежно произношу я, охватывая его руками за пояс.

Он поворачивается и целует меня, заваливает нас обоих обратно на постель, и мы лежим в сплетенье рук и ног.

– Тебе незачем врать. Я знаю, что тебе по нраву покой и тишина среди недели, нравится держать пульт в своих руках, – говорит он с улыбкой, смахивая прядку волос с моих глаз.

– Твоя правда, нравится, – киваю я и поясняю: – Только это вовсе не значит, что я тебя не люблю. Это просто означает, что смотреть «Настоящих домохозяек округа Ориндж»[17]17
  Идущее восьмой сезон (с 2006 г.) телевизионное реалити-шоу, персонажами которого становятся зажиточные домохозяйки калифорнийского округа Ориндж.


[Закрыть] можно без закатывания глаз и язвительных замечаний. Если кому и взбредет в голову осуждать Гретхен со Слэйдом за их скудный жизненный выбор, так это мне.

– Кстати, напомнила. У меня для тебя кое-что есть, – говорит он, высвободив из-под меня руки, перекатывается на спину и роется в кармане джинсов.

– Не хочешь ли сказать, что подарок для меня у тебя в штанах? Потому как должна тебе признаться, что кучу раз бывала на оргиях этих порток. В последний раз едва сотрясение не получила.

Картер лезет еще глубже в карман и хмыкает:

– Не моя вина, что я оказался не готов к оральному сексу за рулем. Мне показалось, что ты себя неважно чувствуешь и просто собралась положить голову мне на колени. Когда у мужика, правящего машиной в субботний вечер, вдруг член наружу выскакивает, у него бедра ВСЕНЕПРЕМЕННО ДЕРГАЮТСЯ сами собой.

Он наконец-то вытаскивает руку из кармана, протягивает ее ко мне ладонью вверх и говорит:

– Вот тебе подарок.

Заглядываю в ладонь и вижу два похожих на колокольчики небольших оранжевых комочка пены внутри крохотного пластикового пакетика. С недоумением разглядываю их, стараясь сообразить, как правильно следует отнестись к подарку той, кто получает нечто похожее на платьица для куколок-малюток.

– Э‑э, может, не стоило?

Картер смеется моему явному замешательству.

– О, стоило! Особенно если мне хочется остаться в живых после очередной ночи в постели рядом с тобой. Это, дорогая моя, самые лучшие беруши на свете. У нас на работе их тьма-тьмущая.

Он принес мне затычки для ушей. Он ВСАМДЕЛЕ любит меня.

Беру пакетик с его ладони, рву пластик зубами, достаю сплющенные оранжевые затычки и рассматриваю их со всех сторон. Указательным и большим пальцами скатываю одну из них в трубочку и сую в ухо. То же проделываю и со второй и лежу спокойно, пока пена медленно расправляется и до моего слуха уже не долетает ни единый звук, слышу только посвист своего дыхания.

– СПАСИБО ТЕБЕ ОГРОМНОЕ, ОНИ СУПЕР! – говорю я Картеру.

Во всяком случае, полагаю, что сказала именно это. Прозвучало же это для меня каким-то эхом из мультика.

Картер улыбается, я вижу, как шевелятся его губы.

– ЧТО?

Губы опять шевелятся.

Он что, не понимает, в чем суть берушей? Из самого названия совершенно ясно. Ухо. Заглушка. В переводе с латыни: «Не слышу ни единой хреновины, слетающей с твоих уст».

Сую палец в ухо и вытаскиваю одну заглушку.

– Вот я и говорю: пользуйся на здоровье. Мне уже пора на работу идти. Гарантирует ли это, что отныне я могу спать, будучи уверен, что, когда проснусь, все мои причиндалы будут при мне?

Картер рывком встает с постели, я вытаскиваю берушу из другого уха, бросаю их обе на тумбочку у кровати и иду проводить его.

– Торжественно клянусь не отлоренабоббить[18]18
  Лорена Боббит и ее муж Джон получили «звездную» известность после того, как в 1993 году Лорена в ответ на домашнее насилие со стороны Джона отрезала ему ножом половой член. Хирурги пришили пенис Боббита на место. И Джон, и Лорена предстали перед американским судом по обвинению в насилии друг против друга, но были оправданы.


[Закрыть] твой член, – обещаю я, пока мы шагаем по коридору по пути в гостиную.

Картер на ходу бросает «пока» Гэвину, который, сидя на диване, смотрит мультики, потом, уже в прихожей, подхватывает с полу свою сумку, с какой ходит на работу. Целуя его в щеку, напоминаю:

– Не забудь, что в эти выходные предсвадебная вечеринка Лиз и Джима, которую мы ни в коем случае не должны называть холостяцким мальчишником-девичником.

– Помню. Дрю с обеда уже три сообщения прислал, требуя от меня признания, будто я шутил, когда говорил ему, что никаких стриптизерш не будет. Пробовал связаться с ним, но он телефон не берет. По-моему, молча льет слезы где-нибудь на заднем дворике.

Картер открывает дверь и, прежде чем выйти, оборачивается ко мне:

– А‑а, и ты не забудь, что в выходные из Коламбуса прибывают мои родители. Не дождусь дня, когда ты наконец-то познакомишься с ними!

Закрываю за ним дверь и приваливаюсь к ней спиной.

– Ура. Знакомство с родней мужа, – подбадриваю я себя совершенно безо всякой бодрости.