Текст книги "Добро пожаловать в бакалею «Надежда»"

12

На самом деле Сударь не доверял альянсу Птах и Упырей. Не верил он, что за пару лет мир стал безопасным. До этих пор Тимофею хорошо работалось в городском офисе, где коллеги давно перешли в разряд его друзей. Там, среди умного железа, никто не суетился, не мельтешил перед глазами. Но, как не любил Тимофей своё рабочее место, локацию вынужденно поменял, только чтобы избавиться от беспокойства за Малушу. Он больше не мог оставлять её одну в лесу с призраками, незнакомыми людьми и странными мотоциклистами. Точнее мотоциклистом. Одним.

Этот тип с первой встречи заставил Сударя волноваться. Он цеплял наличием индивидуальности, и каждому при виде его думалось: «Вот бы мне такой природный магнетизм». Тимофею рядом с такими людьми было ровно, но вот Малуша могла попасть под влияние опасной ауры. Если уже не угодила в ловушку тёмного обаяния.

Иначе, почему она при виде покупателя краснела пятнами? Почему глаз не могла от него отвести, пока парень медленно ходил меж стеллажей, набирая в корзинку всякую ерунду. Почему суетилась, стоило ему подойти к кассе? Когда после расчета он подвигал в сторону Малуши какую-нибудь малую сладость, она её брала, а стоило наглецу умчаться прочь на своей рычащей машине, без сил опускалась на стул и долго сидела в полной прострации.

Действительно, Малуша вздрагивала, услышав характерный рев двигателя. Была готова к встрече, но всякий раз замирала в восхищении. Мирон приезжал за артефактами почти каждый день, но она всё никак не могла привыкнуть к гармонии, которая складывалась из черт его лица, из правильно подобранной под крылья одежды, из точных движений ловкого тела. Малуша воспринимала Мирона не как человека, а как силу нечеловеческую, с которой следует быть настороже. Хотя Веня утверждал, что Птахи тоже люди: «Гусеница и бабочка имеют одинаковую ДНК и в точности являются одним организмом. Просто они реагируют на разные частоты».

Крылья у Мирона были устрашающие, но не уродовали его. То ли он к ним подстроил свою харизму, то ли они подчеркнули его натуру. Один раз Малуша спросила тихонько, чтобы начальник не услышал:

– Почему вы, Птахи, держите свои крылья невидимыми? Ведь они такие потрясающие!

Мирон наклонился к ней и тоже прошептал:

– Они пачкаются быстро. Мокнут под дождем.

Сам Мирон забавлялся этими двумя, что одинаково напрягались в его присутствии. Понятно, отчего трепетала курносая девчонка – она ведь обманывала начальника прямо у того на глазах. Отчего его пилил взглядом хозяин лавки, Мирон догадался не сразу. Списал сначала на ревнивое отношение. Потом понял, что парень, хоть и делал вид, что стучит по клавиатуре, на самом деле сжат пружиной, чтобы в нужный момент защитить Малушу. Лицемер. Пригласил чувствительную душу в рассадник потустороннего, в лес на окраине кладбища, а теперь смотрит волком на каждого входящего.

Малуша более всего не любила минуту, когда, обменявшись с ней артефактами, Мирон проходил мимо Тимофея. К тому времени ситуация в киоске собиралась тучей, требуя грозовой разрядки. Ей казалось, что вот-вот Птах пнет ботинком по столу начальника так, что тот перевернется вместе с ноутбуком. Или Сударь подставит подножку Мирону, и тот шлемованной головой разобьет стекло входной двери. Стоило курьеру благополучно выехать на трассу, Малуша в изнеможении присаживалась на стул и тихо радовалась, что сечи не случилось.

Ещё Малуша заметила, что в присутствии Мирона призраков как сквозняком сметало с поляны. Всех, кроме Болтуна. Того очень тревожил каждый визит Птаха. Болтун кружил вокруг него, метался, пытаясь привлечь к себе внимание. Один раз даже сел сзади на мотоцикл и уехал вместе с Мироном. С ним же вернулся на следующий день в плачевном состоянии. Положил голову на самодельный столик, сотрясаясь в рыданиях и захлебываясь нематериальными слезами. Малуша сострадала Болтуну, но всё равно не могла сообразить, что тревожит неугомонную душу.

В такие моменты Малуша жалела, что бабуля не передала ей свои знания.

Варвара работала в роддоме медсестрой. После одной из рабочих смен она пришла домой совершенно другим человеком. Перестала общаться с родными, рассорилась с Миной, переехала в двухэтажное общежитие на окраине города и стала заботиться о чужой семье.

Объявилась Варвара только спустя четырнадцать лет с больной девочкой на руках. Привезла её квёлую, почти бездыханную в деревню. Там у семьи была изба, где сестры проводили все летние каникулы. Они наблюдали (младшая с удивлением, а старшая на посёрдках), как в огромной русской печи «перепекали» их сверстницу. Как та оживала с каждым часом, проведенном в теплом чреве, как перестала восковеть, и как на её румянец и Варвара начала улыбаться.

И такая жгучая зависть поднялась в Малуше, что чуть не затопила её до краев. Призраки приходили к ней с младенчества, и им не было дела до её незрелости и наивности. Тут бы очень Малуше пригодилась Варвара, да только пестовала она чужого ребенка. Точнее не она. Много позже сестры узнали, что тело Варвары в тот злополучный день, когда открылся портал, заняла Ведунья из Одали. В роддом на смену вошла их бабка, а вышла из него опекунша самой слабой Птахи.

Та, что заняла тело Варвары, умерла сразу после обряда «перепекания», которому отдала все свои силы. Её жертва была не напрасной, ведь Пташка выжила и радовала мир почти невыносимо чарующим голосом. Моргафья обрела учителя в лице Вильгельмины, а вокруг Малуши стало значительно меньше призраков. Мина в последние годы общалась с ними не часто, но сердечно. Сестры пришли на её похороны, где в огромной толпе людей, которым когда-то помогла Вильгельмина, первый раз издалека увидели Тимофея.

Тогда Малуше не было дела до Сударя. Сейчас он занимал все её мысли.

13

Тимофей о Малуше не думал, он за ней наблюдал.

Вот она всплеснула руками, глядя на пространство возле двери и попросила кого-то: «Постой там на коврике. Пусть вода сначала стечет».

Минуту спустя нарисовала маршрут к дачному поселку заблудившейся пешей группе.

Разрешила студентам дописать рефераты, пока в обеденной зоне пустовал столик.

Словами «счищайте грязь с обуви на специальной решетке за порогом» заставила целую бригаду навести частичный марафет.

Участливо выслушала монтажника, у которого заклинило спину.

Велела в пустоту рядом с Тимофеем: «Болтун, вставай! Быстро подними обертки, пока они не улетели в лес» и погрозила кулаком мальчишкам, которые намусорили на поляне: «Пусть только попробуют ещё раз прийти сюда. Я им уши оторву».

Подарила пакетик с соком ребенку.

Снова обратилась к невидимому: «Обсохни ещё немножко. Я скоро освобожусь».

Проходя мимо, поставила перед ним, Тимофеем, блюдце с простым бутербродом, а тут же на улице скомандовала призракам: «Организуйтесь в очередь и не толкайтесь».

Тимофей вечером улучил момент и спросил у Малуши:

– Ты всегда такая неровная?

– Нервная? – переспросила Малуша, ослышавшись.

– Кочками себя ведешь, – перефразировал Сударь и пояснил, – Не пойму, какая ты на самом деле. То ты строжишься, то ласковая.

Малуша пожала плечами:

– Я не сильно хорошая и не сильно плохая, а где-то «между». Быть всегда правильной скучно, да и нервов не напасешься, – она оглянулась к двери и прошептала. – Хоть я и к каждому ищу свой подход, у меня не всегда получается. Видишь, у двери стоит девица? Я не знаю, чего от неё ожидать.

– Не вижу, конечно. А что с ней не так?

– Да всё! Волосы забились мелкой веткой, тело почернело и облеплено тиной. Что-то зачастили сюда утопленницы. С этой ещё и вода капает. Лужа скоро до прилавка дойдет.

Тимофей посмотрел на сухой кафель:

– Даже не знаю, чем тебе помочь…

– Она меня куда-то зовет, а я одна боюсь идти. Да и ты не велел.

Тимофей не ожидал от себя прыти, с которой собрался сопровождать Малушу. Следуя за Русалкой, они скоро добрались до озерца прямо посреди леса в другой стороне от кладбища. Его нацеживал холодный ключ, отчего вода была чистая, укрытая кувшинками по всей недвижной глади. Стояла глубокая, почти нагая осень, а пруд радовал глаз желтым цветами и пестрой листвой на недвижной поверхности.

Малуша озадачилась:

– Странно. Не понимаю, почему мертвая девица вся в тине? Если умерла здесь, то должна сверкать чешуей, словно золотая рыбка.

– Может, так выражается мрачный символизм её печальной кончины?

– Да кто поймет этих призраков. Знаешь, сколько я книг о них прочитала?

От Малуши Тимофей узнал, что душе для отделения от тела в момент смерти и выхода к Вратам не нужна подкачка энергией, но у некоторых людей исчерпывается отмеренный на всю жизнь «топливный» запас. Как правило, это люди, что эмоционально излишествовали, те, у кого родничок на макушке по какой-то причине закрыт, или смерть наступила внезапно и травмирующе. Такие души не могут добраться до верхних слоев самостоятельно, поэтому надолго застревают в низком Астрале. Так образуются привидения. Часть из них безобидна, но если смерть сопровождала агрессия, то в послежитии она будет присутствовать уже не на подсознательном, а на энергетическом уровне. Получается, что призраки – это душевная энергия последнего воплощения, не прошедшая выше, а значит, не трансформированная в духовный багаж и не ставшая частью Духа.

– А ты разбираешься в предмете, – восхитился Тимофей познаниями Малуши.

В этот момент тишина уединенного места взорвалась шумным всплеском столба воды. От неожиданности Малуша и Тимофей вцепились друг в друга. Сударь ещё и развернулся, прикрывая работницу от водяных брызг.

– Неужели здесь водиться крупная рыба? Не иначе, как сом.

– Если бы! Это наша русалка свечкой взвилась со дна.

– А какой у неё хвост?

– Я забыла его пририсовать.

– В смысле?!

– В самом прямом. Я когда считываю информацию, то по привычке придаю ему ту форму, которая мне знакома. Примеряю подходящий шаблон. Утонула – значит, Русалка. Сегодня было хлопотно, поэтому я упустила из виду хвост, вот его и нет.

– Так сейчас приделай.

– Зачем он тебе? – рассердилась Малуша.

В куртке Тимофея заголосил телефон. Увидев номер, Сударь отпустил рукав куртки Малуши и отошел в сторону. Говорил тихо, больше кивал головой, но лицо его смягчилось, словно слышал он приятные новости. Малуша ни о чем не собиралась его спрашивать, поэтому, когда весьма довольный начальник вернулся к ней, продолжила прерванный звонком разговор:

– Вот почему я думаю, что за спиной у Птах вовсе не крылья, а нечто, что мне легче представить именно как крылья.

Тимофей словно не услышал Малушу, потому что сказал невпопад:

– Мы завтра с твоей сестрой идем на свидание.

14

Спустя месяц на балансе у Малуши поубавилось неопознанных артефактов, а пропуск на Побочень всё не находился. Зато начальник разрешил Малуше продавать бижутерию, отбракованную призраками:

– Я купил всё оптом на блошином рынке, поэтому цены можешь установить сама.

– Здесь точно нет брильянтов твоей бабки?

– Такого добра у неё не водилось. Она ценила только душевное золото.

Малуша взялась за переоценку с энтузиазмом. Дело предстояло хлопотное – как раз на её темперамент. Если Тимофей не делал лишнего, двигался с малой амплитудой, то Малуша любила большие объемы работ и книг. Иногда Сударь просил её:

– Сядь, отдохни, помечтай.

– Не могу. На один построенный воздушный замок полагается сделать хотя бы половину земного полезного дела.

Ещё она часто смеялась без всякого повода. Причину для смеха видела только сама Малуша. Как сейчас – глядя на поляну за спиной Сударя. Тот даже обернулся несколько раз, чтобы убедиться, что там действительно ничего нет кроме блёклого неба и мелкого ситничка, зарядившего с самого утра. На самом деле было смешно смотреть, как Болтун обучает новичка проходить через стену киоска. Тот пыжился с разбега, но всякий раз размазывался киселем по мокрому стеклу.

Призраки знатно веселились за счет Тимофея. Пару часов назад он вернулся к ноутбуку после долгого телефонного разговора с Моргафьей, вгляделся в мельтешение на экране и не смог удержать досадливого возгласа:

– А это еще что за чертовщина!?

– Что опять не так? – отозвалась со своего места Малуша.

– Да тут штук двадцать закладок открыто про мистику! Опять кто-то из твоих балуется?

Малуша обиделась:

– Каких таких моих?

– Призрачных.

– Больно им надо.

И добавила:

– По правде говоря, на твоем столике очень любит спать Болтун. Садиться на пол, складывает голову на столешницу и дремлет часами.

Тимофей обтер носовым платком все поверхности, словно мог стереть следы присутствия потустороннего. Пошел в подсобку вымыть руки, но поспешно выскочил оттуда:

– Там в двери связка ключей качается из стороны в сторону.

– И что?

Тимофей был смущен:

– Сделай что-нибудь. Меня это нервирует.

– Представь, как меня напрягает.

– Разбаловала призраков совсем! Велела бы им: «Все на выход».

– Вот сам и вели. Ты начальник, тебя они послушают.

– Ты как со старшими разговариваешь?!

– А что я такого сказала?

Поругивая призраков, Сударь отдавал себе отчет, что причина его раздражения кроется вовсе не в их баловстве. Во-первых, он сам частично нарушил данное себе же слово оберегать Малушу, потому что теперь каждый вечер ходил на свидания с Моргафьей. А во-вторых, его работницу пытались переманить конкуренты.

Приехали они парой. Откушали свежих булок. Покопались в бижутерии. На Тимофея внимания не обратили, потому что он менял обгрызенную кошкой проводку. До этого Сударь таскал коробки и не успел снять рабочую запыленную куртку. Кто будет присматриваться к парню в робе, сидящему на корточках с кусачками и изолентой в руках?

Покупательница, нацепив на каждый пальчик по колечку и любуясь разноцветными камушками, спросила продуманно, но как бы невзначай:

– Не магические, часом, вещицы примеряю?

Малуша ответила, как и положено в торговле:

– Конечно, магические. Купите себе перстенек к душе – поднимется настроение. Чем не волшебство?

Визитеры переглянулись. В плащах и резиновых сапогах они выглядели как бухгалтер и его супруга на прогулке в лесу. От таких людей не ждешь, что они скажут:

– Не хотелось бы брать что-нибудь с тёмной историей. Весь город знает про коллекцию и про внука, который так глупо её распродает. Такие артефакты нужно хранить в семье, раз уж получил их по наследству.

Пара говорила меж собой, но слова предназначались Малуше:

– Если он Дока, то ему не нужна магическая мелочь, которой пользовалась бабка.

– На его месте любой захотел бы оставить себе собрание Вильгельмины, чтобы «просто лежало».

– Какой такой Дока? – заинтересовалась Малуша. Пальцы Тимофея перестали крутить изоленту, а Болтун и кошка, которые наблюдали за работой Сударя, повернули головы в сторону странных покупателей.

– Ты не знаешь? Говорят, в той семье способности передаются через поколение по женской линии, но иногда рождается настоящий маг. Думаю, раз Вильгельмина сослала кровинушку в другой город, то он и есть Дока.

Сударь уже собирался остановить сплетни в свой адрес, даже привстал, как дверь киоска распахнулась, впуская раскрасневшуюся с осеннего холодка жалобщицу. Пока та ставила зонт на просушку и тщательно вытирала ноги о входной коврик, конкуренты поспешили озвучить цель своего визита:

– Фетинья, мы к вам с выгодным предложением. В нашем Центре Здоровья открыта вакансия ассистента. Множество людей обращается к нам с заиканием после контактов с потусторонним, поэтому нужен человек, который видит источник травмирующего опыта. Мы вам поможем приобрести нужную квалификацию, всему обучим. В качестве бонуса прила…

Договорить они не успели, потому что вязальщица шарфов заметила вопиющее нарушение своих прав и затеяла привычное для себя мероприятие – скандал:

– Это где же видано, чтобы так относились к постоянным покупателям?! Я полтора месяца просила прилепить ценники на украшения, а теперь их разбирают без очереди! А ну посторонись! Пока я все не перемеряю, вперед себя никого не пущу.

Она с таким напором отодвинула вербовщиков от прилавка, что те не смели возражать и ушли, оставив Малуше номер телефона для связи.

Только тогда Тимофей распрямился, поймал кошку (сначала она не ловилась), показал ей чиненые провода (она не хотела смотреть), велел их больше не грызть (она ничего не обещала), снял рабочую куртку, собрал инструменты и обрывки изоленты, выслушал жалобщицу, и только потом посмотрел Малуше в душу и сказал коротко:

– Не уходи.

Малуша так же лаконично пообещала:

– Не уйду.

15

Поверх верхушек сосен запоздалая стая птиц изломом улетала в теплые края. Глядя на них, Малуша вспомнила о двух Птахах, собирающихся домой после того, как они всю недолгую жизнь прожили на чужбине. Расчувствовалась. Нынешняя осень сделала её восприимчивой. Особенным образом живой, заинтересованной в происходящем. Ей до всего было дело – до людей, до призраков и до существ не от мира сего – вот почему Малуша спросила у Тимофея в лоб, пока тот заваривал чай:

– Ты уверен, что ты не Дока?

Начальник хмыкнул, развеселившись:

– На все сто процентов.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, уж такую опцию, как умение волшебничать, я бы за собой давно заметил.

– А вдруг, пока ты не испытаешь себя, твои таланты так и останутся невостребованными?

– Пусть себе спят. Я никогда не хотел быть особенным. И перестань мне докучать вопросами.

– Ну, ещё один. Маленький.

Тимофей разлил по двум чашкам горячий напиток. Подумал несколько секунд и наполнил третий бокал, размешав в нем сахар. Отнес его вместе с рогаликом деду, который собирался силами для обратной дороги, сидя на стуле возле входа в киоск. Только потом Сударь разрешил Малуше:

– Спрашивай.

– Почему ты не оставишь артефакты себе на память?

– Кое-что пришлось сохранить по завещанию Мины, но, если честно, я совсем не нуждаюсь в тех трех памятках. Никогда не понимал магниты на холодильник и камушки с моря. Тем более, что бабуля очень четко отпечаталась в моем подсознании – не сотрешь при всем желании. А коллекцию распродаю, потому что мне нужны деньги.

– Зачем?

Тимофей глупый вопрос проигнорировал, но Малуша не унималась:

– На кругосветку копишь?

Сударь повернулся к Малуше и ответил странно:

– В ближайшее время я собираюсь вступить в законный брак. Это, знаешь ли, тоже затратное мероприятие.

Тимофей вроде не шутил, но Малуша ему не поверила. Кто в здравом уме женится на медиуме? Да и сестра не согласиться. Удивительно, как они, такие разные, вообще, встречаются целый месяц. Первый раз сходили на свидание в ресторан, потом начали посещать фастфуды, боулинги, скалодромы, ипподромы, стрелковые клубы, бильярдные и картинги. Судя по местам, где проходили встречи, Моргафья взяла инициативу в этих отношениях.

В свое время Малуша быстро обвыкла к долгому присутствию Тимофея в киоске, а теперь медленно отучалась от этой привычки. Она, конечно, не скучала. Смотрела по ноутбуку Сударя лекции, делала карандашные наброски с местных обитателей. Привезла от сестры в киоск книги. В основном фантастику. Комиксы. Детские книжки. Разрешила брать их всем желающим. Маленьким детям сама вслух читала сказки.

И все-таки иногда она боялась оставаться в киоске одна. Некоторые призраки, хоть и не причиняли ей вреда, сильно расстраивали её своим внешним видом. Да что там говорить, иногда ей было страшно находиться даже рядом с живым человеком. Один такой приходил недавно. Малуша прошла мимо него в подсобку, пока он стоял у стеллажей к ней спиной. И такая спина была нехорошая, злая, испускающая грубую энергию, что Малуше невыносимо захотелось плакать.

Лицом покупатель тоже не вышел. Был изможден и смотрел на мир глазами цвета мутной чайной заварки. Это был тот самый гуляка, что приходил однажды в киоск и которого она приняла за призрака. Второй раз они столкнулись на кладбище, но тогда Малуше не испугалась из-за присутствия рядом Тимофея. Сейчас ей очень хотелось, чтобы начальник мешался под ногами.

– Чего товар не предлагаешь? – грубо и вызывающе начал беседу неприятный посетитель.

– Берите с полок, все, что нравиться, и рассчитывайтесь на кассе.

– Ты мне вот эту красоту достань, чтобы я мог потрогать, – он наклонился над витриной, где под толстым стеклом мерцали сокровища Тимофея.

В Малуше ожили сразу все её инстинкты:

– Прошу прощения, но мы закрываемся.

– На это много времени не понадобиться.

– Мне не велено торговать после закрытия. Если застанет начальник, то оштрафует. Он должен минута на минуту приехать.

– Пойдете с ним вещички в могилки закапывать?

Прозвучало зловеще и неприятно.

Свет вокруг Малуши поблек, и в этом омраченьи, в полутемьи гуляка смотрел на неё исподлобья, а пальцы рук его при этом царапали прилавок, оставляя на нем грязные пятна. Малуша не сразу поняла, что темно не только внутри неё, но и снаружи. Это призраки застили видимость, облепив снаружи весь куб киоска, не оставив ни единого сантиметра пустого стекла. Они не двигались, лишь сосредоточенно глазели. Кто – беззрачковым, облупленным яйцом, кто – с кошачьей полоской, кто – залитым чернью. Десятки пар немигающих глаз просто выжидали – кто кого.

Малуша пришла в движение на звук подъезжающей машины и у входной двери попала в сильные объятия Птаха. Не Мирона, а Бороды. Так все звали гладковыбритого парня, о котором Моргафья шутила: «Это тот, с ушками и зубками». Он составил верную картину. В секунду встопорщил за спиной короткие алые крылья с золотой окаёмкой, сложив их в два боевых щита, однако не стал угрожать или ругаться. Вместо этого улыбнулся гуляке: