Текст книги "Ангел [не] обыкновенный"

7

Компьютер спросил Бажену: «Отчет за апрель?».

«Нет. За май».

Тот не поверил и переспросил: «Использовать базу данных за апрель?»

«Май», – напечатала Бажена в диалоговом окне.

По итогу машина сама выбрала: «Сформирован отчет за апрель».

«Май!» – разозлилась Бажена.

«А ведь отчет был за апрель», – осознала она уже на улице, спустя весь рабочий день. Пришлось вернуться в контору, чтобы перехватить ошибочную рассылку. Правя период в десятке приложений, Бажена одновременно писала на телефон сообщение с адресом диспансера. Информация предназначалось для Мирона. Ранее они договаривались дойти до больнички вместе, но теперь Бажена порадовалась своему опозданию, не представляя о чём можно говорить с офисным соседом даже в длину всего лишь половины квартала.

В приемной больницы вынула из пакета тапки под одобрительный кивок дежурной. Сзади её подтолкнули с посылом подвинуться. Мирон молча натянул на замшевые ботинки казенные бахилы, и только на втором этаже буркнул сердито:

– Так не делают.

Должно быть, ему пришлось караулить её снаружи, чтобы не идти на встречу одному.

– Знаю. Извини.

С приходом опоздавших компания, скучающая в ожидании доктора, обомлела, как если бы услышала команду «Морская фигура на месте замри!». Первым подал голос Смола:

– А вот и Автобус пришел, – насмешливо объявил он. – Что, на дороге сегодня пробки?

Мирон был тренирован рабочими авралами на непредвиденные ситуации. Невозмутимо пристроил на плечики короткий плащ, одернул манжеты рубашки и протянул руку первым:

– Никита… Арсений… Девчонки…

Марго не удержалась, разглядывая мембраны за его спиной:

– Мироша, ты опять выпендрился.

Встраивая свой стул в общий круг, Бажена наклонилась к бородачу и спросила его шепотом:

– А почему Автобус?

– Потому что Мирон никогда не опаздывал на тренировки.

Вспышкой озарения пришло воспоминание о том, как в детстве Смола смотрел на часы перед тем, как всех запустят в раздевалку и торжественно оповещал: «Внимание, сейчас придет Автобус». Сначала она не понимала шутку. Потом ей объяснили, что своё прозвище Мирон получил благодаря своей пунктуальности.

Смола сложил руки на животе и сделал заявление:

– Похоже, меня одного пугает, что в детстве мы плавали в одном бассейне.

– Да там весь район побывал, – возразила Марго. – Мы же не ходили в одни ясли и не учились в одном классе.

– И Лихошвы среди нас тогда не было, – поддержал её Борода.

– Мне кажется, что я видела Веню в детстве, – мягким шелестом донесло с места Леры, которую заметно тронуло появление в группе Мирона. Свидетельствовало о том нежное розовое пятно на её левой щеке. Капелька ягодного сиропа на рисовой бумаге. Мирон, хоть и зацепился за неё взглядом, но не преминул прилюдно упрекнуть Бажену:

– Могла бы меня предупредить.

Она разозлилась:

– О чём?

– Что здесь все знакомы меж собой.

– Да я тебя только сейчас вспомнила! Это ты, а не Смола постоянно топил меня за ногу.

Бажена хотела рассказать и о продырявленных нарукавниках-поплавках, но не успела, потому что в кабинет ввалилась объемистая рулька из десятка прорезиненных ковриков для йоги, скрывая тех, кто её нес.

– Просто роскошные крылья! – восхитился Веня, разглядев качественно иную форму выражения их общего психоза.

Пока все смеялись, Никита объяснил Доктору суть неудачного совпадения комплимента и фамилии Мирона. Заодно, описал конфигурацию крыльев новоприбывшего:

– У нас тут огурец в яблочки замешался.

Потом все долго спорили – птица Мирон или млекопитающее.

– Придурки, – засобирался парень домой, но Доктор придавил его плечо ладонью, удерживая в круге сидящих. Укоризненно покачал головой, теоретическую часть начал так:

– Мальчики и девочки…

Марго предложила: «Называйте нас Феечки и Упыри», на что парни с птичьими крыльями резонно возмутились, а Мирон второй раз за вечер попытался уйти. Лихошве пришлось указать на стенной плакат с девизом, которым теперь следовало руководствоваться им всем: «И в радости, и в горе, какой бы ни был стресс, держите под контролем мозги, язык и вес».

Доктор, вообще, очень старался их вылечить:

– Важно оградить вашу психику от развития реактивной депрессии, ноги которой растут или в детских переживаниях, или являются ответом на травмирующую ситуацию.

– Так у нас же не ноги выросли…

Проигнорировав групповой сарказм, Доктор обозначил проблему, с которой им предстояло работать:

– Вы, полагаю, пережили некое психическое расстройство, которое нам с вами нужно теперь корректировать.

– А может не надо? – вздохнул хором весь круг, когда Доктор включил видео с релаксом из геометрических фигур под усыпляющую музыку дождя.

Пока все гипнотизировались, доктор за ширмой обследовал сколиоз Бажены, негромко задавая ей вопросы и так же тихо комментируя выявленные по ходу нарушения.

– Спина болит?

– Да. Ещё под ключицей иногда стреляет.

– Обычное дело при сколиозе. А он у тебя высший класс. Налицо несимметричные плечи – левое выше, голова далеко не на оси таза и выступают лопатки… да… деформации налицо.

Лихошва-старший попутно проверил у Бажены мышечную силу и амплитуду движений в суставах. Он делал пометки в блокноте, но никак не мог сосредоточиться. Постоянно прислушивался к тишине за ширмой, которая его почему-то отвлекала. Доктор не единожды выглядывал за створку и всякий раз убеждался, что испытуемые сидят прямо и не разговаривают меж собой, слушая монотонный звуковой ряд.

Он ведь не знал, что Мирон и Смола поспорили, чьи крылья хлопают громче. Когда к ним присоединились все остальные, шуршанье крыльев стало просто оглушающим и… никому не неслышным, кроме них самих.

8

Теперь матери не нравилось, что Бажена ходит на лечебную физкультуру.

И хотя Бажена действительно лечила в диспансере спину, от Алевтины не утаилось существование некой скрытой подоплеки в несвойственном для дочери радении. Бажена так много недоговаривала, что недосказанность перестала быть фантомной и попала на датчики интуиции родительницы. Алевтина не могла определить природу своей тревожности в этой, казалось бы, невинной ситуации, ведь Бажена «гуляла» именно туда, куда она сама её послала.

Свои сомненья Алевтина озвучила спустя две недели регулярных вечерних отсутствий Бажены:

– Долго ещё тебе лечиться?

Бажена ответила опрометчиво:

– Всю жизнь.

– Ты чего такое говоришь?!

– Мне нужно наращивать мышечный корсет. А потом его регулярно тренировать. Гимнастику делать суставную, массаж спины…

Алевтина перебила её на полуслове:

– Я спросила, как долго ты должна ходить в тот диспансер? Упражнения ведь можно делать и дома.

Бажена испугалась за себя. Без злого умысла мать собиралась пережать катетер, по которому в вялое эмоциональное тело дочери не так давно начала капельками поступать жизненная энергия.

– Я не знаю…

– А ты узнай!

Суть досады угадать было просто – Алевтина и раньше уставала до стеклянных глаз, а теперь вовсе лишилась помощи по хозяйству. Бажена из запоздалого сочувствия, а вовсе не для того, чтобы выслужиться, перемыла грязную обувь и прошлась по полу влажной тряпкой. По ходу вспомнила, что давно не вкладывала в общую копилку деньги на продукты.

На кухне молча села на табуретку, не зная, о чём поговорить с матерью. Чтобы занять руки, сняла со стены календарь. Про него давно забыли. Бажена отрывала по одному дню, потянув за закудрявившиеся бумажные края. Рецепты складывала в одну кучку, полезные советы – в другую, а анекдоты выкидывала, не читая, – их любил только отчим, но он не появлялся уже неделю, поэтому обойдется.

Алевтина сама завела разговор. Сказала задумчиво:

– И как я тебя недоглядела? Ты ведь согнулась в одночасье. Когда пришли к школьной врачихе, та говорит: «Всё, родители, упустили момент». А я ей: «Куда школа-то смотрит? Какого лешего вы после медосмотров пишете, что у ребенка всё в порядке?». А она мне: «Так в прошлый раз спина была правильная! Сами виноваты, что ваш ребёнок спортом не занимается». А я ей: «Как не занимается?! Дочь целый год в бассейн ходила!».

Алевтина замолчала в глубоком огорчении, машинально помешивая деревянной ложкой густеющий гороховый суп.

Бажена помнила ту перебранку. Она, четырнадцатилетняя, сидела тогда в коридоре под мутными окнами остеклённого кабинета, полностью поглощенная приятным ощущением, что за неё кто-то заступается.

– Мам, я читала про сколиоз. Уже доказали, что он не появиться, если носить сумку на одном плече, сидеть криво на стуле и не заниматься спортом. Кроме того, сам он не пройдет, если просто поплавать в бассейне.

Алевтина протянула ей ложку с супом для пробы на соль:

– А чего тогда ему надо-то? Может по наследству передается? У твоей тётки доча тоже кривая, хотя носила доску на спине чуть не до самого замужества.

– Говорят, сколиоз развивается во время резких скачков роста. Есть даже совсем смешные версии, типа виновато нарушение зрения и даже неправильный прикус.

– Ну, хоть с зубами и глазами у тебя всё в порядке, – Алевтина почти улыбнулась краешками губ.

Когда Бажена протянула матери большую купюру на продукты, выудив заначку из футляра телефона, Алевтина деньги не взяла. Сказала спокойно, без сомнений:

– Тебе нужней. Обнови себе тенниски на лето.

Бажена категорично засунула деньги в карман её халата:

– Не последние.

– Ладно, – Алевтина огладила деньги через хлопок ткани. – Тогда возьму хороших конфет. Ты же помнишь, что скоро поминки?

Бажена помнила. Они с матерью обе осиротели, когда десять лет назад умерла Варвара.

9

Наутро Бажена пыталась сделать так, чтобы её красота глядела не только из души. Достала крапчато-синее платье, которое не носила по причине непрактичности. Надела его, сняла, снова надела. В очередной раз пожалела, что фигурой пошла не в поджарую Алевтину, а в неродную по крови Варвару. В себе ей нравились только глаза. Частые похвалы убедили Бажену в редкости доставшегося им медового колера.

Всякий раз она боялась идти на группу. Бажене казалось, что она снова почувствует себя лишней. Беспокоилась, что внутри неё мало света, и эту нехватку обязательно заметят. Однако стоило ей переступить порог кабинета, как свет внутри включался сам. Бажена садилась в круг, созданный стульями, и внутри этого круга ей было хорошо.

Традиционно приходилось минут пятнадцать ждать Доктора. За это время Смола и Марго успевали незлобно поругаться или объединенными усилиями достать Мирона. Смола цеплялся без всякого повода, Марго же критиковала логиста за галстуки. В этом она была не права. Известно, что в комнате, заполненной людьми в футболках, человек в костюме обычно самая важная персона. Мирон, как бы ни был одет, в их группе выделялся по другому признаку. Ему все симпатизировали. Когда смеялись над шутками Бороды или Смолы, смотрели на Мирона.

Самой Бажене каждый здесь казался удивительным.

Начала она своё наблюдение с близняшек. Долгое время вся секция плавания считала, что эта девчонка со странностями. Марго ежедневно меняла купальники. Была то задорной, то без повода краснела. Одним днём казалась тощей, а вторым – удивляла пухлыми щеками. В ней присутствовал какой-то неясный подвох. Все несостыковки восприятия объяснились, когда близняшек увидели вместе. Оказывается, сёстры не могли решить, ходить им на гимнастику или в бассейн. Родители проплатили по одному месту в каждой секции, и девчонки ходили туда по очереди, чтобы выбрать, что им нравиться. Обе в результате остановились на плавании и в один прекрасный день заявились на тренировку вместе.

Они до сих пор похоже одевались, имели равную тональность голоса, но при этом разнились по смыслу. Как если сравнивать мятную карамельку с молочной ириской – мало, что обе конфеты. Марго казалась крепче и стервозней. Она работала медсестрой. Лерка бесконечно училась на врача, карабкаясь с курса на курс медицинского вуза. Марго уже жила, а Лерка к жизни только готовилась.

Никита был квадратный, но не толстый. Приятельствовал с половиной города, но дружил только со Смолой. Бажена знала, что он единственный сын матери-одиночки. Мама заставляла сына читать книги, а пока она работала, он дрался во дворе и до аллергического насморка челночил дорожку бассейна. Чудом поступил в технический ВУЗ, так же чудом в нём отучился, но по специальности не работал ни дня. Бажена пару раз натыкалась на его страничку в Интернете, куда он выкладывал простые, приятные слуху биты собственного сочинения.

Никто не понимал, почему Борода дружит со Смолой. В детстве Арсений шкодничал по мелочи, но после армии загорелся идеей стать авторитетным человеком. Хорошо, что Никита оказался рядом и отговорил его от быстрого обогащения. Нынче Смола торговал велосипедами и очень обижался, если клиенты не узнавали его при повторной встрече – он страдал от своей усредненности.

Веня, наоборот, в избытке имел целый набор генетических аномалий. Такого – тщедушного, кривозубого, с чёлкой наискось – увидишь и больше не забудешь. Высокий рост отца парню не передался, зато у Вениамина был широкий кругозор и дружелюбный нрав. Он не обижался, когда отец прилюдно над ним подшучивал: «Лоб широк, а в голове тесно».

Старший Лихошва тоже был начитан, особенно в области психологии. Только сейчас Бажена поняла, что ни слова не услышала из сегодняшних внушений доктора. Ухватила лишь последнюю фразу:

– … это долгий процесс, поэтому старайтесь руководствоваться известным тезисом: «Если меняемся в мелочах – меняемся глобально».

Марго, как всегда, не промолчала:

– Ничего себе. Отрастить крылья, это по мелочам, да?

– Никто не умаляет масштаба произошедшей с вами трансформации. Встает вопрос, почему психологические изменения вы транслируете на физику тела?

Никита задал ответный вопрос:

– Доктор, а как вам такая жиза: вы попили водички мимо фильтра и словили чужеродный вирус. Допустим, что он вызовет мутацию, и ваши руки превратятся в щупальца. Будете ли вы считать, что они не являются частями вашего тела?

Все расхохотались:

– Нам только щупалец не хватало!

10

Вымачивая себя в ванной, Бажена надолго потерялась в лабиринтах собственных фантазий. Сюжеты, которые она выстраивала в своей голове, непременно заканчивались всеобщим одобрением. Такие вымыслы ей были нужны в те дни, когда не случалось естественного благополучного хода событий. Сегодня у многих при виде Бажены брови непроизвольно поднимались домиком. Неважно, было в том виновато нелепое платье или нет, но к концу дня Бажене даже крылья свои разонравились. Какой уж тут полет души, когда ощущаешь себя настоящей… курицей.