Текст книги "Тэсса на краю земли"

Глава 4

Энергично взбивая венчиком тесто, Мэри Лу рассеянно слушала гневный рассказ Камилы о человеке по имени Фрэнк, чей взгляд каждого выводит на чистую воду.

– И о чем же ты говорила, когда смотрела ему в глаза? – спросила она с легким интересом.

Камила вдруг некрасиво побагровела и замолчала, оглянувшись на беззастенчиво подслушивающих Милнов.

Дебора и Билли Милн вели в крохотном Нью-Ньюлине городской образ жизни. Каждый день они заходили на поздний ланч в пекарню «Кудрявая овечка», чтобы выпить большую чашку латте, съесть по большому куску пирога и фруктовый салат. Вечерами по дороге домой Мэри Лу заносила им ужин – как правило, овощи и рыбу.

Милны были невероятно богатой и заносчивой парой оборотней-вегетарианцев.

Не из тех, кто в полнолуние превращается в волков и голышом бегает по лесам, загрызая зазевавшихся гуляк. Просто раз в месяц они обрастали густой и довольно красивой шерстью.

Поначалу Милны построили себе дом в Нью-Ньюлине, планируя приезжать сюда время от времени (в те самые пушистые дни), но незаметно для себя остались здесь насовсем.

Нью-ньюлинцы частенько сплетничали о том, что в роскошном особняке Милнов полным-полно произведений искусства, однако мало кому удавалось проникнуть хотя бы в их сад.

Кевин Бенгли, который принес в «Овечку» заказанные Мэри Лу продукты, тоже уставился на Камилу с любопытством. Белокурый ангел Нью-Ньюлина, его душа и совесть, сегодня слегка просвечивал.

– Ни о чем, – смешавшись, пробормотала Камила. – Это совершенно не важно.

– Надо отнести этому Фрэнку пирог, – сказал Кевин взволнованно. – Мэри Лу, наверное, с персиками?

Она кивнула.

Пироги с персиками ей особенно хорошо удавались.

Мэри Лу приехала в Нью-Ньюлин еще ребенком и любила эти места. В отличие от собственного отца, который с ранних лет мечтал удрать отсюда, ей и в голову не приходило покидать деревушку. Здесь у нее было все, что нужно: дед, пекарня, море. Камила считала, что для полного счастья требовался еще и любовник, и вот уже полгода рекламировала своего собственного. Над тем, что ледяная стерва Камила ни в какую не может прогнать прилипалу Эллиота, потешалась вся деревня. Но таков уж он был, здешний почтальон и бездельник: выставишь его в дверь, а он в окно.

Стойкость, с которой Мэри Лу сопротивлялась этому неслыханному сводничеству, местные сплетники объясняли просто: она была тайно влюблена в Кевина. Тот обосновался в деревне всего несколько лет назад, а уже и представить себе было нельзя, как они все тут без него обходились.

– А если этот Фрэнк спросит код от нашего сейфа, мы вот так сразу его и выложим? – спросила Дебора Милн, с детским любопытством придвигаясь ближе.

– Выложите как миленькие, – заверила их Камила.

Милны захихикали.

– Как хорошо, что у нас есть сигнализация, – сказал Билли.

– Серьезно? – Мэри Лу удивленно подняла голову от теста. – Сигнализация? В Нью-Ньюлине?

– Милочка, – наставительно проговорила Дебора, – бдительность еще никому не мешала.

– Кенни, – попросила Мэри Лу, покачав своей кудрявой головой в ответ на такое оскорбительное недоверие, – возьми пирог в витрине сам, пожалуйста, у меня руки в тесте.

– Спятили! – неожиданно для всех взвизгнула Камила, и Мэри Лу, вздрогнув, уронила венчик. – Вы не потащите этому монстру пирог!

– Камила! – ужаснулся Кевин.

– Ты и про Фанни говорила, что она монстр, а потом и про Тэссу, – вступился вдруг Билли Милн за неведомого Фрэнка. – А я вам так скажу: с тех пор как Тэсса Тарлтон стала шерифом Нью-Ньюлина, я сплю куда спокойнее.

– Да какой еще шериф! – возмутилась Камила. – Всего лишь констебль.

И она преградила дорогу Кевину, чтобы не позволить ему подойти к витрине с пирогом.

Тот растерянно захлопал густыми пшеничными ресницами.

– Ну вот что, – решительно объявила Камила, – никто из вас не пойдет к этому Фрэнку с дурацкими проявлениями гостеприимства. Мы Нью-Ньюлин, мы не жалуем чужаков.

– Я живу здесь дольше всех вас, – заметила Мэри Лу, – с моей точки зрения, вы все чужаки.

– Да ты и не знаешь, как бывает жесток реальный мир, – Камила уверенно теснила Кевина к выходу из пекарни.

– Оставь его в покое, или я обрушу на тебя миску с тестом, – рассердилась Мэри Лу. – Кенни сегодня никуда не пойдет.

– Правда?

Он отнесет пирог завтра, подумала Мэри Лу, если, конечно, к тому времени Фрэнк сам отсюда не сбежит.

Но на его месте она бы ни за что не сбежала.

Стоя у окна своей спальни, Тэсса смотрела на кладбище.

Она уже приняла душ и переоделась в пижаму, но в кровать не спешила, ожидая очередную ночь бесконечных кошмаров.

Казалось, что с каждым безмятежным днем в Нью-Ньюлине прошлое все сильнее вгрызалось в нее своими когтями.

При мысли о том, что все равно без сна никак не обойтись, к ней подступала тошнота.

На кладбище меж тем этой ночью было оживленно.

Уже пришла Вероника Смит и вытащила из земли бедолагу Малкольма, которого утром она непременно забудет на могиле, и Тэссе придется самой его отправлять обратно.

Невыносимая Бренда, не навещавшая своего благоверного несколько месяцев, что-то энергично рассказывала Чарльзу, бурно жестикулируя. Должно быть, жаловалась на одиннадцать подохших куриц.

К Зои Лич приехали три ее мужа – они навещали ее каждые полгода почему-то вместе, хотя терпеть не могли друг друга. Каждый бывший люто ненавидел следующего, а последний не терпел двух предыдущих. Тем не менее они всегда приезжали на кладбище Вечного утешения скопом.

Фрэнк Райт сидел на могиле брата, однако так и не вызвал его.

И Тэсса его понимала: то, что лежало под землей, было чем угодно, но не Аланом.

Если бы у нее был близкий человек, она бы ни за что не похоронила его на этом кладбище.

Тэсса решила спуститься вниз и спросить Фрэнка – может, он не разобрался в инструкциях по свиданиям с мертвецами? Это даст ей небольшую отсрочку перед встречей с кошмарами.

Она уже натянула кроссовки, когда услышала очень непривычный звук – это звонил ее мобильник.

Тэсса потрясенно закружила по комнате, соображая, куда его засунула.

Разумеется, жители Нью-Ньюлина пользовались всеми благами цивилизации, Мэри Лу даже вела собственный кулинарный блог на Ютубе, а несносная Бренда продавала семена садовых цветов и овощей по интернету.

Но нью-ньюлинцы никогда не звонили друг другу.

Черт его знает почему, но им проще было заявиться на соседский порог лично.

Телефон был найден в кармане спортивных штанов в корзине для грязного белья. Хорошо, что Тэсса не отправила их в стирку.

– Тарлтон! – рявкнула она в трубку.

– Шериф, – раздался глубоко озадаченный голос Деборы Милн, – к нам в дом пробрался вор.

– Кто? – поразилась Тэсса, уже сбегая, как была, в пижаме, по лестнице вниз.

Оружие у нее было, но она почти никогда им не пользовалась.

Инквизиторы сами по себе оружие.

– Да не знаю я, кто! – воскликнула Дебора. – Говорит – художник. Его Билли держит.

– То есть вам сейчас ничего не угрожает? – Тэсса перестала нестись как угорелая и перешла на обычный бег.

– Нам? – Дебора засмеялась. – Тэсса, ты помнишь, кто мы?

Ах да.

Дебора встретила ее, стоя на пороге. У Милнов был просторный двухэтажный особняк в колониальном стиле, прячущийся глубоко в саду за строем фруктовых деревьев и сосен.

Из распахнутых дубовых дверей лился теплый свет.

– Полюбуйтесь, – сказала Дебора, направляясь в глубь дома. – Художник!

Тэсса шагнула вперед и обалдела.

Ей показалось, что она очутилась в филиале музея. Какого-нибудь Лувра или что там самое пафосное. Хрусталь шикарных люстр отражался в мраморных полах. Деревянные резные панели на стенах. Ковры. Картины. Бархат тяжелых портьер.

И тощий белобрысый воришка, который в могучих руках Билли Милна казался просто мальчишкой.

Но в следующую секунду Тэсса увидела и возрастные морщинки вокруг голубых, как летнее небо, глаз, солнечные ресницы, золотистые прямые волосы до плеч.

Рваные джинсы и яркая футболка с одуванчиком.

Ровесник Тэссы, не младше.

Она подошла ближе и присела на корточки перед этим одуванчиком – Билли поставил его на колени, заламывая одну руку за спину.

– Ну и кто ты такой? – спросила она ласково.

– Лонгли! – пролепетал тот испуганно. – Холли Лонгли! Да вот же моя подпись на картине.

И действительно, рядом стояла прислоненная к стене картина, которую воришка, видимо, успел стянуть со стены.

– Брешет, – уверенно сказал Билли. – Холли Лонгли великий художник. Его картины стоят безумных денег! Он бы не стал заниматься воровством.

– И вовсе не воровством, – сердито возразил Холли Лонгли и дернулся. – Да отпустите вы!

Тэсса кивнула Билли, и тот выпустил свою жертву, отошел, отряхивая руки.

– Вот громила, – восхищенным шепотом поделился с Тэссой своими впечатлениями воришка и как-то плавно перетек с колен на задницу, скрестив ноги по-турецки. На его лице испуг постепенно сменялся веселым лукавством.

– Если ты не хотел украсть картину, то что ты собирался с ней сделать?

– Исправить. Я вчера ночью проснулся, как от толчка, и понял, что эта картина неправильно нарисована. Ей не хватает света и цвета.

– Как это неправильно? – обиделась Дебора. – Вы знаете, сколько денег мы за нее заплатили? Да у нас самая полная коллекция произведений Холли Лонгли.

– Да, да, – он, уже не слушая ее, крутил головой по сторонам. Потом резво вскочил на ноги и протянул руку Тэссе. – Давай я тебе покажу.

– Что? – спросила она, странно завороженная этим обаянием трикстера, и машинально вложила свою ладонь в его, поднимаясь следом.

– Ой, – воришка подпрыгнул, как от укола булавкой. – Какая у тебя щекотливая аура!

– Щекотливая аура? – повторила Тэсса обескураженно.

Он подвел ее к одной из картин, встал за спину и положил горячие ладони на ее плечи.

– Посмотри, – велел воришка. – Сможешь увидеть?

Тэсса стряхнула его руки и едва удержалась от шага вперед.

Это был пейзаж, обычный сельский пейзаж. Слепило солнце. Изумрудными переливами сверкали холмы, казавшиеся бесконечными. Вдалеке был виден простой дом из серого камня, из его трубы убегала в небо струйка дыма.

И Тээса знала, что в этом доме пахнет молоком и теплым хлебом, что там живут люди, которым хорошо вместе и которые вечером подолгу гуляют по этим холмам. И она услышала смех, и собачий лай, и мурлыканье крохотного котенка, и детские голоса.

И все это наполняло огромным, бескрайним счастьем, таким покоем, который Тэсса искала и не находила всю жизнь.

И она остро, до слез захотела себе такую картину, потому что если она будет засыпать, глядя на нее, то ни один кошмар не посмеет ее беспокоить. Померкнет перед лицом этой радости.

– Ты видишь, – довольно провозгласил тот, кто называл себя Холли Лонгли. – Мало кто видит это так ясно, но ты видишь. А теперь посмотри на это.

И он снова бесцеремонно схватил Тэссу за руку и потащил к другой картине, прислоненной к дивану.

– Разве не очевидно? – досадливо произнес воришка. – Совершенно не то!

– Да, – ответила Тэсса без раздумий. – Это просто картина. В ней нет радости.

– Как? – заволновались Милны. Они честно переводили взгляд с одного полотна на другое и не могли уловить разницу. – Подделка?

– Нет-нет, – успокоил их Холли. – Просто, когда я писал эту картину, у меня было дурное настроение.

– Ну, знаете ли, – фыркнула Дебора. – В таком случае надо было сделать скидку!

– Но зачем, – спросил Билли, – было проникать в наш дом тайно?

– Ах это, – Холли поскучнел. Он неотрывно смотрел на бракованную картину, будто у него руки чесались немедленно взяться за кисть и все исправить. – Признаться, я вообще плохо думал. Меня охватило такое непреодолимое желание исправить свою ошибку, что я вскочил ночью с кровати, прыгнул в машину, позвонил своему менеджеру и спросил адрес покупателей «Томного утра после долгой пьянки». И я просто ехал, и ехал, и ехал…

– И приехали в Нью-Ньюлин, – сказала Тэсса. – Вы действительно очень хотели попасть сюда, раз обошлись без проводника. Идемте в участок, я проверю ваши документы и решу, что с вами делать.

– А картина? – всполошился Холли.

Милны переглянулись.

– Потом вы вернетесь и исправите свой брак, – решил Билли.

– Ну после того, как отсидите срок за незаконное вторжение, – добавила Дебора.

– В тюрьме? – в округлившихся глазах Холли появились слезы.

– Боже, – Тэсса закатила глаза, – только нервных художников нам тут не хватало!

Однако, покидая дом Милнов, она снова бросила прощальный тайный взгляд на пейзаж, ощущая мучительное желание не расставаться с ним.

В управлении уже горел свет, а взволнованная Фанни бегала туда-сюда перед зданием.

– Тэсса! – закричала она издалека и бросилась навстречу, едва не ломая ноги на высоких каблуках. На ней были оранжевые гольфы и зеленое платье с фуксиями. – Что случилось? Куда ты убежала? Снова массовые убийства?

– А? – встрепенулся Холли, который уныло брел за Тэссой, едва переставляя ноги. Ему очень не хотелось уходить от неправильной картины.

– Да у нас тут куры дохнут, – пояснила Тэсса и неожиданно для себя зевнула. Глаза у нее слипались. Давно она не хотела так сильно спать. – Фанни, открывай контору, оформляем нарушителя.

– Я художник!

– Какой хорошенький, – восхитилась Фанни.

– Ну вот что, Холли Лонгли. – Тэсса выключила компьютер. Она проверила подлинность его документов, убедилась, что он чист перед законом, и даже погуглила: перед ней действительно сидел всемирно известный художник, прямой потомок Уолтера Лонгли, основателя Ньюлинской художественной школы. – Поскольку это твое первое нарушение закона…

– Ах, что вы говорите, – кокетливо засмеялся Холли, и Фанни, полностью им околдованная, засмеялась тоже.

– Первое нарушение, на котором ты попался, – поправила Тэсса, – то мы не будем его фиксировать, правда? Ну зачем такой звезде, как ты, представать перед судом.

– Совершенно незачем, – искрясь удовольствием, согласился Холли.

– Однако, как шериф Нью-Ньюлина, я не могу спустить это дело на тормозах.

– Шериф?

– Шериф Тэсса Тарлтон.

Это имя в кои-то веки не произвело никакого впечатления.

– Как шериф деревни Нью-Ньюлин, я приговариваю тебя к трем месяцам домашнего ареста.

– Что? – изумился Холли. – Да у меня и дома-то никакого нету! Не люблю оседлый образ жизни, знаете ли.

– Я приговариваю тебя к трем месяцам домашнего ареста в моем доме, – закончила Тэсса.

Фанни выронила яблоко, которое грызла.

– Где? – вытаращила она глаза.

– Как? – поразился Холли.

Тэсса снова зевнула.

Трех месяцев же ему хватит, чтобы нарисовать излучающую счастье картину?

* * *

Не то чтобы Фрэнку раньше доводилось ночью бывать на кладбище, но ему всегда казалось, что это место для покоя и тишины.

Однако нью-ньюлинское кладбище выглядело до безобразия оживленным.

Старуха, у которой сдохли куры, энергично жаловалась своему покойному мужу на соседа.

Трое веселых мужчин, мужей одной женщины, негромко напевали шотландскую балладу.

Какая-то пьяная женщина орала на зомби.

Фрэнк смотрел на могилу Алана и думал о многом.

О том, каким брат был в детстве.

О том, что Тэссе Тарлтон было плевать на проклятый взгляд Фрэнка, из-за которого случалось столько проблем.

О том, как море билось о скалы.

О том, что он невероятно устал.

О том, зачем старуха раскладывает дохлых кур на могиле.

Глава 5

Эрлу Дауни вовсе не нужен был фонарь, чтобы уверенно спускаться по извилистой тропинке из своего дома на холме. Он проходил этим маршрутом множество раз и всегда по ночам, чтобы не столкнуться со своими соседями.

Не то чтобы он совсем не любил людей – просто предпочитал держаться от них подальше. Вся беда была в том, что они совершенно не умели держать себя в руках, и, стоило только зазеваться, как кто-нибудь обязательно касался Эрла.

Все это было чревато его аллергическими приступами разной степени тяжести – от зуда и покраснения до полноценного отека Квинке.

В последний раз, когда весь Нью-Ньюлин собрался вместе, чтобы подписать петицию против появления в деревне инквизитора, Эрла чуть не угробила сиротка Одри. Это было случайно – ее толкнул в бедро огромный пес доктора Картера, и девочка ухватилась за Эрла, чтобы удержать равновесие.

Его лицо раздуло в мгновение ока, дышать стало нечем, и мир померк.

Ирония судьбы была в том, что единственный на всю деревню доктор лечил прикосновениями.

Эрла спас Кевин Бенгли, который под адреналином даже забыл стать невидимкой. Пулей он метнулся в свой магазин, полный всякой всячины, и пулей оттуда вернулся со спасительным шприцем, наполненным антигистаминным препаратом.

Эрл даже не успел сказать ему, что и его карманы полны лекарств.

Тем, что Эрл оказался в Нью-Ньюлине, он был обязан кудрявой пекарше Мэри Лу.

Семь лет назад он, страдая от перенаселения планеты и от того, что некуда бежать, наткнулся в интернете на ее кулинарное шоу. Шустрая кудрявая девчонка ловко пекла пирог, болтая без умолку, а Эрлу в тот день было одиноко.

Он уже неделю не выходил из квартиры, заказывая еду на дом, зарастая мусором и погружаясь в суицидальные настроения.

Ему перевалило за сорок, и все, чем он был занят, – пытался выжить.

День за днем.

Год за годом.

«Послушай, – написал он в комментариях, очарованный ее светлой, яркой кухней, и солнечными лучиками на всех поверхностях, и голубым небом за окном, – а ты не думала добавить в абрикосовый пирог базилик?»

За его крохотным окном было тусклое серое небо, в комнате пахло вчерашней пиццей и отчаянием.

«Базилик!))))!!!! – написала Мэри Лу в ответ. – Да, это можно. Как это мне самой в голову не пришло, ведь у невыносимой Бренды целый огород базилика, и мы никогда не знаем, куда еще его засунуть. Ты крут, чувак».

«Огород? – написал он, ощутив острое чувство зависти. – Ты живешь в деревне?»

«На самом берегу моря».

«Я бы умер за то, чтобы увидеть море».

«Не умирай, я тебе его покажу».

Эрл сидел скрючившись в своей крохотной квартирке, на полу – кондиционера не было, вентилятор сломался, и внизу было самую чуточку прохладнее. Мэри Лу в его телефоне вела только для него прямой эфир с гранитных скал, и волны бились о камень, и низко летали чайки, и не было никого на пустынном берегу.

«Это рай», – написал Эрл.

«Да, – ответила Мэри Лу, – мне тоже так кажется. А тебе нравится место, где ты живешь?»

«Ненавижу эту дыру. Этот мир. Себя. Свою жизнь», – стремительно написал Эрл и тут же пожалел об этом. Девчонка выглядела совсем мелкой – пятнадцать или шестнадцать. А он был уже взрослым, а ныл и жаловался, и это было стыдно и унизительно. Эрл уже потянулся, чтобы стереть сообщение, но Мэри Лу успела ответить.

Она прислала геолокацию для навигатора, и больше ничего.

И тогда Эрл собрал вещи, сел в машину и поехал, преисполненный робкой надежды.

С тех пор прошли годы, но Мэри Лу навсегда осталась для него кем-то вроде ангела-хранителя.

Внизу показался движущийся свет фонаря, и Эрл поспешно шагнул назад, разглядывая две фигуры, бредущих в ночи.

Тэсса Тарлтон – в пижаме. Она всегда разгуливала по Нью-Ньюлину как по собственной спальне. Возможно, так оно и было – Тэсса прибыла из большого мира, повидала множество городов и стран, и крошечная деревушка ей наверняка казалась не больше кладовки.

По правде говоря, увидев ее впервые, Эрл был изрядно разочарован: великий инквизитор оказался мелкой пигалицей, не внушающей ни ужаса, ни страха.

Она тут же стала посмешищем, когда объявила себя шерифом и мэром, и Камила Фрост целую неделю зубоскалила по этому поводу в «Расследованиях Нью-Ньюлина», но Эрла этот финт позабавил.

И вот теперь она куда-то целенаправленно шагала среди ночи в компании совершенно незнакомого человека.

Камила будет в ярости, подумал Эрл, когда узнает, что Тэсса опять кого-то приютила.

Тэсса тогда не знала, она поймет это позже: Холли Лонгли обладал удивительным даром воспринимать любые постигшие его неприятности как веселые приключения.

Но то, что у этого парня дефицита неприятностей не бывает, она просекла сразу.

И вот теперь они шагали по спящему Нью-Ньюлину к машине, которую Холли Лонгли предусмотрительно спрятал в кустах.

Как бы он ни придуривался, строя из себя наивного художника, но все же понимал, что собирается нарушать закон.

– А электронный браслет? – первым делом спросил Холли Лонгли. – Ну, чтобы я не убежал.

– А ты от меня и так не убежишь, – заверила его Тэсса ласково.

От нее еще никто не убегал.

Ни одна тварь, живая или мертвая.

Он покосился на нее с недоверием, но развивать тему не стал.

Пожалуй, Тэсса впервые встретила человека, который не знал о ней ничего. Причудливо.

Холли Лонгли шел бодро, с любопытством крутил головой по сторонам и время от времени спотыкался об очередной камень.

– Может, тебе еще асфальт проложить, – Тэсса удержала его от падения за шкирку.

– Ого! Сильная! – восхитился он.

– Смотри под ноги, – угрюмо посоветовала она. – Доктор у нас тут всего один, и весьма своеобразный. Проще не болеть, чем попасть к нему в руки. В руки – это буквально.

– Как, и больницы нет?

– И больницы тоже. Я собираюсь пройти онлайн-курс экстремального акушерства, – Тэсса задумалась. Вроде пока оно было совсем ни к чему, однако прыткий почтальон и бездельник Эллиот Новелл выглядел весьма плодовитым типом. А если Камила забеременеет в процессе своих безуспешных попыток расстаться с любовником?.. В любом случае, успокоила себя Тэсса, производство детей – это не быстрый процесс.

– Брр, – Холли Лонгли зябко поежился, – не переношу вида крови.

– Ну разумеется, – не удивилась Тэсса и засунула руки в карманы пижамы.

От ее спутника исходило тихое и теплое сияние, и она уже несколько раз поймала себя на желании погладить его по волосам.

Холли Лонгли заметил ее маневр и хмыкнул.

– Что ты видишь во мне? – спросил он с интересом.

– Что-то вроде котенка, – не стала кривить душой Тэсса. – Что-то уютное.

– Это кому чего не хватает, – пояснил Холли и снова споткнулся. На сей раз она не стала ловить его. – Однажды я встретил очень голодного человека… и он меня чуть не сожрал.

– Шутишь? – изумилась Тэсса.

Он захихикал, потирая разбитую коленку.

– Не все так реагируют. Только те, у кого обостренная интуиция, внутреннее чутье, вот все это. Для остальных, большинства, я самый обыкновенный.

Инквизиторская интуиция считалась мощным оружием.

– Или, предположим, кто-то очень сильно злится, тогда он может захотеть поколотить меня.

– И часто колотили?

Холли неопределенно дернул плечом.

– Я шустрый, – пробормотал он неуверенно.

Ну-ну.

Машина Холли спряталась под сенью листвы кривой араукарии, обезьяньего дерева, нависшего так низко над землей, что даже малявке Тэссе пришлось нагибаться, чтобы пройти под ним.

– Ключи, – коротко велела она, с недоумением подсвечивая канареечно-желтого цвета электрический микромобиль. Он был смешным, непрактичным и наверняка ужасно модным.

– А? – Холли моргнул. – А! – и принялся рыться по карманам.

Тэсса смотрела, как он последовательно извлекает носовой платок, несколько смятых купюр, чупа-чупс, права, сдутый воздушный шарик и, наконец, ключ-брелок.

– Тебе что, десять? – поразилась она и открыла нелепый автомобиль. – А где твой мобильник?

– Мобильник? – Холли забрался на пассажирское сиденье. Коленки вздернулись вверх. – Я не пользуюсь мобильником, он ограничивает мою свободу.

От неожиданности Тэсса издала громкое «ха» и ткнула на кнопку запуска.

Машинка плавно покатилась по сухой земле. Камила права – пора включать для Одри «Титаник», пока у невыносимой Бренды весь урожай не высох.

В Нью-Ньюлине рано ложились спать, и свет во многих домах уже не горел.

– Это действительно край света! – прилипнув к окну, восторженно воскликнул Холли. – Так мило с твоей стороны, что ты предложила мне здесь погостить.

– Это домашний арест, – напомнила Тэсса.

– Никогда не находился под домашним арестом! – заулыбался Холли.

Она только глаза закатила.

Когда они остановились возле ее дома, Тэссе пришлось выдержать еще один приступ щенячьей восторженности. Вывалившись из микромашины, Холли уставился на готические шпили особняка на скале.

– Боже, – прошептал он, и глаза его вспыхнули, как два фонаря. – Боже. Это как будто замок с привидениями.

– Почему как будто? – удивилась она, доставая его чемодан из багажника. – Привидение у нас в наличии, согласно штатному расписанию.

– Чему? – ошарашенно заморгал солнечными ресницами Холли и спохватился: – Да что ты схватилась за чемодан! Я сам!

И он принялся вырывать его из рук с необыкновенной ретивостью.

– Штатному расписанию, – скучно повторила она, отступая, – как смотрителю кладбища, мне полагается привидение.

– Кладбища?! – с высвистом взвыл Холли.

Опершись бедром о капот, Тэсса задумчиво его разглядывала.

Он раздражал, безусловно.

Как слишком сильное солнце с похмелья.

От Холли Лонгли у Тэссы начинало стучать в висках.

Но в то же время от него исходил и свет, несущий неуловимое чувство умиротворения.

Тэсса слишком долго барахталась в своих кошмарах и отвратительных воспоминаниях и была бы рада любой передышке.

– Ну пойдем, – сказала она.

Вероника Смит уже выхлебала добрую половину бутылки вина и теперь неутомимо пилила стоявшего на своей могиле Малкольма.

Увидев Тэссу, Вероника попятилась и попыталась слиться с буйными зарослями лаванды.

Тэсса целеустремленно направилась к ней, чтобы как следует отчитать за многочисленные нарушения правил кладбища. Сколько можно забывать бедолагу Малкольма под разрушающими солнечными лучами, в конце-то концов.

Но от неминуемой головомойки Веронику спасла невыносимая Бренда.

– Тэсса! – громко позвала она. – Шериф Тарлтон!

На могиле вокруг ее покойного мужа Чарльза белели некие небольшие пятна. Приглядевшись, Тэсса глазам своим не поверила: это были одиннадцать дохлых куриц.

– Бренда Ловетт, – зашипела она, стремительно меняя траекторию движения. – Вы окончательно спятили? Что за бардак вы устроили на моем кладбище?

Холли следовал за ней по пятам, боясь отойти хоть на шаг.

Фрэнк Райт поднялся со скамейки возле могилы брата, заинтересовавшись происходящим. Он так и не решился вызвать Алана.

– Превратите их в зомби, – велела Бренда, не дрогнув.

– Куриц? – рявкнула Тэсса.

– Куриц, куриц, – величественно кивнула Бренда.

– Зомби? – спросил за ее спиной Холли.

Фрэнк приблизился к ним, усмехаясь.

– Не сердитесь на мою старушку, – просительно сказал покойник Чарльз. – Она у меня порой такая взбалмошная.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Холли и пожал ему руку.

Все замолчали, пораженные таким неслыханным жестом толерантности.

– Что это? – заторможенно спросила Бренда. – Где ты это взяла, Тэсса?

– Правонарушитель, – объяснила она. – Вломился в дом Милнов.

– Правда? – охнула Бренда и вцепилась Холли в локоть: – А у них действительно внутри все в золоте и мраморе?

– Ммм… – Холли растерянно хлопнул ресницами.

– А статуи у них есть? А фонтан?

– Я не видел, – увильнул Холли и сказал Чарльзу твердо: – Эй, мистер. Вы бы сошли с могилы. Все-таки невежливо там топтаться.

– Он не может, – ответила Тэсса. – Зомби не покидают своих могил.

– Ой, – Холли в страхе отпрыгнул и оттоптал ноги Фрэнку. Тот тихо выругался, но и не подумал отойти в сторону.

– Домушник в Нью-Ньюлине, – покачала головой Бренда. – Вот до чего дошло дело!

– Я художник, – слабым голосом возразил Холли, не сводя взгляда с Чарльза, будто опасаясь, что он вот-вот на него набросится и начнет жрать мозги.

Фрэнк кашлянул, и Холли шарахнулся от него тоже.

– И этот – зомби? – тревожно спросил он у Тэссы.

Та коротко взглянула на бандитскую физиономию.

– Похож, – задумчиво согласилась она.

С логикой у этой творческой личности явно было так себе: Фрэнк стоял на дорожке.

– Мои курицы, – потребовала Бренда.

– Ну какого дьявола? – Тэсса уныло посмотрела на ровный ряд мертвых тушек.

– Чтобы Чарльзу было веселее. При жизни он любил этих чертовых куриц больше, чем меня.

– Дорогая! – укорил ее покойник.

– Ладно, – решила Тэсса, – веселее так веселее.

– Между прочим, – сварливо уведомил ее Фрэнк, – это нарушение содержания кладбища. Оно предназначено исключительно для людей.

– Пожалуйся на меня шерифу, – посоветовала ему Тэсса. – Бренда, а вы случайно не притащили с собой иголку или еще что-то острое?

– Конечно, – и она с готовностью достала из авоськи большой кухонный нож.

– Что за гигантомания!

Тем не менее Тэсса взяла тесак и осторожно уколола себе палец, роняя рубиновую каплю на первую из куриц и начиная читать заклинание.

Позади нее раздалось тихое «ах».

Оглянувшись, Тэсса увидела, как Холли осел на руки ошеломленному Фрэнку.

– Он боится крови, – пояснила она, кусая губы, чтобы не расхохотаться, до того смешным было выражение лица громилы.

– Это даже не кровь, – обиделся Фрэнк, подумал и брезгливо пристроил Холли на скамейку. – Кровь – это когда хлещет во все стороны и льется как из ведра.

– Из тебя бы мог получиться отличный инквизитор, – одобрила Тэсса и вернулась к ритуалу.

– Какой у вас взгляд выразительный, – вдруг сказала Бренда. Тэсса ухмыльнулась. Не всем людям надо смотреть в глаза.

– Да ну? – лениво отозвался Фрэнк. Его интонации стали тягучими: – Интересно, правда, отчего сдохли эти куры?

– Ах это, – Бренда тонко засмеялась. – Это специальная отрава «ужас пернатых», я заказала ее по интернету.

– Правда?

– Ну, я подумала, что Тэсса обвинит сварливого Джона, – доверительно сообщила Бренда. – Оштрафует его, что ли.

Боже. Да она обоих вздорных стариков поставит в угол. Вот только превратит куриц в зомби.

– Объясни мне толком, – Фрэнк волок Холли, бесцеремонно перекинув его через плечо. Светлые волосы художника трепыхались на ветру. – Почему просто не оставить это недоразумение на кладбище?

– Потому что, по предварительной оценке, он все еще жив? Но если тебе тяжело, я могу забрать его у тебя.

– Ну да, – скептически хмыкнул ее собеседник.

– Фрэнк Райт, – задушевно произнесла Тэсса. – Я сильнее тебя.

– Ты малявка.

– Я инквизитор.

– Инквизитор на пенсии.

– Спорим, что я уделаю тебя на раз, – вкрадчиво мурлыкнула Тэсса.

Фрэнк оглянулся на нее. В темноте сверкнула его улыбка:

– Да ладно!

На полянке перед ее домом Фрэнк снова притормозил, разглядывая микромобиль.

– Вот дьявольская приблуда, – оценил он.

– Тащи его в дом, – снова хватаясь за чемодан, забытый на траве, потребовала Тэсса.

– В твой дом?

– Ага. Я посадила это чудо природы под домашний арест.

– Тэсса Тарлтон, это злоупотребление служебным положением.

– Пожалуйся на шерифа мэру.

– Обязательно.

Они вошли в дом, и Тэсса махнула рукой в сторону дивана.

– Может, его водичкой побрызгать? – задумался Фрэнк.

– Отставить человеколюбие, – Тэсса запулила чемодан в угол. – Без сознания он даже лучше. А теперь иди ко мне, Фрэнк Райт.

Он повернулся к ней, ухмыляясь.

Ухмылка у него была кривая, под стать переломанному носу.

Медленно и с явной угрозой он засучил рукава.

Тэсса ощутила скачок азарта в крови.