Текст книги "Мозаика встреч"

Татьяна Алексеева-Никулина
Мозаика встреч

© Алексеева-Никулина Т., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

Седовласый княже

Псковитянка

 
Светлый Княже! Уехал далече ты,
В сторону, где неведом мороз,
Где витают чужие наречия,
Где есть всё, кроме русских берёз.
 
 
Где волна бороздится галерами,
Где мускатный орех, куркума…
Где слегка розоватыми склерами[1]1
  Покраснение склер (белков глаз) наблюдается у женщин во время исполнения ритуальных танцев, когда танцовщица входит в транс.


[Закрыть]
Марокканочки сводят с ума.
 
 
Возвращайся! На долю не сетую,
Ни тебя, ни Судьбу не корю…
Псковитянку свою – Лебедь Белую –
Не забудь в том далёком краю!
 

Славянка

 
Где ты, мой далёкий,
Где ты, мой родимый,
Бродишь, одинокий,
Ветрами гонимый?
Тёмными ночами
Кто тебя ласкает,
Жаркими руками
Шею обвивает?
Кто с пути-дороги
Угостит, укроет?
И от пыли ноги
Кто тебе омоет?
 
 
Или с поля брани
В рубленой кольчуге…
Кто кровавы раны
Травами врачует?
Где в бреду горячем
Вторишь моё имя?
Стала вещей, зрячей
Бедами твоими.
И перед Святою,
Пред златой лампадой,
На коленях стоя,
Я молю: «Пощады!»
 

Седовласый княже

 
Что тебя тревожит, Княже седовласый?
В переносье брови сходятся опасно.
Не гневлися всуе, не руби с размаху
И не рви в бессилье с ворота рубаху.
 
 
Чем сейчас взволнован, Ясноглазый Сокол,
Наделённый силой в души зрить глубоко?
Чем, родимый, занят, что свою Голубку
Даже мимоходом не одаришь шуткой?
 
 
Груз твоей тревоги раздели со мною:
Словно после странствий я стопы омою
И пропарю в баньке, жаркой и духмяной, –
Выйдешь посвежевший, молодой, румяный.
 
 
Исподволь, тихонько сложится всё ладом –
Мудро и достойно будешь править градом.
 

Нежность

 
Нежный мой! Ты уснул не раздевшись
И не сняв пропылённых сапог –
Утомился от долгих дорог…
Чуть дрожат потемневшие вежды…
 
 
Осторожно, тебя не тревожа,
С опояски сниму грозный меч.
Русь хранить и любимых беречь –
Ох не лёгкая воинства ноша!
 
 
Пусть не снятся тебе крики сечи,
Не звенит закалённый булат…
Чтобы мир воцарился и лад,
Восковые затеплю я свечи.
 
 
Я ждала терпеливо. С любовью
Рушниками украсила дом…
Укрывая лебяжьим крылом,
Тихо Ангел парит в изголовье…
 

Подарки Лебедь-Княжны

 
Искрами падает звёздный свет
В трепетные ладони.
Хочешь, тебя им осыплю? Нет?
Не принял мой дар… Не понял…
 
 
Сорок туманов тяжестью лет
Могут упасть на плечи…
Хочешь, сыграю дивертисмент –
И на душе станет легче.
 
 
Росы падут – пригоршни полны.
Выпей прохладной влаги –
В этом подарке Лебедь-Княжны
Нет ни подвоха, ни магий.
 
 
Батюшка-Солнце злато лучей
Щедро струит на Землю…
Знаешь, ты – мой и больше – ничей!
Иного я не приемлю.
 

Одиссею – во все времена

 
По небу скользят облака-острова,
Играет волна за кормой бурунами…
И в поисках выхода бьются слова,
Мучительно-долго хранимые нами.
 
 
– Твой парусник держат пока якоря?..
– Но ростра с утра уже смотрится в море…
Я весточку дам – в клетке три сизаря…
– Плыви! Не печалься – сильней буду втрое!
 
 
– В неведомы земли лежит долгий путь…
– Плыви! И прославишься в песнях и рунах…
Стихиям небесным велю отдохнуть:
Молитвой задобрю Стрибога с Перуном…
 
 
– Запасов хватает: вода и мука,
И в трюме бочонки стоят с солониной…
– О, как горяча в час прощанья рука!..
Поможет Нептун – станет море равниной!
 
 
– Прощай, ухожу!
– Нет, ещё полчаса! –
Рукою скользнула по жёстким сединам:
– Попутного ветра тебе в паруса!
Семь футов под килем – твоей бригантине!
 

Из глубины веков

Предание о Велесе и Молонье

 
Громовержец-Бог –
Богатырь Перун –
Верховодил всем на Руси.
И под стать себе
Подыскал жену –
Диву Молонью уластил.
 
 
Да не волен Бог
С молодой женой
Миловатися круглый год:
Надо татей злых
Поразить стрелой,
Надо дождь пролить в недород.
 
 
Мужа Молонья
Терпеливо ждёт:
Целый век прошёл… два… и три…
Всё-то кажется:
Прилетит вот-вот…
Но метут листвой октябри…
 
 
«Ой, Перуне-Бог!
Ты умчался вдаль
И жену свою позабыл.
Мне глаза с тех пор
Слёзы полнят всклянь[2]2
  Всклянь – очень полно, вровень с краями.


[Закрыть]:
Три столетья жду! Свет не мил!»
 
 
Дива Молонья,
Слёз непрошеных
Не положено знать Богам.
Лучше счастье всласть
Пить пригоршнями,
Как реке войти в берега.
 
 
В чаще Влесовой
Ландыш-реченька
Серебром звенит и поёт…
И слова Любви –
Столь сердечные! –
Велес Суревич так речёт:
 
 
«Дива-девица,
Лада Молонья,
Где же лодый[3]3
  Лодый – милый, любимый.


[Закрыть] твой? Где Перун?
Стань красой-женой:
Силы полон я,
Правда, чуть суров и не юн».
 
 
Из густых дубрав
Чудный Ландыш-цвет
Велес, радостен и влюблён,
Дарит суженой,
Чтоб забыла всех –
Весь Богов Земных пантеон.
 
 
Что греха таить?
Развели костёр,
Угли жаркие вороша.
В Небесах сплетён
Ярких звёзд узор…
Разгоралася ночь-любжа[4]4
  Любжа – милование.


[Закрыть]!..
 
 
Народился сын
Через девять лун…
В честь Любви своей, сыну в дар
Град был выстроен,
По преданью рун,
Возле озера Светлояр.
 
 
Вырос Китеж-град
На семи ветрах –
Краше не было да и нет!
В центре храм стоял
О семи шатрах…
. . . . . . . .
 
 
Где теперь он? Кто даст ответ?..
 

Сила Любви[5]5
  Описываются события 70–73 гг. н. э., когда Израиль был захвачен и порабощён Римом.


[Закрыть]
(Баллада)

 
Скала над морем… Грозных стен ограда
Венчала горное плато…
Меж скал вилась тропа тайком…
Ту крепость называл народ Масада[6]6
  Масада (в переводе с греческого «крепость», на иврите – «мецада») – крепость в Израиле 60–70 гг. н. э.


[Закрыть].
 
 
Три года там держали оборону,
Пред Римом не сломив колен,
Укрытые за толщей стен,
И отражали натиск легиона
Евреи-воины. За ними – жёны…
 
 
Их вождь – Элазар бен Яир.
И пусть перевернётся Мир,
Но Риму не видать их полонённых!
 
 
Взять крепость – дело принципа и мести:
Давно Израиль ввергнут в прах!..
Рабы-евреи на плечах
Носили землю к «Цитадели Чести».
 
 
Да! Флавий Сильва[7]7
  Флавий Сильва – предводитель легионеров.


[Закрыть] должен взять Масаду!
Готова насыпь. Всё! Капкан!
Упорно стену бьёт таран…
 
 
Элазар, представляя муки ада,
Что выпадут на долю их любимых,
Обычно на решенья скор,
С трудом выносит приговор:
«Пускай мужья убьют детей и милых!»
 
 
И на мгновенье тихо-тихо стало…
В немом объятье – дочь, жена…
Откуда в косах седина?!
Как выдох:
 
 
– У войны – стальное жало!
Любовь – и боль какой измерить мерой?..
Песчаник под ногами рдел…
Росло число недвижных тел…
«Вы встретитесь ещё!» – шептала вера.
 
 
Десятерым достался жребий жуткий:
Убиты – друг… отец… и брат…
Всё… Двое в тишине стоят,
У Жизни задержавшись на минутку…
. . . . . . . . .
 
 
Пуста Масада. Только Флавий Сильва
Безрадостен и удручён:
За что сражался легион?!..
Перед Любовью ненависть бессильна!
 

У любви свой секрет, свой закон

Одалиска

 
Султан Великий! Лучезарный Свет!
Я сотою по счёту одалиской,
Свершив невольницею путь неблизкий,
Сераль украсила в пятнадцать лет!
 
 
В шелка и бархат, в золотой глазет[8]8
  Глазет – вид парчи.


[Закрыть]
Девичий стан затянут живописно…
Ах, роскошь эта взгляду василиска[9]9
  Василиск – сказочное чудовище, убивающее взглядом или дыханием.


[Закрыть]
Подобна! Бездыханно на паркет
 
 
Паду, златые косы разметав.
Но в тяжком забытьи шепнут уста:
«Мой господин! Приходит час разлуки…
 
 
Небесные откроются врата…
Богатства? Нет… Сомкни покрепче руки,
Чтоб задохнуться! Обними… по-русски…»
 

Месть

 
Ногой ревнивой и капризной одалиски,
Затянутой в узорчатый сафьян,
Был вдребезги разбит мой талисман…
Зачем привёл в гарем презренную метиску?!
 
 
Зыбучие пески пустыни Аравийской
Не столь страшны, как мести ураган!
Визирь твой одолжил мне ятаган:
Неотомщённой быть нельзя!.. Пусть даже с риском
 
 
Тобой быть изгнанной, отверженной, забытой…
Ах, что там талисман? Хрусталь да нити,
Финифтью тонкою скрепившие его…
 
 
Кнутом безжалостно терзаешь плоть живую…
Люблю – и плачу, ненавижу – и ревную,
Души моей слепое Божество!
 

У любви – свой секрет, свой закон!

 
В том краю, где цветут олеандры,
Где вобрали сады запах волн,
Повстречала Любовь Ихтиандра…
С моря дул благодатный муссон
В том краю, где цветут олеандры.
 
 
В том краю, где цветут олеандры, –
Восхищенье в глазах Ихтиандра:
Гуттиэре прекрасней мадонн!
Сердце бьёт барабаном за кадром…
Разве есть над Любовью закон?!
Восхищенье в глазах Ихтиандра.
 
 
Восхищенье в глазах Ихтиандра.
И, сметая канонов закон,
Понял он, что совсем безнадёжно,
Понял, что безнадёжно влюблён
Ихтиандр, всё поставив на кон!
 
 
Ихтиандр, всё поставив на кон,
Ей признался…
– Как? С первого взгляда?!..
Был наивен вопрос Ихтиандра.
У Любви – свой секрет, свой закон…
Ихтиандр всё поставил на кон!
 

 
У Любви – свой секрет, свой закон!
Что ты скажешь теперь, сеньорита?
Слышишь? Сердце звучит в унисон.
– Тише, тише! Услышит Зурита.
(У Любви – свой секрет, свой закон.)
 
 
Слышишь, сердце звучит в унисон?
И в окно, что лианой увито,
Осторожно скользнул Купидон –
В сердце дверь ныне настежь открыта!
Слышишь? Бьётся оно в унисон.
 
 
Осторожно скользнул Купидон:
Гуттиэре, темница забыта!
Будет дверь на засовы закрыта?
Но бессильны и злато, и свита,
Не удержит постылый Зурита –
Ихтиандр всё поставил на кон!
У Любви – свой секрет, свой закон.
 

Приворот

 
Я приду к тебе – дерзко-красивая,
Чтоб сразить красотой наповал,
Чтоб, расставшись, ты вновь тосковал,
Чтобы жизнь без меня опостылела!
 
 
Полуночными снами измучаю,
Чтоб к рассвету совсем изнемог.
Иссушу! Чтоб (как влаги глоток)
Приберёг, как для смертного случая!
 
 
Озарю, чтоб Звездой путеводною
Вдалеке и сиять, и манить…
И любовного зелья испить
Поднесу… И с тобою распробую!
 

Нетания

 
Улетев отдыхать в Нетанию –
В городок не велик и не мал –
Ты посетовал: «Нету Тани там!»
Так зачем без меня уезжал?!
 
 
Опостылевший мир – Не-Тания…
Замолчал безголосо эфир…
Прилечу. Твоей стану Танею,
Покоряясь Любви, Влади-Мир!
 

Зеркало

 
Преображаясь в амальгамной глубине,
Оно висит – бесстрастно, равнодушно,
Любому виду моему послушно,
Но не впускает ничего вовнутрь извне.
 
 
Стою ли перед ним с бокалом каберне,
Рыдаю ль, молча обхватив подушку, –
Всё возвращает «мерзкая лягушка»
И не дивится настроений новизне.
 
 
Но ты же – не бездушное стекло,
Что стынет без эмоций, словно Будда!
Я вновь целую зеркало – назло!
 
 
А вдруг случится маленькое чудо:
Тобою – дрогнув, – отраженье оживёт
И нашим новым дням откроет счёт?..
 

Он и она

 
– Я желаю тебя целовать –
Нежно, как дуновение ветра!
Взгляд, словно шпагу по рукоять,
В сердце вонзила вместо ответа.
 
 
– Я обнять тебя очень хочу –
Нежно, бережно, словно ребёнка!..
– Разве это тебе по плечу? –
Усмехнулась язвительно-тонко.
 
 
– Посмотреть нежным взглядом дозволь –
Не убудет тебя от поглядья! –
Пред пастушкой смиренный король.
Снисходительно молвила:
– Ладно…
 

Разбитая чашка

Возьми с собой!

 
Возьми с собой, как саквояж.
Я, говорунья, – онемею.
Носильщик спросит: «Это ваш?»
А ты: «Понятья не имею!»
 
 
Возьми – и в поезде забудь.
Сдадут меня в бюро находок,
Потом пошлют в обратный путь
Автобусом иль пароходом.
 
 
Возьми – в припас. И как НЗ
Храни и береги до срока.
Характер мой сродни безе:
Нет, не услышишь ты упрёков!
 
 
Возьми. Ну, выбросишь потом,
Как надоевшую обузу…
Вернёшься в холостяцкий дом
И скажешь: «Почему так грустно?»
 
 
…Когда один и серы дни –
Возьми меня с собой. Возьми!
 

Рябина

 
Был месяц май. Рябины кисти белые
Медовый расточали аромат.
Сказали про меня, что слишком смелая.
Смеялась: говорят – отговорят.
А у рябины платье подвенечное.
И у меня кружилась голова:
Твоя любовь такой казалась вечною –
Ты говорил красивые слова.
 
 
Промчалось лето. Та рябина вызрела,
Как капли крови ягоды висят:
Твоя любовь холодной льдинкой выстыла,
И не меня уже твой ищет взгляд.
А у рябины платье пожелтелое
И пуговок рубиновый огонь…
Хороший мой, ну что же мы наделали?
Уже не о любви поёт гармонь…
 
 
Пришла зима. Снегами запорошила,
Но всё в окошко вглядываюсь я:
Рябинушка, подруженька хорошая,
Так сиротливо жмётся у плетня.
А у рябины платьице потеряно,
Лишь пуговки одни огнём горят.
А горе не простою меркой меряно…
И люди слишком много говорят…
 

Обугленное сердце

 
Обугленного сердца чуть касаясь,
В ладонях убаюкать не спеши:
Измажешь сажей чистоту души,
Обугленного сердца чуть касаясь.
 
 
А если искра вспыхнет золотая? –
Мы пламя не сумеем потушить!
Обугленного сердца чуть касаясь,
В ладонях убаюкать не спеши!
 
 
Окажется любовь сильней запретов? –
Раздуй сокрытый в глубине огонь!
Да, будет больно, обожжёшь ладонь:
Окажется любовь сильней запретов.
 
 
Пускай молва своё наложит вето,
Пусть разум крикнет сотню раз:
                                     «Не тронь!» –
Окажется любовь сильней запретов.
Раздуй сокрытый в глубине огонь!
 

Разбитая чашка

 
Плачет мама над разбитой чашкой –
Жалобно, по-детски сморщив нос.
 
 
– Мама, да ты что? – задам вопрос.
– Эту чашку подарил мне Саша…
Саша… Мой отец…
 
 
– Ведь вы в разводе!
Ты всегда сердилась на него.
И развод ваш – лучше бы вдовство!..
– Да, Танюш, но ненависть проходит…
 
 
Вот она, житейская абсурдность:
Поздно осознав – разрушен кров,
Горевать над горсткой черепков,
Лишь с годами обретая мудрость!
 

…И только сердце…

 
…А где-то – звёздный хоровод…
И сладко женщина застонет…
А где-то – скорбное застолье,
И кто-то к Вечности плывёт…
 
 
А на земле – всё тот же дождь…
Давно воскрес Иисус распятый…
Мелькают дни… столетья… даты…
И только сердце верит… ждёт…
 

Не со мной

 
Я не знала твоих поцелуев –
Горьких, сладких, солёных от слёз.
Не шептала признаний, воркуя,
Не ерошила русых волос;
 
 
Не ходила с тобою на танцы,
Не сидела в последнем ряду
Девятичасового сеанса,
Не гуляла в промокшем саду…
 
 
В платье белое не наряжалась,
И в причёске не «цвёл» флёрдоранж;
Не с тобой выходила из зала,
Где звучал мендельсоновский марш.
 
 
Дом – не мой! – перед именем новым
Распахнулся, от счастья звеня…
Королём недоступным, трефовым
Выпадал ты всегда для меня.
 

Не торопи!

 
Не торопи! Час близости придёт –
И я сгорю от твоего дыханья,
И ты услышишь нежные признанья,
И грусть растает, как апрельский лёд.
Ещё приду в объятия твои,
Ещё узнаю жаркие ладони,
Но только удержись ты от погони,
Но только ты меня не торопи.
 

Когда ты вспомнишь…

 
Когда ты вспомнишь обо мне,
Быть может, будет слишком поздно:
С другим пересчитаю звёзды,
Влюблюсь в другого при луне,
Покуда вспомнишь обо мне.
 
 
Насочиняю в тишине
Стихов толстенную тетрадку,
Проплачусь где-нибудь украдкой,
Сгорю в неистовом огне,
Пока ты вспомнишь обо мне.
 
 
Потом приду к тебе во сне,
Щеки коснувшись ненароком…
Что? Без меня так одиноко,
Что даже вспомнил обо мне?
А ты проплачься… в тишине…
 

Последний визит

 
Это – ты?!.. Нежданно… Что ж, входи…
«Шляпу»?.. Вот сюда, за эту дверцу…
Ты пока на кухне посиди…
Извини… Должна переодеться…
 
 
Вот и всё! Да нет, не «на парад»…
Я сейчас чайку… А может, кофе?..
Что? «Мои дела»? Ты будешь рад…
Да с чего ты взял?! Дела не плохи.
 
 
Муж вот стал чуть-чуть ко мне добрей,
Поседел, но стал ещё красивей…
«Чай остыл»? Горячего подлей!..
Я? Да что ты! В мире нет счастливей!..
 
 
Вот ещё годочек-полтора –
Стану бабкой, народятся внуки…
О, нет-нет! Полола я вчера,
Нет, такие не целуют руки!..
 
 
Да? А почему же ты один?
Бросила жена тебя под старость?..
Знаешь… попрошу… ты уходи…
Что-то мне… немножечко… усталось…
 

Отошло… отболело… отжило…

 
– Неужели ты всё позабыла?!
– Как сказать? Что-то – да, что-то – нет…
– Счастье прошлое, видно, постыло?
– Столько лет утекло… столько лет…
– А когда-то мы – в ясные дали…
– О, нет-нет! Не бередь, не тревожь.
– Помнишь – вспомни! – уехать мечтали…
– Вспомнить? Помню, конечно… Так что ж?..
Отошло… отболело… отжило…
Ныне пишется новый сюжет.
Я с тобою – сгорала в горниле,
А сегодня – крылатый корвет!
Предо мною – бескрайнее море,
Лёгкий бриз и лазурная даль…
– Там спокойно? Там счастье земное?
– Гавань «Нежность» и солнца янтарь.
 

Мозаика встреч

Маленький паж

 
В дом нежданно вошло златовласое детство –
Встрепенулось теплом постаревшее сердце.
Голова серебрится ручейками седыми…
Мне из прошлого эхо донесло твоё имя.
 
 
Промелькнули года – на две жизни хватило б!
Сорок пятый виток совершает светило…
Затуманила память прошлой жизни сюжеты:
Стёрся образ мальчишки с чёрно-белых портретов…
 
 
Длинным шлейфом – друзья и иные орбиты,
Лишь застенчивый паж не входил в мою свиту…
И не сразу признала я в отвергнутом паже:
Это ты, возмужавший Красно Солнышко Княже!
. . . . . . . . . .
 
 
Но года не щадят, словно полчища вражьи:
В одну речку нельзя окунуться нам дважды!
 

Двое

 
Взявшись за руки, двое идут –
Непосредственных милых ребёнка;
Слышен смех – заразительный, звонкий…
Боже, дай им счастливых минут!..
 
 
Сердце – вскачь, как игра в чехарду:
Хрупкость чувств друг от друга скрывая,
В полуметре от локтя – от рая! –
Два смущённых подростка идут…
 
 
Разбросала судьба – на беду,
Плачу юных сердец не внимая…
Жизнь прожита – как будто чужая…
Эй, Создатель, пути их сведут?..
 
 
У Судьбы, видно, норов не крут:
Слёзы радости не вытирая,
Беззаботно смеясь, напевая,
Сединою на солнце блистая,
Двое за руки взявшись идут!
 

Так давно…

 
Жизнь – карусель. Проносятся по кругу
Прощания – приветствия – вокзал…
Мы так давно не видели друг друга!
А тут – цунами чувств, эмоций шквал.
 
 
Под скальпелем бездарного «хирурга»
Духовности как ни рвалась бы связь, –
Мы так давно привязаны друг к другу!
Куда надёжней, чем простая страсть.
 
 
…Весенний гром разучивает фугу…
Строфа стихов летит наискосок…
Мы так давно понятны друг для друга:
В сердцах читать привыкли между строк!
 
 
Да, выстроен сценарий Драматургом –
Таким, кому противиться смешно!
Мы так давно принадлежим друг другу:
Рождением, видать, предрешено!
 

Мимолётность

 
…А что и было? Ничего!..
Моё озябшее плечо…
Твоя широкая ладонь
его укрыла… Горячо…
И не было сиянья глаз…
И вовсе не пробил наш час…
А было – рыбкою рука
твоей коснулась – так, слегка…
Твоя сомкнулась вмиг в кольцо,
и жарко вспыхнуло лицо…
Но пташкой робкой – прочь! – из рук –
порвав такой непрочный круг…
А в голове – водоворот –
кружит, и дразнит, и зовёт…
…А что и было? Ни-че-го!..
 

Мозаика встреч

 
Мозаика встреч… Где-то Кай бессердечный
Из льдинок слагает холодное «вечность».
Мозаика встреч острой гранью пронзает –
Изранила ноженьки Герда босая.
Мозаика встреч… В ожидании Грея
Ассоль подрастает и всё хорошеет.
Мозаика встреч – вот сюжета основа:
Танцует с Андреем Наташа Ростова.
Мозаика встреч… Своего Одиссея
Ждёт каждая женщина, тихо седея.
Мозаика встреч… Арабеск расставаний…
Мозаика встреч – и витийство прощаний.
…Слагала – старалась! – узор мозаичный…
Не вышло: потеряно сорок частичек!..
 

Отчаянно-случайное

 
Я без тебя
отчаянно печальна,
отчаянно задумчива…
Случайно
или нет
мы встретились
в кофейне-чайной,
где запах сигарет
и ароматы чая
витали в воздухе,
замешивая тайну
знакомства беглого?
Так было изначально…
Прозрачными ночами,
распутывая ниточки мечтаний,
придумывая образ величальный, –
влюбилась!
Отчаянно!
Печально…
 

Встреча врачует

 
Совсем не осталось надежды на встречу.
Нет, время – не лекарь, оно не залечит!
Не верю, что чувства окрепнут в разлуке…
Закушены губы… Заломлены руки…
Иссушено сердце. Истаяла вера.
Руины души… И растрёпанность нервов…
Что стоит приехать? Полсуток дороги!..
Просить? Умолять, обивая пороги?!
Порочна гордыня. Крепка. Не изжита…
Ах, сколько наделано было ошибок!
Условность отбросить? Приехать? – Приеду,
Над гордостью женской свершая победу.
Сплетение рук закрепим поцелуем:
Раз время не лечит, так встреча – врачует!
 

Просто позови

 
Ты просто позови –
Мне ничего не надо:
Ни почестей, ни денег, ни наград.
Тихонечко скажи:
«Приди!» – И буду рядом,
И в осень – расцветёт вишнёвый сад.
 
 
Приду в твой тихий дом,
Наглажу все рубашки
И чай зелёный с молоком налью.
Расставлю в комнатах
Букеты из ромашек
И васильков – я с детства их люблю.
 
 
Ты позови меня –
Я обойду препоны
И каменную осыпь на пути…
Когда ты позовёшь –
Разрушатся законы,
Останется один, где я и ты!
 
 
Большую руку дай –
Пройти мосты сомнений:
Закрыв глаза, пойду на край земли.
В объятья заключи,
Чтоб сладостность мгновений
Сквозь годы, что даны, мы пронести смогли.
 

Мой Ангел-Хранитель

 
У Ангела-Хранителя – твоё лицо,
Твои глаза, и голос, и улыбка…
Играет скерцо на хрустальной скрипке,
Облюбовав уютно правое плечо.
 
 
У Ангела-Хранителя – твоя рука,
Ведущая вперёд, к свершеньям новым.
Иду. И далее идти готова,
Хоть знаю наперёд: дорога нелегка!
 
 
У Ангела-Хранителя – твоё плечо –
Могуче-сильное крыло лебяжье,
Чью силу испытала не однажды,
Надёжно заслонённая его щитом…
 
 
У Ангела-Хранителя – твои черты.
Выходит, Ангел – это ты!
 

Ночь в Лиссабоне

 
Душный вечер сменяется ночью сапфировой…
Сонной влагою дышит в окошко Атлантика…
Метеоры следы оставляют пунктирами,
Вышивая Небес подсинённую мантию.
 
 
Там плющом перевиты решётки балконные,
Там в садах аромат маттиолово-мирровый…
Рестораны манят саксофонными стонами…
Представляю… Так явно!..
В платок кашемировый
 
 
Я продрогшие узкие плечи закутаю…
Отпущу стихотворные строчки фотонами:
Пусть летят – воплощаясь – к тебе – незабудками,
И когда-нибудь встретим рассвет в Лиссабоне мы.
 

Дом для тебя

 
– Любишь дом деревянный?
– Люблю.
– Абажур – чтоб из шёлка?
– Угу!
– Чтобы стол круглый был?
– Как ты мил!
– Согревал вечерами…
– Камин?!
– Хочешь – сад за окном?
– И сирень?
– И навес над крыльцом…
– Чтобы – тень?
– И качели в саду…
– Для детей?
– Дверь открытой держать…
– Для гостей!
– Мыть полы и подушки взбивать?
– Для те-бя!!!
 

Счастье

 
Бывало с вами, чтобы вдруг в толпе
Вы повстречали нужного мужчину?
Пускай не мачо, пусть сутулит спину,
Но стало ясно: это – по Судьбе!
И вы за ним пошли бы! Да – в толпе!
 
 
Скажите мне, бывало ли у вас,
Когда от счастья тяжелеют веки
И, сквозь ресницы отыскав лазейку,
Невольно слёзы катятся из глаз?
Скажите мне: бывало так у вас?
 
 
У вас бывало ли, скажите мне,
Чтоб в жажде поцелуя сохли губы,
Чтоб коркой запеклись, как от простуды –
Как в лихорадочном обмётаны огне?
Бывало так? Ответьте же вы мне!
 
 
Скажите, а бывало: в поздний час
Пешком – с работы – нервный и усталый –
Он приходил, но силы вам хватало
Улыбку вызвать парой нежных фраз?
И ужин разогреть – в который раз!
 
 
Какое это счастье – без прикрас! –
Смотреть в лицо родного человека
И чувствовать, как тяжелеют веки,
Не в силах слёзы сдерживать из глаз,
В десятый, сотый слышать раз
Ту пару глупых, нежных фраз,
Пить чай на кухне в поздний час
И твёрдо знать: он – твой. Навеки!