Текст книги "Любовь со вкусом вишни"

– Черт, и правда! Ну, давай хоть до метро довезу! – суетилась Милка.

– Тишина, метро в пяти метрах. А ты лучше иди ищи в себе дизайнера, а вдруг найдешь?

– Думаю, что вряд ли, – вздохнула Милка.

– Спасибо тебе большое за помощь! – искренне поблагодарила Вероника. – Кстати, а что это за телефон Костик написал? – Она указала на визитку.

– Ой, я и забыла! – спохватилась подруга. – Костик предупредил, что по этому номеру можно звонить только в самом крайнем случае. Я его так уговаривала, придумала крутого мужа с неприятностями у своей начальницы.

– Спасибо тебе, – еще раз поблагодарила Ника и строго предупредила: – И никому не рассказывай про наш разговор, если расспрашивать начнут, придумай что-нибудь.

– Кто начнет? – не поняла Милка.

– Не знаю, какие-нибудь люди, незнакомые тебе.

– Былинская, ты с ума сошла! Что у тебя происходит?! Немедленно признавайся! – перепугалась вдруг всерьез Милочка Тишина.

– Я же сказала, что пока и сама не знаю.

– Ника, – Милка ухватила ее за руку и придвинулась поближе, – поживи пока у меня или вон у Костика, за городом, тебе не надо одной оставаться!

– Спасибо, Мила, но в этом нет необходимости.

– Ладно, иди, «интеллигентная пуговица», но я буду все время тебе звонить! – припугнула подруга.

Пока Ника добиралась домой, она уже продумала план дальнейших действий практически поминутно и в деталях.

Сергей Викторович Кнуров пребывал в полном блаженстве, близком к нирване.

После жаркой баньки, в которой они с мужиками провели неспешные два часа, потягивая горько-сладкий морс, приготовленный Мишкиной женой, облаченный в теплый банный халат, он в компании самых близких друзей сидел на плетеном диване, стоявшем на веранде дома четы Ринковых.

– По-моему, пора заняться шашлыком? – прервал общее умиротворенное молчание Антон.

– Шашлычок сейчас, да под водочку, в самый раз! – поддержал дельное предложение Мишка.

Стол накрыли на летней террасе, солнышко припекало, и только легкий прохладный ветерок напоминал, что все-таки еще не лето.

Жарить шашлык Антон не доверял никому, поэтому, передав жене в руки дочку Машку, лично встал у мангала. Ната тут же перекинула Машку Сергею и включилась в суету приготовлений и накрывания стола. Маша и Саша – годовалые близнецы четы Ринковых, радовавшие родителей и близких необыкновенной сообразительностью, почти полным отсутствием капризности и жизнерадостностью.

Мария, будучи барышней энергичной и общительной сверх всякой меры, с таким бездарным времяпровождением, как спокойное сидение на чьих-то руках, была категорически не согласна, и посему господину Кнурову пришлось попотеть, поспевая за ней, стремительно ползающей по всей террасе. Ее брат Саша, куда более спокойный парень, занимался настоящим серьезным мужским делом – сидя в манеже, который поставили здесь же, на террасе, сосредоточенно сопя, раскурочивал, разбирая на запчасти, большую пластмассовую машинку.

Пришла Дина и усадила к Саше в манеж Ивана, их с Михаилом сына.

– Они мальчишки спокойные, деловые, это не Машка шалопутная, с полчаса тихо посидят, пока машинку не разберут, потом начнут характер показывать, – сказала она Сергею, явно забавляясь его вынужденной ролью няньки.

Промычав что-то невразумительное, Кнуров, стоя на коленях, вылавливал за ногу Машку из-под стола. Машка хохотала, хрюкала от удовольствия и брыкалась.

Еще бы – так весело!

Она уже успела перепачкать свой желтый комбинезон, потерять ботиночек и схватить огурец со стола в тот момент, когда Сергей, наконец, выковыряв дитя из-под стола, поднял ее на руки.

– У этого ребенка что, генератор тока внутри? – ворчал вконец запарившийся Кнуров.

– Хуже, врожденное любопытство и море энергии, – веселилась, глядя на него, Наталья, она же счастливая мать энергичного чада.

– Ната, не мучай Матерого, выпусти ее на траву. Пусть гуляет, – предложил Антон, не отрываясь от шкворчащего шашлыка, мангал с которым установили рядом с террасой.

– Она будет тянуть в рот всякую гадость!

– В нашей траве нет гадости, – успокоил ее Антон.

– Машка найдет! – рассмеялась Ната. – Ничего, Сереж, потерпи. Им всем уже пора спать, минут через пятнадцать Машка точно уснет, и Амалия Леопольдовна их всех заберет в дом.

– А где сейчас эта Леопольдовна? – понемногу сатанея, поинтересовался Сергей, ловко перехватив Машку, собравшуюся сделать кульбит головой вниз.

– Она занята, у нее дневной чай, – сделав серьезное лицо, пояснила Ната. – Чай по расписанию, когда дети спят, но сегодня вот дети не легли вовремя, но чай пострадать от этого не может.

Машка уснула у него на руках, когда все сели за стол, разлили ледяную водочку в рюмки и Антон принес первую порцию горячего, источающего дурманящий запах шашлыка.

– Давай я отнесу ее в дом, – предложила Ната.

Сергей не успел ответить, зазвонил сотовый в кармане куртки, и он торопливо принялся его доставать, испугавшись не на шутку, что Машка проснется.

– Не волнуйся, – успокоил Антон, – ее теперь даже артобстрел не разбудит.

Сергей кивнул и нажал кнопку ответа.

– Да, Кнуров! – ну очень, очень недовольно ответил он.

– Здравствуйте, – услышал он незнакомый женский голос. – Меня зовут Вероника Былинская. Ваш телефон мне дал Константин Тишин, он сказал, что вы специалист и можете помочь.

Сергей сразу вспомнил Костика Тишина – дельный мужик, не истерик, с ним приятно было иметь дело, да и проблема у него оказалась непростой.

– Константин знает, что вы звоните мне по этому номеру? – спросил он холодно, желая отделаться от звонившей как можно скорее.

Она промолчала.

Эта Вероника Былинская вообще разговаривала странно – тщательно выговаривая слова, с каким-то легким придыханием, делая паузы, как будто обдумывала каждое слово, и тембр ее голоса был какой-то необыкновенный, Сергей никак не мог подобрать определение.

– Нет, он не знает, что я вам звоню.

– Откуда вы знаете Константина? – строго спросил он.

– Он родной брат моей подруги. – Девушка помолчала. – Я попросила ее взять у Костика ваши координаты, сказав, что они нужны для ее начальницы.

– Значит, вы с подругой его обманули? – совсем уж сурово поинтересовался Кнуров.

Пауза.

– Да, Милу я тоже не посвятила в суть своих проблем, – призналась она и продолжила через короткую паузу: – Я не хочу, чтобы пострадал кто-нибудь из моих друзей.

Вишня! Он понял, что звучание ее голоса напоминало ему вкус спелой вишни, пожалуй что в шоколаде и немного в коньяке. Такой – сладко-горьковато-терпкий, Сергей даже почувствовал его на языке.

Впрочем, это ничего не меняет!

– Уверен, что вместе с номером телефона вы узнали и то, что я не занимаюсь проблемами, связанными с бытовыми разборками, какого бы уровня стоимости эти разборки ни оказались? – холодно «отшивал» он навязчивую дамочку, попутно отчитывая с явным намеком на предостережение.

Пауза. Легкое придыхание.

– Да, я знаю, но моя проблема не имеет никакого отношения к бытовым. – Молчание, вздох. – Моя жизнь превратилась в странный детектив.

Ему совсем не хотелось именно сейчас вникать в ее проблему и в чьи-либо проблемы вообще.

Ему хорошо, разморенно-уютно после жаркой баньки, ледяной рюмочки и вкуснейшего шашлыка. На руках у него теплым счастливым комочком спит Машка, мирно посапывая, умотанная собственной необузданной активностью. Еще большой вопрос, кто кого «укатал» – Кнуров даже не подозревал, что годовалый ребенок – это вам покруче любой полосы препятствий спецназа.

И он совершенно не собирался выпадать из этого замечательного состояния, когда душа умиротворяется под неспешную задушевную беседу с друзьями, в принципе братьями, а тело нежится и благоговеет, а мозг наконец-то отдыхает от всех проблем и вопросов.

Какого черта!

Не будет он работать, какой бы легкий звон ни вызывал в нем голос этой девушки, похожий на вишню в коньяке – такой же насыщенный, терпко-сладкий, слегка горьковатый. Девушки с красивым именем Вероника, говорившей тихо, с длинными паузами и легким придыханием, и интригующей все его мужские инстинкты.

Нет уж!

Вероник много, а такого отдыха и праздника встречи с мужиками, когда никуда не торопишься, отодвинул все дела, не выпадало уже миллион лет!

Он уже решил отказать ей, или, ладно, завтра вечером, так и быть, он встретится с девицей в офисе, и, так и быть, пусть поведает, что у нее там случилось на ниве, скорее всего, любовно-квартирных переживаний.

– Хорошо! Завтра вечером подъезжайте ко мне в офис и все расскажете.

Она недолго помолчала. Вздохнула.

– Сергей Викторович, завтра, скорее всего, уже будет поздно, – даже как-то спокойно уведомила звонившая.

– Что, – раздражаясь и повышая голос, поинтересовался Кнуров, – вопрос жизни и смерти?

Повисла тишина.

Не только в телефонной трубке, где он прямо-таки чувствовал, как девушка обдумывает правильный ответ, но и за столом.

До сих пор мужики, разговаривавшие вполголоса, чтобы не мешать ему беседовать, замолчали и дружно, как по команде, посмотрели на Кнурова.

– Я не знаю, – наконец ответила Вероника, – насколько жизни и смерти, но, думаю, покалечить меня могут вполне реально.

Вот черт! Твою ж мать!

Ее голос и эта манера честно отвечать без попыток обмануть, чтобы добиться результата, – не окрашенный эмоциями тон, словно она читала доклад об очередном пленуме политбюро, а не о криминальных проблемах говорила, и что-то еще, непонятное ему самому, не давали сделать то, что очень хотелось и было, с его точки зрения, вполне логично, – послать барышеньку куда подальше!

– Объясните в общих чертах, о чем идет речь, – потребовал строго Кнуров, понимая, что уже сдался, и с тоской думая, что вот же засада, а ведь, скорее всего, придется бросать все эти посиделки задушевные и куда-то ехать.

– Я так поняла, – подбирая слова, ответила она, – что речь идет о каких-то документах, скорее политических, чем финансовых и… – пауза, – слитках золота или платины.

Очень ровным, без эмоций и тоновых модуляций голосом, тщательно обдумывая и выговаривая каждое слово. Нет, ну какова! А?!

Вот так просто! Политических документах! И слитках золота!

– Скажите номер вашего телефона, я перезвоню через пару минут. – Ему надо было подумать, перевести настроение с раздраженного в рабочее, переключиться.

– Вы не можете мне перезвонить. Я звоню вам от соседки, потому что уверена, что мой телефон прослушивают. Соседка сейчас вернется от консьержки, и я уже не смогу говорить.

– Почему вы решили, что он прослушивается?

Черт! Пауза! Вздох!

– Это долго объяснять.

– Хорошо, подождите секунду!

Он, прижав пальцем микрофон телефона, посмотрел на мужиков, внимательно слушавших его разговор.

– Ринк? – спросил Сергей, зная, что не надо больше никаких вопросов.

– Конечно, Матерый!

Кнуров кивнул, соглашаясь и благодаря одновременно.

– Вероника?

– Да, я слушаю!

– Вам придется приехать за город. Запишите, куда и как добраться.

– Сейчас, подождите, – она повозилась, видимо, ища ручку и бумагу, – записываю.

Он продиктовал адрес и объяснил, как лучше добираться.

– Как долго вам ехать до вокзала?

– Я живу в центре, минут через двадцать буду на вокзале.

– Значит, через час-полтора доедете?

– Еще одно! – на этот раз быстро проговорила она. – Вы не объясните мне, как это у вас говорится… ах да, как уходить от «хвоста»?

– За вами следят? – позволив себе первый раз за весь разговор выказать заинтересованность, спросил он.

– Да, двое, они не прячутся, просто ходят везде за мной и сидят в машине у подъезда.

– А как вы планировали «уходить», чтобы встретиться со мной? – с усмешкой поинтересовался он.

– У меня есть ключ от чердака, войду в нашем подъезде, а спущусь в последнем. Там нет замка на двери, я проверяла и тот подъезд – оттуда не видно их машину. Но что делать, если они все-таки меня увидят?

– Думаю, перехода через чердак будет вполне достаточно! – улыбнулся непроизвольно Кнуров. – Но, чтобы подстраховать вас, мы сделаем вот что. У вас есть мобильный?

– Нет.

– Ну ничего. Сядете в первую же электричку, идущую в нужном направлении, в средний вагон, он останавливается напротив выхода с платформы. Постарайтесь выйти первой. Вас будет встречать… – Он спросил у компании: – Чья машина всех подпирает?

– Моя, – ответил Пират. – Встречу!

Сергей назвал Веронике номер, цвет и марку машины.

– Такой наголо бритый здоровый мужик, не пугайтесь! Вы бегом садитесь в машину, а дальше мы сами. Справитесь?

– Я постараюсь! Спасибо, Сергей Викторович, до свидания, – интеллигентно поблагодарила и попрощалась барышня.

– До свидания, – ответил он.

Сергей нажал кнопку отбоя, убрал телефон и откинулся на спинку скамейки. Пришла няня забрать Машку. Сашу с Иваном, тоже давно уснувших, еще раньше отнесли в дом любящие папаши. Кнуров осторожно передал ребенка из рук в руки, няня Леопольдовна, всем своим видом и поджатыми губками выказала недовольство нарушением распорядка дня детей и, забрав Машку, ушла.

Над столом повисло молчание.

– Ну что, бить или сам расскажешь? – спросил Антон.

– А что рассказывать, я пока не в теме! – улыбнулся от всей, так сказать, души Кнуров.

– Значит, бить! – пригрозил Мишка.

Сергей дословно пересказал весь разговор с загадочной барышней Вероникой Былинской.

– Так, по маленькой! – сказал Антон. – Кроме Пирата, ему даму встречать, и всем нанизывать следующую порцию.

Когда новая порция шашлыка уже шипела на мангале, у Сергея снова зазвонил телефон.

– Кнуров!

– Сергей Викторович, это Вероника. Я взяла телефон у попутчицы. Я в электричке, и мы уже проехали первые две станции.

– Хорошо! Делайте все как мы договорились. До встречи.

– До встречи, – ответила она, не забыв сделать паузу.

Шашлык готовился, все вернулись за стол, по умолчанию, не сговариваясь, отказались от выпивки, рассказывали анекдоты, шутили, не возвращаясь к теме неожиданной гостьи.

А что обсуждать?

Сергей почти не слушал общего разговора, он поймал себя на том, что внутри у него начинают тихо звенеть колокольцы азарта, интриги, которые он давно уже не слышал.

Все последние дела, которые они вели с его ребятами, попадались малоинтересные – трудные, рискованные, порой крайне рискованные, но неинтересные: не было интриги, загадки, которую всенепременно надо разгадать. Не хватало той игры умов между противниками, которая заставляет скрипеть от напряжения шарики в мозгу и разгоняет адреналин в крови.

Его интуиция обещала, что дело, которое предложила эта странная девушка, не просто интересное, а захватывающее.

И еще!

Ему по-мужски, вот до потрохов любопытно, как может выглядеть девушка с таким вишнево-шоколадным голосом и этим придыханием.

Прямо зацепила!

Он прекрасно знал, что портрет человека, составленный мысленно по его голосу и манере говорить по телефону, как правило, не совпадает с действительностью. Обладатель густого, насыщенного баса может оказаться хлипким коротышкой, а звонкий молодой девичий голос и смех принадлежать старушке под восемьдесят.

Как нормальный мужик, которого заводит все, что связанно с незнакомой, заинтересовавшей его женщиной, особенно если она еще и загадочна, а эта Вероника не просто загадочна, она сулит опасную загадку – вообще убойный для мужского воображения коктейль, – он представлял себе, как же она может выглядеть.

Посмеиваясь над собой, Кнуров одергивал свое расшалившееся воображение, готовое дойти до эротических сцен, чему немало способствовала природа вокруг, банька, пара рюмочек водочки в родной компании.

«Остынь! Она может оказаться какой угодно и совершенно неинтересной! Ничего, что бы зацепило, кроме голоса!»

Но никакие резоны не могли остановить предощущение, некое ухарство, которое ударило в кровь, делая праздник сегодняшней радостной встречи с друзьями более замечательным, добавляя в него эдакой искристости.

Да и мужики, невзирая на общую сдержанность, чувствовалось, что завелись в предощущении чего-то интересного, азарта.

Ната, заметив их переглядывания многозначительные, в момент поняв и расщелкав их настроения, тут же строго предупредила мужчин:

– Так, господа офицеры! Сбавили обороты, а то девушку ошеломите своим напором, а она, как я поняла, и так напугана. Поэтому призываю вас всех и напоминаю: сначала девушку накормим, успокоим и только потом расспросы! Договорились?

– Конечно, Наточка, тут же все джентльмены! – успокоил ее Антон.

– Ну да! А ваши «пушки», лежащие в сейфе в доме, это лайковые перчатки, я просто перепутала!

Вернувшись домой после разговора с Милкой, Ника постояла немного в прихожей, собираясь с духом, перекрестилась и, как в ледяную купель ухнула, – решительно приступила к осуществлению задуманного.

А!.. Как бог даст! Получится так получится, а нет…

Она постоянно ловила себя на мысли, что все это бред какой-то, что происходящее не может быть реальностью. Это просто ненормально – какие-то шпионские, криминальные глупые игры! Ну, на самом деле, если вдуматься – звонит какой-то неизвестный мужик, пугает смертоубийством и пытками и требует найти, ни много ни мало, слитки драгоценных металлов и какие-то жутко важные документы! Ну, бред!

И еще больший бред, что она ему верит! И воспринимает угрозы вполне серьезно! И вместо того, чтобы обратиться полицию, начинает суетиться и искать выход из ситуации. Да еще задумала с какими-то там крутыми мужиками связаться, чтобы они помогли!

Нет, ну если действительно здраво рассуждать нормальному человеку, то это смешно даже – какой-то дешевый развод!

Только вот Ника точно знала, что не развод и не бред!

Были у нее основания верить этому Михаилу Ивановичу – были! Да и стоило посмотреть в окно на круглосуточно стоявшую у подъезда машину, вспомнить, как профессионально был произведен обыск в ее квартире, и то, что за ней наблюдают откуда-то день и ночь, и приблизительно прикинуть стоимость таких вот, скажем так, оперативных действий….

Значит, как бы ни хотелось уверить себя, что все это фигня и чья-то неуместная шутка, но придется согласиться с наихудшим вариантом.

«А следовательно, будем действовать согласно придуманному плану!» – подбодрила себя Вероника. И, глубоко вдохнув-выдохнув еще разок, она оттолкнулась от двери, к которой так и стояла прислонившись спиной, и отправилась осуществлять задуманное.

Пунктом первым в ее плане стоял телефонный звонок еще одной бабулиной знакомой. Ника была уверена, да нет – точно знала, что ее телефон прослушивают, вот пусть и убедятся, что она всерьез озабочена поисками. Весь разговор со старушкой девушка продумала до мелочей, пока ехала в метро.

К телефону долго не подходили, но, когда она уже собралась положить трубку, ей все-таки ответили:

– Слушаю вас!

– Здравствуйте Ирина Павловна! Это Вероника.

– Никочка! – обрадовалась бабулина знакомая. – Как я рада тебя слышать! Как ты себя чувствуешь? Девочки мне сегодня звонили, рассказали, что ты к ним заходила.

– Спасибо, Ирина Павловна, я уже выздоровела. Вы извините, что я к вам не зашла, далеко ехать, да и устала я немного.

– Что ты, что ты, девочка, не извиняйся, я понимаю! Когда сможешь, заезжай, я всегда тебе рада.

– Обязательно! А как вы себя чувствуете? – не без умысла спросила Ника.

Дело в том, что Ирина Павловна из всех бабулиных подруг единственная любила долго, с удовольствием и артистизмом жаловаться на жизнь и подробно рассказывать обо всех своих болячках и делала это профессионально.

«Вот вам! Послушайте, «любезный» Михаил Иванович, старушкины стенания «за жизнь»!» – с хорошим таким, праведным злорадством подумала Вероника.

– Да, тяжело, – посочувствовала она, когда собеседница закончила скорбное повествование о своем житье-бытье.

На самом деле бабулька была еще та! Шустрая, боевая, вечно воюющая, часто не безрезультатно, с чиновниками за всякие там пенсионерские права, неплохо обеспеченная бывшими мужьями и детьми, да и со здоровьем у нее, слава богу, было куда как лучше, чем у большинства ее ровесников.

– Ирина Павловна, – приступила наконец к цели своего звонка Вероника, – мне Мария Гавриловна сказала, что бабуля давала какие-то бумаги или письма Григорию Владимировичу. Вы ведь с ним часто видитесь, может, знаете, что это за бумаги? Мне хочется собрать все, что касается жизни бабули.

– Конечно, знаю! Никакие это не бумаги и не письма. Она дала ему папку с вырезками из газет и журналов и распечатками из Интернета, которые собрала специально для него. Видишь ли, деточка, как бы это поделикатнее объяснить? – Старушка явно смутилась. – Дело в том, что Григорий Владимирович изучал проблему мужской силы, «потенции», как теперь это называют. Он интересовался нетрадиционными методами лечения мужской слабости и новыми достижениями медицины в этом вопросе.

– У него были проблемы? – не удержалась Ника, изо всех сил стараясь даже не улыбнуться.

– Понимаешь, деточка, нервы, плохая экология, трудная жизнь, а ведь он еще совсем не старый мужчина! – пояснила Ирина Павловна, смущаясь.

Ну конечно! Мужчине-то за восемьдесят, и, судя по явному смущению, именно Ирина Павловна вызвала в нем интерес к данному вопросу. Бывает.

– Значит, в папке не было никаких писем от бабушки? – уточнила Ника, мысленно цыкнув на себя за еле сдерживаемый смех.

– Писем не было, а записка была! – осуждающе повышая голос, ответила Ирина Павловна. – Кирюша очень обидела Григория Владимировича, они даже не разговаривали какое-то время.

– А что она написала? – заинтересовалась Ника.

– Как ты понимаешь, записка предназначалась не мне, но Григорий Владимирович дал мне ее прочесть, как другу, конечно. Так вот, там было написано: «Ты бы поберег себя, Гришенька, а то в твоем возрасте от таких занятий и помереть недолго, окончательно оконфузившись перед смертью, особенно если много лет не практиковался и с дамами общался только умозрительно! Может, лучше о Боге подумать? Оно и для здоровья полезней!» Кирюша иногда была очень нетактичной, хоть и нехорошо так говорить об усопших. Царствие ей небесное.

– Спасибо Ирина Павловна, что рассказали, мне пора, – торопливо принялась прощаться Вероника. – Я еще позвоню. До свидания.

– До свидания, детка. Надеюсь, ты меня как-нибудь навестишь.

Ника поспешила положить трубку и расхохоталась от души. Да, бабуля особенно не церемонилась ни с кем! Умела она точно и остро дать оценку.

Она позвонила еще нескольким бабушкиным знакомым с тем же вопросом – не передавала ли бабуля им какие-нибудь бумаги, документы, письма? Ника прекрасно знала, что ничего она никому не передавала, но играть активную розыскную деятельность для слушающих телефон старалась как можно достовернее.

Следующий пункт плана – входная дверь, вернее, подготовка оной к отступлению.

Ника прошла в ванную комнату, включила душ, задвинула занавеску, переставила какие-то баночки-скляночки на полочке, стараясь создать как можно больше шума и видимость своего купания. Черт их знает, но, скорее всего они не только наблюдают за ней, но и прослушивают квартиру! Вот и звенела-шумела, создавая звуковое сопровождение. Очень осторожно она открыла дверь, которую специально не прикрывала до конца, и прошмыгнула в коридор.

По дороге домой Вероника купила бутылку подсолнечного масла и, войдя в квартиру, оставила ее в прихожей. Если ее квартиру просматривают через окна, то часть коридора и прихожую наблюдателям не видно. Может, ведут и видеонаблюдение, но вряд ли. Когда Вероника проводила генеральную уборку квартиры после звонка этого Михаила Ивановича, то проверила абсолютно все стены, шкафы, углы, картины, закутки – да все-все на предмет обнаружения именно следящих средств. Не дурочка же, детективы смотрит и читает иногда.

Могли, разумеется, понатыкать всякой аппаратуры и позже, но вряд ли.

А зачем? Они абсолютно уверены, что жертва напугана, полностью под их контролем и сделает все, что они требуют. Тем более справки о ней навели, прекрасно знают, что она одна-одинешенька в этой жизни и заступиться за нее некому, да и сбежать ей некуда. Ну и на фига тратиться на дорогую аппаратуру, просматривать ее целыми днями, что она – агент какой или в тайнике клад прячет? Не-а, не станут они видеонаблюдение устанавливать, слушать – слушают, а чтобы смотреть, вряд ли.

«Надеюсь, что это именно так, – успокоила себя Ника, еще раз прокрутив все эти соображения в голове. – Значит, будем считать, что смотрят за мной через окна из соседнего дома». Собственно на этом был построен весь ее дальнейший план.

Она обильно полила дверные петли маслом и плеснула немного в замочную скважину. Выждав пару минут, очень осторожно вставила ключ и открыла замок.

– Давай, помоги мне, – шепотом попросила она у двери. Двумя руками ухватившись за ручку, приподняла дверь вверх и открыла.

Дверь не издала ни звука.

– Спасибо! – поблагодарила Ника и выскользнула из квартиры.

Так, теперь следовал пункт третий, очень важный, и если он не удастся, то, пожалуй, она пропадет!

– Не будем думать о плохом! – подбодрила себя Вероника.

Ей требовалось во что бы то ни стало связаться с Кнуровым Сергеем Викторовичем!

В их доме за последние годы сменилось много жильцов. Дом считается весьма и весьма престижным, в центре Москвы, поэтому квартиры в нем охотно покупали и, как поведала консьержка, даже очередь на покупку создали ставшие теперь уже не новыми и, наверное, не совсем русскими, а просто богатыми людьми. Но кое-кто из старых жильцов остался и проживал до сих пор, не поддаваясь соблазну продать квартиры за ну очень большие деньги, например, соседка напротив. У этой соседки имелась одна сложившаяся годами традиция – именно в это время суток она спускалась к консьержке, с которой они пили чай и сплетничали от души – каждый день полчаса, ни больше ни меньше. Ника всегда немного посмеивалась над этим, а сейчас была готова расцеловать соседку за пристрастие к сплетням.

Точно рассчитав время, она подождала пять минут, припав к дверному глазку, и, когда соседка вышла на площадку, выпорхнула из квартиры, изобразив ужасное разочарование на лице:

– Ой, тетя Лена, вы уходите, а я к вам!

– Что случилось, Никуша? – проявила искреннее участие женщина.

– Да я хотела позвонить от вас, у меня что-то с телефоном, надо дозвониться на телефонный узел и узнать, может, отключили, пока я в больнице лежала, – выдала заготовленную речь Ника. – Мобильный, знаете, у меня разбился…

– Меня Клавдия Ивановна ждет, как же быть? – озадачилась проблемой соседка.

– А вы идите, а я, когда дозвонюсь, дверь закрою и вам ключи принесу, – предложила девушка.

– Правильно, – кивнула соседка, – ты девочка хорошая, я тебе доверяю, так что могу спокойно одну в квартире оставить. Иди звони, как же без телефона.

Постояв над телефонным аппаратом, Ника вздохнула, задержала дыхание и решительно выдохнула:

– Ну, с Богом! Только ответь, пожалуйста!

Она набрала номер, написанный рукой Костика на обороте визитки, заранее решив, что по другим двум номерам, отпечатанным на карточке, и пробовать звонить не станет.

– Да, Кнуров! – ответили ей после четвертого гудка.

«Слава богу!» – облегченно выдохнула девушка.

После разговора с Кнуровым Сергеем Викторовичем Ника отнесла ключи соседке, как и обещала, минуты три постояла, поговорила с женщинами и практически бегом ринулась назад в квартиру и, соблюдая предосторожности, вернулась домой.

Проскользнула в ванную, выключив воду, присела на бортик, давая себе передышку и собираясь с силами перед осуществлением следующего по плану действия.

Ника вытянула перед собой руки и растопырила пальцы. Однако пальчики-то дрожали.

– Что-то я разнервничалась слишком? Надо собраться!

У этого Кнурова очень мужской, низкий, почему-то взволновавший ее голос, а манера говорить жесткая, отстраненная и холодная, словно он ее отчитывал за дела какие нехорошие или допрос вел, заранее не веря не единому слову.

– Да ладно тебе, «допрос»! По-моему, ты сильно перетрусила, что он откажет! – объяснила себе Ника свое странное волнение, стараясь не вспоминать те ощущения, которые вызвал в ней тембр его голоса. – Ладно, надо действовать дальше!

Она быстро собирала в сумку самые необходимые вещи, не забывая про конспирацию и все такое, что там положено соблюдать, когда за тобой следят: громко разговаривала, вводя в заблуждение тех, кто ее подслушивал, чувствуя себя при этом полной идиоткой!

– Надо съездить к бабуле домой и еще раз пересмотреть все ее бумаги, вдруг я что-нибудь найду. И надо съездить в Коломну, к ее подруге, они долгие годы переписывались, может, она что ей и написала, – сообщила девушка возможным «слухачам».

Собрав вещи, всей кожей, обострившимся восприятием чувствуя, что за ней наблюдают через окна, постаралась незаметно вынести сумку в прихожую, маскируя свои действия под наведение порядка в квартире.

«Это определенно похоже на паранойю! – отстраненно подумала как не о себе Ника. – Да, ладно, ладно, на что бы там ни похоже, соберись, Ника! Так! Теперь самое трудное!»

Вернувшись в гостиную, села на кресло, стоящее спинкой к окну.

– Так, давай подумаем, где и у кого еще можно искать? – оповестила она подопечных Михаила Ивановича о своем разыскном усердии.

Все! Пора!

Ника осторожно сползла с кресла, встала на четвереньки и быстро поползла к выходу из комнаты, который не просматривался через окно, потому что его загораживал круглый стол. Добравшись до прихожей, поднялась с колен, повесила на себя сумки – маленькую дамскую и вторую побольше, с вещами – поудобней, крест-накрест, через голову и, мысленно помолившись, выскользнула из квартиры, не забыв закрыть ее на замок.

На чердаке царила полутьма. Свет едва проникал через грязные смотровые оконца, выходящие на крышу. Споткнувшись о какой-то хлам, она подняла кучу пыли, от которой тут же начала чихать. Расстояние до нужного выхода Ника преодолела, чихая и почти ничего не видя, шаря впереди себя, как слепая, вытянутой рукой. Спустившись с чердака, она осмотрелась, отряхнула пыль с брючек и уже без приключений, никого не встретив, добралась до первого этажа.

Выйдя из дверей, она, как всполошенная коза, шарахнулась в кусты у подъезда – проверить, обнаружили соглядатаи побег или нет.

«Как в том анекдоте: «наблюдение за наблюдающим – 2000 рублей», – подумала она, усмехнувшись своим любительским партизанским действиям.

Машина стояла далеко, но и отсюда просматривалось, что в ней спокойно сидят два человека и никаких признаков нервозности не выказывают.

«Вот и сидите себе, козлы!» – порадовалась культурная барышня Былинская.

Кажется, пронесло!

Выбравшись из кустов, Вероника шустренькой трусцой свернула за угол и почти побежала к метро.

Пират, он же Алексей Иванов, подогнал машину так, что бампер нависал над второй ступенькой лестницы, ведущей с платформы, мало обращая внимание на то, что почти перегородил проход. Постукивая пальцами по рулю в такт звучащей из приемника музыке, он улыбался, думая о том, как они все «сделали стойку».