Текст книги "Эльф ведьме не товарищ"

Я с сомнением покосилась на котика. Нет, я, конечно, высокого мнения о выдающихся способностях котика, только с нашим везеньем он попадет, скорее всего, не в Макса, а в мыша и замочит, на фиг, последнего проводника.

– Васенька, зачем такие крайности? Давай попросту стрясем его оттуда.

– Точно.

– Не надо! – завопили с дерева, но глас вопиющего не был услышан.

Мы вцепились в дерево, как голодный волколак в кость, и принялись трясти его, как грушу. Макс орал во все горло, как обезьяна-ревун, но падать не спешил.

– Почему он не падает? – удивилась я через полчаса, вытирая крупные капли пота и дыша, как запаленная лошадь после призового забега.

– Потому что я крепко-крепко держусь! – взвизгнул целитель и крепко-накрепко обхватил ствол дерева.

– Дело тухлое, – скривился Васька. – Он упорно не хочет спускаться.

– Я просто не могу!

– А давайте бросим его тут, и все, – предложил Драго.

– Не надо! Я боюсь!

– Вика, мужайся. Будем переходить к крайним мерам, – вздохнул кот. – Спилим дерево, на фиг.

– Точно! – обрадовалась я. – Они просто упадут вместе.

– Нет!!! Не хочу!!!

– Тогда прыгай сам!

– Куда?! Я же разобьюсь!

– А ты выбери место, где будет мягко.

– Ой! – вскрикнул Макс, ветка под ним не выдержала, треснула, и целитель полетел вниз, ломая по пути сучья и ветки.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть трагического зрелища превращения цветущего парня в лепешку сомнительного содержания. Васька принялся остервенело рыться в сумке. Короткий вопль и…

– Загнибеда! Никогда тебе этого не прощу!

– Ура! Он жив! – Макса зацеловали, заобнимали…

– Ай! Этот гад меня укусил.

– Простите, сэр, я просто промахнулся.

Ну разве не прелесть! Вот оно, счастливое воссоединение потерявшихся в Глыщобе. Слезы умиления на глазах.

– Стоп! Не хотелось прерывать ваше всеобщее ликование, но где остальные? – ошарашил всех кот.

– Что? – почти в один голос переспросили мы, исключая Макса.

Последний пристыженно молчал. Интересно почему? Неужели собственноручно прикопал спутников где-нибудь в непролазной чаще? Или нет, зачем так напрягаться. Просто постоял немного, наблюдая за предсмертным бульканьем несчастных в болоте.

– Ну? – Я сгребла за грудки целителя, тот подозрительно обмяк, словно заранее каясь во всех смертных грехах. – Колись, мерзавец! Куда целую команду подевал? И пусть твой ответ будет очень и очень убедителен. Иначе… – Я показала несчастному крепко сжатый кулак. Обозрев предъявленный аргумент, целитель постарался малодушно нырнуть в обморок и тем самым избежать праведного гнева одной обозленной демоницы.

Не тут-то было! Макса встряхнули, бедняга тяжело вздохнул, но смирился с нашей настойчивостью.

– С ними что-то случилось, – тихо проскулил он.

– Что-то? А поконкретнее нельзя?

Макс замотал головой.

– И как это понимать? «Что-то» – понятие чересчур растяжимое. Как ты их смог потерять? Они же не запонка или пуговица, в щель между половицами не проскочат… – недоумевала я.

– Действительно, – поддакнул Васька.

Теперь Макс походил уже на очень умную собаку, которая слова прекрасно понимает, а объяснить ничего не может, просто преданно заглядывает в глаза, и понимай ее как знаешь.

– Молодой человек, сосредоточьтесь, – потерял терпение граф. – Вспомните, при каких обстоятельствах ваши спутники пропали. Как вы вообще догадались, что они сгинули, а не отошли, например, в ближайшие кустики по своим естественным надобностям?

– Я проснулся, а их нет. Я их звал… звал… А их нет!!! – возопил Макс и принялся рвать на себе волосы.

Да-а-а… Горе его было беспредельно и безгранично. Я в нерешительности почесала кончик носа. И что прикажете делать в такой ситуации?

– Давайте проведем собственное независимое расследование, – предложил Васька.

– Это типа Шерлок Холмс и доктор Ватсон? – насторожился целитель.

– Да! – кивнул кот, вызвав во мне очередную волну умиления (он все-таки у меня очень умный и начитанный). – Сможешь показать, где все произошло?

Макс рванул к месту происшествия так, словно за ним гналась стая шкир, пускающих слюни в предвкушении завтрака. Пришлось не отставать. Выглянувший, на свою беду, из норы молодой василиск вместо солнечной ванны и аппетитного завтрака из двух персон, одного кота и мыши на десерт, получил неприятный сюрприз: его бесцеремонно сшибли с лап и основательно потоптались на скользкой от слизи шкуре. Разобиженная рептилия зареклась связываться с такой бешеной добычей. Себе дороже выйдет.

Оказывается, группа истребителей умудрилась выбраться из болота. Кто бы мог подумать? И это с их везением? Феноменально. Привал на ночь устроили прямо на берегу, рядом с прохладным ручьем с такой мутной водой, что пить из него осмелится только безнадежный кретин или слепой. К счастью, ни тем, ни другим ребята не страдали, и это откровенно радовало. Следы ночевки на поляне имелись, только люди, которые здесь ночевали, ушли задолго до нашего появления здесь, гораздо раньше, чем мы вообще разглядели эту лесистую местность и опрометчиво решили срезать путь. Теперь ясно как белый день, что кратчайшее расстояние между двух точек – необязательно прямая. Рюкзаки на земле и кострище покрывал толстый слой мохнатой плесени.

– Макс, надеюсь, это не шутка и вы действительно ночевали здесь, – прошептала я, разглядывая поляну.

Макс оторопело поморгал глазами и не нашелся с ответом.

– Обычное дело, – невозмутимо фыркнул Драго, – знаменитая адова плесень.

– Это еще что за хрень? – нахмурилась я. – Впервые о такой слышу.

– Еще бы! – Мышь просто лопалась от гордости за родные пенаты. – Этот вид хищной плесени водится только здесь.

– Нашел чему радоваться, – пожал плечами кот, но только он потянулся к лямке рюкзака, как мохнатая субстанция, словно почуяв в пределах досягаемости нечто живое, принялась активно разбухать, будто закипевшая манная каша.

Котик неприлично высоко взвизгнул, взметнувшись в воздух. Со стороны это выглядело так, словно кто-то вздернул его за шкирку и отбросил назад. Оказавшись вне досягаемости активной и явно голодной субстанции, перепуганный пушистик перевел дух и погрозил плесени кулачком.

– Она еще и ядовитая, – ухмыльнулся Драго, выщерив клыки, как будто одного факта плотоядности для пакости мало.

– Ладно. Оставим на некоторое время созерцание местной фауны и флоры и попробуем поискать следы, – предложила я.

Надо же, как разумно звучит. Прямо сама себя зауважала. Котик с сомнением покосился на плесень:

– И как ты себе это представляешь?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Но пока нет других предложений, будем следовать моему плану.

– ?!

Их понять можно, никому не хотелось рисковать собственной шкурой в общении с недружелюбным грибком. Мало ли что может случиться! Себя-то всяко жальче, чем окружающих. Ради эксперимента я метнула в центр зеленовато-белой массы довольно увесистый сук. Грибок вспенился, как вода в момент закипания, раздался чавкающий звук – и все, палка скрылась в белой массе. Просто жуть. Пупырчатые мурашки по всему застывшему организму. Бр-р-р. Оказаться на поляне в такой своеобразной, нагоняющей ужас компании? Дураков нет. Мы еще какое-то время потаращились на пушистые рюкзаки, и тут меня осенило. Да-да. Бывают и у меня озарения. Редко, правда. Но я не совсем безнадежна.

– Волчок! – Волк преданно ткнулся в протянутую ладонь. – Ищи!

Мутант с опаской покосился на поляну и заскулил до того жалобно, что самой подпеть захотелось. Вот хитрец! Я потрепала лобастую голову зверя.

– Я не прошу тебя покончить жизнь самоубийством. Просто обеги всю поляну и поищи следы ребят.

Волк облегченно вздохнул, что вызвало улыбку не только у меня, и юркнул в кусты. Минут через пять раздалось возбужденное повизгивание. Мы рванули на зов с энтузиазмом своры гончих, взявших след, и чуть не поплатились за досадную поспешность. Плесень подобралась слишком близко. Макс первым заметил неладное и встал как вкопанный, я со всего маху впечаталась в мужскую спину, а следом в меня вписался кот. Еще чуть-чуть, и наше трио, дружно размахивая руками и матерясь, шлепнулось бы прямо в плесень, если бы не хорошая реакция Яшки, который ухватил меня за штаны. Раздался треск, ругань, и мы оптом рухнули в чрезвычайно колючий кустарник. Разумеется, огромные шипы, похожие на шипы акации, настроения никому не прибавили, зато мы остались живыми и обозленными сверх меры. Мои штаны превратились в лохмотья, куртка тоже, пришлось удалиться за ближайшие кустики, дабы переодеться и хоть как-то привести себя в порядок. Макс, полностью лишенный запасной одежды, в своих лохмотьях сильно смахивал на удравшее с огорода чучело. Я не могла сдержать ехидной усмешки. Кому-то хуже меня? Какая прелесть!

Волчок ждал нас, вывалив розовый язык и поскуливая от нетерпения. Мутант еще раз блестяще доказал свою крайнюю полезность для команды. Мы отправились за ним. Волк вел уверенно, виляя пушистым хвостом от возбуждения. Вскоре лес стал еще темнее.

– Никогда не думал, что буду бежать в лесу за волком. Чувствую себя просто Красной Шапочкой, – выдавил запыхавшийся Макс.

– Опа! – опешила я от такого, прямо скажем, неожиданного заявления. – И как тебе с такой ориентацией в мужской команде?

– Ты это о чем? – покраснел он.

Волк остановился, напряженно принюхиваясь. Шерсть на загривке зверя стала дыбом, он издал угрожающий рык, и только гордость мешала Волчку броситься наутек. Ничего себе! Что бы это могло быть?

«Вот и мне интересно, – хмыкнул Ахурамариэль, возникая в руке. – В любом случае осторожность не помешает».

В кои-то веки я не стала спорить. Сказывалась напряженность момента. Я постаралась прислушаться, но не услышала ровным счетом ничего необычного: никто не вопил, не звал на помощь, рычания, хруста костей и стонов не было. С одной стороны, это хорошо, с другой – неизвестность пугает больше. Чувствуя себя первопроходцем в непроходимых джунглях, где доселе не ступала нога человека и копыто лошади, я тихо, на цыпочках, стараясь не шуметь, но наступая на все сухие ветки, прокралась вперед и осторожно выглянула из-за деревьев. И обомлела.

Нет, на поляне не резвились стаи монстров, не пировали хищники и не разлагались ходячие мертвецы. На поляне была паутина. Огромное, сотканное между деревьев из тонких липких нитей кружево. В нем висело несколько коконов, напоминающих спеленатые мумии.

– Сколько лет живу – такого не видел.

– И что? Реально так долго живешь? – пропищала мышь.

Макс смутился. По сравнению с вампиром наши года, сложенные вместе, характеризуют нас примерно как младенца, выползшего из пеленок и сказавшего первое «агу».

– Кто мог создать такое? – выдохнул Макс.

– Ну ты даешь! – фыркнул кот. – Кто может сплести паутину? Разумеется, паук.

Хм. Логично. Только размеры паука, соткавшего данный шедевр, немного нервировали. По самым скромным прикидкам – среднего размера танк. Интересно, что скрывается в коконах. Я твердо решила прояснить для себя этот вопрос, но Макс зашипел на меня и настойчиво потянул назад:

– Загнибеда, ты совсем спятила? Делаем ноги, пока милое насекомое не вернулось и не решило, что завтрак подан.

– Молодой человек рассуждает здраво. Мадемуазель, далась вам эта паутина. Ну что хорошего может содержаться в слюне паука? Кстати, нити выходят из таких мест…

Из каких таких мест? Нет-нет, признаваться в своем невежестве относительно строения насекомых я не стала. Окружающие кивали с серьезными лицами профессоров, защитивших диссертации именно по пауковедению. И почему все вокруг такие умные? Ладно. На досуге почитаю какую-нибудь умную книжку и потренируюсь перед зеркалом делать о-о-очень умное лицо.

Удержать меня не удалось. Нет. Может быть, я вняла бы голосу разума, только дело испортил сам паук, некстати вынырнувший из-за деревьев. Меня резко отпустили. Я со всего маху полетела в сторону кружевного плетения и влипла бы по самую макушку в туго натянутые нити, если бы в последнюю минуту не замахала руками в отчаянной попытке обрести утерянное равновесие. Нити распадались. Ничего себе! Ах да. В одной руке я по-прежнему крепко сжимала меч, лезвие мягко светилось голубым и резало злосчастную паутину, как нож масло. Паук, видя такое безобразие всеми восемью глазами, орал что-то ругательное и злобно сучил лапами, оставляя на деревьях глубокие рубцы, а кустарник косил с ловкостью селянина, вышедшего на сенокос с острой косой.

Насекомое ринулось на уничтожительницу ловчей сети с неотвратимостью стенобитного орудия. Я взвизгнула и выставила вперед меч, который на фоне размеров гадины смотрелся не опаснее зубочистки. На паука метнулись две тени: одна черная, другая серая, обе рычали и рвали спину насекомого зубами, когтями и шипели, как пара примусов. Видимо, раньше пауку никогда не давали отпор, и он опешил от подобного хамства. Приняв на спину вес волка и коня, монстр пошатнулся, пытаясь собрать вместе активно разъезжающиеся лапы. Я поняла – это единственный шанс, другого может и не быть. С криком «Ура!» я пошла в атаку. Паук вытаращил восемь глаз на бесноватую демоницу и… дал деру. Макс смотрел на царивший бедлам с отвисшей челюстью, некрасиво выпучив глаза, и просто не успел отпрыгнуть в сторону, когда паук надумал спасаться бегством. В результате был опрокинут и основательно потоптан спасающимся гигантским насекомым. Класс!

«Ничего себе развлеклись!» – думала я, разглядывая учиненный погром.

«Развлечение так себе, зато размялись, – ухмыльнулся Ахурамариэль. – Ну сдается мне, я здесь больше не нужен».

Меч исчез с легким смешком.

– Мадемуазель, – галантно пискнула мышь, умудряясь одним крылом подхватить мою руку и запечатлеть поцелуй, – вы так прекрасны в гневе. Просто вакханка! Амазонка!

Я кокетливо потупилась. Приятно, черт побери, когда тебя хвалят. Хоть какое-то разнообразие.

– Почему я?! – простонал Макс, пытаясь отодрать себя от грунта.

Вопрос был риторический, и на него никто не стал отвечать. Вскоре вернулись довольные и запыхавшиеся Яшка с Волчком.

– Итак, все в сборе, – резюмировала я. – Можем спокойно продолжать поиски.

Волчок радостно взвизгнул, бросился к одной из плотно спеленатых мумий и принялся тыкаться в нее носом. Изнутри раздался приглушенный стон. Это побудило нас к активным действиям. Мы распеленывали мумии в четыре руки, мышь не стала трансформироваться в человеческую форму и потому только мешала. Липкую гадость пытались разодрать руками. Не вышло. Кто бы мог подумать, что пауки изготовляют такую прочную нить, из нее кольчуг наделать – цены им не будет. Пришлось разматывать. Конь и волк придерживали кокон с двух сторон, зажав плечами, а мы нащупывали кончик и разматывали, как разматывают бобину. Запасливый котик осторожно сматывал полученную нить в клубок про запас. Словом, таким оригинальным, но действенным способом из паутинного плена были извлечены: командор команды истребителей нежити – одна штука, следопыт той же команды – одна штука и неизвестный темноволосый эльф – одна штука.

– Ну надо же, – ехидно фыркнула я. – И тут без эльфов не обошлось.

– Да-а-а, – задумчиво протянул Васька, почесывая пушистой лапкой нос. – Перворожденные везде свой нос сунут.

Всплеск гнева в мутных глазах эльфа никого не смутил. К слову, оставшиеся члены команды выглядели не лучше. Краше в гроб кладут. Мутные, едва живые глаза, бледные, осунувшиеся, с прозеленью лица. Временами они впадали в забытье и на внешние раздражители вообще не реагировали. В оставшихся коконах обнаружились полуистлевшие скелеты, что наводило на определенные мысли. Паук – он паук и есть. Ему надо чем-то питаться. Неудивительно, что тварь таких размеров охотилась на добычу более крупную, чем мухи и бабочки. Макс на правах целителя команды осмотрел пострадавших и пришел к неутешительному выводу:

– Паук их отравил.

– То есть как? – я слышала о ядовитых пауках, тарантулы там всякие и прочие, но сталкиваться с ними не приходилось.

– Ты знаешь, зачем паукам паутина? – поинтересовался Макс.

Я пожала плечами. Факт известен всем.

– Пауки с ее помощью добычу ловят.

– Да. А потом?

– Едят.

– Ага. Но пауки не едят твердую пищу. Предварительно они ее подготавливают.

– Это как? – Услужливое воображение нарисовало картину: огромный паучище в поварском колпаке, вооруженный поварешкой, мешает мух в бурлящем чане, временами добавляя в похлебку специи.

– Паук пеленает жертву паутиной и впрыскивает яд, от которого жертва как бы разлагается и становится удобоваримой для организма паука, а дальше насекомое высасывает содержимое, как коктейль, через трубочку.

Мне стало дурно. Диким усилием воли я подавила рвотный позыв. И зачем столько съела за завтраком?

– Ладно. Все это, конечно, весьма познавательно, но мы теряем время. Надеюсь, ты сможешь им помочь?

– Я? – опешил Макс.

– Конечно. Ты же у нас целитель. Или я чего-то не понимаю?

– К сожалению, я здесь бессилен. Даже при наличии целой лаборатории сомнительно, что яд можно нейтрализовать. К тому же все мои вещи остались на поляне.

От такого заявления у меня просто глаза на лоб полезли.

– Хочешь сказать, ты даже не попытаешься им помочь? Просто бросишь, и все?

– Только не надо делать из меня чудовище! – вскричал он. – У нас вообще ничего нет.

– Есть, – встрял Васька, протягивая мою сумку.

Елки! Я хлопнула себя по лбу. Как я могла забыть?!

– Надеюсь, ты не разбил эти зелья.

Котик покраснел даже сквозь шерсть. Первое, на что я наткнулась в сумке, был череп. Он мирно спал и очень расстроился, когда я ткнула в него пальцем. Палец мигом покусали.

– У-ё-о!!! – заорала я. – За что?

– Ты меня разбудила, – проскрипел этот наглец.

– Я ищу зелье.

– Зачем?

Пришлось пересказывать все любопытному наглецу. Все равно не оставит в покое, а рассказывать можно параллельно с поисками.

– В бездну зелья! – громко воскликнул череп. – Тебе нужен ритуал четырех стихий.

Я так и села. О ритуале я читала, но он очень сложен не столько в исполнении, сколько из-за огромных затрат магической энергии. Ритуал официально считался утерянным более тысячи лет назад. Если я его применю на глазах изумленного целителя, это вызовет море вопросов. С другой стороны, если я даже не попробую спасти ребят, никогда себе этого не прощу.

«Не будь идиоткой. Ты совершенно не готова к магии такого порядка. Ее практиковали только высшие жрецы».

«И тем не менее я должна…»

«Ты не должна никому и ничего. К тому же если тебе не удастся выдержать весь ритуал, они потянут тебя в могилу».

Я упрямо тряхнула головой. Глупо отступать не попробовав.

«Идиотка! К тому же сентиментальная».

Возможно, но иначе просто не могу.

– Что значит – ритуал четырех стихий? – живо заинтересовался Макс.

Но я просто отмахнулась от любопытного:

– Помоги мне перевезти их куда-нибудь в более подходящее место.

12

Более подходящим местом оказалась поляна с источником, темная вода которого наводила на мысль о нефтяных месторождениях. Мы бережно сгрузили пострадавших на землю, и я настоятельно попросила Макса удалиться на время всего ритуала.

– А сколько он продлится? – опешил тот.

– Понятия не имею, – призналась я.

Действительно, я никогда раньше не бралась за подобный трюк, и в этом тысячелетии он не упоминался ни разу.

– Тогда я никуда не пойду, – уперся целитель.

– То есть как?

– А вот так… Мне в лесу страшно одному.

– А ты будешь не один. С тобой будут Драго и Волчок с Яшкой.

Макс стоял насмерть, и спорить бы нам до хрипоты, если бы не вмешательство Яшки. Конь сцапал упирающегося мужчину за шкирку и гордо удалился с поляны, потрясая Максом, как трофеем. Волчок юркнул следом.

– Мадемуазель, – ради такого случая Драго принял облик мужчины. – Вы уверены, что одиночество при совершении обряда так важно?

Я обреченно кивнула:

– Разве я похожа на гордую самоубийцу? А на одинокого рейнджера?

Драго вздохнул и удалился.

Я тихо вздохнула. Ладно, придется приниматься за дело. Я осмотрела поляну. То, что на ней находился источник с водой, являлось несомненным плюсом, но то, что вода была неизвестного состава, вносило огромную ложку в мою бочку меда. Впрочем, других вариантов нет.

Я тяжело вздохнула и принялась за магический круг. Основа основ любого ритуала легла ровно, хорошо и основательно. Мой круг должен был не только удержать то, что находится снаружи, но и то, что будет происходить внутри. С неизбывной тоской я бросила взгляд в сторону своей сумки. На штудирование книг не было времени, а жаль. Не зря говорится: близок локоток, да не укусишь. Я зажмурилась, вызывая в памяти строчки необходимого ритуала. Тщетно. Важность момента выветрила все из лабиринтов мозга, на ум шла всякая ерунда типа приворотов и отбеливания веснушек, как будто три трупа без веснушек будут выглядеть гораздо привлекательнее.

– Ну? И что стоим? Кого ждем? – проскрипел череп.

– Череп! – возопила я. – Какое счастье! Ты ритуал хорошо помнишь?

– Спрашиваешь!

– Будешь суфлером! – возликовала я.

– Уговорила. Перво-наперво ты должна узнать, к какой стихии они принадлежат.

– ?!

– Ой! Ну это просто. Они же маги. Значит, стихию свою хорошо знают.

Они-то, может, и знают, а я? Пришлось теребить всех подряд. Ноль эмоций. Только эльф простонал нечто невразумительное. Я приуныла.

– Ладно. Раз ничего из этого не выходит, тормоши эльфа. Он из них самый крепкий.

– То есть, если у него стихия, например огонь, она подойдет всем троим?

– Нет, – мерзко хихикнул ехидный череп. Придушила бы, если бы у него только шея имелась. – Но тогда мы спасем хотя бы одного.

Хм. В этом что-то есть.

– Эй, любезный! – Я ощутимо тряхнула длинноухого. – Кончай дрыхнуть, гад! А ну выкладывай, какая у тебя стихия!

Эльф приоткрыл мутные глаза и честно попытался сфокусироваться на моем лице. Не удалось. Он мотнул головой и приоткрыл рот, но наружу хлынула черная пена.

– Да-а-а! Дело труба, – констатировала я.

– Тогда начинай с земли. Пусть она всю гадость из них выведет.

Я кивнула. Вариантов других не было. Я опустилась на колени. Язык заклятий был очень древним, и я вовсе не была уверена в успехе, когда легла на холодную, мертвую землю Адовой Глыщобы и начала свой призыв. Земля, обычно бурлящая жизнью, здесь напоминала труп не первой свежести. Я просила, умоляла, стараясь влить в нее собственные силы для спасения умирающих. И она откликнулась. Где-то в глубине послышался глухой толчок, словно сердце умирающего замерло на мгновенье в нерешительности и решило продолжить работу. Сила – теплая и прекрасная, как цветущий летний луг – хлынула наружу, наполняя все вокруг жизнью. Я конвульсивно вздрогнула, стараясь не отдавать земле больше, чем могла, но меня словно затягивало в воронку. Я вскрикнула и дернулась, резко прерывая контакт. Ну вот и все. Никому помочь не удалось, и я чувствую себя, как досуха выжатый лимон.

«Что я в тебе ценю, так это самокритичность, – хмыкнул Ахурамариэль. – Теперь кончай приступ самобичевания и проверь результаты. Магия древняя, неужели ничего не произошло?»

Я всхлипнула. Было безумно жаль себя, любимую, такую уставшую и несчастную, выжатую до капли. А теперь еще и вставать надо. Нет. Нет в жизни справедливости. А раз наш мир так несовершенен, пришлось открывать глаза и вставать. С первым я справилась легко. Со вторым пришлось гораздо сложнее. Жутко мутило, как после пьянки и некачественной закуски, ручки тряслись, ножки подкашивались. Подняться удалось только на четвереньки, и то с грандиозным трудом. Что я так жила… Доползла до ближайшей коряги и разожгла огонь. Тело сковало холодом, словно я съела пять кило мороженого разом. Уже протягивая зябкие ладони к огню, я заметила некоторую странность…

Трава. На поляне зеленела трава! И готовились распуститься цветы.

– Обалдеть! – прошептала я.

– Согласен, – проскрипел череп. – А тебя не смущают те холмики?

«Какие холмики?» – чуть было не спросила я, но тут мой взгляд уперся в три поросших травой холма, подозрительно смахивающих на могильные. Невзирая на протесты уставшего и измученного организма, я подползла поближе и с удивлением обнаружила, что из холмов наружу торчат только головы. Земля поглотила их. Иначе не выразишься. Я потыкала пальцем в холм. Земля как земля, с травой, словно ребята лежат тут не менее месяца. Выражения лиц тоже не внушали опасений. Создавалось впечатление, словно они спят, да и дыхание стало ровнее и заметнее. Я вернулась к огню, распотрошила сумку и съела целую пачку сосисок, не утруждаясь их разогревом, после чего завернулась в одеяло и отрубилась.

Утро встретило нерадостно.

– Вставай, соня! Вставай! – противно скрипел череп. – Вставай!

Я поискала подушку, чтобы запустить в надоеду, но подушки не было, а было только одеяло, спеленавшее меня по ногам и рукам. Ужас. Я спала на земле! И куда только Васька смотрит?!

Васька никуда не смотрел, он спокойно готовил завтрак, помешивая что-то в кастрюльке, поджаривая омлет на сковородке.

– Откуда ты тут взялся? – удивилась я.

Круг должен был не впускать никого внутрь.

– Вошел.

– Каким образом? Я ведь позаботилась о том, чтобы никто не смог помешать ритуалу.

– Я твой фамилиар, – фыркнул кот. – Не мог же я позволить умереть с голоду собственной ведьме? Начинать день без завтрака – тут и до язвы желудка недалеко. Вот позавтракаешь, тогда проводи свои ритуалы сколько угодно.

Вот уж не думала, что кот станет меня отчитывать. Ну как, скажите на милость, можно обижаться на такого милашку? На еду накинулась с волчьим аппетитом. Чай, правда, выпила медленно, смакуя каждый глоток горячего напитка с травами. Хотелось сыто мурлыкать, плюнуть на все разом и завалиться спать как минимум на неделю. И чтоб никто не трогал, не звонил и не вспоминал даже.

– Они там живые? – поинтересовался кот, водя пушистой лапкой перед точеным лицом эльфа.

– Понятия не имею, – откликнулась я. – А как это проверить?

– Не вопрос. – Кот извлек откуда-то зеркальце и поднес к лицам неподвижных тел. Стекло запотело от дыхания. – Живы.

В этот момент земля с сытым чмоком расступилась, словно выталкивая неподвижные тела наружу. Васька от неожиданности выпустил из лап тарелку. Хрупкое изделие разбилось на куски. Минус тарелка.

– Ну что встала, как коза недоеная? – ехидно поинтересовался череп. – Видишь, земля их отпустила? Теперь черед воздуха.

Кот шустро заметался по поляне, собирая остатки завтрака, и испарился практически сразу. О его присутствии напоминали полный желудок и любопытная мордочка, выглядывающая из-за ближайшего дерева.

Ну что ж, начнем. Я потерла руки и уселась на землю в позе лотоса. В руке зажала перышко. Заговор требовал сосредоточенности и хорошей памяти. Духи воздуха норовисты, как необъезженные скакуны, они могут быть ласковыми и нежными, а могут превратиться из робкого ветерка в свирепую бурю. Я просила ветер прийти и помочь. Язык, древний, как само время, звучал немного странно и удивительно гармонично, но я все равно волновалась. Слишком легко не так расставить ударения в мертвом языке, который изучался мной только по книгам. С последним словом медленно разжата ладонь. И все… Тишина. Ожидание.

Ветер подул внезапно. Сначала маленький и нежный, он игриво коснулся волос, кисточки хвоста, ласково потрепал футболку и смахнул с руки предложенное перо. Белое перышко, принадлежавшее когда-то безымянной несушке, вспорхнуло, закружилось и поочередно облетело лежащих на земле мужчин. Подлетая к каждому, перышко на мгновение опускалось на лоб, словно притомившийся мотылек, и вновь поднималось. Ветер стал сильнее, и белое перышко, сделав круг над поляной, улетело куда-то вдаль. Хотелось вскочить и долго махать вслед белому перу и ласковому ветерку.

Следующая стихия – вода. С ней оказалось куда сложнее. Пострадавших необходимо было умудриться дотащить до ручья, что при их весе не представлялось возможным. Даже эльф весил больше меня, о других и речи не было. Отъелись на мою голову! Пришлось звать Волчка. Он не стал церемониться и поочередно шмякнул каждого в студеную воду, как селянин мешки с картошкой. Не изящно, зато действенно. Вода откликнулась быстрее, обняла, обмыла, забирая с собой остатки яда. Вон и ребята немного ожили. Взгляд приобрел осмысленность, исчезла зелень с кожи. Правда, теперь губы приобрели синюшный оттенок. Замерзли, сердешные, с кем на бывает. Зато из ледяной купели выбирались с трудом и самостоятельно, упорно карабкаясь на берег на карачках. Как только народ дополз до костра, все рухнули навзничь и мало чем отличались от покойников.

Теперь – огонь. Это просто. Однажды в пустыне мне посчастливилось вызвать саламандру. Так что заклинание было хотя бы опробовано. Золотая ящерка появилась быстро, словно ждала приглашения где-то неподалеку. Ее танец в огне завораживал красотой. Но вот она выскочила из привычной среды и ловко попрыгала по раскинувшимся телам. Не ожидавший такого финта народ завопил, но сделать ничего не смог, не хватило сил. Ящерица не обращала на протесты никакого внимания и продолжала прыгать, оставляя за собой вопли и дымящиеся дырки на одежде. Закончились безобразия баловницы тем, что ящерица сгинула в огне, оставив на моих губах жаркий след поцелуя.

«Здорово!» – подумала я и отключилась.

Утро встретило меня тепло и уютно. Я обнаружила свой измученный организм на кровати в палатке. Практически сразу в спальню заглянула жизнерадостная морда кота и сообщила о грядущем завтраке. Слово «еда» прозвучало почти как заклинание. Желудок заурчал, напоминая о пропущенных приемах пищи, и я приняла сложное и мужественное решение: вставать. Героизм заключался в том, что организм болел нещадно, в голове словно гудел большой колокол, а мышцы периодически сводили спазмы. Что это со мной? Вроде вчера не пила…

«Ты истощила себя до предела. Это заклинание оттянуло на себя практически весь твой магический резерв».

«И долго я буду еще себя чувствовать, как жертва встречи с асфальтовым катком?»

«Зависит от того, как быстро ты сможешь восстановиться или найти магический источник. Хотя если ты поешь, станет немного легче. С магией будет напряженно, а в остальном – только легкий дискомфорт».

Я тяжело вздохнула. Ладно. Несколько дней потерпеть можно. Все равно я магией пользуюсь редко. Душ сотворил чудо. Я долго нежилась под теплыми струями, втирая в кожу ароматный гель для душа, и вылезла только тогда, когда урчание желудка превратилось практически в драконий рев.

На кухне собрались почти все. Здесь был и задумчивый черноволосый эльф, и командор, и следопыт. Не было только Макса с Драго.

– А где Макс? – спросила я Ваську, метавшего на стол харчи со скоростью пулемета.

– Так он не может войти внутрь. Ты бы сняла пока круг, а я чайничек вскипячу.

Позже, когда Макс присоединился к сосредоточенно жующей компании и первый голод был утолен, командор поведал, как его выманил женский плач и крики. Он подумал, что это я попала в беду. С чего решил? Так по Адовой Глыщобе только одна особа женского пола шастает. Командор логично предположил, что я решила нагнать ушедшую вперед группу и угодила в трясину. Мне было приятно, что в глубине души моей смерти не особо хотели. В лесу было темно, и Третьяков влип в расставленную паутину, как муха на липучку. С Филиппом история повторилась. Почему Макс не слышал ровным счетом ничего, осталось загадкой. Эльф молчал. Со стороны вообще казалось, будто это длинноволосое, остроухое чудо немо от рождения.