Текст книги "Ромео должен повзрослеть"

7

Ее разбудил телефонный звонок. Анна с трудом открыла глаза: в комнате царил полумрак, в полоску между неплотно прикрытыми шторами проникал бледный свет. Значит, еще совсем рано, не больше половины девятого. Кому она понадобилась субботним утром? Анна сладко потянулась, кинула взгляд на крепко спящего рядом Дмитрия, и вдруг ее точно дернуло: тетка звонит? Что-то случилось? Давление подскочило или с Олесей что-то? Она схватила телефон.

– Анна Анатольевна! – это была вовсе не тетка, а директор колледжа Николай Илларионович Граубе.

Анна перевела дух.

– Да, слушаю.

«Интересно, что могло ему от меня понадобиться? – недовольно подумала она про себя. – Неужели в выходные не могут оставить в покое?»

– Анна Анатольевна, срочно приезжайте в колледж. Немедленно, слышите!

– Да что случилось? – рассердилась Анна. – Утро еще. У меня сегодня нерабочий день.

– Я сказал немедленно! – в тоне директора послышался металл. – Через час я вас жду у себя в кабинете. Вам ясно?

– Ясно, – сквозь зубы проговорила Анна и отключилась.

Проснувшийся Клюев смотрел на нее с удивлением:

– С кем это ты так?

– Да ну их, достали! – Анна с досадой кинула телефон на тумбочку и обняла Дмитрия. – Пашешь всю неделю как сумасшедшая, а в выходные тоже покоя нет.

– Это из колледжа? – догадался Клюев.

– Да, и не кто-то, а сам директор. Небось очередная комиссия грядет, сейчас начнется тот еще шухер.

– Странно… – Дмитрий в задумчивости играл волосами Анны, то наматывая их на палец, то разглаживая.

– Более чем, – согласилась та. – Ты позавтракаешь без меня? Я быстро, туда и обратно. Думаю, они хотят проверить документацию, программы рабочие, журналы.

– Ну, ведь у тебя все в порядке?

– Разумеется. Сто раз все уже проверено. Так что я ненадолго.

Она встала и начала одеваться. Клюев смотрел на нее, не двигаясь с места, и улыбался.

– Кофе хотя бы выпей. Мало ли, вдруг задержишься.

– Не хочу, – отмахнулась Анна. – Ты полежи немного и кушай. Там в холодильнике еще осталось жаркое. Если не хочешь, можешь бутерброды нарезать. Я вернусь, поедем на каток. Хочешь?

– Хочу. – Дмитрий натянул одеяло до подбородка и рассмеялся.

– Не скучай. – Она потрепала его по волосам и скрылась в прихожей.

До колледжа Анна доехала сравнительно быстро, оставила машину на парковке и почти бегом обогнула здание. Зашла в вестибюль и остановилась в удивлении. Несмотря на то что в субботу не было учебных пар, в холле было полно народу.

«Точно комиссия, – решила Анна. – Только бы не застрять здесь до обеда».

При мысли, что ей не дают побыть с Дмитрием после разлуки, ее охватила ярость. Она прошла через турникет и решительно двинулась к директорскому кабинету.

– Это вы Акулова?

Анна обернулась. Напротив нее стоял рыжеватый низкорослый мужчина в темном костюме.

– Да, я. А в чем, собственно, дело?

– Пойдемте со мной.

Он довольно бесцеремонно взял Анну за плечо. Они вместе зашли в директорский кабинет. Граубе сидел за столом, лицо его было багровым, на лбу вздулась толстая синяя жила.

– Садитесь, – приказал рыжий.

Анна, недоумевая, опустилась на стул напротив директорского стола.

– Ну, рассказывайте. – Мужчина смотрел на нее цепким, пронзительным взглядом, словно хотел просветить насквозь, как рентгеном.

– Что рассказывать? – Анна ничего не понимала, но чувствовала, что происходит что-то ужасное.

– Рассказывайте, как вы вчера издевались над вашей ученицей.

– Вы имеете в виду Олю Жарко? – У Анны отлегло от сердца.

Так, значит, документация тут ни при чем – это все из-за вчерашней истерики избалованной девчонки? Нажаловалась дома, отец небось позвонил директору. А этот рыжий недомерок, интересно, кто? Независимый эксперт? Ей стало смешно. Ну уж нет, не на такую напали.

– Да, я имею в виду студентку второго курса Ольгу Жарко, – спокойно проговорил рыжий. – Вы вчера принимали у нее зачет и не выставили оценку. Так?

– Так.

– Почему?

– Она не была готова. Не знала материал.

– Она приходила к вам неоднократно и никак не могла сдать ваш предмет. Вы намеренно травили ее?

– Я? С какой стати? Я просто хотела вложить в ее голову хоть какие-то знания и…

– Так! – Граубе с грохотом поднялся во весь свой огромный рост. – Хватит! Я сказал, прекратите этот цирк! Знания она хотела вложить!

– Почему вы на меня кричите? – Анна тоже попыталась встать, но рыжий слегка надавил ей на плечи.

– Сядьте, Акулова.

– Да что это, в самом деле? – Анна почувствовала, что еще секунда, и ее терпение лопнет. Ей неудержимо захотелось швырнуть в этих идиотов чем-нибудь тяжелым, например чугунной пепельницей, стоявшей на краю стола. – Меня вызвали в выходной день, кричат, оскорбляют. Неужели из-за неуда по алгебре можно так обращаться с преподавателем? И если уж на то пошло, то где сама Ольга? Она просила не звонить родителям, а сама вон что устроила. Я же предлагала ей позаниматься дополнительно. Где Жарко? Пусть она тоже придет сюда, в кабинет!!

Лицо директора из багрового стало мучнисто-белым. Он хотел что-то сказать, но махнул рукой и отвернулся к окну.

– Жарко не придет, – скучным тоном сказал рыжий.

– Почему?

– Оля Жарко сегодня ночью покончила с собой. Выпила сильнодействующее снотворное.

Анне показалось, что на нее рухнул потолок. Первой мыслью было, что она ослышалась. Это просто невозможно, такого быть не может. Пока она молчала, не в силах издать ни звука, рыжий положил перед ней тетрадный листок.

– Читайте.

– Что это? – с трудом выдавила Анна.

– Читайте-читайте. Это имеет к вам прямое отношение. – Голос рыжего звучал холодно и устрашающе спокойно. Анна взяла листок в руки, строчки прыгали перед глазами.

«Дорогие мама и папа, я так больше не могу. Не вижу выхода из создавшегося положения. В моей смерти прошу винить моего преподавателя, Акулову А. А. Ваша дочь Ольга». Далее шло вчерашнее число и подпись.

– Ну? – с еле уловимой ноткой нетерпения произнес рыжий. – Что скажете?

Анна подняла на него глаза, полные ужаса:

– Вы кто?

– Капитан Дроздов, следственный комитет. Я буду заниматься вашим делом.

– Моим делом? – Анна наконец обрела возможность говорить.

Граубе так и стоял у окна, но уже повернувшись к Анне и рыжему лицом.

– Николай Илларионович! – дрожащим голосом сказала Анна. – Что вы молчите? Ведь вы же знаете, я ни в чем не виновата. Эта записка… откуда, почему… я не понимаю…

Граубе отрицательно покачал головой. Его лицо было непроницаемым и мрачным, вокруг губ прорезались две глубокие морщины.

– Анна Анатольевна, это уголовное дело. Позор для нашего колледжа, пятно на весь коллектив. Вы сегодня же отстраняетесь от работы с учащимися. Вам ясно?

– Ясно. – Анна тупо уставилась в листок, в который раз перечитывая строчки, написанные корявым Ольгиным почерком. – Неужели ее не могли спасти? – обратилась она к Дроздову.

– Нет. Слишком сильный препарат, она выпила весь пузырек.

– Где она его взяла?

– Вам какая разница? – довольно грубо произнес Дроздов. – Взяла где-то. Следствие разберется. А вам надлежит явиться в следственный комитет для дачи показаний.

– Прямо сейчас? – испугалась Анна.

– Нет, я вам позвоню. Паспорт у вас с собой?

– Да.

– Дайте сюда.

Анна вынула из сумки паспорт и протянула следователю. Тот подошел к ксероксу и сделал копию. Затем отдал паспорт Анне.

– Все, идите. Вам позвонят на днях, или я, или мой помощник. Администрация предоставит вам работу, не связанную с обучением студентов. В канцелярии, например. И никуда не выезжайте из города. Поняли меня?

– Поняла. Я могу идти?

– Можете. Осторожней там на выходе.

Последних его слов Анна не поняла, поспешно спрятала паспорт и почти выбежала из директорского кабинета. Ей хотелось зарыдать, но глаза были абсолютно сухими. Перед взглядом Анны отчетливо стояло лицо Ольги, залитое слезами, с размазавшейся тушью и трясущимися губами. Как же так, девочка, что же ты натворила? Как только тебе в голову пришло? Анна стремительно прошла по коридору и свернула к турникету.

– Она! Вот она!! – резкий пронзительный крик заставил ее обернуться. Прямо перед ней стоял Жарко, все в том же кошмарном пальто, только лицо его было не красным, а землисто-серым. На нем, вцепившись ему в плечи, почти висела женщина. Ее вид заставил Анну содрогнуться: волосы всклокочены, глаза, нос и губы опухли, точно от пчелиных укусов, кокетливая норковая шубка застегнула через пуговицу.

– Убийца! – выдохнула женщина ей в лицо. – Тварь! Гадина! Ненавижу! – Она зарыдала и стала оседать на пол, длинные, покрытые алым гелем ногти скользили по коже пальто.

– Зоя, тихо, тихо, ну, успокойся, пожалуйста, – бормотал Жарко, пытаясь ее удержать.

В голове у Анны гулко застучало. Она невольно отпрянула назад и увидела, как к ним бегут двое в полицейской форме.

«Это мать Жарко», – догадалась Анна. Ей стало холодно, точно при ознобе. Рослые полисмены ловко подхватили женщину и поволокли к скамейкам. Жарко остался стоять посреди коридора, глядя на Анну в упор испепеляющим взглядом.

– Ты… я этого так не оставлю. Ты ответишь! Обещаю, ты пожалеешь, что на свет родилась. – Все это он произнес тихо, в отличие от жены. Низким, каким-то утробным голосом.

– Простите. – Анна усилием воли заставила себя взглянуть ему в глаза. – Это недоразумение. Мне очень жаль. Я… соболезную.

– Я тебя уничтожу, – прошипел Жарко.

Анна почувствовала, что от него, как и в прошлый раз, пахнет алкоголем. Она ничего больше не стала говорить и вышла на улицу. Подошла к машине, села, заблокировала двери. И тут ее затрясло. Зубы стучали, тело сотрясала крупная дрожь. Анна достала телефон и с трудом набрала Дмитрия.

– Малыш, ты уже освободилась? Так быстро? – Ей показалось, что его голос звучит будто из другой вселенной. Оттуда, где нет этого ужаса, отчаяния и мрака. – Что ты молчишь? Ты едешь домой? Я сварил гречку.

– Молодец, – замороженном тоном сказала Анна.

– Молодец, что сварил? – удивился Клюев. – Ты какая-то странная. У тебя там все в порядке? Что с документами?

– У меня не все в порядке. – Анна наконец почувствовала, как приближаются долгожданные слезы. Голос ее сорвался на полушепот: – Дима, Димочка! У меня беда.

– Что случилось, Аня? Ты плачешь? Что-то не так? Тебе сделали замечание?

– Если бы! Если бы замечание. Это ужас, Дима, ты даже представить себе не можешь…

– Вот что, – перебил Клюев, – в таком состоянии ты не можешь вести машину. Жди, я сейчас приеду.

– Нет, не надо! – При мысли, что нужно будет сидеть во дворе колледжа, где в любой момент к ней могут подойти родители Жарко, Анне стало дурно. – Я могу вести. Я приеду сама.

– Ты можешь толком объяснить, что случилось? – произнес Дмитрий с недоверием.

– Дома объясню. – Анна решительно повернула стартер.

8

Дмитрий как будто ждал за дверью – тут же открыл, едва Анна нажала на звонок. Вид у него был встревоженный и возбужденный.

– Наконец-то! – он схватил Анну в охапку и втащил в прихожую. – Господи, на тебе лица нет. Неужели все так серьезно?

Она кивнула и без сил опустилась на банкетку.

– Давай рассказывай, – велел Клюев и принялся снимать с нее пальто и сапоги.

– Ольга Жарко умерла сегодня ночью. Покончила с собой.

Клюев замер с Аниным сапогом в руках.

– Что? Ты что говоришь??

– Отравилась таблетками. Перед смертью оставила записку. Там она пишет… что… что… – У Анны наконец хлынули слезы градом.

– Что? – эхом повторил Клюев, точно завороженный глядя на Анну.

– Что в ее смерти виновата я…

– Как это? Почему?? Что за чушь? – Он отбросил сапог.

– Помнишь, я пришла к тебе в среду вечером? Ты как раз собирался ехать в Ростов? Помнишь?

– Ну да, – рассеянно произнес Клюев.

Он выглядел оглушенным и растерянным.

– Перед этим она пришла ко мне в кабинет и попросила назначить ей день пересдачи. У нее были долги с прошлого года. Вчера после пар она была у меня и пыталась выпросить тройку просто так, ничего не ответив.

– И ты…

– Я не поставила. Она закатила истерику, рыдала, заламывала руки.

– Черт! – неожиданно воскликнул Клюев и обхватил голову руками. – Черт, черт!!

– Ты понял? – Анна перестала плакать и печальными, бездонными глазами смотрела на него.

Он опустил голову.

– И после этого она пришла домой и… написала записку? – его голос звучал хрипло и сдавленно, словно стальная невидимая рука сжимала ему горло.

– Да. Что не может так больше. Что просит во всем винить Акулову А. А…

– Черт! – уже спокойней повторил Дмитрий. – Вот это подстава, малыш! Это могут быть большие проблемы.

– Со мной уже беседовал следователь. Сказал, что вызовет на допрос. От работы отстранили. И этот… отец Жарко…

– Ты его видела?

– Да. Он обещал меня уничтожить.

Анна уже совсем взяла себя в руки. Слезы принесли ей некоторое облегчение, к тому же дома, рядом с Дмитрием, она чувствовала себя в относительной безопасности. Вдвоем они что-нибудь придумают. Сумеют доказать, что Ольга написала записку в состоянии аффекта и никто не виноват в ее гибели. Дмитрий молчал, погруженный в какие-то свои мысли. Анна осторожно дотронулась до его плеча:

– Пойдем поедим?

Он посмотрел на нее с удивлением:

– Ты хочешь есть?

– Ну я же не завтракала, – она попыталась улыбнуться, улыбка вышла вымученной и жалкой. На самом деле при мысли о еде ее тошнило. Но надо было что-то делать, как-то продолжать жить, постараться отвлечься, поверить в лучшее, хотя внутри у нее все точно оледенело.

Клюев кивнул и взял Анну за руку.

– Конечно. Прости. Я не подумал. Так ошарашен тем, что ты сказала. Прости.

Они зашли на кухню и уселись за маленьким круглым столом. Анна хотела подойти к плите, но Клюев жестом остановил ее:

– Сиди! Я сам.

Он разогрел на сковородке кашу, положил Анне в тарелку, добавил сливочного масла и пару кусков ветчины. Она ела и давилась. Он по-прежнему молчал, лицо его было сумрачным и отрешенным.

– Дим! – тихо позвала Анна.

– Да, малыш. Вкусно? Я старался.

– Очень вкусно. Я думаю… что теперь делать?

– Ну что делать? – он погладил ее по голове. – Пока ждать, что скажет этот следак. Ты запомнила его фамилию?

– Дроздов.

– Я наведу справки. Попробую выяснить, что можно предпринять.

– Правда? – Анна так обрадовалась, что едва не подавилась кашей. И тут же сердце ее сжалось от пронзительной боли. – Дим… скажи честно… ты как думаешь – из-за меня Оля умерла?

– Ну что ты? Вот глупышка. – Он прижал ее к себе, как ребенка. – Девочку, конечно, очень жалко. Но как ты могла такое предвидеть? Она ведь не угрожала наложить на себя руки?

– Нет!

– Ну вот. Это надо пережить, малыш. Постепенно отпустит. Не вини себя. Сейчас главное доказать следствию твою невиновность.

– Ты мне поможешь? – она доверчиво подняла на него глаза.

– Помогу, малыш, конечно, я сделаю все, что в моих силах.

Телефон Анны вдруг взорвался оглушительным звонком. Оба вздрогнули и со страхом поглядели на экран. Светка.

– Не бери, ну ее, – тихо сказал Клюев.

– Надо взять. Я не стану прятаться ото всех! Если я так сделаю, то дам понять, что признаю себя виноватой.

Клюев кивнул:

– Да, ты права.

Анна нажала на прием.

– Я все знаю! – заверещала в трубку Светка. – Ань, это какой-то кошмар. Нас вызвали на работу. Какие-то хмыри всех опрашивают, докапываются до тебя – как ты себя вела со студентами, с коллегами. Ребят согнали. Тоже будут беседовать. Папаша этой Ольги ходит-бродит, как кентервильское привидение. Ань, этот придурок Тихон Павлович такое сейчас тут нес про тебя! Они дверь неплотно закрыли, и я слышала! Анечка, что ж это будет!

Анна, морщась, как от боли, с трудом дотерпела до конца Светкиного словесного потока. Надо же, как оперативно! Значит, уже идет допрос свидетелей. А Тихон Павлович, разумеется, имеет зуб на Анну: когда она только пришла в колледж, он пытался к ней подкатить, шептал на ушко, как у него с женой не ладится интимная жизнь. Анна сразу его послала, тут он ее и возненавидел. Тихо возненавидел, не демонстративно – на такое его трусливая душонка не была способна. Ну вот, теперь у него есть шанс поквитаться…

– Свет, – устало проговорила Анна, – во-первых, не кричи так, я не глухая. Во-вторых, не могут же все про меня говорить только плохое.

– Конечно, нет! – еще громче завопила Светка. – Я сказала, что ты моя лучшая подруга и замечательно ладишь с ребятами. А Инна Михайловна, та вообще чуть не расплакалась.

– Ну видишь, не все потеряно, – Анна усмехнулась. И сама себе изумилась: она еще и утешает Светку, хотя должно быть совсем наоборот. Видимо, той тоже пришла в голову эта мысль.

– Ань, хочешь, я приду к тебе? – предложила она виноватым тоном.

– Спасибо, не сейчас.

– У тебя Клюев? – догадалась Светка.

– Да.

– Ясно. Его, кстати, тоже сейчас вызовут. Еще не звонили?

– Нет.

– Ну хорошо. Зеленина сказала, ты теперь будешь в учебной части работать. Ведомости составлять, отчеты всякие.

– Что скажут, то и буду делать, – согласилась Анна, – надеюсь, ненадолго.

– Ладно, Ань, держись. Я с тобой!

Анна отложила телефон и отодвинула тарелку.

– Все, наелась. Большое спасибо, очень вкусно.

– Вижу, как наелась, – Дмитрий печально улыбнулся и посмотрел на часы. – Я все слышал, что Света сказала. Наверное, мне стоит туда съездить, не дожидаясь приглашения. Поговорю с ними по-мужски.

Анна кивнула, хотя ей ужасно не хотелось сейчас оставаться одной. Но она понимала, что Дмитрий прав.

– Ты вот что, Анюта, иди ложись. Полежи, отдохни, попей чайку. Посмотри что-нибудь приятное, легкое. А я скоро вернусь.

Он налил Анне горячего чая, сделал пару бутербродов, поставил все это на поднос, добавил пару мятных пряников и отнес поднос в спальню.

– Давай, давай, – с шутливой строгостью приказал он Анне.

Та нехотя поплелась в комнату, переоделась в домашнее и легла. Она слышала, как Дмитрий возится в прихожей. Затем хлопнула дверь. Анна закрыла глаза. На нее навалились отчаянье и ужас. Бедная Оля! Как она могла не понять, что девчонка на грани? Как могла быть такой черствой и жестокой? Острое чувство вины мучило Анну, как голодный леопард терзает свою добычу. Она ощутила, что не может больше держать это в себе, и набрала тетку.

– Привет! Как у вас дела?

– У нас все в порядке. А вот что с твоим голосом? Опять голова болит?

– Нет, теть Наташ, не голова. У меня тут ЧП произошло на работе.

– Какое еще ЧП? – удивилась тетка и тоном, не терпящим возражения, потребовала: – Давай выкладывай!

Анна запинаясь и всхлипывая, поведала ей свою трагическую историю. Тетка выслушала молча, не перебивая. Дождалась, пока Анна умолкнет. Сама помолчала пару секунд. Потом произнесла достаточно спокойно и уверенно:

– Вот что, детка, ты себе голову-то не морочь. Небось кушаешь себя поедом, что угробила девочку?

– Кушаю, теть Наташа, – сдавленно пробормотала Анна.

– Не смей, – твердо сказала тетка. – Ты ни в чем не виновата. У тебя у самой ребенок, тебе надо думать, как оправдаться. Адвоката нужно найти хорошего.

– Даже так? – упавшим голосом проговорила Анна. – Думаешь, понадобится адвокат?

– А ты думаешь, нет? Тем более, говоришь, папашка у этой бедолаги при деньгах. Они тебе быстренько дело состряпают. Так что киснуть не время, бери себя в руки и приготовься бороться.

Теткины слова подействовали положительно. Анне стало капельку легче. Да, она не имеет права нюни распускать – у нее дочь. Ей нужна нормальная мать, а не заклейменная позором подсудимая. Значит, надо бороться за правду, как тетка говорит.

– Спасибо, тетечка Наташечка, – нежно сказала Анна в трубку.

– Не за что, детка. Приходи в себя, а хочешь – приезжай к нам, мы тут торт варганим. Где твой-то? Вы вместе? Можешь и его привозить – торт вкусный выходит.

– Спасибо, теть Наташ, может, мы и приедем вечерком сегодня. Или завтра утром.

– Ну давай, не горюй. Обнимаю тебя.

Анна отложила телефон и отхлебнула из чашки остывший чай. Она попыталась вспомнить в деталях вчерашний день. Может быть, Ольга подавала какие-то сигналы, которых она не заметила? Но нет, Анна не могла вспомнить ничего, кроме театральных рыданий и наглых просьб поставить оценку просто так. Неужели Ольга могла с собой такое сотворить из-за оценки по алгебре? И вовсе не похоже, что у нее был конфликт с родителями, хотя, конечно, папаша у нее жуткий тип. Нет, хватит, баста! Больше Анна не станет об этом думать. В конце концов, в классе оставались ребята, это свидетели ее невиновности. Они все видели и слышали, они скажут правду. Хоть кто-то один, но скажет!

Анна решительно спрыгнула с дивана. Интересно, как там Дмитрий? Может быть, уже поговорил со следователем, объяснил тому, что произошло? Что, если ему позвонить? Анна поколебалась и набрала номер Клюева. Тот долго не отвечал, потом сбил вызов. Значит, его сейчас допрашивают. Анна представила, как он спокойно, неторопливо отвечает на вопросы рыжего Дроздова или кого-нибудь другого. Представила, как его слушают – с невольным уважением и вниманием. Еще бы – он же сам бывший военный. Он найдет с ними общий язык.

Время тянулось ужасно медленно, как всегда, когда ждешь чего-то архиважного. Анна слонялась по квартире, пытаясь заняться чем-то полезным, но у нее все валилось из рук. Наконец раздался звонок в дверь. Анна бросилась в прихожую.

– Ну что? Как?

– Я им все рассказал, – с порога произнес Дмитрий, – все как было, с твоих слов. Там пару ребят еще все подтвердили, что ты Ольгу не оскорбляла, предлагала позаниматься вместе, а она требовала оценку.

– Слава богу, – Анна облегченно выдохнула.

Клюев молча снял куртку и зашел в комнату. Анна побежала за ним.

– Что еще? Ты видел кого-то из наших? Из преподавателей?

– Никого.

Ей показалось, что в голосе у него звучит раздражение.

– Дима! – Анна подошла к нему ближе, пытаясь заглянуть в глаза. – Ты… за что-то злишься на меня?

– Я? Злюсь? – Он вздохнул и покачал головой: – Нет, малыш, если я и злюсь, то только на себя.

– За что? – изумилась Анна.

– За все. За то, что не уделял тебе нужного внимания последние недели. За то, что уехал. За то, что до сих пор не знаком с твоей дочкой.

Анна смотрела на него с удивлением. Он выглядел подавленным и сконфуженным, всем своим видом подтверждая сказанное только что. Ее затопила волна нежности. Он переживает чуть ли не больше ее! Чувствует ответственность, вину.

– Все будет хорошо, Дим, я верю. – Она подошла к нему и поцеловала в губы. – Пока ты со мной, ничего плохого случиться не может, – шепнула она ему на ухо.

Он грустно улыбнулся и кивнул.

Анна доверчиво прижалась к его груди и закрыла глаза.