Текст книги "Стена плача"

– Ну ты, несчастная, бутылку мне откупать собираешься? – неожиданно грубо поинтересовался охранник.

– Собира-аюсь, куда ж я де-енусь, – захлюпала девица. – Вот так всегда, – пожаловалась она. – Все мужики одинаковы, ироды окаянные, козлы-ы… – ее речь перешла в нечленораздельное бормотание.

Усатый с любопытством глядел на Асю из окна. Она вытащила из сумочки кошелек, достала сторублевку и сунула ему в руку.

– Держите, это за нее.

Мужик удивленно крякнул, однако деньги взял.

– Где находится Анадырская?

– Да тут, рядом. Шоссе перейдете и налево. Идти минут десять.

– Спасибо. – Ася осторожно обошла роняющую слезы и сопли девицу и вышла за ворота.

12

По ту сторону шоссе тянулись бесконечные серые грязные пятиэтажки, больше похожие на тюремные бараки. Ася довольно долго блуждала между ними, пока наконец не отыскала нужный дом.

Подъезд оказался заперт, на двери висел домофон. Ася поколебалась с минуту, затем набрала номер квартиры. Раздались короткие гнусавые гудки.

Ответа не последовало. Ася нажала на «сброс» и повторила вызов. Результат оказался тот же. Она беспомощно оглянулась, но вокруг не было ни души.

Ее охватило отчаянье. Целый час она бродила по рынку, выведывая всеми правдами и неправдами адрес этой дыры, и все впустую! Дома Алексея нет, когда он вернется, неизвестно, где находится – тем более. Ничего не остается, как ловить машину и ехать восвояси.

Ася отошла было от подъезда, но тут же вернулась, рассеянно тронула металлические кнопки домофона, взялась за дверную ручку, отпустила. Встала рядом, прислонившись к стене.

Она ждала минут пять, пока наконец дверь не распахнулась под тоненький писк. Из подъезда вышла женщина, ведя на поводке шоколадную таксу. Ася шагнула им навстречу. Женщина покосилась на нее с подозрением, но все же посторонилась, давая дорогу.

Лифта в подъезде не было, как и трубы мусоропровода. На полу валялись окурки и шкурка от банана, с потолка мертвенно-тускло светила заляпанная грязью лампочка.

Ася вспомнила свой дом – чистенькую кирпичную четырнадцатиэтажку, светлый просторный подъезд с консьержкой, сидящей в стеклянной будке, и ей стало не по себе. Стараясь не касаться пыльных перил, она стала подниматься на четвертый этаж.

Тридцать третья квартира была первой с левой стороны от лестницы. Глухая, ничем не обитая дверь без глазка выглядела сиротливо и неприветливо. Ася позвонила раз, другой – никто не открыл.

Значит, его все-таки нет дома. Она устало поглядела на часы.

Пять минут восьмого. Сколько у нее есть времени? Час, а то и меньше. Имеет ли смысл стоять здесь и ждать – вдруг Алексей сегодня не вернется вовсе?

Что она вообще про него знает? Почему так безоговорочно поверила всему, что он говорил, с чего решила, что настолько ему нужна? Кажется, он прекрасно проводит время и без нее.

Ася со злостью изо всех сил надавила на кнопку. Где его черти носят? Почему из-за него она должна торчать в этом вонючем подъезде, обманывать мужа и Нинюсю, унижаться перед рыночной рванью!

За дверью вдруг послышался легкий шум. Щелкнул замок. Ася невольно отпрянула назад.

Перед ней возник Алексей. Лицо его было помятым, встрепанные волосы в беспорядке спадали на лоб.

– Настя? – Он смотрел на нее почти с ужасом, точно перед ним на площадке стояло привидение.

Ася осторожно проскользнула мимо него в темный узкий коридор.

– Ты… где… почему тогда… не пришла… – Он с трудом выговаривал слова и еле держался на ногах.

– Я болела, – проговорила Ася, пытаясь отыскать на стене выключатель. – Лежала все это время с температурой.

– А… – Кажется, он ничего не понял, очумело глядя в одну точку и стараясь поймать трудно дающееся ему равновесие.

Выключатель наконец нашелся. Вспыхнул резкий желтоватый свет.

Господи, какое у него лицо! И запах – будто из винного погреба.

– Алеша! – Ася попробовала слегка подтолкнуть его в комнату, но он не двигался с места, – Ты… тебе надо лечь. Слышишь меня?

– К-конечно. Настя, чего ты т-толкаешься?

– Иди. – Отчаявшись, она обхватила его за плечи и потащила из коридора. Точно так, как делала Нинюся на глазах у всего дома, когда был жив ее Петюня.

Это возымело результат: они оказались в единственной, узкой, как пенал, комнате, невероятно душной и заваленной мусором. На столе и под ним громоздились батареи пустых бутылок.

Ася усадила Алексея на диван, а сама села на стул с продранной зеленой обивкой, лихорадочно соображая, как быть.

Оставить его отсыпаться и уйти? Тогда утром он, поди, и не вспомнит о ее визите, а к вечеру снова окажется в состоянии полной отключки.

Нет, уходить нельзя. Нужно каким-то образом привести Алексея в чувство прямо сейчас, сделать так, чтобы он начал соображать и с ним стало возможно общаться.

– У тебя есть кофе? – Ася сняла плащ, аккуратно повесила его на спинку стула.

– Не знаю, к-кажется, нет.

– А чай?

– Наверное.

– Я сейчас заварю. Ты сможешь потом принять душ?

– З-запросто. Настя!

– Что?

– А это ты?

– Это я.

Ася зашла на крохотную кухоньку. Включила газ, поставила чайник. Порылась в полке над плитой, кофе не обнаружила, но отыскала начатый пакет с заваркой.

– Нас-тя! – донеслось из комнаты. – Нас-те-на!

– Сейчас, иду.

Ей показалось, пока она возилась на кухне, Алексей немного пришел в себя, взгляд его стал более осмысленным, речь связной.

– Почему не откликаешься?

– Я откликаюсь, Леша. Ты пьяный, не слышишь ничего. Сколько выпил сегодня?

Алексей неопределенно пожал плечами.

– Не помню.

– А вчера?

– Настя, т-ты не пришла. А я ждал. К-как я ждал…

Она присела рядом, убрала с его лба слипшиеся влажные волосы.

– Ну, пойми, я болела. У меня был грипп. Я и сейчас еще не полностью поправилась. Искала тебя, еле нашла. Что у тебя случилось на работе?

– Да… – Алексей махнул рукой, – завелся чего-то. Не помню, по какому поводу. Худо было, думал, ты больше… – он, не договорив, ткнулся лицом в ее плечо.

Хрипло засвистел чайник.

– Пусти-ка, я выключу. – Ася сделала осторожную попытку отодвинуться.

– Нет, не уходи. Я не хочу!

Его тон напомнил Степку. Когда тот болел, то требовал, чтобы Ася непременно сидела рядом, не отпуская от себя ни на шаг.

– Леш, ты как ребенок. Вода выкипит, придется заново ставить.

– Пусть выкипит.

– Нет, не пусть. – Она решительно встала. – Все, сиди и жди. Сейчас чай принесу.

Ася вернулась на кухню, залила заварку кипятком, дала ей настояться и наполнила стакан крепким до красноты чаем.

– На, пей. Лучше б кофе, конечно, но раз нет, ничего не поделаешь.

Алексей послушно взял стакан из ее рук. Ася дождалась, пока он выпьет, затем принесла еще один.

– Ну как? Получше?

– Нормально. – Он обеими ладонями провел по лицу, помотал головой, стараясь сбросить одурь, и красными, воспаленными глазами уставился на Асю. – Ты чего, Малыш? Что так смотришь? Думаешь, я уж совсем того?

– Именно так я и думаю. – Она забрала у него пустой стакан.

– Да спал я! Ты меня разбудила. Я спросонья ни черта не соображаю. Ну и конечно, было дело… – он кивнул на бутылки. – Немножко, самую малость… Ты не обижайся, а, Насть!

– Куда уж мне обижаться. – Ася со вздохом опустилась на диван. – Хоть узнаешь, и то хорошо. А то: «Насть, это ты или не ты?»

– Я так говорил? – Алексей заулыбался. – Что, правда? Врешь ведь.

– Полчаса назад.

– Ой, елки… – Он снова мотнул головой. – Ну извини. Башка трещит, хоть оторви.

– В душ пойдешь?

– Сейчас. – Алексей кивнул и прикрыл глаза. – Через пять минут.

Какое-то время они сидели молча, бок о бок. Алексей дремал, Ася мучительно думала о том, что сейчас неминуемо придется звонить Сергею. Дома в полдевятого она никак не будет – уже почти восемь. Нужно снова что-то придумывать – то, что позволит ей сегодня вообще не возвращаться. Например, ночевку у подруги.

– Все, иду. – Алексей встал. Ася помогла ему снять рубашку, проводила до ванной, зажгла свет.

– Что-нибудь нужно?

– Нет, все в порядке. – Он захлопнул дверь.

Ася постояла, прислушиваясь к постепенно нарастающему шуму воды, и вернулась в комнату. Достала телефон, быстро нажала на кнопки.

– Сереж!

– Да, я. Ты уже закончила? Давай я подъеду к ДК.

– Нет, нет, – поспешно проговорила она. – Знаешь, тут у меня Маринка.

– Маринка?

– Ну да. Она на машине, заехала повидаться, мы ведь сто лет не общались.

– И что вы собираетесь делать? – в голосе Сергея появилась настороженность.

– Она зовет меня к себе. Сева улетел в командировку, так что мы поболтаем по-бабски и ляжем. Не обидишься?

– Еще как обижусь. Сначала полубольная из дому умотала, а теперь еще и в гости намылилась на ночь глядя!

Ася напряженно молчала.

– Да смеюсь я, смеюсь, – проговорил Сергей мягче. – Езжай к своей Маринке, только утром уж будь добра, возвращайся!

– Обязательно, – быстро сказала Ася.

– Целую!

– И я тебя.

Она спрятала телефон, ощущая себя последней дрянью и сволочью, и одновременно наслаждаясь обретенной свободой: ее алиби перед Сергеем было железным – Маринка полгода назад переехала в новостройку, и дома у нее отсутствовала связь.

Вода в ванной по-прежнему лилась. Чтобы отвлечься от тягостных мыслей и не сидеть без дела, Ася решила по мере возможности убрать в комнате. Она отыскала в кухне веник, вымела мусор, собрала в пакет пустые бутылки, намочила тряпку и протерла малочисленную допотопную мебель – стол, узкий, растрескавшийся комод и старенький книжный шкаф, набитый потрепанными книгами. Заглянула в угол между диваном и окном, нет ли и там порожней стеклотары, и замерла от неожиданности.

На полу, возле диванной ножки, стояла железная клетка. В ней сидел хомяк, крупный, рыжевато-коричневый, с усиками и розовым носом. Он тревожно смотрел на Асю круглыми внимательными глазами.

– Ты кто? – тихонько спросила она и подняла клетку. Хомяк беспокойно заметался в крошечном пространстве, кончик его носа смешно подрагивал. Кормушка была абсолютно пуста, лишь возле нее на газете лежала пара ссохшихся макаронин.

– Бедный, голодный, – жалостливо проговорила Ася и поставила клетку на комод.

Она хотела было пойти поискать что-нибудь съестное для несчастного зверька, но вдруг остановилась. Ей внезапно показалось, что шум воды стал не таким, будто она текла сама по себе, не встречая на пути препятствия в виде человеческого тела.

Асю охватил страх. Можно ли было отправлять Алексея в душ в таком состоянии? Вдруг ему стало плохо, он потерял сознание или, что всего вероятней, просто заснул и захлебнулся?

Она стремительно подошла к ванной, дернула ручку на себя. Дверь легко поддалась. Ася робко заглянула вовнутрь.

Комнатка была окутана паром. Алексей стоял как ни в чем не бывало, подставив голову под сильные водяные струи.

У нее отлегло от сердца. Она хотела выйти, но вместо этого почему-то тихонько прикрыла дверь у себя за спиной.

Алексей спокойно и молча наблюдал, как Ася осторожно ступает по влажному кафелю. Шаг, другой. Ее колени коснулись низкого облупленного бортика ванны. Она подняла глаза.

– Сними это, – он дотронулся до ее блузки.

Ася послушно расстегнула пуговицы.

– И это тоже, – Алексей кивнул на джинсы. – Все.

Он взял ее на руки, как тогда, на тропинке у сторожки, поставил рядом с собой. Ее лицо, плечи, грудь тут же покрыли прохладные брызги, в волосах заблестели радужные капли.

Ася почувствовала, как ее неудержимо клонит вниз, и медленно опустилась на желтоватое дно ванны.

…Кажется, она кричала, а может быть, ей это только казалось. Реальность и нереальность слились воедино, перестали быть различимыми, в восприятии остался только шум воды, мерный, громкий, нескончаемый, как шум самого первого, доисторического дождя на древней, только что возникшей из лавы планете…

Потом Алексей завернул ее в большое мохнатое полотенце, принес в комнату, уложил на диван. Тогда утерянная реальность стала возвращаться, с каждой минутой становясь все четче, безжалостней. Вместе с ней возникло сознание неотвратимости, невозможности вернуться в привычную жизнь, полная отверженность от прошлого и растерянность перед грядущим, страшным и неведомым.

Захлебываясь слезами, Ася прижималась к Алексею, голос ее прерывался от рыданий, мокрые волосы облепили лицо, плечи судорожно вздрагивали.

– Лешенька, милый, не пей больше, умоляю тебя! Ну пожалуйста, не надо так! Я же… я… люблю тебя, так люблю…Что… что с нами будет…

Он тихонько гладил ее по голове, задумчиво глядя в потолок.

– Настя, ну все, ну, успокойся. Все, давай, будь умницей, перестань.

Она всхлипнула и вскинула на него огромные, полные слез глаза.

– Ты мне обещаешь?

Алексей невесело усмехнулся.

– Странная ты, Малыш. Хочешь, чтобы тебя обманывали? Чтобы обещать, нужно знать – ты это можешь выполнить.

– Ты можешь!

Он покачал головой.

– Вряд ли. Я пробовал, много раз. Это все от болезни, Малыш, башка у меня отказывает после контузии.

– Ты был контужен?

– И ранен тоже. Я ведь, Насть, был командиром парашютно-десантного взвода. Как-то раз сопровождали колонну. Все ничего, тихо, спокойно, и вдруг меня точно дергает что-то. Гляжу и вижу, отчетливо так – дух в камнях сидит и прямехонько в «ГАЗ‐66» с боеприпасами из гранатомета целит. Еще секунда, все бы к черту на воздух взлетело. Я водителю своего бэтээра кричу: «Газуй!» Тот опытный был, среагировал в момент. Успел между духом и грузовиком вклиниться. Ну и… влупили нам в борт. Водитель труп, меня вытащили – ничего не слышу, перед глазами круги разноцветные, шевельнуться не могу, кровь течет…

Ася слушала, затаив дыхание. Она больше не плакала, даже всхлипывать перестала.

– И… что потом?

– Потом в госпиталь отправили, в Палихумри, оттуда на «вертушке» в Ташкент. Тяжелая контузия и несколько осколочных в плечо. Месяц отлежался – и обратно. Врач-то предупреждал там, в госпитале, что после контузии последствия могут быть самые отдаленные, да мне по молодости казалось – ерунда. Рапорт написал, чтобы вернули в свой взвод. Встретили как родного. Позже «Красную Звезду» дали за то, что машину собой закрыл. Ну я радовался, как дурак… – Алексей вздохнул и потянулся за сигаретами. – Только потом понимать стал: врач-то прав оказался. Что-то там, у меня в башке, разладилось, и чем дальше, тем хуже. Иногда сам не пойму, что со мной – будто черт вселяется, аж перед глазами все белеет. Лучше тогда и не подходить, могу запросто шею свернуть. – Алексей опустил глаза и добавил тише: – А выпьешь, вроде как отпустит… на время. – Он помолчал, потом ласково погладил ее по щеке. – Так вот, Малыш. А говоришь «обещай».

– Ты… поэтому из армии уволился? – Ася осторожно прижала его руку к своей груди.

– И поэтому, и… всякие причины были. Я же после Афгана еще два года под Читой служил. Только уже не десантником – после контузии в ВДВ не держат. Командиром разведроты учебно-танковой дивизии. – Его лицо помрачнело, стало угрюмым и непроницаемым. – Не хочу про это, ну его!

– Не хочешь, не надо, – мягко проговорила Ася. – Мне ведь не это важно, а то, что сейчас.

– А что сейчас? – Алексей развел руками. – Малыш, я такой, какой есть, придется тебе мириться с этим.

– Но зачем-то ты тогда просил меня не уходить, взять тебя с собой. Значит, надеялся на что-то?

– Ну… – Алексей неопределенно пожал плечами. – Не знаю… может быть. А может, ты мне просто понравилась. – Он хитро прищурился.

– Нет, не может! – Она села на диване. – Я знаю, ты надеялся. Ты просто… был один, одному всегда трудно. А нас теперь двое, мы справимся. Все будет хорошо, понимаешь?

– Насть, тебе сколько лет?

– Двадцать шесть.

– А мне тридцать девять, скоро будет сорок. Ухватываешь разницу? Тринадцать лет. Знала бы ты, Малыш, что случается с людьми за это время! Грязь сплошная, вранье и… – он посмотрел на ее лицо, бледное, серьезное, с капельками слез, застывшими на ресницах, и вдруг решительно махнул рукой. – Э, да ладно, не слушай ты меня! Лабуда это все. Жрать хочется, вот это ясный перец. Пойдем, сварганим что-нибудь?

– Пойдем. – Ася почувствовала, как отлегло от сердца.

Они оделись и пошли в кухню. Алексей распахнул маленький обшарпанный холодильник и выразительно присвистнул: полки были девственно-чисты, лишь в глубине на одной из них сиротливо лежал кусочек сала, небрежно завернутый в пленку.

– Это все? – поинтересовалась Ася.

– Кажется, еще картошка была, там, в ящике. – Алексей смущенно почесал в затылке.

В ящике под мойкой действительно лежал пакет с картошкой, сморщенной, сплошь покрытой белыми глазками.

– Странно, что ты еще не умер с голоду, – с улыбкой проговорила Ася, принюхиваясь к шедшему из пакета подозрительному запаху. – Знаешь что? Давай я быстренько сбегаю в магазин. У вас тут есть круглосуточные или хотя бы которые до десяти?

– Стоп, Малыш. – Лицо Алексея тут же сделалось хмурым. – Не суетись. У меня сейчас с деньгами… временные трудности.

– У меня есть, – радостно заверила она, – что покупать?

– Ничего. – Он взял пакет с картошкой из ее рук. – Я на бабки твоего мужа есть не буду.

– Да это мои.

– И на твои.

По тому, каким тоном это было сказано, Ася поняла, что спорить бесполезно.

– Ладно, – согласилась она. – Приготовлю что есть. Отравимся, так вместе.

Алексей оставил ее шутку без внимания.

Ася почистила картошку, нарезала сало мелкими ломтиками, положила все это на сковородку и поставила на огонь. Дома она никогда не жарила на сале, пользуясь растительным маслом. К ее удивлению, получилось весьма съедобно и даже вкусно.

Они сидели за столом и с аппетитом поглощали содержимое огромной сковородки.

– Насть, я все спросить хотел – тебя кой черт занес тогда на пустырь? – Алексей глянул на нее с любопытством.

– На работу шла.

– А где ты работаешь?

– Во Дворце культуры, танцы преподаю.

– То-то я смотрю, фигурка будь здоров, – усмехнулся он и потянулся за добавкой. – А муж у тебя кто?

– Врач.

– Моя жена тоже врач. Бывшая жена.

Ася перестала есть, отложила вилку.

– Ты был женат?

– Ясный перец. Только это давно было, десять лет назад. Когда развелись, дочке пять исполнилось.

– Ты с ней видишься?

Алексей молча покачал головой. Наступила пауза.

Ася уже жалела, что задала последний вопрос. Она попыталась придумать другую, более веселую тему для разговора и вдруг вспомнила про оставленную на комоде клетку.

– Ой! А хомяк-то! Ты животное чуть не уморил!

– А, Пал Палыч? – Алексей улыбнулся. – Я про него и забыл.

Ася прыснула.

– Как ты его назвал?

– Пал Палыч, – невозмутимо повторил он.

– Странное имя для хомяка, не находишь? – Ася отложила немного картошки на блюдечко.

– А чего странного? Его одна девчонка принесла, еще на прежнюю мою работу, совсем махоньким. У нее дома хомячиха жила, плодилась как бешеная. Стали гадать, как назовем, а другая девчонка предложила: включаем телевизор, какого героя на экране первым увидим, такое имя и дадим. Включили, а там сериал, «Следствие ведут знатоки», старый, еще времен моего детства. И в кадре Пал Палыч Знаменский, следователь. Вот так и случилось.

– А где ты работал?

– На стройке. Девчонки там хорошие, малярши, штукатуры, только им не до Пал Палыча было. Я когда уходил, забрал его с собой. – Алексей встал из-за стола.

Ася неожиданно почувствовала укол ревности. Одна девчонка, другая, – сколько их вообще вокруг него вертится, таких, как та, зеленоглазая, на рынке!

Она, ничего больше не говоря, направилась в комнату. Открыла клетку, достала кормушку, сунула ее Алексею.

– На, иди вымой.

Тот послушно сходил в ванную, ополоснул миску, вернул Асе. Она наполнила ее и сунула обратно, под самый нос хомяку.

Пал Палыч сначала отпрянул в сторону, затем недоверчиво принюхался, поддел лапкой кусочек картошки и сунул его за щеку, отчего та сразу раздулась.

– Ну вот, сделал запасы, – засмеялся Алексей и покосился на Асю. Та по-прежнему молчала, преувеличенно внимательно наблюдая за действиями хомяка.

– Эй, Насть, ты чего? Что-то не так?

– Да нет. – Она поглядела на него в упор. – Просто жду, спросишь ты или нет, как я тебя разыскала, кто дал твой адрес.

– Ну и кто? – Он уставился на нее с недоумением.

– Одна проститутка.

– Лизавета, что ли? – Алексей весело улыбнулся, затем посмотрел на Асю внимательней, и в глазах его зажегся озорной огонек. – Слушай, Малыш, ты меня никак ревнуешь?

– Нет, – сухо произнесла Ася и прибавила выразительно: – Пока нет. Но если…

– Ой, какие мы сердитые! – Алексей сделал страшные глаза и шагнул ей навстречу, раскрывая объятия.

– Перестань. – Она попятилась, сдерживая смех. – Я серьезно говорю!

– И я серьезно! – Он сгреб ее в охапку и понес к дивану.

В это время простуженно тренькнул дверной звонок.

– Кто это? – Ася испуганно посмотрела на часы. – Четверть одиннадцатого.

– Какая разница? – Алексей обнял ее крепче.

Звонок смолк, но тут же зазвенел с новой силой.

– Надо открыть, Леш, нехорошо…

– Не надо. Потрезвонят и отвалят. – Он накрыл ее губы своими.

Они целовались, слушая непрерывный трезвон, который с каждой секундой становился все более невыносимым.

– Так, ладно. – Алексей резко выпрямился. – Погоди, я сейчас.

В его тоне Ася уловила знакомые нотки ярости.

– Я с тобой! – Она хотела вскочить, но он жестом остановил ее.

– Я сказал, подожди!

Ася, вжавшись в спинку дивана, в страхе наблюдала, как Алексей стремительно выходит из комнаты. Хлопнула дверь.

Она напряженно прислушивалась к тому, что происходит в прихожей. Раздался лязг замка, затем неясное бормотание. Потом голос Алексея произнес громко и внятно:

– Нет. Сейчас нету.

Бормотание повторилось, на сей раз тоном выше.

– Говорю же, я сейчас пустой. После, на неделе.

– Жлоб ты, капитан, – перебил тонкий дребезжащий голос. – Обещал ведь! Надуть хочешь? Истинно, жлоб!

– Я? Жлоб?! Ах, ты… – послышался звук возни, треск, что-то глухо стукнуло, затем дребезжащий голос истошно взвыл:

– Уй-й!

Ася стремглав бросилась в коридор.

Входная дверь была распахнута настежь. Алексей стоял у порога, держа за шиворот тощего расхристанного мужичонку с сизым, покрытым щетиной лицом. Тот извивался всем телом, пытаясь освободиться.

Увидев Асю, мужичонка закатил крошечные заплывшие глазки и просипел:

– Караул! Спасите!

Ася мгновенно оценила ситуацию: белое, совершенно бескровное лицо Алексея, его пудовый кулак, занесенный над головой незваного гостя. В следующую секунду она бросилась между ними.

– Стой! Не надо! Алеша, я сказала, прекрати!

– Вон пошла! – рявкнул Алексей тем самым тоном, которым некогда усмирял Пестрого.

Ася почувствовала, как пронзительно и страшно зазвенело в ушах.

– Не смей! Никогда не смей так со мной разговаривать, или я уйду. – Она с размаху ударила его ладонью по лицу.

Алексей замер. Пальцы его медленно разжались. Ася схватила освобожденного мужичонку за грудки и вытащила на лестничную клетку. Затем яростно толкнула дверь Алексею в лицо.

Она сама не понимала, откуда у нее взялось столько сил при смешном весе в сорок восемь килограмм. Колени у нее мелко дрожали, левый висок нестерпимо ныл, будто в него всадили гвоздь.

– Что… вам… надо? – голос ее прерывался от одышки.

– Он мне чекушку должен, – плаксиво пожаловался сизолицый. – Месяц прошу, и все без толку. Душа горит!

Трясущимися руками Ася обшарила карманы джинсов, вытащила полтинник и рваную десятку.

– Этого хватит?

Глазки мужичонки сверкнули дикой радостью. Он сграбастал деньги и запихал их за пазуху.

– Никогда сюда не приходите, если хотите, чтобы кости были целы, – с трудом отдышавшись, проговорила Ася.

Сизолицый вякнул что-то невнятное и заковылял вниз по лестнице. Ася постояла, дожидаясь, пока затихнут его шаркающие, неровные шаги, и вошла в квартиру.

Коридор был пуст. Алексей неподвижно сидел на диване, уронив руки между коленей.

– Ты мог его убить, – тихо сказала Ася, опускаясь на стул.

– А я тебе о чем говорил?

– Так нельзя. Нужно выбраться из всего этого, найти нормальную работу, свой круг людей, а не эту шваль.

Алексей смотрел на нее задумчиво, слегка сощурив золотисто-карие с рыжеватыми крапинками глаза.

– Твоими устами, Настя, да мед бы пить. Иди ко мне.

– Но ты, по крайней мере, попытаешься? Скажи «да».

Он за руку потянул ее со стула.

– Да.