Электронная библиотека » Татьяна Чекасина » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Пружина"


  • Текст добавлен: 28 марта 2023, 14:40


Автор книги: Татьяна Чекасина


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Татьяна Чекасина
Пружина. Повесть о поздней любви



© Татьяна Чекасина, 1986

© Спорт и Культура, 2023

Об авторе

С тех пор как появилось огромное количество бульварных авторов-женщин, сочиняющих детективы и «женские романы», автор этой книги именует себя «писателем», чтобы и читатель понимал, что речь пойдёт не о коммерческой макулатуре, а об истинном творчестве.

Книги настоящих писателей всегда далеки от развлекательного чтива, они для души, для раздумий, для решения каких-то главных глубоко личных проблем, которые, подчас, не поможет решить ни один близкий друг или подруга, а, тем более, ни один психолог. Это то, с чем человек часто вынужден оставаться наедине. Но именно художественная литература из разряда высокой и помогает в этом нелёгком деле.

Книги Татьяны Чекасиной – это откровенный разговор с читателем, и направлен он на добро для своего собеседника.

Задумал одно, а вышло другое

В человечке что-то сломалось. Тоненькие ножки в шарнирах коленей – пополам, и падает. Прерван путь вагонным столиком, который для него длинная дорога.

…В этот день и Корнев, как заведённый. Бродит улицами. Разогретые дома отдают тепло сугробам, тают корки льда. «Весна», – ликует он.

Бывая в командировках, бывает и в магазинах. В этот день – никаких вещей! И вдруг в витрине «Дорожных товаров» человечек… На – крыльцо, не отводя от него глаз, будто тот убежит. Продавец, открыв коробку, готова испытать. «Ладно и так», – на ходу кладёт в портфель.

В купе он врывается:

– Здравствуйте!

– Корнев? Степан Михайлович? Я – Пётр Иванов!

– Рад…

Наверное, из какой-нибудь делегации. Толпами к Степану едут. Всех не упомнить.

Второго точно видит впервые:

– Дед Гавриил.

Кожаную куртку – на вешалку. Глядя в зеркало, подправляет волосы: он ловкий, а по тону молодого парня – уважаемый. Дед мигом – на другую полку (для наблюдения). И Корнев, оправдывая внимание попутчиков, вынимает из портфеля сувенир…

У вагонного окна летит город…

Пытаются. Молодой нетерпеливо, дед, нащупывая сцепку:

– Наверное, с пружиной беда… Кто умелец-то?

Корнев находит на боку мелкие буковки:

– Комбинат «Заря».

– «Умелец» – целый комбинат! – молодой хохот.

– Детям? – кивает дед Гавриил.

– Так, коллеге… – Не говорит: женщине, которой он старше на двадцать лет.

Проводница входит, берёт билеты. У Гавриила:

– До Увала.

У Петра:

До Елани.

– До Улыма еду, – торопливо Корнев.

– До Улыма, – она всовывает билеты в кармашки клеёнчатой кассы.

Дверь за ней отъезжает и брякает.

– Вы туда с инспекцией? – Пётр Иванов любопытный.

– Да нет, – будто билет не туда.

– У них вторую неделю электроэнергии нет! – парень тараторит неновую для Корнева информацию: – Народ толпами увольняют. Банк кредитов не даёт, директора сняли.

«…новый назначен. И бродит он, ликуя. А будущее непонятное… Вот и талисман… Дед предполагает: «беда с пружиной». Коли с пружиной, – беда.

– А вы откуда знаете?

– Механик от них сбежал к нам. Закроют Улымский леспромхоз! Давно пора!

«Вряд ли. ЛЭП отремонтировали. Банк даёт деньги… Впереди много работы».

– Вы, наверное, туда по вопросу ликвидации?

– Нет. В гости.

Удивление. Не знает о романе Корнева. В Комбинате болтают: чуть не умер… от любви.


…А четыре месяца назад в ноябре он впервые был в Улыме… В гостиничном номере плакала молоденькая женщина: гонение, нападение насильника…


– Кем он у вас?

– Кто?

– Главный механик из Улыма.

– Выше мастера не дали!

– А что так?

– Никто там не умеет работать… Кроме начальника цеха реализации. Молодая, красивая! Цех – одни брёвна на вагонах и в штабелях! Грубые дядьки, а руководит дама! Её бы к нам технологом. Никитина Елизавета Филипповна. Хорошие кадры нужны.

– …а она – хороший? Ну, я имею ввиду, не только красивая…

– Да! Толковая…

Корнев опять берёт человечка, – не оживёт? Нет. Кладёт немного нервно, легонько оттолкнув. У Петра Иванова гримаска: горюет из-за ерунды! Гавриил (деды, как дети) с виду неуклюжими руками пристраивает маленького к окну, будто для того, чтобы он мог общаться с большими.

– Мастерить люблю, – оправдывает своё поведение Корнев.

– Было бы желание…

– Ты прав, дедушка, – холодным тенорком молодой. – Это изделие кто-то сварганил, не имея никакого желания.

– Знамо дело! – кивает Гавриил.

– А желание надо пробудить, открыть родник творческих сил! – Парень под хмельком.

– Как у реки?

– Да, только в человеке!

– У реки родник быват не понять, где. У одной – из горы бьёт, у другой – в сарче-болоте кроется, у третьей – в роще глухой… – Дед глядит на Корнева, которому по нраву его слова.

– Из какой такой рощи, из каких таких дебрей… Скажешь, дед… Надо привлекать к творчеству… Трудно нам, руководителям: инертность! У нас в Елани два-три инициативных работника. Таких, как вы, Степан Михайлович, нет. Но я, увидав вашу работу в Напалкове, беру с вас всю зиму пример…

Из Елани, откуда оратор, помнит не этого Иванова, а их директора-крикуна: «Неужели и тут людей нет? …И тут автоматика?!»

– У предметов – двигатели стандартные, – кивок на игрушку. – А у людей, как у рек, индивидуальные. Прав дед, всякая река по-разному начинается, – выводит не в лад с лекцией о «привлечении к творчеству».

– Людей надо мобилизовывать! И мне удивительны, Степан Михайлович, какие-то древние идеи.

«А я знаю, откуда мой ручей?»

– …вдохновились мы вашими успехами, а в Комбинате тянут: проект не утверждают, заказы не берут. Мы летом монтаж планируем…

Надо было в плацкартный вагон. Там нет руководителей. Дед – непонятно, как тут. Наверное, отец он какого-нибудь… руководителя?

– Говорят, – тихо в гремящем вагоне, – реконструкцию вам по блату… – Лицо потное, с виду пьян, но трезвее не бывает.

– Мы вкалывали. Вот этими руками всё: и брёвна пилить, и детали сваривать, и автоматику отлаживать… – Руки у Корнева не маленькие, но не вполне рабочие: пальцы у ногтей тонкие.

– Вы, Степан Михайлович, – вне критики. Нам бы такого руководителя.

Наконец, молодой говорливый попутчик кладёт на верхнюю полку куртку (цвета какого-то флага), и сам туда.

Дед стерёг, когда угомонится парень…

– Человек-то не волен быват, не знат, чё у его тама, – пальцем – себе в грудь. – Вот я тебе одну побывальщинку… В том годе у нас на Увале мулельщик[1]1
  – сплавщик леса;


[Закрыть]
на снегоборьбе робит: метель, и таки намёты, которы выше кровель. У меня он квартирует. Говорит: утомлён на реке брёвна багром толкать, уеду в город. Но только река открылась, – на крутояр. Манит его к берегу кака-то сила. И – обратно убёг на лесосплав. Задумал одно, а вышло друго. «Тянет вода», – говорит. Находят утопленника, его, моего подворника. В майдане[2]2
  – омут (Русские говоры Среднего Урала).


[Закрыть]
закрутило. Чуял – не сдюжит, а лез, вот и непонятно: волен он был либо нет?

– Хоть выкинь в окно, – кивает Корнев на игрушку.

Деда удивляет реакция, но не дознаётся:

– Маленьку – отвёрточку! У меня – в котомке. В Отрадьеве почту отдают, можно и успеть. Мне возят в ремонт часы с других станций.

– Мудро говоришь, дед.

– К балабольству навычки нетука, – (о молодом технике).

У окон темно, будто они в туннеле.


Дорога (говорят – новая) проведена двадцать лет назад логами, гарями, тайгой. Поезда в двух направлениях, – с юга – на север и с севера – на юг. Железнодорожная ветка одна: Елань, Отрадьево, Увал, Напалково, Улым… Леспромхозы. Управление, главная контора, кратко – Комбинат – в городе.

Начальник довольно молодой. Сегодня с ним такой разговор:

– Были в Улыме? Видели?

– Был-видел. От станции – улица мёртвая. Ветер – в домах. Какой-то парнишка: «Дома будете ломать?» В одной квартире – собака, щенята. «Кормлю. Мамка не велит в дом». Ведёт он меня на другую сторону железной дороги. Там прямые улицы с нормальными домами. И клуб из стекла и бетона (не деревянный!) Добротные коттеджи. Универмаг, гостиница… Но работать там надо во всю силу…

– Вы ведь художник?

– Да. Хотя нет.

– Говорят, болели?

– На лыжах бегаю.

– На охоту?

– Нет, я не люблю убивать.

– Марию Ивановну на ту же должность…

Большой босс, но пренебрёг кое-какой не официальной информацией. С Марией Ивановной такое… Ей не работать руководителем.

– Будете там… с мальчиком собаку кормить…

Выйдя из Комбината, шагает Корнев тротуарами, вдоль которых вода. Хорошо! Но ровно до той минуты, когда упадёт человечек. Будто поставив на его живучесть, как на карту, и уверенность, и радость, проиграл…

И не бегает он на лыжах, а ходит. А с Марией беда… Да и он непутёвый… Шёл, шёл, ноги подогнулись… «Знал, не сдюжит, а лез». Нырнуть бы во мрак летящий мимо, в иной мир, как в реку. Рука вцепляется в вагонную полку. Да, не волен человек.

Залитая светом равнина. Луны вроде нет… Синюха. В окне виден нижний склад. Верхние – в тайге, некоторые в верховьях рек, на которых и работают мулельщики. Нижний (цех реализации) – это, да, брёвна. На вагонах и в штабелях… Тут далеко не так. Кругляк не целиком отправляют вагонами, есть переработка: воронки щеподробилок, фанерный комбинат. Название для деревни (Синюха), но выглядит, как городок. Кинотеатр. Ресторан… Ипподрома не хватает. Улым – халупа с дверью нарастворку для вьюг… В имени – вой метели на северную неделю. А ему – глина для лепки. «Выстрою это же, да ипподром…» «Город мечты» уплывает в темноту.

Дед бодрствует. Выкладывает пакеты. Со дна – мешочек. Звяк железок. Пакеты обратно в котомку. Ха! Ремонтировать думает! Этот дед Гавриил прямо архангел…

– Не даёт спать полуночница[3]3
  – бессонница (Говоры Среднего Урала).


[Закрыть]
? Вот и мне. А ты чего? Я молодым делом был горазд храпака давать.

– Какой я молодой…

– А сколь тебе?

Сказал.

– Немалые годы.

– Ты о квартиранте говорил, о сплавщике леса… Я – тот парень.

– Господь с тобою, он чернявенький, обыковенный, а ты беленькой и вона какой…

– Наверное, и мне дорога не в Улым… В Напалкове живу, туда мне и дорога.

– А пошто билет не туда?

– Со мной бывает. Хочу одно – выходит другое. Молодым вот уехал в тайгу…

– Молодым делом можно и поездить…

– Глупости творим молодым делом. В городе – дом от отца, он в карьере был взрывником… Давно его нет…

– Умер?

– Повторил подвиг Александра Матросова. Мать ждала, болела… В управлении рудника – первая красавица. А я из армии – не домой, – в лётное училище имени Чкалова! Умерла мама. И вот я один, двадцать лет… Танцы, вино…

– Ныне-то женат?

– Да… Второй раз. Но я не об этом … Я тебе, дед, о душе…

Тот кивает, мол, о чём ещё в вагоне с незнакомым…

– Лето на то и лето, чтоб отлететь, а у меня ни дела, ни радости. Однажды на краю…


…Дым. Горит коврик у кровати. Выкидывает во двор, курит на крыльце. Утро. От нового березняка тянет гарью, металлом индустриального города. Рядом завод, куда берут учеником токаря. Но не охота ему станочником, охота лётчиком. В небо не берут.

Каменные Ломки рядом с озером. Собаки лают, шиповник колет руки. У воды – рыбаки. Обегает их кустами, намокнув (роса), а то вытащат. Влезает на мостик, с которого ныряет с детства. Горько думать: не приняли. Лётчик молодой глядит орлом. Документы в его руках… Предел.

«Не надо тебе в небо, – отговаривала мама. – У тебя наследственное». Домик бедный у них, но картин много. И масляными красками, и на бумаге акварельные. Папки с набросками: озеро, скалы, костёр, сосны над котлованом. Луг, опять озеро, огромное, как море. Работы маминого отца, деда Андрея. Да и внука Стёпы в альбомах. На школьных отметки: одни пятёрки. И те, что вне уроков: дом на берегу, катер «Варяг» у деревянного причала, автопортрет в ковбойке…

Уходит твёрдо на дно, но вода катапультирует…


– Однако утопиться хотел, – качает головой дед Гавриил.

– Вот тогда я и умотал на эту новую дорогу…

Мария

Барак, копия казарма. Не дом родной. Электропилой пилить брёвна куда трудней, чем в цехе у станка. Брёвен много. На вагонах и в штабелях…

Сам себя отправил в такой край, куда никто добровольно не едет. Разве что ради денег. Но ради денег он бы никуда. Накануне отбытия в эти края – первая сберкнижка. Друг отца, купив родительский домик (две комнаты с верандой, до трамвая двадцать минут пешком), велит не тратить на ерунду. Одежды на зиму нет, но вкалывать нормально и в казённом ватнике. Одна куртка, кожаная. И теперь иногда надевает за грибами. Для других выходов вот эта, в купе на плечиках.

Октябрь, а в Напалкове морозы: трава на обочинах стекленеет, облака роняют льдистый снег. Ветрюга дует из тундры. К ноябрю – горы. Бараки выглядывают трубами. В тот год зима испытывает нового жителя.

В городе-то площадь с памятником, много кафе, стадионы, танцплощадки, цирк, ипподром… Зачем живёт, зачем ему эта жизнь и как её употребить? Громкие слова выкрикивает радио, но на душе уныло. Одна ценность – работы деда: горка ледяная, ребята катятся на фанерках, деревья в инее, рыбаки над лунками…

В двадцати метрах от барака – станция. Новыми буквами: «Напалково». Шагать некуда. Тут – сарча непроходимая, а там – роща непролазная. Идёт прямо, к конторе. Над крыльцом опять новыми буквами: «Напалковский леспромхоз».

И впереди – Новый год, от которого двадцатилетний Степан добра не ждёт. В бараке творят брагу. Вятский умеет: «Мы – вятский народ – хватский». Его друг Тишина, грамотный, как учитель. Пурга с иголками. Окна в наледи. Браги много.

Тишина из лагеря, учит: война – массовый гипноз. Корнев кивнул эрудированному. Но тот добавляет: герои войны – гипнотики, больные… Удар! Ещё и ещё… Выбегают ребята от него на улицу, он – за ними. Догнав, учит уважать память героев (как Матросов погиб его отец Михаил Иванович Корнев). В пурге теряет их, но нападают, и – провал…


В квартире у Марии Барановой три одинокие молодые дамы и её немолодой жених Никита Дяглов, неприглядный и ревнивый. Она идёт на холод за холодцом. У дома кто-то стонет. Вдвоём с Никитой тащит она Корнева в комнату, да и в судьбу. Врачей – нет. Фельдшер – пьяный. Кладут на диван. Водкой оттирает она обмороженные руки, обмывает раны.

Не успели выпить за уходящий год, за Новый – не пришлось. Девицы уговаривают, но Никита Дяглов уходит:

– Вот и отмечай с ним!

Зелье в Напалкове – дефицит. Мария и её товарки пьют клюквенный морс. Ждут от северного бытия исполнения надежд.


Утром он в непонятной комнате. Тётка немаленькая, с аккуратной головой. Он видит её то и дело в конторе. Но тут – внимательно. На лице нет косметики, а верхние веки, как подкрашены. И оттого глаза глубокие, напоминают ему мамины.

– Как тебя?

– Степаном. Отец в честь Стеньки Разина…

– Стенька! – его немного коробит. – А меня Марьей Ивановной. Кто это тебя отметелил? – Вызнаёт детали: – В барак тебе нет ходу. Убьют. Ты, мил-парень, отсидись у меня в тепле, в сохранности. Этот Вятский в тюрьму глядит. Тихонов – оттуда. Велю твои вещи… – Крутит ручку телефона (рация).

Кто-то мигом приволок его чемодан…

Корнев в кухне – на раскладушке. Мария Ивановна закрывает дверь и уходит в комнату.

– А молва, Марья Ивановна?

– Я – девица. Тридцать лет. Кроме работы, нет любви…

В её удобной квартирке комфортней, чем в бараке. В эти новогодние дни – к ней: то одна, то другая. Толкуют: «На улицу не выйди, убьют!»

Третьего января они – вдвоём к немного хмельному фельдшеру. Он даёт документ о побоях. От него – к милиционеру. В заявлении Марии имена свидетелей того, как она обнаружила Корнева. Милиционер и ему велит написать о том, как на него напали на улице в канун Нового года.

Пятого января – дознание. И конторские работницы, и Никита Дяглов говорят одинаково. В зарешеченном домике пункта милиции Вятский и Тишина кукуют до автозака из Удельска. А они трое идут улицей… Корневу – к Марии (чемодан у неё), да – в барак. Она не довольна Дягловым: водки ему жалко! Он уходит, а они (Степан и Мария) – к ней. Она вдруг: «Не перекусить ли нам?» Он ей благодарен, но напоминает: «Никита Борисович обидится…»

Дяглову тридцать девять, он разведён на большой земле (как тут говорят) с первой женой, которая ему не верна. Он – не только начальник нижнего склада, он – начальник Корнева. И легко приревнует Марию к молодому работяге. Но она храбрая. Во время войны, тогда школьница, работает в колхозе председателем. В городе техникум окончила. Двадцати трёх лет от роду, а руководит цехом на деревообрабатывающем комбинате. В Напалкове во главе лесозаготовки, молодой коммунист для укрепления кадров.

– Благодарен я вам, Мария Ивановна, – берёт чемодан.

– Утром! – команда. – Давай немного выпьем, чтоб избежать тебе беды…

Какая беда? А драка для него может иметь последствия! Но он об этих последствиях, да и о других, не думает. Наутро – на работу. Пилит электропилой брёвна.

Опять – за чемоданом… Мария в этот день – на больничном. Официально – радикулит, а ему: «Ну, ты, Стенька, конь…» Первая девица, ставшая с ним женщиной. Он немного у неё, как доктор, и уходит.

Пятнадцатого января в бараке – комиссия во главе с Марией Ивановной. Его старостой назначает. Он в «Акте проверки» расписывается, куда она пальцем ткнула, а на ухо – шёпот: «Давай ко мне…» Удивлён и не рад. Ну, и что, что до него девица…

Он вкалывает. Деньги платят немалые. Экономно тратит на еду. В родном городе, в микрорайоне Каменные Ломки не только выкупит домик, – отремонтирует! Друг отца напутствовал: «Выкупишь дом, а пока там Юрка» (его сын). Пойдёт на аэродром работать. Хоть кем. Он, вроде, отходит от горя (и мамы нет, и в лётном – облом). Жениться ему рановато. Но к нему с интересом молоденькая красавица, неглупая и правильная, комсомольский секретарь у них на руднике… Детей бы неплохо. Мальчика назовёт, как отца, Михаилом…

Идёт в телогрейке, не подходящей для любовного свидания.

Мария опять: водка, пироги. И откровение: она беременна. В Удельске, решив какие-то дела по работе, была не только у врача, – у следователя. «Какого такого следователя?» Да ведь ребята не в колонии! И оба твердят: драку начал Корнев. Свидетелей полно. А вот свидетелей их коварного нападения на улице нет. «Но ты не думай, мы скажем, как надо. Правда, Дяглов не рвётся, но обещает… А теперь давай думать, как быть с нашими делами».

Тупая ночь с её командами. Мария в койке, как на работе, властная. «Какого я парня отхватила…» Никого не «отхватила», – он возвращается в барак, но и она непротив, мол, толки не нужны. До оформления отношений. Он молод, не опытен, но баба-то деревянная!

В феврале – суд. И фельдшер, и девицы-бухгалтеры, и Никита Дяглов… Они, трое, едут в город не на поезде, а на машине директора. Мария – впереди рядом с водителем, а Корнев – сзади с Дягловым. Тот делает вид: это мотание ради Марии, о которой он, видно, думает, как о будущей жене. Корнева оправдывают, а этим двоим два года за хулиганство.

На обратном пути Никиту – до гостиницы, где и другие инженерно-технические работники (дома с квартирами будут весной). Марию – до её дома. С другого крыльца – директор леспромхоза с женой и детьми. Корнев выходит, но к ней неохота. Едят, выпивают, опять тупая ночь с командами: «А ну-ка убери руки, пока не оторвала!» Он намекает, не надо ли ей в больницу? «Да ты чё! Мне не велят аборт!» «Ты не для меня!» – вот бы нормальный ответ. Но он молодой, глупый, неприкаянный, сирота… Хотя и согласия не выдаёт. Ночью уходит.

Работает старательней. Велит ему Никита Борисович: «Корнев, иди-ка на погрузку вагонов». Вкалывает. На другой день: «Будешь кряжевать…» «А ну, давай на откатку брёвен!» Хотя любая работа тут тяжёлая, а деньги платят неплохие. Одно время так и подменяет на всех операциях. Когда будет начальником, этот опыт немного пригодится. Дяглов доволен: удобный работник, готов заткнуть дыру. Как-то говорит: «Охомутала тебя Мария Ивановна». И другие так глядят.

Не уехать ли в другой леспромхоз? Но робеет, там его ждут Вятский и Тишина, не они, но вроде них. Тут он – старший в бараке. Благодаря Марии. Какое-то время не помнит о ней: вкалывает, никаких женщин… Неплохо деньги копить…

Пятого апреля в конторе – очередь в кассу. Мария, будто к нему. Лицо – не белое. После провала в лётном он немного крутился с одной, от кого-то беременной (такие же пятна). «Давай ко мне», – тихо и – мимо.

Он – к её дому, как волк, которого ждёт капкан.

Мария нервная. На этот раз он уходит не так. Не только от неё, но ещё от кого-то. Через неделю сам идёт.

Регистрация третьего мая. «Женился в мае, – будешь мается, – говорит Евгений Ошурков, с которым они тут дружат. – Девок вон сколь…» Но Корнев не видит никого. Только Мариин живот, набирающий объём. Так дочь Марина уберегла мать от роли матери-одиночки.

В том же мае Мария велит ехать в техникум. И он едет. На заочное отделение. Ему тогда двадцать один год. Зимнюю сессию гуляет в городе с девицами. Мария его мало интересует, ей тридцать один. Ребёнок ему мешает, орёт… Куда удобней, когда в животе… Вторая дочка, Лада…

Вкалывает работягой, корпит над книгами. Сессии сдаёт. Но и гуляет в городе неплохо. Мария находит в сумке презервативы. Врёт он: рекомендация одного – беречь жену. Она верит, так как ездила на аборт в Удельск.

Никита Дяглов так и не женился. Пьёт. На Новый год у него – море водки. Идёт к дому Корневых, брякает в окна. Мария направляет немало энергии на его увольнение. Да, Корнев молод для руководителя, двадцать пять лет, но работу знает, диплом, кандидат в члены КПСС.

Он рядом с ней на кровати. Поезда грохочут, предлагая уехать от Марии. Идут только в двух направлениях: с юга – на север и с севера – на юг.


– Жена руководит заготовкой леса. И я начальник… – Кратко для деда-слушателя.

У Гавриила сомнение: социальный уровень как-то не вяжется с откровенным разговором с ним, неграмотным. Но Корнев не так низко его оценивает: не дед, ангел… Вот и имя: Гавриил. Непонятно, как, но в нём – спасительное. Человечек-то дал дуба! И в планах – трещина.

– Ты говоришь, второй раз женат… А эта первая, котора на лесозаге, чё, умерла?

– Ну, да…

– И народ тебя уважат, – кивает на верхнюю полку, где дрыхнет Еланский техник.


…Директор говорил: «Корневы, не подведите! Корневы, план зависит от вас!» Два главных цеха – оба руководителя – семья. Сбылись планы Марии. Двое детей, у мужа – образование. В Напалкове видные. Но и цехом реализации фактически руководит Мария. Без неё ни одного решения.

– Я этого парня уволю, он ябедает в партком.

– Ты ему работы выгодной…

Делает, как велит. И работник от каторжной работы ничто не ругает, впереди – деньги. И другим видно, как ему нелегко.

– Я кран отремонтирую, у ремонтника аппендицит.

– Иди в контору, пусть другого дают, не вешай на себя!

Мария оказывалась права. Как женщина – никуда. Говорит, – любит… Но только на словах. Да и он её не любит.

А дети радуют… Читает сказки, рисует картинки: Бабу-Ягу, Василису Прекрасную… Пилит кубики, красит их с такой любовью, с какой – заборы в Каменных Ломках, работая до армии маляром в домоуправлении. Он и в Напалкове малюет плакаты. Мария удивляется: «Ленин прямо, как живой…» Да, Ленин, он живее всех живых… Но ещё бы Мария была более живой в койке…

С трудом вырывает командировку для обмена опытом. Коллега опытная. Он ей говорит, мол, его супруга и в темноте одетая. Та хохочет: «Да не иди ты в поводу у этой дуры». «Она не дура, она – командир производства».

Опять в рубахе до пят с длинными рукавами и до горла. Снимать не намерена. Он сдирает это одеяние в круто жёлтых цветочках и глядит ей в лицо так, что она пугается. В этот раз, не как она давненько установила, а как надо ему. Врач Ангелина Светозаровна, жена главного бухгалтера (у него вид букмекера, принимающего ставки на ипподроме) имеет редкую работу сексопатолога. Марии дан ответ: патология – у неё. А он прав.

Сон… Пауки бегают по ногам, по рукам, много их! Ба, связывают гады. Отряхнуть? Но нити крепкие… Мария говорит: «К болезни. Давай на отдых в деревню: река, поля». Там её родня – Барановы. И деревня – Барановка. В более тёплых краях. Летом жарко и не оводно. Много земляники, но кроме неё, – хвалит Мария, – крупляника. Крупней. Барановка на берегу реки, берега – песок. У него в это время тоска, как удавка. Не в омут, так в Барановку…

И там с ним удивительная история…


– Всё шло нормально и на работе, и дома. Но иной раз нападёт уныние, и охота нырнуть в озеро детства.

Поезд отсчитывает кому-то годы, сбивается и – опять.

– И вот едем мы на отдых в деревню… А на обратном пути я другой. И проходят эти одиннадцать лет так, будто я их выкинул.

– Почё выкинул-то? – дед глядит жалобно.

– А так, напрасно жил.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации