Текст книги "Дамский террор"

Рита дышала вонючим дымом с примесью выхлопов, но не трогалась с места. Парень прав, если будет отзыв, то придут «временщики», они первым делом опечатают кассу, банковские ячейки, изымут серверы с программами и ту самую АБС, куда заносятся все данные об операциях банка, о вкладах в том числе. И сделают выводы о размере «дыры» между обязательствами и активами. Но это ладно, на это наплевать, но из банка не дадут вынести ничего крупнее зонтика, и Черников уже не поможет.

– Я так в Москве два раза попадал, – веско бросил бородатый айтишник, – просто курорт. Так что без паники.

И засмеялся, его поддержали, небольшая толпа двинула ко входу. Рита посторонилась, посмотрела весельчакам вслед. Какая паника, о чем вы, подумаешь – несколько миллионов евро потерять. У нее аж перед глазами потемнело, когда представила себе отчетливо, как это будет, какие вопросы и кто будет ей задавать, и главное, что она потеряет все.

«На кой черт я их вообще сюда притащила». Рита отошла от дверей и шла вдоль стенки. Налетел ветер, стало довольно холодно, но сейчас это было даже кстати. Панику точно сдуло, по крайней мере, она отступила, вернулась способность соображать. Притащила потому, что Черников посоветовал, а почему он так сказал? Он ведь точно знал, куда она спрячет деньги, и сейчас это знает. Может, их там и нет уже, или они вот-вот исчезнут.

Рита повернула за угол здания и оказалась на парковке. «Ровера» не видно, зато милютинский «Форд» вот он, блестит строго на своем месте, рядом пусто, точно остальные машины сторонятся его, как чумного. Дальше еще одна курилка, но сейчас там пусто, а за ней начинается забор. Он остался еще с весны, когда собирались сносить ее химеру, мятые листы висели криво, кое-где отошли от опор. Рита прошлась вдоль забора, потрогала его, посмотрела на окна банка. Милютинская каморка вон она, над козырьком служебного выхода, правее окна кабинета Черникова, а ее окон отсюда не видно, их скрывает клен за забором. Правда, на углу есть камера, напротив еще одна, и они обе работают на запись круглые сутки. Но в темноте будет виден только силуэт, и он побежит не к банку, а обратно, так что вряд ли кого-то заинтересует.

Рита вызвала такси и поехала в большой магазин на окраине города. Не магазин – город, тут тебе и одежда, и косметика, и телевизоры с ноутбуками, и еда, и кинотеатр. Но ее интересовал только спортивный магазин на верхнем этаже. Там она выбрала самую большую сумку, просто огромную, как чемодан, тоже черную из очень плотной ткани. Выбирала долго, придирчиво, пересмотрела все, что предлагали продавцы, и в банк приехала за два часа до конца рабочего дня. В кабинете было непривычно тихо, Ирка и Юлька уткнулись в мониторы и не сразу заметили Риту. Она остановилась у холодильника, осмотрелась – стол слева был пустой, компьютер выключен.

– Анька где?

– Мы ее домой отпустили, – не оборачиваясь, сказала Ирка, – у нее истерика началась.

– Она ревела, а потом завыла, – пробормотала Юлька, – ну ее на фиг. Вдруг она кусается. Я боюсь.

– Ну и правильно, – сказала Рита, – толку от нее все равно никакого. Как отчет, готов?

Насчет «готов» была шутка, но ее не поняли. Ирка состроила страдальческую физиономию, вздохнула:

– Какое там… Я уже ослепла от этих таблиц или скоро ослепну. Не готов, убивай, но не готов, и завтра готов не будет.

– Ты знаешь, как сводные таблицы делать? – Юлька ткнула пальцем в монитор. – Я полчаса уже бьюсь, кучу видосов посмотрела, но не получается. Завалим ведь отчет на фиг, а мне премия нужна!

– Всем нужна, – взволновалась Ирка, – очень нужна.

– Перешлите все мне, – сказала Рита, – я сама доделаю и проверю. А вы идите домой, без вас тише будет.

Так в джунглях, наверное, с ветки срывается стая попугаев и кидается на жертву. Рита в джунглях никогда не была, да и не тянуло ее в те края, но стаю попугаев теперь представляла отчетливо, в красках и звуках.

– Лапочка, зайка, ты просто прелесть, Ритуля, мы тебя любим, ты красотка! – Минут через пять Ирка с Юлькой иссякли и свалили наконец, даже дверь за собой не закрыли. Рита захлопнула ее, повернула в замке ключ, потом пошла к себе. Закрылась на замок, придвинула стул и опустила жалюзи. В кабинете стало темно и до того тоскливо, хоть вой, как недавно Анька. Рита вытащила из шкафа сумку, вывалила деньги на стол и принялась перекладывать их в новую. Ее точно для этого специально сшили, пачки купюр ложились аккуратными рядками, постепенно они закрыли дно, пошел второй ряд, затем третий. Рита пересчитывала каждую пачку и снова писала цифры в столбик, на этот раз спокойно и сосредоточенно. Заменила истертые резинки на нескольких пачках, отобрала самые ветхие купюры, чтобы поменять их в банковском обменнике на рубли, попробовала поднять сумку. Все в порядке, деньги, что еще лежат на столе, отлично сюда поместятся. За дверью послышался шорох, шаги, потом негромкие голоса, потом все стихло. Рита принялась считать дальше, и тут ожил ее телефон. Рита вздрогнула и чуть не выронила деньги, решила не отвечать. Телефон позвонил-позвонил, смолк и снова загудел, пришлось искать его в сумке. Звонил Черников.

– Как ты? – выдал он. – Как обстановка вообще? Я в командировке по филиалам, завтра приеду. Никто не звонил тебе, не приходил? Все тихо?

– Тихо, – сказала Рита, – ты был прав, я никому не нужна. Все в порядке.

Фоном послышался гул машин, голоса, Черников чертыхнулся негромко, и снова стало тихо.

– Ты на работе? – спросил он.

– А где же еще, – вздохнула Рита, – отчет делаю.

– А подчиненные твои?

«Овуляшка, тупица и пенсионерка», – Марианка точно подмигнула ей из темного угла за монитором. Так и тянуло перекреститься и отогнать наваждение, но Рита отвернулась.

– Все сама, как всегда, – по голосу было слышно, что Черников улыбается.

– А ты где? – Рита подгребла не пересчитанные еще пачки денег поближе к себе.

– Домой еду, – сказал он, – наконец. Устал как собака. Пообедаем завтра?

Рита смотрела на заваленный деньгами стол, на важно раздувшуюся новую сумку. Если бы Черников захотел, этих денег давно бы тут не было, и он сам давно бы исчез из города. Но он не исчез, он здесь, и деньги – вот они, только руку протяни.

– Давай, – сказала она, – договорились.

– Если что – сразу звони, – негромко донеслось из трубки, – в любое время, хоть днем, хоть ночью.

– Ночью спать надо, – улыбнулась Рита, – до завтра. Пока.

И снова взялась за работу: пересчитывала, складывала купюры в стопки, перехватывала их резинками и убирала в новую сумку. Пятый ряд, шестой, седьмой – «молния» уже сходилась не так охотно, но место еще оставалось. Третий столбик цифр на листке уже достиг нижнего края листа, Рита начала четвертый, и тут телефон зазвонил снова.

– Ну что еще, – она поморщилась: сбилась, придется пересчитывать заново. Посмотрела на экран – номер был незнакомый. «Пофигист? У него вечно сто номеров. Или порекомендовал, как и обещал, еще кому-то». Рита решила ответить.

– Слушаю вас…

– Здорово, курица, – раздалось из трубки, – деньги готовь, завтра подъедем к обеду.

Рита машинально глянула на стол, на сумки, выпотрошенную и приятно-толстенькую, еще раз на номер, что горел зеленым на экране смартфона. Какие деньги, что за шутки?

– Ты жива там, кукушка? – с той стороны уже откровенно ржали. – Платить за разрешение на работу кто будет? Ты и так за прошлый месяц задолжала, так что готовь с процентами.

– Или сама отрабатывать будешь, – добавился второй голос, до того борзый, что так и тянуло послать обоих по матери. Но Рита решила быть вежливой, чего бы ей это ни стоило. Не торговка же гробами она, в самом деле.

– Уважаемые, я плачу Бондарю, с него и спрашивайте. И за прошлый месяц, и за позапрошлый, и в этом месяце заплачу. Долгов у меня нет. А вы валите-ка на хер, голубчики, пока ветер без камней.

Вспомнила, что Юлька обычно так говорила, когда ей звонили типа из службы безопасности разных банков и пугали, что с ее карты вот прямо сейчас, сию секунду списывают несметные миллионы.

– А Вите Северному забыла заплатить, – веско бросили с той стороны, – твой бордель на его территории.

– К Бондарю все вопросы, – отрезала Рита и нажала отбой. Постояла немного, прижав телефон к груди и глядя на разбросанные деньги. Если позвонят еще раз, придется снова обращаться к этой мятой картофельной роже, что принадлежит первому в городе человеку, местному крестному отцу. Странно, что эти отморозки этого не знают. Решили просто наехать по беспределу и срубить денег, если повезет? Но тогда откуда у них ее номер телефона?

Рита быстро досчитала деньги, упаковала их в сумку и сверилась с листком. Вся сумма на месте, все в порядке. Она застегнула сумку, подняла жалюзи. Ветер трепал кленовые ветки, с них летели листья, химера за ними будто качалась на ветвях, как на качелях, и радостно скалилась в быстро темнеющее небо. В дверь постучали, Рита пошла открывать. Это оказался охранник.

– Двадцать один час уже, – сообщил ей вежливый здоровенный парень в темном костюме и с рацией в руке, – вас нет в списке допущенных в помещения банка после этого часа. Уходите, пожалуйста.

– Да с удовольствием, – Рита прижала ладони к глазам, – устала как собака, а еще и половину отчета не сделала. Ухожу, ухожу, не закрывайте дверь, пожалуйста.

Охранник свалил, Рита побежала к себе – там снова трезвонил мобильник, Глеб на этот раз.

– Ну что, как скоро закончишь? – накинулась на него Рита. Она открыла окно и перегнулась через подоконник. Внизу виднелась в сумерках груда кирпичей, поросших травкой, дальше шли какие-то темные кучи и бревна, за ними возвышалась старинная громадина с чудовищем на крыше.

– Почти, – сказал Глеб, – завтра доделаем. Слушай, я что сказать хотел – тут две рожи шарятся рядом, целый день то в машине сидят, то курят, то в окна заглядывают. Кто такие, как думаешь?

«Уроды от Вити Северного», – Рита понятия не имела, что это за хрен с горы, понимала одно: обещанное Пофигистом переформатирование деловых отношений идет полным ходом, и ей в стороне не отсидеться. Ох, как бы не пришлось снова надевать шмотки Текилы и тащиться на рынок.

– Я все улажу, – сказала она Глебу, – постарайся, чтобы завтра все было готово. Я позвоню.

Она накинула плащ, перекинула ремень сумки через плечо, бросила туда телефон. Потом накрасила губы, причесалась, покрутилась перед зеркалом в полумраке, поправляя пояс. Открыла окно, глянула вниз, по сторонам, вдохнула холодный, обжигающий ветер и выкинула баул с деньгами в окно. Тот моментально исчез в темноте, раздался глухой мягкий стук, мелькнула неподалеку темная, чернее ночи чья-то тень. Рита закрыла окно и кинулась к выходу. В коридоре затормозила, закрыла дверь, опечатала ее, как полагается, подергала за ручку и, стараясь не сорваться на бег, пошла вниз. Отдала пенал с ключом охраннику, расписалась в журнале, не торопясь, вышла на крыльцо. Хорошо, что было холодно и пошел мелкий дождь – от напряжения она бы сознание потеряла вот прям здесь, на гранитных ступеньках, или умерла бы от инфаркта. Сердце не помещалось в груди, гудело колоколом, кровь раскалилась и шумела в ушах. Рита медленно, очень медленно, как во сне, прошла вдоль стены банка, повернула и оказалась на совершенно пустой парковке. Тут только ветер гулял и таскал с шумом кленовые листья, те подозрительно шуршали и метались туда-сюда. Рита остановилась, поглядела на угол здания, где висела камера, отошла поближе к стене и со всех ног рванула к забору.

Подбежала, пролезла в щель между мятыми листами, раздался оглушительный треск – плащ зацепился за что-то невидимое в темноте, ткань рвалась. Рита дернулась с силой и буквально вывалилась на ту сторону, еле удержалась на ногах. Правый бок обдавало холодом, шов разошелся, рукав держался на ниточках, над карманом висел обрывок и неприятно шевелился при каждом движении. Рита кинулась вправо-влево, хватала воздух ртом и готова была уже сорвать с себя этот чертов плащ: стало невыносимо жарко, будто оказалась в тех самых тропиках, а на голову вот-вот спикирует стая попугаев. «Спокойно!» Рита остановилась, перевела дух, прислушалась. Ничего, кроме шума ветра в ветках уцелевших кленов, шороха дождя и дальнего ровного гула с проспекта. А тут как на острове, тишина и покой, и еще туман по траве стелется, поднимается все выше и выше, уже почти до колен. Рита постояла еще немного, перевела дух, посмотрела на здание банка, что громоздилось над забором. Нашла свои окна в переплетении веток, включила фонарик в телефоне и пошла по кочкам и камням к большой поросшей травой куче.

Сумка валялась неподалеку, целая и невредимая, «молнии» застегнуты, бока целы. Рита схватила ее, закинула за спину как рюкзак и выключила фонарик. Над головой шумел ветер, падали, кружась, большие красивые листья, сбоку промелькнула какая-то быстрая тень и бесследно пропала. Послышался приглушенный звук сигнала, потом чей-то отдаленный крик, и снова стало тихо. Рита еще раз всмотрелась в темноту по сторонам и пошла к старому дому. Свет включать она пока не решалась, брела в темноте, глядя то под ноги, то по сторонам. Удачно миновала засыпанную песком кучу кирпичей и большую яму, полную воды, потом груду окаменевших белых мешков и налетела на торчавшие из земли доски. Врезалась с такой силой, что не удержалась на ногах, а сумка еще в спину подтолкнула. Рита грохнулась на колени, угодила на острый, непонятного происхождения обломок и едва сдержалась, чтобы не закричать от боли.

Встала, выждала пару минут, приходя в себя, и чуть ли не бегом кинулась к черному порталу двери, развороченному дверному проему, огромному – самосвал легко проедет. Шарахнулась к стене, прислушалась, задержав дыхание, ловила каждый звук. И через несколько минут, привыкнув к таинственным шорохам и трескам, к звуку капель и легкому металлическому гулу, поняла, что она одна в этом доме, тут нет живых, кроме нее, а душам давно ушедших нет дела до людей. Рита снова включила фонарик, луч упал на засыпанный кирпичом пол, на разбитые стены – из них торчали пучки дранки и висели, как содранная шкура, клока обивки, под всем этим проступал кирпич.

Стены разошлись, Рита оказалась в огромном зале с кучей песка у входа. Обошла курган и принялась светить на стены. Сумку надо оставить здесь на день или два, домой ее тащить нельзя, придется рисковать. Попозже можно будет снять небольшое помещение или даже квартиру, оставить сумку там, а пока ей придется полежать вот здесь.

Рита нашла, что искала, она смутно помнила, что в доме были печи или камины, или что-то в этом роде. От пола к потолку шли широкие, как колонны, выступы, некоторые сильно разбитые, их чуть ли не сровняли со стенами, черные дыры виднелись тут и там. Рита выбрала самую дальнюю от входа колонну-дымоход, оглядела края дыры в свете фонарика, вытащила несколько кирпичей и замерла с осколком в руках. Справа стоял кто-то – высокий, весь в черном и молча наблюдал за ней. Рита выключила свет и швырнула туда кирпич. Раздался стук, видение исчезло. В доме по-прежнему никого не было, только дождь разошелся сильнее и за дырами оконных проемов с небес лились потоки воды. А галлюцинация, или, может, призрак это был, исчез или отошел в сторонку и наблюдал за человеком, что зачем-то копошился у полуразрушенного дымохода. Рита кое-как подняла сумку, запихнула ее поглубже в трубу, затолкала, как смогла, высоко и щедро накидала снизу кирпичных обломков. Отошла, то и дело оступаясь на заваленном всякой дрянью полу, посветила на провал в стене. Вроде ничего не видно, стена как стена, ничем не отличается от остальных, и ни за что не догадаться, что внутри лежит груда сокровищ. Рита на всякий случай закидала песком свои следы и пошла обратно к выходу.

Глаза давно привыкли к полумраку, она видела черные в серых разводах стены, и готический потолок, и узкие стрельчатые окна, уходившие куда-то под крышу. Слева в полумраке что-то неярко блеснуло, Рита остановилась, присмотрелась, подошла поближе. Лестница с роскошными коваными перилами и ажурными ступеньками, точь-в-точь как та, в сгоревшем доме. Рита тронула пальцем холодный металл, коснулась ногой ступеньки, поднялась на одну, потом еще выше, еще, и почти бежала вверх. Подумалось вдруг, что до химеры не так уж и далеко, что хоть она и на крыше, но ее должно быть видно из окна – стекла давно выбиты, закрывавшие проемы щиты разбиты в щепки и валяются внизу. «Надо посмотреть, когда еще получится». Рита поднялась еще выше, шла, все ускоряя шаг, и тут опора под ногами пропала. Рита так и замерла на месте, уцепилась за перила, а те дрожали, тряслись от каждого движения, стрельчатые окна были уже близко, а пол далеко, очень далеко. Рита посмотрела себе под ноги: ступеньки прогнулись, точно она шла по болоту, с перил сыпалась черная, как сажа, труха.

Рита осторожно пошла вниз по гнущимся под ногами ажурным ступенькам и не удержалась, спрыгнула на пол с пятой или шестой. Эхо как-то очень гулко разнеслось по старому дому, ей показалось, что она слышит чей-то голос. Но это был лишь ветер, он разгуливал по верхним этажам, путался в комнатах и на лестничных переходах, там что-то шелестело негромко. Рита подняла голову и в темноте увидела, как нечто пролетело от стены к стене, непонятно – летучая мышь или птица, огромная и очень легкая. Толком не разглядела, заметила только крылья, гигантские, все из ломаных острых линий, точно драконьи. «Ничего себе». Рита ухватилась за дрожащие перила, и тут наваждение пропало. Дунул ледяной, почти зимний ветер, Рита выскочила на широкое крыльцо, оглянулась и побежала к забору, но только с другой стороны, что выходила на проспект. Отогнула лист, пролезла, и снова затрещал плащ, на этот раз на спине. То ли гвоздь, то ли край листа – черт его знает, Рита кое-как выбралась на дорожку. От нее шарахнулась парочка, раздался испуганный вскрик, потом полетели смешки. Рита мысленно послала парочку куда подальше и пошла к дому.

И в подъезде первым делом нарвалась на Шувалову, та аж отпрыгнула от входной двери и зажала в кулаке ключ с «таблеткой» домофона. Рита толкнула тетку плечом и пошла к лифту. Шувалова опасливо выглядывала из-за двери тамбура, и как только кабина приехала на первый этаж, выплюнула злобно:

– Шалава приперлась. Где ж тебя таскали, курва…

Рита пошла прямиком к лифту и уехала к себе наверх. Дома сразу стало понятно, что плащ придется выкинуть, его точно собаки рвали. Рита сунула его в пакет и отправила в мусорку, сама долго отмокала под горячим душем и потом разглядывала синяки на коленках и ссадины на спине. А спала потом как в детстве после долгой прогулки, снились всю ночь какие-то огромные крылья неведомой твари, костлявые на вид, но мягкие на ощупь. Крылья накрыли Риту будто покровом, пропал свет, звуки и страхи, все унесло волшебным ветром. А проснулась чуть ли не в полдень, когда рабочий день давно начался и будильник, честно отпиликав свое, отчаялся ее разбудить.

В телефоне не было ни пропущенных звонков, ни сообщений, Рита не знала – радоваться или бежать со всех ног: спасать, руководить, принимать решения. Для начала позавтракала и пошла в банк, решила по дороге, что если наедет Шумилина (хотя ее Рита больше месяца уже в глаза не видела), то свалит все на больной зуб. Тот заболел некстати ровно в полночь, и она еле дождалась утра, не успела никого предупредить и пошла сдаваться к врачу. На крыльце, как всегда, курили, смеялись и смотрели видео на смартфонах, народу было много, будто был выходной, но все зачем-то пришли на работу. Рита пошла через толпу, отвечала на приветствия, увидела Галанову, хотела подойти к ней, как едва не упала от хорошего такого толчка в плечо. Рита уронила сумку, потянулась за ней, да так и замерла на месте. Через толпу перла Анька, вот именно что перла напролом и ничего не видела перед собой. Глаза навыкате, красные, короткие неровные волосы торчком во все стороны, взгляд остекленевший, в руке зажат телефон. Тот надрывается-звонит, но Аньке все равно, она то ли не слышит, то ли ей ни до чего сейчас. Перед ней расступились, Анька неживой какой-то походкой прошла как сквозь строй и двинула к остановке.

– Что это с ней? – Галанова мигом оказалась поблизости. Рита подняла сумку и смотрела Аньке в спину. «Хотела бы я знать», – крутилось у нее в голове. Телефон по-прежнему молчит, сообщений нет, Анька пропала из виду. Рита сначала хотела догнать ее, потом передумала и пошла к себе. В кабинете было очень тихо, Юлька сидела на столе, Ирка сгорбилась на стуле рядом и раскладывала «Косынку». Анькин компьютер работал, на столе лежали распечатки с таблицами и недоеденное яблоко.

– У нее бабка умерла, – сказала Юлька, – ей сестра позвонила. Сказала, что труп нашли в гаражах, несколько дней пролежал. Сказали, что инфаркт, у нее перед этим и речь нарушилась. Помните, Анька все орала на нее, что она пьяная.

Опустила голову и принялась крутить фитнес-браслет на запястье. Ирка горестно вздохнула и начала раскладку заново.

– Ужас какой… – она снова вздохнула.

Рита молча прошла к себе в кабинет. Чего тут говорить, и без слов все понятно. Стало не по себе и даже немного стыдно, что наезжала на Аньку, а у нее теперь такое горе. Хотя, если подумать, наезжала по делу, по работе, а не просто так. Ну ладно, потом разберемся. Выйдет же она в конце концов на работу, никуда не денется.

Рита включила компьютер, посмотрела в окно. За ветками виднелись узкие, как бойницы, окна, химера сидела на своей недосягаемой высоте и задумчиво смотрела вдаль. Видела там, наверное, снег, холод и тьму близкой уже зимы и заранее ее ненавидела, надо думать. Рита всмотрелась в переплетение веток, но внизу, среди куч песка и мешков, никого не было, как и у входа, а дальше все скрывали клены. Зимой дверь-портал будет как на ладони, но ей будет уже все равно. Почему так – она не могла бы объяснить словами, просто знала это, и все. Зимой она будет далеко отсюда.

Села за свой стол, открыла почту и тут как из ведра окатило: первыми висели два милютинских письма. В первом он шаблоном уведомлял ответственных лиц о сроках сдачи отчетности по транзакциям юридических лиц, во втором сообщал, что последний срок вышел час назад. Вернее, уже почти три часа, сдать его надо было в десять. И тут прилетело третье письмо, конвертик возник прямо на глазах и мерцал, точно подмигивая. Рита вздохнула и открыла послание.

«К сожалению, не получил от вас коммуникации в установленный срок. Вынужден направить служебную записку к вышестоящему руководству для рассмотрения данного инцидента» – этот поганец умел красиво заворачивать фекалии, любовно и с выдумкой оформлял их доставку адресату. Коммуникации он не получил, скотина жирная, один раз за почти десять лет… А кто сроки эти вообще устанавливал, где регламент, кто его подписал, когда? Почему Милютин формы для заполнения только вчера прислал, когда он должен был сделать это по регламенту? Служебную записку он направит, мы тоже направим, две.

– Сейчас будет тебе коммуникация, – Рита придвинула клавиатуру поближе, открыла почту, – будет еще мной всякая сволочь распоряжаться. У меня в отделе у сотрудника несчастье, я что – теперь жить должна на работе?

И принялась строчить по готовому шаблону, что давно выучила наизусть: прошу дополнительно сообщить, какой внутренний нормативный документ регламентирует сроки сдачи отчетности формы номер…

– Рита, мы решили Аньке на похороны собрать, – сунулась в кабинет Ирка, – на похороны бабки в смысле. Я в кадры схожу, попрошу, чтобы рассылку сделали. По сколько сдавать будем?

Рита только хотела сказать, чтобы та сама что-нибудь придумала, как зазвонил мобильник. Рита махнула на Ирку, и та спряталась за дверью.

– Привет, – Глеб говорил быстро и почему-то шепотом.

– Как ремонт? – сразу перешла к делу. – Скоро закончишь?

– Тут к тебе пришли, – раздалось в ответ, – поговорить хотят.

Послышался шум, какая-то возня, Глеб выругался непечатно, Рита вскочила.

– Слышь, ты сюда иди, – раздалось из трубки хамски-развязное, – разговор есть.

Она сразу узнала этот голос, еще и сутки не прошли, как с нее требовали денег в пользу какого-то Витьки Северного. И вот сейчас эта сволочь звонит из ее салона, да еще и с телефона Глеба.

– Я приду, – пообещала Рита, – уже иду. Ты меня подожди, не уходи.

И принялась быстро собираться, прислушиваясь к голосам вдалеке. Глеб что-то говорил, его перебивали, потом раздался грохот, и связь оборвалась. Рита выскочила за дверь, подумала на ходу, что надо бы позвонить Бондарю, пусть он пришлет своих людей, и те объяснят, кто кому платит. Решила сделать это по дороге, проскочила мимо обалдевшей Юльки – она так и сидела на столе.

– Рита, по сколько сдавать будем? – крикнула ей вслед Ирка.

– Потом, – Рита выбежала в коридор и помчалась в салон.

На газоне перед ступеньками стояла серая иномарка, окна открыты, из магнитолы орал шансон. Сразу стало понятно, что за публика к ней пожаловала, Рита сбавила шаг, перевела дух и пнула ногой по колесу. Немедленно взвыла сигналка, замигали фары и габаритки. Песенка про зону стихла на пару секунд и понеслась по новой, перекрывая вой сигнализации.

– Прекратите сейчас же, я полицию вызову! – визжала с балкона второго этажа бабка в грязном розовом халате, да еще и кулаком махала, почему-то вверх. Рита пнула колесо еще раз и взбежала по ступенькам, толкнула дверь.

Глеб стоял у стены напротив под баннером с томной красоткой, и едва Рита вошла, быстро глянул по сторонам. Рита бросила сумку на стойку у двери, да так неаккуратно, что та едва не упала на колени упитанному лысому юноше в синем спортивном костюме. Юноша поднял голову от смартфона и улыбнулся Рите.

– Привет, хозяйка. Че такая злая, мужика давно не было?

– Не все же как ты, – в ответ улыбнулась ему Рита. Юноша перестал скалиться и сунул телефон в карман штанов.

– Не хами, – раздалось слева. Там в кресле под зеркалами сидел еще один, тоже весь в синем, с небритой рожей и отвратительными желтыми зубами. Поверх спортивок на нем была еще черная кожанка, и от нее мерзко пахло то ли псиной, то ли чем-то очень похожим. – Не хами. – Он развалился в белом кресле и оценивающе оглядел Риту с ног до головы. Та повернулась к лысому спиной и оперлась на стойку.

– Чего надо? – она смотрела на небритого. – Кто такие? Вы мне мешаете работать, я в полицию сейчас позвоню. Валите отсюда.

Позади раздался шорох и скрип: лысый оторвал зад от стула и вышел в большой зал. Прошелся, осматриваясь, добрался до груды коробок, пнул одну. Сигналка и шансон продолжали орать, на них никто не обращал внимания.

– На ремонт, значит, бабки нашла, – лысый сплюнул на пол. – А говорила, что денег нет.

– Я расширяюсь, – Рита глянула на Глеба. Тот повернулся и теперь подпирал стенку плечом, руки сунул в карманы.

– Да не вопрос, – раздалось из кресла, – заплати и расширяйся сколько влезет.

Лысый заржал, Глеб вполне себе натурально зевнул, точно скучно ему было. Лысый подошел к Рите и встал напротив, от него несло перегаром и картошкой из фастфуда.

– А ты сама не работаешь? – Лысый подошел к ней вплотную и лыбился в лицо. – Я бы тебе заплатил. У вас почасовая оплата или как?

– Или как, – Глеб оказался рядом, – отвали.

– Или что? – лысый подтянул треники. – Что будет?

Глеб вывернул ему руку за спину, толкнул жирдяя коленом в зад и схватил за волосы. Тот забился, задергался, Глеб еще немного дожал ему запястье, и жирный заорал от боли. Рита забежала за стойку, точно та могла ее защитить.

– Хорош, – бросил из кресла небритый бандит в кожанке, – руки убрал.

– Газуй отсюда, – посоветовал ему Глеб, не забывая выкручивать жирному руку, – в смысле на хер идите.

– А то я Бондарю позвоню, – выкрикнула из-за стойки Рита, – и он вас живыми в асфальт закатает. Я же говорила, что ему плачу, с ним разбирайтесь.

– А теперь нам будешь платить, – небритый сел ровно и распахнул свою вонючую куртку. – Отпусти его, быстро.

Глеб послал его по матери, жирный грохнулся на колени и уже натурально выл и ерзал по полу. Глеб дернул его за волосы, второй бандит резко выкинул руку вперед, и Глеб отшатнулся, отпустил жирного.

– Ух ты, – Глеб по шажку отступал к баннеру с красоткой, – вот это поворот. Он хоть настоящий?

Рита замерла на месте и вцепилась в стол обеими руками: небритый целился в нее из пистолета.

– Настоящий, не сомневайся, – бандит чуть прищурил правый глаз, – или не веришь?

– Где ты его откопал? – Глеб вжался в стенку. – На какой помойке?

– На той же, где тебя нашли, – лысый поднялся с пола и повернулся к Глебу. Тот дернулся с места, и тут грохнуло так, что уши заложило, запахло гарью и еще чем-то душным, перед глазами поплыл сизый дым.

Бандит в кожанке рывком поднялся с места, вот точно пружина распрямилась. Глеб влип в стенку и следил за ним, Рита не двигалась.

– Завтра в это же время приедем, готовь деньги, – он назвал сумму, – или хоронить будет нечего. Понимаешь, о чем я?

Бандит спрятал пистолет за спину под куртку, Рита кивнула, Глеб смотрел вбок. Жирный врезал ему ногой по голени, Глеб побледнел и прикусил губу, небритый скривился.

– До завтра, киска, – он послал Рите воздушный поцелуй и вышел из салона. Жирный убрался следом, сигналка заткнулась, рыкнул двигатель, и шансон тоже сгинул к чертовой матери. Рита села на стул и все еще не решалась разжать пальцы, так и держалась за край стола. Глеб похромал к окну, споткнулся о коробки, выругался смачно и открыл окна. Сизый дым и душную гарь унесло сквозняком, только на стенке под баннером темнело что-то непонятное. Глеб подошел, присел на корточки, потрогал пальцем это что-то, поддел ногтем, показал Рите небольшой темный комочек.

– Пуля калибра предположительно девять миллиметров…

– Почему девять? – перебила его Рита. Она уже все прекрасно поняла, только разум пока отказывался принять эту реальность и всячески ей сопротивлялся.

– То есть пуля – это для тебя нормально, – уточнил Глеб, – и тебя волнует только ее калибр? А то, что эти девять граммов могли оказаться у меня в печени, например, тебе пофиг?

Руки у него слегка подрагивали, лицо бледное, в глазах злость и испуг.

– Нет, – Рита разжала наконец пальцы, хотела встать, но ноги не слушались. Представила вдруг себе, чем могло все закончиться – Глеб стоял под баннером, дырка в стене чуть левее, и если бы бандит получше прицелился, то… Лучше об этом не думать.

– Это не воздушка, не газовый пистолет, это нормальный нарезной ствол, и эта сука им вполне уверенно пользуется. Такой опыт не пропьешь.

Раздались громкие голоса, шаги, в дверь постучали. Рита и Глеб глянули туда, друг на друга, Рита поднялась с места.