Текст книги "Наяву"

Я шепнула Маше, чтобы она не ждала меня.

Когда все разошлись, я немного задержалась и нерешительно подошла к психиатру:

– Сергей Александрович, может, Вы мне поможете? Мне очень нужно позвонить одному человеку.

Он удивленно и настороженно посмотрел на меня.

– Я могу Вам дать свой телефон, но это против всех инструкций. Вы хотите позвонить своему э-э-э… молодому человеку?

– Да, – я вдруг почувствовала, что румянец заливает мои щёки.

– Держите, – Сергей Александрович достал телефон и протянул его мне.

Озираясь по сторонам, словно воришка, который боится быть пойманным на месте преступления, я набрала номер Вадима.

– Номер не существует или набран неправильно, – равнодушно проговорила трубка. Я, внимательно просмотрев набранные цифры, убедилась, что всё верно. Его номер я помнила так же хорошо, как и свою собственную дату рождения.

Попробовав еще несколько раз, я поняла, что всё бесполезно.

Поблагодарив молодого мозгоправа, я вышла из кабинета и побрела в свою палату. Сколько раз я обещала себе, что больше никогда не позвоню Вадиму. По всей видимости, мне нужно лечиться от этой зависимости. В груди, как раковая опухоль, снова расползалась уже ставшая привычной боль.

Глава 5
Второй сеанс

После ужина я снова пошла в «живой уголок».

Но там никого не оказалось, кроме Иннокентия Петровича. Старик приветливо кивнул и спросил:

– Будешь в шашки играть?

– Конечно буду! – с радостью согласилась я.

Когда мы доигрывали первую партию, я неожиданно вспомнила, как в детстве мы с отцом играли в шашки. К сожалению, я забыла его лицо, его образ был словно размыт. Но я явственно ощутила его теплые большие руки, мягкий голос. Надеюсь, что папочка ещё жив. Но почему я совсем не помню маму? Может, меня растил только отец? Нужно обязательно рассказать всё Сергею Александровичу. Возможно, ему уже удалось связаться с моими родными.

Иннокентий Петрович оказался интеллигентным, обходительным человеком и очень внимательным слушателем. Его тонкие длинные пальцы бережно обхватывали каждую шашку, словно боясь навредить.

Я рассказала, что меня тревожит.

– Мне очень плохо, я ничего не могу вспомнить, как я здесь оказалась и что со мной произошло. Я ничего не помню, и это сводит меня с ума! Я не понимаю, почему мой молодой человек не приезжает за мной. Я ничего не понимаю! – я снова почувствовала страх, к горлу подкатил ком.

Старик задумчиво смотрел на меня, как на родную. А потом словно маленькую погладил по голове. Я внезапно успокоилась, стало хорошо и уютно, совсем как в детстве.

– Иннокентий Петрович, можно нескромный вопрос?

– Спрашивай, – разрешил старик.

– Вы тут долго лежите? И, главное, по своей воле?

– Я думаю, сюда мало кто попадает по своей воле… месяца два уже кукую, а в это отделение перевели меня месяц назад. Я был первым после ремонта. В мужском, конечно, плохо было. Силой меня туда привезли, соседка моя, Нинка, расстаралась, упекла. Но в пограничном мне нравится, да и дочь с внуком приезжают. Еду привозят. Честно сказать, не хочу я назад. Там дочка только жить начала, мужичок к ней стал захаживать. А отдельного жилья у них нет. Пусть лечат. Пусть. Здесь хорошо мне. И ребята здесь хорошие.

* * *

Перед сном мне стало так плохо, как никогда. Меня всё раздражало, я не хотела никого видеть, кроме Вадима… Это была настоящая любовная ломка. Неужели он обо мне даже не вспоминает? Сейчас я бы всё отдала, лишь бы он был рядом.

Маша, понимая, что со мной происходит, не стала приставать с расспросами. Я пролежала полночи ворочаясь. Ближе к утру я всё же провалилась в короткий и беспокойный сон.

Утром, как ни странно, я проснулась в куда более хорошем настроении. По крайней мере, мне не хотелось реветь. Маша поставила передо мной чашку с горячим чаем.

– Попей, станет легче. Вижу, ты опять мучилась.

– Я должна поговорить с врачом. Ты не знаешь, он у себя будет сегодня? – я сделала глоток и чуть не обожгла нёбо.

– Не знаю, – Маша, пожала плечами.

В эту минуту меня снова пронзила острая боль. Я схватилась за голову.

– Что с тобой? – участливо спросила подруга.

– Кажется, уже проходит, – я, скривившись, продолжила. – Я не хочу здесь больше находиться! Пусть объяснит мне, на каких основаниях я должна здесь торчать!

К горлу подступала истерика, от которой мне самой было плохо, но и остановиться я не могла. Я устала от того, что ничего не помню, от неопределенности, от самой этой больницы, первые воспоминания о которой больше походили на отвратительный фильм ужасов, а не на реальную жизнь.

– Я выйду и разыщу Вадима! Мне нужно поставить точку в наших отношениях.

Не успела я произнести последнюю фразу, как дверь в палату открылась, и мы увидели Сергея Александровича. Как оказалось, он каждый день делал обход.

– На ловца и зверь бежит, – усмехнулась Маша. – Извините, я пока схожу в туалет, – Маша поспешно оставила нас.

– Доброе утро! Как Вы себя чувствуете? – он поставил стул возле моей кровати. – Лежите, отдыхайте, я на минутку. Пришёл посмотреть на Ваше самочувствие. Как у Вас со сном?

– Плохо, – я всё же села и, накрыв ноги покрывалом, сделала глоток чая.

– Что случилось? – он участливо посмотрел на меня.

– Я практически не сплю, даже ваши таблетки не помогают. И боли головные иногда…

Врач задумался, а потом, достав блокнот, что-то записал.

– Постепенно всё наладится. Будем надеяться, наркотической зависимости у Вас нет. А по поводу бессонницы – мы попробуем поменять препарат; возможно, тот, который мы прописали, Вам просто не подошёл. И вообще, после сильных стрессов и переживаний очень часто у людей бывают различные нарушения сна. Это нормально. Всё лечится покоем и отсутствием раздражающих факторов.

– Послушайте, я хочу покинуть вашу больницу. Немедленно. Мне здесь плохо. И я ничего не могу вспомнить. Хотя нет, я вспомнила папу! Где он сейчас? Почему ко мне никто не приходит?

Истерика, чуть отступившая с приходом врача, вновь набрала обороты.

– К сожалению, это невозможно. Алёна, прошу, успокойтесь и возьмите себя в руки. Вам совершенно точно необходимо лечение. У Вас была попытка суицида и употребление наркотиков.

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха.

– Ваш диагноз ещё не полностью подтверждён, я не могу понять природу вашей амнезии. Не исключаю, что она случилась на фоне приёма наркотических средств. Тем более у Вас была попытка суицида. Мы просто обязаны Вас понаблюдать. И еще, Алёна, я не хотел Вам говорить, но посещений не будет.

– Это почему? Я ничего не понимаю.

– Дело в том, что Ваши родные… В общем, у Вас нет родных. Родители погибли при пожаре, когда Вам было пять лет. Вы выросли в детском доме. Других родственников пока не удалось отыскать. Мне очень жаль.

В глазах потемнело. Так вот, оказывается, как бывает. Вопросы, точно комариные укусы, принялись колоть меня: а вдруг он говорит неправду, лишь бы удержать меня здесь? Почему я не помню никакого пожара? Вдруг они все преследуют свои цели и теперь пытаются мне навязать другую жизнь? Кажется, я видела такое в кино.

Но подумав, поняла, что, скорее всего, я себя просто накручиваю.

Я решила не паниковать, но и доверять пока никому не собиралась.

– А как же мой Вадим… Почему он меня не ищет?

Сергей Александрович, поднявшись со стула, мягко добавил:

– Мы обязательно разыщем кого-нибудь из ваших близких. Алёна, прошу Вас, следуйте нашим правилам и моим советам. Вы хорошая девушка, я это вижу. Многие люди, столкнувшись с проблемами, ломаются. И Вы не исключение. Даже если Вы принимали наркотики, пили, гуляли и бог знает что ещё, я Вас не осуждаю. Я врач. Только я лечу не тело, а душу. Вы выросли в детском доме, значит, Вы должны быть сильной. Вы справитесь.

– Где мой Вадим? Неужели он оставил меня в такой трудной ситуации, – забормотала я.

– Этого я не могу знать. Не думаю, что он вообще знает, где Вы находитесь. У вас есть его телефон? Когда Вы звонили, я на всякий случай стёр его из памяти. Мы снова позвоним ему. Но… э-э-э… я бы советовал Вам с ним больше не видеться. Хотя дело, конечно, Ваше.

– Я поняла. Спасибо Вам. Я постараюсь успокоиться. Но всё же я бы хотела его увидеть или хотя бы поговорить.

Я снова продиктовала номер Вадима. Быть может, сегодня удастся до него дозвониться.

Когда психиатр вышел из палаты, я, не сдержавшись, расплакалась. Совсем не ожидала, что мои родные погибли, да еще и при пожаре. «Мне будет не хватать тебя, папа», – прошептала я и пошла умываться, совсем забыв, что Маша так и сидит в туалете.

Новоиспеченная подруга сидела прямо на полу и сотрясалась от рыданий.

– Маша! Машенька, – испугавшись, я подскочила к ней и схватила за руки. – Что с тобой?

– Ничего, я просто услышала ваш разговор и поняла, что всё ещё люблю своего бывшего. Ты даже не представляешь, каково было пережить эти полчаса в теле его любовницы, – и Маша снова разревелась.

Я, ласково гладя её по голове, пробормотала:

– Ничего, у нас с тобой ещё будут хорошие и верные мужья. Не переживай. Мой Вадим вообще пропал. Я пыталась позвонить ему с номера Сергея Александровича.

– Да ладно? – Маша отстранилась и с интересом уставилась на меня.

– Он разрешил.

– Но ведь это же нарушение правил. За это могут вернуть назад, на третий этаж. К остальным дурикам.

– Не в этом суть. Я звонила Вадиму несколько раз и оказалось, что номера не существует.

– Но как же так? Может, он просто сменил телефон, а этот заблокировал? – гадала Маша, забыв о том, что несколько минут назад плакала.

– Не знаю. Скорее всего.

– Слушай, Алён, мне кажется, наш Сергей Александрович на тебя запал.

Слезы на Машином лице высохли и появилась задорная улыбка.

– Да ну, ты что! Он не в моем вкусе. Да и молодой он совсем.

– А ты уже прям старушка?

Мы дружно рассмеялись и, спохватившись, принялись собираться на групповую терапию.

Когда мы пришли, все уже были на месте, даже вечно опаздывающий психиатр. Мне было интересно, кто из больных решится сегодня рассказать свою историю. Как оказалось, этим смельчаком оказался Иннокентий Петрович.

История Иннокентия Петровича

Отставив метлу в сторону, Иннокентий устало вздохнул. В его возрасте мести дворы было уже нелегко. Но крохотная пенсия диктовала свои условия.

«Скоро у Сеньки день рождения, вот получу зарплату – куплю самокат, побалую внучка», – подумал старик и снова взялся за метлу, решив домести треклятые листья.

Двор был большой, единый для нескольких многоэтажек. Огромные клены прятали в тени уютную детскую площадку и сейчас осыпали ее желто-красными листьями. Ее недавно установили по какой-то городской программе. Теперь малышня вовсю ползала по ярким горкам. Вокруг расположились скамеечки. У бордюров стояло несколько машин, но к вечеру их станет совсем много.

Вдруг во двор на большой скорости влетел ядовито-алый хэтчбек, резко затормозив перед дворником. От неожиданности Иннокентий Петрович выронил метлу, пошатнулся и чуть было не упал. Ворох только что собранных в кучу сухих листьев разлетелся по двору.

– Совсем обнаглели! – возмутился он, приближаясь к тонированному авто. Но из-за громко орущего радио, звучавшего из салона, его замечания не были услышаны.

Тогда дворник подошел к машине, решительно открыл водительскую дверь, решив разобраться с негодяями, и остолбенел – за рулем никого не было!

– Что за дела? Эй, что за шутки такие? – кряхтя, Иннокентий наклонился в поисках шутников.

Убедившись, что машина совершенно пуста, старик решил сделать радио потише и подождать сорванцов внутри. Он был уверен, что это подростки из соседнего подъезда, с которыми он вел непрекращающуюся войну с незапамятных времен.

– Ну, я вам задам! Ещё небось машину у родителей без спросу взяли! Могли же покалечить кого! – рассуждал дворник.

Послышался лёгкий щелчок. Подёргав ручки дверей, Иннокентий понял: двери заблокированы и ему не выбраться. Стекло тоже не опускалось.

– Этого еще не хватало!

И вдруг завёлся мотор. Вот тогда он по-настоящему запаниковал. Машина медленно тронулась.

– Да что ж это за шутки такие! Или управляет кто пультом? – предположил старик. В мире появлялось столько новых технологий, что он не переставал удивляться.

– Эй, а ну-ка остановите немедленно!

Но машина бездушно молчала, лавируя по дворам и улицам. Когда автомобиль покатил по шоссе в плотном потоке, Иннокентий Петрович, крестясь, взмолился.

– Господи Иисусе! Спаси и помилуй!

Машина с пассажиром двигались уже больше двух часов. К этому моменту Иннокентий немного успокоился. За окном мелькали пейзажи, многоэтажки сменились на жёлто-красные деревья. Осень Иннокентий Петрович не любил: слишком много возни с листьями. То ли дело весна и лето! В эти сезоны Иннокентий отдыхал больше. Как ни странно, жильцы на вверенной ему территории были вполне аккуратными и много не мусорили.

Повернув на грунтовую дорогу, хэтчбек поехал гораздо медленнее.

– Вот я болван! – хлопнул себя по лбу старик и трясущейся рукой достал кнопочный телефон. От испуга он совершенно забыл про мобильный, лежащий в кармане рабочей жилетки.

Руки тряслись от накатывающего страха. Несколько раз набирал он номер дочери Анны, внука Сеньки, сменщика Гришки-алкоголика и Нинки-управдома, к которой захаживал с незапамятных времен. Но сеть была недоступна. Иннокентий, успокаивая себя, решил, что это явные происки шутников и скоро его привезут домой.

В какой-то момент старик задремал.

– Просыпайтесь, Иннокентий Петрович!

Старик встрепенулся и уставился непонимающим взглядом на миловидную рыжеволосую девушку в деловом костюме.

– Добро пожаловать, Вы приехали. Прошу пройти в гостиницу. Там Вы отдохнете после дороги, а потом Вам всё объяснят. Вы умерли, и я вас искренне поздравляю с этим радостным событием!

Иннокентий недоверчиво уставился на незнакомку. Осмотрел ее с ног до головы, надеясь увидеть свечение или крылья. Но ничего такого не разглядев, рассмеялся:

– Ну ладно, будет вам! Посмеялись над стариком и хватит. Хорошо у вас с машиной получилось. И как Вас там, девушка, теперь давайте, везите меня домой. Мне к внуку надо.

– К сожалению, это невозможно. Ровно в полдень констатирована Ваша смерть. Да Вы и сами скоро всё увидите. А теперь, прошу, не сопротивляйтесь и пойдёмте со мной, – она говорила профессионально-участливо.

– Тогда почему я не вижу своего тела? И где Ваши крылья? И кто Вы вообще?

– Я понимаю Ваше беспокойство, но все вопросы Вы сможете задать немного позже. Прошу Вас, следуйте за мной и ничего не бойтесь. Вам никто не причинит вреда.

Иннокентий осмотрелся. Они стояли напротив белой многоэтажки, а вокруг раскинулось сплошное зеленое поле. Ни деревьев, ни кустарника, как ни силился, старик не смог разглядеть. Он понял, что бежать глупо, тем более с его здоровьем, и решил проследовать за девушкой. Наверное, сюрприз продолжался, и сейчас он увидит всех родных и близких.

– Главное, сохраняйте спокойствие, Вы должны быть рады, ведь то, что Вы продолжаете существовать, – великое счастье! Верно? Просто теперь всё будет немного иначе, и Вы скоро убедитесь в этом.

– И отчего же я умер? – Иннокентий начинал верить в происходящее.

– У Вас случился сердечный приступ, – коротко ответила спутница старика.

– Но я, хм… но как же так? Ведь я хорошо себя чувствовал…

– О, неужели Вы все еще верите в эти сказки, что умирать больно? – рассмеялась девушка. – Чушь несусветная, выдумки. Люди просто боятся всего неизведанного, вот и думают, что все так плохо, – продолжала она, поднимаясь по гранитным ступеням в фойе гостиницы.

Здание поражало чистотой и новизной. Причудливые изгибы каменных стен заинтересовали дворника. Он силился и никак не мог вспомнить, к какому стилю можно отнести строение.

– А еще, скажу Вам по секрету, Вас ждет Ваша жена. Не здесь, конечно. Но совсем скоро вы встретитесь.

Возле стойки администратора Иннокентия радостно приветствовала еще одна девушка, точная копия первой.

Старик протер глаза и обернулся. Нет, ему не показалось, девушки и впрямь были одинаковые.

– Мы сестры-близнецы. Вернее, когда-то ими были, – объяснила администратор.

Ему выдали ключ-карту и объяснили, как пройти в номер. Всё ещё пребывая в недоумении, Иннокентий послушно поднялся на второй этаж и приложил карту к двери. Послышался щелчок, и старик вошел.

Белые стены украшали репродукции знаменитых художников, полуторная кровать была идеально заправлена. На журнальном столике ни пылинки. «Как в музее», – подумал старик и присел на край кровати.

«Неужели всё-таки умер?! И что сейчас делает дочка? Да и Сеньке не успел самокат купить», – расстроился он.

«А с другой стороны, с Раюшей встречусь, сколько лет прошло, как похоронил. Эх, хорошая баба была!»

Он вспоминал, как они, двадцатилетние, почему-то стеснялись, подавая заявление в ЗАГС. Вспомнил скромную свадьбу, рождение дочери Анечки. А потом проклятый рак унёс Раюшу! Врут они всё, больно ей было умирать, ох как больно!

Мысли прервал короткий стук в дверь.

– Иннокентий Петрович, это горничная. Вы пока переоденьтесь, там в шкафу висит одежда, приведите себя в порядок и спускайтесь, Вас уже ожидают.

– Кто меня ждёт? – старик выбежал в коридор, но там никого не оказалось. – Вот диво, то машины без водителя, то горничные-невидимки. Может, и впрямь я умер?

В двустворчатом шкафу он нашёл вполне приличный темный костюм, белую рубашку и даже схватился за галстук, но в последний момент передумал и отложил в сторону.

– И куда я наряжаюсь? На собственные похороны что ль?

В коридоре Иннокентий заметил большое зеркало, висящее на стене. Он ожидал, что не увидит своё отражение или что-то в этом духе. Но на него глянул бледноватый старик с редкой бородкой, немного помолодевший в хорошем костюме.

Выдохнув с некоторым облегчением, Иннокентий спустился вниз и подошел к стойке администрации. Всё та же рыжеволосая девушка приветствовала его:

– Добрый вечер! Иннокентий Петрович, костюм Вам к лицу! – улыбнулась она. – Вас уже ожидают!

Они прошли по длинному коридору. Обилие картин и в этот раз порадовало старика. Ведь когда-то на заре юности он так любил рисовать. А потом пошел в армию, женился и как-то забросил своё увлечение. Девушка остановилась у массивной двери из темного дерева. Рядом на стене висела табличка «Управляющий».

Постучав, она жестом пригласила старика войти.

В просторном и светлом кабинете было прохладно и пахло кофе. Иннокентий усмехнулся: новомодный компьютер, ксерокс и другие атрибуты человеческой жизни были здесь на каждом шагу. Здесь была даже кофемашина. Она стояла в углу кабинета и жужжала, издавая приятный аромат.

Возле неё колдовал молодой симпатичный мужчина. Уголки его губ поползли вверх при виде посетителей.

– Здравствуйте, дорогой Иннокентий Петрович! Мы Вас очень ждали!

– Здравствуйте. – От такого радужного приема старику стало не по себе.

– Вы присаживайтесь! Хотя можете и постоять – теперь это не составит вам труда! Вы больше не будете чувствовать боли и других неприятных симптомов, связанных с жизнью.

Иннокентий неуверенно сел в кожаное кресло. Молодой человек поставил две чашки на стол и уселся напротив Иннокентия.

– Вы умерли, можете в этом даже не сомневаться. Всё прошло как нельзя лучше, и вот Вы здесь. К Вашим услугам гостиница «Восхождение», здесь Вы будете чувствовать себя как дома перед отправкой наверх.

Вы, наверное, много слышали про пресловутые девять дней? Так вот, это время дается Вам, чтобы уладить некоторые формальности на земле, попрощаться с родными и близкими. Это стандартная процедура и длится она не более девяти дней. Но для начала поговорим о некоторых правилах…

– Браво-браво, – Иннокентий два раза хлопнул в ладоши. – Послушайте, наверное, я буду бестактным, но… Если это какой-то розыгрыш, давайте его прекратим. Уже поздно, и я хочу домой. Вам удалось меня удивить и даже напугать. Но я правда больше не хочу продолжать эту комедию. Вы меня понимаете? Вы, наверное, агентство, которое занимается подобной ерундистикой?

– Иннокентий Петрович, давайте пока не будем забегать вперед. Очень скоро Вы сами во всём убедитесь. Не стоит нервничать. Хотя я и сам когда-то не мог поверить в подобное.

Иннокентий лишь угрюмо пожал плечами. Если его разыграла дочь, что ж, он уже оценил её чувство юмора. Порадовала старика на старости лет.

– Итак, продолжим. Вы можете явиться родному или близкому человеку во сне, а также сделать один звонок своим близким. Это Ваше право. Но учтите, в трубке будет только шипение или другие звуки, нормально поговорить не удастся, связь очень плохая. Но мы над этим работаем! В ближайшем будущем связь будет гораздо лучше. Теперь о знаках. Пока Вы будете бестелесно наблюдать за родными, возможно, Вам захочется дать о себе знать. Для этого мы и придумали определённую систему. Например, Вы можете играть с электричеством, только не переусердствуйте, а то может получиться шаровая молния. Этот феномен до сих пор малоизучен наукой. Но поверьте – это все проделки наших душ! Также Вы можете испускать аромат. У Вас был любимый одеколон? Или, быть может, Вы курили определенную марку сигарет?

– Да… Аня, моя дочь, дарила одеколон, но я редко им пользовался… – с сомнением пробормотал Иннокентий Петрович, он уже не понимал, во что верить.

– Ну вот, чтобы Вас почувствовали близкие, хорошенько вспомните этот запах, и его почувствуют живые. Но желательно уже после похорон, – управляющий широко улыбнулся и отпил глоток кофе. – Иначе могут испугаться. А ещё можно использовать свою энергию, чтобы управлять насекомым или животным, например, бабочками, божьими коровками, птицами или стрекозами, но на короткое время. Животное будет делать то, чего обычно не делает, например, садиться на ваших родственников, настойчиво стучать в окно или «кричать» в сторону близких.

К сожалению, этот знак некоторые люди совершенно игнорируют, – управляющий встал из-за стола и потрепал Иннокентия по плечу. – Но Вы не расстраивайтесь, ещё Вы можете показывать нужные числа родным или заставить звучать памятную музыку по радио.

Иннокентий вдруг вспомнил: когда не стало Раечки, он долго слышал тут и там одну мелодию. Под эту музыку они танцевали медленный танец на их свадьбе! «Так вот в чём дело? Но этого просто не может быть!»

– Простите, можно вопрос? – хрипло спросил он.

– Конечно, Вы можете задавать любые вопросы, а мы постараемся компетентно ответить.

– А назад я смогу как-то вернуться? Я бы ещё пожил, хоть немного… – робко поинтересовался Иннокентий.

– Исключено. К сожалению, Ваша смерть уже констатирована. Если бы Вы добровольно не сели в наше такси, то возможно… Но это исключительно редкие случаи.

– Как же я попаду домой? Опять на такси?

– Нет-нет, что Вы. Такси – это один из способов немного приглушить страх перед смертью.

– Честно говоря, если не хотите пугать нас перед смертью, посадите водителя! А то я, простите, чуть в штаны не наложил, – сердито фыркнул Иннокентий.

– Учтём ваше предложение, но, к сожалению, такая вакансия пока не согласована.

Управляющий посмотрел на донышко опустевшей чашки и поставил ее на небольшой поднос, стоящий на кофемашине. Иннокентий тем временем пытался отправить сообщение дочери. Он совсем забыл, что можно отправить смс. Заметив это, управляющий, сочувственно вздохнув, произнес:

– Не получится. Временно Вы будете недоступны и в том, и в этом мире. Но давайте я всё же закончу, остался последний и самый важный момент! Вы наверняка с детства знаете, что при покойнике все зеркала в доме завешивают, переворачивают или вообще убирают.

– Да, слышал, было дело, – согласился дворник.

– Так вот, – управляющий перешел на шепот, – никогда и ни при каких обстоятельствах не пытайтесь смотреть в зеркало. Зеркала для нестабильной души, словно черные дыры, – засасывают и растворяют. Никто не знает, что происходит там, в зазеркалье. И не советую узнавать. Ни одна из душ не вернулась после этого.

До самой ночи управляющий рассказывал ему о тонкостях пребывания в мире живых, а после разбитый Иннокентий отправился спать.

* * *

На следующее утро Иннокентий проснулся в уютной однушке на окраине столицы и более того – в собственной постели! «Это был лишь сон!» – обрадовался старик.

Но повернув голову, он увидел гроб в центре комнаты. И понял, что начинают сбываться все предсказания и обещания управляющего.

«Странно, – подумал Иннокентий, – почему я чувствую себя вполне обычным человеком? Ведь они говорили, что у меня не будет земного тела, что я смогу летать».

С этими мыслями он поднялся с постели и решил попробовать. И – о, чудо! Вот он уже парит под потолком. Чувство было столь необычным и неизведанным, что он, как малое дитя, принялся носиться туда-сюда по квартире. Дома никого не оказалось, кроме его бездыханного тела.

Обстановка в квартире была бедная, но аккуратная. Иннокентий следил за исправностью старенькой техники и мебели, ведь новую себе позволить они не могли.

Налетавшись, Иннокентий опасливо спустился поближе к гробу. Он всю жизнь старался избегать похорон и даже побаивался покойников. Исключением из правил была его Раюша. Даже вымотанная тяжелой болезнью она не вызывала в нем отрицательных эмоций, лёжа в гробу.

Гроб с бархатной обивкой, живые цветы у изголовья, погребальный костюм и бледное гладко выбритое лицо расстроили Иннокентия. При жизни он всегда носил небольшую бородку, и почему её решили сбрить после смерти, для него оставалось загадкой.

В прихожей послышался топот, кто-то пришел. Сначала Иннокентий перепугался и даже хотел спрятаться, но потом всё вспомнил и остался на месте.

В комнату зашла его дочь. Исхудавшая, с тёмными кругами под глазами и в черном платке – она так изменилась за считанные дни!

– Доченька! Не переживай, со мной все хорошо, – начал Иннокентий, но Аня прошла мимо и села на диван напротив гроба. Глаза её были красными.

– Папа, зачем ты нас оставил! Мы так хотели взять тебя с собой на море, откладывали с Сенечкой, хотели сюрприз сделать… Ты же никогда там не был, мы так хотели тебя порадовать. – Слова давались дочери с трудом.

Иннокентию было очень тяжело видеть, как страдает Аня. И так сильно хотелось увидеть внука! Но Сеньки не было. Неужели она отвезла его к нерадивому папаше? По всей видимости, так и было. Пока Аня занималась похоронами, внучок был у Павла. Хоть они и в разводе уже почти два года, Иннокентий до сих пор не мог свыкнуться – как мог его зять завести любовницу с двумя детьми и таскать им весь семейный бюджет, напрочь забыв про собственных сына и жену?

Тогда, два года назад, Иннокентий, узнав про творившееся безобразие в семье дочери, приехал в Алтуфьево и буквально заставил Аню собрать вещи и покинуть жилплощадь зятя.

Дочь немного поубивалась и спустя несколько месяцев расцвела, устроилась на работу в небольшое турагентство. Платили не очень много, но после тяжёлого и безденежного декрета Анна была счастлива.

«Интересно, прикатит ли зятёк на мои похороны?»

Ведь до развода они ладили, но после Павел винил во всем именно Иннокентия. Старику невыносимо захотелось поговорить с дочерью, и он решился на звонок.

– Алло? – Анна удивленно смотрела на экран телефона. Номер отсутствовал. – Говорите?

Но в трубке раздавалось лишь шипение, как ни силился Иннокентий прокричать слова утешения, ничего не вышло. Отчаявшись, он замахнулся и стукнул по журнальному столу. Стоявшая на нем ваза с гвоздиками покачнулась. Анна, сидевшая вполоборота, успела заметить движение и испуганно уставилась на цветы. А потом вдруг спохватилась и принялась завешивать зеркала.

Иннокентий похолодел. Он напрочь забыл про наставления управляющего и спокойно летал по комнате! А если бы он наткнулся на одно из них?!

Весь день до самого вечера Анна убирала и мыла квартиру. На завтра были назначены похороны.

Прерывистая трель звонка заставила Аню отложить в сторону половую тряпку. Визитёром оказался его друг и сменщик Гришка. Как всегда подшофе, он прошествовал к гробу и, помолчав, положил тысячную купюру на журнальный столик.

– Спасибо, дядь Гриш.

– Хороший был, эх… Ну как же так?

– Врачи говорят, сердечная недостаточность. Но у него были с собой таблетки! Почему он не принял их?!

– Не знаю, я, когда нашёл его, думал, может, выпил лишнего и прилёг, а тут вон оно что.

– Да не пил он никогда до беспамятства!

– Прости, дочь, это я по себе сужу. Грешен. Каюсь. Завтра завяжу. А сейчас, Анют, налей хоть рюмочку? – с надеждой попросил Гришка.

Вздохнув, Анна пригласила гостя на кухню, достала бутылку водки и, разлив по рюмкам, сказала:

– За папу, не чокаясь.

Выпив, они немного посидели, помолчали. Григорий, чувствуя себя неловко от дикого желания выпить ещё, заспешил домой. Дома у него была припрятана бутылочка горькой – на всякий случай.

Иннокентий решил за ним проследовать. Стало интересно, как действуют все эти знаки. На дочери он решил больше не экспериментировать. Было видно, как ей стало не по себе, когда он покачнул вазу.

Гришка жил в соседнем подъезде, поэтому Иннокентий не переживал – он сможет быстро вернуться домой. Когда они оказались на улице, Иннокентий удивился: он совсем не чувствовал холода. Бабье лето подошло к концу, разгулялся сильный ветер. Но и его порывы совсем не мешали дворнику. Он так и летал в том костюме, который так благородно предоставили ему в гостинице. «Жаль, что я не носил никогда костюмов, – подумал Иннокентий. – Вот бы Анечка удивилась».

Григорий поёжился, натянул воротник куртки повыше и засеменил к своему подъезду. Иннокентий заметил, как друг украдкой смахнул с лица слезу.

Придя домой, Гриша снял обувь, повесил в видавший виды шкаф куртку, прошел в комнату и включил старенький телевизор. Он терпеть не мог тишину. Затем, вдруг улыбнувшись своим мыслям, пошел в коридор и достал из кладовой спрятанную в резиновом сапоге бутылку. Времени было много, жена дежурила в больнице в ночную смену. Конечно, Гришка понимал, когда она вернется, он будет мертвецки пьян, и завтра похороны лучшего друга, но как обычно не смог удержаться. Он прошел на кухню и достал с полки стакан.

Иннокентий осмотрелся. Давненько он не был в гостях у товарища. Когда-то он помогал Гришке делать здесь ремонт. Эти обои в цветочек до сих пор на стенах. Иннокентий знал, что его жена Людочка зарабатывает мало, а Гришка и того меньше. Еще и умудряется половину пропивать. Но было видно, что в квартире хоть и бедно, зато чисто и уютно.

Иннокентий решил подать другу знак. Несколько раз моргнул лампочкой, но Гришка и глазом не повёл: с его проводкой это было обычным делом.

«Да уж, с такой системой оно и немудрено, что никто не знает, что покойник рядом». Домашних питомцев у Гриши тоже не было. Тем временем Григорий пошатываясь подошел к буфету и принялся искать заначку жены.