Текст книги "Е.Б.Ж."

Вика отчего-то порозовела при упоминании о Григории. Стараясь скрыть смущение, она поторопилась занять место за столом и погрузилась в чтение.

Снова отвлекали мысли о Лешем, но она гнала их прочь…

Глава 9

Брежнев подсунул ей дело, в котором фирма «Виктория», по сути, приняла решающее участие в выигрыше одного тендера на очень высоком уровне, почти на правительственном. Схема выглядела так: был объявлен конкурс на строительство важного объекта в Москве. В конкурсе участвовало несколько разных компаний, но победительница, ухватившая выгодный заказ, странным образом воспроизвела ряд предложений, выдвинутых другой, проигравшей компанией. У последней возник вопрос об утечке информации в стан конкурента, и она обратилась в «Викторию» с просьбой расследовать, каким образом их разработки могли оказаться у конкурента.

«Виктория» справилась блестяще: был вычислен человек, сливавший информацию. Исправить результаты тендера уже не удалось, но компания-заказчик получила на будущее полезные инструкции по борьбе с утечкой информации, включая такие хитрые вещи, как нахождение прослушивающих устройств («жучков») в своем офисе, как слив «засланному казачку» ложной информации (то есть дезинформации, ну прям как в истории с Ротшильдами!)… И следующий тендер уже достался ей.

Да, это была настоящая разведка, только не государственная, а бизнес-разведка, но действовала она примерно теми же, насколько могла судить Вика (хоть и судила она по книжкам да фильмам), методами и приемами.

Холодок приключений побежал по ее позвоночнику, и где-то внутри открылась ямка, похожая на голод, – это был голод нетерпения! Вика уже точно знала: ни за что она не откажется от этой фирмы и никакой косметический салон ей не нужен! Вот это – настоящая жизнь, в которой идут невидимые бои (причем не опасные для жизни, что существенно!), решающие судьбы крупнейших компаний и проектов!

Правильно она сделала, что не послушалась советов Наты. Вика справится, она в этом была уверена: поучится, почитает, послушает и постепенно станет настоящим специалистом: разведчицей!!!

И правильно, что она не послушалась Лешего. Мужчинам всегда кажется, что женщинам не по уму то, что по уму им. Напридумывали себе мифов о собственном превосходстве и держатся за них изо всех сил!

Жалко все-таки, что они поссорились… И что он ушел…

С другой стороны, как сказал Брежнев, он все равно не смог бы выполнять функции ее секретаря в этой суперпуперконфиденциальной организации.

Хотя, может, он мог бы играть при ней роль бодигарда?

Но кому она нужна, Вика, чтобы ей занадобился телохранитель?

И все же она, почти подсознательно, искала возможность вернуть Лешего.

Если бы кто-нибудь сказал Вике, что он ей просто нравится как мужчина, – Вика рассмеялась бы в лицо такому шутнику! Бомж – как мужчина? Нет, ну вы как скажете… Разумеется, Вика без предрассудков и отлично понимает, что главное не социальное положение – был бы человек хорош душой… И Леший как раз был.

Но мужчину Вика в нем, конечно же, не видела. И он отчего-то не видел в ней женщину… Жил себе так рядом, как добрый славный пес. Вот Вика и скучала по «собаке». Другу человека. Человека по имени Вика…

С такими мыслями она ехала домой и сбросила скорость, приближаясь к помойке. Леший был там. Не совсем понимая, что она делает, пребывая в плену эмоций и сомнений, Вика приспустила стекло и поманила его к машине.

Но на этот раз он не сдвинулся с места.

Вика растерялась. Сначала было нажала на газ, но тут же затормозила, вышла из машины и сама пошла к Лешему. Тут и он сделал ей одолжение: пошел навстречу. В результате они оказались на, так сказать, нейтральной полосе: его бомжовая компания не могла слышать их разговор, но в то же время и он не пошел на ее территорию, к машине.

Вика решила быть честной, как всегда, когда не находила, как поудачнее соврать:

– Я подумала… Ты мог бы выполнять сразу несколько функций… Охранять меня, помогать в делах и выполнять кое-какую домашнюю работу… Ты можешь жить у меня, и я буду тебе платить…

– Благодарствуйте, мамзель, – ответил Леший. – Мне без надобности. Мне и так хорошо.

Дома, оскорбленная в лучших благотворительных чувствах, Вика разревелась. Бомж – он ей отказал!!!

Пострадав с часок, Вика пришла к выводу, что так оно на самом деле куда лучше. Она – директор солидной фирмы, а он – бомж. Смешно, право!

Глава 10

Вика правильно выбрала манеру поведения с самого начала: без понтов, без претензий на руководство спецами, даже если она оказалась невзначай их директоршей. Она честно заявила, что ничего не смыслит в их делах и не собирается строить из себя руководительницу; что все продолжают работать, как раньше, не смущаясь ее присутствием и отчитываясь перед Леонидом Ильичом; что она никого не заставит с собой считаться, даже если она директор, а ровно наоборот, это она будет считаться с ними, специалистами, по крайней мере до тех пор, пока не разберется в вопросе и пока у нее не появится собственное мнение.

Мужчинам речь ее понравилась, хоть улыбались они несколько иронически. Однако Вика видела, что ее честность и корректный подход к вопросу вызвали у них определенное уважение.

Так и поладили. Вика вчитывалась в «открытые», то есть несекретные дела, сидела возле компьютеров, следя за тем, как вылавливается из мировой паутины нужная информация, слушала телефонные переговоры разведчиков с административными органами: ей было важно понять, как спецы получают необходимые сведения. Иногда выезжала с кем-нибудь на место – на таможню, к примеру, – чтобы посмотреть, каким способом добывается информация об определенных партиях товара интересующей фирмы…

Все это было крайне увлекательно.

…А Леший пропал. Она ни разу не видела его у знакомой помойки с тех пор, как попыталась предложить ему работу у себя. Он ушел – нарочно? Чтобы с ней не встречаться?

Впрочем, узнать ей было негде, не наводить же справки у бомжей! Она старалась больше не думать о нем и забыть короткий эпизод ее жизни, в котором она побывала в роли Пигмалиона. Наверное, бог просто решил скрасить ее одиночество, тогда еще острое после развода, и послал ей Лешего. Но он выполнил свою функцию и отпал, исчез из ее жизни.

Все правильно. Там, наверху, знают, что делают!

Спустя некоторое время она начала осторожно и деликатно участвовать в некоторых обсуждениях. Точнее, это были стихийные мозговые штурмы. Кто-нибудь входил, к примеру, на кухню или в компьютерную комнату и говорил:

– Люди, у меня есть новый кандидат в губернаторы (такой-то области). Надо узнать, что за ним. Известно, что он когда-то занимал в армии высокий пост, но в чем-то прокололся. Его с поста убрали, перевели на штабную работу. Армейские архивы недоступны, в Интернете ничего не выловили. Как узнать о проколе, у кого есть идеи?

И Вика скромно говорила:

– Если его мама жива, то надо найти подход к ней. С точки зрения всех матерей в мире, ее сын был несправедливо уволен. Если даже она не знает, в чем именно фишка, то может нечаянно дать наводку, надо только суметь ее разговорить…

Брежнев не уставал ее нахваливать. По его словам, Вика очень быстро уловила суть и методы работы. И Вика страшно гордилась этим.

Более того, ее редкие и осторожные советы иногда приносили результаты. В том деле как раз старенькая мама выдала нужную информацию, точнее, зацепку, благодаря которой спецы размотали остальное. В результате задача была выполнена и денежка (немалая) капнула на счет фирмы, а Вика почувствовала себя почти состоявшимся профессионалом.

Большинство «разведчиков» к ней относилось с симпатией, хотя по-прежнему с большой долей снисходительности. Пожалуй, менее любезны с ней были две женщины, работавшие в фирме. Но этому Вика не удивилась: она слишком хорошенькая, обе не выдерживали никакой конкуренции. И с учетом константы направления мужских взглядов, четко держащих в поле зрения траекторию перемещения в пространстве новоиспеченной директорши, их, женщин, понять было можно. Вика делала вид, что ничего не замечает, и была с ними ровно приветлива.

Единственным человеком, демонстрировавшим хроническую нелюбезность к ней, был «разведчик» по имени Николай Трофимов. Как ни старалась Вика – все ему не нравилось в ней, решительно все. Он чуть гримасы не корчил при ее появлении, здоровался сквозь зубы и при первой возможности покидал то помещение, в котором находилась директриса.

Впрочем, Вика уже сталкивалась в жизни с такими бирюками и особо не удивлялась. Подобному типу людей никогда и ничем не угодишь, не стоит и время терять.

Она и не теряла. Она ж не пряник, чтобы всем нравиться!

Если не считать мелочей, то дела шли чудесно, и Вика осваивала азы профессии с энтузиазмом. Она не стеснялась поучаствовать в чужом задании «на побегушках», выполняя пустячные поручения своих подчиненных: таким способом она старалась почувствовать профессию вживую. Кажется, «разведчики» оценили это больше всего: Вика подтвердила тем самым свое уважение к духу равенства в компании, которым они не на шутку дорожили.

Иногда она выполняла мелкие задания по подсказке Брежнева: куда-то позвонить или подъехать, да так-то представиться и так-то спросить. Он, конечно, давал ей поручения с улыбкой, словно маленькому, но очень инициативному ребенку, желающему во что бы то ни стало помочь маме: «Открой во-о-он ту дверцу и выбери там са-а-амую маленькую кастрюльку…» Но Вике все нравилось. В таких заданиях был элемент игры, – а какая девочка не мечтала стать однажды актрисой?

В конечном итоге Вика всерьез влюбилась в эту профессию и уже давно не помышляла ни о каких косметических салонах. А признание Наты – ее до слез распахнувшиеся от изумления глаза и недоверчивые расспросы – наполнили ее чувством гордости. Она обошла подругу, считавшую ее никчемным комнатным растением! О-бо-шла!!!

Что же до Лешего… Легкая тоска осталась, но очень легкая, незначительная. Важность дела вытеснила все. Леший исчез из поля зрения, и тем лучше. Пробоина в стене ее дома, образовавшаяся с его уходом, заросла сама собой за это время, и незачем было возвращаться к прошлому. Она предложила ему работу, а он честно отработал свои деньги. Вот и все.

Впрочем, из факта, что Леший исчез, Вика сделала один утешительный вывод: что у Григория не имелось никаких отношений с бомжихой, которая по-прежнему торчала на постоянном месте с Сучком. И это Вику почему-то радовало.

Как-то раз Леня указал ей из окна на машину с тонированными стеклами.

– Скорей всего, следят за нами. Уже четвертый день.

– Зачем?

– Ждет, не явятся ли к нам ее конкуренты.

– А почему они должны к нам явиться? Может, у них на предприятии свой отдел «конкурентной разведки»?

– Думаю, что тем, кто сидит в этой машине, что-то стало известно о намерениях конкурента. А своего отдела у него либо нет, либо он неэффективен, либо засветился.

– А вы знаете, кому принадлежит эта машина?

– Я уже сделал запрос по номерам, хотя и знал, что это бессмысленно. Она принадлежит какой-то подставной конторе. Иначе бы эта тачанка тут не светилась так нагло.

– Так почему же они так нагло тут устроились? Какова их цель?

– Ну, мы-то с вами не знаем, кто они такие, а вот наш потенциальный заказчик, если вздумает к нам явиться, скорее всего, их опознает. И уедет восвояси.

– И мы останемся без клиента?

– Примерно так…

– Почему именно перед нашей фирмой? Или они расставили посты у всех фирм по охране бизнеса по Москве?!

– Во-первых, их не так уж много в Москве. Кроме того, у нашей фирмы особая репутация. Хорошая, – улыбнулся Брежнев. – К нам обращаются в расчете на полную конфиденциальность, и мы ее гарантируем.

– Опять конфиденциальность!!! У меня это слово уже к нёбу прилипло!

– А как же иначе, Виктория? Люди приходят к нам со своими секретами, и мы, если хотим преуспеть на рынке, обязаны эти секреты хранить. Чтобы каждый знал: от нас никакой утечки информации не может произойти!

– Так, может, они тут стоят потому, что их машина напичкана всякой техникой и они подслушивают наши переговоры?

– Это невозможно. У нас обеспечена высокая защита.

– А почему они следят в открытую? Разве они не должны вести наблюдение тайком?

– Я же вам сказал: они именно того и хотят, чтобы конкурент их увидел и понял: к нам соваться не следует.

– Ну, хорошо, а почему вы их не прогоните?

– Как их прогонишь? На основании чего?

– На основании хотя бы того, что они заняли место на нашей стоянке! Мы платим ежемесячно аренду за эти места для парковки, а они нагло пользуются!

Вика в порыве начальственного гнева вышла из офиса и направилась к машине. За тонированными стеклами ничего не было видно. Вика стукнула в водительское окошко. Стекло приспустилось, и Вика увидела верхнюю часть головы шофера.

– В чем дело? По какому праву вы занимаете место на нашей стоянке?

– А что такое?

– Эти места зарезервированы для сотрудников и клиентов нашей фирмы!

– Какой еще фирмы?

– «Виктория»!

– А вы кто такая?

– Директор! Прошу немедленно освободить стоянку!

Стекло поднялось, и машина лениво покинула территорию.

Вика, гордая своей начальственной победой, вернулась в офис. Но Брежнев ее разочаровал:

– Это вы погорячились, Вика. Они встанут в десяти метрах отсюда, только и всего.

– Так что, мы потеряем клиента во всех случаях?

– Необязательно. Если он умный, то он просто так в наш офис и не придет.

– А как?

– Есть масса мест для встречи в городе. Рестораны, клубы, спортзалы и всякое такое.

– Так почему же машина стояла здесь? Они что, этого не понимают?

– Видимо, им неизвестно, кто именно от конкурента собирается обратиться к нам. Иначе бы следили именно за этим человеком, что куда надежнее…

Вика тогда не придала никакого значения этому эпизоду и вспомнила о нем гораздо позже… Слишком поздно.

Пока что она все больше втягивалась в дело и мечтала о том дне, когда сможет самостоятельно выполнять заказы. Но она уже чувствовала себя настоящей «разведчицей», уже смотрела на мир другими глазами, она теперь видела изнутри отношения в бизнесе и легко улавливала за разными тусовками, которые раньше считала никчемным времяпрепровождением, стремление каждой из сторон добыть ИНФОРМАЦИЮ… Это был самый ценный товар, Вика теперь прекрасно понимала. За пустым вопросом «как дела?» скрывалась вылазка лазутчика из вражеского стана. И если найдется простодушный, который примется всерьез отвечать на этот вопрос («Мы вот открываем филиал…» или «Мы сменили поставщика…»), то все, можно заказывать похоронный марш для его компании. Потому что конкурент откроет филиал раньше или найдет поставщика лучше, чтобы завоевать рынок!

Да, это был мир непростой: прагматичный, умственный, даже циничный и в то же время полный игрового азарта, как в спорте. Вернее, как в шахматах. Делаешь ход и зорко следишь за ходами противника. И это было крайне увлекательно и весело.

Глава 11

Так она думала ровно до того дня, когда, вернувшись домой, она увидела в прихожей кошку. Мертвую кошку – маленькая головка с жалобно раскрытой пастью об этом свидетельствовала недвусмысленно. А точнее, она свидетельствовала о том, что кошка была не просто мертвой – убитой!

Вика в панике выскочила из квартиры и захлопнула за собой дверь, словно кошачий трупик мог на нее напасть. Собственно, он уже напал – психологически, одним своим присутствием!

Не слишком соображая, что делает, она спешно набрала номер мужа… Бывшего мужа, точнее.

– Вика, ты с ума сошла? Ты звонишь по мобильному в Америку?! Ты знаешь, сколько это стоит?

– Миша… У меня кошка… в квартире… мертвая…

Миша потратил довольно много времени, чтобы уяснить причину столь экстренного звонка бывшей супруги.

– Погоди, а как она попала к тебе? Замки не взломаны?

Вика ринулась смотреть:

– С виду нет…

– Ты ключи теряла?

– Нет вроде бы…

– Кому-нибудь давала?

– Тоже нет…

– Сумку без присмотра оставляла?

– Сумку? Пожалуй… В парикмахерской, к примеру, она всегда на каком-то другом сиденье остается…

– Короче, не паникуй. Впредь будь внимательна. Наверняка это какой-то хулиган. Подумай, не из твоих ли новых любовников, – усмехнулся он. – И срочно смени замки!

– А в милицию надо сообщить?

– Про кошку? Не смеши меня…

Разъединившись с Мишей, она снова осмотрела свои замки. Никаких следов повреждения она не заметила. Вика осторожно вставила ключи и повернула, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило внутри… Нет, все отлично, ключ поворачивался легко – замок не поврежден…

Вернуться в квартиру было выше ее сил. Вика даже не могла себе представить, что ощущение чужеродного ВТОРЖЕНИЯ в ее квартиру, в ее убежище, в ее интимное пространство может восприниматься как насилие. И это было нестерпимо страшно.

Надо кого-то позвать на помощь, чтобы вынесли кошку…

Лешего, конечно же, кого же еще!

Она бросилась вниз. И только добежав до мусорных баков, вдруг осознала, что Лешего там уже давно нет.

Сегодня там оказалось четверо бомжей, по случаю хорошей погоды, надо думать.

– Как мне найти Григория? – набравшись смелости, приблизилась она к живописной группе.

Они умолкли все разом, хотя до сих пор оживленно беседовали о чем-то. Вика уловила имя президента и поразилась: они говорили о политике???

Впрочем, президент ее не интересовал, равно как и мнение о нем бомжей, – ее интересовал Леший. А они молчали.

Вика повторила вопрос.

– Сколько? – спросил Сучок.

– Сотня, – наобум ляпнула Вика.

– Двести.

Вика кивнула. Попроси он хоть тысячу, она бы не стала спорить: у нее все дрожало внутри.

Сучок, покопавшись в карманах, выудил оттуда мятый клочок бумажки и протянул ей. Вика разгладила бумажку:

«Если я тебе понадоблюсь, можешь в любой вечер найти меня в районе кофейни на Покровке».

Вика дала Сучку запрошенные двести рублей. Даже бомжи в наше время знают, что информация стоит денег!!!

Она поехала на Покровку немедленно.

Было уже семь тридцать. Что такое «вечер» по разумению Лешего? Пока доехала, перевалило за восемь. В растерянности стояла она у кафе, не зная, куда идти, где его искать.

Потом ее вдруг осенила мысль, что он сам ее увидит. Выбрав столик на веранде, она заказала кофе и принялась его попивать, лишь бы чем-то занять время.

И так она протянула до девяти. Лешего все не было.

Почему Миша ее бросил? Как бы сейчас все быстро и просто решилось, будь он рядом!!! Чуть не плача, она решила снова позвонить ему… Но одумалась. С другого континента он ей все равно не поможет, только отчитает за бездумные траты…

…Собственно, а как же кошку подбросили в ее квартиру, если замки не взломаны? Ключей у нее была всего одна связка, и она ее никому не давала. Домработница приходила теперь раз в неделю, когда Вика еще пила свой утренний кофе. Лешему ключей тоже не полагалось: за время их трехнедельного общежития они выходили только вместе… Одна связка осталась у Миши, но Миша в Америке… А что, если Леший сделал втайне от нее копии с ключей? И теперь не только кошку может подбросить, но и ценности вынести?! И вообще, она ведь дальше прихожей не продвинулась, а что там, в квартирочке ее? Может, вообще все вверх дном перевернуто?

Вика вскочила, возмущенная, и сделала знак официанту, чтобы расплатиться. Она должна найти Лешего, черт побери! Он где-то рядом, ведь сам написал ей в записке!!!

Как только она вытащила кошелек, к ограде немедленно притопала старушка и протянула лапку, бормоча:

– Помоги старой женщине, я помолюсь за тебя, раба божия Виктория…

«Виктория»? Откуда она знает ее имя?!.

Вика поднялась и приблизилась к барьерчику, ограждавшему летнюю террасу кофейни.

– Вы меня знаете?

– На тебя человек один, раб божий, указал…

– Где он?!

– Подай, голубушка, на пропитание…

Вика выловила в кошельке пятьдесят рублей, и старушка принялась кланяться, пятясь задом, и кивать головой в сторону, будто показывая направление. Вика проследила. На противоположной стороне улицы, прислонившись к дереву, стоял Леший! И усмехался, подлец!

Фурией она выскочила из кафе:

– Ты знал, что я тут! Ты меня видел! И не подошел! А в записке написал! Что! Если! То ты!..

Леший поморщился:

– За это время я отвык от твоих интонаций. Ты меня тогда здорово достала, честно говоря. Так что сократись теперь, если у тебя дело ко мне.

От такой наглости Вика потеряла дар речи. Но Леший не удостоил вниманием тонкости ее душевного состояния.

– Пойдем, – сказал он, – здесь ты уже привлекла к себе внимание. Тут недалече есть забегаловка неплохая, если накормишь, то и переговорим тогда…

– Нет уж! Сначала признавайся: это ты мне дохлую кошку подложил?!

– Кошку? Дохлую? Я тебе че, пацан, что ли?

– А кто, если не ты?

– Мамзель, ты уж совсем заговариваешься. Пойдем в спокойное место, объяснишь мне, о чем речь. Тока не кричи так, ешкин кот, у меня уши заложило…

Через пятнадцать минут они приземлились за столом какого-то заведения с кавказской кухней. Леший долго – небось нарочно! – выбирал блюда. Какие-то рулетики из баклажанов, сациви и прочую снедь. Вика есть не хотела: у нее желудок слипся от ужаса. Она уже жалела, что кинулась за помощью к Лешему. Почему, к примеру, не к Брежневу? Ну, с милицией понятно: говорить о кошачьем трупе – это пустой номер. Только на смех поднимут, Миша прав…

Наконец Леший заказал свои блюда, и Вика, через силу, тоже что-то. Когда официант отошел, разлив вино по бокалам, Леший спросил:

– Так что стряслось-то, мамзель?

– У меня в квартире находится мертвая кошка. В прихожей. Замки не взломаны.

– И ты решила, что я, сделав копии с твоих ключей, тебе принес подобный подарочек?

– Была у меня такая мысль… – смутилась она.

– Глупая мысль.

– Может, и глупая… Но замки-то не взломаны! У домработницы нет ключей, да и зачем ей мне кошку подкидывать? Остаешься ты. К тому же ты на меня обиделся… Вернее, я тебя обидела…

– У меня нет ключей от твоей квартиры. И я на тебя не обиделся.

Он окинул ее своими черными глазами. Уже отросшая бородка (пока еще не бородища) оттеняла их, отчего глаза казались бездонными. Вика хотела было ему возразить, напомнить, как он ушел, даже не оглянувшись, но этот взгляд ее парализовал.

– Хорошо… – согласилась она. – Но кто же мог это сделать? И потом… Не мог бы ты вынести кошку? Мне не по себе…

– Тогда закончим ужин и едем к тебе!

Леший взял у нее ключи и открыл квартиру сам, но и он заметил, что ключ шел легко: в замке явно не имелось серьезных повреждений. Они вошли, Вика зажгла свет в прихожей. Кошачий трупик по-прежнему лежал посреди коридора, с жалобно раскрытой пастью. Вика отвернулась.

Леший шагнул вперед, присел на корточки перед кошкиным тельцем, повернул его.

– А что на шее у кошки, видела?

Вика отлипла от стенки:

– Нет… Я не смотрела… А что там?

– Погоди…

Он вытащил из кармана перочинный нож и, как показалось Вике, полоснул по горлу кошки. Она чуть не подскочила от ужаса.

– Смотри. – Леший протянул ей на ладони крупный кулон с обрывком веревки, представлявший собой овальную блямбу из лунного камня (или его имитации) в обрамлении позолоченных завитушек.

– Твой?

– Боже упаси, – попятилась Вика, – я таких штучек не ношу…

Леший крутил его в руках с крайне заинтересованным видом.

– У кого-то из подруг видела? Знакомых?

– Не припоминаю такого…

– У тебя есть тряпка, чтобы завернуть кошку?

Вика кинулась на кухню, достала из ящичка чистое полотенечко, принесла. Леший аккуратно завернул трупик и вышел из квартиры.

Вернулся он двадцать минут спустя.

– Я кошку похоронил во дворе, под кустами. Повезло, в песочнице нашел совок, детишки забыли…

Он вытащил из кармана переливающийся кулон и принялся его разглядывать.

– А вот об этом надо потолковать. Ты уверена, что никогда не имела подобного? Или видела где?

– Уверена! Не видела и не имела! Я не ношу дешевых украшений.

– Ошибаешься, Виктория. Штучка эта дорогая, очень дорогая… Смотри-ка сюда.

Леший проделал какую-то манипуляцию, которую Вика не уловила, и крышка кулона поднялась. Внутри обнаружилось что-то непонятное, но явно имеющее отношение к технике.

– Что это?

– Видеокамера. А объектив, – Леший вернул крышку на место и указал на одно из прозрачных пятен на переливающейся поверхности кулона, – замаскирован здесь.

– Ничего себе…. А я тут при чем?

– Ты – ни при чем. Но кто-то, надо полагать, думает иначе. Не зря же кошка находилась в твоей квартире. Это какой-то знак.

– Мне?!

– Тебе или твоей фирме… Не вижу других вариантов.

– А можно каким-то образом узнать, что записывалось на видеокамеру?

– Нет. Камера служит только беспроводным передатчиком изображения, какая-то из завитушек служит мини-антенной, я думаю, а записывающее устройство находилось где-то поблизости. Возможно, в сумочке у женщины: коль скоро камера встроена в украшение, то и носила его женщина, несомненно.

– Дай сюда, я завтра Брежневу покажу. Они должны разбираться в таких вещах. Хотя он говорил, что прослушка и видеонаблюдение незаконны и наша фирма этим не занимается…

– Хотелось бы в это верить. Но подложили-то цацку тебе. Я очень удивлюсь, если это не связано с твоими шпиенами… Погоди-ка.

Он прошествовал к телефону, но не к тому, что стоял рядом, в гостиной, а на кухню. И прикрыл за собой дверь.

Вика осталась в гостиной, но, поразмыслив, подобралась на цыпочках к двери на кухню и приложила ухо. «Сашок? – донеслось до нее. – Да, я… Как мне связаться с твоим детективом? Нужда есть».

Бомж, который разбирается в устройстве миниатюрных камер? И у которого в знакомцах некий Сашок, имеющий самые прямые отношения с неким детективом?..

Леший набрал другой номер, кнопки мелодично пропели под его пальцами. «У вас есть человек, который сумеет сказать, был ли дверной замок вскрыт отмычкой или нет? Да, срочно. Три замка. Вам оплатят».

Ага, оплатит, конечно, Вика. Леший с бесцеремонной легкостью распоряжался и ее деньгами. Но что взять с бомжа? Хотя бомж ли он? Но зачем бы нормальному человеку сидеть неделями на помойке?

– Сейчас к нам приедет частный детектив, Алексей Кисанов, и привезет специалиста по замкам, – вернулся Леший.

«К нам»…

– Он попробует установить, как были открыты замки. Ему нужно будет заплатить за услугу.

– Ты мог бы спросить меня сначала!

– Не мог. Время не терпит. У тебя возникли проблемы с финансами? Тогда я отменю. У меня денег нет, ты знаешь, я бомж. Либо платишь ты, либо никто. Отменить?

– Да нет… Пусть уж едет… А ты наглый все же.

– Ты просила помочь. Я помогаю, как умею.

– Скажи, кто ты? Я не верю, что ты бомж. Может, ты секретный агент?

– Который ведет разведывательную работу среди бомжей?

Леший неприлично заржал. Вика насупилась.

– Bon, mon enfant[1]1
  Ладно, дитя мое (фр.).


[Закрыть], так и быть, скажу я тебе. По складу я философ, а по профессии – учитель французского языка и литературы.

– А что же ты среди бомжей делаешь?!

– Дык бомжую… Слыхала поговорку: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся»? Я и сам никогда бы не поверил, что со мной такое приключится… Но вот приключилось. Зарплата у меня была маленькая – гонор большой. Деньги я презирал, высоколобый интеллигент… В общем, ушла от меня жена и дочку забрала с собой… Развелась супруга со мной по-хитрому: мне комната в коммуналке досталась… А ей – квартира моих родителей в центре… Ну, я запил. Крепко запил. Когда же вышел из многомесячного запоя, то оказалось, что у меня нет ни работы, ни даже комнаты в коммуналке… Я ее за ящик водки продал, как выяснилось. В бессознанке был. А без жилья и московская прописка тю-тю. На работу не устроиться… Замкнутый круг. И я решил податься в народ. В бомжи то есть.

– И… и как тебе такая жизнь? Привык?

– Человек ко всему привыкает, Виктория.

– Послушай… Я серьезно… Давай я тебя найму, неважно кем. Телохранителем или секретарем. И оформлю тебе временную прописку в моей квартире. Ты сможешь тогда заново найти работу! У тебя уже даже приличный костюм есть!

Леший отчего-то отвернулся и уставился в окно.

– Слышишь, Григорий, я дело говорю! Ты не стесняйся, не надо вот только свое мужское самолюбие, я тебе как другпредлагаю!!!

Он молчал.

– И потом… Знаешь, мне было хорошо, когда ты здесь жил. Уютно.

Леший повернулся наконец. Вике показалось, что глаза его увлажнились.

– И откуда ты такая выискалась, мамзель… На мою голову…

– Что я сказала не так? – обиделась Вика.

– Да все ты сказала так, даже слишком так… Красиво… Благородно…

– Тебе это мешает?

– Наверное.

– Ты не можешь принять такой дар? Потому что я женщина? Мужское самолюбие?

– Сам не знаю.

Точно, глаза его немного заблестели, хотя слезы так и не появились.

– Ну, думай тогда. Была бы честь предложена! – обиженно ответила Вика.

Их спас звонок в дверь.