Текст книги "Западное Средиземноморье. Судьбы искусства"

Т.П. Каптерева
Западное Средиземноморье
Судьбы искусства

Печатается по решению ученого совета НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств

Рецензенты:

кандидат искусствоведения Т.С. Воронина

доктор искусствоведения, действительный член РАХ В.П. Толстой

Тунис, музей Бардо.

Типаза. Вид кардо в северном направлении

Менада из Тубурбо-Майуса. Фрагмент.

Мраморная копия бронзового рельефа Каллимаха. Тунис, музей Бардо

ОТ АВТОРА

Предлагаемый вниманию читателя сборник статей и очерков, написанных и опубликованных порознь в разные периоды моей научной жизни, посвящен, как явствует из названия, проблемам истории искусства Западного Средиземноморья. Содержание сборника, составленного на первый взгляд по географическому и хронологическому принципу, в действительности отражает выработанную десятилетиями исследовательского труда авторскую концепцию интерпретации контактов в этом регионе разных цивилизаций. Неоднородный исторический процесс, затрагивающий и мировые центры, и отдаленные малоизвестные районы – именно этот процесс столкновения, пересечения, взаимодействия или наследования традиций различного происхождения определяет общность и сходство далеко не близких друг другу художественных культур.

Страны, лежащие по обе стороны Средиземного моря в его западной части, на протяжении долгих десятилетий оставались для нас невиданным и неведомым краем земли, областью романтических представлений, во многом порожденных греко-римской мифологией и испанской литературной классикой. Раннее увлечение испанистикой, постепенное и все более глубокое погружение в круг проблем и вопросов истории художественной культуры средневековой Испании поставило меня перед необходимостью расширения поля исследований, как в пространстве, так и во времени. Изучение причин и истоков испанской художественной специфики неизбежно обнаружило в искусстве этой страны не обычное по своей сложности сплетение различных – порой до отрицания друг друга – культурных традиций и вместе тем тесных – подчас до неразделимости их – исторических связей. Эти связи вели и в христианскую Португалию, и на африканское побережье, в мир арабских и берберских племен Магриба (мусульманского Запада), и далее, на мусульманский Восток, уводили в глубь столетий – к римской и доримской эпохам, за рамки Средневековья и к Новому времени.

Одну из интереснейших, но мало изученных областей искусствознания представляет овеянное романтическим ореолом искусство Карфагена – могучего города-государства, с которого, по сути, начинается документированная история художественной культуры древнего Магриба.

В истории архитектуры Древнего Рима особую, еще не до конца выясненную роль составляют города Римской Африки, археологические исследования которых по сей день служат неиссякаемым источником пополнения музейных коллекций превосходными произведениями античной скульптуры и живописи. Однако если мозаики Туниса, Алжира, Марокко и Ливии уже получили достойное признание в научных и популярных изданиях, то близкие им по стилю и технике выложенные тессерами из цветного камня мозаичные полы античных построек Испании и Португалии пока в значительной степени остаются предметом полевых и кабинетных исследований. Между тем они представляются наиболее ярким и привлекательным проявлением античного искусства на территории Пиренейского полуострова.

В процессе многолетнего изучения художественной культуры мавританской Испании и средневековой Северной Африки возник вопрос о ранее неизвестном отечественному искусствознанию берберском искусстве как специфическом, нерастворимом компоненте «мавританского стиля» и, вследствие такого открытия, о классификации автохтонного творчества берберов как типологически самостоятельного художественного явления.

К области слабо изученного следует отнести и искусство рукописной иллюстрированной книги, в существовании которого многие исследователи длительное время отказывали арабскому Западу. Зарубежные публикации последних лет подтвердили давнюю гипотезу развития собственного стиля миниатюры внутри мавританского искусства.

Многолетнее изучение памятников и в целом художественных культур Западного Средиземноморья, оказавшихся в отдалении от магистральных путей искусства, вызвало к жизни необходимость научного осмысления подобного явления. В результате мною была написана статья об особенностях развития маргинального стиля. Построенная на материале испанских и португальских памятников, эта статья, однако, носит обобщающий характер и подводит своего рода итог размышлениям о судьбах художественных культур, которые с древнейшего времени наполняли духовную и интеллектуальную жизнь Западного Средиземноморья и простирали свое влияние далеко за пределы региона.

КАРФАГЕНСКИЕ ДРЕВНОСТИ

Маска гротескного типа. VI в. до н. э. Тунис, музей Бардо

Историко-культурный процесс в Западном Средиземноморье с глубокой древности отличался меняющейся расстановкой сил борющихся между собой народов, распадом одних государственных образований и выходом других на арену истории. Воссоздание этого процесса в его огромной временной протяженности невыполнимо. Современные знания, основанные на письменной традиции, далеко не всегда находят подтверждение в археологических изысканиях и подчас случайных и фрагментальных, открывающих неожиданно новые аспекты в понимании того или иного явления. За общей внешней канвой многочисленных событий и фактов угадывается сложнейший, глубинный процесс пересечения культур и цивилизаций Древнего мира, где цепь привнесенных извне влияний вплеталась в многосоставную основу местных традиций.

Еще в начале I тысячелетия до н. э. древние греки полагали, что здесь находится край света, и называли области между Атлантическим океаном и Средиземным морем Крайним Западом – владением Геспера (Hesperos), божества прекрасной Вечерней Звезды. Вспомним, что греки называли Гесперией Испанию, что у берегов реки Океан в волшебном саду жили нимфы Геспериды, хранившие золотые яблоки вечной молодости, а на самом краю света их отец титан Атлант (или Атлас) держал на своих плечах небесный свод. По мере того как греческие корабли устремлялись на запад, край света отодвигался все дальше и дальше, был отнесен к огромному горному массиву Атласских гор, за которым начиналось бескрайнее царство бога Оксана (Атлантический океан). Имя мифологического гиганта навсегда вплелось в эти географические названия. В понятиях и обозначениях далекого загадочного края долго жили образы захода солнца, вечерней зари. Римского поэта IV века Павлина Ноланского Испания восхищала космическим масштабом «богатой страны, где виден солнца закат в глубине вод океана»¹. На грандиозных землях Крайнего Запада властвовали могучие великаны и невиданные чудовища, которых в прославленных подвигах побеждали герои греческой мифологии. Поблизости от сада Гесперид, на атлантическом берегу Африки, словно на грани жизни и смерти, обитали сестры-горгоны, внучки земли Геи и моря Понта. Порождение тератологической стихии – крылатые, клыкастые, рыкающие существа с клубками змей вместо волос – обладали взором, превращающим все живое в камень. В отличие от своих сестер горгона Медуза была смертной. Персей, сын Зевса и аргосской царевны Данаи, один из древнейших героев греческой мифологии, руководимый олимпийскими богами Афиной и Гермесом, снабженный крылатыми сандалиями, шапкой-невидимкой и кривым острым ножом, поднялся в воздух и обезглавил Медузу, глядя в свой медный щит на ее отражение, так чтобы их взгляды не встретились. При помощи шапки-невидимки он спасся от разъяренных горгон и отдал Афине голову Медузы; помещенная на щит богини, она стала ее непременным атрибутом, изображение головы Медузы украшало военные доспехи полководцев и римских императоров, получило распространение в античной скульптуре и живописи.

Персей был предком Геракла, самого почитаемого из героев-богов античного Средиземноморья. Для того чтобы совершить свой десятый подвиг – похитить коров с лежащего далеко в океане острова Эрифии, царства чудовища Гериона, наделенного не только тремя головами, но и тремя туловищами, – Геракл направился в испанский Тартесс, а до этого, по пути, воздвиг на берегах пролива, отделявшего Европу от Африки, остроконечные скалы – Геракловы столпы. По другой версии мифа, он раздвинул горы, закрывающие вход в океан, и создал пролив (Гибралтарский). В поисках золотых яблок нимф-гесперид Геракл прошел в Ливию (то есть Африку), где победил царя Ливии Антея, сына бога Посейдона и богини Геи, оторвав его от Матери-Земли, прикосновение к которой дарило великану неуязвимость и бессмертие. Исполин Атлас достал герою золотые яблоки гесперид, в то время как Геракл держал за него небесный свод. Согласно Помпонию Меле (латинский писатель I века), герой сам добыл яблоки в саду гесперид, убив сторожившего их дракона.

Популярности культа Геракла в Западном Средиземноморье в значительной мере способствовало то, что он отождествлялся с финикийским богом-путешественником Мелькартом и мифологические сказания о нем, возможно, базировались на древней финикийской основе. Можно предполагать, что за фантастической оболочкой мифа угадываются отзвуки каких-то реальных событий: за подвигами Геракла в странах Крайнего Запада – продвижение финикийцев в ранее неизведанные области Средиземноморья, за схваткой Геракла с Антеем – давняя борьба греков с ливийцами².

Вместе с тем не следует забывать об особой силе поэтического воздействия древнегреческой мифологии с ее идеей победы смертного человека над всевластными силами природы, жестоким хтоническим миром. Нет необходимости доказывать насколько глубоко проникла она в сознание людей древности, возвышая и окрыляя их воображение.

В VIII–VI веках до н. э. греческие суда все настойчивее устремляясь в западные воды Средиземного моря, создавали колонии и торговые фактории на его ближних и дальних берегах. Необходимо представить себе во всей многообразной полноте шедший веками общий процесс влияния греческой цивилизации на культуру стран Средиземноморья. В разных регионах он проявлялся в разной степени активности и подчас смещался во времени. В истории культуры Западного Средиземноморья этот процесс можно уподобить непрерывному движению волн разной силы – не все из них доходили до дальнего берега.

Однако другой народ давно опередил колонизационные устремления греков в Западном Средиземноморье. Этим народом были отважные и предприимчивые финикийцы, уроженцы Азии, завоевавшие свое место в истории активной ролью в развитии мореплавания, международной торговли и созданием системы алфавита, который был затем распространен арамеями и греками и стал родоначальником поздней письменности народов Евразии.

Финикийцы, принадлежавшие к группе западно-семитских племен – хананеян, жили на узкой прибрежной полосе в восточной части Средиземного моря у подножья теснивших их Ливанских гор. Они населяли небольшие рабовладельческие города-государства – Угарит, Арвад, Библ, Сидон, Тир, которые ревностно отстаивали свою самостоятельность и не объединялись даже перед лицом военной опасности, хотя земли Финикии неоднократно включались в состав мощных древневосточных деспотий.

Уже в глубокой древности финикийцы освоили берега Средиземного моря. Стоянка кораблей, где мореходы отдыхали и запасались пресной водой, служила местом их обменной торговли с населением. Они нередко возводили здесь примитивное святилище, служившее своего рода опорным пунктом, ориентиром. По словам древнегреческого историка Диодора Сицилийского, сравнительно небольшой ассортимент изделий финикийские купцы обменивали на испанское серебро, которое везли, получая огромный доход, в Азию, Грецию, другие страны. Обнаруженные на территории Пиренейского полуострова фрагменты восточных изделий свидетельствовали о том, что финикийцам удавалось с большой выгодой для себя произвести неравный обмен, поскольку местные жители в ту пору еще не знали истинной ценности драгоценного металла. Несомненно, что рассказ Диодора повествует о самом раннем периоде испано-финикийских связей.

В конце II тысячелетия до н. э. финикийские города-государства начали активную колонизацию побережья Средиземного моря, проникли в западную Сицилию, Сардинию, на остров Мальту, Балеарские острова, южное побережье Галлии. Их внимание уже давно привлекал легендарный Тартесс, процветавшая держава Тартессида, которая славилась в Древнем мире металлами (особенно серебром) и торговала с атлантической Европой. Это бесследно исчезнувшее государство располагалось, по-видимому, на юго-западе Испании в нижнем течении реки Гвадалквивир. Выйдя на атлантическое побережье Пиренейского полуострова, финикийцы основали в XII веке до н. э. Гадир (латинск. Гадес, совр. Кадис) – древнейший город Европы, а на южном побережье ряд менее значительных поселений. В северо-западной Африке, на берегу океана и на тунисском берегу, они заложили города Ликс и Утику. В IX веке до н. э. колонисты из Тира основали в Северной Африке города Хадрумет (совр. Сус), Гиппон Диарит, Великий Лептис и, наконец, Карт Хадашт, т. е. Новый город, по-гречески Кархедон, латинское название Carthago, Карфаген (совр. арабск. Картаджанна).

Вопросы хронологии, особенно этой древнейшей эпохи, исключительно сложны прежде всего потому, что данные литературных источников не всегда находят подтверждение в новейших археологических исследованиях. При успехах современной археологии и точности ее данных некоторые сведения древних авторов подвергаются сомнению. В настоящее время наметилась тенденция пересмотреть традиционные даты и факты истории. Многие точки зрения настолько специальны, спорны и гипотетичны, что нам не представляется возможным коснуться их в пределах данной работы. За последние десятилетия сама дата основания Карфагена вызвала разногласия.

Традиционная дата, принятая большинством исследователей, – 814 год до н. э., за тридцать восемь лет до первой Олимпиады, согласно сицилийскому историку Тимею из Таормины (III век до н. э.), на которого ссылается Дионисий Галикарнасский (I век до н. э. – I век н. э.). Существует и другая версия римского историка Юстина (I век н. э.), автора извлечения из не дошедшего до нас исторического сочинения Помпея Трога. Это – 825 год до н. э., за семьдесят два года до основания Рима.

Опубликованные в последние десятилетия новые источники по хронологии Финикии X–IX веков до н. э., в частности по хронологии Тира I тысячелетия до н. э., обнаружили, что датировка Юстина является единственно правильной.

Существует предание об основании Карфагена, которое несомненно восходило к карфагенским источникам. Согласно Помпею Трогу – Юстину, финикийская царевна Элисса, сестра Пигмалиона, царя Тира, бежала из родного города, после того как Пигмалион убил ее супруга Ахербу, жреца бога Мелькарта (мотивы убийства были вызваны внутридинастической борьбой в тирском государстве). В сопровождении своих сторонников царевна отправилась вначале на Кипр, где к ней примкнули местные финикийские поселенцы, а затем корабли Элиссы подошли к берегам Северной Африки. Элисса попросила ливийского царя продать ей немного земли для постройки жилища для себя и своей свиты. Царь согласился, но с условием, что будущее жилище не должно занимать места больше того, что ограничит бычья шкура. Элисса со свойственной ее народу находчивостью умело разрезала шкуру на такое количество тонких ремешков, которыми можно было огородить холм Бирсу, где она заложила город.

Согласно другой версии, со ссылкой на Тимея, за свои долгие скитания Элисса была прозвана местным населением Дидоной (то есть Блуждающей). Судьба ее сложилась трагически. Ливийский царь принуждал Элиссу-Дидону выйти за него замуж, на этом настаивали и ее соотечественники. Притворно согласившись, Дидона приказала, для того чтобы справить обряды по покойному мужу, развести перед своим жилищем огромный костер и бросилась в его пламя. Впоследствии римский поэт Вергилий связал смерть Дидоны с историей ее драматической любви к Энею, странствующему троянцу и основателю рода Юлиев. Легендарная основательница Карфагена была обожествлена, ее культ слился с культом богини Луны.

Первоначально Карфаген играл роль крупной торговой фактории. Ранние финикийские колонии, как уже упоминалось, представляли собой место стоянки кораблей, где мореходы возводили примитивное святилище. Произведенные в 1944-1947 годах раскопки П. Сэнта в Саламбо (современное название портовой территории Карфагена), обнаружили остатки подобного древнейшего финикийского святилища, о размерах которого можно составить себе представление уже по одному тому, что это квадратное помещение имело план 2x2 м. Сооружение, называемое обычно «часовней Сэнта», сложенное из камней и побеленное, примыкало с одной стороны к пещере, высеченной в скале; перед ним располагался крошечный двор с алтарем, вход в который составлял своего рода лабиринт в виде трех концентрических стен, по нему двигалась к святилищу процессия жертвователей. Вероятно, «часовня» была воздвигнута до начала планомерного заселения города³. Вблизи от нее археологические изыскания 1921-1949 годов, которые велись французскими и американской экспедициями, обнаружили «тофет» – священный участок, поле погребений урн с пеплом детей и мелких животных, принесенных в жертву богам Карфагена, – место, которое получило условное наименование Святилища Танит. Первый древнейший слой святилища хранил валуны-бетилы и небольшие урны различной формы, помещенные в выемках скалы и укрепленные в почве камнями.

Типы пунических стел. Из святилища Танит в Карфагене

Тип «тофета» – священного участка под открытым небом – восходил к исконно хананейскому культу камня. Найденный в первом слое керамический фонд с геометрическим узором концентрическими кругами, прямыми и зигзагообразными линиями, сосуды в виде фигурок животных свидетельствовали о привозном финикийском характере изделий. Обнаруженные в урнах обожженные кости стали веским доказательством принесенного из Финикии зловещего обряда человеческих жертвоприношений. Эта находка подтвердила описания древних авторов, в первую очередь Диодора Сицилийского. Жертвоприношения маленьких детей-первенцев долго сохранялись в Карфагене, и лишь в поздний период его истории заменялись принесением в жертву ягненка.

Постепенно город начал застраиваться и заселяться. Его развитию в немалой степени способствовало удачное местоположение на выдвинутом в море полуострове, соединенном с материком нешироким перешейком между Тунисским озером и Арианской лагуной (Себка ар-Риана). Карфаген занимал центральное место по отношению к странам Средиземноморья, он в буквальном смысле слова стоял у главных морских магистралей, связывавших Восток и Запад. Первоначально Карфаген подчинялся Тиру, посылая в храм бога Мелькарта дары и десятую долю урожая. Но по мере упадка Тира укрепилась политическая независимость Карфагена и его роль объединителя многочисленных финикийских колоний в Западном Средиземноморье. Их объединение диктовалось к тому времени вполне объективными причинами. Еще с VIII века до н. э. реальной угрозой стало появление греческих поселений на традиционных путях финикийской средиземноморской торговли. Вероятно, перед лицом греческой опасности возник союз Великого Лептиса (Лептис Магна), Эа и Сабраты – трех финикийских городов на побережье залива Большой Сирт, давших впоследствии этой восточной части Северной Африки название Триполитании. Война с Грецией составила значительный период в истории Карфагена. С переменным успехом длилась борьба за Сицилию, в течение которой войска карфагенян подходили к стенам Сиракуз, а войска сиракузских тиранов к стенам Карфагена.

В 480 году до н. э. греки нанесли карфагенянам сокрушительное поражение при Гимере. Это событие способствовало экономическому спаду Карфагена, вынужденного резко ограничить сферу своей средиземноморской торговли. Данный рубеж обычно рассматривают как начало новой эры завоевания африканских земель и создания Карфагенской континентальной державы.

Процесс превращения Карфагена из торгового города в обширную страну, а колонистов из Финикии в африканцев сопровождался жестокой эксплуатацией местного населения. Завоевание новых земель, освоение природных ресурсов, внутренних рынков, широкий приток рабов – все это не могло не способствовать возвышению Карфагена. На основе многовекового земледельческого опыта метрополии сельское хозяйство развивалось особенно активно. Наряду с хлебопашеством большие успехи были достигнуты в оливководстве, виноделии, в разведении финиковой пальмы, гранатов, инжира, миндаля, различных овощей. Оливковое масло, превосходное вино вывозились в другие страны. Широкое распространение получило, в отличие от Финикии, крупное плантационное рабовладельческое хозяйство. Система ведения такого типа хозяйства, теоретиком которого был Магон (VI–V века до н. э.), признавалась образцовой в античном мире. Сочинение Магона охватывало множество вопросов от организации труда до конкретных советов по обработке земли, выращиванию тех или иных культур, а также включало сведения по медицине, ветеринарному делу и ботанике. Это было единственное сочинение, сохраненное римлянами из богатейшей библиотеки города. По специальному распоряжению сената труд Магона был переведен на латинский язык, оказав значительное воздействие на развитие римского рабовладельческого хозяйства.

Многообразием форм отличалось и ремесленное производство Карфагена. Известны упоминания о каменотесах, столярах, медниках, литейщиках; были открыты обширные керамические мастерские. Изготовлялись различные виды оружия. Богатые ткани, ковры, вышивки, изделия из металла пользовались спросом. Римляне особенно ценили кожу, окрашенную в красный цвет. Остатки красилен, кучи разбитых раковин багрянки свидетельствовали о широком распространении красильного дела. В производстве преобладал тип мелких мастерских, где наряду с рабами работали и свободные ремесленники.

Однако вывоз товаров не составлял основы карфагенской торговли, которая имела посреднический характер и охватывала все страны средиземноморского бассейна. Слоновая кость, золото, страусовые перья из Африки соседствовали с североевропейским янтарем и оловом Британии, серебро из Испании с предметами роскоши и пряностями Азии, вино, масло везли из Сицилии, воск и мед с Корсики, изделия художественного ремесла из Египта, Греции, Италии. Немалую роль играла торговля рабами, огромный контингент которых поставляла Африка. Разветвленная сеть караванных дорог уходила в глубь континента, но ведущая роль принадлежала мореходам. Карфагеняне проникли в Атлантический океан, осваивая пути на юг, к берегам тропической Африки, и на север, к Британским островам.

На протяжении веков государственное устройство Карфагена, естественно, изменялось. Первоначально, по-видимому, существовала царская власть. Но, по мере того как Карфаген превращался в крупнейшую торговую державу, во главе государства стала зажиточная правящая верхушка, которая представляла интересы торговой и земельной аристократии. Многое решалось при помощи подкупа и денег. Отдельные группировки непрестанно боролись между собой. Нередко один какой-нибудь богатый род занимал место у кормила власти (Магониды, род Ганнона Великого, Баркиды). Хотя существовали сенат и народное собрание, подлинным оплотом олигархии служил контрольный орган – совет ста четырех. Члены его не были выборными, а назначались специальными комиссиями. Два суфета, которых отчасти можно уподобить римским магистратам, осуществляли исполнительную власть. По словам Аристотеля, они были «избираемы на должность не только на основании их благородного происхождения, но также и по их имущественному цензу…»⁴.

Наемники, игравшие в древней и средневековой истории нередко роковую роль, составляли с VI века до н. э. основное ядро огромной армии карфагенян, из среды которых набирались только отборные отряды и назначались командиры. Используемые в наступлении специально обученные африканские слоны наводили ужас на противников. Но особенно славился карфагенский флот, где наряду с судами, предназначенными для торгового мореплавания, строились на местных верфях и подвижные боевые галеры.

В IV и начале III века до н. э. Карфаген был бесспорно самым сильным и процветающим государством Западного Средиземноморья. К этому времени помимо африканских владений его власть распространялась на большую часть Сицилии, южную Испанию, Сардинию, Корсику, Питиусские и Балеарские острова. Рост торгового и политического могущества Карфагена не мог не вызывать беспокойства Рима, молодой, но уже мощной италийской державы. Столкновение их становилось неизбежным.

Три этапа длительного единоборства Рима с Карфагеном за захват новых территорий, за господство в Средиземноморье составили историю Пунических войн – римляне называли финикийцев-карфагенян puni, poeni, пунами, пунийцами. Пунические войны принадлежат к числу самых грандиозных, долгих и кровопролитных войн античного мира. Их история содержит немало ярких, захватывающих страниц. Память воскрешает знаменитые события, битвы, имена военачальников, и в первую очередь имя Ганнибала, не только одного из величайших полководцев древности, но и талантливого государственного деятеля.

И все же в том, что в конце концов Карфагенская держава, превосходившая Рим военным опытом, богатством, морской техникой, потерпела поражение, была определенная историческая закономерность. Эта война напоминала смертельную схватку двух хищников, из которых неизбежно должен был победить молодой, настойчивый, полный нерастраченных сил. Римское государство с его крестьянской армией свободных граждан представляло собой целую систему таких политических, социальных, экономических и моральных факторов, перед которыми оказалась бессильной военная машина Карфагена. Трудно было достичь победы в этом единоборстве разбросанной по всему Средиземноморью колониальной державе, власть которой основывалась на порабощении чужеземных народов, на успехе наемной армии, державе, страдавшей, по словам академика Б.А. Тураева, «старческой болезнью торговых республик» – противоположностью огромных рабовладельческих латифундий разоренной бесправной массе мелких производителей, пополнявшей ряды люмпен-пролетариата⁵.

В период Пунических войн произошли события, важные для судеб карфагенской цивилизации. Потери, понесенные карфагенянами в первой Пунической войне, в известной мере компенсировались новыми завоеваниями. В 237 году до н. э. полководец Гамилькар Барка положил начало захвату новых территорий в южной Испании до реки Эбро. Завоевание продолжил его зять Гасдрубал, основавший Новый Карфаген (совр. Картахена). Обращенный к морю богато застроенный город в глубине залива с крепостью и храмами на холмах стал главным оплотом карфагенского владычества в юго-восточной Испании, планомерное завоевание которой должно было превратить Пиренейский полуостров в плацдарм для будущей войны с Римом. Драматическая судьба юго-восточного испанского города Сагунто, павшего после шестимесячной осады его армией Ганнибала, послужила началом Второй Пунической войны (218–201 годы до н. э.), которая закончилась победой Рима. Хотя господству Карфагена в Испании пришел конец, оно успело принести огромные новые доходы всему пуническому миру и сопровождалось растущим влиянием финикийско-пунической цивилизации на развитие письменности, религии, мореплавания, строительной практики, хозяйственной жизни этой страны, а для искусства иберийского населения стало главным источником его ориентализма. Нельзя не согласиться с выводом отечественного исследователя Ю.Б. Циркина: «Дважды в течение последних трех тысячелетий на Пиренейском полуострове развивалась типично восточная культура, хотя и приобретавшая здесь некоторые своеобразные черты: сначала это происходило в древности, когда на юге и юго-востоке жили финикийцы, а потом – в Средние века, когда полуостров стал ареной развития арабской цивилизации»⁶.

Воздействие финикийской художественной традиции на искусство Испании складывалось из двух пластов творчества: одного – более древнего, непосредственно связанного на испанской почве с традицией собственно Финикии, и другого – испано-пунического, получившего развитие в испанских колониях Карфагена. Разделение это было закономерно в силу того различия, которое существовало между финикийской метрополией и карфагенским государством, что сказалось в особенностях экономической структуры и общественного строя, в религии, искусстве и отчасти даже в письменности.

Значительным событием во время Второй Пунической войны стало образование независимого Нумидийского царства в восточной части современного Алжира; объединение североафриканских племен возглавлял агеллид (вождь) Масинисса. В 2001 году до н. э. за помощь, оказанную Риму, он стал правителем всего Нумидийского царства. Хотя государство Масиниссы и его преемников просуществовало недолго и было уничтожено Римом, именно стремление Масиниссы присоединить к своим владениям часть карфагенских земель и его война с Карфагеном послужило поводом для Рима начать в 149 году до н. э. Третью Пуническую войну, ибо по условиям мирного договора 201 года карфагеняне не могли без согласия Рима воевать в Африке. К тому времени сам факт существования державы пунийцев был препятствием на пути Рима к средиземноморскому господству. Влиятельная партия в сенате во главе с Катоном Старшим требовала полного уничтожения Карфагена. Перипетии недолгой Третьей Пунической войны окрашены глубоким трагизмом. Когда огромная армия римлян высадилась близ Утики, карфагеняне обратились к ним с просьбой о мире. Римляне соглашались на мир при условии выполнения некоторых требований. Но как только пунийцы их выполняли, они предъявляли новые и более жесткие. Сперва жители Карфагена выдали триста молодых заложников из знатных семей, затем все свое оружие, доспехи и корабли, которые римляне сожгли. Когда же последовало требование оставить подлежащий разрушению город и переселиться в другую местность, то есть навсегда лишиться морской торговли, жители Карфагена решили сопротивляться до конца. После первого неудачного штурма крепостных стен началась осада, длившаяся более двух лет. Карфагеняне показали чудеса мужества, находчивости и самоотверженности. По словам французского историка Ш.-А. Жюльена, «самым главным в этой борьбе был народ, который поднялся против сенаторов и взял национальную оборону в свои руки»⁷. Жители осажденного города строили новый флот, ковали оружие, возводили оборонительные сооружения, взрослым помогали старики и дети, женщины из своих длинных волос плели веревки для катапульт. Когда римские войска преградили доступ в гавань каменной дамбой, осажденные прокопали новый вход. Положение, однако, изменилось с тех пор, как во главе войск стал консул Сципион Эмилиан Аафриканский, один из самых энергичных полководцев своего времени. Римская армия отрезала город с суши, что чрезвычайно ухудшило положение его защитников, лишенных подвоза продовольствия. Наконец весной 146 года до н. э. римляне заняли военный порт, торговую площадь и, прорвавшись в город, двинулись к Бирсе. Ожесточенные уличные бои длились около недели, пока не была взята Бирса. Последние защитники Карфагена, которые собрались на крыше храма Эшмуна, погибли в пламени.