Текст книги "Портрет"

Татьяна Казакова
ПОРТРЕТ

– Доченька, – донеслось из кухни, – иди обедать. Да что же это такое? Сговорились все, что ли? Ведь именно с сегодняшнего дня она окончательно и бесповоротно решила начать новую жизнь. Устроить разгрузочный день, пить только кефир, сделать определенные упражнения, облиться холодной водой… ну, с этим можно пока не торопиться. Нельзя же все сразу. Надо постепенно. Но все равно она будет худеть. Надоело покупать себе вещи не те, которые нравились, а те, которые были в наличии, обязательно темного цвета (всем известно – он худит), а еще постоянно слышать.

– Вашего размера нет, – и продавщицы при этом с ехидной усмешкой оглядывали ее с голов до ног и презрительно пожимали плечиками, а то еще пошепчутся друг с другом, выразительно показывая глазами в ее сторону. Лиза неизменно краснела и тут же выходила из магазина, в душе негодуя на этих девушек и женщин, которые сами были далеки от совершенства, то есть от заветных 90-60-90.

Ладно, она вам еще покажет! Она вернется сюда, как Джулия Робертс из «Красотки» и тоже так небрежно плечиком поведет! И еще наберет кучу всяких вещей. Во-первых, легенсы, во-вторых раздельный купальник, в-третьих, короткую юбку и маленький топик, чтобы было видно плоский живот, в-четвертых……Ладно, пока хватит. Теперь надо проявить выдержку и не есть.

Утро началось замечательно. В своем еженедельнике Лиза крупно вывела «Диета, 1 апреля»… Черт! Совсем забыла, ведь 1 апреля – день шуток. Ничего, она же знает, что это не шутка, все очень серьезно и с чувством выполненного долга выпила нулевой кефир. Хорошо, что мама сегодня ко второй паре – она преподает английский в институте, а то непременно уговарила что– нибудь поесть. Мама у нее замечательная и такая красавица, не то, что она. У нее прекрасная фигура, и при этом Лиза не помнит, чтобы она себя в чем-то ограничивала. Когда они выходят куда-нибудь вместе, никто не верит, что это мама. Бабушка тоже в хорошей форме, правда, характер у нее после ухода на пенсию стал портиться… Вообще-то характер у нее и до ухода был ого-го. Раньше мама никогда ей не возражала, но в последнее время часто с ней спорит или просто делает по-своему.

На работе Лиза мужественно отклонила предложение «поить кофейку», потому… как известно, пустой кофе пить скучно, значит, будут предложены конфетки, «печенюшки» и еще что-нибудь вкусненькое. А когда наступило обеденное время и Таня с Тамарой собрались в Макдоналдс и позвали ее, Лиза и здесь проявила стойкость и осталась в отделе. Какая молодец! И ничего страшного! Не пошла – и все! Вот это выдержка! Сейчас «Караван» почитает, а после обеда время быстро пройдет.

Но из отдела все-таки пришлось выйти – Инна Игоревна, их начальница, никогда не употреблявшая «вредные продукты», которыми считала еду из Макдоналдса, достала свои лоточки с неаппетитными отварными котлетками и овощами на пару. Запахло пищей, и непроизвольно захотелось есть.

Сглотнув слюну, Лиза стремительно вышла на улицу. Надо быстро ходить пешком – говорят, это тоже способствует похудению… Вон в ту булочную к двенадцати часам обычно привозят сдобные слойки. Какие же вкусные эти слойки и сытные. Когда она не ходила в Макдоналдс, обычно съедала такую булочку и выпивала большую кружку кофе со сливками. Инна Игоревна обязательно вставляла свою дежурную фразу, глядя в потолок: «Как можно так не любить себя?! Не понимаю!»

Лиза первое время краснела и старалась съесть свою булку втихаря, отщипывая понемногу под столом. Крошки сыпались на юбку, на стол и на пол и Лизе без конца приходилось вскакивать и отряхиваться, привлекая внимание окружающих производимым шумом, поэтому она просто старалась не обращать внимания на тощую начальницу, которая очень гордилась своей «стройной фигурой». На самом деле она просто была худа до безобразия. Один раз в туалете та переодевала порванные колготки, Лиза случайно увидела сморщенные и обвисшие бедра. Конечно, в одежде Инна Игоревна смотрелась очень даже ничего, но раздетая… бррр……в кошмарном сне не привидится.

– Ну что же ты? – Мама заглянула в комнату и вопросительно смотрела на дочь. Лиза набрала побольше воздуха в легкие и намеревалась возразить, но вместо этого неожиданно выпалила.

– А маслины есть?

– Конечно, и лимон и маслины и даже каперсы – все по правилам, как ты любишь.

– Ладно, – обреченно вздохнула Лиза, – сегодня поем, а завтра не буду. И не предлагай даже!

Она быстро прошла на кухню, оставив мать в недоумении. Что это с дочкой? Наверное, опять решила худеть. Ангелина Николаевна покачала головой и состроила гримаску. Вот ведь не повезло Лизочке. Ничего не взяла от них – вся в мужа и его сестер. Такая же высокая, с большой грудью, которой очень стеснялась и поэтому сутулилась. Сама Ангелина Николаевна была среднего роста, стройная, сероглазая, светлые прямые волосы, ни малейшего завитка, а у дочки волосы пышные вьющиеся и оттенок каштановый немного в рыжину, очень белая кожа с нежным румянцем и красивые зеленые глаза. Казалось бы все при ней: и аккуратный носик и пухлый по-детски рот, и грудь и талия, но. Но лишний вес, конечно, все портил. Большой груди Лиза стеснялась, как и полных бедер и ног. Вся скукожится, голову не поднимет, в общем, впечатление производила жалкое. Еще и мама, Лизина бабушка, Анастасия Максимовна, подливала масла в огонь.

– И в кого ты такая здоровущая уродилась? Геля такая вся аккуратненькая и я еще очень даже ничего, а ты… как лошадь полковая. Но унывать не надо, Лизочек. Как говорится, на каждый горшок найдется покрышка.

– Мама, – потом выговаривала ей Ангелина Николаевна, – ну что ты такое говоришь? Она и так переживает.

– А переживает, так не надо столько жрать.

– Господи, так мы сами ее кормим, еще и уговариваем. Вот скажи, зачем вчера пироги пекла?

– Что же нам теперь и пирожков не поесть. И потом, что ты волнуешься – мужики толстых любят.

– Мама! Очень тебя прошу, прекрати говорить Лизе, что она толстая – она и так комплексует.

Анастасия Максимовна соглашалась, но через некоторое время все повторялось.

Лиза ела суп, проклиная себя за малодушие. Попросила чуть-чуть, а потом не удержалась и попросила добавку. Ангелина Николаевна хотела было возразить, но прикусила язык. Сама виновата – приготовила дочкин любимый суп. Завтра надо что-нибудь другое сварить… например, можно что-нибудь постное. Да, правильно, приготовит постный борщ.

– Мам! У меня завтра разгрузочный день – буду пить кефир.

– Как же так? А я борщ хотела постный сварить.

– Ты же слышала, – Анастасия Максимовна осуждающе смотрела на дочь. – Девка, наконец, за ум взялась, пусть кефир попьет. Мне все замечания делаешь, а сама?

– Ладно, – не отвечая матери, быстро согласилась Ангелина Николаевна, – кефир, так кефир. Ой! Кто-то звонит! Наверное, Райка твоя. Она уже два раза звонила.

Лиза, не дослушав, побежала встречать подругу и бывшую одноклассницу.

– Приве-етик, – пропела Райка и прошла в прихожую, которая сразу же пропахла резкими Райкиными духами. – Смотри, какую я курточку классную отхватила. – Она вертелась перед зеркалом, оглаживая себя со всех сторон.

– Да, правда, очень хорошая.

– Ты бы себе тоже купила. С брючками просто – отпад, да и плащ твой допотопный пора менять.

– Ты прекрасно знаешь, что я брюки не ношу, а куртка с юбкой… как-то не очень. Рай, пойдем ко мне, – тихо сказала Лиза, заметив маму, прислушивающуюся к разговору. Она знала, что мать недолюбливает Райку. В душе она тоже часто сомневалась в искренности Райкиных слов, но перед мамой всегда защищала единственную подругу.

– Ну, как у нас с диетой? Пила кефир?

В ответ Лиза помотала головой.

– Да не переживай ты так. Черт с ним, с кефиром! Зачем себя насиловать, правда?

Лиза хотела возразить, но послушно подтвердила.

– Слушай, вчера у нас на работе была вечеринка, я там парнишку одного прикадрила. Так себе паренек, но забавный очень. А у тебя на фирме как дела?

– На работе все замечательно. Ко мне все очень хорошо относятся, даже комплименты делают…

– Да?… – С сомнением спросила Райка, окинув ее критическим взглядом.

– А знаешь, на курсах меня хвалили.

– Господи! И не надоело? Зачем себя мучить? Все учишься, учишься. Мне, например, школы во, как хватило. – Она подкрепила слова характерным жестом, проведя рукой по горлу.

– Мне нравится учиться.

– Ну так поступила бы в нормальный институт. Что хорошего учиться на курсах да еще в Литературном? Одни старые девы там учатся.

Лиза не ответила, ей неприятно было слышать про старых дев, ряды которых ей, видимо, придется пополнить. У нее не было поклонников, и вообще ничего интересного в ее жизни не происходило, вот у Горшковой… правда, иногда от ее секретов Лизу тошнило, ей неприятно было слушать откровения интимного характера, и Райка это отлично знала, но очень любила смаковать подробности.

Лиза плохо училась в школе, единственные предметы, которые она любила, были литература и русский. Неизменные пятерки и похвала учителей. На все олимпиады по литературе посылали только ее. Русский она всегда давала списывать всем желающим, не возмущалась, если пачкали или теряли ее тетрадки, она старалась быть со всеми хорошей, к тому же половине класса писала домашние сочинения, пока учительница не прекратила это, поставив двойки, тем, кому она писала.

– Я прекрасно знаю, кто писал за вас эти сочинения, и впредь буду ставить вам двойки, так что не пытайтесь больше меня обмануть.

С тех пор Лиза стала всем неинтересна, она все время о чем-то мечтала, часто отвечала невпопад, над ней откровенно смеялись, хотя неизменно пользовались ее добротой, а за спиной высмеивали. Особенно изощрялись на уроках физкультуры.

Эти уроки были сплошным мучением для девушки. Она не могла выполнить ни одного упражнения – стояла столбом и краснела. Учитель пытался ее как-то растормошить, но все без толку.

Дома Лиза повторяла дома упражнения, например, делала «березку» и давала себе слово, что уж теперь-то не будет слушать насмешки одноклассников, а сделает упражнение, как умеет. Один раз после занятий она потихоньку прошла в физкультурный зал и прямо в платье попробовала сделать упражнение на брусьях. У нее все получилось. На следующем уроке физкультуры она вышла к снаряду и стала выполнять упражнение. «Молодец, хорошо», – хвалил учитель, и вдруг послышался чей-то смех… Учитель еле успел ее подхватить – она, как сноп свалилась с брусьев. После урока он пытался с ней поговорить, но все было бесполезно – Лиза упрямо молчала и больше не проявляла никакого участия на его уроках.

В старших классах почти все одноклассники были влюблены, девчонки по углам хихикали, строили глазки, писали записки, некоторые откровенно целовались и вели себя довольно вольно. Лиза тоже влюбилась в мальчика из соседнего класса, и вроде он стал поглядывать на нее, но тут Райка Горшкова неожиданно с ней поделилась секретом – оказывается, ей тоже понравился этот мальчик. Лиза огорчилась и в то же время обрадовалась – у нее теперь есть подруга. Бог с ним с этим мальчиком – она переживет, лишь бы Горшкова с ней дружила. Так и началась их дружба. Лиза всегда с ней соглашалась, во всем ее поддерживала и всегда за нее платила – Райка жаловалась, что у них с мамкой денег нет, а папка их бросил.

Лизин папа тоже ушел, когда ей было шесть лет. Банальная история – влюбился в секретаршу. Он был высокий с пышной шевелюрой и зелеными глазами. «Красавец» – говорили про него. Работал он в Министерстве транспорта, занимал большую должность. Наверное, и раньше у него случались романы, но, видимо, ничего серьезного и вдруг… Мама очень переживала, много плакала, но не устраивала сцен, зато бабушка закатывала целые представления. Она с рыданиями потрясала пальчиком перед его носом – «Я не допущу такого обращения с моей дочерью! Видишь, Гелечке плохо! Вызови скорую! Она умрет, и это будет на твоей совести!» Маме приходилось ее успокаивать. Она уводила бабушку в другую комнату, откуда еще долго доносились ее вопли. Алексей Михайлович морщился, и подмигивал Лизе, ничего, мол, прорвемся. Она подмигивала ему в ответ, и они, как заговорщики крались на кухню и делали себе вкусные бутерброды, запивая сладкой газированной водой.

Лиза не очень переживала, когда он ушел, тем более папа обещал забирать ее каждый выходной, но… так и не забрал ни разу. Она приставала с расспросами к матери, но та неизменно находила ему оправдания, а бабушка один раз, когда мама была на работе, дала Лизе телефон.

– Ну-ка, поговори со своим любимым папочкой В трубке раздался папин голос.

– Пап! А почему ты не приезжаешь? Я все жду-жду.

– Дочка, я не мог, извини.

– А в этот выходной заберешь меня?

– В этот?… Наверное, не получится. Давай в следующий.

– Давай. Я буду ждать тебя. Мы пойдем в кино на мультики?

– Там видно будет. Ну пока, мне некогда, сейчас совещание начнется.

Лиза отдала бабушке трубку.

– У него совещание начнется, ему некогда.

– Ага, некогда ему! Как же!? К секретарше своей совещаться пошел!

– Какой секретарше?

– Да его фифе крашеной.

– Ой! Мама пришла! Мам, а ты знаешь эту фифу крашеную, папину секретаршу?

– Господи! – Ангелина Николаевна с укором посмотрела на мать. Та быстро ретировалась в свою комнату, а Ангелина Николаевна стала отвлекать дочку рассказывая, что скоро поедут на дачу. Как там будет весело и интересно, как они будут ходить в лес и на речку купаться.

Папа так ни разу не появился, но неизменно присылал деньги. По мере продвижения по службе и присылаемые суммы увеличивались. Даже после Лизиного совершеннолетия деньги продолжали поступать ей на счет. Материально они жили хорошо, мама преподавала английский язык в институте, занималась репетиторством, а бабушка проработала всю жизнь в кожно-венерологическом диспансере дерматологом, а после выхода на пенсию подрабатывала в частной клинике. Потом она купила абонемент в спортивный комплекс и стала активно заниматься на тренажерах. Хотела и Лизу приобщить к этому занятию, и в душе та очень хотела пойти, но…как представит себя в спортивном костюме, смешки окружающих… В общем, она категорически отказалась.

После окончания школы Лиза поступила на подготовительные курсы литературного института. Времени при этом оставалось много, и Лиза приняла решение пойти работать. Бабушка уговорила маму позвонить отцу. Она долго отнекивалась, но бабушкиному напору нельзя было противостоять, ей пришлось позвонить бывшему мужу и попросить помочь дочери.

Алексей Михайлович назначил встречу у себя в министерстве, и Лиза поехала туда, принарядившись и очень волнуясь. Всю дорогу она думала, как он расцелует ее, как обрадуется, скажет, что все эти годы думал о ней, но не мог с ней встретиться…потому что…потому что… в общем, причина будет серьезной. А еще скажет, какая она стала красавица, она похвастается, что поступила на курсы, и ее там хвалят, а может… да, она признается, что написала рассказ и сказку для детей. Она еще никому ее не показывала, только ему… первому. Он будет ею гордиться и говорить всем: «Это моя дочка».

– Боже мой! Какая ты большая и… ммм… Лиза, почему ты не следишь за своим весом? Сейчас вроде все девушки следят за собой.

После этих слов Лиза поняла – отец разочарован. Она сразу же поникла и замкнулась, он задавал вопросы, Лиза отвечала односложно. Желание поделиться, поговорить по душам, пропало. В кабинет заходили сотрудники, косились на Лизу. Она все ждала, что отец представит ее, но этого не произошло, он как будто стеснялся ее и вздохнул с облегчением, когда она стала прощаться.

– Я договорился с одной фирмой – это насчет работы. Возьмут тебя экономистом.

– Но я же не экономист.

– Да какая разница? Оформят так, но и работа не пыльная, за компьютером будешь сидеть. Ну и на будущее опыта наберешься, может, в дальнейшем пригодится.

– Вряд ли. Я учусь на подготовительных курсах Литературного института, туда и буду поступать.

– Нравится?

– Да, нравится.

– Если понадобятся деньги и вообще, ты позвони, хорошо? Ну ладно, иди. Маме привет… До свидания.

Лиза встала и ждала, что он подойдет, поцелует, но Алексей Михайлович стал что-то перебирать у себя на столе, изображая страшную занятость, Лиза резко повернулась и вышла, решив про себя, что если еще раз увидится с ним, то только, когда чего-нибудь добьется. Сама. Пусть он пожалеет тогда, что так с ней.

* * *

На фирме ее встретили хорошо даже как-то ласково.

Руководительница, Анна Семеновна, благосклонно выслушала ее лепет, сама лично проводила к кадровику и потом отвела в отдел и представила сотрудникам.

– Это Лиза Камышенцева, прошу любить и жаловать. Инна Игоревна, покажите новой сотруднице ее место, выделите компьютер и обеспечьте фронтом работ, можно поручить ей собирать сводки по регионам.

– Анна Семеновна! Погодите! – Подскочила Инна Игоревна и вышла вслед за начальницей. – Это что, родственница нашего? – Она сделала многозначительную паузу и возвела глаза кверху.

– Вы умница, все правильно поняли. Это его дочка… от первого брака. Никаких лишних разговоров при ней. Предупредите в отделе.

В отделе кроме Инны Игоревны было еще пять человек. В первые дни в отделе было очень тихо, почти никто не разговаривал, потом стали перебрасываться незначительными фразами, позже стали рассказывать анекдоты и приглашать Лизу на обед в Макдоналдс.

Поначалу она стеснялась, но все были настолько дружелюбны, всячески ей помогали, и она почувствовала себя свободнее и увереннее и стала ходить вместе с Тамарой и Таней обедать. Иногда к ним присоединялись Гоша и Олег. Одна только Нина никогда с ней не заговаривала и никогда не ходила со всеми в Макдоналдс. Ровно в час она уходила и возвращалась ровно в два. Лиза отметила, что Нина ведет себя со всеми одинаково. Никогда ни с кем не болтает, только по делу, и еще Лиза часто ловила на себе ее насмешливый взгляд, и почему-то именно с ней очень хотелось подружиться. Ей казалось, что Нина была очень искренним человеком и независимым.

– Эй! Ты о чем задумалась? – Райка оторвалась от зеркала, в котором сосредоточенно что-то искала у себя на лице. Не обнаружив ничего такого, что мешало бы спокойной жизни, удовлетворенно вздохнула и предложила – Давай в субботу в кино сходим.

– А что идет?

– Да какая разница? Поедем в центр, в Пушкинский, потом можно по Калининскому прошвырнуться.

– Хорошо, – кивнула Лиза, хотя перспектива просто так шляться по центру ее совсем не привлекала. Она знала, что Райка выпендрится, будет стрелять глазками по сторонам, а ей будет неудобно вызывающего поведения подруги и своей полноты, но все равно пойдет, потому что невозможно все время сидеть дома, и погода такая хорошая. Весна!

В Пушкинском шел боевик с Брюсом Уильямсом и еще отечественный «Любовь-морковь» с Кристиной Орбакайте и Гошей Куценко. Конечно, они хотели смотреть «про любовь», но на этот фильм остались билеты только на последний сеанс.

– Да ну, – протянула разочарованно Райка. – Ладно, пойдем на Брюса, а то пока до Речного доберешься… Давай деньги, – обернулась к Лизе. Та безропотно полезла за кошельком. Так уж повелось, что ходили всегда на ее деньги. В душе шевельнулось нехорошее чувство, не то, чтобы было денег жалко, а как-то не по себе, как будто подружка с ней из-за денег дружит.

Купив билеты, прошли пешком по Калининскому, а потом вышли на Арбат. Глазели по сторонам, разглядывали сувениры, подошли к художникам. Лиза засмотрелась на один портрет.

– Смотри, как здорово, – толкнула Райку, не отрываясь от картины.

– Да чего хорошего? Какая-то уставшая тетка с синяками под глазами.

– Ну вот, видишь, сразу видно, что она устала, а может, у нее горе.

– Да ну, пойдем дальше.

– Девушка! – Внезапно появился художник. Он был немолод, небрит, одет неряшливо, но глаза прищуривал и глядел весело.

– Вы меня? – Райка жеманно подняла плечико.

– Нет, не вас, а вашу подругу. Можно с вас попросить попозировать мне?

– Как? – Обалдело таращилась Лиза, и чуть было не спросила – «Голой?» Хорошо, что не спросила, потому что он тут же пояснил.

– Ваш портрет. Только не здесь, здесь не получится, очень много народа, будут мешать.

– А где?

– У меня мастерская на «Динамо».

– Да вы что?! – Влезла Райка, оскорбленная тем, что не ей предложили позировать, а этой корове. Интересно, что он в ней нашел? – Чтобы девушка одна пошла к незнакомому мужчине? – Продолжала она. – Вы соображаете вообще, как это выглядит? Да ее просто мать не пустит!

Мужчина даже головы не повернул в ее сторону, он тяжело вздохнул и выжидающе смотрел на Лизу.

– Ну что? Решайтесь! А если мама будет возражать или сомневаться, пусть приходит вместе с вами. Зовут меня Виталий Леонидович Телегин. Вот моя визитная карточка. А вас как величать?

– Лиза.

– Решайтесь, Лиза, очень вас прошу. У вас такая необыкновенная внешность… И потом я вам заплачу.

– Хорошо, я подумаю, – мучительно выдавила Лиза, взяла визитку и попрощалась.

– Не вздумай к нему ходить! Ты что не поняла? Это он так с девушками знакомится, заманивает их, а потом насилует, а может, просто уговаривает голыми позировать. Ты согласна голой стоять?

Лиза замотала головой.

– Вот, – удовлетворенно подвела итог Райка, – значит, визитку надо выбросить.

– Я не выброшу, – неожиданно возразила Лиза, а Раиса даже остановилась от неожиданности – ведь подруга всегда и во всем с ней соглашалась. От этого Райка растерялась и замолчала. Они зашли в Макдоналдс, опять же за Лизин счет, а потом поехали в кинотеатр. О художнике больше не говорили, но каждая об этом думала, одна с раздражением, другая с надеждой.

– О! Докатилась! Натурщицей хочет работать! – Бабушка услышала, как Лиза рассказывала маме о художнике.

Ангелина Николаевна уже собиралась запретить и думать об этом, но услышав реплики своей матери, внезапно рассердилась и неожиданно согласилась.

– Только я с тобой, одну не пущу.

– И эта туда же! – Неистовствовала Анастасия Максимовна. – С ума вы посходили, что ли?! Знаю я, чем эти встречи с художниками заканчиваются, насмотрелась у себя на приемах и наслушалась разных историй. – Внезапно она замолчала и неожиданно заявила – Знаешь что, лучше я пойду с Лизой вместо тебя.

Ангелина Николаевна подумала и согласилась, но Лиза возразила.

– Мам! Но это будет совсем уж глупо! Что я как маленькая с бабушкой приду?

– Лизочка, но ведь разницы нет, со мной или с бабушкой. С бабушкой даже лучше. Все, Лизок, давай так и договоримся. Можешь ему позвонить и договориться… лучше на субботу. Мам, у тебя суббота свободна? Ну и отлично, иди, звони.

Лиза пошла к себе в комнату, набрала номер и, услышав ответ, быстро затараторила.

– Виталий Леонидович, здравствуйте. Это Лиза. Я согласна вам позировать. Только я приду с бабушкой.

В трубке молчали, Лиза занервничала.

– А-а, это та Лиза с Арбата? Значит, вы решились? Это замечательно. Назначайте день.

– Я бы хотела в субботу. Вы сможете?

– Не очень удобно. Но, в субботу, так в субботу, давайте с утра, часиков в одиннадцать. Устроит?

– Да, конечно.

– Тогда записывайте адрес.

Он продиктовал адрес, объяснил, как лучше доехать, и они распрощались до субботы.

Телегин задумался, прикидывая, как лучше написать портрет. Он огляделся и неожиданно вспомнил, как впервые попал в эту квартиру. Родная сестра его матери тетя Галя как-то приехала к ним в деревню под Ярославлем в отпуск, увидела его картины и объявила, что забирает Витальку с собой в Москву.

– Ему учиться надо, может второй Репин получится, а я все равно одна, замуж больше не выйду, а квартира большая.

Родители были только рады, они жили очень скромно. Отец после сокращения запил, а мать ездила с какими-то тетками в Москву, набирала дешевых шмоток, потом продавала их в Ярославле, чаще ездила по деревням. И все на себе, машины у них не было. По праздникам приезжал младший брат отца, который жил в.

Ярославле, он приезжал на рыбалку и иногда помогал матери возить вещи. Когда тетя Галя предложила забрать Виталика, мать даже обрадовалась, все равно он без присмотра один болтался, да еще с какой-то шпаной связался.

Через два года родителей не стало – сгорели вместе с домом. Отец пьяный не погасил сигарету, ночью начался пожар, оба наглотались дыма и задохнулись. Тетка и Виталий приезжали хоронить. Пока тетя Галя улаживала какие-то дела, Виталий ходил на Волгу, писал пейзажи. Со старыми приятелями общаться не хотелось.

В Москве приживался с трудом. Особенно тяжело было в школе. Одноклассники высмеивали его одежду и «окание», дразнили, называя деревенщиной. Ему казалось, что говорит он точно также как и москвичи, оказалось не так. Он замкнулся, ни с кем из одноклассников не общался, а вечером вслух читал какую-нибудь газету, записывая на магнитофон, потом прослушивал и повторял слова. И конечно, очень много рисовал. В школе скоро заметили его рисунки и сразу стали поручать рисовать стенгазеты и оформление зала к праздникам. На класс старше учился еще один «художник» Станислав Скворцов. Раньше всегда ему поручали все художественные оформления, но с появлением Виталия эту работу постепенно передали последнему. Скворцов всем говорил, что очень этому рад – время много отнимает, а в душе завидовал.

Потом они встретились в художественном училище, Скворцов также раньше на год поступил туда и неизменно был в «лучших». С Телегиным общался, но как– то снисходительно, что очень раздражало Виталия.

У тети Гали действительно была светлая и просторная квартира – три комнаты. Одну она отдала Виталику, разрешила все там оборудовать под мастерскую, но только после того, как он сдал экзамены в художественное училище. Все годы учебы она строго его контролировала, чтобы не пропускал занятия, чтобы с девушками приличными водился, а не с «оторвами всякими».

Тетя Галя умерла сразу после выпускного вечера. Виталий остался совсем один. Зарабатывал оформлением или как сейчас называют, дизайном открывающихся магазинов, потом ресторанов и кафе. Помогали однокурсники, которые очень часто собирались у него, а некоторые даже жили. Свои свидания с девушками устраивали тоже у него. Для души писал редко, но все-таки писал.

Когда у него на руках оказалась приличная сумма денег после одной работы, Виталий решил сделать себе мастерскую, как всегда мечтал. Снимать помещение было очень дорого, и он решил сделать в квартире перепланировку, объединил две комнаты в одну, получилась приличная мастерская, но деньги все ушли, даже одалживать пришлось. Теперь он мог работать для души, постепенно забросил основную работу и, естественно, потерял клиентов.

Женщин боялся, боялся насмешек, в присутствии женщин ощущал себя «деревенщиной» и поэтому предпочитал кратковременные связи. Лет пять назад на вернисаже познакомился с редакторшей одного из гламурных журналов и влюбился «по уши». Приглашая на свидания, искал в библиотеке какие-нибудь интересные факты из жизни художников, хотел поразить своей эрудицией, вспоминал смешные случаи из жизни.

Ей это поначалу нравилось, а потом начались тусовки, на которые ей надо было обязательно появляться. Виталий сопровождал ее, но на фоне всех этих лощеных молодых людей выглядел каким-то инородным, не вписывался в этот круг, не умел поддержать светскую болтовню, не умел ухаживать за девушками и, наконец, просто не любил все эти сборища. Кто-то окрестил его «мужланом», он услышал, устроил драку, а она, скривив красивые губки, процедила, «чтобы никогда не смел к ней приближаться».

Господи! Как же он мучился, писать не мог, начал пить. Андрей Борисыч, его сосед, сочувствуя ему и жалея от всей души, как-то зашел, изъял все бутылки, велел привести себя в порядок, сказал, что познакомит его с одним очень влиятельным человеком.

– Знаешь, я его очень уважаю, толковый мужик и прекрасно разбирается в живописи. Давай, покажу ему твои работы, если заинтересуется, считай, что выиграл лотерейный билет.

Несколько пейзажей Борисыч отобрал сам, отнес к себе и пригласил Алика. Тот долго разглядывал картины, Борисыч уже придумывал, как бы поделикатнее и, чтобы не обидно было, сообщить Телегину, что не подошли картины, как неожиданно тот произнес.

– Стоящие работы. Познакомь с автором.

Андрей Борисыч вздохнул с облегчением и сразу же побежал звонить в квартиру напротив.

Телегин еще раз окинул взглядом мастерскую, пожалуй, вот этот угол подойдет, его легче задрапировать… Может, лучше напротив окна, картина тогда получится темнее…Попробовал со светом. Комбинируя обычные лампы и люминесцентные, добился естественного оттенка. Так, теперь убрать все лишнее, картины в дальний угол, мольберт, краски и практически голые светлые стены. Зеркало забыл! Он притащил из соседней комнаты большое трюмо и установил его напротив мольберта у себя за спиной. Чтобы повернувшись можно было в нем увидеть картину в зеркальном отражении. Тогда все неточности и недостатки сразу бросаются в глаза, ведь визуально воспринимаешь отражение, как другую картину.

Теперь пространство… так нельзя, мешает зеркало. Лучше подвинуть, и немного развернуть мольберт, поправить свет. Как хороший танцор он кружил по мастерской, поправляя, переставляя разные предметы и передвигая мебель. Задумался, сомневаясь, звонить Маринке или нет, потом махнул рукой и набрал номер.

– Марина, это Виталий.

– Соскучился? Так я приеду.

– Да нет, – замялся он, подбирая слова, – не то, чтобы соскучился, в общем, хотел спросить, куда ты спрятала те золотистые шторы, помнишь?

– Шторы? Да я их в кладовку убрала в самый низ, положила на коробку справа. Хочешь, приеду, найду, приготовлю тебе что-нибудь вкусное. – она с надеждой ждала ответа.

– Нет, спасибо, ты в понедельник тогда приезжай с утра, деньги я на тумбочке оставлю. Спасибо. – Он положил трубку и шумно выдохнул – Ух. Угораздило ж его.

Марина работала у него уже несколько лет – молодая симпатичная деваха, из Молдавии. Она убирала, стирала и готовила ему. Все было прекрасно, пока однажды, в состоянии легкого подпития он не переспал с ней. Что на него нашло? Просто она крутилась перед ним полураздетая, кокетничала и заигрывала……ну, он и не устоял. Но после она сразу себе что-то там навоображала, почувствовала себя хозяйкой и уже собиралась переехать к нему. С большим трудом ему удалось ее отговорить. Он, старательно отводя глаза, пытался ей объяснить, что все это получилось спонтанно, никаких чувств он к ней не испытывает, но, случайно подняв глаза, увидел глупую и довольно нахальную улыбку.

– Ничего, я подожду, соскучишься – позовешь.

Разубеждать ее было бессмысленно. Прошел примерно месяц, он избегал с ней встречаться, деньги оставлял на тумбочке и общался только по телефону. Его сосед, Андрей Борисович, с которым Виталий был в дружеских отношениях, посоветовал Марину просто уволить, но Виталий малодушничал, тушевался и никак не мог решиться. Если честно жутко боялся, что Марина устроит сцену, а разного рода сцен он не переносил. Он надеялся, что все как-нибудь само утрясется и забудется.