Текст книги "Портрет"

Еще раз оглядев мастерскую, позвонил Андрею Борисычу, чтобы одолжил старинный туалетный столик и несколько старинных безделушек. Виталий примерно представлял, как напишет ее, в идеале с обнаженной грудью, но если с бабушкой… попробовать разве уболтать ее, грудь прикрыть прозрачным шарфом. Ну, если не получится уболтать, тогда с обнаженными плечами в платье с декольте, восемнадцатый век и ожерелье на шею, а волосы поднять… Да, так будет самое оно. Но в последний момент он подумал, что в каком-нибудь пеньюаре, как бы со сна… или после бала. У нее такое выражение лица… Надо бы предложить Ваське приехать, пощелкать ее. Где он еще найдет такую роскошную натуру. А может ему только показалось? Может, девушка не так хороша? В общем-то, они мало общались. Ладно, приедет, тогда посмотрим. Надо же, с бабушкой…

В пятницу Лиза все-таки проявила выдержку – пила один кефир, а в субботу первым делом встала на весы. Ничего! Стрелка даже не шевельнулась. Хоть бы на сто грамм! Нет, восемьдесят пять, хоть тресни! Она загрустила и пошла умываться.

– Лиза! Тебе что на завтрак приготовить? Может, овсянку?

– Можно овсянку, – Лиза раскрасневшаяся вошла на кухню, – только на воде.

– Ты чего такая красная?

– Гимнастику делала.

– Молодец, просто молодец.

– Кто молодец? Лиза? – Бабушка деловито прошла к холодильнику и внимательно читала дату на упаковке. – Какое сегодня число? Четырнадцатое? А здесь написано «годен до двенадцатого». Это в помойку… Так Лиза, значит, молодец?

– Да. Представляешь, вчера весь день на кефире сидела, а сегодня гимнастику делала.

– Два притопа, три прихлопа? Слышала, слышала, как что-то бухало за стенкой. Я уж подумала, что слон прыгает, а это, значит, внучка моя. Заешь что, тебе надо бегать по утрам по десять километров каждый день и прыжки свои перенеси на улицу, а то пол проломишь.

– Мам! Ты что на завтрак будешь?

– А что народ ест?

– Мы едим овсянку на воде.

– Вот гадость-то. Нет, мне это не подходит. Я бы съела омлет с колбасой и с помидорчиком. Сделаешь?

– Конечно, иди, я тебя позову.

– Мам, ну почему она такая вредная? – Прошептала Лиза, когда Анастасия Максимовна вышла.

– Такой характер, – развела руками Ангелина.

– Ужас! Как с ней люди работают? А дедушка как ее терпел?

– Дедушка любил ее очень, все ей прощал.

Ангелина Николаевна задумалась. Действительно, у матери характер всегда был нелегкий, домом не занималась, все делал отец, на все ее нападки отвечал шутками. Часто покупал цветы, водил жену по театрам, никогда не спорил и, боже упаси, не упрекал, об измене даже смешно было подумать, настолько он предан был своей жене всю жизнь… Почему же у нее самой жизнь не сложилась, вроде и характер помягче, и хозяйка она хорошая, а муж ушел. Что же тут не так? Просто разлюбил? А может, и не любил никогда. Она переживала поначалу, потом смирилась, но за дочку очень обидно – ни разу не поинтересовался, как она, как учиться, как здоровье. Только деньги присылал исправно, даже когда Лизе исполнилось восемнадцать, продолжал платить.

Когда Ангелина обратилась к нему с просьбой помочь Лизе с работой, то заметила, что деньги больше не надо присылать, они ни в чем не нуждаются, но он ответил, что пока есть возможность, будет помогать. Вроде все по – честному, но почему-то обидно…наверно, от его равнодушия. Искоса поглядывая на Лизу, быстро проглатывала кашу, чтобы не расплакаться.

Лиза долго выбирала наряд, наконец, остановилась на черной прямой юбке и зеленой водолазке. Волосы распустила и тщательно расчесала, постаралась пригладить, чтобы не пушились.

– Ну? Ты готова? – Бабушка заглянула в комнату и, оглядев внучку, одобрительно хмыкнула.

Сама она надела серый строгий костюм, на шее светлый шарфик. Короткая стрижка, модные туфли на небольшом каблуке. Лиза подумала, что бабушке с ее стройной фигурой никогда не дашь 65 лет. Ничего, скоро она тоже похудеет и будет носить брюки и топики и тогда.

– Лиза, расстегни плащ! Зачем ты его надела, тепло ведь! Ну что ты, ей-богу засупонилась вся. Не сутулься! Держи спину!.. Не шаркай как старуха!

Стараясь не слушать бабушкины замечания, Лиза думала о том, как она будет позировать. Интересно, почему он выбрал именно ее, а не Райку. А ведь подруга позавидовала, Лиза это почувствовала и, кстати, больше не звонила, даже сегодня. Она тоже не будет торопиться со звонком, подождет немного.

Последнее время Райка стала раздражать. Постоянное любование собой, эти оглаживания. В общем, она симпатичная девчонка, но не больше… Нет, неправда. Зачем обманывать себя? Конечно, она хорошенькая и стройная… Такая тоненькая талия —.недаром она парням нравится.

– Лиза, посмотри записку. Какой номер дома? Господи! О чем ты все мечтаешь? Ну доставай же скорей! Ну?!

– Дом 8, корпус 2.

– Наверное, это вон там. Лучше спрошу – она остановила прохожего и спросила, но тот в ответ только пожал плечами. Анастасия Максимовна резко вскинула голову и стала его отчитывать.

– Как это вы не знаете? Вы москвич или приезжий? А если москвич, то обязаны знать свой город и тем более свой район. А вы ни черта не знаете! Это ни в какие ворота не лезет! Это неприлично, в конце концов! Вот отсюда у нас все беды! Не знаем свой город, своих соседей! Не знаем историю страны! Безобразие!

Лиза с усмешкой наблюдала, как солидный пожилой мужчина стоял навытяжку перед бабушкой и молча хлопал глазами. Вот всегда так, ее почему-то все слушают и боятся. Даже главврач диспансера ее побаивался. Лиза прошла немного вперед и за углом обнаружила нужный дом. Она вернулась назад и с удивлением обнаружила, что мужчина любезно расшаркивается и… целует бабушке ручку.

– Ну что ты застыла, как изваяние? Пойдем же!

– Ба, почему он тебе руку поцеловал, ты же на него так напала?

Анастасия Максимовна шумно вздохнула.

– Поточу что я внушаю уважение… Впрочем, это оказался мой давний пациент. Представляешь, узнал, уверил, что я совершенно не изменилась, – она самодовольно усмехнулась. – Вот что значит, не позволять себе есть лишнего, делать гимнастику и следить за собой.

– Нам сюда, – Лиза прервала неприятный разговор.

– Какой этаж?

– Последний, четырнадцатый…

– Не люблю высокие этажи, – Анастасия Максимовна нажала кнопку и прислушалась к шуму поднимающего их лифта, – ни за что не согласилась бы жить выше третьего. Когда твоему дедушке дали ордер на пятый этаж, мне пришлось пройти немало инстанций, чтобы поменять на третий. Но я добилась своего, впрочем, как всегда. Надо уметь добиваться цели, Лизок, а то так и будешь всегда в хвосте. Господи! Да поднимется когда-нибудь этот чертов лифт?!

В это время лифт вздрогнул и остановился.

– Слава богу, – пробормотала бабушка и живо вышла из кабины.

Она одернула пиджак и, найдя нужную дверь, позвонила, сильно нажав на кнопку, послышались шаги, и дверь распахнулась.

– Здравствуйте, проходите. Так вы все-таки с мамой пришли? – Виталий Леонидович прищурился, разглядывая Лизину спутницу. Она не успела ответить, Анастасия Максимовна довольно усмехнулась.

– Нет, я бабушка Лизочки. Анастасия Максимовна.

– Очень приятно, Виталий Леонидович. Вы так прекрасно выглядите, что я засомневался.

Он расшаркивался, ухаживал за бабушкой, но Лиза заметила усмешку в глазах. Это он нарочно распинается перед бабушкой, хочет задобрить. Вот хитрец! Ну что ж, ему это удалось. Вон, прямо расцвела.

– Нет, нет, ничего не снимайте, проходите.

Лиза совсем не так представляла себе мастерскую художника. Она боялась, что здесь будет все разбросано, повсюду грязные тряпки и краски, что художник будет так же неряшлив и небрит – бабушка терпеть не могла небритых мужчин, но они оказались в светлой, чистой комнате. Хозяин давал пояснения, обращаясь к бабушке.

– Располагайтесь… Вы любите старые фильмы? Я тут приготовил на выбор. Пока мы будем работать, вы можете посмотреть кино.

Бабушка улыбнулась, как будто приличный человек, интеллигентный, любит отечественное кино, не то, что эти кошмарные американские фильмы со стрелялками и ужастиками. И сам выглядит достойно, хорошо выбрит и довольно симпатичный, немолодой, но и нестарый, лет так примерно…

– Хорошо, что вы пришли, поможете Лизе переодеться.

– Как!? Разве она не в этом будет, в смысле не в том, во что одета? По-моему зеленая водолазка очень оттеняет цвет глаз.

– Анастасия Максимовна, – перебил Виталий, – там платье и пеньюар. Начните с платья. Мне нужно посмотреть.

Лиза с бабушкой прошли в мастерскую, где за ширмой были приготовленные наряды.

– Как тебе идет это платье! – Похвалила бабушка и подумала, что родись внучка в другое время, слыла бы первой красавицей.

Сама Лиза подошла к зеркалу и замерла. Как здорово! Она чувствует себя королевой или принцессой. Вот бы прийти в таком платье куда-нибудь на вечер. Все мужчины смотрят ей вслед, их спутницы щиплют своих кавалеров, чтобы не вертели головой и не глядели на Лизу. Слышны перешептывания… Вы не знаете, кто это?… Какая красавица. Познакомьте меня с этой девушкой.

Виталий наблюдал за ней и сердце замирало. Нет, он не ошибся в ней. Это именно то, что нужно. Как же ей идет это платье.

– Теперь пеньюар, – и, не слушая возражений, вышел в другую комнату.

– Чем ему платье не понравилось, скажите, пожалуйста, – раздраженно бормотала Анастасия Максимовна, помогая Лизе снять его.

Но когда она вышла в пеньюаре с этим своим мечтательным выражением лица, бабушка подумала, что, пожалуй, в этом лучше, хоть и грудь сильно открыта.

– Это то, что нужно! – Виталий Леонидович подошел и растрепал только что приглаженные волосы. – Иди сюда, за столик… так… облокотись… нет выпрямись.

Перед Лизой стоял туалетный столик, на нем какие-то склянки, гребни, открытая шкатулка, фарфоровые безделушки и необычное овальное зеркало в тяжелой бронзовой раме. Она с любопытством все это разглядывала, пока он поправлял свет.

– Сейчас сделаем эскиз. Лиза, ты смотрела фильм «Анна на шее»? Вот, представь, что ты после бала поздно встала, уставшая.

Дальше Анастасия Максимовна не стала слушать. Вроде все пристойно. Она пока посмотрит фильм, будет периодически заглядывать туда, проверять. Но фильм посмотреть не удалось. С техникой она никогда не ладила, всегда просила Лизу поставить диск, но ничего, можно почитать, вон у него сколько книг. Наличие книг ей понравилось. В современных квартирах редко можно было увидеть книги. Молодежь предпочитает компьютер – интернет. Что хорошего, скажите? Целый день сидят, уставившись в экран, даже книжки электронные читают. Просто кошмар! Хорошо, что Лизу во время приучили к чтению нормальных книг, правда, в последнее время она тоже много сидит за компьютером. Надо сказать Геле, чтобы обратила внимание на дочь.

Неожиданно раздался звонок в прихожей.

– Анастасия Максимовна! Пожалуйста, откройте дверь. Это мой сосед Борисыч пришел.

Какой-то Борисыч, какой-то сосед… Наверняка пьяница какой-нибудь, пришел деньги одалживать. Она резко открыла дверь, чуть не задев мужчину.

– Здравствуйте, извините за беспокойство, вчера Виталий просил купить апельсины, чтобы корки разбросать, а я забыл. Вот, возьмите, пожалуйста.

– Корки? – Изумленно уставилась на него. – Какие еще корки? При чем здесь корки?

– Простите, вас как зовут? Меня Андрей Борисович.

– Анастасия Максимовна.

– Очень приятно. Вы, наверное, мама девушки?

– Я бабушка, – поправила она, очень довольная комплиментом. Вот, что значит заниматься на тренажерах. А он очень милый – Может быть, зайдете, а то неудобно как-то так на лестнице.

– Если не возражаете, с удовольствием познакомлюсь с вами поближе.

Он по-хозяйски прошел сразу на кухню, Анастасия Максимовна последовала за ним и, наблюдая за его действиями, пришла к выводу, что на пьяницу он не похож и денег взаймы, вроде, просить не собирается… Это был пожилой мужчина весьма представительный, хорошо выбритый и приятно пахнувший в чистой футболке и тапочках.

– Позвольте, я немного похозяйничаю. Мы с Виталием, как одинокие мужчины, часто помогаем друг другу. – Он выложил апельсины, полез в холодильник, достал какие-то продукты и, надо заметить, очень ловко принялся что-то готовить. – Надо же, я думал вы мама. Я не видел вашу внучку, но понял, что это взрослая девушка. Сколько же вам лет? Ой! Простите! Это бестактно с моей стороны.

– Можете не извиняться, я никогда не скрывала свой возраст. Мне 60, – не моргнув глазом, сбросила пять лет.

– Ну, вам можно дать пятьдесят, а я несколько старше, мне 68.

– Но вы тоже в прекрасной форме. Наверное, занимаетесь спортом?

– Каждый день не получается, а по выходным с удовольствием хожу в спортзал. Вот сейчас как раз оттуда. По дороге вспомнил просьбу Виталия и заскочил в магазин.

– Простите, а зачем ему корки апельсиновые? Цукаты делать?

– Нет, – он засмеялся, – это для того, чтобы краской не пахло. Чувствуете? Анастасия Максимовна потянула носом.

– Да, вот сейчас действительно запахло.

– Ну вот, я разложу корки, и не так будет чувствоваться запах, а то с непривычки может и голова заболеть. Я сейчас, я быстро… – Он вышел в комнату и вернулся через несколько минут. – Надо и здесь положить. А теперь давайте я вас угощу чаем или кофе, а может, что-нибудь покрепче? А хотите вино или ликер?

– Пожалуй, вино будет в самый раз.

– Отлично. Я схожу за вином, а вы, будьте любезны, достаньте там из горки фужеры.

Анастасия Максимовна с удивлением отметила, что беспрекословно выполняет его указания. Принесла фужеры и даже помыла их. Сосед вернулся очень быстро с бутылкой вина, штопором и конфетами.

– Я вас буду угощать фруктовым салатом, тыквенным супом и сыром разных сортов. Для начала выпьем.

Андрей Борисович разлил по бокалам вино.

– За приятное знакомство. Ну как вам вино?

– Хорошее, я не люблю сухих вин – очень кислые, а это в самый раз. Ну, давайте готовьте свой необыкновенный салат. Признаться, я такой никогда не пробовала.

Она наблюдала, как он доставал из холодильника продукты, мыл, резал, отметила, что делает он все довольно ловко. Надо выяснить, что он из себя представляет, хотя, конечно, ей это совершенно безразлично, просто неприлично сидеть молча, надо развлечь человека разговором. Он охотно отвечал на вопросы. Анастасия Максимовна узнала, что он давно развелся. Жена уехала вместе с сыном в Германию, там вышла замуж, а сын получил хорошее образование, женился, и скоро у него появится ребенок.

– Я так и не женился, хотя романы, конечно, были. А вы? Вы замужем?

Анастасия Максимовна коротко рассказала о себе, что уже 15 лет вдова, живет с дочерью и внучкой, ушла с основной работы, подрабатывает в частной клинике.

– Так вы врач?

– Да, дерматолог.

– Это замечательно, а я по образованию инженер, а работаю много лет в полиграфии, у меня небольшая фирма.

Наконец, салат был готов, суп был приготовлен заранее. Андрей Борисович извинился, что надо есть на кухне.

Анастасия Максимовна с удовольствием попробовала салат, от которого пришла в полный восторг.

– Надо Геле рассказать рецепт, пусть сделает. Очень вкусная и здоровая еда. Знаете, моя дочь обожает готовить.

– Я думаю, этот салат вы должны приготовить самостоятельно и удивить ближних.

– Боюсь от удивления они и есть не смогут, – засмеялась Анастасия Максимовна.

Вот это натура! Век бы писал! Сидит и мечтает, не пристает с глупыми вопросами и не крутится. Подарок, а не девушка! Как там бабушка с Борисычем? А вообще пора сделать перерыв… Ох, как не хочется.

– Ладно, все. Перерыв. Иди отдохни, разомнись немного, туалет прямо и налево, направо кухня, можно перекусить.

– Я не хочу есть, – быстро ответила Лиза, выходя из-за столика. Ой, и правду надо немного поразмяться, все тело затекло. Как это она не заметила? Так приятно было сидеть и просто мечтать. А интересно посмотреть, что там получилось.

– Что? Разочарована? – Прозвучал насмешливый голос. – Ожидала увидеть картину, а там мазня. Это тебе не фотография. Ладно, к концу дня что – нибудь получится. Постой! Ты раньше никогда не позировала? Нет? Надо же… у тебя классно получается. Просто молодец! Ну, иди к бабушке… да и поставь, пожалуйста, чайник.

Были слышны два голоса, один – бабушкин, другой – мужской, незнакомый. Лиза быстро прошмыгнула в туалет, потом в ванную. Вытирая руки, прислушалась. Кажется, бабушка смеется и смеется как-то необычно, а тихо и нежно. Странно, и не зашла к ним ни разу. Чудеса! Лиза заглянула на кухню – бабушка с каким-то старичком чокались полными бокалами. Ничего себе! Да она тут вино попивает.

– Здравствуйте.

– Это моя внучка, Лиза, – засуетилась бабушка, что было ей совсем не свойственно, – а это Андрей Борисович, сосед Виталия…ммм…Леонидовича.

– Очень приятно. Позвольте поухаживать за вами. Присаживайтесь. Вот и Виталий.

– О! Я смотрю, ты тут вовсю хозяйничаешь! Отлично. Что за вино? Пожалуй, я тоже бокальчик пропущу.

Он выпил вина, уткнулся в свою тарелку и с фантастической быстротой съел салат, тут же поднялся из-за стола.

– Лиза, я тебя жду, давай по-быстрому. Борисыч, организуй крепкий чай с лимончиком. Всем спасибо, – он быстро пронесся по коридору и хлопнул дверью мастерской.

– Что это было? – Растерялась бабушка.

– Не обращайте внимания, он всегда такой, когда работает. Не торопитесь, Лиза, попробуйте суп.

– Нет-нет, спасибо, салат был очень вкусный. Я пойду.

– Лизочка, ты не устала? Тебе не тяжело?

– Немного устала, но вообще это здорово. Давайте, я чай отнесу.

Она взяла большую, фарфоровую кружку с дымящимся чаем и осторожно понесла художнику. Хоть он ее и похвалил, разочаровывать его не будет. И потом, салата вполне хватит, ведь она просто сидит, не тратит никаких калорий. Все правильно.

Виталий Леонидович показал, куда поставить чай и молча кивнул ей на прежнее место. Лиза забралась на кресло, скинула, как он просил, один тапочек и невольно посмотрелась в зеркало на столике. Господи, она растрепалась еще больше.

– Не трогай! – Остановил Виталий и подошел поближе. – Все прекрасно! Голову вот так. Руку одну на кресло. Нет! Не так! Черт! Ну вспоминай, как ты сидела! Чуть-чуть подними голову и немного влево. Все! Замри!.. Свет мой, зеркальце скажи, да всю правду доложи… Ты прекрасна, спору нет… бла, бла, бла, бла, бла, бла. Молодец, постарайся не шевелиться, хотя бы несколько минут.

В соседней комнате послышался шум – это Андрей Борисович поставил в деку диск с кинофильмом. Лиза прислушалась, стараясь догадаться, что они смотрят. Судя по музыкальному сопровождению, старый фильм, скорее американский.

– Ты любишь музыку? Не шевелись.

– Люблю.

– Хочешь, я поставлю что-нибудь, может, джаз? – И не дожидаясь ответа, где-то в углу включил магнитофон.

Лиза хотела возразить, что джаз она не любит, но промолчала, и к своему удивлению обнаружила, что ей нравится. Так здорово мечтать под эту музыку.

– Знаешь, кто поет? Только не шевелись.

– Нет.

– Это знаменитая Лина Хорн – известная джазовая певица. Редкий талант. Такие рождаются одна в сто лет. К сожалению, она умерла в довольно почтенном возрасте 92 года. Начинала петь в хоре в Гарлеме. Ей было 16. Потом ее заметили и предложили главную роль в мюзикле «Ямайка». Это было в пятидесятых, и она сыграла больше пятисот спектаклей. Четыре раза получала премию Грэмми.

– Грустно, когда умирают такие люди, – прошептала Лиза. – А можно послушать что-нибудь еще из ее репертуара.

– Немного попозже, подожди пока. О, черт! – Он внезапно разозлился, услышав звонок. – Кого там еще принесло?! Борисыч!! Открой! Меня нет!!

Вначале голоса были слышны отдаленно, потом приближались. За стеной послышался спор и даже возня.

Виталий в сердцах отбросил кисть и распахнул дверь, увидев Скворцова, моментально прикрыл ее за собой.

Со Скворцовым еще со школы были сложные отношения. Телегин всегда ощущал его завистливые взгляды, стиснув зубы, выслушивал едкие замечания. Почему-то всегда хотелось с ним спорить, а еще больше дать по морде, но как ни обидно, себе признаваться, Скворец всегда оказывался прав.

Стас, безусловно, талантливый художник, но после общения с ним оставался неприятный осадок. Его речь была безукоризненна, красивая, без заминок, он не подбирал слова, но говорил всегда с чувством превосходства, а с Телегиным покровительственно-снисходительным тоном, что особенно бесило последнего. Стас один носил в институте костюмы, изредка джемпера и замысловато повязанные шарфы. Девушки всегда обращали на него внимание, но немногие задерживались надолго.

Виталий, как и большинство художников, не хотел, чтобы кто-либо из знакомых узнал, что он начал работать после длительного перерыва и особенно не хотелось, чтобы узнал Стас. Работу на Арбате он всерьез не принимал, это так, разминка, для души ничего. И вот тебе на – уже где-то слушок пошел…

– Ну вот! Я же говорил, что он дома. Привет, Витасик. Почему не пускают? Что за тайны?

– Стас, я тысячу раз просил так не называть меня. А тайны?… Да есть. Пока не скажу и не покажу.

– Готовишься к выставке? Разве Алик согласился тебя выставлять? Интересно, что ты готовишь? Уверен, не портрет. Согласись, портреты – не твой конек. Ничего, дорогой, у тебя пейзажи неплохие. Так над чем работаешь?

– Тебе какое дело?

– Да нет, я просто так, интересуюсь. Прошелся по Арбату, смотрю, тебя нет, Сенька Каморин сказал, что ты дома, вроде пишешь что-то.

– Стас! Ты зачем пришел?!

– Да вот принес тебе билеты на концерт. Ты же чокнулся на своем джазе.

Виталий выхватил билеты.

– Что это? Эрик Мариенталь?! Вот это да! За это спасибо.

– Витасик, а что там за дама на кухне, я мельком заметил?

Телегин моментально ощетинился.

– Это родственница.

– Да? не знал, что у тебя такие интеллигентные родственники. А там кто? – Стас на цыпочках пытался заглянуть приятелю через плечо. Виталий опять разозлился.

– Что ты все вынюхиваешь? Что тебе надо?

– Ну ты нахал и грубиян к тому же. – Обиделся Стас. – Я, между прочим, принес билет, мог бы предложить Зиминой, она на седьмом небе была бы от счастья, а ты меня выгоняешь. Делай после этого людям добро! Прощай! – Дверь грохнула, Виталий скривился, из кухни показался Андрей Борисович.

– Что за шум, а драки нет?

– Все в порядке, Борисыч, – Телегин вернулся в мастерскую, попытался продолжать, но… пропал настрой, да и Лиза устала, вон даже побледнела.

– На сегодня все. Спасибо, ты молодец. Можешь переодеться, я выйду.

Анастасия Максимовна помогла внучке переодеться, и они сразу же стали прощаться. Виталий проводил их и вернулся к соседу.

– Виталь, что случилось? Чего ты так расстроился. По-моему все прошло прекрасно. Тебя Стас расстроил?

– Не то, чтобы расстроил, но настроение испортил. Понимаешь драйв прошел. Такой подъем был, уже сто лет такого не испытывал. Так работалось легко, и девушка попалась понятливая. А этот.

– Да что он сделал-то?

– Ничего, билеты принес на хорошего саксофониста. Вроде доброе дело сделал, а пришел он совершенно не за этим, где-то пронюхал, что я работать начал. Теперь начнет интриги плести, наводить тень на плетень. Наверняка где-то подслушал, что Алик заинтересовался моими картинами.

– Ну и что?

– Да гнилой он мужик и все сделает, чтобы Алик не брал мои картины, он свои приготовил. И ведь пишет засранец, отлично. Васька сфотографировал его картины. Он настоящий портретист, но почувствовал соперника. Вроде приятель, но я знаю, что гадость готовит.

– Знаешь, это все твои домыслы. А где ты эту девушку нашел?

– Да на Арбате она с какой-то мартышкой проходила, остановилась, рассматривая портрет, и такое выражение лица у нее было – я сразу подумал – вот оно. Боялся, что не придет, а она пришла, правда с бабушкой, но вроде ничего старушка.

– Она совсем не старушка, очень приличная дама, врач, между прочим.

– Ого, она, что понравилась тебе? То-то я смотрю, ты перед ней там распинался, какие-то салатики резал, вином угощал. Да ладно, ладно, – он вздохнул и хлопнул соседа по спине. – Пойдем, Борисыч, тяпнем вискарика.

Андрей Борисович хотел было отказаться, но передумал, махнул рукой.

– А, давай, тяпнем

* * *

Всю дорогу домой бабушка говорила о новом знакомом. Неожиданно решила взять такси.

– Сегодня выходной, машин, вроде поменьше, неохота на метро тащиться.

Лизу удивило бабушкино поведение, впрочем, как и блеск в глазах. Похоже, она кокетничала с тем соседом. И тот все ухаживал за ней. Смешно. Бабушка даже ни разу не заглянула в мастерскую. Вот это удивительно. Зато у нее прекрасное настроение, она не делает замечаний. Может она влюбилась? В этого старичка? Здорово! Хоть бы она почаще влюблялась. Будет ходить на свидания, начнет бегать по парикмахерским и перестанет, наконец, язвить.

Мама была дома, Лиза коротко ответила на ее вопросы.

– Все нормально, как видишь, жива и здорова. Бабуля все расскажет, мне надо позвонить.

Она закрылась в комнате, включила компьютер и просмотрела почту. Чего она ждала? Кучу писем? Ничего. Просто ничего. Пусто. Собственно она сообщила адрес своей электронной почты только Райке, Кириллу, сыну маминой подруги тети Оли, и Тане с работы. Сама она исправно посылала им какие-нибудь смешные истории, списанные в интернете или забавные фотографии, в ответ получала короткие записки от Кирилла обязательно со смешными открытками, Таня не писала ничего, но на работе всегда говорила – «спасибо, было весело», а Райка не писала ничего и никогда не благодарила. Ну и ладно, обижаться глупо, ведь они подруги. И сейчас надо ей позвонить, может у нее случилось что-нибудь, а она строит из себя оскорбленную невинность и ждет, чтобы та первая позвонила.

– Рай, привет, это Лиза.

– Привет.

– У тебя все в порядке?

– Конечно. Слушай, мы тут со Светкой зашли после работы в один клуб суперский и познакомились с такими крутыми парнями – закачаешься. У одного, такая тачка – полный отпад. Мы обменялись телефонами, но он пока не звонил. Ничего, я сама позвоню, я не гордая.

– Может, не стоит. Подожди еще несколько дней.

– Ну уж нет. Надо брать пока тепленький.

– Я бы не стала.

– Так тебе и звонить некому.

Лиза обиженно засопела, а потом все-таки не выдержала.

– А я к художнику сегодня ходила. Позировала.

– Не приставал?

– Нет, что ты, и потом я же с бабушкой была.

– Ну, ваще! – Закатилась Райка, а Лиза решила прекратить неприятный разговор.

– Ну, ладно, звони, расскажешь, как там у тебя с крутым. Пока.

Она повесила трубку и чуть не заплакала. Наверное, права мама. «Нет подруг и эта не подруга».

Дома Анастасия Максимовна усердно расхваливала фруктовый салат и суп и вино, которым ее угощали. Ангелина не перебивала – давно мать не была в таком хорошем настроении.

– Мам, ты так расхваливаешь, давай я приготовлю. Узнай рецепт.

– Я все узнала и сама приготовлю?

– Сама?! – Изумлению не было границ. – Сама?! – Не удержавшись, повторила она.

– Собственно, что тебя удивило? Можно подумать, я готовить не умею.

– Да нет, просто ты раньше никогда не проявляла к этому интерес.

– А вот сейчас захотелось, – Анастасия Максимовна нахмурилась.

– Так это хорошо, – поспешила успокоить ее Геля, – просто замечательно, – и чтобы сохранить мамино хорошее настроение, поменяла тему – А что ж ты про художника ничего не говоришь. Какой он?

– Ммм… Вполне пристойный.

– Молодой?

– Не сказать, чтобы очень молодой, примерно лет сорок пять, дома все чисто, мастерская светлая. Ой! А у Лизы был такой наряд! Знаешь, ей так шло платье на кринолине с глубоким декольте и кружевами, волосы заколол ей наверх – такая прелесть. Лиза наша просто красавица!

– Так он рисовал ее в платье с декольте?

– Нет, в пеньюаре.

– Как в пеньюаре?!

– Ничего страшного, просто у него такой замысел, девушка…эээ…,видимо, после бала…рядом цветы, туфелька одна слетела, она слегка растрепана и мечтает о чем– то. Знаешь, Лизе очень подходит этот образ.

– Он ничего такого не позволял? – Осторожно спросила Геля.

– Да нет, рисовал себе, правда, потом разозлился, когда ему помешали. К нему зашел один приятель, одет был очень хорошо и вообще. А он почему-то разозлился. Вообще он немного странный. Художник! – Она выразительно пожала плечами. – А ты чем занималась?

– Представляешь, Оськина мне билет предложила на Эрика Мариенталя. Он замечательный саксофонист. Так повезло. Просто Оськину в этот день пригласили на юбилей, ты знаешь, как она обожает все эти сборища.

– Ну и хорошо, хоть развейся немного, а то все дома сидишь……Что там у нас по телевизору? Пойду, посмотрю.

Ангелина Николаевна задумалась. Странно, дочка ничего не стала рассказывать, и мама, которая обоожает все обсудить, была немногословной. Но обе вернулись в хорошем настроении, особенно мать. Не ворчала, не критиковала. Геля достала билет на концерт и внимательно прочитала дату, не дай бог, перепутать. Кажется, в следующую субботу, 18 апреля. Жаль, что билет только один, можно было бы пригласить свою подругу Олечку. Хотя вряд ли она смогла бы выбраться. Последние годы ей достается – больной отец, (старческий склероз – это вам не шутка), муж издерганный вечными неудачами и сын– первокурсник.

С Олей Ангелина дружила с института. Обе в один год на последнем курсе вышли замуж, обе пошли на преподавательскую работу, Геля на курсах английского, а Оля стала обучать английскому языку детей в школе. Потом обе почти одновременно ушли в декрет. Когда родились дети, они часто мечтали, что, хорошо бы их дети полюбили друг друга и поженились, как бы это было здорово.

Мужья их недолюбливали друг друга, так что встречались они сами по себе иногда с детьми, а когда те подросли, то без них. Часто ходили на концерты джазовой музыки – обе обожали джаз. А потом ушел муж Гели, и какое-то время они не виделись, но перезванивались и переписывались по компьютеру. Ольга пыталась устроить ее личную жизнь, вроде бы невзначай знакомила Гелю с сослуживцами Дениса, один раз познакомила ее с учителем по физике из своей школы. Но Ангелине никто не нравился, возможно, планка была слишком высока, или не могла забыть своего красавца, но продолжать знакомства она отказывалась. Оля оставила попытки выдать ее замуж.

– В конце концов, если захочешь, сама найдешь. К тебе мужики прямо липнут. Одна не останешься.

– Оль, ну разве в этом счастье? Не хочу мужиков никаких, понимаешь? Мне и так хорошо. И потом, не хочется менять что-то в жизни, опять под кого-то подстраиваться. Не хочу.

Лиза и Кирилл, Олин сын, маленькими очень хорошо ладили друг с другом, не дрались, всегда спокойно разбирались со своими проблемами. Они взрослели, но отношения оставались прежними – дружескими. Встречались редко, чаще переписывались. Последний раз Кирилл ей сообщил, что познакомился с фантастической девушкой и, кажется, влюбился. Лиза пожелала ему удачи, но советовала не пропускать занятия.

Лиза… Трудно стало с ней. Вот сегодня ничего не рассказала, не поделилась, закрылась у себя. Наверняка звонит своей Райке. Ангелина поморщилась. Лиза такая чуткая. Неужели она не замечает, что Раиса эта насквозь фальшивая. Даже непонятно, зачем она с Лизой дружит. Они совсем разные.