Текст книги "Избранное: Утренняя пыль. Куропаточная гостиная"

Татьяна Климова-Лунянская
Избранное: Утренняя пыль. Куропаточная гостиная

Об авторе

Климова Татьяна Юрьевна – моё настоящее имя. Мой псевдоним – Лунянская. Климова-Лунянская Татьяна Юрьевна.

Я родилась в Москве 21 февраля 1963 года. С детства рисовала. В 1970 году поступила в спецшколу с углубленным изучением испанского языка.

В 1972–1975 годах участвовала в районных и городских выставках детского рисунка, получала грамоты. В 1974 году занималась в художественной школе Дзержинского района г. Москвы.

В 1975 году поступила в Московскую среднюю художественную школу (МСХШ) при институте им. В. И. Сурикова. Прошла там полный курс обучения по классу живописи.

В 1978 году у меня была персональная выставка художественных работ, в основном акварельных, в Центральной музыкальной школе при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского.

В 1979 году я начала рисовать пером и черной тушью. В это же время брала уроки у художников-графиков Дмитрия Борисовича Лиона и Юрия Арсеньевича Ващенко.

В 1984 году я поступила в Московское художественно-промышленное училище (МХПУ) им. М. И. Калинина на факультет художественной росписи. Изучала технологии в традиции русских народных художественных промыслов: Хохломы, Городца, Мезени, Жостово, Федоскино, Северной Двины, Палеха, Мстёры, уральскую роспись, Холуй, не переставая заниматься графикой. По окончании училища получила диплом художника-мастера.

Много работала в разных техниках, а теперь работаю в основном в графике.

* * *

Для меня было очень важно стать истинной христианкой. И я крестилась в православную веру.

Тут же вышла замуж. И писала стихи в основном о природе, т. е. мне была близка наша русская московская природа.

И через нее писала обо всем.

Нас с мужем поддерживали тогда наши друзья, а родители были против нашего союза. В конце концов через несколько лет мы расторгли наш брак, я перешла жить в родительский дом. Господи, сколько забот я увидела, вновь вернувшись в родительский дом. Какое Божье откровение посетило меня! Я, оставаясь художником, начала много писать стихов и поэм. В книге приведена лишь часть из них.

Занимаясь живописью и графикой, я часто посещала наш парк, Московские Сокольники, выезжала с семьей летом на природу и видела, и читала о Божьем сострадании и милости к нашему бытию земному.

Я поэт очень узкий, мои стихи лишь вкладка полиграфа лишних страниц. Но мои стихи ведь для чего-то нужны.

Ударение на письме организует все стихотворение. Ударение помогает не нарушить музыку стиха, так держится ритм стиха и внятность. Мое творчество – это вкладыш в книгу поэзии.

Подчеркиваю значение простоты. Перебои с рифмой и с размером стиха дают на письме движение, фиксируя мысль.

Т. Ю. Климова-Лунянская

2021

Книга первая
«Утренняя пыль»

Библейская ночь
(звериная поэма)

 
Заду́ло белую крупу у двери,
Ветер сти́х,
Как будто вы́сыпал наперник
Робкий лицеист.
 
 
Стужа, в ковшике черничная вода,
И тянет в голубую щель,
Снежинками шурша.
 
 
В морозном воздухе сире́ни,
Вдруг кисти бьются,
Холодом пыля́,
И звонкий трепет, лося слива,
Пе́ля и тишина…
 
 
Мордашка дикого кота,
Насест с куря́ми, несётся арабеска.
Заснежен ход, хрустит перо над перстнем,
И броски блески, и пурга.
 
 
Барашек, петушиный пестик
И петушиный щит
В пургу тебя немного веселит?
Наседка, пёрышки скружав,
Напоминает про себя быстрей,
…и бабочка меняла пятна.
 
 
Топорщит перья воробей,
Поклёвывая в щель со снегом
Треть Оне́гову, шутя,
Оттаптывая тьму волшебную
У дня, играла тишина,
Прослеживая клюв и семена.
 
 
И в тайну синюю Варлей
Расшит валежник у дверей.
Постойте сразу!
 
 
Искали овцы другого мотыля…
И снег прорвался, пороша́
За стойкой снежной, ветерок даря́.
 
 
Я напишу теперь же в срок,
Повтор тая́ за свой испуг червлённый,
В журнал, обляпанный печёным.
 
 
Снежок шали́т, рождая бакенбарды
На брёвнах, где торчала па́кля.
И серебри́т на мордочках овец,
Сопровождая сон, где я беглец.
 
 
В лукошке сфера,
И чешуёю занесло одежды на полу.
Топа́зы, филигрань и пряжки сеткой.
И тоненький следок заснежен на виду,
Как будто скажет кто-то: «Я пойду».
 
 
Прослеживая вертел-шпа́гу,
Па́хнувшей грибом,
Растворялась каряя пелёнка,
Спали овцы, шуршала курица крылом.
 
 
Уку́танный куриным глазом,
Акриловый хвосток,
Барашковые ямбы собрал снежок.
 
 
В соломе тёплой все спящие шмели
И ларь букашек…
Швыряли куры розовую пыль,
Ланцетно её перехватив,
Соединяя семена сухие с морковным тазом,
Иль манную крутив.
 
 
Серебряные нитки скрутились в снежинку.
Истома дёргалась на шоколадных губах,
И кажется улыбка в сафьянных места́х.
 
 
Насытившись цветочными парами
И снизу под яблоками сырость терпя,
Овца ворчала шевелясь,
Подлаживаясь к веникам, к рогоже,
Перебирая ножкой, вся в кудря́х,
И те́шась в фартуках от тёплой вони.
 
 
Сопели морды, грелся скот и губы двигал,
Слетел проворный мотылёк на спины,
Кружит муха, а то комар,
Задёргается шерсть…
Впотьмах заёрзает и заскребёт уста́ми зверь
В штриховке тёмной…
 
 
Ожидая клеверную кашку
И сахарную прядь овса,
И замечая комара, стояла бурая овца.
Кудла́тый шарфик,
Синела влажная губа,
И зубы рдели, не выпуская
Мякоть языка.
И всюду хлебные олепья,
Жмурки в сене.
 
 
Муха сделала несколько увёрток,
Запала в щель.
Улыбчивая козочка топталась у дверей.
 
 
«Ах!» – пихтовый смычок держала,
Пожуря воробья.
В дверной запах всё задувало,
На чёлке камушек снега.
И креп в малине, верилось и ныне.
 
 
На скамье балет из желудей,
В тазу ваза.
Сидели ювелиры Парю́р и Па́фта.
Залетал снежок,
Заснежены изнанки пирогов.
Поставлены и точечки, насечки,
И зернь, и сахарные свечки,
И бусинки в пыли,
Заметены серьгами тесно
Белые бугры.
 
 
Блестя с доски, та вертел-шпага
С запашком грибным…
И ускользая от окна,
Звезда Ухти́мская лесного серебра
С прохладным ливнем пра́жским.
 
 
Призрел барашковый глазок Обычай,
Забелена скамья за ветром тихим.
И бросил сумку с ирисами Кто-то он,
С тесёмкой, пряжечкой, почти что босиком.
 
 
Завораживающий олень,
Еловая схватка земель,
И вёдра с амулетами,
Серебро лунное…
 
 
Толпились овцы в сказочной пыли,
Натянуты пары, где голубки…
– Слушай!!!
 
 
Муха сделала стежок,
Лай рождался у ворот.
 

Декабрь 1997

Бабушка за шитьем

 
Аккура́тная старушка
Всё перебирала шёлк,
Соединяла строчки, точки
И ровняла шов.
 
 
Очки висли над работой,
Прядь волос, что завита.
Ножницы ходили строго,
В такт разбора хлопоча́.
 
 
А ненастье скроет в шёлке
Дождь и мокрого царя.
Бровь бежит, играет кро́тко
Только тонкая игла.
 

1992

Чаепитие Ады и Вана

(написано на тему «чаепития» в «Аде» В. В. Набокова)

 
Терраса, лето, чай с гранатовым литьём,
Она сидела, молча, за столом,
И шоколад топился на ладони.
 
 
В графине зелень растекалась в день,
Черешен горка таяла под солнцем.
И шея белая с округлостью плода
Покоилась гордо, как под гривою льва.
 
 
Богиня яблоко разгрызла в сок,
Задумчиво задерживая взгляд на нём,
Она смотрела, молча, на разлом
В зелёной плёночке зачатья-счастья.
 
 
Терраса, лето, чай с гранатовым литьём,
Она гоняла ложечку по чашке.
Ей нравилось ломать бисквит, набитый кремом,
Она следила за моей рукой, косясь,
Ребёнок в женском ожидании,
В жару от чая, замирала
И опускала ложечку в фаянсовую глубь.
 

Февраль 1983

Весна в Москве

 
Мы пирога кусочки разомкнём
И побежим гулять весенним днём
По солнечным полоскам тополей,
По дорогим воспомина́ниям быстрей.
 
 
И раскисе́лим угловатые дома,
Зазеленим ненужные слова.
Московских счастий дни
Трамвайной чередой подцепят и меня
Послушную с собой.
 

Март 1983

Весеннее

 
А на улицах ветер на днях,
Кубы цветные по лужам.
Расклеены листочки бюллетеня,
Чуть сладкая погода после стужи.
 
 
Тут растопырив лиры обветренных
Дерев, рассады сосулек брызгают в лужи,
Бутыль акваре́ли,
На улице мебель (стулья).
 
 
Бутыль акварели, брызганье, ветер,
Христос на мостовой,
Пушкин, соседи… Пади́, цветущий
Стержень с дерева!
И голуби крыльями шу́р-шу́р.
 
 
Испу́ганно воробей услышал речь мою, —
Нехитрый ямбный сток с крыши.
Зажмурился и на́спех букву он понаписал,
Он узнал весны задыха́ние,
Летят тени.
 

1996

Хлопок лимонниц

 
Хлопок лимонниц над крапивой,
Улыбнётся весёлый пастух,
По-летнему игривы синие мухи.
 
 
Приняв из рук подарок ценный,
Исправится радостный шут.
За ширмой веток узнаваемый
Старый ветер черпа́ет росу.
 
 
Несметны яшмовые лужи в лесу,
Тянется цепь неизвестности.
В античную посуду ложится мусор, пудра
…и словесности.
 
 
Раздавая та́ру, старушка…
Рябиновые плащи накинув,
Мальчики постарше.
 

1999

Весеннее ожерелье

 
По веткам тополя ветер «краю́х»
Просыпался сейчас.
Припоминая первый свой рассказ,
Питалось мирозданье.
 
 
Постро́чье, унося воспоминанье
И вербы спутанность весной…
Величья с веток шёлковый узор
Перелетел на трепыха́нье.
 
 
Вдруг воробей, заметя со́р,
Двуточье и берестяной паром…
 
 
Кори́чнево перевирая,
Зеленела травка в роще,
Зелёным кружевом мазнув.
Будто кто-то с кистью пробежал,
С кисточкой художник.
 
 
И изнанки перепра́вя,
Жук лежал средь иван-ча́я,
Пук тычинок смял…
Думаю, дыша́, пробежала оса.
 
 
Просто доба́вь дождя!
Поверни пенал! Верни́ пряник!
Стушуй водой, стушуй ветром!
 
 
И… приходили коровы вене́рно
Слушать дремо́ту на пнях.
О да, сомкнулось ожерелье у меня.
Завалится в листья шмель,
Поведёт мордой олень… по листьям.
И уходила по веткам то́поля строка,
Лесная влага, птичья кутерьма.
 
 
Под тобою маленькое «фа»,
Над тобой фальце́том
Подбирала мошкара́ тоненькое эхо.
 
 
Как приятна запущенность
Леса по весне!
И облатки Твои на Челе…
 
 
Вся земля, что родня́,
Зелепу́шечная, снег лежит.
Лес застыл в зелёной лужице,
Зима пала ни́ц.
У меня два свёртка медуниц.
 

2004

Весна. Весеннее перо

 
Наступает волшебное время,
Муравей загибает листок,
И колышется, уразуме́я,
Кружевной паутины кусок.
 
 
У дорожки, полной лета,
Признание у воробьёв.
На плечах платочки сдувает ветер,
Вечером шатёр из звёзд.
 
 
Весны пасьянс поверх бугров
Был вспугнут.
Спущен рисунок лошадок в полынь.
Коричневый веер вакханок
В листве зашумит искусно,
Когда тесне́ет ягодный стих.
 
 
Подбежали сосновые смо́лки,
Где лежит малахит.
В куропа́точные высо́ты
Вдруг откроется вид.
 
 
И потемнело ожерелье —
Веточка с листом,
Как бы зелёное волненье
У зайцев, так же мотыльков.
 
 
Затоптался луч,
Ливень образовал две картины,
И поцелуи богов чуть видны́
В искрящейся паутине.
 
 
Мы из гобеле́на пошьём вольеры сна,
Сбежавших спать зверей тайком.
 
 
Волшебные смятенья
Легли весенней тенью,
Опу́дрилось окно,
Как бисером, дождём,
Черешнею богатой.
 
 
И… над тетрадью пролетел
Цветок фрега́том.
 

2008

Весной ЭМ

 
Распо́роты небесные зарницы,
Зазе́лки почек, ю́рты, ни́ты.
И похищая Нереиду,
Ломба́рдник скинут вниз на икры.
 
 
И брызнули безде́лицы на тротуар:
Замочки, цепи, та́влы и
Морские плитки,
В эмали коробки́ и музыкальные призы,
Имбирки талые воды.
 
 
Кусочки амфор и кубы́,
Уку́санные в акт зари.
Диаметры и солнечные плиты
На безударные весны частицы
Уже распались в золотой пыли.
 
 
И пьяны за́пахом зелёные каме́и,
Спрятанные в клейкий сон,
И женский порт ручных капелей
Мочил со звоном мне ладонь.
 
 
Повеяло, что золото, ага́ты
Задёрганы на ледяном холме.
И синие холодные фрега́ты
Шумели и дорого себя вели.
 
 
Но завился́ у ландыша паук,
И ветер нежный обнаружил
У бабочек раскосых чуткий слух,
И первых синих мух на во́ле.
 

1999

Весна. Весенние часы

 
Недавно, кажется, зима…
Забаррикади́ровали мушку.
Подрипанная мебель,
Бабья бузина, в луже стружка.
 
 
На тополях весенняя охо́тка,
Пурпу́р бросают тополя.
К ногам, к окошку беспризорно
 
 
Же́рдится вода.
Разбуженный у щёк,
Трепещет ветер, волосом играя.
Под жёсткими пальто
Вдруг платьев вспо́лохи нечаянные,
И бусины, и ощущенье чайное,
И тонкий мельхиор, сугроб.
 
 
И тучкой веточки мимоз.
Трепе́щет ветер, волосом играя,
Ресничкой падала весна.
Цветочный дым и бабочка, листая,
Нам показалась, пролетая, и
Щёлка майского жука.
 

1997

Античные заставки

* * *

 
Роза бьётся о ланит,
Когда ты дышишь.
 

* * *

 
Робкий ключ течёт,
Когда ты спишь.
 

* * *

 
Шелка вьются,
Когда ты смотришь.
 

* * *

 
Девушки плачут,
Когда ты не любишь.
 

1997

* * *

 
Тюльпаном ударяя лоб,
Я размышляла.
 
 
Тюльпаном рта касаясь,
Целовалась.
 
 
Тюльпана съела лепесток,
Обручена.
 

1998

Зарисовка 1
Весна. Жмурки. Петя

 
Средь веток распались
Богатые створки,
Вчера, блеснув на задво́рках,
В лужах вода.
 
 
Яблочное пюре разбередило
Янтари́, обляпав пе́рстни.
И покатились шары
Слив мелких.
 
 
Я поглядела на «и»
В проходе чашек,
Потому что некогда,
Пролилась прстокваша.
 
 
Жмурки в букетах у чтецо́в,
Жмурки в тканях у певцо́в…
Петя что́-нибудь реши́т
В цветочном магазине?
 
 
О, счастливчик,
Угадай, где сейчас букеты?
Петя думает теперь
Проверять монеты.
 
 
Загудели шмели́ шпале́рные
Над кашей.
Потому что не́когда,
Пролилась простокваша.
 
 
Я могу сочинять,
Как мы ели несколько сливок.
Вдруг пролетело несколько бабочек
Вслед за шмелем.
 
 
Сегодня мне приснились
Арха́нгельские нивы,
И будто в бабочках цветок.
 
 
Я распустила косу будто,
Густой пробор свела.
Вплетала односложно, туго
И всё расплела.
 
 
На вспотевшие анемо́ны
Слетел лист с куста,
Мы улыбнулись.
Ступала нога или это рука, смеясь,
Дразнились флоксы-сту́дни.
 
 
Онегин, Ленский, держа́ два пирога,
И спасена́ бровями яркая Москва.
 
 
И у рояля кот хватает ландыш в рот,
Так няня у Татьяны вздыхает, свечи жжёт.
 

2015

Зарисовка 2

 
Много листиков серебристо-волнисто
Выполняло намеченный ход.
Курило с нижних око́н
Сентябрьское лето.
 
 
Зашумели шмели за ветром
Над кашей геркулесовой,
Я обронила на цветы вафель кусок.
Дождь заслези́л,
Флаконы мусля благоверные,
Вдохнул вече́рие духов.
 
 
Ты погоди с оранжевым предметом,
Передо мною одеяло, гори́сто в одеяле
Спину выгнул кот. И веселы́
Лишь только фрейлины,
Что трогают цветы.
 
 
Не получалось,
Только, как в музей, случайно
Забрезжил свет, иль голубь у оќон.
И заглянул фарфоровый носок,
Как будто рассказал любовник анекдот.
 

2015

Весна
(1989 год)

 
Здесь всё пома́рано в былом
Черновике. Черне́нье строк,
Черка́ние и начерта́нье слов.
 
 
Сверби́т черно́тою сугроб
У кромки сля́котных дорог.
Для талых вод слагается наклон
 
 
Из птичьих голосов и беглых пятен,
Чернильных строк наклон
Подсказан уж сердечным ветерком.
 
 
И каждый скат или приго́р
Проникнут светоте́нью писем.
Нестроен их любовный хор,
Так на проталине сырой
Тростинок строй погре́шен.
 
 
Укромный лог жема́нниц
Пе́гих вербушек прогрет и нежен та́к,
Я ж здесь не скрыла этого никак
В сей записи неспе́шной.
 
 
И сбы́вшись вдруг,
Была настигнута весна,
Как ще́бет, хлынувший с куста,
И встреча вешнего ушиба,
Как та́лость снежного настила.
 

1989

Весна
(2013 год)

 
Венециа́нская вилла в каждом дворе,
Топь, тишина, неизвестный.
 
 
В дверях рассы́палось именье,
Написав что-то в деревьях.
Своё кредо на скамье
Выдавил повеса ожерельем
И промедленье стержнем.
 
 
Вывалилась барбари́са тень
Твоей с полоборота ле́ни.
На леденце губами грек
Мне положил сомненье.
 
 
Травинок сор, жале́я языком,
Нале́плен на конфете
Уроком барельефа гор,
Вновь и́здано движенье.
 
 
И я теперь задумчива
И в тенях вышла на пленэр.
 

* * *

 
Венециа́нская вилла в каждом дворе,
Топь, тишина, запустенье.
 
 
И одарили нас вчера
Весенний шмель и майская пчела,
Не замечая внешности,
Те драгоценности, что вновь
Струил тот дождь.
 
 
И боги плюю́т в ругательницу,
Как на снежную вафельницу.
Ларчик снега, паж за ветром,
У дождя здесь неизвестность.
 
 
Под маленькие акко́рды
Холсты Леонардо несут.
И выглядит очень условно
В камне движение рук.
 
 
Кустарники работы Микела́нджело…
Из дорогого камня ложится грива льва.
Здесь много бутонов в парке,
Здесь гладят коня.
 
 
Узнаёшь неизвестность,
Дождь просы́пал по ветру…
И ветка птиц, и две пиалы
Рисуют важность, где динары.
 
 
Топь, тишина, неизвестный,
Раскраска бабочек у окна.
Сегодня в ветре шмель
Толкнулся сюда.
 
 
Наутро чайник роз Гекторный,
Рисунок дождя, где тя!
 
 
Засмеялись китайцы, —
Нет, это галки, грачи.
Из некоторой из тесьмы
Готовое платье для берёз,
Для ольхи.
 
 
Отдохнёшь у лавки с плодами,
Мандарины лежат богачи.
Когда кто-то развёртывал
Фантик, стоя у ладьи.
 
 
С перил неви́димого судна,
Заслоня́сь веткой зелёной хурмы,
Мальчишка брал с таким искусством
Все ноты Гекторной весны.
Прочитав псалом воробью,
Ты бегом во двор, на льдину свою.
 
 
Постарались ювелиры,
Когда сы́палась полтина
С ангельской златой косы,
Ты бегом, подбери!
 
 
Весна несёт бокалы вежливости,
Весна мурлычет, видя лошадиный круп.
И гемма в солнечном пятне божественна,
Как вся богема из причуд.
 

2013

Ван Вэй
(па́мятное стихотворение)

 
Когда на горах ещё снег,
Подкралась самка горностая
К одежде, лаковой от бед.
Найдя, немного замерев.
 
 
Два раза перчатку раздев,
Таинственно задержался прохожий,
Какой-то старый человек.
 

1998

Воробей

 
Воробей – игривая затея,
Целый день неслыханно робеть,
Уносить живую душу в страны
И чирикать счас же тёте Фане
Сквозь забор и брошенную плеть.
 
 
Ходят ветки в воздухе невинно,
Сизый голубь на снегу,
Воробьиное меню так дивно
Затерялось на скоку.
 
 
Это вровень высшей силе —
Прочирикать целый день
И при крошечной потере
Вдруг взлететь.
 

1989

Всё снег

 
Просто женщина у окна,
Без больших здесь уж тайн.
В снегопаде всё окно и гардины
Незаметно ро́внятся
Под снежные белила.
 
 
Пусто кто-то насмешил,
Баловался всадник
На высоком табурете
У соседей в спальне.
 
 
Грубо кто-то поспешил,
Таял между тем во тьме
Снег на тёплом валенке.
Постели́ посте́ли,
Всё равно всё снег застелит.
 

1988

Разговор
(за вязанием)

 
Ты вязанье отложила,
Записала петли вслух.
Росчерк тени незаметно
Подсказал движенье рук.
 
 
Короля убила пешка,
Дамка полегла поспешно.
Там живёт святая лань
И высокая герань.
 
 
А гвоздика наклонилась,
Будто вылетела спица.
Радовался чайник,
 
 
Видя здесь случайность.
Где? – сказал птенец в яичной
шелухе.
Бабушка в сей разговор
Положила бутерброд.
 

1997

Рассматривая акварель

 
Нежный Крюков Л. воспе́л
Струистую тишь подмосковных имений
И не́гу просто́т благодатных владений,
Членённых лирой золотой.
 
 
Пейзаж сей прост и только.
 
 
Зату́шена бережно ветвь
Расту́щих там кустов.
И небосклон был несуро́в,
И всё дышало чистотой прудов
Начала девятнадцатого века.
 
 
Ро́счерком проникнуты тени
Ровно са́женых дерев,
И необыкновенно верится в сомненьи,
Что мы гуляли здесь,
В тех простодушья незатейливых приметах.
 

Март 1988

Всё ожило…

 
Всё о́жило – и куст, и ветка на кусте,
Ручей заполоши́лся у забора.
Заговорили ра́достно и спо́ро
Воробушки на жестяном крыльце.
 
 
И начеркал беспечно месяц март,
Помарок множеством небрежен,
Про свежий ветр и необыкновенный свет,
Что сердце всё он растревожил.
 
 
Золо́тятся кресты на светлых
Башенках весны,
Прише́дшей и уше́дшей…
Мы пробуждаемся из тьмы,
Забыв премудрость маеты,
Мирски́х забот и заблуждений ве́тоши.
 

Апрель 1988

О былом. На катке

 
Всё ма́нят и ма́нят озёра в тумане,
Мороз надувается и замирает.
Пруды замерзают, деревья внимают,
Как птицы порха́ют над льдом, на реке.
 
 
На пруд простоду́шный в саду городском
Вышла старушка в прита́льном пальто.
Ведя, как в музы́ке, одной, то друго́ю рукой,
Катилась свободно меж скопленья народа,
Храня благоро́дно порыв старомодный,
И её очарование в нём.
 
 
Как мо́лоды были, беспечны и стройны,
Невинные в сердце своём неспокойном,
Те молоди́цы прошедших времён.
 
 
И юноша нежный за талию бе́режно
Подде́рживал рукавичкой её,
Когда они здесь катились вдвоём.
 

1988

Во дворе

 
Пирамида из разных цветов
Прикрыта шапочкой снега.
На детской площадке темно,
Я присела, потеряв спешность.
 
 
Лесенки, а за тобой ветра движенье,
Где ты?
Раздувая подолы, прошёлся по снегу
Монах, не теряя черты.
 
 
Золотая по о́стову ветка сейчас
Разровняла семечки следом.
Побежал целлофана прозрачный пакет,
Улыбнулась ворона с монетой.
 
 
Может, дом повернулся,
Ставя чашки для нас,
Меняя вилки для специй.
Я ведь только сейчас поняла,
Почему от фонаря фейерверки.
 

Ноябрь 2002

Муары

 
Следок в снежок, и ла́па
Царапнула слой пудры мягкой.
Умение двух галок, каждой
Топтать следок с пета́рды шоколадной,
На крыше теребить иной.
 
 
Набелено два слова беглою метелью,
И хлопья полетели в ели…
 
 
Взяв полушалок с дерева
И шалку некую с куста,
Гном в бульон накрошил всяких прянец,
И будто ве́гус и велко́м спеша.
 
 
Коричнево-нежно сомкнулись рельефы,
И полетели с веток конфеты,
Касаясь Бельведе́рского негра.
 
 
Покружился снежок, подбира́я
С рисовальных папок урок.
Мы хотели в муа́ровых залах
Похвалиться еловой фольгой.
 
 
Но шум господ и ба́ют лани,
Под бесконечные вуали
Всё залетал не тот снежок,
И ты по белому снегу прошёл…
 

2016

Сейчас дата – Новый год!

 
Уважали мы ры́тья нор,
Добыв подсу́мок Мифов,
Маленькая вьюжка за окном,
Думанья, мани́шка…
 
 
Прозвучала медведица па́ром,
Набедоку́рила белка, спустив,
Новогодний дедушка-старец заворо́чался,
Ви́димо, спит.
 
 
Вьюжка дру́жками ма́нит
Точечный хоровод на холм,
Там зверёк сунул мордочку в я́мбы,
Запороши́ло хвост.
 
 
Ты пойди, разберись уста́ло
Об исцелении зубов.
 
 
Снег зимой; Серафи́мушка ва́лит,
Допото́пный молебен Твой…
У него допото́пные ставни,
Рюши снега, амво́н, амво́н…
 
 
Он послал за Тобою флейту
Кларнет су́нул в сугроб,
И вечные шаря лавины о сапожок.
 

1995

У церковных ворот

 
На георгинах ширино́ю на́плыви,
Чуть обегая кисточкою воск,
Над башенкой моей Наставницы
Слетал Рождественский снежок.
 
 
И блеск зау́ченных надбавок
В глазури снежной у фиалок,
Подразумева́я мерку голубой,
Сгибался старец у ворот хмельной.
 
 
Топо́рщился ледок, чуть плессиро́ван,
Над шапкою темнел, чуть очарован.
Меня ввели, так ожидавшую Тебя,
Сюда, в оттаявший притвор.
 
 
Голубая розовость щеки,
Растерялась, на платок гляди!
Пели хором… веточки бросая,
Наставь, уразуми, поклоны сотворяя.
 
 
Мы шли, всё время огибая,
Снежинки роем между книг.
Цветами сыпя грифель синий,
Не замечая, Бог выточил, и ветер стих.
Воистину! и ты притих!
 
 
Христос Воскресе! – рядом старец,
Свои слова припоминая,
Нака́пал со свечи.
То дерево, иль это щель
Большая у стены.
 
 
И… в воздухе потеребя бровями,
Летела золотая спинка у хурмы.
 

2002