Текст книги "Мумия в меду"

Я захихикала, Вадим покраснел, извинился, опять уткнулся в мобильный.

А вот на этом кусочке видео была я, точно я, и молодой человек экзотической наружности, а попросту пацан Рашук, с которым я сегодня ругалась у фургончика «Шутейка». Слов, которыми мы обменивались, слышно не было, я ткнула пальцем в монитор, регулируя громкость.

– Прощай, Таисия. Возвращайся… Ну, туда, куда ты шла, когда тебя отвлекли, – говорило юное чудовище.

Я прослушала диалог до конца, потом меня буквально втолкнули в дверь лифта и запись прервалась.

– Что вы скажете на это, Таисия?

А и правда. Что я могу на это сказать? Может, что только что обнаружила ту самую придуманную доктором Штормом цыганку? Ведь разговора этого я не помнила, как и того, почему оказалась с мальчишкой в… Кстати, а где это было?

Я вызвала в памяти поэтажный план. Кухня должна была остаться по правую руку, налево склад, прямо… Хорошо, где я была, примерно понятно. Но вот зачем?

Пожав плечами, я посмотрела на следователя долгим туманным взглядом:

– Вы не допускаете, что я люблю детей?

– Что вы там делали?

– Заблудилась. А что делал там юный Рашук? Вы его допросили?

Судя по выражению лица следователя, допросили, и результаты его не порадовали. Хотя, если пацан сильный гипнотизер, вполне вероятно, что и Вадик подвергся воздействию.

Беседа продолжалась еще минут двадцать. Следователь, судя по всему, под конец жалел, что пытки в нашей стране запрещены, а еще… Несколько раз я ловила на себе его вполне недвусмысленные взгляды. Кажется, я ему нравилась, в самом эротическом аспекте этого слова.

– Давайте, когда это все закончится, – нерешительно предложил он, когда мы уже прощались, – куда-нибудь сходим?

– Куда?

Видимо, я среагировала слишком резко, потому что он смутился еще больше. Я, поняв ошибку, улыбнулась:

– Простите, стресс. Конечно, я с удовольствием встречусь с вами, Вадим, когда все закончится.

«Во снах тебе буду являться, дубина подозрительная, стенать и греметь цепями», – подумала я уже за дверью.

Накатило невероятное раздражение. У меня нет времени отвлекаться на флирт со всякими Вадиками, нет времени разбираться с гипнотизерами, нет времени… Ни на что!

В рюкзаке зазвонил мобильный, мой, а не следователя. Я нажала на иконку приема вызова и рявкнула:

– Кто это?

– Но-но, женщина, чего ты на меня орешь?

Я отключилась. Высокий вибрирующий голос я узнала. Рашук, мелкое чудовище. Как только номер мой узнал?

Мобильный вновь ожил, я проигнорировала звонок и выключила телефон.

Мой велосипед стоял на месте. Я повозилась с замком, отстегнула шлем, который приходилось оставлять на стоянке, поскольку в рюкзак он не умещался.

– Гормоны бушуют? – раздался за спиной вкрадчивый голос.

– У меня нет времени, – не оборачиваясь, ответила я.

– Найдешь. Слушай сюда, женщина, – Рашук явно запыхался, преследуя меня, – если ты не будешь милой со мной, я сдам тебя милейшему следователю Вадиму Григорьевичу Коростелеву, прямо с картой-планом твоих перемещений по тайным ходам ТЦ «Пирамида» сдам.

– А если буду милой, прикроешь? – резко обернувшись, я встретила удивленный взгляд пацана. – Сможешь ему внушить, что как подозреваемая я не выступаю и вовсе следствию неинтересна?

Он кивнул с сомнением, видимо, прикидывая, откуда я знаю о его талантах.

– Через сорок минут жди меня в привокзальной харчевне «Три с половиной поросенка», – проговорил он наконец. – Нам нужно многое обсудить.

– До встречи.

То, что он назвал харчевней, на самом деле было приятнейшим заведением с домашней выпечкой и травяными чаями. Где оно располагалось, я знала прекрасно.

Дорога заняла минут пятнадцать. Сделав заказ, куда входил яблочный штрудель, чай с брусникой и натуральный мед к нему, я уткнулась в свой мобильный. Здесь был бесплатный вай-фай, и оставшееся до встречи время я посвятила поиску в Интернете информации о гипнозе и о способах ему противостоять. Меня интересовали действенные методы, не требующие предварительной подготовки. Оказалось, что существовал небольшой процент людей, загипнотизировать которых было невозможно. Я позавидовала чужой невосприимчивости.

Пролистывая десятки страниц с общей информацией или с обычным флеймом, я наткнулась на форум, где пострадавшие от уличных цыганок делились неприятным опытом. «Главное, в глаза им при этом не смотреть», – писал какой-то ник, состоящий из цифр и заглавных букв. Другой возражал, что хороший гипнотизер такого препятствия просто не заметит, заговорит, заставит, а нужно в момент, когда воля твоя еще не подчинилась, причинить себе резкую боль, например уколоться булавкой, и тогда…

Дочитать я не успела. У моего столика появился Рашук все в том же махровом халате.

– Булочек мне ваших фирменных с десяточек, хозяюшка, – скомандовал он подошедшей официантке. – И всего, что к ним полагается, масло там, нарезочку, и еще большой чайник, лучше сразу два.

Столики в «Поросятах» были забавные – три небольшие столешницы лесенкой крепились к толстой деревянной ножке, их можно было раздвинуть, как лепестки, или, наоборот, сдвинуть, если заказ был небольшим и умещался только на одной столешнице. Когда официантка принесла заказ Рашука, ей пришлось заставить тарелочками, плошечками и чайничками все три «лепестка».

Я спрятала мобильный в рюкзак. Опустить руки на стол не получалось, там попросту не было места, браслет стукнулся о плошку с медом, я отдернула руку, убедилась, что рукав не запачкан, а потом уставилась на плошку, абсолютно пустую. Неужели я успела весь мед съесть, пока читала?

– Поведай, что тебе удалось узнать обо мне, – предложил Рашук с набитым ртом.

Пацан явно был голоден и уплетал булочки так энергично, что уши шевелились.

– Сначала скажи, что тебе от меня нужно.

– Браслеты, – не стал спорить он. – Не знаю, каким образом они к тебе попали, но я должен их вернуть.

– Я тоже не знаю, – фальшиво вздохнула я. – Поэтому тебе придется доказать права владения.

– Что же делать? – воздел он перемазанные руки. – Может, вернуть тебе память, Таисия Берг?

– Ты сейчас ко мне обращаешься? – переспросила я, внутренне похолодев. – Но фамилия у меня другая.

– Браслеты отдавай, – фыркнуло юное чудовище. – Я могу тебя в три секунды уничтожить, только шепнув кому надо пару слов.

Это был мат, окончательный и без права отыгрыша. Я сняла браслеты и положила их на небольшой свободный от тарелок пятачок. Он потянулся, схватил их со столешницы, засунул за пазуху, куда-то в недра своего немыслимого тряпья.

Я поднялась на негнущихся ногах.

– Сидеть, – резко сказал мальчишка. – Мне подумать надо.

Я послушно опустилась на стул. Если бы он сейчас приказал мне встать на четвереньки и залаять, я бы это сделала. Потому что…

– Нет, я так не могу, – протянуло юное чудовище словно про себя. – Это она сейчас уйдет топиться, а я так и не узнаю, каким образом она левитрон активировала? Невыносимый пробел в информации.

Я тихонько дышала, сердце щемило, хотелось вскочить, разбить чайник, обвариться кипятком, ощутить хоть что-то кроме тупой боли в груди.

– Давай начнем заново, женщина, – сказало чудовище, перегнувшись через стол. – Ра-Шу-и-Ки, управляющий колесницами, страж врат и хранитель ключей, возвращает дурочке Тае ее память.

Запястья обожгло холодом, а голову – болью. Наверное, примерно так чувствует себя человек, которому в темя попала пятьсоттысячеамперная молния, с тем небольшим отличием, что я выжила.

– Кто ты, черт тебя дери, такой? – успела я спросить за мгновение до того, как меня накрыло.

Я завороженно смотрю на иссушенное лицо в бурых бинтах, стекло, которым накрыт саркофаг, дрожит, я отшатываюсь, оставляя на поверхности липкий медовый след. Я вляпалась в мед в лифте, там с потолка почему-то текло… Я вжимаюсь в закуток, вижу входящего в помещение мужчину, он боится, я чувствую его страх, потом ощущаю давление, стена за моей спиной поддается, я лечу в темноту. Страх, уже мой, переворот в воздухе, приземление на корточки, кончики пальцев упираются в напольное покрытие, я вижу каждую трещинку, каждую неровность. Мне срочно нужно кого-то найти. Опасность. Я должна защитить его. Бесконечные коридоры, к каждой двери, прежде чем открыть, я прикладываю раскрытую ладонь. Мальчик сидит на ковре, скрестив по-турецки ноги.

– Что?

– Молчи! Идем, у нас мало времени…

– Кто ты, женщина?

– Меня зовут Берг.

Я тащу мальчишку в ванную, вынимаю решетку вентиляции. Что я делаю, черт подери? Как я это делаю? Не думай! Сначала дело.

Мы входим в помещение с саркофагом. Незнакомца в зале уже нет. Мальчик подходит к мумии:

– Все в порядке. Зачем мы здесь?

Но моя миссия уже закончена, я растерянно пожимаю плечами.

Мальчик что-то делает со стеклом, потом бормочет:

– Уже скоро, еще несколько дней.

Где-то разъезжаются створки лифта, мы бежим к вентиляционному отверстию, протискиваемся в него, мальчик задвигает решетку на место.

Паническая атака. Слишком тесно, слишком темно, каждый вдох оборачивается стоном.

– Не бойся, сейчас будет свет.

На стенах расцветают алые лампочки. Ра-Шу-и-Ки, управляющий колесницами, страж врат и хранитель ключей…

Я резко вздохнула и вернулась к реальности. «Три с половиной поросенка», чай, выпечка, негромкая инструментальная музыка из динамиков, сквознячок из потолочных кондиционеров.

– Так в какой момент твоей нелепой жизни у тебя появились эти браслеты? – Рашук хлопнул себя по груди.

– Сразу после того, как я посмотрела на мумию, – честно, но с неохотой ответила я, – причем появились они на запястьях мгновенно. Сразу после я провалилась в какую-то дыру, и, кажется, твои браслеты каким-то образом скорректировали полет, потому что я не расшиблась, а, сгруппировавшись, вполне удачно приземлилась.

– Это левитрон, – кивнул мальчик, – всего лишь одна из его возможностей.

Получив ответ, он как-то сразу поскучнел, и я догадалась, что сейчас последует. У меня опять отнимут память, об этом разговоре, скорее всего, тоже.

Я подняла ладонь, призывая официантку:

– Еще чаю, пожалуйста, – потом наклонилась к собеседнику: – Твоя очередь рассказывать.

– Что тебя интересует?

– Все. Кто ты? Что это за мумия, что тебя связывает с дядей Витей?

Официантка уже возвращалась к столику, неся исходящий паром чайник. Хороший сервис.

Рашук поперхнулся:

– С каким дядей Витей?

– Не притворяйся. Я слышала вчера вечером ваш разговор во дворе торгового центра. Хлеб и пиво-о, – протянула я тонким голоском.

Мальчик улыбнулся:

– А, этот дядя Витя!

Я сняла с чайника крышку, стоял он не очень удобно, почти на уровне коленей, на самом нижнем «лепестке».

– Ну расскажи! В конце концов, ты знаешь обо мне самую страшную тайну, так дай мне что-нибудь взамен!

– Моя тайна гораздо круче!

Я недоверчиво покачала головой. Тут опять появилась официантка с плоским продолговатым блюдом с пирожными.

– Подарок от шефа любимому клиенту, – вручила она лакомство Рашуку, тот раздул ноздри, прищелкнул языком:

– Передайте тете Люсе, вашему восхитительному шеф-повару, мою благодарность.

Видимо, Рашук был здесь завсегдатаем. Пирожными со мной, разумеется, никто не поделился. Я прихлебывала чай. Интересно, ему для гипноза обязательно прикасаться к объекту? Кажется, нет. По крайней мере, он не трогал меня, когда возвращал память.

– Почему Древний Египет? – спросила я осторожно. – Это потому-то Барин им увлечен?

– Мы почти на три тысячи лет промазали, – мальчишка говорил с полным ртом. – На выходе из фрактала…

Он с усилием глотнул и вытер рот салфеткой:

– Ждали нас там, мне пришлось обратно в червоточину корабль отводить. Борт всмятку, капитан в лепешку, штурман пополам. Вот на три тысячелетия и промахнулся. После экстренного приземления выяснил, что время не то, но мы же готовились, языки учили, обычаи, пришлось работать с тем, что есть. Кстати, неплохо у вас за эти годы технологии продвинулись.

Я поставила на стол пустую чашку.

– Ты инопланетянин?

– Я же говорил, что моя тайна круче, – расхохотался собеседник. – Инопланетянин, иномирянин и иногалактианин.

– Сегодня, кажется, не первое апреля.

– Что? – он выложил на столешницу свой коммуникатор, порылся в нем. – День дурака? Нет, женщина, сейчас я тебе не вру, смысла нет.

– Ты сказал, что управляешь колесницами.

Коммуникатор опять исчез в лохмотьях.

– А что мне надо было говорить, что я пилот и инженер связи?

– А ты инженер?

– Ну да.

– А засохший труп?

– Капитан. Только он не труп, а организм в процессе регенерации.

– Тогда кто дядя Витя?

Рашук вздохнул, примериваясь к последнему пирожному:

– Корабельный штурман и бортовой компьютер. И, предвосхищая очередной нелепый вопрос, он у нас рой – негуманоидное существо с неограниченными возможностями трансформации. Так что сегодня он дядя Витя, а завтра, например, тетя Люся. И ты в жизни его от шеф-повара не отличишь, разве что ватрушки печь заставишь, в этом рой не силен.

Мне захотелось сбежать, я привстала.

– Куда?

– Носик попудрить.

– Терпи.

Я поняла, что тактическое отступление накрылось медным тазом.

– Ничего больше не хочешь сделать? – Лукаво проговорил мальчишка. – Поорать, в обморок брякнуться, добрых санитаров вызвать? Выбирай.

– Хорошо, предположим, что ты инопланетянин, твой корабль с экипажем потерпел аварию…

– Предположим.

– При чем тут временные скачки?

– При том, что перемещаться на огромные расстояния возможно лишь при использовании червоточин, складок пространства-времени. Ты, Таисия, в школе хорошо училась?

Я кивнула.

– Значит, при желании ты сможешь и в Древний Египет вернуться через червоточину?

– Если капитан так решит. Мы же не группа инопланетных туристов, мы отряд специального назначения, охотники. Миссия у нас галактической важности, все как у людей.

Рашук был треплом, говорить ему было приятно и радостно. Он рассчитывал отвести сейчас со мной душу, а затем заставить меня обо всем забыть, сведя на нет последствия своей болтовни.

– На кого охотитесь?

– Итиеш, сердцеед, истребитель народов, у вас даже фараон такой был, только наш не фараон… Хотя знаешь, может, это он и есть. Любит наш преследуемый во власть поиграть.

– Это ты его нашел?

– Ну да, методом тщательной обработки информации. Я же лучший специалист.

– В столь юном возрасте?

– Это так по-женски, – фыркнул Рашук, – обращать внимание на внешность. Я намного старше тебя, дитя, и в миллион раз опытнее.

«А треплешься, как пятиклассник перед первой красавицей школы», – подумала я.

– Какое отношение Славигорск имеет к вашему «убийце народов»?

– А вот это вопрос интересный…

Мальчик подозвал официантку:

– Пустую посуду у нас заберите, пожалуйста, и еще чайку мне и моей даме, – он обернулся ко мне. – В принципе моей главной задачей было обеспечить регенерацию капитана, я и обеспечивал, параллельно мониторя информацию об объекте. Самое забавное, что след вел сюда, не именно в Славигорск, а в горы. Тут очень удачно появился помощник господина Баринова, пригласивший меня к вам, и я решил, что на месте у меня будет больше возможностей для поисков. Я же тогда не знал, что этот поганый Ищук для меня настоящую тюрьму организует, шаг вправо, шаг влево – провокация, прыжок на месте – попытка улететь. Кстати, Тая-Таечка-Таисия, как тебе удалось детекторы сетчатки обмануть?

– Думаю, все дело в браслетах, – указательным пальцем я ткнула в выпуклость на его груди. – Я накрывала сканеры раскрытой ладонью, и они срабатывали.

– Уаджет, око Ра, – кивнул Рашук, – полезное свойство. Но ты знала, куда идти, ориентировалась в вентиляционных и лифтовых шахтах. Будь со мной откровенна, Таисия. Ты наемный убийца?

– Не наемный. Мне физической формы недостает, – мне показалось, что по коже от запястий пронесся ветерок, – и опыта, и простой удачливости, иначе давно бы его прихлопнула.

– Баринова?

– Да.

– Чем же он перед тобой провинился?

– Он убил моих родителей.

Я произнесла эту фразу вслух впервые. Мне было шесть лет, когда я потеряла родителей. И не было ни одного дня, чтоб я не повторяла шепотом, как заклинание «Аристарх Баринов убил моих родителей и чуть не убил меня». Когда через полгода после катастрофы я впервые вышла из больницы, Янина Павловна, моя опекунша, решила, что добиться справедливости сейчас мы не сможем. Господин Баринов был богат, как Крез, и со всех сторон защищен связями, расследование по делу о смерти мамы с папой закрылось с формулировкой «несчастный случай».

– Лучшей местью будет, если ты вырастешь и станешь успешным человеком, Таечка, – говорила мне тетя Яна. – Живи будущим, а не прошлым, учись, работай. Не бери грех на душу, смерти врагу не желай.

Янина Павловна была глубоко религиозной, я ее концепцию христианского всепрощения не разделяла, но помалкивала, а то самое запретное желание отомстить со временем лишь окрепло.

Еще несколько лет мы опасались, что Баринов меня найдет, чтобы завершить начатое, но, казалось, он обо мне забыл.

Почему я сейчас решила рассказать обо всем Рашуку? Наверное, в психотерапевтических целях. Потому что тайна очень долго буквально выжигала меня изнутри.

– Мой отец и Аристарх были друзьями детства, – по щекам текли слезы, но я не могла их вытереть, не могла поднять к лицу руки. – В конце прошлого века, это время еще называют «лихие девяностые», они занимались исследованиями не совсем законного характера…

Рашук сложил брови домиком:

– Что это значит?

– Знаешь, кто такие «черные археологи»?

– Мародеры?

– Что-то вроде. Они вели раскопки, минуя официальные инстанции, а находки отправлялись не в музеи, а на частные аукционы.

– Что у вас здесь копать? Пастушьи стойбища?

– Не только, но их интересы нашим регионом не ограничивались. Отец был по образованию историк, специализировался как раз на Древнем Египте, его приглашали и зарубежные «коллеги». Ты же не думаешь, что «черные археологи» – это наше национальное ноу-хау?

– Не думаю, – успокоил меня Рашук, – продолжай.

– Мне было шесть лет, я могу ошибаться, но в тот год отец был в Африке, они вернулись вместе с какой-то невероятной добычей. В том, что она была невероятна, я уверена, переговоры велись у нас на кухне, я многое слышала. Взрослые редко обращают внимание на детей. Они что-то не поделили, я слышала, как они скандалят за стеной. Наутро отец велел нам с мамой собираться, мы погрузились в машину, у нас был дорогой внедорожник, отец гнал как безумный, прикрикивая на маму, чтобы она не плакала. Мы ехали в горы, нам удалось добраться по серпантину до смотровой площадки над Славью, а там…

В горле пересохло, а мой чай уже кончился, поэтому схватила чайничек Рашука и отпила из носика.

– Нас настигли. Я помню, как кричал отец, а мама, прежде чем выйти из машины, отодвинула спинку заднего сиденья и буквально затолкала меня в закуток за багажником. Она тоже кричала, как будто захлебываясь, потом затихла. Кто-то открыл багажник, сбросил на землю наши пожитки. Меня не заметили, потому что я забилась за пластиковую перегородку. Видимо, в одном из чемоданов обнаружилось то, что было нужно Баринову. Он захохотал, остов машины за моей спиной скрипел, а потом схлопнулся, я ощутила, что вся автомобильная громада сползает вниз.

Я хлебнула еще чаю.

– Там обрыв. Сразу от смотровой площадки. Покореженная машина со мной внутри упала в реку, я не помню, как я выбралась, не помню, как течением меня снесло километров на двадцать вниз. Уже в больнице я узнала, что родители мои погибли в автомобильной катастрофе. Меня разыскивала полиция, но потом перестала. Других родственников у меня не было, и я осталась со своей спасительницей. Мы оформили мне документы на девичью фамилию матери.

– Сколько тебе лет? – быстро спросил Рашук.

– Двадцать пять.

– Ты девятнадцать лет ждала, прежде чем вернуться и отомстить?

– Получается, что да.

Про свою болезнь, которая и послужила толчком к возвращению, я умолчала. Хорошенького понемножку.

Рашук приподнялся со стула и торжественно поклонился:

– Прими мое искреннее уважение, Тая-Таечка-Таисия. Месть – прекрасный побудительный мотив многих великих деяний.

Я недоверчиво хмыкнула. Мне тут мастер-класс по сарказму, что ли, собираются провести?

– Я вполне серьезен, – плюхнулся на свое место мальчишка. – Месть – это то блюдо, которое нужно подавать холодным. Эх, жаль, что я… Я бы тебе помог. Однозначно. Зло должно быть наказано, а ты просто не сумеешь все как надо провернуть. Эх, Таисия, мне бы тебя в обучение годков на пять, я из тебя такую смертоносную змейку сделал бы, все бы ахнули.

Официантка принесла свежий чай, я снова переместила свой чайник на нижнюю столешницу и опять сняла с него крышку. Наша беседа с «управляющим колесницами» подходила к финалу, и я собиралась попробовать провернуть кое-какой фокус.

– Эх-эх, – все сокрушался Рашук, искоса поглядывая на удаляющуюся обслугу, – а сейчас, дитя, ты забудешь наш разговор…

На его вдохе перед «дитя» я опустила в кипяток пальцы правой руки, стараясь не закричать от боли.

– Этого разговора не было, Тая, ты забежала в «Три с половиной поросенка», чтобы перекусить, мы случайно оказались соседями по столику, познакомились и почти подружились. Отмирай! Будем говорить на нейтральные темы.

Я вздрогнула, натурально изобразив выход из транса, и схватила со стола салфетку.

– Я на минуточку.

В туалете я открыла до упора кран, заткнула сток смятой салфеткой и опустила в ледяную воду обожженную руку.

Больно-то как, черт!

Я улыбнулась сквозь слезы – фокус удался, гипноз на меня не подействовал, каждое слово, сказанное инопланетным «стражем врат», было со мной. Я простояла над умывальником минуты три, пока жжение не ушло. На коже, конечно, останутся волдыри, но оно того стоило!

Пальцы я заклеила бактерицидным пластырем, обнаруженным в аптечке у входа. Он был бежевым и вполне незаметным, если не особо жестикулировать перед собеседником.

Вернувшись к столику, я еще раз извинилась и продолжила трапезу, стараясь использовать больше левую руку.

– Говорят, в ближайшую пятницу в ТЦ «Пирамида» будет вечеринка.

От звука мальчишеского голоса я вздрогнула.

– Да?

– Ну, по крайней мере, слухи такие курсируют.

– Сразу после покушения? – удивление разыгрывать не пришлось.

Рашук смотрел на меня пытливо, видимо, желая убедиться, что гипноз подействовал, его черные глаза вполне могли прожечь во мне дыру, с которой пластырю не справиться.

– Надеюсь, персонал пригласят, – продолжила я. – Мне редко удается развлечься, вот как сегодня. Удачно мы с вами… – Черт, мы на «вы» или на «ты»? Ему же лет двенадцать на вид, чего я политесы развожу? Я же с ним ругалась, когда он меня шутейной коробкой двинул! – …сегодня встретились. То есть с тобой.

– Угу, – он опять жевал что-то кремово-липкое, – просто судьба свела. Запиши меня там в свою бальную книжечку.

– Что?

– Ну, на вечеринках обычно танцуют, так что первый вальс за мной.

Я вежливо хихикнула. Разговор велено поддерживать нейтральный. О чем вообще люди говорят?

– Ты как вообще в наши палестины попал?

– А это, Таисия Алексеевна, наверное, точно судьба. Барин ваш очень мумиями интересуется.

Я знала. Да про это все знали.

– А у меня по случаю мумия во владении была. Ну, знаешь, я раньше в бродячем цирке подрабатывал египетским принцем. Узрите же царя древности и падите ниц!

– По наследству завладел?

– В силу обстоятельств. Но она мне больше не нужна, я ее буквально сегодня после продолжительного торга продал.

– Будешь теперь карнавальными костюмами заниматься?

Он хихикнул:

– «Шутейка»? Нет, это… Кстати, не говори никому, забудь, а то несолидно может получиться.

Я внутренне напряглась, но, кажется, это «забудь» было не гипнотическим, поэтому я глупо хихикнула, заверив, что эту тайну унесу с собой в могилу.

Есть я уже не могла, даже мед, пить тоже, чай, кажется, собирался хлынуть у меня из ушей.

Рашук галантно отобрал оба счета, принесенных официанткой:

– Я сегодня богат, так что позволь заплатить за даму.

Деньги у него были в карманах халата, целый ворох смятых бумажек, он их так на стол и положил, кучей, не считая.

– Неизвестно, когда я к милым хозяюшкам в следующий раз загляну, – сообщил он мне доверительно. – Учись, Таисия, печь, цены тебе на брачном рынке не будет. Если повторишь тутошний штрудель или расстегаи с клюквой, сам на тебе женюсь!

Я сказала, что подумаю, попрощалась и оседлала своего железного коня. На предпоследнюю электричку я успевала.