Текст книги "Я упала с края Луны"

Муха

 
Летала муха, жужжала муха, в стекло кидалась.
На волю мухе найти дорогу не удавалось.
С тупым упрямством ломала крылья.
А в мягком кресле
Сидела я. Была мне муха неинтересна.
А день пломбиром на солнцепёке тихонько таял.
Гудела муха. Кружились мысли лениво стайкой:
Все люди – мошки… банальность эту читала где-то…
Жужжим и бьёмся, пока не хлопнет судьба газеткой…
А наши жизни на паутинках… таких непрочных…
И незаметно слова сплетались, слагались строчки.
Сверкали рифмы. Был слог отточен, как зуб акулы.
Шедевр родился! Он был прекрасен…
Но я заснула…
 

Тавтограмма

 
То туман, то тучи, то тоска.
Тишину так тяжело таскать…
Тут толчками тихает «тик-так»,
там трубит тревожно «тра-та-та».
Точка. Точка. Твёрдое тире.
То терять. То тряпками тереть.
Тайна тона трогает тамтам…
Тонут-тянут тени.
Темнота…
 

«Он распахнул ей в душу дверь…»

 
Он распахнул ей в душу дверь:
– Входи и будь, как дома.
Она впорхнула, оглядев
пейзажик незнакомый.
Брезгливо пальчиком по снам:
– Узорчик старомоден.
И слишком пёстро тут и там.
Мне это не подходит.
И простучали каблучки,
слегка поранив душу…
Цветные бабочки-жучки
летали непослушно,
дремала память в уголке,
мечты играли в прятки.
Он шёл по жизни налегке,
и было всё в порядке.
 

Дорога

 
И будет бездонным сон,
и станет бездомной грусть.
Пугают со всех сторон,
но я уже не вернусь.
Уйду налегке легко
(от ноши меня избавь!)
по времени вверх бегом,
по лунной дорожке вплавь.
Попутчики – лишний груз,
прощание – звук пустой.
Ни памяти, ни обуз
с крестами и без крестов.
Ни планов, ни «да», ни «нет».
Нет «завтра» и нет «вчера».
Наброшу плащом рассвет,
шальным подпою ветрам…
Отравой признаний мёд,
навылет тоски свинец…
Поддержит, простит, поймёт
дорога в один конец.
 

«С какой луны ты свалился, милый?..»

 
С какой луны ты свалился, милый?
Таких давно не рождают звёзды…
Таких давно не приносят ветры…
Таких давно не приводят ливни….
Лучами солнца, теплом по коже…
Волшебной сказкой в полночном мраке…
Улыбкой детства, мечтой о чуде…
С какой луны ты свалился, милый?
 

«всё давно решено…»

 
всё давно решено
всё записано в книге судьбы
так чего суетиться?
дай мне руку! летим!
пусть реальность исчезнет, как дым
мы – свободные птицы!
протяни же ладонь
стань мне парусом алым вдали
стань мне ветром попутным
пусть прохладным дождём
по ресницам стекают легко
в бесконечность минуты
 
 
слово «вечность» из звёзд
соберём в небесах предрассветных
и растает вопрос
в вальсе чёрных и белых полос
и задача сойдётся с ответом
 

«Бездна смотрит на меня с удивлением…»

 
Бездна смотрит на меня с удивлением:
«Вот кого уж не ждала. Тем не менее,
чем я вам могу помочь, леди грустная?
Неужели на Земле стало пусто вам?»
Бездна смотрит на меня укоризненно:
«Ну, допустим, всё не так в этой жизни. Но
есть любовь и есть мечты, сны со сказками.
Или добрые друзья сняли маски вдруг?»
Бездна смотрит на меня понимающе:
«Да, с реальностью дружить – штука та ещё.
Если душу рвёт в куски болью, ужасом,
где укрыться от тоски и ненужности…
Нет, не бойся, не смотри так воинственно.
Я теперь – твой лучший друг. Друг единственный.
Ну, иди же! Обниму неизбежностью».
Бездна смотри на меня с тихой нежностью.
 

Незнакомка

 
Косу на спину перебросила
И с улыбкою да по осени.
Не красавица, не уродина,
Неприметная с виду, вроде бы.
Только взглядов шлейф следом тянется,
У мужчин спина распрямляется.
Повседневности разорвётся круг,
И геройствовать их потянет вдруг.
Бесшабашничать и бесстрашничать,
На руках носить жён своих и чад,
Как драже, дарить звёзды россыпью…
А она идёт мягкой поступью…
И сентябрь к ногам таксой ластится,
И ладошки клён красит в красный цвет.
Будем жечь костры из листвы и фраз —
До зимы ещё время есть у нас…
 

Букашка

 
вот ползёт букашка
по моей руке
мне уже не страшно
висеть на волоске
мне уже не больно
быть одною из
только вот невольно
всё тянет глянуть вниз
что там под ногами?
твердь, вода, огонь?
мыслей оригами
кружится посолонь
небылью ли… былью…
близко… далеко…
а букашка крылья
расправила легко
и вот-вот отважно
в далёкие края
подожди, букашка!
постой! а как же я?
 

Что наша жизнь?

 
Однажды ты поймёшь, что жизнь – пустяк.
Пустой бокал с щербинками по краю.
Ты крикнешь небу: «Я так не играю!»
И купишь компас, кеды и рюкзак.
И в одиночку по волнам дорог,
по крышам леса, по лугам Вселенной.
Там встретится тебе обыкновенный
мечтатель и поэт – единорог.
Крылатый эрудит и полиглот,
Хранитель сказок, Повелитель радуг…
И опадают с веток чудо-сада
мечты и звёзды в снов водоворот.
Руины фраз безжизненных и слов
затопит время лунным половодьем.
И сам себе ты прокричишь: «Свободен!»,
сдувая смехом пену облаков.
И рухнут скалы боли и обид.
И разольётся млечная дорожка.
И ты забудешь слово «невозможно»,
ловя в ладонь дождинки Персеид.
И не спеша, по лунному лучу,
как Иешуа с Понтием Пилатом,
пойдёте с другом сказочно-крылатым,
болтая по-простому, без причуд.
И ты узришь начало всех начал.
И ты узнаешь тайны дня и ночи.
Единорог расскажет, если хочешь,
как ты себя забыл и потерял.
И ты увидишь – всё наоборот.
К чему ответы, если есть вопросы?
И ты поймёшь – всё до смешного просто.
И выход есть. Он там же, где и вход.
Ну, вот и всё. Пора, мой друг, пора!
Не расплескать бы полноту бокала…
И ты мурчишь себе под нос устало:
«Что наша жизнь? Игра, игра, игра…»
 

«и завыть бы волчицей, да нет луны…»

 
и завыть бы волчицей, да нет луны
и просить бы прощенья, да нет вины
и молитвы бы петь, только веры нет
и глаза бы открыть, только ярок свет
и рыдать бы навзрыд, да пуста душа
и взлететь бы, да злые ветра кружат
и успеть бы сказать, только в горле лёд
и любить бы взахлёб, только горек мёд
и простить бы врага, да не хватит зла
и принять бы себя, да сгорю дотла
и посеять бы радость, а вдруг пожнут
и пожить бы ещё, да пора
зовут
 

«Боже, храни наши души…»

 
Боже, храни наши души
в сухом и прохладном месте
детей своих непослушных
в который уж раз пожури
за то, что привыкли с азартом
гоняться за тем, что снаружи
и с каждой твоей колокольни
плевать нам на то, что внутри
 

Лети, мой бриг!

 
Камнем вниз или птицей на волю —
поди пойми.
Есть варенье из солнечных долек
и быть детьми.
Бесконечное, тёплое «мама»
в карман к мечтам.
Через боль и потери упрямо…
И аз воздам.
Время спицей в штурвале Сансары —
лети, мой бриг!
Нам отмерили щедро задаром
всего лишь миг.
Колесо повернётся бесстрастно,
и снова жизнь!
Ты в игру возвратился, участник,
теперь держись!
Здесь в почёте краплёные карты,
и правил нет.
Здесь судьба попадает с азартом
и в масть, и в цвет.
А тебе – всё с нуля, всё сначала…
И ладно. Пусть.
Бриг мой к пристани звёздной причалит,
и я вернусь.
 

Сказки города N

«В славном городе N зацветают махровые астры…»

 
В славном городе N зацветают махровые астры,
и плывут облака в свеженалитых лужицах окон.
В славном городе N все закаты тихи и прекрасны,
а рассветы прозрачно-чисты, как мечты о высоком.
 
 
В славном городе N горожане почти идеальны:
добродушны, щедры и улыбчиво-миролюбивы.
в славном городе N нет ни драк, ни скандалов банальных,
ни занудливых жён, ни мужей хамовато-ленивых.
 
 
Как рекламный проспект, фотография общая в цвете —
здесь и фикус, и кот, и семья в интерьере гостиной.
В славном городе N так послушны и ласковы дети,
и мудры старики, сединой убелённые зимней.
 
 
В славном городе N жизнь налажена и многоцветна.
Только вдруг… иногда… что-то в воздухе носится зыбком…
Верный, любящий муж достаёт из шкатулки «Беретту»
и супруге в живот разряжает обойму с улыбкой.
 
 
Деликатно, не зло посудачат немного соседи,
а потом перейдут к обсуждению новой дороги.
В славном городе N не услышишь ни слухов, ни сплетен.
Да о чём говорить? Здесь подобных эксцессов немного.
 
 
Ну, случаются казусы… Помните? В прошлом июле
рано утром девчушка-тихоня (не видно, не слышно)
звонким голосом крикнула: «Доброе утро, мамуля!»,
помахала ладошкой и ласточкой прыгнула с крыши.
 
 
И помяла чудесный цветник у плетёной беседки,
а дорожку у дома забрызгала красным и липким…
Ну, точь-в-точь, как обои в гостиной у нашей соседки,
что на стол накрывала с мечтательной полуулыбкой.
 
 
Напевала тихонько и остро наточенный ножик
(собиралась разрезать пирог) не спеша и бесстрастно
мужу в горло воткнула. Досадная неосторожность!
Первоклассная мебель запачкана липким и красным…
 
 
А в саду городском леди в шляпках беседуют чинно.
На дорожках полно быстрых роллеров – юных и смуглых.
В славном городе N невзначай… без особой причины
тихо сходят с ума абсолютно счастливые куклы…
 

Домовой

 
ворчит домовой: «и досталось же мне наказание…
ну, что за хозяйка из этой субтильной девицы?
вчера попыталась по книжке учиться вязанию,
запутала нитки и в кровь укололась о спицу.
тихонько заплакала, глядя на алую капельку,
потом невпопад и беспомощно так улыбнулась
(в глазах голубых ярко вспыхнули серые крапинки),
вязание бросила, раненый палец лизнула
и вдруг закружилась легко и свободно по комнате,
красиво взлетали изящные тонкие руки…
про суп на плите, разумеется, даже не вспомнила.
я еле успел повернуть эти круглые штуки —
комфо… нет, канфи… всё никак не запомню название —
но всё обошлось. не сбежало и не пригорело.
и вдруг я услышал – доставшееся наказание
«спасибо тебе, домовой», – прошептало несмело.
и дом осветило улыбкой, как ясное солнышко…
а если прикинуть – мне лучшей хозяйки не надо.
подумаешь, плохо готовит, в уборке не Золушка.
научится девочка.
я помогу.
я же рядом».
 

Дженни

 
Скажи мне, красотка Дженни,
зачем ты бредёшь сквозь вереск,
шатаясь под тихим ветром,
что в полночь разносит звуки?
А с кем ты, красотка Дженни,
в таверне так засиделась?
И чьи в полутёмном зале
тебя обнимали руки?
Где дом твой, красотка Дженни?
Там пламя гудит в камине.
Мурлычет уютно кошка.
Плывёт аромат аниса.
Куда ты, красотка Дженни?
Твой дом на краю долины…
О чем ты вздыхаешь, Дженни,
на берег спеша скалистый?
Ты плачешь, красотка Дженни?
А может быть, это море
тебе подарило брызги
солёной волны прибрежной?
Ты смотришь, красотка Дженни,
с тоскою в потухшем взоре,
как ветер несёт на камни
твой тонкий шарф белоснежный.
Вернись же, красотка Дженни,
на скалах сгустились тени…
Луна осветила берег
пустынный, крутой, безмолвный…
Лишь эхо уронит в вереск:
«Куда ты, красотка Дженни….»
Лишь чайка всплакнёт над морем,
крылом задевая волны….
 

«Палка, палка, огуречек…»

 
Палка, палка, огуречек —
шёл по свету человечек.
Ручки, ножки, кеды, кепка,
джинсовый рюкзак.
По пятам плелись потери,
утянули тени в темень.
Хлоп! И выхода из тени
не найти никак.
Точка, точка, запятая.
Вывози, спасай, кривая!
 
 
Тень проронит, усмехаясь:
«Тоже мне герой!
Палки пополам и в печку,
сделать фреш из огуречка —
вот и сгинет некто-нечто
вместе с запятой».
Но весёлый, непокорный
человечек шёл упорно.
Тень сгустилась, стала чёрной,
отрастив рога.
 
 
Только что нам звери-твари,
если есть любви фонарик,
мамин смех, воздушный шарик
в недрах рюкзака.
И сбегут трусливо страхи,
и растают тени-мраки,
буераки-враки-драки
бликом по реке…
Палка, палка, огуречек —
бесшабашный и беспечный
шёл по жизни человечек
с солнцем в рюкзаке.
 

Маяк

 
и высохли моря, и в путь пустились горы.
и там, где лес шумел, лишь камни, тлен и прах.
и только жив маяк.
и старый, мудрый ворон несёт благую весть
на угольных крылах.
и только жив маяк на белых, острых скалах.
извечный свет, сигнал: «ты не один! держись!»
пусть больше ничего на свете не осталось,
но если есть огонь – не канет в Лету жизнь.
бесстрашный рыцарь-луч в сияющих доспехах,
страховочный канат, над жуткой бездной мост,
спасенья островок, опора, точка, веха,
животворящий свет, что достаёт до звёзд.
а кто зажёг огонь? да, в сущности, неважно…
есть яркий луч-кинжал, что режет насмерть тьму.
а может быть… а вдруг… когда-нибудь… однажды…
смотритель путь найдёт к приюту своему.
и примется творить ведунство и шаманство,
сплетая вязь-узор из рунных слов и фраз.
пока горит маяк сквозь время и пространство,
не рухнет в пропасть мир.
и Он заметит нас.
 

«Здравствуйте. Вы покупаете души?..»

 
Здравствуйте. Вы покупаете души?
Да, проходите. Присядьте, прошу.
Я просто мимо… да мне и не нужно…
Ну, хорошо. Пять минут посижу.
Что же конкретно вас интересует —
сроки, условия? Кофе? Коньяк?
Часто ли люди душою рискуют?
Да. Каждый день. И отнюдь не за так.
Что же взамен мне? Да всё, что хотите, —
Власть абсолютную, деньги, успех.
Вечную жизнь? Нет, увы, извините.
Эта услуга закрыта для всех.
Мне будет больно? Ничуть. Обещаю.
Просто контракт? Без чудных пентаграмм?
Если подумать… ну, что я теряю?
Это всего лишь душа. По рукам.
__________________________________
Что со мной? Вдруг голова закружилась…
Странное чувство… чего?… пустоты?…
Сон или явь? Ну, конечно, приснилось.
Всё хорошо – сцена, слава, цветы.
 

Мой мальчик

Привет, мой мальчик, как твои дела? На нашей крыше ночь считает звёзды. И колдовать на кухне слишком поздно, но я румяных плюшек напекла. Как дети? Как жена? Работа? Сны? Ты чистишь зубы ровно две минуты? А мой вернётся пьяным лишь под утро… А нам бы дотянуть бы до весны…

А нам бы… Извини, я отвлеклась. Как ты живёшь? Здорова ли Гунилла? Она моих советов не забыла? И не разводит в вашем доме грязь? Ты носишь шарф? От Фриды вам привет. Мы ссоримся по-прежнему и спорим, но у меня, на счастье или горе, одна сестра. И больше близких нет. Есть только Карлсон, Фрида. Странный сон ко мне приходит часто: хрупкий мальчик стоит в углу и потихоньку плачет… Прости, Малыш. Прости меня за всё.

Я точно знаю, скоро выйдет срок… Но я живу отчаянной надеждой и плюшки с маком всё пеку, как прежде… Пиши, мой мальчик.

Фрекен Хильдур Бок

«современная ведьма готовит с утра капучино…»

 
современная ведьма готовит с утра капучино
вместо шляп и плащей
любит джинсы, кроссовки и худи
наколдует и дождь, и стихи
безо всякой причины
но летать на метле
современная ведьма не будет
самокат – не метла
а вот кот – как положено – чёрный
и украшен шипами брутальный кошачий ошейник
совмещает магически крошечный бизнес с учёбой
современная ведьма – хозяйка уютной кофейни
если гложет тоска, если мир стал вдруг серого цвета
если лица размылись в невнятно-унылые пятна
лунный лучик укажет дорогу в подвальчик заветный
здесь тебя уже ждут
и хозяйке без слов всё понятно
крепкий кофе в бокал
а к нему добавляется солнце
мамин смех и июль
и летящие в небо качели
станет легче дышать
и надежда на завтра проснётся
и оттает душа, что дышала уже еле-еле
а хозяйка и кот улыбнутся друг другу глазами —
и опять угадал с ароматами чудо-бариста
сварит в турке мечты и приправит туманом и снами
современная ведьма, которой всего-то лет триста
 

«Давным-давно при сотвореньи мира…»

 
Давным-давно при сотвореньи мира
Земля была беспечной, чистой, юной…
Дорожки рек, громады гор пунктиром,
Раскидистых деревьев тени-руны.
 
 
Могучие волшебные драконы
Летали между звёзд. Тугие крылья
Ласкали край небес непринуждённо,
Долины осыпая лунной пылью.
 
 
Прошли века… свободны и прекрасны,
Мудры, невозмутимы, слово Будда,
Драконы прижились во снах и сказках
И прилетают к тем, кто верит в чудо.
 
 
И мальчуган – душа наивно настежь —
Он верит снам. Да нет, он просто знает,
Как рвётся сердце ужасом и счастьем,
Когда он с другом между звёзд летает.
 
 
Скользит ладошка по траве чуть влажной,
Пора прощаться – скоро встанет солнце…
«Ты не грусти… когда-нибудь…однажды
Мы улетим с тобой и не вернёмся.
 
 
Я заберу тебя туда, где небо
Просыплет звёздный дождь тебе на плечи…
Туда, где быль перетекает в небыль…
Тебе пора, мой юный друг, до встречи!
 
 
И будет новый день (их будет много —
Счастливых и обычных, и ужасных),
Ты нарисуешь млечную дорогу,
Дракона, что летит к тебе из сказки.
 
 
Ты повзрослеешь быстро… даже слишком…
Но до полёта в вечность под луною
Останешься отчаянным мальчишкой,
Рисующим драконов на обоях».
 

«Человек человеку – враг…»

 
Человек человеку – враг.
Человек человеку – волк.
Лишь изжога от липких врак.
Лишь зубов за спиною щёлк.
 
 
Добродушной улыбки оскал,
А за пазухой камень и нож.
Клеветал, продавал, предавал,
Истиной выставляя ложь.
 
 
Спьяну крест целовал в слезах,
Бил поклоны, молитвы орал.
И скорбели икон глаза,
Со свечей тихо воск стекал.
 
 
А наутро – клыки точить
И от крови нож отмывать.
Да волчат не забыть научить
Клеветать, продавать, предавать.
 

«Девочка шарик воздушный на ниточке…»

 
Девочка шарик воздушный на ниточке
Гордо несёт через майские улицы.
Небо своим отраженьем любуется
В зеркале площади мраморно-плиточном.
 
 
Шар ярко-жёлтый (под цвет одуванчиков)
В небо взлететь своенравно пытается.
Ветер помпоном на шапке играется.
Солнце пускает витринами зайчиков.
 
 
Город весною наряжен с иголочки,
Рыжая чёлка, банты белоснежные.
И невдомёк маю празднично-свежему —
Девочка счастье несёт на верёвочке.
 

«Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…»

 
Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…
Ехал поезд запоздалый.
Торопился и старался,