Текст книги "Путь пешки 5. Купол"
Автор книги: Татьяна Лемеш
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
И они куда-то ушли. Я все смотрела в темнеющее над головой небо … Что за сумасшедший день! Только утром я была у нас в лесу – с Сашкой, Лешкой и Домкой… И вот я здесь… Увижу ли я их когда-нибудь? Скоро меня отдадут в лапы тому борову, Ставру – и я буду «следовать своему природному предназначению»… Причем моего согласия никто и не спросит… Я так распалила себя этими мыслями, что слезы градом потекли по лицу. Полноценно рыдать лежа на спине не получалось – невозможно ни в руки уткнуться ни просто в стол – или на чем я там лежу… Да и слезы с соплями все норовят в нос залиться… Вернувшийся вскоре Алан застал меня в стадии полного расстройства. Он стоял и удивленно смотрел на меня:
– Что с тобой? Что происходит?
Он быстро ощупывал меня в разных местах – все пытался понять – почему же я так себя веду.
– У тебя поднялась температура… По-видимому – перегорает молоко. Потерпи немного, скоро его не станет – и температура спадет…
Я разрыдалась в голос:
– Да причем здесь температура! Я хочу кормить своего ребенка! Я хочу видеть его радостный взгляд у своей груди! Я хочу ощущать его тепло и радоваться тому, что я даю ему такую прекрасную пищу! Я хочу к Сашке, хочу его теплых объятий, хочу к нам в лес под голубым небом и пылающими багрянцем и золотом листьями! Я хочу нежиться в прозрачной воде горной реки! Я хочу к нам на печку – где мы с Сашкой занимались любовью!
И, вконец измотав себе душу – я опять в голос разрыдалась. Алан в растерянности смотрел на меня:
– Но я не знаю… Что лично я могу сделать? Неужели все это правда, а не плод твоей бурной фантазии? И откуда она у тебя так развита? И ты плачешь не от боли, а от… недостижимости твоих желаний?
Казалось – он искренне пытается понять меня и чем-то помочь. Почти постоянно он замолкал и все шевелил волосами.
– Давай начнем с начала – что я могу сделать для тебя? Начнем с твоего физического состояния, с этим мне разобраться проще – сейчас ты страдаешь от переполняющего тебя молока. Так что у нас есть два принципиально разных варианта действий – или ты прекращаешь лактацию и я попытаюсь помочь тебе перетерпеть это по мере моих сил – или мы можем поддержать ее хоть на каком-то уровне, если ты действительно веришь, что вернешься к своему ребенку…
Я хрипло ответила:
– Вариант два. Я обязательно вернусь к Сашке и к моему ребенку… Если же нет – то лучше убей меня сразу. Или дождешься, пока я во сне перегрызу горло вашему Ставру – и тогда вы все равно меня прикончите …за порчу ценного экземпляра.
Алан был явно шокирован.
– Ты переворачиваешь все мои представления о жизни… Я никогда не видел таких бурных эмоций у людей, а тем более – у женщин…
– А почему – тем более? Женщины что – к людям не относятся?
– Ну, знаешь ли… В нашем обществе есть …культ мужчины, а женщина рассматривается лишь как приложение к нему, необходимое для продолжения рода… Я рос среди этого – и потому ты так поражаешь меня – как вольно и на равных ты разговариваешь со мной и с Ефимом, как ты бурно переживаешь, да еще и твой смех… Сегодня я впервые слышал хохот, да еще и из уст женщины – он поразил меня… Так что я теперь даже и не знаю – во что мне и верить…
Я умоляюще посмотрела на Алана, сознательно вложив в этот взгляд всю нежность и любовь, всю тоску и надежду, на которые я была способна. И проникновенно сказала:
– Я прошу тебя, Алан, помоги мне… Помоги мне вернуться…
Он вздрогнул и даже вроде бы испугался. Отошел от меня, отвернулся и какое-то время стоял в раздумьях:
– Ладно. Начнем с малого и понятного. Итак – ты хочешь сохранить лактацию, так? Тогда мы сделаем вот что…
И он принялся ладонями мять и растирать мне грудь круговыми движениями. Молоко не замедлило появиться. Тогда он принялся аккуратно и бережно сцеживать его – и оно струйкой полилось на стол. Алан поморщился:
– Какое расточительство! Ну, хотя бы так… – и он приник губами к моему соску.
Я вздрогнула, но сказала себе – что это он просто пытается сохранить мне лактацию. Немного повисев на одной груди и все не переставая растирать ее руками – он перешел к другой, иногда поглядывая на меня. Потом встал и с улыбкой вытер рот:
– Спасибо, что накормила. Не думаю, что ребенок выпил бы больше… Наконец и я его попробовал… Вкус, конечно – специфический… Но приятный.
Я рассмеялась:
– Да на здоровье! А почему – наконец? Тебя мама не кормила?
– Мама? – опять шевеление волосами – Женщина, которая меня родила? Нет, не кормила… Кормят молоком только первородных… А остальных отправляют в инкубатор.
– Но почему?
– Потому, что как можно раньше остановив лактацию – женщина быстрее восстанавливается и опять готова к оплодотворению, может – на этот раз удачному…
– Ну у вас и нравы… А как же… Ну – материнская любовь, привязанность?
Нахмуренный Алан долго шевелил волосами.
– Такого нет. Задача женщины – родить здорового ребенка. Если не получилось – пробовать еще и еще… А если плод удачен – то она кормит его шесть лунных циклов, а потом передает в специальный питомник – и опять в строй.
Я искренне возмутилась:
– Ужас! И на сколько же хватает таких женщин?
– Когда женщина уже не может зачать и выносить ребенка, или когда ее процент соответствия по разным причинам падает ниже семидесяти – ее ждет эфтаназия.
– Это как?
– Быстрая и гуманная смерть от наркоза. Средний возраст таких потерь – тридцать пять лет.
Я замерла, шокированная услышанным:
– Да что же вы за изверги такие?! Можно хоть в благодарность за кучу рожденных детей устроить бедным женщинам спокойную старость?
– У нас нет такой возможности, и мы очень ограничены в ресурсах. Выживает сильнейший. Справедливости ради нужно заметить, что участь мужчин не намного отличается – они ведь тоже со временем «выгорают»…
– Да, но ведь они при жизни чувствуют себя значительно лучше женщин!
– Да, ты права…
– А как у остальных? Ну – у не первородных?
Алан замялся:
– У остальных… рассматривается вопрос о рациональности их существования. Такой вопрос поднимается раз в году, весной. Если я, например – приношу пользу убежищу и без меня пока не обойтись – то живу и дальше. Ну а если нет – тоже самое. Быстро и гуманно. Я, например – пока многим полезен. Благодаря ретрансляции я добываю знания, которые в настоящий момент утеряны людьми. За это мне даже разрешили оставить волосы.
– В смысле – разрешили?
– Носить на теле волосы, бороду и усы – имеют право только первородные. Это же касается паховой и подмышечной растительности.
– Ну, блин… А волосы-то чем им не угодили?!
– Ты знаешь… Насчет волос я натыкался на очень интересную информацию – причем, в разных местах и в разные эпохи… Например, был такой …властитель в позапрошлой эпохе – Нерон – он покорил многие народы и набрал из них армию – так вот он приказал всех их побрить налысо. И сказал при этом «Мне нужно, чтобы они сражались, а не думали»… Волосы – это как продолжение нервных окончаний мозга – ну, по крайней мере – я наталкивался и на такую трактовку. Источник психической силы для людей любого пола, связь с космосом и знаниями человечества – последнее я постоянно испытываю на себе, так что уверен в этом.
– В смысле – испытываешь?
– Как бы тебе объяснить… – Алан надолго задумался. – Двести пятьдесят лет назад, говоришь? Так вот – я нашел понятный тебе аналог – в то время уже была искусственная информационная сеть, так?
– Да, была.
– И в том числе беспроводная?
– Да.
– Так вот – представь себе, что где-то в пустоте, невидимая глазу, также, как и волны сети – существует… ну некая матрица, информационное пространство, из которого каждый может почерпнуть нужные себе данные. И …загрузить свои. Причем даже не озвученные мысли, а просто прилетевшие в голову. Хотя такие мысли слабы – и их очень трудно поймать… А вот мысли общеизвестные, подпитанные и произнесенные многими людьми, а тем более эгрегором – лежат на поверхности. Причем их давность значения не имеет. Ты мне не веришь? – спросил он, увидев, как я удивленно хлопаю глазами. – Или не понимаешь, о чем я?
– Да нет, почему же – понимаю… Просто ты такие странные вещи говоришь… Даже не знаю – верить или нет… Так ты все это ловишь волосами? А почему же в моем мире, в наше время – большая часть мужчин коротко стрижется и бреет лицо?
Алан закрыл глаза:
– Не все. И даже не большая часть. Да и то, о чем ты говоришь – началось совсем недавно. У многих народов и в отдельных религиях даже в твое время бритье лица – это …нонсенс.
– Ну вот в европейских цивилизованных странах большинство стрижется и бреется…
– Да, ты права – вещал он все так же с закрытыми глазами. – Причем их ведь никто не заставляет… Поразительно. Думаю – ты сама можешь сделать вывод, насколько в твоем мире сильна …промывка мозгов…
– Да причем тут это! Ну вот Сашка, например – побрился, потому что ему показалось, что он так старше выглядит…
– Возможно – и старше. А он уже в таком возрасте, что для него это так критично?
– Да нет – ему тридцать пять лет.
– А он хочет выглядеть на двадцать?
– Не знаю – все, наверное, хотят выглядеть моложе.
– Это тоже надуманный стереотип. Почему все должны хотеть выглядеть безусыми юнцами? Или твой Сашка хочет быть беззаботным мальчишкой?
– Да нет… – мне вспомнились Сашкины речи, когда Олег завел нас в лес: «… Жене ведь мужчина нужен, а не пацан. Ребенок у нее и так будет…» – Нет, он считает себя сложившимся самостоятельным мужчиной… Да и ведет себя соответственно.
– Так почему тогда он должен одевать маску юнца? Потому что окружающие не поймут? Или ему самому не нравится? Или его борода не нравится тебе?
– Да нет – пока мы были в том мире, где всего-то десяток человек и всем наплевать – есть ли у тебя борода или нет – то он и не брился… Правда – и нечем было. Да как-то и незачем. А потом, в нашем – побрился… А мне он, кстати, с бородой тоже нравится, сейчас-то он опять зарос – он так усами щекотится, когда целуется… Да и вообще, выглядит как-то мужественней. Похоже – дело все же в окружающих…
– Ну вот видишь – а …общественное мнение это и есть не что иное, как навязанная и кем-то старательно выстроенная система ценностей. Причем за одно-два поколения она так плотно входит в сознание человека, что воспринимается им как плод его собственных умозаключений и рассуждений. Просто нужно найти в себе смелость взглянуть поглубже…
– Да, наверное – ты прав… – я осеклась, вдруг вспомнив, что с этим человеком я только сегодня познакомилась – а тут уже так разоткровенничалась. Он тепло улыбнулся, видно – понял причину моего удивления:
– Да, Таня – я тоже …удивлен. Ты – первый человек в моей жизни, с которым я могу так легко и обширно поговорить… Да еще и женщина! Уму непостижимо! Как ты себя чувствуешь? Я вижу – жар у тебя уже стал спадать…
– Алан, отпусти меня, а?
– Но я же уже сегодня объяснял вам – я не могу этого сделать – так будет только хуже. Все равно из купола тебе не выбраться. А если тебя поймают и передадут на осмотр кому-нибудь другому, так как я докажу свою непригодность – то тебя сразу же отправят к Ставру.
– А если ты докажешь свою непригодность – то тебя… – осторожно начала я.
Он криво ухмыльнулся:
– Да. Быстро и гуманно. Так что я не могу тебя отпустить. Тебе это не поможет…
– Ну а если я… захочу в туалет?
Алан с готовностью раздвинул мои ноги вместе с браслетами.
– Все, можешь опорожняться. Под тобой – канализационное отверстие.
– Я пока не хочу, да и как-то мне неловко при тебе такое делать… Ну а если у меня от лежания в одной позе затекли мышцы? – это была правда – постоянно вытянутые над головой руки ужасно затекли и начали неметь.
– Тогда сделаем вот так. – Алан перевел наручники вниз и теперь мои кисти находились на уровне бедер. – И вдобавок я разомну твои мышцы – и он стал быстро и умело растирать и разминать мне руки, а потом и ноги. Было очень приятно и стало значительно легче.
– Ну а спина? У вас что – вот так вот по две недели держат бедных женщин? А если какие-то пролежни образуются?
– Да нет, конечно. Обычно женщины проводят так… сутки, максимум двое… А насчет пролежней не беспокойся – в мои обязанности входит протирать тело… объекта для удаления отходов организма. Ты же знаешь, что кожа – это самый большой выделительный орган, поэтому крайне важно вовремя смывать то, что она выбрасывает из себя? Ну а если у тебя устала спина… – с тихим жужжанием мои браслеты поднялись в воздух и я вместе с ними. Алан придерживал меня под поясницу. Потом браслеты перевернулись и я оказалась лицом вниз. Алан развернул мою голову набок и даже мягко приподнял грудь – и я с жужжанием опустилась в положение лежа на живот.
– Ну что – так лучше? – и он принялся старательно растирать мне спину и ягодицы.
Я лежала, упираясь щекой в поверхность стола – и меня разбирала тоска и обида от беспомощности. Слезы опять не замедлили появиться. Заглянув мне в лицо, Алан обеспокоился:
– Что такое? Что-нибудь еще? Вроде бы все твои физиологические потребности мы учли…
Я сквозь слезы произнесла:
– Физиологические – да… Но я… не чувствую себя человеком…
Он какое-то время стоял молча, а потом тихо сказал:
– Я подумаю над этим. Давай дождемся ночи.
На животе мне стало намного уютнее – я стала ценить эту позу после беременности именно потому, что долгое время у меня не было возможности так лечь. Так что теперь, да еще и после массажа – я задремала.
Глава 5
Проснувшись, я увидела, что изменилось освещение – теперь в помещении горел яркий искусственный свет. Алан сидел недалеко от меня за столом и что-то разглядывал в микроскоп – с удивлением я увидела на приборном стекле ткань, охристую мешковину. Наверное – услышав, что я проснулась – Алан обернулся ко мне и улыбнулся.
– Ну что – снаружи ночь. Все, кроме охраны – спят. Есть много шансов, что никто не придет сюда ночью.
Он опять перевернул меня на спину и расстегнул браслеты. Не веря своему счастью – я села. Потом с трудом встала – ноги плохо слушались меня после сна и такого долгого лежания. Пол оказался очень скользким, я сразу это ощутила и начала падать. Так как Алан стоял передо мной, то я, ясное дело – ухватилась за него и в итоге оказалась в его объятиях. Он удивленно и растерянно смотрел на меня. Я улыбнулась:
– Спасибо, что отстегнул! Почему ты так на меня смотришь? Никогда не держал женщин в руках?
– Держал. Но по-другому. Они так не прижимались. И так не открывались.
Я рассмеялась и плотнее обняла его. Его теплые руки тоже крепче прижали мою талию и спину. Я с улыбкой сказала:
– Это называется «обниматься». Можешь пробить по своему поисковику – что это значит.
Он еще крепче прижал меня к себе – теперь я уже не видела его лица, но сбоку, прямо у моей щеки – чуть заметно шевелились его очень густые русые волосы. Мне почему-то захотелось к ним прикоснуться – и я легонько погладила их. Алан ощутимо вздрогнул. Я рассмеялась:
– А это называется – погладить.
Он прошептал:
– Это так …приятно…
– Что именно – обниматься или гладить?
– И то и другое…
Мне стало нестерпимо жаль этого такого чувствительного и сочувствующего парня, никогда в жизни не видевшего ни от кого ласки и даже лишенного матери. Я еще раз погладила его волосы, теперь уже с нажимом, используя и пальцы и ладонь. Он замер, даже не дыша. Я с улыбкой слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо – он взволнованно смотрел перед собой, часто моргая, а на его щеках играл румянец. Я рассмеялась:
– А вот это называется – поцелуй! – и я чмокнула его в щеку – их много видов, этот, скажем так – самый невинный.
Он, наконец, перевел на меня взгляд и долго смотрел мне в глаза. Наконец произнес:
– Спасибо.
– Да пожалуйста. Ты сегодня сделал для меня намного больше… Если бы не ты, то я бы сейчас обслуживала вашего… Ставра.
Лицо Алана изменилось – наверное, представил себе это «обслуживание». Нахмурившись, он отстранился и взял меня за руку:
– Пойдем. Старайся передвигаться тихо – если кто-то заметит, что тебя нет на месте – у нас обоих будут большие неприятности…
Подойдя к стене, он выключил освещение и почти в полной темноте, смутно разбавленной невнятным ночным светом сквозь купол – мы куда-то пошли. В этом самом помещении, которое оказалось просто огромным – находилась и отгороженная стеной маленькая коморка все с тем же стеклянным куполом вместо потолка. Мы зашли в нее, Алан включил свет и плотно закрыл дверь, даже на какой-то засов.
Я огляделась – маленькая комнатка, метров десять, не больше. В ней – узенькая тахта, металлический стол, табурет и небольшое отделенное раздвижной перегородкой пространство с виднеющимся унитазом – похоже, санузел.
Я улыбнулась:
– Вот тут ты и живешь?
Он непонимающе посмотрел на меня:
– Меня определили в это помещение, когда увидели мои способности к медицине и к добыванию данных. Раньше здесь находился мой предшественник, а после меня тоже кто-то будет находиться. Здесь я сплю, моюсь и ем, остальное время провожу в манипуляционной.
– Я поняла – это у тебя такое служебное помещение… А дом-то у тебя есть?
Алан нахмурился и зашевелил волосами:
– Это единственное помещение, в котором я имею право находиться…
– Хм… Понятно. Ну что же – спасибо, что пригласил в гости!
Он опять задумался, потом по слогам, как с иностранного языка, произнес:
– Доб-ро по-жа-ло-вать! Кстати – я ведь сегодня взял для тебя еду, но за всем этим как-то и забыл… Ты просто выбила меня из колеи…
– Ну ладно, ничего страшного. А можно сначала где-нибудь умыться?
– Да, конечно. Пойдем – я тебе помогу.
Мы зашли в санузел – там была небольшая душевая кабинка. Я засмущалась:
– Спасибо, Алан – я умею пользоваться душем.
Он улыбнулся.
– Не стоит так стесняться – я ведь и так видел твое тело со всех сторон… Я помогу тебе помыться сзади, тем более воды не так уж и много – сегодня днем я устроил незапланированное купание.
– А что – у вас какие-то напряги с водой?
– Вода-то поступает снаружи, но проходит несколько уровней очистки. Каждому из нас положено по десять литров воды в сутки. Но я сегодня часть уже извел.
– Вот как? Ну что ж – будем экономить.
Я включила душ небольшой струйкой и стала мыться. Я чувствовала, что Алан стоит сзади, но меня это не смущало, действительно – ведь он сегодня и так насмотрелся. В какой-то момент Алан сказал:
– Все, теперь воды хватит только на заднюю часть тела.
Он снял душ с держателя и стал мыть мне спину, ягодицы и заднюю поверхность ног. Причем не бездушно протирал, как сегодня днем, а как-то вдумчиво, задерживаясь в ямках и углублениях. Мне было очень приятно.
Наконец в кране забулькало и вода закончилась. Алан повесил душ на держатель и прошептал:
– Удивительно – сколько женских тел прошло через мои руки, но чего-то в них не хватало…
Я с улыбкой обернулась через плечо:
– Может быть – души? Может – ты душу в них не замечал?
Алан зачарованно смотрел на меня. Потом медленно, словно боясь спугнуть, приблизился и поцеловал в щеку. Я рассмеялась:
– Ты так быстро всем учишься!
– Поразительно… Раньше люди делали так много приятных вещей…
Я опять рассмеялась:
– А что мешает им делать так сейчас?
Он мрачно ответил:
– Видимо – в условиях выживания они посчитали все это нецелесообразным и ненужным… А сейчас… Люди не умеют так горевать и радоваться, как вы с Ефимом… Да и женщины… За многие поколения такой жизни они растеряли свою …душу. Они стали просто приспособлением для продолжения рода – у них не блестят глаза, как у тебя, в них нет этой …грации и уверенности в себе. Я и не знал, что они могут быть… такими…
– Ну а как же эти …первородные?
– Да – у них больше эмоций, но это – гнев, ярость, жадность, жажда власти… В них нет места ни жалости, ни …ласке.
– Ну а как же ты?
– Я? У меня просто есть материал для сравнения… А вот сегодня я просмотрел массу информации, касающуюся твоего времени – и был просто ошарашен! Вы были совсем другими… Мать, семья, любовь, привязанность – эти понятия и связанные с ними эмоции в корне меняют человека…
– Моего времени? Так ты веришь мне?
Он очень тепло улыбнулся:
– Да. Теперь верю… Такое существо не могло вырасти в питомнике…
И Алан еще раз поцеловал меня в щеку.
Наконец мы зашли в комнату и он усадил меня на кровать. На столике уже ждала накрытая крышкой металлическая тарелка. Алан с улыбкой и очень осторожно открыл ее:
– А вот и твоя еда. Все же хорошо, что ты сможешь поесть сама и мне не придется тебя кормить…
Он протянул мне ложку и тарелку – в ней оказалась порция какой-то каши типа овсянки и крупно нарубленная капуста и морковка. И еще сбоку лежал персик.
– Неплохо для жизни под куполом. Сами выращиваете?
– Да. У нас есть специальные теплицы. Мы выращиваем еду для состава генофонда. Женщинам – вот такой паек раз в сутки, а мужчинам, первородным – подобный паек два раза в сутки и еще три раза в неделю мясо.
– А откуда мясо? Охотитесь?
– Нет, я ведь говорил тебе – снаружи агрессивная среда и повышенный радиационный фон… У нас есть птичник – оттуда и мясо.
– Понятно. А вы – ну, которые не первородные – что едите?
Алан открыл небольшой вмурованный в стену холодильник и достал оттуда контейнер:
– А мы едим белковые концентраты… Четыреста граммов в сутки.
Он открыл контейнер – в нем оказалась паштетообразная масса. Выглядела она не очень аппетитно, но Алан взял ложку и привычно начал это есть. Я с интересом спросила:
– А концентрат – это из чего?
– Ну – производство крупы и мяса имеет свои отходы… Некоторые из них измельчаются и кипятятся – вот тебе и концентрат. Плюс костная мука и масло из ядра косточковых.
– А овощи что – не дают?
– Дают. Четыре моркови в неделю. Я свои обычно съедаю за день. – улыбнулся Алан.
– Да уж…
Я с аппетитом принялась уплетать овсянку – она была на воде, но зато хоть с солью, правда – с каким-то непривычным привкусом. Глядя на большие куски капусты, я сказала:
– Слушай, Алан – если ты так любишь овощи – давай я поделюсь с тобой капустой?
Он оторопел:
– Нет, что ты, не нужно… Тебе нужно поесть, ведь следующая еда будет только завтра в обед. Обязательно ешь капусту – это и массаж десен, и здоровье кишечника, и масса полезных веществ… Тебе ведь нужно…
– Что? Подготовить организм к оплодотворению? Быть здоровой и крепкой самкой? А если нет – то что?
Алан, пряча взгляд, пробормотал явно заученную фразу:
– Если женщина в течение года не беременеет, то она подлежит ликвидации.
– Да уж – лихо тут у вас.
Алан сменил тон:
– Таня, по-жа-лус-та, съешь овощи… Я …настаиваю – было очевидно, что некоторые слова он только узнал и теперь разучивает.
– Ну, если ты так просишь… – я быстренько доела овощи. – Спасибо. А персики откуда?
– У нас в теплице есть сад. Фрукты получают только первородные и женщины до и во время беременности…
– Так ты что – и фруктов никогда не ел?
– Нет. Но мне и так неплохо. Каждому свое.
– М-да?
Я задумчиво рассматривала персик. Довольно крупный, спелый и румяный, с нежным пушком на боках. Я съела половину, а вторую вместе с косточкой протянула Алану.
– Вот. А это – тебе.
– Не надо, я уже съел свою еду.
– Алан, ты должен его попробовать!
– Нет.
Я встала и обошла столик. Я думала сесть рядом с ним, но Алан сидел на совсем уж узком табурете и усаживаться мне было попросту некуда. Тогда я присела рядом с ним на корточки и поднесла половину персика прямо к его губам:
– Пожалуйста. Я настаиваю.
Покосившись на меня, он какое-то мгновение колебался, а потом стал кусать персик прямо из моей руки. Сок тек по его подбородку, а он прикрывал глаза от удовольствия.
Закончив с мякотью, он аккуратно забрал косточку и взамен поцеловал мне руку:
– Потрясающий вкус… Спасибо.
Разобравшись с посудой, мы наконец-то улеглись спать. Алан уступил мне место на своем узеньком лежбище, даже укрыл тоненьким одеялом, а сам просто уселся на пол, облокотившись на край тахты. Как я уже успела заметить, передвигаясь здесь босиком – полы были теплыми, видимо – именно они и прогревали помещение. Он выключил свет и теперь в куполе стали видны звезды. Мы оба смотрели на них.
– Скажи, Тань – а у вас там тоже такие звезды?
– Да, примерно такие же… Я не знаю созвездий, но вроде бы те же… Только на них приятнее смотреть под открытым небом, а не сквозь стекло…
Я хотела добавить: «а еще лучше – в обнимку с любимым», но вовремя остановилась – это было бы как соль на раны этому несчастному парню… С такими мыслями я и заснула.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
