Текст книги "Море, мечты, Марина и ее рыбки"

Глава 5

Как и говорил Миша, два месяца пролетели незаметно. Голова моя была занята маминой свадьбой и нашим переездом. Мы мало общались, когда Миша приходил, то молча сидел в кресле, и я быстро привыкла к этому, так что просто не замечала его, занимаясь своими делами. Мы еще несколько раз целовались, но не разговаривали, казалось, он смирился с моим отъездом. Комнаты быстро пустели – часть мебели мама продала, книги были отправлены в наш новый дом, который я до сих пор не видела – дядя Сережа сфотографировал его, но постоянно забывал отдать проявить пленку; имелся только план дома на каких-то документах, мама ткнула пальцем, где будет моя комната, но на этих схемах было непонятно. В квартире поселилось эхо, и на голом полу я под руководством тети Лены рисовала билеты свадебной лотереи, поздравительные плакаты, шутливые паспорта жениха и невесты. Старательно копируя с книжки замысловатый вензель, я сердилась, слушая вздохи Миши, ему было скучно, и от нечего делать он барабанил пальцами по аквариуму.

– Чего ты вздыхаешь все время? – не выдержала я.

– Я не вздыхаю, – угрюмо сказал Миша.

– Ты пугаешь рыбок.

– Ну и фиг с ними.

– Шел бы погулял где-нибудь.

– Ты меня гонишь?

– Ты не с той ноги встал? – Я отложила карандаш в сторону.

– Мне скучно. Ты рисуешь эту фигню, а я сиди как приклеенный. На фиг нужна такая любовь, мало того, что скучно, так еще и кончится все через пару недель, улетишь после маминой свадьбы в свою Анапу, а я останусь дурак дураком…

– Я тебя не держу, – тихо сказала я, надеясь, что за очками не видно, что на глазах собираются слезы. – Ты прав, лучше нам расстаться сейчас.

– Я не могу.

– Может, кончилась любовь? Может, и не было ее вовсе? Подумаешь, поцеловались пару раз. Если хочешь, уходи.

– Я не могу!

– Я всего лишь подружка младшей сестренки, ты всего лишь старший брат подружки, не было никакой любви.

– Ты правда так думаешь?

Я отвернулась, потому что слезы прятать было уже невозможно:

– Я не знаю, что мне думать. Наверное, тебе лучше уйти.

– Я не хочу уходить. Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я не хочу сидеть весь день как приклеенный, но ничего не могу с собой поделать. Я с ума схожу от скуки, а если ухожу, то как представлю, что ты скоро уедешь и я тебя больше не увижу, – бегу обратно. Погоди, ты что, плачешь?

– Миша, перестань твердить о моем отъезде.

– Не плачь, ну ты чего?

– Миша, знаешь, это слишком больно. Я хочу, чтобы ты ушел, я хочу привыкнуть к мысли, что мы больше не увидимся.

– То, что ты говорила раньше, про каникулы, про письма, что мы закончим школу и встретимся…

– Может, я пожалею об этом, – я уже ревела, не скрываясь, – но именно сейчас мне будет легче, если мы с тобой поссоримся, чем ждать, когда закончим школу и встретимся.

– Марина, ты не права, – в дверях неожиданно появился дядя Сережа, – простите, ребята, что вмешиваюсь, но так нельзя!

– Не вмешивайтесь в мою жизнь! – крикнула я. – Я в вашу не лезу!

Я убежала в ванную и закрылась там. Немного погодя я услышала, что хлопнула входная дверь – Миша ушел. Когда я вышла и снова принялась вычерчивать вензеля, дядя Сережа мне ничего не сказал, и я не стала извиняться. Я не чувствовала себя виноватой.

Таня, против ожидания, не обиделась на меня, нам сшили одинаковые вечерние платья с розовато-лиловыми воланами, и на свадьбе мы притворялись, что близняшки. У Лены с Кешей гостей было человек пятьдесят, а у мамы с дядей Сережей только я да сотрудники «Пряничного домика», и то они работали, а не веселились.

– У меня такое ощущение, что я тут в гостях, – тихо сказала мама.

– Ты здесь королева, – отвечал ей дядя Сережа.

– Все равно это наш день, правда?

– Давай убежим?

Таня и Танина бабушка заверили их, что со мной все будет в порядке, и мама с дядей Сережей действительно сбежали, уехали на машине, а я осталась. В общем, так и должно было быть. Мы с Таней и тетей Леной танцевали, хихикали над подвыпившими гостями; я немного завидовала маме – они, наверное, мчатся на машине по сверкающему всеми огнями вечернему городу, окна открыты, мамины волосы шевелит теплый ветер…

– Ты хочешь танцевать? – вдруг спросила меня Таня.

– По-моему, мы уже много танцевали, – смеясь, ответила я.

– Ты не поняла, – загадочно сказала Таня.

– Ты со мной хочешь танцевать? – спросил меня из-за спины кто-то.

Я обернулась – там был Миша, в черной блестящей рубашке, очень строгий и подтянутый.

– Где ты был?

– Я все время был здесь, только ты меня не замечала.

– Неправда, – вмешалась Таня, – он все время от тебя прятался, нарочно сел рядом с толстым дядей Борей, идите, танцуйте, когда еще такая возможность представится.

Что это была за песня, я не знаю, я слышала ее впервые в жизни. Но это было не важно, главное, что Миша снова обнимал меня и я с трудом справлялась со своими чувствами; я понимала, что мы в ссоре, что я сейчас снова заплачу, что все, наверное, на меня смотрят, но опять же это все было не важно, я прижалась щекой к его груди и сказала себе: «Запомни это навсегда…»

– Марина, – Миша немного отодвинулся, и я подняла голову. Он смотрел на меня очень серьезно, и от него пахло вином.

– Ты что, выпил? – удивилась я.

– А что? Расскажешь моим родителям?

– Что с тобой?

– Нам надо поговорить.

– Миша, я не хочу больше разговаривать.

– Мы больше не будем разговаривать. Ты хотела свободы, хотела забыть – пожалуйста. Начинай новую жизнь. Море, пляж, все такое.

– Тогда о чем речь?

– О том, что я не смогу забыть, я пробовал. Я не приду тебя провожать, но ты знай: если ты все-таки захочешь мне позвонить, я буду ждать, пусть даже пройдет лет десять. А теперь больше ничего не говори – давай просто потанцуем в первый и последний раз.

– Ты говоришь так возвышенно, потому что выпил, но я запомню, – сказала я и опять опустила голову ему на грудь. Жалко, музыка скоро закончилась. Миша выпустил меня и быстро пошел к двери. Я стояла как потерянная, кусала губы и смотрела, как он от меня уходит. Но Миша вдруг повернулся, подбежал ко мне, быстро поцеловал и на этот раз ушел совсем. Его последний поцелуй обжигал мои губы всякий раз, когда я об этом вспоминала.

Таня меня ни о чем не спросила, сказала только:

– У вас у обоих начнется новая жизнь. Все будет другое.

Раньше, когда я оставалась ночевать у нее, мы болтали чуть не до утра, обычно Таня рассказывала мне, какой мальчик как на нее посмотрел и что сказал, а я делала вид, что завидую, но сейчас наши роли поменялись – я была влюблена, и я уезжала, а Таня завидовать не умела, обсуждать нам было нечего, будущее пугало, прошлое расстраивало. Я быстро уснула, а когда проснулась, Тани в комнате уже не было, она пила чай на кухне. Дверь в комнату Миши была закрыта, больше я его не видела. Наш поезд уходил ночью.

Мама долго уговаривала меня оставить аквариум:

– Рыбки не выдержат такого путешествия, оставь их бабе Наде, а в Анапе мы купим тебе новых.

– Я не могу с ними расстаться, их подарил мне папа.

– Марина, – вздыхала мама, – это же не те самые рыбки, что дарил тебе папа. Ты их всех давным-давно поменяла, какая тебе разница, купим новых, таких же.

– Нет, я не могу их оставить, для меня это те же самые рыбки, что подарил мне папа.

– Ты злая, тебе не жалко рыбок, они погибнут по твоей прихоти…

Споры закончились, когда дядя Сережа принес пластиковый переносной аквариум и убедил маму, что рыбки отлично перенесут путешествие, а если нет, это будет для меня уроком.

В поезде я поставила аквариум за своей подушкой и старалась не выпускать рыбок из виду. Мама ошибалась – рыбки, конечно, немного болели, но все перенесли путешествие, мне не пришлось менять ни одной.

Глава 6

Мы ехали в отдельном купе до Москвы, где собирались пересесть на поезд, который и привез бы нас к морю. Недалеко от Анапы нас должен был встретить новый партнер дяди Сережи, Семен Николаевич (мы с мамой пока с ним незнакомы), он и отвезет нас в наш новый дом. Я думала об этом и рассматривала фотографии, которые наконец дал мне дядя Сережа.

– А тут написано: комната Лены, кто такая Лена? – с недоумением спросила я, поднимая глаза от фотографий.

– Ты же обещал, что сам ей скажешь, Сергей! – возмутилась мама.

– Я же рассказывал: Лена – это моя дочка от первого брака, она старше тебя на десять месяцев.

– Она что, будет к нам приезжать? – спросила я, вспоминая фото надменной девушки.

– Сережа! – строго произнесла мама.

– Мариночка, она будет с нами жить. Вика, то есть ее мама, уезжает в Германию работать, постарается там прижиться, это, вероятно займет несколько лет; Лена не может жить одна все это время, ей нужно получить образование. Потом, когда ее мать обустроится, она, возможно, возьмет девочку к себе.

– А я думала, мы будем жить втроем, – не подумав, сказала я, но увидела, как напряглись у них лица, и поправилась: – Классно, всю жизнь мечтала о сестренке.

Мама с дядей Сережей переглянулись с облегчением, а я обняла аквариум, жалея, что нельзя опустить туда хотя бы палец, и задумалась. Сестренка… А захочет ли Лена, чтобы я была ее сестренкой? Она такая строгая и элегантная, хотя, может быть, это просто портрет такой, есть же у меня фотография, где я изображаю пирата, но на самом деле я вовсе не такая бесшабашная. Хоть бы Лена оказалась похожа на дядю Сережу, такая же веселая, с кучей идей… Я так размечталась, что уже не могла дождаться, когда наконец с ней познакомлюсь.

В Москве было шумно, какие-то люди на вокзале рассказывали о новой акции и предлагали два утюга по цене одного, мама заинтересовалась, но дядя Сережа подхватил ее под руку и быстро увел, убеждая:

– Зачем тебе два плохих китайских утюга? Дома есть один, приличной германской фирмы, новый. Эти люди просто обманщики.

Я вертела головой по сторонам, прижимая к груди свой аквариум, поставить бы его на колеса, чтобы рыбок не болтало. Едва не потерялась, еле догнала своих у входа в кафе.

– Ну, где моя новая сестричка? – воскликнула я, увидев, что они разговаривают с девушкой со светлыми волосами. Та обернулась и посмотрела на меня с удивлением. Я замолчала, с жадностью рассматривая ее. Светлые ухоженные волосы, стройная фигурка в изящном брючном костюме песочного цвета, блестящая серебряная цепочка на шее и тонкое кольцо на длинных пальцах – она была образцом утонченности, не верилось, что ей всего пятнадцать лет.

– Что это за явление? – Лена поджала губы, рассматривая меня.

– Это Марина, моя дочь, – спокойно сказала мама.

– Привет, – растерянно произнесла я, изо всех сил прижимая к себе аквариум, словно прячась за него, – рада тебя видеть…

– Надеюсь, вы подружитесь, – несмело сказал дядя Сережа.

– Конечно, сестренка, – усмехнулась Лена. – Извините, я пойду, мне нужно кое-что купить, потом встретимся, у поезда.

Она ушла, вернее, упорхнула, легко и быстро, оставив за собой только шлейф аромата духов. Никогда я не буду обладать и половиной ее красоты и грациозности.

– Ну почему она меня ненавидит? – растерянно спросила мама.

– Ненавидит? – переспросила я.

– Она сказала, что мы разбили сердце ее матери, что я сделала ее сиротой при живых родителях, но ведь это же неправда? – Мама обернулась к дяде Сереже, но тот опустил глаза. – Вы же развелись много лет назад? Вы же не виделись все эти годы?

– Давай не при детях, – попросил он.

– Нет, я должна знать! – воскликнула я.

– Марина, пожалуйста, это дела взрослых…

– Вы же вмешивались в мои дела, разве не так? Мы будем жить с Леной в одном доме, думаете, она мне не скажет?

– Сергей, что ты скрываешь?

– Родные мои, знаете ли вы, до чего может дойти эгоизм? – печально сказал дядя Сережа. – Я хотел вас уберечь от этого, но раз вы настаиваете: когда мой бизнес только развивался, мне требовались деньги. Малейшую прибыль я снова вкладывал в дело, нужно было закупать оборудование, оплачивать учебу. Через мои руки проходили огромные суммы, а Вика, моя жена, хотела роскоши и не желала слышать о развитии бизнеса. Вы видите, и сейчас у меня на руках немного денег, я бы не смог, например, немедленно купить вам по норковой шубке или брильянтовые сережки, да вы и не просите, а Вика хотела все и сразу! Мы развелись, потому что она подала на развод, обвинив меня в жадности и нежелании обеспечивать семью. Много лет она даже запрещала мне видеться с дочкой.

– Так при чем же тут я? – с недоумением спросила мама.

– А дело в том, что, узнав о «Пряничных домиках», покупке дома в Анапе и о тебе, Вика решила ко мне вернуться.

– Что? – ахнула мама. – Почему ты молчал?

– Она развелась со своим третьим мужем, приехала ко мне, говорила о любви и дочке, о том, что все эти годы любила только меня. Я не знал, что мне делать. Я люблю тебя, Наташа, мне не нужна Вика.

– Тогда в чем дело?

– Вика успела задурить голову Лене. К счастью, я вовремя узнал, что новый любовник Вики, житель Германии, устроил ей работу и жилье в своей стране. Он позвонил мне и спросил, зачем я удерживаю женщину, которая мне изменяет и которая сама способна зарабатывать больше, чем я? Он не знал, что Вика никогда не хотела работать. Она любит жить за чужой счет.

– А что же Лена? – спросила я с состраданием.

– Вика всегда использовала дочь, чтобы влиять на меня. Теперь она уехала, бросила Лену, а та по-прежнему уверена, что во всем виноват я. Ну и вы, моя новая семья.

– Я не понимаю, – беспомощно призналась я.

– Я тоже, – сказала мама. – Но думаю, что, как бы Лена ни была настроена по отношению к нам изначально, постепенно она убедится, что мы не желаем ей ничего плохого. Марина, слышишь? Мы должны быть максимально терпеливы к Лене. Теперь мы одна семья и должны поддерживать друг друга.

– Но почему бы ей не рассказать всю правду о ее матери? – недоумевала я.

– Ты бы стала слушать на ее месте? – спросил дядя Сережа. – Ты бы поверила мне, если бы я сказал что-то плохое про твою маму?

– Еще чего! – возмутилась я.

– Значит, ты ее понимаешь, – сказала мама. – Запомни это, пожалуйста. Лена со временем сама все поймет. Я только надеюсь…

– Да, я тоже надеюсь, что Лена будет вести себя в рамках приличия. Я не допущу в своем доме гражданской войны, – сдвинув брови, проговорил дядя Сережа, и я вспомнила, каким грозным он был в тот день, когда я ему нагрубила.

Лена пришла к поезду вовремя и даже помахала нам рукой. С собой у нее была коробочка кофейного зефира «Шармель», она любезно предложила нам. Я никогда не любила зефир, но взяла одну штучку, чтобы Лена не подумала, что я на нее дуюсь. Честное слово, если бы мама с дядей Сережей не рассказали мне обо всем, я бы в жизни не догадалась, как обстоят дела. «Может, все не так уж плохо», – с облегчением подумала я, в то же время остро жалея, что нельзя посоветоваться с рыбками.

Когда мы закрыли дверь купе, Лена заявила, что ее укачивает на верхней полке.

– Я не могу спать на верхней полке, – испугалась я. – Аквариум упадет оттуда, мне надо смотреть за ним.

– Лена, я буду спать на верхней, так что давай вместе? – предложил дядя Сережа.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Лена.

Мы ехали молча, я всегда с трудом знакомлюсь, а тут Лена залезла наверх, как прикажете с ней общаться? Все, на что хватило моей фантазии, – это дать ей фотографии нашего нового дома. Лена поблагодарила, но предпочла смотреть их в одиночку. Дядя Сережа спал, мама читала купленный на вокзале журнал, я с тревогой смотрела на рыбок: золотая рыбка перевернулась кверху брюшком, но была еще жива, просто болела. Проводница принесла заказанный ранее чай и суп с лапшой в стаканчиках. Лена попросила передать ей суп наверх и пожаловалась на головную боль. Мы поели, я унесла стаканы, потом мама задремала, и я взяла ее журнал.

Неожиданно сверху послышался кашель, затем на стол пролилась какая-то гадость, я закричала от испуга, когда капли угодили мне на руки и на лицо. Мама и дядя Сережа проснулись, а Лена сказала слабеющим голосом:

– Ой, извините, я не знала, что меня вырвет, думала, сдержусь…

Дядя Сережа снял дочь с верхней полки на руках, мама перестелила постель, перебираясь на полку надо мной, мне пришлось вытирать стол и бежать за половой тряпкой к проводнице. Взрослые хлопотали над поминутно закатывающей глаза Леной, а я задавалась вопросом: лапша с бульоном, которую я убирала со стола, была не то что не переваренная, а даже не пережеванная, и при этом холодная, с обычным запахом, может быть, Лена просто опрокинула стаканчик? Но я постеснялась высказать свои предположения вслух. Сестренка добилась своего – переехала на нижнюю полку. Правда, проводница удивилась, зайдя к нам в купе:

– Дети на нижних, родители на верхних полках, кому рассказать – не поверят!

Дальше мы ехали без происшествий. Лена читала детективы в разноцветных обложках и не обращала на меня никакого внимания. Мама с дядей Сережей либо стояли в коридоре у окна, либо спали на своих полках, и моей единственной компанией были чахнущие от болтанки рыбки. Таким оказалось мое первое путешествие.

Глава 7

Мы приехали около пяти утра, южная темнота казалась густой, как манная каша, на расстоянии нескольких шагов ничего не было видно. Семен Николаевич, свежий и оживленный, словно всю жизнь вставал посреди ночи, помог нам погрузить вещи в машину. Пока мы ехали до поселка, он все трещал, расписывая прелести Анапы – тут тебе и курорт с лечебными грязями, и фестивали детские, и зима почти без снега, и розы, и море. Все это было похоже на сказку, я не ожидала и половины чудес, думая только о том, что скоро увижу настоящее море, о котором так давно мечтала.

Когда мы приехали, поселок только начал просыпаться. Наш дом окружала россыпь огней, пока взрослые носили вещи и обменивались новостями, я стояла с аквариумом в руках и все пыталась понять, откуда доносится гул, словно наш дом стоит посреди вокзала.

– Что это за шум? – спросила я у Семена Николаевича.

– Это море, – заулыбался он. – Оно прямо с той стороны дома, только ты его сейчас не увидишь, очень темно.

Я не поверила. Как бы ни было темно, море огромное, наверняка его невозможно не увидеть. Почему они все заняты совершенно ненужными вещами, почему мама ищет кофейник, кому нужен кофе, когда совсем рядом, с другой стороны дома, – настоящее море?

– Сергей Владимирович, вы бы отдохнули сегодня с семьей, обустроились пока, необязательно ехать в офис.

– Первый день на новом месте – и уже бездельничать? – усмехнулся дядя Сережа.

– Ну хоть к обеду подъезжайте, поспали бы, помылись с дороги, хотите, я ребят пришлю, мебель вам помогут двигать, чего нужно, прибить, приклеить?

– Уговорил, – кивнул дядя Сережа. – В офис подъеду к обеду, а ребят привезем завтра, нам надо осмотреться сперва.

– Хотите кофе? – спросила мама тоном гостеприимной хозяйки.

– Нет, я с утра уже пил, боюсь сердце нагрузить, – отказался Семен Николаевич.

– Можно я схожу на море? – попросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

– Поставь аквариум, детка, ты его сейчас раздавишь! – испугался дядя Сережа. Я посмотрела на свои руки – они так стиснули контейнер, что даже побелели, рыбки плавали кверху брюхом, только гуппи пока держались.

– Они у тебя все дохлые! – воскликнула Лена.

– Нет, они просто болеют после дороги, – возразила я, с раскаянием глядя на рыбок, – ничего, оклемаются.

– Окле-мают-ся? – Лена повторила это слово с таким выражением лица, словно впервые его слышала.

– Придут в себя, – поправила меня мама, – поставь рыбок, Мариша.

– А и в самом деле, девчонки, пойдем вместе на берег, встретим наш первый морской рассвет? – предложил дядя Сережа.

– Хорошая идея, – отозвался Семен Николаевич. – И примета вроде хорошая. Идите, наслаждайтесь зрелищем. А я поехал, мне еще до Анапы минут сорок катить.

– Катить, – проворчала Лена, но никто, кроме меня, кажется, ее не услышал.

Темнота по-прежнему была полной, но уже не казалась столь густой. Гул не смолкал, я с жадностью прислушивалась к нему, в нем чувствовался ритм.

– Осторожно! – предупредил дядя Сережа. – Мы близко от моря, не промочите ноги.

А я по-прежнему не видела ничего и все шла вперед, пока мои ноги не окатила волна. Я ахнула от неожиданности и села на корточки, следующая волна пришлась мне по плечи, словно море обняло меня, приветствуя. Я засмеялась от радости, ловя руками воду и мелкие камушки, не замечая, что чернота вокруг бледнела, стала серой, и еще до того, как поверхности воды коснулся первый лучик солнца, я уже увидела море.

Я видела его раньше, по телевизору, на фотографиях, оно всегда было красивым, но к тому, насколько оно огромно, я оказалась не готова. Когда солнце поднялось на небосвод, море стало голубым, и смена его цветов за короткое время рассвета была удивительной. Я смеялась и плакала, а волны продолжали окатывать меня одна за другой.

– Это что, припадок? – услышала я где-то далеко за собой.

– Оставьте ее в покое, – попросила мама, – она так давно ждала этого момента. Ее отец обещал ей перед смертью, и она была просто зациклена на этом. Пойдемте в дом, нужно разобрать вещи.

– Марина, – позвал дядя Сережа, – ты не заблудишься?

– Я иду с вами, – сказала я, с трудом отрываясь от моря.

– Ты вся мокрая, – дядя Сережа дал мне свою ветровку, – не волнуйся, море никуда не денется. Вечерком сходим, искупаемся. Или вы с Леной сбегаете перед обедом.

Лена промолчала, с сомнением окидывая меня взглядом.

Наш дом оказался не слишком высоким, по сути, он был одноэтажным, и наши с Леной комнаты оказались под самой крышей, которая и служила потолком. Тем не менее моя комната была в два раза больше, чем раньше, и, к моему восторгу, оказалось, что если из моего круглого окна высунуть голову, то сбоку, за высоким глиняным забором, можно увидеть голубую полоску моря. Комнату мне выбрал дядя Сережа, и я подумала об этом с благодарностью – Ленины окна выходили на сад и поселок. Вряд ли я привыкну к этому слову.

У нас с Леной оказалась собственная ванная, правда, очень маленькая, меньше даже, чем наша с мамой в хрущевке. Я умывалась, умещаясь на крохотном пятачке перед раковиной, задевая бедром то бачок унитаза, то ванну.

– Да-а, – протянула Лена, заглянув ко мне, – либо раковину убирать придется, либо вместо ванны душевую кабинку поставить.

– А мне кажется, все и так хорошо, – сказала я.

– Да для тебя все хорошо, – рассмеялась Лена. – Лишь бы море рядом было. Ты знаешь, что твое имя значит «морская»?

– Да, – сказала я.

– Все равно придется всю сантехнику менять. У унитаза нога сколота, в раковине слив с пятнами ржавчины, у ванны бока шершавые…

– Как ты все замечаешь?

– Мы с мамой часто переезжали. Ты закончила? Можно мне…

Я вышла из ванной, и Лена щелкнула задвижкой. В моей комнате стояли коробки с книгами и одеждой и не было совсем никакой мебели, кроме странной кровати, похожей на толстый матрац с одной спинкой. Надо было разбирать вещи, но мне хотелось обежать весь дом, увидеть своими глазами то, что было на фотографиях. Я немного посидела на лестнице, на теплых деревянных ступеньках. Лестница была старой, но очень крепкой, с неокрашенными гладкими перилами. Потом спустилась в большую комнату, из которой вели двери в сад, в кухню, в ванную и спальню дяди Сережи и мамы. Их спальня была самым прибранным местом в доме – мама уже разложила вещи в огромный шифоньер с большим зеркалом и заправила кровать, похожую на мою, только широкую. Между спальней и кухней оказалась еще одна крохотная комнатка.

– Мама, а это зачем? – спросила я с недоумением. Мама мыла посуду и ответила, не оборачиваясь:

– Это, наверное, кладовка, в которой раньше хранили припасы. Я думаю, мы тут поставим швейную машинку, только придется провести свет. Ты уже разобрала вещи?

– Нет, – ответила я.

– Лена более дисциплинированна, она уже принесла все коробки к входной двери.

– У меня нет книжного шкафа, – оправдывалась я, – и где мне держать одежду? Вещи будут лежать в коробках, иначе мне придется положить их на пол.

– Да, с мебелью надо что-то решать, – сказал дядя Сережа, входя на кухню, – мебель для Лены перевезли из Москвы вместе с ее гардеробом, а у Марины ничего нет. Может, съездим в Анапу?

– Ты же хотел поработать после обеда.

– Съездим вместе. Посидите в машине, пока я разберусь с делами, потом поищем что-то подходящее.

Это было похоже на сон. Мы ездили по магазинам в Анапе и близлежащих поселениях, и мама с дядей Сережей покупали все, что мне нравилось. Сначала я очень стеснялась и выбирала только самое дешевое, но мама сказала мне на ушко, что выручила деньги за нашу старую мебель, чтобы я выбирала что-то, с чем мне будет уютно, лишь бы оно уместилось в моей комнате. Кровать я оставила ту, какая была, купив только к ней пушистый плед-покрывало, мы купили стеллаж для книг, шифоньер, письменный стол со множеством ящиков, как я люблю, новый аквариум для моих рыбок со всеми принадлежностями. Когда дядя Сережа повел меня выбирать компьютер и телефон в мою комнату, мама сначала даже рассердилась, мол, с чего бы такие подарки? Но дядя Сережа сказал, что у Лены все это уже есть, а мне они нужны, чтобы я могла общаться с оставленными мною друзьями. Услышав последний довод, я не посмела спорить.

– Только не вздумай привыкать к таким тратам, – строго сказала мама.

– Я не буду, правда не буду, – заверила я. На самом деле я не ожидала, что в один день сбудутся все мои мечты, и мне было очень даже не по себе. Таня всегда говорила, что если судьба тебе улыбается, жди в скором времени какую-нибудь гадость. Поэтому я даже боялась дотронуться до новых вещей, и для меня стало некоторым облегчением, что большую часть из них привезут лишь через неделю.

Дома я в первую очередь приготовила для рыбок новый аквариум. Они пришли в себя, только золотая иногда переворачивалась кверху брюшком. Больше всего меня волновало, как они воспримут новую воду, та, что текла в водопроводе, казалось, имела солоноватый привкус. Потом я решила заглянуть к Лене, чтобы спросить ее, не хочет ли она сходить со мной на море.

Казалось, я попала в картинку из модного журнала: зеркальный шкаф, круглая кровать с блестящим покрывалом, на стене черно-бело-красная картина, изображавшая губы и руку в перчатке, угловые стеклянные полки, компьютер. Вообще комната Лены была загружена техникой, словно космический корабль. Велотренажер, компьютер, DVD-плеер, телефон, музыкальный центр, принтер, сканер. И ни одной книги, только стопка новеньких журналов, наверное, Лена предпочитала электронные библиотеки.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась Лена, она красила ногти на ногах, зажав между пальцами ватные тампоны.

– Ты делаешь педикюр? – спросила я. – Я могла бы тебе помочь.

– Спасибо, но лучше не надо, – сдержанно ответила Лена. – Ты чего-то хотела?

– Я хотела спросить, не пойдешь ли ты на море купаться.

– Обязательно, но не сегодня и не на этот дикий пляж, здесь должно быть местечко поцивильней. Марина, солнце, если тебе от меня что-нибудь понадобится, давай договоримся – не входи в мою комнату, пока я тебя не приглашу.

– Я поняла. – Я почувствовала себя такой униженной, что не смогла сдержать слез.

– Зайка, только без истерик. Я обещаю, что также без твоего приглашения не буду входить в твою комнату. Ты еще что-то хотела?

– Больше нет, – ответила я и вышла. Может быть, когда-нибудь мы и подружимся, поняла я в тот момент, но сестрами мы не были и никогда не станем, что бы ни говорил дядя Сережа.

За ужином взрослые много говорили и все время смеялись. Я смотрела, как улыбается Лена, и мне было грустно. С трудом я заставляла себя прислушиваться к общему разговору.

– Девчонки, вы заметили, у нас в саду растет виноград?! – ликовал дядя Сережа.

– И кроме винограда, не растет ничего, – добавила мама.

– Ну почему, мне кажется, я видел персиковое дерево.

– Без персиков.

– Ну какие-то деревья есть.

– Только непонятно какие. – И они оба смеялись, как маленькие дети.

– Значит, у нас будет виноград, и мы станем делать вино, – предположила Лена.

– Только вот кто-нибудь знает, как надо ухаживать за лозой? – спросил дядя Сережа, и они с мамой снова рассмеялись.

– Было бы здорово сделать в саду маленький фонтан и скамейку, – мечтала мама.

– Вырубить подчистую деревья и лозу и засадить все газоном, – предложила Лена.

– Ну нет, мне сад нравится как есть, – поспешила я вмешаться.

– Мы решим, что делать с садом, когда разберемся с домом, – наконец подвел черту дядя Сережа.

– В нашей ванной надо сменить сантехнику, – заявила Лена. – И мне обои не нравятся.

– Сначала придется поменять трубы и наладить электропроводку, – сказал дядя Сережа, – предстоят большие траты, и прямо сейчас менять сантехнику я не намерен.

– Вам обеим надо подумать о школе, – дипломатично сменила тему мама, – мы отдали документы туда же, куда ходят все соседи.

– Туда не нужно сдавать экзамены? – удивилась Лена.

– Это обычная общеобразовательная школа, там были довольны вашими аттестатами.

– Обычная школа? – Лена вдруг вскочила.

– Мне кажется, вам будет удобно ездить вместе с ребятами на автобусе.

– Ездить на автобусе. – Лена побледнела. – Папа, разве ты не будешь нас возить? И потом, я училась в гимназии, я не могу идти в обычную школу.

– Лена, если учителя будут довольны вашими с Мариной успехами, вас порекомендуют в профильный колледж или вуз. Возможно, ты вернешься в Москву после школы. Но у вас обеих сейчас слишком много впечатлений, смена обстановки, новая семья, психолог опасается, что вы обе можете снизить успеваемость, и порекомендовал не очень вас нагружать.

– А меня вы спросили? – прошипела Лена.

– Тебе следовало раньше подумать об учебе, а не тратить время на шмотки и истерики, – парировал дядя Сережа, и мама предупреждающе взяла его за руку.

– А ты что молчишь? – Лена повернулась ко мне. – За тебя все решили, тебя это устраивает?

Я была слишком ошеломлена ее реакцией, чтобы подумать, что говорю.

– Школа есть школа, учиться-то надо? Что в этом плохого, мы будем сидеть за одной партой.

– Лузер, – выплюнула Лена непонятное словцо и убежала в свою комнату.

– Что такое лузер? – недоумевающе спросила я.

– Лузер – значит неудачница, – ответил дядя Сережа, глядя на меня с сочувствием. – Лена не умеет принимать перемены в судьбе достойно, поэтому она переводит стрелки на тебя. Не принимай близко к сердцу. Начнете учиться – все устаканится.

Я почувствовала, как к моим глазам подкатила обжигающая волна, боль была невыносимая, и я поспешно выскочила из-за стола, побежала вверх по лестнице. Мне хотелось укрыться от всех в спасительном одиночестве моей неприбранной комнаты. Но я столкнулась с Леной, выходящей из ванной. Она посмотрела на меня с легкой усмешкой, и я не выдержала.

– Почему ты назвала меня неудачницей?

– Зацепило? – понимающе кивнула Лена. – Я так и надеялась. Пойми, Марина, парочка озабоченных молодоженов разрушила твою жизнь, решила за тебя твое будущее, а ты даже не пробуешь с этим бороться.