Текст книги "Как не слететь с катушек"

Глава 5

Мария Алексеевна, конечно, встретила дорогих гостей во всеоружии. Приготовила гороховый суп, салат из редиски с помидорчиками, зажарила курицу, испекла пирог с капустой, чтобы люди поели с дорожки. Поставила на стол пару кувшинов с морсом из вишни и клюквы. Замороженные ягоды всегда хранились у нее в холодильнике.

– Приготовила немного бражки, – призналась Мария Алексеевна. – Не возражаете?

Не успела она договорить, как получила смачный поцелуй от незнакомого мужика, который тут же поинтересовался:

– Хозяйка, где можно приземлиться?

Растерянная Мария Алексеевна махнула рукой в сторону тенистой яблони, под которой был накрыт праздничный стол.

– Понял… – сказал странный тип и немедленно направился к яблоне.

– Это Гриша, – ответила на немой вопрос Марии Алексеевны Яна. – Привет! – Она расцеловала её в обе щёки.

– Проходите, проходите… – засуетилась хозяйка. – Руки помойте с дороги. Вот рукомойник. Сейчас полотенце принесу, – и она скрылась в доме.

Гости сели за стол.

– Святая женщина! – провозгласил Григорий не в силах отвести взгляд от графина с мутной жидкостью.

– Тебе бы, милок, завязывать со спиртным, – сказала, подходя, Мария Алексеевна.

– Вот и приехали! Вы же меня, мадам, первый раз видите и сразу же такое ультимативное заявление! – удивился Григорий.

– А у меня на мужиков глаз намётан, – отрезала Мария Алексеевна и, чтобы закончить дискуссию, предложила всем отведать её курицу.

Все дружно приступили к трапезе и через некоторое время довольные откинулись на спинки стульев.

Ася отметила, что Мария Алексеевна посадила несколько новых кустов, и они уже набирали бутоны.

– Всегда мечтала жить на природе в окружении цветов, – сказала она. – Но иметь ухоженный сад мне не позволяли обстоятельства. Вы просто волшебница, Мария Алексеевна!

– Мне это не сложно, – смутилась от похвалы Мария Алексеевна. – Работа на воздухе в саду успокаивает и настраивает на позитивный лад.

– Вы, наверное, были актрисой? – спросил Марию Алексеевну Григорий, пропустивший уже три рюмочки бражки и приготовившийся к послеобеденной беседе.

Мария Алексеевна строго посмотрела на него.

– С чего вы это взяли? Почему «актрисой»?

Но Григорий не отступал:

– Так вы ж красавица! Асфальтоукладчицы такими не бывают.

Все взгляды устремились на Марию Алексеевну. Та почувствовала себя не в своей тарелке и смешалась. Видя ее смущение, Яна сказала:

– Право, Мария Алексеевна, вы выглядите замечательно. У вас прекрасная фигура, осанка чудесная, я уже не говорю о причёске.

Мартин был очень похож на мать, и Яна сейчас это очень ясно видела. Ей это было приятно.

– У Мартина волосы вьются, – заметила она, а у вас гладкие.

Мария Алексеевна легко тронула прядь густых волос, стянутых в тяжёлый узел.

– У меня раньше тоже вились, а когда поседели – стали прямыми, – улыбнулась она.

– Глаза у вас как у сына.

– Это верно. Только не у меня как у него, а у Мартина как у меня, – засмеялась Мария Алексеевна. – У моего отца были такие же… Вечером становились почти чёрными. Вы замечали, Яночка?

– Замечала…

– Вижу я в темноте плохо, может быть, и Мартин тоже. Не стоит ему гонять на мотоцикле по ночам. Я знаю, что он ездит на мотоцикле.

– А в кого у него веснушки? – приставала Цветкова.

– А ни в кого! – засмеялась Мария Алексеевна. – Это его индивидуальность. И вот эта лёгкая рыжинка в ресницах, словно искорки, и волосы не черные, а с каштановым отливом. Так получается иногда, когда кто-то из родителей брюнет, а другой – блондин.

– Значит, отец Мартина блондин?

– Да, это был красивый мужчина, – мечтательно сказала Мария Алексеевна.

– А кто он был? – Яна могла задавать вопросы, касающиеся Мартина, без конца.

Мария Алексеевна это поняла.

– Я расскажу как-нибудь. Как же повезло моему сыну, что в него влюблена такая женщина, как вы.

– Чем же? В него многие были влюблены, и сколько еще будут…

– Тем повезло, что вы его любите по-настоящему, искренне. Я это вижу.

– Жёнушка Мартина тоже любит, – вздохнула Цветкова.

– Я почти не знаю своего сына. Он ведь меня даже не видел. Но, думаю, он вряд ли мог пройти мимо такой женщины.

– Спасибо. Мне приятно это слышать, – ответила Яна, а Мария Алексеевна внимательно посмотрела ей в лицо.

– Мне кажется, что эту фразу вы слышали не только от женщин, но и от мужчин, не так ли?

– Главное, что я слышала эти слова от Мартина.

– Яна! Яна! Алё? – засуетился вдруг Виталий Николаевич. – А давайте выпьем шампанского! – И он взял со стола бутылку. – Открыть?

– А что? – улыбнулась Ася. – Хочу шампанского!

Мария Алексеевна принесла фужеры. Виталий Николаевич наполнил их и все звонко чокнулись.

– За нас! – произнесла тост Яна.

Григорий сначала сморщился, но выпил свой фужер с явным удовольствием.

– Добрый день! – послышалось у калитки, и все собравшиеся повернулись на возглас.

Мужчина в светлой рубашке и летних брюках приветствовал их бутылкой коньяка, крепко зажатой в руке. – Разрешите представиться. Меня зовут Михаил Иванович. Я ваш сосед. Снял на лето полдома рядом с вами. Мечтаю присоединиться к вашей компании. Не возражаете?

Первым заметил бутылку в руке незваного гостя Григорий и соответственно отреагировал:

– Милости просим! Проходите! – привстал он со стула, жестом приглашая Михаила Ивановича присоединиться к их компании.

Яна определила возраст соседа – где-то около сорока. И он в прекрасной физической форме, отметила она, когда Михаил Иванович легко перескочил через невысокий забор.

– Пижон, – тихо прокомментировал Григорий.

– Знакомьтесь, – сказала Мария Алексеевна. – Яна, Ася, Виталий Николаевич и Григорий. А я – Мария Алексеевна. Я вам сейчас чистую тарелочку принесу, – и она в который раз скрылась в доме.

Ася поинтересовалась:

– Вы, Михаил Иванович, у Зинаиды Сергеевны и Виктора остановились?

Это были ее соседи по даче, пожилая бездетная пара.

– Да. Видите ли, я развожусь с женой, вот и оставил их с дочкой в квартире, а сам перебрался на чистый воздух. Спасибо, – поблагодарил он Марию Алексеевну, которая положила ему на тарелку куриную ножку.

– Как чувствуют себя ваши хозяева? – поинтересовалась Мария Алексеевна. – Они частенько захаживали ко мне на чай с плюшками.

– Вы знаете, они уехали. Я сейчас живу один.

– Куда уехали? – удивилась Мария Алексеевна.

– Они мне не сказали, – виновато развёл руками Михаил Иванович. – Я заплатил за три месяца вперёд. Зинаида Сергеевна обмолвилась, что им деньги сейчас остро необходимы, поэтому они и решили пустить жильца.

– У мужа Зинаиды Сергеевны слабое сердце. Надо было пройти обследование, а на это деньги нужны, чтобы не ждать по квоте. Запустил он себя, не ходил к врачам, – сказала Мария Алексеевна. – А вам не скучно одному? Вы же молодой мужчина, – обратилась она к новому соседу.

– Нет, что вы! Я устал от суеты большого города! А сейчас даже рад, что оказался здесь, в деревенской тиши.

Михаил Иванович как-то странно посмотрел на Яну. Ей его взгляд не понравился.

– Почему вы так смотрите на меня? – рассердилась она.

– Как смотрю? – попытался улизнуть от ответа новый сосед.

– Как смотрят на дешёвых женщин! – отрезала Яна.

– Да боже упаси! Как вы могли подумать? – деланно возмутился Михаил Иванович.

– Тут и думать нечего. Я вас насквозь вижу.

– Неужели? Вы что, ясновидящая?

– Да, и очень известная.

– Чёрт! – вдруг выругался Виталий Николаевич и схватился за челюсть.

– Что? – обернулась к нему Яна.

– По ходу зуб сломал, заслушался вашим захватывающим диалогом. – Он вытащил изо рта какой-то предмет и с удивлением посмотрел на него.

– У тебя во рту монеты? – икнул Григорий. – Ну, ты даешь! Где взял?

– Действительно, монета. Но какая-то странная. Древняя, похоже, – подтвердила Ася, разглядывая монетку.

– Извините меня, это мой глупый розыгрыш, – засуетилась Мария Алексеевна. – У меня так бабушка делала. Какой-нибудь мелкий предмет клала в пирог, и кому он попадался, у того…

– Зуба не будет, я понял, – прервал ее Виталий Николаевич.

– Нет, у того желание исполнится. Простите.

– А предупредить можно было? – нервно поинтересовался Виталий Николаевич. – Мне эта ваша забава теперь встанет в кучу монет. Настоящих.

– Так весь смысл в сюрпризе! Вы что, не поняли, что ли? – встала Яна на сторону расстроенной Марии Алексеевны.

– Сюрприз удался, – проговорил Виталий Николаевич, доставая на этот раз из своей полости рта уже что-то похожее на кусок зуба.

– Я так виновата…

– Ничего страшного. Продолжайте в том же духе, – вздохнул Виталий. – Молодчина какая была ваша бабушка. У вас дедушка не стоматолог был, нет? Она ему пациентов подгоняла, не иначе.

Яна решила вмешаться:

– Стоматолог, Виталий, это я. Ты не забыл? Не расстраивайся. Я тебе новый зубик сделаю – закачаешься.

– За это и выпить не грех! – произнёс тост Григорий, напомнив о себе.

– А как же моё желание? – не понял Виталий.

– Это несправедливо! Ты и зуба лишился, и без желания остался! – засмеялась Цветкова. – Давай, загадывай свое желание!

– Я хочу, чтобы ты поцеловала меня! – сказал Лебедев, и повисла очень неловкая пауза. Эта неловкость словно приняла осязаемую форму, ее словно можно было потрогать.

– Вот это желание так желание, – покачала головой Мария Алексеевна.

– Очень неожиданно, – добавил Михаил Иванович.

– Да, это мое самое большое желание, – гордо вскинул голову Виталий Николаевич.

– На черта тебе эта баба? Только к беде, – прошептал Григорий.

Ася промолчала, но она как-то даже уменьшилась в размерах. Яна понимала, что творится у подруги в душе.

– А нельзя пожелать чего-нибудь другого? – спросила Яна осторожно.

– Нет, – твёрдо ответил Лебедев.

– Желание непростое, – медленно встала Цветкова, отряхиваясь от несуществующих на её одежде крошек.

– Да. Я жду, Яна.

– Послушай, а ты не пьян? – начала медленное движение в его сторону Яна.

– Я за рулем.

– Был, – вздохнула Цветкова, подходя к нему почти вплотную.

Она смачно чмокнула Лебедева в щеку и попыталась было отстраниться. Но не тут-то было. Виталий внезапно сильно схватил ее и прижал к себе.

– Не о таком поцелуе шла речь! – И, не дав Яне ответить, впился ей в губы.

Она попыталась вырваться, но у нее ничего не получилось. Покалечить Лебедева Цветкова не хотела. Собравшиеся, наблюдавшие эту сцену, застыли от неловкости ситуации. Наконец-таки Виталий отпустил Яну.

– Браво! Я попал на тихий семейный обед? – раздался голос за спиной Яны.

Она резко повернулась и у калитки увидела Мартина, держащего охапку роз. На нем были джинсы и клетчатая рубашка с расстёгнутым воротом. Темно-каштановые волосы слегка теребил ветерок, а чёрные глаза не выражали ничего хорошего.

– Мартин? – прошептала Яна. – Что ты тут делаешь?

– Ты не рада меня видеть?

– Рада… То есть мы с тобой так расстались… Наши жизненные пути разошлись. У тебя своя дорога, у меня своя…

– Ты ошибаешься. Но об этом потом… – Мартин обвёл взглядом собравшихся гостей. – Здесь не место для интимных объяснений. И всё же я удивлён. Вижу, ты время зря не теряешь…

– Еще один! – толкнул Виталия локтем Григорий: – Я же говорил: будут неприятности! Похоже, что ясновидящая здесь я! То есть ясновидящий.

Виталий Николаевич зверем посмотрел на незваного гостя.

– А ты мне хочешь что-то предъявить? – набычился он.

– Ты только что целовал Яну, – напомнил ему Мартин.

– И что? Кто ты такой, чтобы мне указывать? Ты вообще откуда взялся? Тебя сюда звали? Может, хочешь по морде схлопотать, моралист? Это я сейчас тебе организую…

Григорий схватил Лебедева за руку.

– Вот этого не надо! Ты уже лишился одного зуба, смотри, как бы этот молодец не вышиб тебе остальные.

Лебедев резко освободил свою руку и не сводил злобных глаз с Мартина. В дело вмешалась Яна:

– Ну, раз пришёл – проходи к столу, – пригласила она. – В ногах правды нет. Сцену ревности оставим на потом, хорошо? – Она непроизвольно дотронулась рукой до верхней губы, которую страстно прикусил Лебедев.

Мартин вошёл во двор, сел за стол и положил рядом с собой розы. Он был бледен, но вид у него был решительный. Яна почувствовала знакомый запах любимого парфюма, и сердце у нее сладко заныло.

– Хочешь пирога, Мартин? – Яна положила на чистую тарелку кусок капустного пирога, таившего в себе опасные предметы. – Я не знала, что ты такой ревнивый? Расслабься. Хочешь выпить?

– Да, я очень ревнивый. Сам от себя не ожидал, – отвёл Мартин от лица тёмную вьющуюся прядь.

– У тебя такие прекрасные розы. Это для кого? – попыталась завязать непринуждённый разговор Цветкова.

– Три розы я подарил Агриппине Павловне, она и сообщила мне, что ты поехала на дачу к Асе. Я решил явиться сюрпризом… А тут…

– А тут собрались замечательная компания! – перебила его Яна. – Познакомься, это Михаил Иванович, сосед по даче, и Григорий – сантехник.

– А вы каким чудесным образом влились в эту компанию? – не очень доброжелательно поинтересовался Мартин у мужчин.

– Мартин, это неприлично, – попыталась было остановить его Яна.

– Вот именно чудом! – вполне охотно отозвался Григорий, уминая лист салата. – Сначала Яна, обещая унитаз, уговорила меня вскрыть замок в квартиру Виталия. Так и говорила: мол, понимаю, что нарушаю закон, но жить без него не могу, волнуюсь сильно. Надо мне в квартиру и всё!

– Что ты несёшь? – строго посмотрела на него Яна.

Но Григорий, как ни в чём не бывало, продолжал:

– Потом мы посидели, подружились. Они оказались очень хорошими ребятами. Утром я проснулся в ванне, а они на кровати спали. Оказалось, что я зачем-то Виталию установил унитаз задом наперед. Правда, смешно? – заискивающе посмотрел Григорий на Мартина.

– Ничего не было… – успел буркнуть Лебедев, но Мартин вскочил и набросился на него.

Завязалась драка.

– Подонок! Ты знал, что я люблю её! – кричал Мартин.

– Она ничем тебе не обязана! Ничего не было! И я тоже люблю её! Имею право! – пыхтел Лебедев, отбиваясь.

– Исподтишка действовал! Я тебя сейчас убью!

Ася и Мария Алексеевна закричали дикими голосами:

– Прекратите! Что вы делаете! Господи, уберите от них ножи и вилки! Да что вы сидите?! Михаил, Григорий, да разнимите же их! Они же покалечат друг друга!

– А я что? Я вообще человек посторонний. Зашел в гости, называется… – как-то сник Михаил Иванович, не двигаясь с места.

А Григорий под шумок и под знаменем борьбы с запоями пропустил еще пару рюмок бражки, прижимая к животу бутылку с остатками шампанского.

Яна тигрицей бросалась на упругие дерущиеся тела с успехом маленького резинового мячика, атакующего мощную бетонную стену с желанием пробить ее. Отпружинила она от дерущихся так же, как мячик. Успех остановить драку у Яны стремился к нулю.

– Мартин! Виталий! Пожалуйста! Умоляю, остановитесь! Что вы делаете? Помогите! – Яна кружила вокруг потасовки, как заполошная наседка.

Мартин стал явно одерживать верх над Виталием. Он придавил его к земле, заняв лидирующую позицию сверху. И тут случилось непредвиденное – на его кудрявую красивую голову опустилась трёхлитровая банка с огурцами.

Мартин замер, чуть приподнялся, зашатался и повалился лицом вниз.

– Господи помилуй, – прошептала Ася.

Виталий Николаевич выбрался из-под поверженного врага, хрипя и кашляя. А над полем битвы возвышалась белая как мел Мария Алексеевна с крышкой и горлышком от банки в руках – фрагментами разбившейся стеклотары.

– Убили! Вы его убили! Врача срочно! – засуетился Михаил Иванович.

– Любимый! – кинулась к Мартину Яна.

– Давайте аккуратно подымем его и положим на стол, – необдуманно предложил Григорий. – Зачем ему на земле лежать?

Все засуетились, стали поднимать обмякшего Мартина, а Мария Алексеевна торопливо сгребала со стола тарелки и закуски. Мартина аккуратно опустили на скатерть и попытались привести в чувство. Мартин был неподвижен. Рубашка на нем была разорвана, оголяя широкую грудь с несколькими шрамами, полученными в ходе активной жизни. Лицо было в крови, руки тоже. Чья это кровь и откуда она взялась? С первого взгляда было непонятно. Он лежал, окружённый лепестками роз, которые, видимо, предназначались Яне, Асе и Марии Алексеевне, но не дошли до получателей. Мартин сейчас напоминал сына раджи, индийского князя, преждевременно ушедшего из жизни, которого положили на деревянный помост, обложили цветами и дарами, готовя к отправке в священный огонь. Индийцы сжигают тела и освобождают души.

Яна почему-то совершенно ни к месту подумала о том, что Мартин даже в таком виде замечательно красив. Виталий Николаевич наконец-то пришёл в себя и тоже встревоженно посмотрел на соперника.

– Ну и что наш Отелло? Почему в пьесе мавр душит изменщицу, которая абсолютно не виновна, а этот идиот на меня накинулся? Вы меня спасли, – покосился он на Марию Алексеевну.

– Потому что на его глазах Яго чуть не откусил губы бедной Дездемоне, – пояснила Ася, отодвигая Яну и пытаясь осмотреть голову Мартина.

Цветкова хоть и была медичкой, но в этой ситуации оказалась абсолютно бесполезной. Она зарыла длинные пальцы в кольцах в шелковистые волосы Мартина и тихонько стонала.

– А вы весёлые ребята, – отметил Григорий. – Может, полицию надо вызвать? Труп всё-таки…

– Типун тебе на язык! Сам ты – труп! – огрызнулась Яна, не отцепляясь от Мартина. – Он жив!

Никто во время драки не заметил, как Мария Алексеевна успела метнуться в погреб за банкой с прошлогодними огурцами. Почему эта мысль пришла ей в голову, почтенная дама не могла бы сейчас объяснить. Такой у нее был душевный порыв. Она приволокла этот тяжёлый предмет и звезданула им по голове победителя. Действительно, не кирпичом же его надо было приговорить? Хотя тяжёлая стеклянная банка будет покруче кирпича.

– Зачем нам сельская полиция? Своя полиция уже на месте! Парень крепкий – выдержит! – вытянулся в струнку Виталий Николаевич, зачем-то прикладывая солёный огурец к разбитому лбу. – Холодненький. Ой! Твою же дивизию! – вдруг заорал он.

– Что? – обернулась к нему Ася.

– Щиплет-то как! – побагровел Виталий Николаевич.

– Так чего ты солёные огурцы в рассеченную рану суёшь? рассердилась Ася. – Беги, умывайся холодной водой!

Виталий Николаевич поспешил к умывальнику под комментарии Григория, расслабленно привалившегося к стволу яблони.

– Беги, беги, гладиатор! Моя милиция меня бережет! Не сыпь мне соль на рану, она еще болит! Не говори навзрыд…

– Хватит! Поэт-песенник! – прервала его стенания Ася. – Вот, смотрите, у Мартина рана на затылке! Она кровоточит! – повернула она голову Мартина.

– Здесь шить надо, – со знанием дела заметила Мария Алексеевна. Это были ее первые слова после того, как она чуть не прибила Мартина позорным предметом. Действительно, разве эстетично погибнуть, получив по башке прошлогодними консервами?

Но Лебедева она всё-таки спасла. Ведь Мартин в порыве ярости мог соперника запросто задушить. И что тогда было бы делать? Передачи в тюрьму носить?

– В больницу? – вскинула ресницы Ася.

– Я бинт принесу, сейчас перевяжем, – предложила Мария Алексеевна.

Делая перевязку, Яна блеснула профессиональным умением. Пригодилось медицинское образование.

Лебедев, прижимая к садине на лбу холодную бутылку пива из холодильника, ласково посмотрел на Марию Алексеевну.

– Хочу от всего сердца поблагодарить вас, милая Мария Алексеевна, – сказал он, – за ваш выбор. – Мне вы только зуб сломали, а вот Мартину точно не повезло… Как бы бедняга память не потерял.

– Кажется, приходит в себя, – прокомментировала Яна, всё ещё придерживая голову любимого.

Мартин открыл мутные глаза и посмотрел прямо перед собой, словно сквозь время.

– Очнулся, – выдохнула Мария Алексеевна с явным облегчением, что не взяла грех на душу.

– Мартин! – склонилась над любимым Яна – Ты слышишь меня? Мартин, ты как?

Он сфокусировал взгляд на ней и ничего не ответил. Яна похолодела.

– Ты узнаешь меня? Это я – Яна! Мартин!

– Точно ему Мария Алексеевна память отшибла! Теперь он тебя не вспомнит! – обрадовался Виталий Николаевич.

– Янка… – разлепил спёкшиеся губы Мартин. – У меня фейерверк в голове. Что я? Где я? Голова болит нестерпимо… Что со мной случилось? Ты мне изменила?

– Мартин, дорогой мой, приди в себя! Не изменяла я! Думаю только о тебе и в последнее время, если что и было, так это только с тобой!

– У нас мало что было. По твоей вине. Я тебя не отпускал бы от себя ни на минуту. Такая красавица, как ты, не может быть одна, у тебя точно кто-то есть…

– Гляньте, да у него точно крыша поехала! От ревности, – вздохнул Григорий. – Вот и люби красивых баб!

Мария Алексеевна вместе с Яной помогли Мартину сесть.

– Чем это меня? – потрогал он повязку на голове.

– Банкой с огурцами, – ответила Мария Алексеевна виновато. И добавила, поясняя: – Трёхлитровой.

– Банкой меня еще не били, – согласился Мартин совершенно спокойно.

– Извините меня, пожалуйста. Я очень испугалась, что вы убьёте Виталия Николаевича и сами потом сядете в тюрьму. Вас не остановить по-другому было, – теребила веточку в руках Мария Алексеевна.

– Да я не в обиде. Вы всё правильно сделали. Я сам себя не помню. Впал в какое-то безумство, – слабо улыбнулся Мартин. – Надо же… банкой… – Он попытался застегнуть рубашку на несуществующие пуговицы.

А Яна заметила знакомую отметину на его теле. Мартин закрыл ее от пули, заключив в объятия и заслонив собой. Пуля вошла в спину и вылетела между ребрами и селезёнкой сбоку, чудом не задев жизненно важные органы. Правда, кровопотеря была очень значительная. Она дотронулась до шрама рукой непроизвольно нежно и ласково. Мартин вздрогнул и отстранил ее руку.

– Не надо. Извини. – Он сполз со стола в плетеное кресло и обвел глазами собравшихся.

– Я должен извиниться. Простите меня за несдержанность…

– Тебе в больницу надо, – сказала Ася.

– Обойдусь, не в первый раз. Сейчас уже гораздо лучше. Всё нормально.

Мария Алексеевна, как метеор, очень быстро прибиралась на столе.

– Вы не голодны? – посмотрела она на Мартина.

– Я сейчас есть не очень хочу, – вежливо отказался Мартин.

– Хоть немножко…

– Совсем чуть-чуть, – кивнул учтиво Мартин, хотя было видно, что его мутит. Еще бы, такое сотрясение мозга!

– Я сейчас колбаску нарежу, – Мария Алексеевна ринулась на кухню.

Яна молча опустилась на стул напротив Мартина и всё пыталась поймать его взгляд, и всё никак не могла.

– Тебе надо выпить, – дружески придвинулся к Мартину Григорий.

– Думаешь? – покосился на него питерский гость.

– Уверен! Боль как рукой снимет, – кивнул Григорий, держа в руке наготове бутылку с остатками шампанского.

– Наливай, – согласился Мартин.

Григорий быстро наполнил его фужер, но Мартин только из вежливости пригубил шампанское. Мария Алексеевна поставила на стол сыр и колбасу. Виталий Николаевич сел рядом с Яной и демонстративно положил в рот кусочек колбасы.

Мартин смерил его тяжелым взглядом, но промолчал. Он и сейчас был готов придушить Лебедева. Не нравился он ему, ох, не нравился.

– Давайте, мужики, не ссориться, – предложил Григорий. – Из-за баб все войны на свете, это я вам точно скажу. От них одни неприятности. Вот была у меня история…

– А где этот тип, что вот здесь сидел, – осмотрелся вокруг Лебедев. – Сосед ваш, Мария Алексеевна?

И тут только все заметили, что Михаил Иванович как сквозь землю провалился.

– А правда, куда он делся? – поднялась со стула Яна.

– Так он тоже хотел приударить за тобой, милка, – объяснил Григорий. – Но вовремя увидел, чем это может закончиться. Банок у Марии Алексеевны в подвале, наверное, предостаточно. На всех ухажёров хватит, – и Григорий захихикал, пытаясь соорудить себе бутерброд с сыром.

Мартин посмотрел на сантехника так, словно хотел испепелить его взглядом. Он резко встал из-за стола, собираясь уйти. Яна положила ему руку на плечо, пытаясь остановить.

– Мартин, ты бледный очень. Пойдем, я отведу тебя в дом и уложу.

– А ты всех укладываешь в постель? Виталия своего и этого… как его… Михаила? – вдруг выдал Мартин, словно плеснул кислоту в лицо.

Яна чуть не задохнулась от злости. Она махнула рукой, словно желая ухватиться за что-то, чтобы не упасть, и тут же влепила Мартину звонкую пощёчину. Еще один удар по голове Мартин вынес с трудом. Он покачнулся.

– Упс, – икнул Григорий. – Смелое решение…

– О господи… что же вы делаете, – выдохнула Ася.

Мария Алексеевна повернулась к Мартину и отчеканила, обжигая его тёмными глазами:

– Я здесь не хозяйка, но я здесь живу и считаю, что вы все мои гости. И то, что этот человек позволяет по отношению к моей Яне, к моей подруге, это непозволительно и недостойно порядочного человека. Поэтому прошу вас, господин, незамедлительно… Короче, пошёл вон! – сказала Мария, поджав губы.

Мартин покорно, не отвечая, повернулся и медленно двинулся к калитке. Яна ахнула и вроде дёрнулась вслед за ним, но Мария остановила ее.

– Не смей! Никогда не смей, чтобы к тебе так относились. Ты мне все уши прожужжала про Мартина. А он с момента появления не только тут всех оскорбил, затеял драку, но и тебя, женщину любящую его всем сердцем, опозорил! Это надо суметь! И мало ты ему врезала. Пусть катиться туда, откуда пришёл.

Яна молча опустилась на свое место и залилась слезами. Возникло тягостное молчание, только слышались рыдания Яны. Ей было больно еще и оттого, что в эту минутку Мария Алексеевна выгнала из дома своего родного сына, не зная этого. И от этих горестных мыслей Яна зарыдала еще пуще.

– Успокойся… всё наладится, – толкнул ее локтем Виталий Николаевич.

– Я вижу, как всё налаживается. Это всё из-за тебя! – огрызнулась она.

– А я тут при чём? Кто вообще знал, что он тут появится, да еще с таким градусом ревности?

– Ах, ты ни при чём? А кто полез ко мне при всех целоваться? Тебе что, пятнадцать лет? Что за фокусы? И сантехника зачем-то сюда привёз. Он здесь пьёт еще круче, чем в городе. Только его тут не хватало для ассортимента!

– Зато я предвижу будущее и всё подмечаю, – еле ворочая языком сказал Гриша, положил голову на руки и захрапел.

– Вот навязался на нашу голову. Кой чёрт он тут сдался! – поддержала подругу Ася. – А вам, Мария Алексеевна, просто браво! Заступились за Яну. Он на самом деле не имел права…

– Унижать женщину на глазах у друзей подло. Что-то не устраивает, уходи молча, если мужик! А уж на Яну вообще набрасываться грех! – вздохнула Мария Алексеевна.

Яна поняла всю трагичность ситуации. Она думает только о себе. А ведь Мария Алексеевна мечтала поговорить с сыном, увидеть его… И вот они пообщались! Сначала она огрела сынка по голове, затем выгнала его из дома.

– Один гость отрубился, другой исчез под шумок, и нам пора на боковую, – предложила Мария Алексеевна. – Вечер удался.

– А этого куда? – спросил Виталий Николаевич, кивая на мирно посапывающего Григория.

– Отбуксируй его в сарай, – махнула рукой Мария Алексеевна.

– Я помогу прибраться, – вызвалась Яна.

И они вместе дружно застучали тарелками и фужерами. Остатки угощения смахивали в пищевое ведро, посуду мыли в тазу.

– Надеюсь, он не сел за руль? – неожиданно спросила Мария Алексеевна.

Яна поняла, о ком та спрашивает.

– Григорий ему налил, но он не выпил. Мартин не в том состоянии, – ответила Яна.

– Вот именно! Состояние у него хуже некуда. Трясётся весь. Головокружение. Господи, я ему голову пробила, и он может в дороге сознание потерять. Никогда себе не прощу! – заплакала Мария Алексеевна, чуть ли не вытирая лицо грязной посудной губкой.

– Успокойтесь! Мартин – крепкий, ничего с ним не случится! Не накручивайте себя! Это всё из-за меня!

– Да вы-то при чём? Он просто голову от любви потерял!

– Нет. Где я появляюсь там вечно одни неприятности! – не согласилась с ней Яна.

– А от меня «приятности»? Одному зуб раздробила, другому чуть мозги не вышибла!

Яна улыбнулась сквозь слезы.

– Послушайте, а где вы такую интересную монету нашли?

– Так в саду нашла. Цветы сажала и нашла. Старинная денежка, Хотела вот сюрприз… Монетка в пироге символизирует счастье и благополучие. Только предупредить гостей надо было. Нет, я ее, конечно, очень тщательно вымыла! Неудачно получилось.

– А Мартин точно уехал? Может, ему плохо стало и он где-нибудь поблизости свалился? – вслух думала о своём Цветкова. – Надо пойти посмотреть.

– Куда вы пойдёте на ночь глядя? Он, наверное, такси вызвал.

– Возможно, – вздохнула Яна. Но на сердце у нее было неспокойно.