Текст книги "Мороженое для горячей штучки"

Глава 4

Серафима открыла глаза и посмотрела на высокий, светлый потолок. В голове гудело и тикало, а за окном светило яркое солнце и щебетали птички, то есть плохое самочувствие не соответствовало хорошей погоде. Сима очень хотела спать, и это было ее главной мыслью, она просто заволакивала все ее сознание. Перед глазами нарисовалось женское улыбчивое лицо, которое не дало ей опять погрузиться в сон.

– Здравствуйте, Серафима.

– Здравствуйте, – ответила она, ощущая свой голос, как что-то отдельное от нее самой.

– И как мы себя чувствуем? – интересовалась женщина.

– Хорошо…

– Не тяготят ли нас тяжелые и тревожные мысли? – спрашивал ее голос.

– Мне хорошо, – не узнавала своего голоса Серафима, которая и тело-то свое ощущала, словно плывущее по молочным рекам с кисельными берегами. И не было у нее ни страха, ни тревоги, ничего…

– Можно поспать? – спросила Сима, зевая.

– Конечно, спите. Лучшее лечение – медикаментозный сон. Спишь себе и лечишься от всех тревог и невзгод! – приветливо улыбнулась женщина, и перед Симой мелькнул ее красный маникюр.

Она своими тонкими, длинными пальчиками прокрутила колесико на замке капельницы и ускорила подачу лекарства в прозрачную трубку, тянущуюся к вене Серафимы.

Сима смотрела на капельки, отрывающиеся, падающие в трубку, и видела огромный водопад, состоящий из тысяч таких капелек, каждая из которых освежала ее и несла заряд бодрости и позитива. Она стояла под упругими, прохладными струями, подставляла свое лицо лучам теплого солнца. А где-то далеко на берегу стояла женщина с радужными крыльями словно у стрекозы и четким, поставленным голосом говорила:

– Вы абсолютно свободны и расслаблены. Вы плывете по волнам умиротворения, ощущая в своем животе теплый шар, который согревает и расслабляет все ваше тело… снимается напряжение с рук и ног, уплывают тяжелые, негативные мысли, и все хорошо…

«Как же хорошо! – подумала Серафима, слушая эту женщину и поддаваясь ее воле и голосу. – Так бы всю жизнь. Словно в рай попала… за какие такие заслуги?»

И Серафима плыла себе и плыла… Но почему-то ее вдруг оторвало от общего потока светло-изумрудной воды и понесло куда-то в сторону. А там было холодно, неуютно и течение шло завихрениями, заворачивающимися омутами. Симе здесь очень не нравилось, и она стала усиленно крутить головой, всматриваясь в берега в поисках этой самой женщины-феи, которая говорила своим четким голосом о чудесах и спокойствии, чтобы пожаловаться ей на то, что не так уж ей и приятно, да и теплый шар в животе исчез, наоборот, она начала замерзать. Но Сима не видела ни берегов, ни этой радужной феи, хлопающей крыльями, она не видела ничего, кроме сгущающихся облаков и тяжелых туч. Вокруг нее простиралась только темная, бурлящая вода, и она засасывала и накрывала ее с головой.

Серафиме становилось страшно, холодно. Вода проникала внутрь, Сима начала захлебываться. А потом вода, наоборот, поднялась из недр ее организма, и Серафима…

Она открыла глаза и, перегнувшись через кровать, освободилась от содержимого желудка, потом еле-еле раздышалась.

Какая-то женщина держала металлическое судно, куда ее и рвало.

– Давай, давай, дорогая! Плохо сейчас будет! Но ничего, вырвет и будет легче. Извини, мне пришлось, – говорила женщина, а Серафиму все рвало и рвало, и она испытывала большие физические мучения.

– Господи, как же плохо! Что со мной? – У Симы даже в глазах темно было. – Я не могу раздышаться.

– Тихо-тихо! Тебе, главное, не шуметь. Нас не должны заметить, – трясла ее за плечо женщина, умоляюще смотря на пациентку.

Серафима наконец-таки оторвалась от металлического судна и подняла на нее покрасневшие глаза.

– Кто вы?

– Меня зовут Ася, я – медсестра медицинского центра.

– Да, я помню, я в больницу попала, меня на «Скорой» привезли. Так хорошо было спать… Я совсем не выспалась, зачем вы меня разбудили? Я спать хочу, и мне сразу же плохо стало сейчас!

– Серафима, вам надо уходить, – сказала ей медсестра, – вы не можете спать.

– Уходить? Куда? – не поняла Сима.

– Домой, к друзьям, куда угодно. Уходи! Только подальше отсюда! – тряхнула ее за плечо Ася.

Она схватила Серафиму за руку и стащила с постели. И тут Сима явственно ощутила, что ее совсем не держат ноги. Они просто подгибались, а голова, наоборот, ощущалась как что-то тяжелое, налитое свинцом.

– Ноги не идут? Ослабли. Но ничего, идемте со мной, я буду поддерживать, я помогу. – Девушка была явно настроена на то, чтобы побыстрее выдворить ее отсюда.

Серафима стояла на четвереньках.

– Да я не могу идти, мне что, ползти, что ли?

– Ползи! Ползи за мной! – скомандовала ей Ася и твердо простучала каблуками мимо Серафимы.

– Да вы с ума сошли…

Она поползла следом, хотя это ей было делать тяжело, потому что ее шатало и мутило.

– Что у вас за отношение к пациентам? Почему я должна ползти? – не понимала Серафима. – Вы мне доставляете неприятности… вы хоть это понимаете?

Но Ася была неумолима. В коридоре она огляделась по сторонам, помогла Симе встать на ноги и затащила ее в какой-то кабинет.

– Сейчас дам тебе выпить кое-что, и сразу станет лучше. Взбодришься чуток, а то мы так далеко не уйдем…

– Да я не хочу ни есть, ни пить…

– Надо! Тебе в себя прийти надо! – резко заявила медсестра.

Серафима огляделась. Судя по всему, они оказались в процедурном кабинете. Все поверхности блестели и сверкали чистотой. Стояли сейф, шкаф с лекарствами, стол, стул и кушетка. Серафима разместилась на белой кушетке. А вот за окном было совсем темно.

– Ночь, что ли? – удивилась Серафима.

– Час ночи, – подтвердила Ася.

– Зачем вы меня разбудили?

– Уходить тебе надо, пока врачей нет, – серьезно посмотрела на нее медсестра, открывая сейф, – специально выждала это время, самое безопасное…

– Почему? Мне так хорошо… я лечусь здесь, между прочим!

– Ты спишь уже пять дней, то есть суток, – ответила ей Ася.

– Сколько? – не поверила своим ушам Серафима, почему-то решившая, что она только что прилегла, а ей даже не дали выспаться.

– Прошло пять дней! – подтвердила Ася, открывая какие-то ампулы и сливая их в одну емкость. – Поэтому у тебя и слабость такая в ногах. Мышцы застоялись. Не атрофировались, конечно, не успели еще, но застоялись. Ничего, сейчас вот этот коктейль выпьешь, и вперед!

– Пять дней! – сидела потрясенная Серафима, – а как один час! Поразительно! Просто не верится…

– Конечно! Такие лекарства капают, что спишь и спишь… Так и спала бы еще месяц, пока твои родственники квартиру бы не продали, – суетилась Ася.

– Как квартиру? Зачем?

Ася вздохнула и посмотрела на свою подопечную.

– Мозги тормозят? Это нормально при таких-то препаратах. Ничего, вот выпей залпом, и все! – буквально влила в нее лекарство Ася.

Серафима вздрогнула и заставила себя проглотить и подавить приступ тошноты, ее уже начала интересовать речь этой суетливой молодой медсестры.

– Ничего-ничего, сейчас лучше будет и в голове все прояснится, – заверила ее медсестра.

– Вы мне можете объяснить, что происходит? – спросила Серафима, умоляюще глядя на Асю, ощущая уже внутри тревогу.

– Конечно, объясню, придется объяснить. Это частная психотерапевтическая больница. Когда человеку плохо по нашему профилю и ему вызывают на дом «Скорую помощь», по телефону уже спрашивают, что с человеком случилось. Говорят: «Не в себе». Ну, это я так, образно… Приезжает специализированная «Скорая помощь» для душевнобольных. А люди, родственники пострадавших, очень пугаются, что упекут в «желтый дом», и начинают совать деньги, чтобы и отвезли куда получше, и чтобы обязательно вылечили, и чтобы обязательно выпустили. Почему-то народ у нас думает, что если забирают в такую специализированную больницу, то человек нормальным уже не выйдет оттуда или вообще не выйдет. А вот с этой специализированной «Скорой помощью» есть договоренность от нашей больницы, что если поступает человек, за которого платят, то есть остаются платежеспособные родственники, то везут не в государственную больницу, а сюда, к нам. А тут уже начинается простое выколачивание денег. Даже если с пациентом не все так плохо, его погружают в сон или заторможенное полусонное состояние, превращают в «овощ», это всегда очень влияет на родственников; они отдают любые деньги, чтобы вывести своего близкого человека из этого состояния. Вот и тебя показали твоей маме в таком состоянии, она плакала и готова на все, лишь бы помогло. Твоя мама даже что-то сказала, что возьмет свою дочь с семьей к себе, и освободится твоя квартира. Она ее продаст и отдаст деньги на твое лечение. Вот такими способами обогащаются у нас врачи! Пользуются, что люди не медики, ничего не понимают и очень боятся за своих родственников, видя их в таком состоянии. А им еще и говорят, что если сейчас не проведем курс на миллион-другой дорогих американских или немецких лекарств, то произойдут необратимые изменения в мозге пациента, и человек на всю жизнь останется таким. И вот слово «необратимые» действует на психику людей безотказно, и они готовы на любые дорогие лекарства, лишь бы их любимого и родного человека вернуть к жизни! Это же страшно! Вот этим и пользуются. И как только такой «овощ» проплачен, то есть понятно, что из него вынуто все, что можно взять, пациент снимается с транквилизаторов и «бодрячком» возвращается в семью. И никто никогда не посмеет упрекнуть врачей в чем-либо. Да! Они спасли! Они смогли! Честь им и хвала, что они вспомнили об этом дорогостоящем лекарстве заграничном и спасли их родственника от безумия! Мы видели его в жутком состоянии, и вот он с нами, снова жив и здоров!

– Так это же преступление! – ахнула Серафима.

– Какое? Комар носа не подточит!! «Скорая» привезла не просто так?! Нет! Жалобы были?! Были!! Врачи спасли? Спасли! Не вымогали ничего? Не вымогали! Сами по доброй воле решили помочь родственнику не сойти с ума окончательно? Сами! А уж диагнозы они любые подделают! – ответила ей Ася.

– Это неэтично! Это не по совести! Это…

– Нечестно! – закончила за нее медсестра, – ты как хочешь это назови, так и есть!! И ведь, главное, вреда здоровью пациента наши паразиты-врачи тоже не наносят, он просто спит. И как только его выводят из-под действия лекарств, человек становится абсолютно таким же, как и был. Всем хорошо, а потом, не все квартиры продают… это я тоже загнула… иногда обходится продажей авто или полным закрытием счета в банке, – отмахнулась Ася.

– Это ненормально! Это – криминал все равно! Это – обман! Это не лечение! – не унималась Серафима.

– Да права ты, права! Только сейчас ты должна думать о себе и о том, чтобы уйти отсюда, пока твоя мама не успела продать квартиру и лишиться всего недвижимого имущества.

– Меня трясет, – сообщила Серафима, стуча зубами.

– Это нормально! Я тебе чистый адреналин вмешала, чтобы в себя прийти! Ноги уносить надо как можно скорее!! А адреналин потрясет еще часок-другой, и все. Ты не обращай на это внимания!

– Постараюсь, – не очень уверенно ответила Серафима и задала самый правильный вопрос: – А почему вы мне все это говорите? Почему вы меня спасаете?

Ася усмехнулась.

– Да не тебя я спасаю! Себя спасаю! Не смотри так! Объяснять долго.

– Так есть время, – тряслась Сима.

– Нет у тебя времени, нет! Уходить нужно! Все потом! Сейчас я принесу тебе одежду и выведу из больницы. Деньги есть?

– Нет, – честно ответила Серафима.

– Дам тебе на «частника». Отойдешь, поймаешь машину, уедешь отсюда и забудешь нас, как страшный сон, – Ася выглянула в коридор, шепнула Симе, чтобы она подождала ее здесь, и вышла из процедурной.

Серафима осталась одна и тут же услышала топот ног за стенкой и какие-то голоса. Один из них был мужской. Серафима и сама не поняла, как оказалась под койкой, прижавшись к стенке, к холодной кафельной плитке. Почему-то она сильно испугалась. Простыня, свешивающаяся с кушетки, закрывала ее примерно на половину. В процедурную вошли две пары мужских ног и аккуратные женские ножки в медицинских светлых шлепках без задников. Мужские ноги шли напряженными, мелкими шажками, и вскоре стало понятно, почему. Они с шумом водрузили что-то прямо на кушетку, под которую спряталась Серафима. Она вздрогнула, не на шутку испугавшись, увидев свесившуюся с койки руку от сваленного, как мешок с картошкой, тела человека. Рука была мужская и, судя по запястью и длинным полусогнутым пальцам, не старая.

– Зачем вы сюда его притащили? – спросила женщина, и по голосу это оказалась Ася. Голос у нее дрожал.

«Вдруг это подстава? – подумала Серафима. – Меня обманули, привели в эту процедурную, вот принесли еще кого-то и сейчас поставят какой-нибудь эксперимент? У меня и правда произошло размягчение мозгов».

– Что вы делаете? Кто это? Зачем вы его сюда принесли? – волновалась Ася, и она знала, почему волнуется, знала это и Сима, боящаяся дышать.

– Тише, не кричи! Ты что тут делаешь? Тебя не должно было быть, – ответили ей.

– Я спрашиваю, кто этот человек? – Ася, наверное, поняла, что Серафима спряталась, и также знала где, потому что другого места просто не имелось, но она ее не выдавала, и это было уже хорошо.

– Бомжа нам без документов подбросили, должны были взять, – ответил ей мужской голос.

– Чего вы его в процедурный принесли? – не унималась Ася, которой надо было Серафиму вытащить.

– А вот это уже не твоего ума дело. Уходи и скажешь, что не видела нас ночью, тебе же спокойнее будет. Иди спи в ординаторскую и про все забудь.

– Слушайте, вы! Мне указывать не надо! Вы всего лишь санитары, а я дежурная медсестра! Что случится на моем дежурстве – отвечать мне! – крикнула Ася.

– Отвечать не тебе, а дежурному врачу, а он нам указание дал! Иди с ним и поговори, он мозги тебе вправит!

– Я из своего кабинета никуда не пойду! – заартачилась девушка.

– Хочешь знать, что происходит? Станешь соучастницей! Дмитрий Валерьевич сказал, что никаких бомжей мы бесплатно лечить не будем. Но если его доставили, надо избавиться, – сказал один из мужиков.

– Как избавиться? – совершенно оторопевшим голосом спросила Ася. – Вы что надумали? Сами с ума сошли?

– Суицид, – засмеялся один из мужиков.

– Очень хорошая легенда. Мужик пришел в себя, понял, в каком дерьме оказался, да еще был в алкогольном опьянении, а у нас в больнице ему никто и не нальет, и не даст никаких лекарств. У парня началась ломка, он не выдержал и вскрыл себе вены. Как тебе? Правдоподобно? Наш Дмитрий Валерьевич считает, что идеально. Да и копать никто особо не будет. А мы тоже так считаем, он нам платит, он наш хозяин, он наливает медицинский спирт, и он прав, – сообщил Асе один из санитаров.

В небольшом помещении процедурного кабинета воцарилась тяжелая пауза, затем Ася прошептала:

– Вы с ума сошли? Вы хотите убить человека? Какой такой суицид?

– Да какого человека?! Посмотри на него! Это бомж! Нашла ценную личность! Дармоед-алкоголик!

– Бомж – тоже человек! Он еще молодой! Его будут искать! Это же бесчеловечно!

– Его подобрали на помойке! Там люди, нужные хоть кому-либо, не оказываются. Да Дмитрию Валерьевичу все равно. Он не собирается лечить бесплатно всякую шваль! Покончил жизнь самоубийством, значит, покончил! И все! Труп в пакет и уже официально на свалку! Туда ему и дорога! А ты не порти отношения с нами! И будь внимательна, Ася, я не сказал, что ты потеряешь работу, но Дмитрий Валерьевич из-за тебя своим благополучием рисковать не будет! Место у Дмитрия здесь очень прикормленное, и ты, детка, сейчас сильно рискуешь. Поэтому сделай вид, что ничего не знаешь, иди спать и забудь все как страшный сон.

Ася переминалась с ноги на ногу.

– Ребята, придите в себя! Одно дело – вы тут пациентов на транквилизаторах держите, пока выколачиваете из их родственников деньги. Но ведь совсем другое дело – пойти на убийство! Пусть, с ваших слов, и бомжа! Вы хотите пустить кровь человеку! Это ненормально! Это другая статья! Остановитесь!

– Я устал от тебя, Ася, – вдруг каким-то изменившимся голосом сказал санитар, – или ты с нами, или против нас.

– Я с вами, хотя мне это и противно, – ответила Ася, сдавшись, да оно и понятно, угроза от этих ребят исходила реальная.

Серафима не знала, что ей делать. Но мозги у нее уже заработали со страшной силой. Она прекрасно осознавала, что не желает становиться свидетелем убийства. И она, прячась под кушеткой, очень остро чувствовала свою сопричастность ко всему происходящему, к тому, что намечалось. Только еще не понимала, как она может вмешаться в этот процесс.

Санитар, по всей видимости, выступающий за главного, выдержал паузу и произнес:

– Ладно, с нами так с нами. Но лучше у Дмитрия Валерьевича уточнить, не нравишься ты мне, вопрос, доверять тебе или нет, он решать должен, как наш босс.

– Чего уточнять?! Этот очнется у вас скоро! – истерично воскликнула Ася.

– Да ему по башке долбанули, а сейчас Саня сильное снотворное вколол, не очнется. Ну да ладно! Не пойдем сейчас к Диме, порежем вены, и пусть кровью истекает, – согласился санитар.

Затем звякнули какие-то инструменты, и все ноги скучковались у кушетки Серафимы.

– Боже мой, – выдохнула Ася.

И после этого Сима увидела, как на светлый кафель закапала алая кровь откуда-то сверху. Она зажала себе рот руками, боясь выдать себя.

– Ну, все. Полчаса – и нет бомжика, – сообщил санитар веселым голосом.

– Давайте не будем здесь стоять, хотя бы это… – сказала Ася.

– Чего так?

– Смотри, как «фонтанирует» кровь! Еще на нас капнет. И как потом будешь объяснять ее происхождение на нас? Стояли и смотрели, как человек истекает кровью? Да и плохо мне! Пожалуйста! – сказала Ася.

От слова «фонтатирует» Серафиме совсем плохо стало.

– И то верно говорит. Пусть истечет кровью, а потом мы вернемся, вызовем полицию, поднимем переполох и отдадим бомжа в морг, – согласился один из санитаров.

– Уйдем минут на двадцать! – сказала Ася. – Покурим на улице справа.

– Да он быстрее кончится, – буркнул санитар.

– Вернемся через двадцать! А то еще откачает кто-нибудь! Так надежнее будет, да и не хочу видеть никакие конвульсии! – твердо стояла на своем Ася. – У меня бутылка водки есть! – привела она, по всей видимости, последний аргумент в свою пользу.

– Как скажешь! – рассмеялся санитар. – Вот что значит – медсестра! Так все рассудила! Зря Дмитрий Валерьевич тебя раньше не привлек! Я смотрю, что ты ценный сотрудник. И голова работает. Ишь как все объяснила и закрутила. Ладно, пойдем покурим! Эй, захвати пластиковые стаканы, снимем напряжение!

– Это-то я с удовольствием!

И три пары ног покинули процедурный кабинет. Серафима осталась одна и поняла, что она не имеет права потерять сознание из-за вида крови, потому что у нее было всего двадцать минут, чтобы унести ноги. Ася честно дала ей это понять, именно для нее она это повторила несколько раз и даже указала место, где они будут курить. На улице справа. Ведь не этому же несчастному все эти слова предназначались. Его судьба была решена, он истекал кровью. С ним было все ясно, просто человеку не повезло, что в жизни у него обернулось все так, а не иначе. Она все-таки стала безмолвным свидетелем самого настоящего убийства, хотела она этого или нет… Серафима понимала, что когда вернутся эти санитары, они рано или поздно найдут ее и тоже убьют. Свидетеля они не оставят, потому что убийство есть убийство, и такие отморозки это знают прекрасно. Мозги у нее стали работать с бешеной скоростью, то ли они включились от пережитого шока, то ли уже действовала термоядерная смесь, которую она выпила из рук Аси.

Серафима выбралась из-под своего укрытия и с ужасом уставилась на истекающее кровью тело мужчины. Первое, что ей бросилось в глаза, это то, что он высокий и плечистый. По общему впечатлению он не был стар, хотя возраст определить оказалось трудно. Еще он был очень грязен и в таких лохмотьях, что диву даешься. Человек, вероятно, ходил в этой одежде не один год, и запах стоял соответствующий. А еще было очень много крови, темной и густой, и она сочилась и сочилась из его устрашающих порезов на запястьях…

Вдруг в Серафиме произошел какой-то перелом: почему она не бросилась спасать свою жизнь в такой ужасной обстановке? Ведь Сима не только слышала угрозы, от которых любой нормальный человек мог бы испугаться, она уже видела реальное действие этих угроз. Она видела, на что способны эти люди, а она ведь не супермен. Такого самоощущения даже это лекарство ей дать не могло. Самое интересное, что и этот человек ей был абсолютно никто. Но почему-то именно в этот момент Сима ни о чем таком не подумала, может быть, таким образом на нее подействовал стресс. Она кинулась спасать этого бомжа. На видном месте в шкафу лежали бинты. Серафима судорожно начала разрывать их плохо поддающиеся обертки и наматывать ему бинты на руки абсолютно хаотично, непрофессионально. Просто мотала и мотала, словно провод на катушку. Плохо получалось, сам мужчина был будто «ватный» и не подающий признаков жизни. Наконец кровь перестала из него течь. Серафима выглянула в коридор и столкнулась… Какой-то огромный мужчина стоял вплотную к процедурной и смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. От ужаса у Серафимы даже в глазах потемнело. То, что это пациент, было понятно, то, что она его не знает, тоже являлось очевидным, потому что она не успела ни с кем познакомиться, так как все время находилась в медикаментозном сне. Но главное то, что человек этот был явно ненормален. Серафиме стало очень страшно. Она почему-то моментально вспомнила огромного слабоумного доброго негра из потрясающего фильма «Полет над гнездом кукушки», и ей реально стало еще страшнее. Обстановка соответствовала, а вот становиться на место главного героя ей совсем не хотелось.

– Ой, – только и смогла она произнести.

– Боря пришел, – сказал ей мужчина, как-то стеснительно улыбаясь и все еще не фокусируя на ней взгляда.

Серафима вытерла проступивший на лбу пот, как-то начиная понимать, что мужчина настроен не агрессивно, и, в конце концов, она тоже пациент этой больницы, а не «душегуб»-медик, то есть они с ним находятся по одну сторону баррикад от этих убийц.

– Боря не спит, – снова сообщил ей мужчина, весьма доверительно.

– Боря – это кто? – осторожно вступила в разговор с душевнобольным Серафима, и по мелькнувшему удивлению в доселе пустых глазах она поняла, что Боря – это и есть он, о чем ему и сообщила.

Мужчина радостно заулыбался и закивал головой.

– А ты Ася!

– Я не Ася, я Сима, – поправила она его, замечая, что у нее руки по локоть в крови бомжа, а теперь еще, наверное, и лицо, раз она так усиленно размазывает по нему пот.

– А я хочу, чтобы ты была Ася, – простодушно сказал Боря, – иначе Боря не заснет, – прибегнул он к шантажу.

Серафима понимала, что драгоценное время убегает, а она рискует с этим психом встретить и Асю, и санитаров, и те уже не будут разбираться, кто есть кто, и положат всех.

– Ася передала мне, чтобы я похлопала мальчика по попке, если он не будет спать, – неожиданно выдала она Борису.

Такие вот потаенные фантазии в такой ответственный момент вырвались на свободу, она и сама испугалась.

Но, как ни странно, это подействовало. Взрослый мужчина закрыл голову руками.

– Не надо! Не надо! Я ничего плохого не делаю! Ася знает, что я всегда хожу за конфеткой! Ася добрая и хорошая, она всегда дает Боре конфетку, и Боря уходит! Иначе Боря не заснет!

– Какие конфетки? – спросила Сима.

– Такие большие, круглые и сладкие!

Серафима окинула стеклянный шкаф с лекарствами в поиске хоть чего-то похожего, и ей повезло. Может, и правда мозг работал с удвоенной силой в такой-то ситуации, да и адреналинчик действовал. Серафима сразу же увидела «аскорбинку» в оберточке с оранжевыми полосочками в форме больших конфет.

– Ага! Я знаю такие большие вкусные конфеты! – сказала она.

– Боря очень любит эти конфеты, – снова блеснуло что-то в глазах мужчины.

Почему-то он все время говорил о себе в третьем лице. Может, это было какое-то психическое расстройство, но Серафима не хотела вдаваться в подробности, да и не врач она. А вот почему-то соображать она стала очень быстро.

– Я дам Боре очень много конфет, – заявила она.

– Правда?! Здорово!

– Конечно, здорово! Но если Боря поможет мне. Надо взять этого мужчину и вынести его наружу. Через запасный выход. Боря же знает все тайные входы и выходы, раз он приходит за конфетами? – уточнила Серафима.

– Боря такой… Боря все знает! – ответил он, и Серафима поняла, что если ее выпрут из библиотеки из-за ее тупости в плане информационных технологий, то у нее всегда есть шанс устроиться социальным педагогом по работе с не совсем нормальными людьми. У нее это получалось просто, словно всю жизнь с ними общалась. По крайней мере, Боря повелся на раз-два-три.

– Бери и неси! – скомандовала Серафима, набивая карманы витамином «С».

Боря взял несчастного бомжа с такой легкостью, словно это была спичка или соломинка.

– Боря пошел? – спросил он.

– Иди! Иди! – несказанно обрадовалась она, что этот душевнобольной даже не побрезговал запахом бомжа.

– А конфеты взяла?

– Взяла! Взяла! Все взяла! Скорее бежим! – подбодрила его Серафима.

Боря на самом деле довольно легко побежал со своей ношей на руках. Сима молила бога, чтобы их никто не заметил, но, похоже, ночью здесь медперсонала было мало, и она знала, где находятся трое из них. Отделение было не для буйных, да еще с такими лекарствами любой буйный превратится в смирного.

Борис резко свернул куда-то под лестницу, Серафима еле успела затормозить и нырнуть за ним. Обернувшись, чтобы бросить последний взгляд в коридор, с ужасом заметила кровавые пятна, тянущиеся по коридору.

– Вот ведь черт!

Она стащила с себя пижамную куртку, оставшись в майке и сверху накинув халат, начала быстро-быстро подтирать кровь, слыша только стук своего сердца и какую-то пульсацию в висках.

Голос Бори вернул ее к действительности:

– Боря устал ждать! Где конфеты?

Этот детина стоял рядом с ней и улыбался.

– Ты что здесь делаешь? Ну-ка скорее бежим туда, под лестницу! – потянула его обратно Серафима, думая, могут ли двадцать минут стать резиновыми. – Где бомж?

– Какой бомж? – спросил Боря.

– Тот, кого ты нес, – пояснила она.

– Ушел, – беззаботно ответил Борис.

– Как ушел?! – рванула вперед Серафима.

Она испугалась, что этот псих мог с ним что-то сделать. Например, взять да выпотрошить в поисках конфет. Серафима сбежала вниз по лестнице и уткнулась в закрытую на замок железную дверь. Она судорожно подергала ее. Та была заперта. Сима начала смотреть по сторонам, заглядывая во все углы, бомжа нигде не было, только одно кровавое пятно перед дверью.

– Господи, где он? Что ты с ним сделал?! – ужаснулась Серафима, вдруг понимая, что переоценила свои силы, почему-то сразу решив, что Боря добрый.

Великан тем временем тоже спустился к двери.

– Боря конфет хочет! – напомнил он, поглаживая свой живот, и от этого жеста Серафиме стало совсем нехорошо, словно там у него в животе мог оказаться уже и этот бомж.

– Где человек?!

– Говорю, ушел! Я открыл дверь, и он туда пошел, – указал рукой на дверь Боря.

– Открыл? Мне открой тоже! – сказала Сима.

– Конфеты, – надул губы Боря.

– Сначала дверь, – проявляла стойкость Серафима.

Она даже сама от себя не ожидала такой стойкости, да еще в такой вот ситуации.

Боря нахмурился, а потом пожал плечами, взял замок и буквально погнул его, словно он был из пластилина. Затем открыл дверь.

– Вот.

Серафима вытащила из карманов всю «аскорбинку», что у нее была, и отдала ему. Наверное, даже дети меньше радуются новой игрушке или «киндер-сюрпризу». Боря сразу же стал разворачивать обертки, приговаривая:

– Конфеточки, конфеточки мои! Так много! Боря вас так любит! Боря будет хорошим мальчиком.

– Боря! – позвала его Серафима, но ее призыв остался без внимания.

Тогда Сима применила другую тактику.

– Передай Боре…

– Что?

– Чтобы он за мной закрыл так же дверь и замок.

– Это легко. А конфет больше нет? – спросил он.

– Нет. И еще Боря должен знать, что много конфет сразу есть нельзя! Лучше по одной каждый день.

– Каждую ночь, чтобы видеть фею во сне, фею сна, – сказал Боря.

– Или каждую ночь по одной! И фее это понравится тоже, – согласилась Серафима.

– Хорошо! – кивнул он, и снова в глазах мелькнуло что-то типа понимания.

Серафима вышла наружу, а он сразу же закрыл за ней дверь, и зазвенел засов. Она выждала чуть-чуть и подергала, дверь не поддавалась. Боря сдержал обещание. Оказывается, рисковать жизнью можно из-за бомжей, и даже договориться с психами тоже можно. Сегодня для Серафимы началась ночь откровений, очень странная и опасная ночь.

«Главное, чтобы Боря успел спрятаться и не съел все сразу! А то еще останусь виноватой в развитии у человека аллергии или чего похуже», – подумала она и оглянулась. От этого запасного выхода вела только одна тропинка, уже слегка заросшая, потому что выходом мало пользовались. По ней Серафима и поспешила, заглядывая под каждый куст.

– Эй! Ты где?

«Неужели Боря неправду мне сказал? Куда он дел бомжа? У него было мало времени… а вдруг он отнес его в какую-нибудь палату? Тогда – все… мне назад уже не вернуться», – думала она.

Но примерно через сто метров она заметила темную шатающуюся фигуру, держащуюся за дерево.

– Вот вы где! Слава богу! – подбежала Серафима, подставляя ему свое плечо. – Надо быстрее уходить! Как вы еще на ногах стоите?! Так внезапно пришли в себя! Удивительно! Держитесь за меня! Нам нужно спешить! Вам необходима медицинская помощь! – тарахтела Сима скорее для того, чтобы успокоить саму себя.

Пока удача была на их стороне, но она жутко боялась погони, им надо как можно скорее уносить ноги от этих убийц. Человек был очень тяжелым и явно немногословным, он бубнил что-то, но Серафима совсем ничего не понимала.

– Спокойно! Спокойно! Просто идите! Вот так! Шаг за шагом! Только чуть-чуть быстрее. Вот молодец! Ничего! Ты крепкий! Ты выживешь! Сейчас ты очень слаб… такая кровопотеря…

Они вышли на трассу. И тут Сима столкнулась с настоящим людским равнодушием. Редко проезжающие машины объезжали их стороной, просто шарахались от них. Состояние бомжа ухудшалось, Серафима отчаянно махала руками, но никто не останавливался. Да оно и понятно было. Ночь. Безлюдная дорога. Грязный бомж, шатающийся, словно пьяный. И она в окровавленной больничной одежде. Такую парочку точно никто не пустит в салон автомобиля из-за собственной безопасности. И из-за элементарных гигиенических соображений. Серафима уже начала впадать в отчаяние, когда рядом с ними остановилась патрульная машина, из нее вышел работник дорожно-постовой службы и присвистнул, сдвинув фуражку на макушку.

– А мы-то, получив наводку от мимо проезжающего водителя, что тут двое сумасшедших в крови, уж было подумали, что нас разыграли, – сказал он. – Ну, и что тут происходит?