Текст книги "Попугай – птичка райская"

Глава 5

Станислав Андреевич сразу же узнал высокий дом певицы и попытался вспомнить номер ее квартиры, чтобы позвонить в домофон.

– Чего стоим? Кого ждем? – спросила у него миловидного вида пожилая женщина.

– А вот как раз жду кого-нибудь, чтобы войти в подъезд, – ответил он, улыбнувшись.

Но улыбка не возымела на женщину никакого действия. Скорее наоборот. Она весьма подозрительно уставилась на майора.

– А чего это я должна тебя внутрь пускать? Много вас тут таких красивых ходят! Террористы проклятые!

– Да что вы, женщина?! – оторопел Станислав Андреевич. – Какой я террорист?!

– Ага! Просто в туалет решил сходить?! – прищурила глаза бабка и вдруг что есть силы огрела Молотова своей старой сумкой по голове. Он даже увернуться не смог. – А ну-ка пошел отсюда! Бандит!

– Да вы что?! – завопил майор. – Я – следователь!

– Какой ты следователь?! Ты свое лицо в зеркало видел?!

– Повторяю, я следователь и нахожусь при исполнении! Я вас сейчас арестую!

– Где доказательства? – прищурилась бабка, но сумкой размахивать перестала.

Станислав Андреевич перевел дух, вытащил из кармана удостоверение и, раскрыв, сунул его женщине прямо в лицо.

– Ой, так это… я же не знала… – растерялась женщина. – А зачем вы здесь?

– По работе! – строго произнес Станислав Андреевич. – Не подскажете, в какой квартире проживает оперная певица Раевская? Если знаете, конечно, – добавил он.

Женщина поправила платок на голове и затараторила:

– Да кто же ее не знает! Замучила своим пением, хоть вешайся! Весь дом от нее стонет…

– А в последнее время тоже поет? – спросил Молотов.

– Тоже. А что ей будет-то? Хотя нет… – Старуха задумалась и, понизив голос, сообщила: – В последнее время она стала какая-то странная.

– И в чем же это проявлялось?

– Так тихая такая, не сказать понурая. Не похожая на себя обычную. Со мной категорически отказывается встречаться.

– А что, раньше вы часто встречались? – с большим сомнением в голосе спросил Станислав Андреевич.

– Так а как же? Я же соседка ее снизу. Приходилось общаться. Захаживала она ко мне на чаек… – Женщина открыла дверь. – Идемте, я вас аккурат до двери Анжелики доведу. – Но тут же остановилась и, повернувшись к майору, округлила глаза. – Я вам больше скажу…

Станислав Андреевич решил уже ничему не удивляться, а женщина продолжала:

– У меня есть ключи от ее квартиры. Анжелику в больницу забрали, а у нее в квартире очень много цветов. Так как она ни с кем больше особо не общается, то всегда просит поливать цветы меня! – пояснила женщина. – Любит она цветы.

– Странно, – почесал затылок Молотов.

– А что тут странного? Многие женщины любят цветы, – возразила ему соседка.

– Я не об этом. Почему Анжелика не зашла к вам за ключами?

– Ну этого я не знаю! А ее что, уже выписали? Я не знала. А вы откуда знаете? Лифт не работает! Безобразие! За что мы деньги платим? Непонятно…

Они стали подниматься по лестнице.

– А я был в больнице, – пояснил Станислав Андреевич.

– Так, может, Анжелика и приходила ко мне, пока я в магазине была? – вздохнула женщина.

Некоторое время они поднимались молча. Молотов шел сзади и подстраивался под скорость спутницы. Когда до квартиры Анжелики оставался последний пролет, женщина внезапно поскользнулась, и если бы майор не успел ее подхватить, еще неизвестно, чем бы закончился для соседки Анжелики этот день.

– Вот спасибо, молодой человек! Черт-те что в подъезде творится! Чего же так скользко? Ой, посмотрите. Откуда эта вода? – растерялась женщина.

А вот Станислав Андреевич сообразил очень быстро.

– Бегите к себе и вызывайте «скорую» и полицию.

– О, господи! А это еще зачем?! – испугалась женщина.

– Делайте что говорю! От этого, может, зависит жизнь человека!

Женщина перекрестилась и, держась за перила, поспешила вниз, в свою квартиру.

Станислав Андреевич, осторожно ступая, подошел к квартире Анжелики. Именно из-под ее двери на лестничную клетку текла вода. Молотов для приличия позвонил один раз, подождал считаные секунды, а потом просто вытащил пистолет и снес замок напрочь. Дверь распахнулась.

Картина, представшая взору Станислава Андреевича, напомнила ему наводнение на Мальдивах, репортаж о котором он недавно видел в теленовостях. Не замечая, что черпает воду ботинками, Молотов прямиком побежал в ванную, на ходу отмечая, что прихожая и одна из комнат уже основательно подмочены.

За свою долгую жизнь на страже порядка он видел многое и такое тоже. Станислав Андреевич даже ожидал увидеть нечто подобное, когда они с соседкой обнаружили потоп в подъезде. Первым делом майор перекрыл воду (что характерно, тепленькую), затем вытащил из ванны гражданку Раевскую без сознания и, взвалив ее себе на плечо, перенес в комнату на диван. Проверив у Анжелики пульс, майор достал мобильный телефон и быстро набрал номер.

– Алло? Жора, ты мне нужен. Срочно! С реанимационной бригадой! Как всегда инкогнито! Нет. Да, жива, но пульс слабый. Нет, вены не перерезаны. Думаю, снотворное. Жду! – Молотов продиктовал адрес и отключил связь. – Что же ты делаешь? – перевел он взгляд на Анжелику.

Она лежала без внешних признаков жизни. Белая как мел, носик заострился, от ресниц пролегла темная тень. Выражение лица отрешенное, словно она и сама не поняла, что сделала и зачем.

– Дурочка… – вслух сказал Станислав Андреевич, снова проверил пульс и, боясь упустить эту последнюю ниточку, связывающую Анжелику с внешним миром, уже не отпускал руку певицы.

«Мир жесток, детка, но подожди еще, не уходи…» – подумал он и напрягся, потому что тело Анжелики как-то дернулось и с губ сорвался стон, словно из легких вышел последний воздух. В тот же момент «ниточка»-вена дернулась тоже в последний раз.

– Эй! Нет! – встрепенулся Станислав Андреевич и принялся делать певице массаж сердца и дыхание рот в рот. В голове постоянно крутилось: «Только не это! Только не это! Держись! Ну же! Еще немного! Я уже слышу сирены подъезжающей «скорой помощи». Еще немного! Анжелика, что же ты наделала!»

Молотов, не переставая, делал ей массаж сердца, пока не ворвались медицинские работники и не остановили его.

– Все! Пульс есть! Не надо больше! Дальше мы сами! Вы спасли ее!

Анжелику увезли в частную клинику, которой заведовал приятель Молотова Георгий Игоревич Шашков.

Когда-то он работал в системе МВД штатным психологом, но, устав от ненормированного рабочего дня и невысокой зарплаты, открыл частный кабинет, а потом и частную психоневрологическую клинику на пару с одним бизнесменом, жену которого Георгий Игоревич вылечил от тяжелейшей формы булимии. Вытащил, можно сказать, с того света. Чтобы получить разрешение, собрать всю медицинскую документацию, тем более в области психотерапии, где государство было особо щепетильно, Шашков и его напарник потратили бы полжизни, и то неизвестно, чем бы все закончилось. Опять-таки помогли связи Георгия Игоревича в Министерстве здравоохранения. Кому-то он и там помог. Специалистом Георгий Игоревич был высококлассным, многих людей вытянул из депрессий, панических атак, разных тревожно-суицидальных состояний.

Многие психотерапевтические диагнозы вполне поддавались терапии, но пациентов они все равно пугали, а еще больше пугали их работодателей. И таких больных под любым предлогом увольняли с занимаемых должностей. Кому нужен «ненормальный» сотрудник? Поэтому многие пациенты боялись обращаться за психотерапевтической помощью в государственные учреждения, боялись слухов, ярлыков… Частная же больница такого профиля предлагала лечение анонимное, но за приличные деньги. Это никого не останавливало, поток пациентов в клинику шел большой.

Клиника располагалась вдали от трасс и больших дорог. С одной стороны к ней прилегал большой и несколько заброшенный парк, с другой – территория для отдыха со скамеечками и фонтанчиками. Само здание было небольшое, трехэтажное, но не старинное, а вполне современное. Скорее всего раньше в нем располагался детский садик, а потом построили новый, объединенный с начальной школой, а это здание оставили под нужды здравоохранения.

Георгий Игоревич и его партнер по бизнесу осуществили полную перепланировку, и в бывшем детском саду появились комфортабельные палаты, столовая, небольшой лекционный зал с кинотеатром, массажный кабинет и кабинеты для спа-лечения… К основному зданию был пристроен мини-бассейн, благо территория позволяла. На окнах были установлены ажурные красивые решетки, но не столько для пациентов, сколько для безопасности клиники. Мало ли каким наркоманам взбредет в голову проникнуть сюда за спасительными медикаментами? Больница находилась под круглосуточной охраной, а над прилегающей к ней территорией потрудились лучшие ландшафтные дизайнеры. Об этом говорили ровные ухоженные газоны, живые изгороди самых причудливых форм, а также многочисленные декоративные деревья и кустарники.

В общем, все было чисто, благоустроено, на самом современном уровне.

* * *

Анжелика никогда не чувствовала себя так спокойно и умиротворенно, как сейчас. Она еще раз обвела взглядом палату. Стены выкрашены в светло-кремовый цвет и украшены золотым орнаментом, люстра с круглым, белоснежным абажуром совсем не больничного типа, шкаф для одежды с резными дверцами, на стене напротив кровати современный телевизор, и даже постельное белье было не страшного серого цвета, а нежно-розовое и пахло лавандой.

На душе у Анжелики разлилась благодать. Она ощущала себя принцессой. Конечно, ей пришлось пройти через ад промывания желудка и кучу прокапанных внутривенно лекарств, но сейчас Анжелика чувствовала себя очищенной и заново рожденной, и ей было легко и спокойно. Сколько она проспала, Анжелика не знала, часов в палате не было, но, судя по пробивающемуся в окно яркому свету, день наступил уже давно.

Георгий Игоревич лично навещал и контролировал состояние каждого своего пациента. Вот и сейчас он вошел в палату к вновь поступившей.

– Здравствуйте, спящая царевна. Меня зовут Георгий Игоревич, но для друзей Станислава Георгий, а для совсем близких друзей так и просто Жора, – подмигнул он певице.

Анжелике уже рассказали, где она находится и как здесь оказалась.

– Обстановка не как в обычной больнице, – обвела взглядом стены Анжелика. Из-за лекарств говорила она слегка заторможенно и чувствовала сладость во всем теле.

– Это частная психоневрологическая больница, сутки в ней стоят двести долларов, но и условия соответствующие, – доверительно сообщил Георгий Игоревич, стрельнув в Анжелику лукавыми глазами. Он вообще весь выглядел очень доверительно. Невысокий, полноватый, такой обтекаемый, с окладистой бородкой.

– И сколько времени уже я у вас нахожусь? – напряглась Анжелика.

Доктор добродушно рассмеялся.

– Не больше суток! Да вы не бойтесь, ваше лечение оплачено на столько, на сколько это потребуется.

– Интересно кем? – спросила Анжелика.

– Конечно Станиславом! Кем же еще?

– Я хочу уйти прямо сейчас, – поджала губки Анжелика.

– А вот это вряд ли. – Георгий Игоревич покачал головой.

– Вы не можете меня удерживать здесь силой, – разозлилась Анжелика.

– Могу. Вы же совершили попытку суицида. Не хотите находиться здесь – я переведу вас в обычную городскую больницу. Правда, есть одно «но». Вас поставят на учет в психоневрологическом диспансере и будут наблюдать. А уж сколько долго, этого я сказать не могу…

– Я не…

– Только не говорите, что вы этого не делали. Если бы Станислав не поспел вовремя… Он мне рассказал о своих догадках. Все покушения на вашу жизнь организовали вы сами. Вы хотели умереть, но боялись, что после смерти вас покроют позором, будут говорить, что вы слабачка и неврастеничка и наложили на себя руки. Так? А потом вас настолько накрыло отчаяние, что вы плюнули на все условности и сделали это.

Анжелика вздохнула.

– Почему врачу нельзя сказать: «Я не буду говорить без своего адвоката».

– Шутите – это хорошо. Значит, не все потеряно…

– Вы правильно сказали.

– О чем? – поправил очки Георгий Игоревич.

– О том, что меня накрыла волна отчаяния. Но я прошла сквозь ад и больше никогда не сделаю ничего подобного, – ответила Анжелика.

– Так все говорят… Не забывайте, что вы пытались покончить с собой не один раз, – снова подмигнул ей Георгий Игоревич. – Но выйдете вы отсюда только тогда, когда я вам поверю.

– Я, надеюсь, не привязана к кровати? – уточнила Анжелика.

– Нет! – рассмеялся врач. – Вы можете перемещаться по клинике, гулять по нашему парку, но не покидать территорию. Хотя без пропуска вас и не выпустят. Да и, кстати, у нас здесь везде камеры, так что даже не пытайтесь что-либо учудить… Тогда привяжу! – И Шашков погрозил ей пальцем.

– Нет-нет, уж увольте. Второго такого пути я проходить не хочу.

– А все-таки вы с юмором! Ничего! Я докажу вам, что жизнь прекрасна и вам рано отправляться на тот свет.

– Я вам верю.

– А сейчас позвольте ознакомить вас с распорядком дня и приема пищи. На доске объявлений каждый день ищите свою фамилию, напротив нее все ваши назначения по часам и минутам. Строго следуйте прописанному лечению и распорядку, и вы завоюете мое доверие! Кстати, поспешите на обед. За такие деньги у нас не только комфорт и дорогое лечение, но и прекрасное питание.

– Я проверю, – заверила его Анжелика.

Оставшись одна, она сползла с кровати, надела больничный, но весьма добротный халат в мелкий горошек и вышла в коридор.

На самом деле это помещение нельзя было назвать коридором, это был самый настоящий холл с цветами в больших горшках и уютными креслами под торшерами. Следуя указателям, Анжелика вышла к столовой, которая располагалась на первом этаже. Из нее был выход на крытую террасу с зимним садом.

Пациентов в столовой было немного – человек двадцать и приветливый персонал. Они сами набирали еду на пластиковые подносы и занимали любые места за уютными столиками на двоих и на четверых.

Анжелика тоже взяла поднос и двинулась вдоль прилавка. Есть она не хотела, но мечтала посидеть с чашечкой кофе на террасе в окружении цветов. На выбор предлагалось пять видов салатов, уже разложенных небольшими порциями по салатницам: греческий, столичный, «цезарь», овощной и селедка под шубой.

– Пожалуйста, выбирайте сколько хотите. Хоть все! Также вы не ограничены в количестве порций! – сказала ей девушка за прилавком.

– Спасибо, не надо, – ответила Анжелика и двинулась дальше.

– Первое! Сегодня борщ и куриный супчик! Первое надо кушать обязательно, – следовала параллельно ей девушка.

– Я не хочу.

– А второе?

– Так и быть, второе возьму, – была вынуждена согласиться Анжелика.

Ей пришлось выбирать между тефтелями, сосисками, азу, жареной рыбой и разнообразными гарнирами – от тушеных овощей до пюре.

– Мне сосиски и гречку, пожалуйста.

– С соусом?

– Да, конечно.

Потом Анжелика взяла такой желанный черный кофе, а еще ватрушку с творогом и черешню.

Она вышла на террасу и огляделась в поисках места. Все столики были заняты. За некоторыми сидели даже по три человека. Но в дальнем углу террасы Анжелика заприметила одиноко сидящего мужчину. К нему-то она и направилась.

– Можно я здесь присяду?

Мужчина огляделся по сторонам.

– А что, больше мест нет?

От такого «теплого приема» Анжелика даже растерялась, да так и застыла с подносом в руках. Мужчина, вздохнув, встал со своего места и взял поднос у Анжелики.

– Извините. Я очень невежлив. Конечно, присаживайтесь, – и он поставил ее поднос на столик.

– Спасибо, – ответила она, присаживаясь.

– Я несколько не в себе, поэтому еще раз извините. Меня зовут Егор, – представился мужчина.

– Я думаю, здесь все не в себе, – ответила она и в свою очередь тоже представилась: – Анжелика.

– Прекрасное имя. Я имел в виду, что я очень хочу побыть один, поэтому и шарахаюсь от людей.

– Понимаю… У меня тоже были периоды в жизни, когда я хотела побыть в одиночестве, – кивнула Анжелика. – И надо отметить, это было не самое лучшее время.

– А вы здесь новенькая? – спросил Егор, поднимая на нее печальный взгляд. – Я вас раньше не видел.

– Да, новенькая, – ответила Анжелика. – Вы это поняли по моему больничному халату. Я еще не успела получить домашнюю одежду.

– Доставили экстренно, – догадался Егор.

Анжелика огляделась. Пациенты клиники были в основном среднего возраста, но Анжелика отметила и несколько пожилых людей, а также двух молодых девушек астеничного вида. Все они были такие холеные, ухоженные, то есть производили впечатление людей состоятельных. Впрочем, это было естественно, за такие деньги не каждый человек мог позволить себе здесь лечиться. Люди были немногословны, спокойны, мирно стучали ложками и вилками и пили чай, кофе со свежей выпечкой. Яркая живая зелень и пестрый цветочный ковер зимнего сада радовали глаз и улучшали настроение, вне зависимости от времени года и температуры за окном.

Внезапно Анжелика столкнулась взглядом с пытливыми глазами Георгия Игоревича, наблюдающего за пациентами из окна на втором этаже. Анжелика вздрогнула и отвернулась.

– Георгий Игоревич прекрасный врач, – перехватил ее взгляд Егор.

– Я еще не знаю…

– А я здесь уже неделю и могу оценить. Обследование и лечение на уровне, – буркнул Егор, – и вам тоже помогут, не сомневайтесь.

– А охрана здесь хорошая? – спросила Анжелика.

– Охрана? Я не задумывался… Охранники точно есть, забор по периметру… Но никакой колючей проволоки, и злые доберманы по территории не бегают, это точно, – улыбнулся Егор. – Без пропуска, подписанного Георгием Игоревичем, вас не выпустят.

Анжелика приглядесь к Егору: лет тридцать – тридцать пять, великолепная фигура, густые русые волосы средней длины. Егор носил очки в темной металлической оправе и постоянно краснел. В общем, производил впечатление очень интеллигентного, умного и ранимого человека. Этакого вечного студента, скромного и застенчивого.

– Еда здесь достаточно вкусная, – отметила Анжелика, чтобы хоть как-то поддерживать беседу. Молча есть, сидя за одним столиком с человеком, она не могла.

– А на завтрак очень вкусные блинчики, нежнейший творог со свежими ягодами и восхитительное шоколадное суфле. Иногда даже бутерброды бывают с красной икрой, – заговорщически сказал ей Егор.

– Ну что ж, ради такой еды можно здесь и полежать, – согласилась Анжелика.

– Дорогие пациенты, постепенно заканчиваем обед, приступаем к принятию лекарств! – сообщила миловидная девушка в форме медсестры.

Лекарства выдавали в специальном окошке рядом со столовой. Тут же стояла минеральная вода без газа для того, чтобы эти лекарства запить. Еще одна приятная медицинская сестричка выглядывала из окошка и спрашивала фамилию. Анжелике она почему-то напоминала сказочного эльфа, который выдает не лекарства, а пропуск в свой волшебный мир.

– Раевская, – представилась Анжелика.

Девушка посмотрела в журнал и протянула Анжелике мензурку с тремя таблеткми – одной оранжевой поменьше и двумя белыми побольше.

– Извините, а это что за таблетки? – спросила Анжелика.

– Эти таблетки назначил ваш лечащий врач – Георгий Игоревич, – ответила медсестра.

– Я понимаю, что вы не сами их мне насыпали. Я хотела бы знать, что это за таблетки? От чего они? Как они будут влиять на мой организм? – напирала Анжелика.

– Ого! Сколько вопросов! Я не даю такую информацию! Вы должны полностью расслабиться, довериться врачу и принимать таблетки, которые он назначил, без лишних вопросов. И принять вы их должны так, чтобы я видела, – сказала девушка лилейным голоском.

– Что за шум, а драки нет? – раздался голос у Анжелики за спиной, и кто-то приобнял ее за талию.

Она обернулась – перед ней, улыбаясь, стоял не кто иной, как Георгий Игоревич собственной персоной.

– Да вот… – замялась медсестра. – Бунт…

– Значит, не хотите принимать лекарства в таблетированной форме? Так всегда есть альтернатива – я могу прописать вам уколы и капельницы, – продолжая улыбаться, ответил Шашков.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула Анжелика. – Только я не отказывалась от приема таблеток, я просто спросила, от чего они?

– От вашего состояния. – Доктор погладил Анжелику по руке.

– А как они называются?

– А вы что, фармацевт? Что вам скажут их названия? – не сдавался Георгий Игоревич.

– Я недееспособная? – уточнила Анжелика.

– Если у вас острое психическое состояние, а именно в этом состоянии люди идут на самоубийство, то дееспособность у вас ограничена. Анжелика, вы хотите, чтобы я вам помог? Вы доверяете мне?

Анжелика кивнула.

– Тогда что вас так беспокоит?

– Какое воздействие окажут на меня лекарства? Буду ли я «овощем»?

– Конечно, нет.

– Буду ли я все время спать?

– Все время нет. Но сонливость может присутствовать. Но вы, несомненно, станете спокойнее… Так что принимайте лекарства и не забывайте ходить на процедуры.

Так Анжелика и сделала. Впрочем, ничего другого ей и не оставалось.

За ужином к ее столику подошел Егор.

– Присаживайтесь, любитель одиночества, – пригласила его Анжелика.

– Я уже не так одинок после того, как вы здесь появились. Могу я принести вам напитки?

– Спасибо, я все взяла… Не хватает, правда, бокала красного вина, – справедливо отметила Анжелика.

– Да уж, чего нет, того нет. Наши таблетки не совместимы с алкоголем. Как вы себя чувствуете? – спросил он.

– Не плохо, но немного заторможенно.

– Это нормально, – вздохнул Егор. – Через неделю вы привыкнете к лекарствам и побочный эффект уйдет.

– Спасибо, вы меня успокоили.

– Анжелика, а вы пойдете на концерт классической музыки? – вдруг спросил Егор.

– А что, отсюда выпускают? – удивилась Анжелика.

– Нет, – засмеялся он. – Здесь есть музыкальный салон, и там часто проходят концерты. Вот и сегодня приезжают артисты филармонии. Музыка – один из элементов лечения.

– Да, я пойду с удовольствием, – ответила Анжелика.

– А после ужина я могу рассчитывать на прогулку с вами по парку? – спросил Егор.

– А не гоните ли вы лошадей? – вопросом на вопрос ответила Анжелика. – Ведь мы едва знакомы.

– Извините, – покраснел Егор.

– Да шучу! Конечно, мы прогуляемся. Только не стройте никаких иллюзий. Я совсем не готова ни к каким отношениям.

– Конечно-конечно! Я вас понимаю! Я тоже абсолютно не готов. Просто вы такая приятная женщина, и мне с вами совершенно спокойно!

– Не оправдывайтесь! Я тоже рада поболтать с вами. Вы не расскажете, что вас привело в больницу?

– Это ужасная история, – опустил глаза Егор.

– Ваша ужасная история в обмен на мою! – предложила Анжелика. – И кто знает, может, мы подружимся.

После прогулки по парку Егор пригласил Анжелику к себе в палату.

– А нам ничего не скажут? – поинтересовалась Анжелика.

– Посещения здесь возможны до отбоя, до двадцати двух часов. Георгий Игоревич поощряет общение между пациентами, он совершенно правильно считает, что многим это помогает выходить из депрессии, – пояснил Егор. – К тому же мы взрослые люди.

Палата Егора по размерам была примерно такая же, как и палата Анжелики, и такая же уютная, только белье на кровати было не розовое, а цвета слоновой кости. Пациент в такой палате чувствовал себя не как в больнице, а как в хорошей, дорогой гостинице.

Егор усадил свою гостью в кресло, достал из тумбочки фотоальбом в темно-синей замше и принялся крутить его в руках.

– Мне трудно начать, но я постараюсь…

– Вы не торопитесь, я все понимаю, – поддержала его Анжелика.

– Я влюбился в свою будущую жену еще в школе. Нет, мы не учились в одном классе, она была на год младше. Я заметил ее на общешкольном собрании и буквально потерял голову. А затем стал искать встречи на каждой переменке. Но я был настолько стеснителен и нерешителен, что подойти к ней боялся…

«Что-то мне подсказывает, что ты таким и остался», – подумала Анжелика.

– Я три года все смотрел на нее, смотрел, иногда шел следом за ней после школы, провожая до дома. А потом у меня был выпускной, и после бала я пришел к ее дому, да так и просидел всю ночь у подъезда… А утром она вышла по своим делам, и я осмелился и подошел к ней… Я сказал Ольге, что она мне очень нравится и что я не представляю, как буду теперь жить, не видя ее. Оля рассмеялась. Оказывается, она давно заметила, что я на нее «пялюсь», а ее подружки над нами даже посмеивались. Так мы и начали встречаться. Я поступил в гуманитарный университет, в основном у нас учились одни девчонки, но я даже не смотрел ни на кого. Я думал и мечтал только об Ольге. Встречались мы не часто, Оля готовилась к поступлению в вуз, к тому же у нее были строгие родители. Но когда она стала студенткой, мы стали видеться чаще, и скоро это вылилось в серьезные отношения. Когда Олины родители узнали, они стали всячески препятствовать, но это было и не удивительно…

– Почему? – спросила Анжелика.

Егор перевел дух.

– Я для их семьи был неперспективный. Ну что мог дать их дочери бедный педагог? А родители Оли были богатыми людьми и свой бизнес в дальнейшем планировали передать ей. Оля и училась на экономическом. Но мы не прервали нашей связи, а потом Оля схитрила и сказала родителям, что беременна. Они согласились на свадьбу. Оле было двадцать, мне двадцать один. Она у меня была первой женщиной и последней. Я был самым счастливым человеком на земле. Мы прожили вместе двенадцать лет. Единственное, Бог наказал нас за тот обман с беременностью, и детей мы так и не смогли завести. Втайне от жены я обследовался и узнал, что абсолютно здоров. Репродуктивная функция у меня была в полном порядке. Значит, причина была в Ольге.

– Вы сказали ей? – спросила Анжелика.

– Нет. Я не захотел ее расстраивать. Да и не имело это для меня никакого отношения. Я ее так сильно любил, что мне было все равно. Я бы никогда не ушел от Оли, даже несмотря на то, что она не могла родить мне ребенка… – Егор замолчал.

– Вы все время говорите о вашей жене в прошедшем времени, – осторожно отметила Анжелика, взяла у Егора фотоальбом и принялась его листать.

– Так и есть. Дальше произошел форменный кошмар. Я не очень хорошо помню, что произошло, но мне все очень подробно объяснили следователи. Поэтому дальнейшую историю я расскажу вам с их слов и из обрывков собственных воспоминаний. – Егор снова собрался с мыслями и продолжил: – Я работаю преподавателем в университете, хотя изначально планировалось, что буду учителем в школе. Но я так хорошо учился, что меня оставили на кафедре, и я согласился. Для меня главное было – преподавать.

Анжелика рассматривала в альбоме счастливые семейные фотографии Егора и Ольги. Жена Егора была весьма привлекательна. Белоснежная кожа, светлые прямые густые волосы, большие темно-зеленые глаза и внушительная женская фигура. Она не была полной, но и худышкой ее было не назвать. Да, эта женщина бросалась в глаза.

– Однажды в моей группе студентов случилось несчастье – утонула одна девушка, – продолжал Егор.

– Господи! – содрогнулась Анжелика.

– Да… весной… лед под ней треснул и… Несчастный случай. Первокурсница, семнадцать лет. Милая, хорошая девочка. Здесь есть фотографии моих студентов, вот она… Томочка, – и Егор указал на худенькую девушку с милым лицом и темно-русыми волосами.

– Мы похоронили ее и все никак не могли оправиться от потери – ни я, ни студенты. А на сорок дней я отпустил ребят пораньше, чтобы они помянули Томочку в кафе, а сам очень плохо себя почувствовал и поехал домой. А дома… Дома я застал свою жену, кувыркающуюся у нас в постели с каким-то жиголо. Она так смеялась, я никогда не слышал, чтобы она так смеялась. И они говорили обо мне. Представляете? – Егор ослабил ворот рубашки, руки его дрожали. – Оля говорила, что я неудачник, импотент, что она специально пьет противозачаточные таблетки, чтобы не родить таких уродов, как я. А дальше я ничего не помню. Говорят, что я вошел в спальню, взял настольную лампу с прикроватной тумбочки и стукнул ею Ольгу по голове…

Анжелика замерла.

– И?

– Она умерла.

– Господи! А этот, ну…

– Ее любовник? Он сбежал, но его нашли. Он давал показания… Я же ничего не помню, я просто впал в ступор. Неделю я не разговаривал, плохо что понимал. И вот по настоянию адвоката меня положили сюда, чтобы доказать, что я действовал в состоянии аффекта. Это все… Я пойму, если вы не захотите со мной общаться. Я – убийца и готов понести любое наказание за убийство моей Оли. Но если бы все повторилось, я не знаю… боюсь, я бы сделал то же самое!

– Это трудно назвать настоящим убийством, – выдавила из себя Анжелика. – Вы сошли с ума от ревности и ярости.

– Я не оправдываю себя. Я по жизни совсем не агрессивен. Это случилось в первый раз. Хотя меня предупреждали, а я не верил.

– Вы о чем? – не поняла Анжелика.

– За две недели до этого… убийства мой друг случайно заметил Олю в кафе, любезничающую с мужчиной. Он сфотографировал их… Посмотрите, в конце альбома есть эта фотография.

Анжелика нашла ее. Да, с виду влюбленная пара мило беседует за бокалом вина. Оля и ее кавалер, импозантный, молодой брюнет, улыбались и держались за руки.

– Видите, да? – усмехнулся Егор. – Все же написано на их лицах! А я, в подавленном состоянии после гибели Томочки да полный веры в свою жену, не придал значения! Убедил себя, что это просто деловой ужин. Не спрячь я тогда голову в песок, а поговори с женой, может, мы бы расстались если и не миром, то уж во всяком случае без кровопролития.

– Все могло бы быть, – согласилась Анжелика. – И все же не казните себя. Вы и так находились в состоянии депрессии после гибели студентки, а тут такое…

– Также и психотерапевт сказал, что все наслоилось одно на другое… – Егор опустил голову. – И самое страшное…

– Что? Что еще может быть страшнее? – похолодела Анжелика.

– Я же не помню, как убил. Следователь показал мне фотографии с места преступления… из нашей спальни… – Чувствовалось, что каждое слово дается Егору с трудом. – И я одну украл. Она здесь.

Анжелика ахнула. Егор в весьма возбужденном состоянии взял у нее альбом и вытащил одну фотографию, припрятанную под обложкой.

– Вот, смотрите, если у вас нервы крепкие… Хотя странно такое говорить человеку в психушке. У нас тут у всех с нервами не очень.

Анжелика набрала в грудь воздуха и взглянула на фотографию. На кровати лицом вниз лежала обнаженная женщина. По подушке разметались светлые волосы с засохшей на них кровью.

– Кошмар какой. – Анжелику передернуло, и она отдала фотографию Егору с таким видом, словно это была раздавленная лягушка. – Зачем вы храните эту фотографию? Это же ужас!

– Я ее храню, чтобы помнить, что я сделал с Олей! – Егор выхватил фотографию у Анжелики и снова спрятал под обложку.

– Ваше дело, конечно, но я бы не стала такое хранить, – сказала Анжелика и задумалась о том, что знакомства в таком месте могут носить совершенно неожиданный характер. И вообще, лучше бы здесь ни с кем не общаться.

– Я никому не рассказывал об этом, вот поделился только с вами. – Егор смотрел на нее глазами побитой собаки.