Текст книги "Одна за всех"

Татьяна Минина
Одна за всех

1

Камин дымил.

Сквозь белесо-серый дым прорывались робкие красно-желтые язычки, но на полноценное пламя их не хватало. Удушливый запах плыл по комнате. Потертый кирпич очага словно побледнел, на каминной полке оседала мелкая сажа цвета перца. Рыжжет фыркнул и, не желая пачкаться, перебрался с полки на спинку старинного дубового кресла.

Колени затекли и ныли, наконец-то можно встать. Тяжело долго сидеть на корточках, раздувая гаснущий огонь и заново складывая щепки и бересту. Вернулась во второе унаследованное от предков резное кресло, такое же, как и то, спинку которого облюбовал Рыжжет. Села, и на моих коленях немедленно угнездилась Трусь.

– Надеюсь, теперь разгорится, – сообщила я присутствующим. – Надо мне все-таки прочитать дедушкины записи и вызвать дух огня. Пусть поработает, камин без конца дымит…

– Может, мурр-мяу, надо для начала просушить дрова? – снисходительно поинтересовался Рыжжет.

Да, я их не представила. Рыжжет – кот, разумеется, рыжий, а Трусь – серая кошка. Потомственной магессе-воительнице положено иметь магических же животных. Увы, несмотря на череду славных предков, магесса из меня вышла так себе. То ли генетика сильно разбавлена предыдущими поколениями, то ли училась я недостаточно усердно… Но животных все равно люблю и с удовольствием держу. Тем более без них в этой унаследованной от предков дыре, то есть чародейском замке, забуду, как разговаривать.

Трусь тихонько мурлыкала, массируя коготками мои затекшие ноги, а я уныло разглядывала украшавшие стены каминного зала старинные гобелены. Они чередовались с портретами достойных представителей моей фамилии.

Вот прадедушка, знаменитый маг, воин и целитель, благодаря которому наше королевство Россошат сохранило свою независимость от страшных степных завоевателей. Запечатлен в момент наивысшего триумфа – произносящим собственноручно изготовленное Заклинание Высшей Сложности. Вот бабушка, магесса-драконоборица, поражает гнусного дракона, возжелавшего пожрать россошатскую королеву и тем самым пресечь династию россошатских королей. Бабушка-бабушка, милая моя воспитательница и учительница, я-то в кого такая бездарь?! Воительница из меня ничего, это да, а вот как маг я, увы, – не продолжатель славных дел рода. За всю карьеру так и не смогла овладеть магическим искусством настолько глубоко, чтоб с успехом применить на благо королевства…

Между гобеленами были прибиты к стене дурацкие рога неизвестного монстра, которые добыл кто-то из моих еще более отдаленных, но не менее славных подвигами предков. На рогах сидел и чистил перья огромный и абсолютно черный ворон, всем своим видом демонстрируя недоверие ко мне как покорительнице духа огня и заодно как разжигательнице каминов. Ворон тоже относился к моим домашним и звался Хьорн.

– Миарра, – это он ко мне обратился. – Там кто-то прибыл. Топчется на пороге. Опасается войти в чаррродейский замок без разрешения.

И дело не в том, что у ворона особо тонкий слух, просто рога прибиты около окошка, сквозь которое виден вход.

– Я, я его встречу, можно?! – радостно вскочила на лапы Терч и в предвкушении встречи заулыбалась во все свои сорок с лишним зубов. Она только с виду – суровая псина сторожевой породы, а на самом деле обожает гостей, норовит утопить их в слюнях счастья и зализать до смерти. Правда, вновь прибывшие обычно не дают ей шансов, падая в обморок гораздо раньше – при первом же взгляде на зубастую морду в размер человеческой головы и шкуру окраса «мрачный тигр».

Поэтому я не отправила Терч встречать королевского гонца. Нет, я не обладаю даром предвидения, но кого еще понесет в горный замок чародеев, страх перед которым передается в стране Россошат из поколения в поколение? Простые люди нашего жилища по-прежнему сторонятся, ближайшее поселение в двух днях пути. Знатные пошлют не просто гонца, а целую делегацию по всем правилам этикета. Ну а король по старой памяти может счесть меня на что-то годной…

Дальнейшее события показали, что я была права. Гонец – светловолосый, безусый, явно напуганный до смерти и отчаянно скрывающий это юноша – переминался на пороге зала, не решаясь приблизиться к Миарре делла Монте, великой магессе Россошата.

Еще бы, я успела подготовиться и предстать в традиционном для нашего семейства облике. Сменила обычную рубашку и потертые штаны на величественную черную мантию с красными молниями. Растрепанные волосы запрятала под традиционный колпак мага с золотыми звездами. В руках бабушкин посох и дедов меч, которые Терч спешно разыскала в шкафу. Все эти вещи обладали собственной, не зависящей от меня магией, которую в них заложили славные пращуры. Даже мои вполне обычные серо-голубые глаза под звездоносным колпаком заблистали неземной лазурью. Хорошо, что камин уже перестал дымить, а догадливый Хьорн успел приоткрыть окошко, чтобы запах дыма быстрее выветрился. Может, гость и не унюхает, что у нас дрова сырые.

– Его величество велели привезти ответ, – тихо, но внятно произнес гонец.

Потомственная магесса-воительница Миарра, то есть я, величественно кивнула из наследственного кресла.

Рыжжет перебрался на спинку моего сиденья, Хьорн составил ему компанию с другой стороны моей головы, Трусь распушилась на коленях. Все трое читали предназначенное не им письмо. Только Терч, усевшись на задние лапы, радостно рассматривала юного гонца, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Она наверняка представляла, как весело можно было бы побегать с юношей во дворе, играя в мяч. Посланец бледнел, краснел и явно видел себя в роли зайца при борзой.

– Ответ будет завтра, – провозгласила магесса Миарра. – Трусь, проводи молодого человека в комнату для гостей и возвращайся. Есть что обсудить.

Думаю, юноша предпочел бы ночевать под открытым небом, нежели в чародейском логове. Тем не менее здесь ему ничего не грозит, а удобства – свет, вода, тепло и канализация, созданные еще моими предками, – работают исправно. Замок вообще меня переживет: сам себя обслуживает, сам себя защищает. Умели же маги-предки творить!..

Ну ладно, хватит ныть, Миарра.

2

Письмо лежало на низком столике мореного вишневого дерева, опять-таки наследственном. Три листа, исписанные моим коронованным родственником Румиэлем Четвертым собственноручно, причем почему-то каждый с одной стороны. Впрочем, удобно – я положила листы рядом и могла охватить текст одним взглядом. Три прямоугольника на темно-красной с коричневыми прожилками столешнице были ослепительно-белыми, как ледники высоко в горах. Казалось, тонкие листы придавили стол, еще немного – изящная резная ножка не выдержит, темный столик покосится и три тяжелые бумажные льдины рухнут на пол и разлетятся на мелкие куски…

«Достопочтенная Миарра…»

Да, дорогой Румиэль вежлив. Называет меня достопочтенной, несмотря на то что в битве против превосходящего наше по силам войска напавшего на нас королевства Корн толку от моей магии было ноль целых и еще меньше десятых. Каким-то чудом тогда молодой король сумел закончить войну без лишних потерь со стороны Россошата. Впрочем, какое там чудо – собственный ум и работа от зари до зари.

«сообщить, что у вас появился прекрасный шанс проявить свои магические способности и взять реванш за прежние неудачи…»

Как маг в той войне я провалилась окончательно и бесповоротно. Корн рассчитал верно, и у него были преимущества: внезапность и сила. Конечно, король-отец умер не в одночасье, а, как говорится, после долгой и продолжительной болезни. Но войска Корна давно выжидали на границе, а наши шпионы оказались такими же шпионами, как я магессой, – не успели, проморгали, не сообразили вовремя… Так молодой Румиэль, едва короновавшись, попал на фронт.

Но у Корна были приличные маги, которые знали, как махать волшебными палками. А у Россошата – только потуги на магию в моем лице. Румиэлю это чуть не стоило жизни, а он все еще на меня надеется…

«…Сначала крестьяне, живущие в нижнем течении реки Игрель, что на границе с Корном, пожаловались на опустошения, причиняемые их стадам. Местные владетели не придали значения их словам, считая, что таким образом крестьяне норовят уклониться от уплаты налогов и сборов. Затем чудовище нанесло визиты в замки нескольких королевских вассалов, заслуживающих всяческого доверия. Пока люди находились в панике, дракон сбросил письма и улетел…»

Опять письма. Грамотные все стали, даже драконы.

«…вопреки распространенным легендам, дракон не требует себе в жертву принцессу. Этот монстр возжелал принца – и непременно королевской крови!»

Хорошенькое желание, должна заметить. Ибо у дорогого моего Румиэля четыре дочери, и лишь немногим более трех лет назад королева осчастливила его и всю страну принцем-наследником Ульемом.

«Мы и двор… не стерпев оскорбления… отряд из двадцати вооруженных панцирных рыцарей выехал незамедлительно…»

Дальше просто ужас. Гордые дворяне искали чудовище прямо на пастбищах и, судя по всему, не утруждали себя маскировкой. Дракон же открыл огонь в прямом смысле с неба, а затем начал наземное избиение. Восемь рыцарей обгорели как головешки, до сих пор не могут ходить, еще двое обратились в бега. Оставшиеся десять обожжены не так сильно, как первые, но получили тяжелые раны и переломы. Чудо, что они оттуда выбрались! Дракон же по-прежнему требует прекрасного принца Ульема и продолжает опустошать поля и загоны для скота. Крестьяне стонут. Господа боятся.

«…настоятельно прошу госпожу Миарру, внучку и правнучку знаменитых драконоборцев, избавить землю Россошата…»

Умеет король Румиэль писать письма…

Терч прижалась сбоку к моей левой ноге, преданно глядя в глаза. «Ха, хозяйка, новая игра, хорошо, хорошо! Сыграй с драконом, я в тебя верю!» Трусь крутилась у правой ноги, терлась то головой, то хвостом: «Мурль, все хорошо, ты только спокойнее, мурль, спокойнее». Рыжжет подошел спереди, поднялся на задние лапы, требовательно опираясь лапкой на мое колено: «Собираемся, мурр-мяу, в дорогу?» Хьорн на подоконнике любовался закатом, и его черный профиль выражал непоколебимое одобрение.

Мой рыжий умник, моя серая хитрюга, моя полосатая радость, мой черный мудрец… Если бы не вы, я бы никогда не нашла в себе силы жить рядом с собственным бессилием и пытаться его преодолеть. В какой раз, наверное, даже не важно.

3

Дороги.

На карте они похожи на веревки – плавные изгибы крученых линий, узлы-перекрестки, кое-где оборванный конец висит истончающейся на глазах нитью. А когда уже идешь такой веревкой-дорогой, запоминается лишь пыль. Где-то под ногами утоптанная земля, где-то – аккуратно уложенный камень, где-то – мелкий щебень, но пылью пахнет везде, если в течение трех дней не было дождя.

Рано утром гонец ускакал обратно в столицу с моим ответом. Улетел и Хьорн – купить мулов и припасы в ближайшем селении. Рыжжет и Трусь занимались чисткой оружия и упаковкой вещей, еды и прочего необходимого для путешествия. Терч изучала карту. Я бездельничала в библиотеке, перелистывая бабушкины мемуары. От рукописи пахло пылью, я немилосердно зевала и жалела, что раньше не догадалась почитать бабулин труд в качестве средства от бессонницы.

– Вот, вот как нам надо двигаться, – воодушевленно взмахивала ушами и тыкала носом в карту Терч. – Река Игрель вытекает из наших гор Соррель намного выше замка. И сразу-сразу поворачивает в сторону Корна.

– Верхнее и среднее течения реки Игрель известны своими порогами и водопадами, так как проходят по самой труднодоступной части Соррельского среднегорья, – процитировала я читанный когда-то давным-давно учебник географии. – Расставшись с горами, река Игрель в нижнем течении является естественной границей Россошата и Корна…

– С верхним и средним течением мы связываться не будем, не будем! – подпрыгивала и хлопала ушами Терч. – Спустимся по тропам и выйдем на дорогу. А к реке, к реке мы приблизимся уже на равнине, вдали от гор. Именно там, там, где жаловались на этого… дракончика.

– Мурль, дракона, – поправила неизвестно зачем появившаяся Трусь. – И мулов надо бы своих иметь. Там Хьорн привел каких-то трех костлявых, мурль, они даже на жаркое не годятся.

– Хищники, – вздохнула я. – Какие свои мулы? Вы же всех сожрете в три дня, и все равно ездить не на чем будет!

Сентябрь – прекрасное время для путешествий по Россошату: солнечно, но жары нет; ночи прохладные, но не настолько, чтобы замерзнуть. Охаянные Трусь мулы оказались довольно выносливыми ушастиками, которых не смущали ни пыль, ни веревки-дороги, ни странные пассажиры. Рыжжет и Трусь в силу небольшого роста и природной лени постоянно восседали на безропотных копытных. Хьорн иногда летел, но по большей части присоединялся к кошкам. Я и Терч предпочитали идти пешком. Пусть утруждать ноги не пристало великому воину, но я нуждаюсь в постоянном поддержании физической формы. А Терч всегда готова прогуляться за компанию.

Область нижнего течения Игрель была мне памятна еще с войны. Холмистая, богатая оврагами местность. Прошло пятнадцать лет, и селения здесь выглядели зажиточными, как будто их никогда не жгли и не топтали чужие и свои армии. Разве что дома в основном новые – в деревнях они и по сто лет стоят, а тут видно, что намного моложе. Справные дома, кое-где с пристройками, не землянки погорельцев. Поля под земледелие здесь куцые в силу неровного рельефа, а вот всякие овцы-козы на буйной местной траве росли и плодились просто на ура. Завидев молочный скот, остроухие вымогатели потребовали натурального молока и ныли до тех пор, пока я не свернула в ближайшую деревушку и не забарабанила в калитку.

– Что вам угодно, молодой человек? – степенно осведомилась солидного вида хозяйка. И ничего смешного: когда я в походной одежде, мужском платке-бандане и волос не видно, меня часто за юношу принимают. Ну, плечи у меня широкие, ноги мускулистые, да. Тем более ей солнце в глаза бьет.

– Она не молодой, мурр-мяу, – сообщил ей Рыжжет, выходя вперед.

– Она не молодая, – встряла еще и Трусь, хитро сощурив глазки. Чего к возрасту прицепились… – Мурль, и вообще женщина.

Ойкнув, крестьянка начала извиняться. В родном моем Россошате даже последний бродяга знает, что за женщины болтаются по дорогам в одежде воина и с говорящими кошками. Вернее, одна женщина. Вокруг меня столько слухов, что я бы и сама поверила, что магесса Миарра – настоящий страшный маг.

Хозяйка тем временем принесла пузатый горшок с холодным молоком из погреба и мисочку простокваши для Терч. Пока ушастые хлебали полезные продукты, я попыталась расплатиться за съеденное.

– Нет-нет, госпожа, с вас денег я не возьму. Вас же, поди, господин король послал нас от дракона избавлять?

Я уныло кивнула, отводя глаза. Да, его величество попросит как пошлет. Будет ли с меня толк? А богато они здесь живут, вон какие здоровые хлева для овец с козами у ближайших домов, и огороды до самого пруда тянутся.

– Родители мои бедно жили. – Хозяйка, похоже, проследила направление не только моего взгляда, но и мыслей. – Дед говорил, мол, крестьянину никто не поможет, кроме своих рук. А король Румиэль, дай боги ему здоровья, как начал царствовать, так всем и помог. Уж сколько лет каждая семья на свадьбу от казны получает пять золотых монет: хочешь дом строй, хочешь скотину заводи – на многое хватит. У кого ребенок рождается, на год от государственной подати освобождает. И господам местным запретил с крестьян лишнее драть, как прежде было…

Да знаю я, знаю все это. Давняя мечта моего коронованного родича – не богатая аристократия, а зажиточный народ. Вот только ни король, ни королева давно не носят коронных драгоценностей Россошата, переходивших от поколения к поколению со времен древнего основателя государства. Изумруды, сапфиры, рубины, невиданных размеров жемчуг – почти все было продано во время войны с Корном. Многие думали, что после заключения мира Румиэль кинется выкупать их, а он начал давать крестьянам монеты на новые дома…

Кажется, не зря.

Внезапно нахлынувшие воспоминания вырвали меня из реальности. Словно не было этих пятнадцати лет, опять я стою в королевской палатке одна перед молодым королем… о боги, да ведь это было вон на том холме! Или на вот этом? Пращур побери это Игрельское приграничье, тут все холмы одинаковы…

…Стена палатки словно лопнула, и за ней открылся совсем другой военный лагерь – враждебный лагерь армии Корна. И оттуда, закрытый мощной пеленой магии, шагнул чужой маг. Сила, клубившаяся вокруг него, была такой мутной, что черты лица врага словно смазались. Из вытянутых вперед сложенных рук вырвалась кроваво-красная удавка, захлестнувшая горло моего короля!

Я видела, видела это заклинание, эту магическую нить, и судорожно попыталась схватить ее руками. Бесполезно, удавка душила Румиэля, но для всех остальных оставалась лишь дуновением воздуха. Кто-то из королевской охраны влетел в палатку, но арбалеты и алебарды были бессильны – магическая пелена была непробиваема, к магу никто не мог приблизиться. А дорогой мой Румиэль кашлял кровью и задыхался, упав на одно колено, отчаянно борясь за жизнь…

Выскочившая откуда-то из-за двери Терч с разбегу ударилась о магическую пелену всем телом, включая уши и хвост. Собаку отшвырнуло, в воздухе запахло паленым. Маг надменно повел плечом. О, он был уверен в своей неуязвимости, раз явился сюда, прямо в королевскую ставку! Хотя, может, издали удавка-заклинание не действовало бы? Или хотел лично доставить тело врага королю Корна?

У меня не было возможности задать пришельцу эти вопросы. Терч странно взвыла на нескольких нотах, но в этом вое не было боли. В ответ коротко зашипели кошки, вывернувшиеся непонятно откуда. В следующий момент раздался звук, который я так часто слышала в родовом замке, – звук раздираемой портьеры. Восемь когтистых лап драли защитную пелену вражеского мага! Пахло жженой шерстью, но недаром коты способны прыгнуть даже на горячую плиту…

А вы еще спрашиваете, зачем мне столько животных?

– Миарра, не спи! – В защите врага мелькнула прореха, точь-в-точь как на охотничьем гобелене у меня в малой гостиной. Я кинулась внутрь, не думая головой, отдавшись рефлексам тела – не зря столько лет проходила воинскую подготовку. Сорок подтягиваний в день в течение нескольких лет сослужили свою службу – руки у меня железные.

Ухваченный за интимную часть тела вражеский маг оказался не в силах не только восстановить разодранную защиту, но даже внятно разговаривать. Удавка на шее Румиэля растаяла без следа, и король, держась за горло и хватая ртом воздух, поднялся на ноги, а враг лишь выл и ныл. Наконец удалось разобрать, что он извиняется за причиненные неприятности и предлагает вылечить слегка поджаренных котов и Терч. (Собака, разумеется, не просто так полетела на магическую защиту, а разведала боем, к какому слабому месту приложить кошачьи лапы.) И правильно предложил, потому что за короля и своих друзей я была морально готова раздавить ему то, что потом ни один маг-лекарь не восстановил бы. В благодарность враг получил от меня прощальный апперкот и до конца дня пролежал в нокауте, но сама я от этого магессой не стала…

– Так что спасибо вам, госпожа, заранее. – Крестьянка уже собирала пустую посуду. – Дракон этот уже много скота поел, на короля и на вас вся надежда.

– До свидания, хозяйка, – вразнобой ответили мои спутники.

Эх, честная женщина, знала бы ты, какая на меня надежда. Одна надежда, что опять верные друзья начнут, а я уж как-нибудь доделаю.

«Твой дар тебе не подчиняется, – вздыхает бабушка. – Он есть, но ты не можешь взять его в руки». Я чуть не плачу: выучила же, выучила все заклинания! Разрозненные куски помню прекрасно, но собрать в единую формулу не могу, и моя природная сила не откликается на куски, не колет кончики пальцев, чтобы вылиться в колдовство… А как здорово было, когда бабушка произнесла первые строки заклинания, я последние, и с моих пальцев сорвался настоящий огненный шар!

«У Миарры странное свойство. Она не может сама начать заклинание, но может успешно закончить то, которое начал кто-то другой», – подводит итог дедушка.

«Но кто будет вести ее за собой по жизни?» – хрустит по-королевски изящными пальцами мама.

Тогда мне были подарены удивительные помощники, мои верные друзья – мои вожатые. Я научилась идти за ними. Они делали первые шаги, я – последний. Они подносили артефакты, считывали из рукописей первые фразы заклинаний, а я честно шла проложенной мне дорогой.

Сама! Не это ли ключевое слово? Меня учили, и я честно старалась пользоваться готовыми магическими формулами, которые каждый раз разваливались, разбегались в разные стороны, как муравьи.

Может, надо просто придумать свое собственное заклинание? Пусть на основе старых, но не вспоминать заученное, а придумать свое?

Как придумал король Румиэль помогать крестьянам, хотя такого никогда и нигде не было.