Текст книги "Необитаемая"

Аборт – это плохо.

Аборт – это страшно.

Аборт – это убийство?

В пять недель у него уже есть душа?

Как я решилась на аборт?

Это встает со мной по утрам и ложится со мной в постель по вечерам.

Как там полагается думать об этом? Как о страшном секрете? В реальности ничего такого я не испытывала. Я пыталась нацепить на себя маску этих переживаний, показать окружающим, что пережила нечто жуткое. В то время как на самом деле мне тогда было по большей части наплевать. Всё было позади.

Позже я пыталась отыскать внутри себя ответ на вопрос: может, на самом деле, я хотела тогда родить, а мне не дали? Может, я сделала это, чтобы быть удобной родителям, от которых зависела, боясь потерять блага, которыми они одаривали меня с рождения? При желании можно было бы подверстать события того лета под такую версию, но только всё это было бы фарсом.

Ни грамма сожаления тем летом я так и не испытала. А испытывала я – радость, чистую радость от того, как на меня смотрел самый красивый парень на БКЗ, радость от купания в озере на даче, радость от поездки в Италию и походов по клубам, где мы с подругой танцевали до утра, от поездки на машине в Венецию с парнями из Амстердама, с которыми подружились…

А потом, когда я вернулась и встретилась с Васей, мы случайно оказались в одной компании со Шведом. Я глазами показала на своего парня. Швед улыбнулся, я тоже.

Через несколько месяцев я наблюдала за их дракой. Вася узнал о Шведе, но сообщил, что, несмотря на измену, останется со мной. Я тоже не спешила уходить – мы встречались несколько лет. На каком-то из сборищ, во дворах около Невского, он отвел Шведа «на разговор». Сначала повысились тона, потом один толкнул другого. Швед был высоким, а Вася – тяжелым. Их никто не разнимал, потому что все знали о предмете драки. Я наблюдала, как они катаются по земле, – и ни о чем не жалела. Зрелище было что надо. Если из-за вас никто никогда по-настоящему не дрался – яростно, кроваво, – спровоцируйте это; не пожалеете, обещаю.

Променяла бы я это на ту залитую светом комнату, что представлялась мне, оставь я ребенка?

Да ни за что. Ни за что.

Глава 3
Злые духи

Пожалуй, увидь ту драку мой муж, профессиональный боксер, – он бы снисходительно посмеялся. Пьяная возня, да и только.

Через десять лет я вышла замуж за человека, который коренным образом отличался от парней моей юности. Он не признавал алкоголь и был спортивным наставником сотен человек. Куда бы мы ни шли, всюду встречали его учеников. Я словно оказывалась в романе Паланика, когда официант в ресторане отказывался приносить нам счет под предлогом того, что касса сломалась, а сам тайком давал пять моему спутнику, на поклоне после спектакля актер приветствовал его, потрясая кулаком в воздухе, а батюшка на воскресной службе вставлял в проповедь историю своего первого выхода в ринг и лукаво поглядывал на моего Костю.

Мой муж не стал бы подкатывать к чужой девушке, целовать ее около полок с дисками, не стал бы избивать кого-то посреди двора. Если такие, как он, ввязываются в драку на улице, и на них пишут заявление, – к сроку автоматом прибавляется пять лет: их умения приравниваются к использованию оружия. Когда мы начали встречаться и я узнала об этом – мне снились кошмары: вот мы выходим из бара, завязывается драка, и он бросается в нее, я кричу, ведь его непременно посадят!

Только вот всамделишным оружием были не его быстрые кулаки или боевое мастерство, а на редкость добрая душа, которая преобладала над физикой. Поэтому я никогда не видела, чтобы он кого-то бил. Разве что – объяснял ударную технику своим воспитанникам, большим и маленьким, высоким и низким, разных полов, национальностей, профессий. Все эти люди благоговели перед ним, его открытой улыбкой, уверенным голосом. Он похлопывал их по плечам и нашептывал что-то на ухо в углу ринга.

Когда я в первый раз пришла на соревнования, Костя попросил меня помочь секундировать: в то время, как он залез в ринг, чтобы проинструктировать ученика, мне внизу надо было быстро промыть в ведре с водой слюнявую, секунду назад вынутую изо рта боксера капу.

Меня поразила ярость, с которой они орудовали в ринге. Пока смотрела бой, ощущала, как по телу гуляет адреналин. Ловкость, злоба, эмоции невероятного накала, кровь, которая брызнула мне на юбку. А потом они все вместе смеялись, ели тортики в «Сладкоежке» и беззлобно шутили.

Меня покорил этот мир – и Костя, глядящий на меня поверх всех. И хотя я никогда профессионально не занимались спортом, сразу ощутила себя как дома. Захотелось остаться, следовать за этим уверенным, великодушным человеком, которому, казалось, была неведома грязь, знакомая мне. Поэтому, когда через год отношений он предложил выйти за него, я тут же согласилась.

Замуж выходишь за хорошего, когда возьмешь всё, что можно, от плохих.

У моего мужа была группа учеников-детей, которые обожали его. Как-то у меня мучительно болел живот – и он прислал мне видео, на котором маленькие боксеры в ответ на призыв «поддержать Машу» с воинственным кличем стучали перчатками. Ребята били изо всех сил, чтобы унять мою боль. В придачу к нему я получила два десятка детей. Но мечтал он – о собственных.

Через пару дней после сделанного предложения он стоял у окна гостиницы, смотрел на море – и вдруг затушил сигарету о подоконник со словами: «Надо бросать. Я детей хочу, Маш». Я тоже хотела детей. Базовые моменты жизненных устремлений мы обсудили, пока встречались.

Тогда я наивно полагала, что стоит нам перестать предохраняться, как один, а потом и второй ребенок тут же обрадуют нас своим явлением. Ведь я видела, как легко это дается окружающим. До свадьбы мы продолжали заниматься сексом, не предохраняясь. Мы не относились к тем парам, которые решают пожить пару лет в браке без детей, насладиться друг другом, а потом, чуть привыкнув к новому статусу, планировать первенца. Мы пустили всё на самотек.

Когда мы с мамой, тетей и бабушкой отправились в свадебный салон мерить платья, я перебрала целую кучу моделей. Женщины моей семьи уселись на розовые канапе, им принесли шампанское и кофе, а я крутилась перед ними в платьях – то с пышной юбкой, то со строгим корсетом, то волокла за собой длиннющий кучерявый шлейф. Было среди них и то, которое приглянулось мне еще на сайте, изученном накануне: пышная голубоватая пачка, которую можно было надеть с конверсами, чтобы сделать образ слегка панковским. Я натянула его – и, посмотрев в зеркало, поняла, что похожа на бабу на чайнике. Когда принялась снимать, тетя сказала маме:

– Знаешь, с таким платьем можно подумать, что она скрывает под юбкой живот. Все будут спрашивать…

Выходило, что черту, за которой уже можно было быть беременной, я пока не пересекла. Ведь я сама не раз потешалась над знакомыми парнями, спешно женившимися на малознакомых девушках, которые от них залетели. Этот настрой женской части семьи, этот тезис, гласивший, что гости на свадьбе не должны подумать, что я выхожу замуж беременная, въелся мне в память. Хотя что, собственно, случилось бы, если бы кто-то подошел к маме и сказал ей что-нибудь про мой живот? Она ответила бы:

– Да, они уже ждут ребенка.

Или:

– Нет, вам показалось.

Или:

– Я понятия не имею.